Кагами Тайга. Не только баскетбол (джен)

Пусть в воскресенье мы занимались не так долго как стоило бы, день прошел плодотворно, так что понедельник я встречал в прекрасном настроении, тем более я уже мог позволить себе легкую пробежку с утра. Да и Нигоу оказался не таким уж слабеньким, каким я его считал из-за невпечатляющих габаритов, так что бегали мы вдвоем, к скрытому неудовольствию привыкших к его обществу собачниц.

Однако стоило нам подойти к школе, как во дворе что-то взорвалось, от места взрыва с криками разбегались школьники. Какого черта? Помчался наперерез толпе, столкнулся с Куросаки-сенсеем. Оказывается, какой-то умник приволок в школу собак, но не милых маленьких кли-каев, как Нигоу, а здоровенных немецких овчарок в количестве пяти штук. Пока Коки справлялся с окаменением, я всучил ему в руки щенка и отправился с другими учителями наводить порядок. Казама, от большого ума, не иначе, попробовал избавиться от угрозы привычным радикальным методом и кинул в них гранату. В последний момент Гайтору-сенсей изменил траекторию полета, так что никто не пострадал, в том числе братья наши меньшие. Собаки, кстати, даже не шарахнулись, четвероногие сторожа ни на кого не нападали, но не позволяли приблизиться к «дворцу спорта».

Я долго удивлялся, на кой-черт построили отдельное здание, когда нормальные школы обходятся спортзалом. Но из-за запрета на утренние тренировки, все спортклубы занимаются после уроков, а клубов у нас не так уж мало. Это наш баскетбольный клуб пока только мужской, обычно спорт-клубы еще и делятся на мужскую/женскую часть, и нередко тренировки проводят поочередно, так как народу там соответственно раза в два-три больше чем у нас. Кроме здорового зала для баскетбола, целый этаж, вернее подвал, занимает клуб плавания со своим бассейном, так же есть место для волейбола, настольного тенниса, танцев, бокса, скалолазания и как бы дико это не звучало — театра. В этом же здании проводят торжественные выпускные церемонии и театральные представления. Я был в шоке, когда узнал, что раз в месяц театралы ставят спектакль за символическую плату, которая, тем не менее, является существенной прибавкой к финансам клуба. Но что поделать, бюджет не резиновый, вот народ и крутится, нам еще повезло, что Айда входит в студсовет, и особых денежных затруднений у нас нет.

Но в любом случае отдельный корпус для спортклубов учередители отгрохали. И это не вспоминая поля для футбола, амефуто, бейсбола, софтбола и легкой атлетики и отдельное додзе с традиционными татами и сёдзи. А еще эти психи отгрохали парковую зону с прудом, где карпов выращивают. За-ши-бись. Иной раз сомневаешься, что школе только второй год и учится тут меньше тысячи школьников: при небольших корпусах территорию мы занимаем как бы ни больше той же Кайдзё.

Почему нельзя заниматься хотя бы через день? Тогда бы не потребовалось столько площадей, но как всегда вмешалась чья-то левая пятка, и в уставе школы четко прописано, что деятельность клубов не должна занимать больше полутора-двух часов в день, дабы дети уделяли время учебе, а не гоняли 5-7 часов мячик по спортзалу. С одной стороны логично, с другой — дикость какая-то, будто мы не поймем, сколько можем тренироваться без вреда для здоровья и учебы. Но руководство сказало «нет» — и всем приходится подчиняться и изворачиваться, дабы в пару часов впихнуть серьезную тренировку, репетицию или готовку. Хотя тот же видеоклуб просто уходит с камерами на волю, когда заканчивается время, ибо «искусство требует жертв», а значит, не может оглядываться на такие мелочи как успеваемость. Минамото попробовал мне это впарить, когда тест по английскому завалил. Повисел минут пять вверх ногами и передумал. Ударившая в голову кровь творит чудеса — мозги начинают работать в интенсивном режиме. Хотя наверняка повлияло и то, что учителя не стали вмешиваться в мою методику воспитания и даже посоветовали поставить на колени на горох минут так на тридцать. Садисты, ага.

— Нет, Казама, стрелять по собакам рано, возможно, мы еще можем найти их владельца. К тому же они никого еще не укусили.

— Видеоклуб, пожалуйста, соберите свою аппаратуру и вернитесь в школу! Отавара-сан, здесь небезопасно!

— Клуб кулинарии? Вам-то что тут надо, Котобуки? Нет, собачки не голодные, не надо их кормить, тем более сахарным печеньем!

— Мидзуки! У собак интервью не берут! Момидзи-сан, какую еще статью? Ладно, дайте учителям с этим разобраться, а потом мы вам все расскажем! Какое к черту личное участие?!

Кое-как разогнал любопытствующих, благо в итоге наших чокнутых друзья взяли в кольцо и повели в класс, как пастушьи собаки стадо овец. Педагогам могла понадобиться помощь, так что я вернулся на место происшествия.

— Итак, что мы имеем? Пять тренированных собак с командой охранять корпус и не кусать людей. Может их усыпить? У Тююмы-сенсея как раз какой-то газ имеется в наличие, — газ нашего химика?! Запомним: Анезаки-сенсей сторонница мер радикальных и негуманных.

— Может правильнее будет найти их хозяина?

— Каким это образом, Укитаке-сенсей? — язвительно отреагировала на голос пацифиста взбешенная женщина. Она уже пыталась командовать собаками, естественно, те не послушали чужую тетку, вот она и бесится.

— Подождать. Все равно никому из учеников сейчас спортзал не нужен, Такеда-сенсей вполне может посидеть у меня, вместе со щеночком, — поддержал медика сторож Ишинори-сан. О, Нигоу уже в руках консультанта, когда братишка успел?

— Хо-хо-хо, — как по команде народ развернулся к директору, который мирно сидел на собственном пиджаке на траве и смотрел на собак. — Думаю, хозяин собак уже идет к нам.

