Бастарды (гет)

Возмездие.

Её Милость королева Дейенерис решила не задерживаться в Юнкае. Захватив с собой освобождённых рабов, количество которых составляло бόльшую часть населения наследника древней империи Старого Гиса, она указала новый путь для своих подданных — Миэрин. Эшер мало что знал о Миэрине. По правде говоря, он мало что знал об Эссосе и практически не видел Вестероса, кроме частички Западных земель и Королевской Гавани. Каждый раз удивляясь новым видам, Эшер чувствовал себя слепым котёнком. А глядя на смешинки в глазах капитана Буревестников, мог поклясться, что Даарио так о нём и думает.

В первый день пути вдоль жёлтой как сам песок реки Скахазадхан Эшер постоянно ловил на себе этот взгляд. Он не мог ничего поделать с тем, что река посреди пустыни и, к тому же, запах солёного моря удивляют его, а Даарио ничего не мог поделать с тем, что его это веселит. Они шли впереди королевского кортежа посреди всей процессии, которую вели Безупречные и которую замыкали они же. Наёмники же под капитанством Даарио Нахариса окружили Дейенерис со всех сторон. Эшер считал, что это не имеет особого значения, раз рядом с ней постоянно находятся драконы, вестеросец, евнух и странный старик. Если Эшер что и помнил о Королевской Гавани, так это о существовании Малого Совета, который, судя по всему, и создала Дейенерис, сама того не осознавая. Или осознавая — Эшер не мог судить, да и не его это было дело. Его дело — учиться бою, скрытности, ловкости и мудрости.

Этому его продолжал учить капитан. На второй день пути они немного оторвались от процессии, решив позаниматься на берегу Скахазадхана. Танцуя с мечом по влажному песку вслед за неспешно передвигающимся лагерем Дейенерис, Эшер старательно избегал целенаправленных ударов Даарио. Лезвия аракха и стилета со свистом рассекали воздух, изредка звонко сталкиваясь с мечом, у которого всё ещё не было имени.

— Ещё не придумал, как назвать его? — словно прочёл мысли капитан, занося стилет справа.

Эшеру показалось, что обнажённая красавица на рукоятке подмигнула ему, когда он увернулся в последний момент.

— Ничего не приходит в голову, — выдохнул юноша, силясь отдышаться, но Даарио не дал ему такой возможности, нанося очередной удар.

— Это потому, — шаг, — что твоя голова, — разворот, — занята дурными, — замах, — мыслями!

Эшер скрестил лезвия, но краем глаза заметил, как Даарио направил левой рукой в его сторону аракх. Резко пригнувшись и ослабив защиту одновременно, Эшер заставил капитана оступиться.

— О! — удивился Даарио, пошатнувшись от неожиданной контратаки. — И что дальше?

Юноша выпрямился и попятился назад, разводя руками, готовый в любой момент защищаться.

— Что?

— Не надоело защищаться? — парировал Даарио. — Ты мог закончить контратаку. Мог ударить меня в живот рукояткой. Я был бы достаточно дезориентирован, и тебе осталось бы только прикончить меня.

Эшер покачал головой, уже начиная спотыкаться. Ноги вязли в песке, солнце напекло макушку.

— Я бы предпочёл избежать кровопролития по возможности.

— По возможности? — капитан не стал сдерживаться, и его громкий низкий смех разлился по речному берегу, потревожив грустную пару журавлей. — Эш, красивый, ты забыл, в чьи ряды успел вступить?

— Я — ворон-буревестник.

— Ты наёмник.

— Наёмники выполняют разные задания. Поэтому их называют наёмниками, а не ассасинами.

— Ты гляди, какой дерзкий, — фыркнул мужчина, нанося ленивый удар, который с лёгкостью был отбит. — А что, если тебя наймут на убийство?

— Я откажусь от задания.

— Отказываться в праве капитан. Кто твой капитан?

— Вы — мой капитан, — пробормотал Эш.

— Кто твой капитан?! — взревел Даарио, вдруг нападая на юношу с новой прытью, осыпая того чередой ударов.

Эшер запутался в ногах, получил длинную (хоть и неглубокую) царапину на плече, забыл, как пользоваться мечом, и начал медленно и красиво падать на спину. Но не преминул ухватиться за Даарио, который засмотрелся на оставленную им царапину, и повлёк его за собой.

Даарио не упал, а грациозно приземлился рядом, подперев подбородок перепачканной в песке ладонью. Эшер тяжело дышал и смотрел на лазурное небо. Вокруг них медленно оседали потревоженные песчинки.

— Вы. Мой. Капитан.

— Умница, — расплылся в кошачьей улыбке Даарио и тоже перевернулся на спину. — Слушай меня, пока я рядом. Если я говорю: «Пользуйся моментом и доводи контратаку до конца», то ты пользуешься моментом и доводишь контратаку до конца, красивый. Ты должен всё доводить до конца.

Он даже не спрашивал, понял ли его Эшер. Потому что Эшер понял, а Даарио не нужно было подтверждение. Какое-то время они ещё лежали, переводя дух, а потом вернулись в процессию. Догнать Безупречных не составило особого труда — их постоянно задерживали не такие выносливые подданные королевы, бывшие ещё пару дней назад рабами. И пока они добирались до своих Буревестников, Эшер молил богов, в которых окончательно поверил лишь когда встретил Даарио Нахариса. Потому что Даарио Нахарис был, никак не иначе, Полубогом.