Снова дружный разворот голов, и мы видим Такеду-сенсей-младшую, тащившую гору хлама, которая закрывала ей и нам обзор, оставив на виду только лысину. Учитывая, что она не выпускала из рук свой посох, это смотрелось почти цирковым номером. Оказывается, тренер проверяла состояние нашего зала, и если чистота пола, состояние оборудования и вообще всего, касавшегося баскетбола напрямую, она сочла удовлетворительным, то содержание нашей раздевалки женщина готова была испепелить вместе с нами. Это если прорваться сквозь очередные пародии на магистра Йоду. Анезаки-сенсей тоже не радовала манера Такеды-сенсей строить предложения, но высказаться против она не могла, не было причины, поэтому просто пыхтела на каждое предложение. В любом случае, тренер взялась за уборку наших шкафчиков с энтузиазмом увидевшего новые ворота барана и безжалостностью голодного гризли, так что сборник каламбуров, диорама, манга и прочий хлам были бессердечно вышвырнуты из раздевалки. А чтобы никто не мешал генеральной уборке, она выставила охранный контур из немецких овчарок. А на вопрос, зачем она вообще приволокла собак в школу, Такеда-сенсей с улыбкой ответила:

— До нашей поездки знакомству лучше состояться. Отдых летний длинным будет и питомцев оставить не с кем, едут с нами они.

Я где стоял, там и сел бы, если бы Куросаки-сенсей меня не подхватил. Удивительной силы человек, меньше меня сантиметров на десять и весит килограммов на двадцать меньше, а держит спокойно, у меня-то ноги вообще не стояли. Пять немецких овчарок — и она продолжает заливать нам про отдых?! Совесть в отпуске?

В общем, до класса я дошел на автопилоте и уже у дверей был атакован любопытствующим Момидзи-саном. Как ни странно, но спрашивать про гуляющие слухи, требовать интервью или что-то еще он не пытался, просто напомнив, что если что — школьная газета будет рада развенчать пару мифов про антихриста. На урок я опоздал безбожно, зато договорился, что журналисты будут искать информацию и летом, во время Межшкольных, особенно по командам с радужными, по ним нам нужно все и побольше, они точно пройдут на зимний кубок. А вот по поводу Кирисаки Дайчи попросил искать без фанатизма. Если они не гнушаются и не боятся травмировать игроков на площадке, где их видит толпа народу, что они будут делать, если поймают шпионов на своей территории? Воображение у второкурсника работало на ура, так что он побледнел как снег. Однако быстро пришел в себя, я буквально увидел, как его глаза загорелись решимостью.

— Говоришь, они травмировали Киеши Теппея? — от такого холодного голоса, буквально вымораживающего изнутри, мне стало нехорошо. Не знал, что Момидзи-сан так умеет. — Я знаю Киеши, хороший парень, честный и добрый. И если его колено — дело рук какого-то отморозка, эти руки надо переломать.

Ик. Демоническая аура капитана должна была меня подготовить ко всему, но глава клуба журналистики излучал такую злость, что я невольно вжал голову в плечи. Праведный гнев я, конечно, понимаю, но это как-то слишком. Личные счеты? Из-за Киеши-сэмпая? Почему? Так, где Широ, я один в этой мешанине не разберусь.

Уроки шли дежурно, а я тихо приходил в себя на последней парте, ибо Куросаки-сенсей не прощает опозданий на свои уроки, а синай у него тяжелый. Впрочем, Камия-сенсей меня тоже не пожалела, все же утренний переполох устроили из-за баскетбольного клуба, так что отжимались мы втроем. Куроко даже вызвали по журналу для ответа, видимо, учительница специально сделала себе зарубку в памяти, что в нашем классе есть еще один баскетболист. Правда, у фантома и брата таких проблем с древним языком не было, так что мне все равно досталось больше.

Информатика благословенное время, когда можно лечь спать, пусть в компьютерном классе это не слишком удобно. Кроме того, это единственный урок, который проводится в другом кабинете, потому что ставить технику в каждую комнату — школа разорится. Почему у нас преподает, вернее, спит такой учитель? Потому что он тоже имеет отношение к семье Тююмы-сана. Как мне рассказал Камидзё-сенсей, у Аянаги-сенсея стиль жизни — безделье, хикикомори, но его семью это не устраивает, так что его приткнули сюда. А то, что один из важнейших в наше время предметов вести некому — это мелочи.

Во время обеда ко мне подошли Шиба и Нишимура. Меломанка Шиба Изуми не расставалась с наушниками, но меня это не беспокоило, так как по назначению она использовала их только во внеучебное время и перемены, и Укитаке-сенсей следил за ее медкартой, даже связывался с ее родителями, чтобы ей почаще проверяли слух. А вот вторая одноклассница в той или иной степени тревожила всех учителей. Талантливая художница Нишимура Томоко говорила очень тихо, почти неслышно. Сначала мы не обратили на это внимание, подумаешь, застенчивая девочка, потом это стало мешать учиться, особенно при устных ответах и на уроках риторики, а после я все же позвонил ее родителям.

Услышанное шокировало. Девочка в 11 лет перестала говорить. А еще отказалась ходить в школу и заниматься живописью — ребенка затравили одноклассники. Ее мать француженка, и сама Томоко родилась и жила во Франции первые десять лет жизни. Она говорила на языке отца, но с акцентом, что и стало причиной травли в младшей школе. Среднюю школу девочка провела на домашнем обучении, при этом занимаясь с психотерапевтом и даже начала снова говорить. Просто очень-очень тихо, не решаясь на большее. И по врачебной рекомендации ее отправили в старшую школу поближе к дому. Узнав все это, я долго и усердно бранил чету Нишимура и всех психологов, психотерапевтов и психиатров скопом. Как можно было не сообщить о таких особенностях ученицы учителям? Как можно было отправить ребенка сразу в школу, после четырех лет одиночества, почему нельзя было начать с небольших групп?! Сумасшедшие люди, одним словом.

В нашем дурдоме Нишимура явно чувствовала себя неуютно, первый месяц точно. И я ничего не мог придумать, чтобы помочь ей. На педсовете решили пока оставить ребенка в покое, не вызывать отвечать без ее желания и не лезть в душу, ей и так постоянно приходится иметь дело с посторонним человеком, который ковыряется там уже не первый год. Какое-то время Нишимура сидела как мышь под веником, но после записалась в художественный клуб и стала головной болью еще одного несчастного — Хинамори-сенсей. Учительница рисования чем-то похожа на молчунью, тоже очень спокойная и тихая, никогда не повышает голос, пугается моих трудов на изобразительном поприще и всегда поддерживает учеников словом и улыбкой. Но в отличие от ученицы у учительницы есть стержень внутри, та же Анезаки после презентов моего производства зареклась ее злить.

В клубе девочку не обижают, уж об этом-то я мог позаботиться, но как сказал Харадзима-сан, глава клуба, все художники немного не от мира сего и смеяться над чужими странностями не станут. И, кажется, зашуганный ребенок стал оттаивать. Она, конечно, все так же шарахается от наших чересчур громких и шумных ребят, вроде Мизумачи или меня самого, но вроде уже не боится, подружек нашла, кроме Шибы она общается еще с Есиокой, девчонки неплохо уравновешивают друг друга. Хотя, конечно, бывают разные казусы, после танцев легкоатлетки столы в учительской заменили на более крепкие, на всякий случай, а сенсеи готовят списки, чем их задабривать, кроме валерьянки. С 1-б иначе никак.

— Кагами, можно тебя на минутку? — Шиба как более громкая начала разговор первой.

— М, в классе никак? Есть охота, — протянул я, но тут же замолк. — Понял-понял, иду.

Девочки завели меня на запасную лестницу, которой мало кто пользовался. Забавно, наверное, мы смотрелись, что Нишимура, что Шиба — среднего роста девчушки, но с моими почти двумя метрами резко теряются, так что ассоциации были с волкодавом, загнанным в угол двумя болонками. Кажется, собачий сюрприз повлиял на мое мировосприятие куда больше, чем я думал.

— Томо-чан хочет тебе кое-что сказать! — у Шибы необычная певучая манера речи, но с этим проще жить, чем с ребусами Данте.

Сказать. Ага, трижды: Нишимура, помявшись и убедившись, что никто не сделает все за нее, протянула мне письмо, прошептала «спасибо» и стремглав умчалась в неизвестном направлении. А у нее хорошая скорость, спортом занимается?

— Ох! — Шиба выглядела немного разочарованной, но не удивленной. — Она, правда, собиралась сказать все, но ты знаешь, Кагами, она очень-очень застенчивая…

— Ей трудно говорить с людьми. Шиба, из-за Тююмы, я — ваш классный руководитель. Я знаю, почему Нишимура говорит так тихо, — а еще я знаю, что эти неотделимые от тебя наушники принадлежат уехавшему заграницу старшему брату, но промолчу. Это лишнее. — Спасибо, что стараешься помочь ей. Но, пожалуйста, не дави. Нишимура… Она из тех, кто ломаются даже под слабым давлением.

— Я знаю! — одноклассница казалась обиженной моими словами, но не могла не признавать, что была слишком напористой, стараясь заставить подругу разговаривать. Тем более со мной, меня девушка натурально боится. — Я понимаю, но Томо-чан классная! Ты бы видел, как она рисует!

— Я видел. Мы в одном классе, забыла? И я догадываюсь, что она замечательный человек, что ты хочешь, чтобы все узнали ее так, как ты, но подумай, хочет ли этого сама Нишимура?

— … Я не знаю, — девочка выглядела растерянной и огорченной, голова опущена, плечи поникли — ни дать ни взять промокший мышонок.

— Ей нужно время, чтобы самой понять, чего она хочет, — я погладил одноклассницу по голове. Баран я, расстроил девочку. — Тебе только надо быть рядом, чтобы поддержать. Если ей понадобится помощь — она скажет.

— Думаешь? — сколько надежды в глазах!

— Конечно. Ты же ее подруга, она надеется на тебя. Как и ты на нее, не так ли?

— Верно, — со вздохом облегчения признала мою правоту меломанка. — Знаешь, ты действительно хороший парень, Кагами, и неважно, какой у тебя отец. Но письмо прочти! Оно не любовное!

— Слава ками! — случайно вырвалось.

Со смехом девушка умчалась на поиски подружки, я же вскрыл конверт. Думаю, правильнее будет читать в одиночестве.

«Кагами-кун, здравствуй. Странно, наверное, здороваться в письме? Я пишу эти строки, потому что сомневаюсь, что смогу сказать их вслух. Я знаю, что ты разговаривал с моими родителями. Благодаря тебе меня больше не заставляют отвечать на уроках! А еще Харадзима-сэмпай сказал, что ты беспокоился, что надо мной будут смеяться в клубе. Спасибо.

Знаешь, когда я только узнала, что Ютака-сенсей хочет отправить меня в школу, мне было очень страшно. Я ни с кем не общалась кроме родителей и сенсея годами, а тут мне нужно было говорить со столькими людьми. Но в первый же день ты сказал, что люди разные, и каждый имеет право быть самим собой. Даже я. Меня пугали наши одноклассники, но никто из них не считал меня неправильной, потому что я не разговариваю или говорю слишком тихо. Я казалась нормальной, не выглядела странной, со мной общались, даже если я только кивала в ответ, и впервые после переезда я веселилась с друзьями. Это было так здорово!

А потом… Потом снова был ты и твои слова, что надо не бояться жить и пробовать то, что нравится, чтобы не жалеть в будущем. Знаешь, эти слова придали мне сил снова начать рисовать. Как ты и сказал, никто не осуществит мои мечты за меня, и я буду жалеть, если не попробую сейчас. Я впервые за несколько лет взяла в руку кисточку и почти плакала, как я скучала по этому ощущению!

Мне очень жаль, что люди осуждают тебя из-за отца, ведь ты ни в чем не виноват. Кагами-кун замечательный человек, надежный и верный, ты всегда помогаешь и поддерживаешь других! Мне жаль, что это не все видят. Я пишу тебе, потому что хочу, чтобы ты знал, что я очень-очень уважаю тебя и очень благодарна за все, что ты для меня сделал, даже если ты не считаешь свои действия чем-то особенным! Спасибо за то, что тебе не все равно.

С уважением, Нишимура Томоко».

Черт. Черт, черт, черт! И как после этого вернуться в класс и сделать вид, что все как обычно?! Черт. И в полном смятении, смущенный и радостный я отправился в пустующую на обеде учительскую, игнорируя шепотки и расползающихся по стенке учеников. Проторчав там весь перерыв и избавив выделенный мне рабочий стол от кучи хлама, до которого руки раньше не доходили, я пришел в себя после прочтения письма. Вот уж не ожидал, что скромная и не отличающаяся смелостью одноклассница рискнет написать что-то настолько искреннее и даже отдаст лично в руки. Ошибся, с кем не бывает. Несмотря на произошедшее в прошлом, девочка старается побороть свои страхи, и решимости ей, пожалуй, не занимать. Хорошо.

На тренировку я шел в обнимку со стенкой. Гайтору — зверь с вечным двигателем в пятой точке. Куроко и Коки ползли рядом, и у меня не осталось сил, чтобы им помочь. Айда, оценив наше полумертвое состояние, щедро одарила десятью минутами на возвращение из живых покойников. И я впервые подумал, что не зря отправил злополучную коробку: Такеда-сенсей прибавила еще десять минут.

— К потере работоспособности количество отдыха недостаточное ведет и снижению тренировок эффективности, — пока ребята мысленно расставляли слова в правильном порядке, пытаясь понять, чего хочет сенсей, женщина залихватским движением сунула два пальца в рот и свистнула так, что аж зависть пробрала.

И пять овчарок примчались на зов, заставив команду с воплями прятаться друг за друга. Вернее, за двух тормозов, по совпадению обладающих наибольшими габаритами. Собаки, впрочем, обладали железной выдержкой и строгой дисциплиной, никак не отреагировали на наше бегство и чинно уселись перед хозяйкой полукругом.

— С нами летом поедут питомцы мои, — и после непродолжительной паузы, чтобы мы лучше прониклись новостью, она закончила, — знакомьтесь.

Собаки как одна подскочили к нам и принялись обнюхивать. Что ж, нам оказалась более чем полезной это встряска, что Коки, что Куроко были на ногах и прыгали от собак с энергичностью горных сайгаков. Киеши, Изуки и Айду перспектива поехать в компании собак обрадовала безмерно, здоровяк центровой вообще к собачкам прикипел, а вот Хьюга, с самого начала относившийся к свалившемуся с неба тренеру с подозрением, кажется, начал прозревать по поводу того, что нас ждет. Пять тренированных собак. За которыми надо ухаживать, которых надо выгуливать и главное — с которыми надо бегать. Много, долго и, скорее всего, не по удобному ровному асфальту. И если Такеда-сенсей не планирует загонять нас до полусмерти с помощью четвероногих — я говорящий баклажан.

Но это мы узнаем потом, пока же нас уверили, что мы будем целых три недели отдыхать на турбазе, где есть и горы, и пляж, и вообще, ее послушать — так там рай на земле. Если, конечно, я правильно расшифровал речь сенсея, ибо манера речи магистра Йоды на английском — это одно, а вот та же фишка на японском — совершенно иной уровень дешифровки.

— А тренировки? Нам надо к Зимнему Кубку готовиться! — эх, Айда, Айда, наивное дитя, не видящее под маской безмятежной отстраненности истинную натуру.

— Будут, — и ни слова о том, какими нам грозят испытания, но от ее улыбки у меня мороз по коже прошел. Дай ками сил это пережить.

— Какие именно тренировки вы будете проводить? — подозрительно прищурился капитан, хоть один разумный человек в нашей компании.

— Да ладно тебе, Хьюга, давай просто повеселимся, — еще один наивный. Ничего, это временно, готов поспорить, все три недели из нас будут выжимать все соки.

— С нами поедут собаки, весело будет, это ж не раки, — никогда не пойму, что он пытается сказать. Ну и ладно.

Еще до тренировки мне позвонил Широяма-сан и попросил прийти на работу как только возможно, поэтому пришлось снова перепоручить мальчишек Коки. Конечно, я подробно объяснил, что мелкому всего лишь надо было проверить, чего они должны достичь к этому моменту времени, но меня не покидало неприятное чувство, что я снова сбросил свою работу на другого человека, доброго, безотказного и вообще — брата.

А в издательстве меня ждала глава редакторского отдела. Она стояла у дверей моего кабинета грозовой тучей, которую по широкой дуге на цыпочках обходили остальные сотрудники, посылая мне сочувствующие взгляды. Как там — идущие на смерть приветствуют тебя? Я глубоко вздохнул и пригласил даму в кабинет.

— Добрый день, Татибана-сан. Как ваше самочувствие? — нет, я не старался отдалить свою казнь, ни в коем случае, я просто пытался быть вежливым.

— Реверансы излишни, — мне на стол упала толстая пачка бумаг. По одной только строчке «Мгла времени» стало очевидно, что это работа Коки. Как хорошо, что я давным-давно написал завещание. — Вот что я тебе скажу, Кагами-кун. Я никогда не пресмыкаюсь перед чьими-то любимчиками, терпеть не могу фаворитизм, не уважаю людей, которые добиваются желаемого не трудом, а связями, и всегда требую от них много большего, чем от других авторов. В нашей среде это знают все, — она замолкла, медленно обвела взглядом кабинет и продолжила. — И поэтому когда мы издадим первый роман твоего брата, его попробуют сманить, так что проведи воспитательную работу как следует, а не как получится.

Всю речь я через силу смотрел даме в глаза, стараясь не думать, какими словами она сейчас будет меня костерить, поэтому смысл ее тирады дошел не сразу. А когда дошел, я еще какое-то время искать челюсть на полу. Ей понравилось. Одному из самых пугающе строгих людей, что я только встречал, грозе среди редакторов — и это признают не только мои сотрудники, Татибану-сан несколько раз пытались затянуть в другое издательство — в общем, очень серьезному специалисту в книжном деле понравился роман моего брата. Я расплылся в самой глупой улыбке, которая когда-либо была на моем лице с тех пор, как я очнулся. Черт возьми, это же просто… ух! Братишка крут! Я, конечно, всегда знал, что мелкий у меня башковитый, но впервые почувствовал как круто, когда это признают другие.

Странно, что когда Коки впервые вышел на площадку, я не чувствовал ничего такого. С другой стороны — баскетбол-то что, любой может, а вот написать книгу! Минут пять Татибана-сан пыталась достучаться до моего уплывшего в астрал разума, в итоге я получил рукописью по голове и включился в работу. Конечно, текст нужно править, любой роман проходит несколько стадий доработки, и творение брата, как довольно-таки большое, редактор решила разделить на две части. А остальное Татибана-сан будет обсуждать с автором, а не его опекуном, и завтра Коки должен предстать пред ее светлыми очами, так что после работы я домой не шел — летел.

Наверное, не стоило объявлять обо всем так внезапно. Я продолжал щелкать пальцами перед носом, хлопать слегка по щекам, дергать за уши, щекотать, щипать и производить прочие действия, дабы вызвать у статуи хоть какую-то реакцию. Конечно, братишка у меня эмоциональный и на все реагирует ярко, но каменеет он обычно со страху, а не от радости. Прибегнув к последнему средству в виде нарезанного лука под носом, я сумел привести Коки в живое состояние, чтобы выяснить, что Татибана-сан из-за моих жалоб и рассказов ассоциируется у брата с демонами преисподней, и завтрашняя встреча вводит мелкого в панику.

Все время ужина думал, как бы эту несуразицу исправить, но додумался лишь, когда стали проверять подарок для Рюджи, заказанный по Интернету и доставленный только сегодня. Посоветовал мелкому приглядеться к редактору и вписать частично в роман, передав какому-нибудь недостаточно выразительному персонажу ее черты. Когда речь идет о том, в чем он разбирается, братишка теряет большую часть своей неуверенности и отстаивает свою точку зрения даже под меловым обстрелом Камидзё-сенсея. Если он будет считать Татибану-сан прототипом одного из персонажей — Коки будет внимать ее словам, отслеживать реакции, в общем, делать все что угодно, кроме как каменеть со страху. Надо будет попробовать этот прием и в баскетболе, из того же Имаеши получится аякаси на загляденье.

На следующее утро меня ждал доклад. Самый обычный доклад-предложение о создании в школе «военно-оборонительного корпуса», переведя на адекватный язык — военный кружок, отряд кадетов. Пока я хлопал глазами, Казама вручил мне текст на ознакомление и принялся, используя свое уникальное солдатское красноречие, убеждать меня принять пост главы этого корпуса, то есть стать руководителем клуба. Как помощник учителя я вполне мог этим заниматься, документы мне купили на совесть, одно только свидетельство об окончании краткосрочных педагогических курсов чего стоит, но, черт возьми, он же несерьезно?! Я бы, наверное, послал солдатика, сбитый с толку, ошарашенный и изумленный до глубины души, но Широ очень вовремя влез с сообщением, что у него есть подвижки в деле «Информационная война против лидера класса фриков». Естественно, выбор слов был осознанным, это ж Широяма, и Казама мгновенно повелся, встав в охотничью стойку на слово «война». Так что мой отважный приятель увел от меня превосходящие силы противника, и я более-менее спокойно встретил первый урок и синай Куросаки-сенсея.

Признаться, меня мало интересовало, кто впервые рассказал, кем является мой папаша. Разве что, немного любопытно, откуда узнали, но никакой жажды мести, желания вправить мозги, чтоб не совались, или еще чего-то подобного не было, к вящему изумлению друзей, который как раз всем этим пылали, горели и мучились. На той неделе я бы отреагировал интенсивнее, сейчас — нет. Потому что выяснил абсолютно точно — мой отец неважен ни мне, ни тем, кто стал для меня своим: друзьям было по барабану изначально, команда высказалась на разные голоса весьма однозначно, а одноклассники просто привыкли к этой новости.

Общаются со мной по-прежнему, кроме, естественно, Мизумачи, того временно перевели под опеку дяди с материнской стороны, и его обида и разочарование во мне и мире в целом обрела почти космические масштабы. Помимо этого, пальма разругался с Казамой, когда тот спокойно объяснил, что все мои действия обусловлены моими прямыми обязанностями как учителя и он их полностью одобряет. Ребенок, обычно искрящийся радостью и улыбками, сейчас сидел тихо, не привлекая к себе внимания, и от этого мне хотелось удавиться. Я был прав, это факт. Мизумачи сейчас плохо — это тоже факт. Жизнь паршивка.

От тягостных мыслей меня отвлекла Куронума, скромно приютившаяся возле парты и молча ожидающая, когда же я соизволю обратить на нее внимание:

— К-кагами-кун! — девочка нервничала. Что стряслось? — Я н-насчет л-летней школы, вернее, занятий выходного дня.

— А что такое? — неужели она думает, что я настолько бессердечен, что лишу ребенка летних каникул?! — Куронума, лето существует для отдыха, хотя бы для школьников, так что тут не о чем беспокоится.

— Нет-нет, я не против! То есть… — одноклассница замялась, подбирая слова. — А учителям не нужна помощь летом? Просто я совершенно свободна… я могла бы помочь… если надо?

— О, — я опешил. Честно, искренне, тупо впал в ступор. Девочка, ты вообще в курсе, что значит отдых?! — Я подумаю над этим вопросом, ладно, Куронума?

Девушка поклонилась и вернулась к своему месту. Так, где Яно? И Есида, пусть займутся подругой. Нельзя же все время пахать как раб на галерах! Кто-то должен вытащить ее из этого круговорота труда, пока девочка не перегорела. Успеет еще наработаться за жизнь. Озадачив девчонок вопросом, в курсе ли они, что их подруга собирается и на каникулах работать, помогать учителям в школе, я отправился пообедать на крышу. Друзья, разумеется, отправились за мной и Чиаки неожиданно для всех поднял мало касающуюся нас тему.

— Мне, наверное, нужна помощь, вернее, Яно-сан. Вы знаете, что она в начале лета вступила в танцевальный клуб?

— Угу, Онита-сан очень довольна ее уровнем, — Онита Рей, глава клуба танцев, энергичная и доброжелательная девчонка, была одной из тех глав клубов, кто спокойно отвечал на мои вопросы, и редко судила людей по их внешнему виду. Например, когда Рюджи впервые освободился раньше Яно и зашел за ней, Онита-сан утихомирила напугавшихся ребят из клуба, некоторым паникерам даже по подзатыльнику досталось. Как она мне потом писала, если такая девушка как Яно выбрала «демонического Чиаки-куна», значит, он того стоит. Коки, правда, тихо фыркая, добавил, что нужно быть идиотом, чтобы обижать нашего друга, ибо о карательных операциях нашей шайки каких только слухов не ходило.

— Это хорошо. Так вот она вступила в танцевальный клуб, но… Ей немного скучно. Вернее, мне кажется, что ей там скучно.

— Чиаки, если бы ей там не нравилось, она бы там не оставалась, — попытался я понять суть проблемы и не влезть по самую маковку. Зачем бы она ходила на танцы, будь ей там неинтересно?

— Ей нравится, но … не так, как мне на занятиях дзюдо или вам на баскетболе или Дзюмондзи на амефуто, — Чиаки не мог объяснить, что не так, а я не мог его понять. Зато смог кое-кто другой.

— У Яно-сан не кипит кровь, — когда же все уставились на Куроко, он продолжил. — Это похоже на то, что случилось с Аомине-куном: он потерял желание играть, потому что у него не было соперника, с которым надо выложиться на полную.

— То есть, ты считаешь, что нужны соревнования? По танцам? — Коки первым понял, о чем говорит Куроко. — Но их же не проводят, разве что какие-нибудь спецшколы.

— Это не наш уровень, мы не сможем организовать полномасштабные соревнования — Дзюмондзи, мгновенно почуявший к чему все идет, тут же попытался остановить надвигающееся цунами.

— Но можно попробовать что-то вроде фестиваля, — на меня уставились две пары заинтересованных глаз, две равнодушных и одна пара смотрела с ужасом, в стиле «и ты, Брут?» — То есть, это же не спорт, где все в правилах прописано. В танцах только специалист поймет правильные движения и прочее, значит судить должен профессионал, да еще и не один. Где мы их достанем? А просто фестиваль, выступить, показать на что способен — это уже выглядит чуть реальнее.

— Но даже его сложно организовать. Нужно место, согласие других школ и руководства, реклама, ибо, если видят только такие же участники — это не фестиваль, — задумчиво перечислял Широ. — И еще один ками ведает что.

— Ну, рекламой допустим, и ты по сети можешь заняться. Какие-нибудь плакаты и подобная бумажная ересь — я могу свои ресурсы напрячь. С другими школами, думаю, и сам танц-клуб договорится, если им оно, конечно, надо. А вот место — это проблема.

— Сейчас же лето, можно в парке каком-нибудь устроиться, — подхватил идею Коки. — Но главное чтобы самим танцорам идея понравилась.

Понравилось не то слово. Решив не откладывать дело в дальний ящик, я послал сообщение сразу всему клубу. И через десять минут на крыше собрались все плясуны школы плюс группы поддержки в виде друзей-приятелей-сочувствующих. Обед грозил захватить еще и учебное время, так что, рыком утихомирив народ, я постарался как можно спокойнее объяснить, с чего все началось, про что шла речь и о чем я им писал. Такаяма-сенсей была в восторге, энергичная и яркая женщина была всеми конечностями за подобное мероприятие, сами же школьники сомневались, что что-то получится. Но хотелось всем. А раз хочется, то велика вероятность, что Танака-сан пойдет навстречу.

Но это уже не мои проблемы, так что, поглядывая на воркующих Яно и Чиаки — и чуть не сломав себе зрелищем мозг, ибо на людях эта парочка редко вела себя как пара — я в полголоса изложил биологичке наши идеи, попутно впихнув недовольного Широяму в активные участники, рекомендовав озадачить его рекламной деятельностью. На уроки расходились довольные (я и Дзюмондзи, ибо отмазались от головной боли) и воодушевленные (остальные).

Конечно, Широ не горел энтузиазмом, ибо время не резиновое, и в сутках не 36 часов, но мне очень хотелось притормозить его бешеную активность в поиске сплетников. Друг у меня замечательный, но вот что он может сделать с теми, кто так мне подгадил, я знать не хотел, потому что публикация компромата в сети — самое доброе, что он творил со своими неприятелями. И делает ведь все тихой сапой, не придраться, не раскрыть. Например, в средней школе, когда какие-то идиоты прицепились к белоснежному во всех смыслах парнишке, он ни слова против им не сказал. И то, что через три дня по интернету стали крутить видеоролик, где вышеуказанные придурки воруют нижнее белье — «чудесное совпадение». О дальнейшей судьбе несчастных известно мне лишь то, что родители забрали их из школы и перевели в интернат заграницей, где их никто не узнает. Организовать травлю обидчиков — это, с точки зрения Широ, более чем правильное деяние, и если он выйдет на несчастных, пытавшихся мне досадить, им придется плохо. Можно лишь надеяться, что друг все же сначала мне расскажет, кто и зачем вскрыл информацию о моем отце, дабы я успел заменить карающий меч возмездия на что-нибудь менее болезненное.

Остаток учебного дня прошел спокойно, тренировки отменили из-за тестов, ведь если, не дай ками, мы их завалим — за попадание в летнюю школу Айда из нас бублики налепит. Но вместо того, чтобы спокойно идти домой и готовиться к тестам, я снова метался белкой в колесе — в первую очередь к учителям, пытаясь понять, что мне делать с предложением Казамы. Уяснив суть просьбы, коллектив единогласно заявил о категорическом отказе, но директор напомнил, что инициативу детей надо поощрять, и что Казама-кун сможет привить школьникам дисциплину.

Одобрения высокого начальства было достаточно, чтобы педагоги дружно хлебнули валерьянки, даже мне пару капель в воду добавили. А уж когда Танаке-сану позвонили откуда-то из вышестоящих инстанций (есть у меня подозрение, чья отеческая лапа приложилась), стало очевидным — ВОКСу быть. И официально я буду его руководителем, не потому что людей не хватает, а просто никто не хочет иметь дело со свихнувшимся на военной тематике пацаном. Разумеется, как ни черта не понимающий в военном деле, я спихну большую часть дел в руки солдатика, не думаю, что одноклассник будет возражать. Лето у него будет насыщенным, ведь нужно отобрать людей, натаскать их и первого сентября представить при полном параде. И полный парад будет подразумевать не только муштру, но и какие-нибудь знаки отличия, которые тоже надо будет продумать, заказать и раздать. Ой, ками, одни хлопоты, кончится ли это когда-нибудь?!

После получения очередного груза на шею, я отправился на тренировку к детям, прихватив с собой Нигоу. По плану была отработка бросков, пока руки не перестанут подниматься, ибо последнее время был упор в основном на общую физподготовку, и специальные навыки надо наверстывать. Мальчишки были рады меня видеть, давно мы с ними не занимались. Что Ютаро, что Такеши — сорванцы, в сопровождении лаявшего без передышки мохнатого комка шерсти они метались по площадке как метеоры, я еле поспевал за мелкими и все волновался, как там братишка на встрече с Татибаной-сан. Леди Совершенство попросила меня не мешать ей знакомиться с новым автором, так что нынче в издательство путь заказан. Поинтересовался у детей планами на лето и смутил их почти до состояния вареного рака.

— Почему вы так стушевались, Нода-кун, Кобаяши-кун? — постоянно приходится напоминать себе, как нужно обращаться к мальчишкам. После их обмана пришлось несколько сменить манеру общения, а то слишком много свободы в их возрасте вредит воспитанию.

— Просто мы летом не тут будем, — я догадывался, каникулы все-таки, детей обычно по лагерям отправляют. Такеши робко посмотрел на меня снизу вверх. — Вы же не обижаетесь, Кагами-сенсей?

— На что? — я изумился постановке вопроса.

— Что мы вас с собой не берем, — взволнованно ответил Ютаро. В его голосе было столько уверенности, что я сейчас должен обидеться до скончания веков, что еле сдержал смех

— А как бы вы это сделали? У меня не те габариты, чтобы в чемодане ездить, даже если бы я был мастером йоги, — успокоил детей, все же улыбаясь от уха до уха. — И куда же вы едете, что меня с собой взять не можете?

— Мы в лагерь поедем! На юг! Чуть больше чем через неделю, а будем там три недели. Без родителей, представляете! Но мы будем тренироваться, мы обещаем!

— Не сомневаюсь, но в лагерь обычно едут отдохнуть, познакомиться с новыми людьми, повеселиться. Будет обидно, если вы все время будете уделять баскетболу. Не ограничивайте себя, договорились, Нода-кун, Кобаяши-кун?

— Да, Кагами-сенсей! — и Ютаро тут же забыл, о чем я говорил. — А вдруг там будут ребята, играющие в баскетбол? Было бы круто!

Мальчишки, в одно ухо влетело — из другого вылетело. Интересно, я был таким же в их возрасте? Дома нас встретил только Джент, озадаченно изучающий наш неполный состав. Коки все еще не вернулся, а ведь нам еще к тестам готовиться! На всякий случай отписался в теме класса и отдельные сообщения послал друзьям, удостоверился, что все серьезно отнеслись к экзаменам и не стесняются просить друг у друга помощи с непонятным материалом. Мы с парнями позанимались в воскресенье, так что за них я был спокоен, остальные впрочем тоже неплохо учились весь триместр. Тревогу вызывал лишь психически неуравновешенный сейчас Мизумачи, отстающая Есида, погрязший в творчестве Данте, не отрывающийся от камеры Минамото, витающая в облаках Саотоме… О, ками, да все беспокоят, не хочу лишать детей летнего отдыха, я за эту особенность японского образования проклинать готов, но толку-то.

К тому времени как Коки вернулся, вымотанный, уставший, но с горящими глазами, я успел накрутить себя, успокоить, поужинать, поиграть с живностью, повторить материал по точным наукам и побиться головой об стену, справедливо ожидая неприятностей от теста по японскому. Братишка же о тестах не думал, идея высмотреть в Татибане-сан аякаси или ёкая дала свои плоды, и юки-онна, которая в итоге появится лишь во второй части, обрела персональный прототип. Пришлось спешным подзатыльником возвращать из выдуманного мира в реальность и усаживать за учебники и конспекты.

Утро пришло слишком внезапно, ибо прозанимавшись в итоге до двух ночи, мы поднялись в пять утра. Вернее нас поднял один вредный и шумный меховой комок на лапках. Джентльмен, нагло скалясь с одной из своих полочек, ехидно мяукал, пока мы сонные и взъерошенные собирались, выползали из дома и с тихой бранью отправились на пробежку. Зато к первому экзамену мы уже были полны сил и энергии, что в полной мере оценил Чиаки, когда его на входе оглушили поздравлениями. В одиночку такое не провернуть, ну так календарь на что? Одноклассники поздравляли бурно, шумно изливая напряжение из-за итоговых тестов семестра.

Нигоу мы оставили дома, что вызвало у щенка личный коллапс Вселенной, как выразился брат. Мне в тот момент было не до живности, ибо первый тест был по математике, и мир вполне мог подождать, пока мы его не сдадим. За этим был японский, потом английский, за языками последовали естественные науки и, наконец, гуманитарный тест. По истечении пяти часов мучений мы еле-еле привели себя в пристойное состояние: из слов Чиаки было очевидно, что как минимум с его матерью нам доведется познакомиться, не хотелось бы произвести неблагоприятное впечатление.

Ум. Пожалуй, надо точнее выражать мысли, даже мысленно. Чиаки-сан оказалась довольно молодой женщиной, маленькой и скажем прямо — на вид хрупкой как фарфоровая статуэтка. И сейчас она полулежала на диване, приходя в себя после феерического знакомства. Рухнула женщина не сразу, сначала она поприветствовала наиболее нормальных из нашей компании — Яно, Коки и Широ, потом мужественно улыбнулась мне с Дзюмондзи, но когда чертов фантом появился как всегда из воздуха — она просто осела, где стояла.

Какая поднялась паника — словами не описать. Пока перетащили Чиаки-сан на диван в гостиной, Широ консультировался в интернете по поводу симптомов, а Яно и Коки судорожно обмахивали хозяйку дома тетрадками, больше ничего под рукой не было. Скажем прямо — толку от нашей суеты было чуть, разве что головокружение вызвали своим мельтешением. Но как ни странно, эти бестолковые действия начисто разрушили настороженную взволнованную атмосферу, и меньше чем через полчаса Чиаки-сан с улыбкой проводила нашу шайку в комнату сына, попросив лишь помочь ей принести угощение. Коки, тихо посмеиваясь, предположил, что женщина рассчитывает, что на помощь ей отправится Яно, как единственная девушка, с которой можно будет тет-а-тет поболтать.

Комната у друга была небольшой, но очень уютной. И напрочь заставленной деревянными изделиями, от шкафов, со старательно сделанной резьбой, до множества фигурок. С особым удовольствием мы рассматривали фигурки людей, в которых узнали одноклассников и самих себя.

— Мелкие детали не очень получились, тут нужны другие инструменты, — по непонятной причине начал оправдываться друг. — Но ведь все равно узнаваемо.

— Чиаки, я вот эту рожу, — ткнул в собственную фигурку, — узнаю в любое время, в любом состоянии. Чего ты волнуешься?

— Ну, я никогда не приглашал друзей в гости, — смущенно пробормотал именинник.

Тут уж смутились все остальные, я один как сыч стоял довольный, что у ребенка все налаживается. И пока народ стеснялся, отводил взгляд, мялся и вообще вел себя неадекватно, я прикипел к книжному шкафу. Фэнтези, фантастика и … «технический прогресс 20 века»? «Инженерные мысли, опережавшие время»? «Культура и техника»? Любопытная подборка. Полдень тоже выпускает научно-популярную литературу, может стоит присмотреться к этой линейке? Конечно, один человек не показатель, но можно же как-нибудь набрать статистику по продажам, поискать в интернете, кто это читает, что думает. Направления для анализа есть, надо только отправить задание. Очнулся от размышлений только после того, как Коки потянул на себя мой напульсник и шепотом сообщил, что в следующий раз мне стоит повесить на лоб табличку «ушел в себя, вернусь не скоро». Оглядел друзей — не так уж далеко в себя я ушел, Яно уже спустилась помогать Чиаки-сан, а парни устанавливали небольшой столик и раскладывали подушки. Чисто японский интерьер, ничего лишнего и все легко убирается в случае ненадобности.

Собравшись и выдернув Яно из рук любопытной и очень заботливой матушки Рюджи, мы наконец вручили другу подарок, с которым я весь день носился, как кошка с салом. Когда же именинник робко спросил, не против ли мы, что он его откроет, я выпал в осадок. Оказывается, здесь не принято открывать презенты при дарителе, можно ведь не уследить за выражением лица и показать разочарование. А заодно узнал, что подарить подарок с ценником — нормально. Нет, я положительно не понимаю этих людей! Но это мелочи, главное, что расширенный набор для резьбы по дереву, с множеством инструментов и книгой, другу понравился. Что подарила своему парню Яно, мы так и не узнали и, кажется, для Широямы стало делом чести это выяснить. Сказать ему, что любопытство кошку сгубило?

Разумеется, просто поздравить друга и поболтать ни о чем — это не наш случай. И тем более не после экзаменов — все разговоры волей-неволей сворачивали на сверку ответов, раздавались горестные стоны и радостные вопли. А после как-то вспомнилось, что скоро лето, что это вроде как время отдыха, если тесты не завалим. Широ ворчливо заметил, что по моей милости он будет вынужден «нянчиться с танцевальным клубом». Яно тут же подпрыгнула, рассказывая, что Такаяма-сенсей уже развела бешеную активность, так что в субботу после церемонии окончания семестра состоится встреча представителей из разных школ, обсудить саму идею, выбрать подходящее время, составить программу и так далее. Дети будут готовиться, а всеми взрослыми вопросами, вроде места, площадки и стоимости, займутся учителя, что впрочем логично.

У Чиаки летом соревнования по дзюдо, вернее у его клуба, сам друг будет только поддерживать. Дзюмондзи, как и всю команду по американскому футболу Гай-сенсей увозит в секретное место для тренировок, причем тоже на три недели, как и мы. Куроко же поднял вопрос, а кто вообще наш тренер. Пока рассказывал, что знал, как-то незаметно умяли все угощение, троглодиты.

— То есть как это армейский инструктор для новобранцев?! — поперхнулся Дзю.

— Вот так. Она и в школу не сразу приехала — контракт с силами самообороны отрабатывала. Кроме того, она какое-то время играла за сборную Японии, это показатель. Так что лето будет тяжелым.

— Но Такеда-сенсей сказала, что мы будем отдыхать, — возразил фантом.

— И ты поверил? — удивился братишка. — Даже я не настолько наивен, и до сих пор не понимаю, зачем аники ее нашел.

— Кагами-кун нашел Такеду-сенсей?

Впечатление наш тренер производила однозначное, если ничего о ней не знать — чудачка, каких в Сейрине полно. Но я еще помнил нашу первую встречу, когда она сначала подзакусила моим мозгом, а потом напугала до седин, просто предупреждая держать рот на замке. Плюс у меня были рассказы Такеды-сенсея-старшего, насколько непредсказуемой натурой была его дочка, любопытной, яркой — но безбашенной от слова совсем. Да, отдых будет специфическим.