Эшер молил богов, чтобы они забрали его юношескую смазливость. Его золотые кудри, изумрудные глаза и чёртовы ямочки на щеках. Чтобы Даарио Нахарис перестал называть его красивым, потому что Эшеру это не нравилось. Ему казалось, что в такие моменты капитан насмехается над ним. Даарио тоже был красивым, но никто и никогда не говорил этого с такой улыбкой. Разве что женщины.

Мысленно перекочевав на раздумья о наставлениях капитана, Эшер не заметил, как упёрся лбом в чью-то спину. Подняв взгляд, юноша пожалел, что высунул нос из Браавоса. Над ним возвышался здоровенный чернокожий евнух, который при столкновении с Эшером слегка лениво повернул голову. Солнце богатым золотом отражалось от его лысины, а по мощным обнажённым рукам ручейками стекал пот. Наконец заметив врезавшегося в него юношу, евнух грузно обернулся, и на его гладком лице расцвела широкая улыбка.

— Мальчишка из канализации и его синебородый капитан! — пробасил здоровяк. — Королева хочет вас видеть.

Эшер переглянулся с Даарио, ожидая увидеть обеспокоенность, но, похоже, Даарио даже обрадовался. Он по-дружески хлопнул евнуха по плечу размером с бочку мёда и кивнул Эшеру, мол, всё в порядке.

— Приятно осознавать, что мы теперь своего рода знаменитости.

— Такой известности я бы и врагу не пожелал, — расхохотался евнух. — Эй ты, Червь! Останавливай своих — у нас привал по распоряжению Матери Драконов. Синяя Борода, своих Воронов тоже тормози.

Даарио свистнул, и из толпы вынырнул Джокин. Понимающе кивнув своему капитану, он побежал командовать Воронам-Буревестникам привал.

Грузно ступая, словно боевой корабль железнорождённых, чернокожий евнух отвёл их к шатру королевы. Безупречные, наёмники и рабы отскакивали от него, будто рассыпанный горох, освобождая путь. Евнух одной ручищей раздвинул продуваемую ткань королевского шатра, пропуская Даарио и Эша внутрь.

— А, Бельвас. Ты как раз вовремя… Миссандея решила порадовать нас ужином.

Дейенерис Таргариен была ещё прекраснее, чем Эшер запомнил за прошлую их встречу. Сегодня она была облачена в тёмно-синее платье из Асшайского призрачного шёлка, похожего на ясное ночное небо. На плечи была накинута шаль, мягко сползающая на изгибы локтей. Волосы Дейенерис были заплетены в дотракийскую косу с двумя колокольчиками — по одному за каждую победу над городами-работорговцами. Она смотрела прямо, но не на него. В фиалковых глазах неуловимо что-то поменялось. Словно что-то детское и наивное уступило место любопытству и решительности.

— Моя королева, — пробасил евнух Бельвас, — капитан наёмников и его мальчик.

Королева не сдержала улыбки, заметив, как вспыхнули щёки Эшера. Даарио сохранял невозмутимое выражение лица.

— Замечательно, — склонила голову Мать Драконов.

Даарио Нахарис тут же опустился на одно колено, и Эшер, чуть замешкавшись, повторил за ним, чувствуя, как его щёки всё ещё пылают от неловкости, смущения и небольшой злости на силача.

— Ваша Милость, — тихо, но чётко произнёс Даарио. — Мы рады предстать пред вами.

— И я рада видеть вас перед собой, — мягко улыбнулась капитану королева. — Я хотела поблагодарить вас, сир Нахарис, и юношу за проделанную вами работу во взятии Юнкая.

— Прошу, Ваша Милость, зовите меня Даарио.

Улыбка Дейенерис ещё больше расцвела. Если бы Эшер имел право судить о своей королеве, то он бы подумал, что капитан мил её сердцу. Но нет, он не имел никакого права судить. Тем более не о Матери Драконов и не о своём капитане.

Тем временем королева перевела взгляд на Эшера, приподняв брови и продолжая улыбаться. Решив, что она ждёт какого-то ответа от него, Эш промямлил:

— Эшер Хилл рад служить, Ваша Милость.

— Ах да, Эшер Хилл…

— Бастард из Вестероса, Ваша Милость, — услужливо подсказал старик, склонившись над её креслом в три погибели.

Этот был тот самый Арстан, которого они с капитаном повстречали перед первой встречей с королевой. Длинные серебряно-седые волосы падали на морщинистое лицо, а из-под кустистых бровей сверкали на удивление молодые и печальные бледно-голубые глаза. Он не был похож ни на одного жителя Эссоса, которых встречал Эшер, и, к тому же, говорил с вестеросским акцентом.

Дейенерис Таргариен с любопытством склонила голову, разглядывая Эшера ещё несколько секунд, показавшихся ему вечностью, и наконец перевела взгляд на Даарио.

— Скажите мне, чего вы желаете за вашу неоспоримую доблесть?

— Я желаю ничего боле, чем служить вам, моя королева.

— А вы, Эшер Хилл? — ещё больше развеселилась Дейенерис.

— Служить вам верою и правдою, Ваша Милость.

Королева кивнула, явно довольная полученными ответами.

— В таком случае, позвольте мне отблагодарить вас хотя бы ужином, — она расслабленно махнула рукой, и на её зов в шатёр тут же впорхнули две служанки-дотракийки. — Присаживайтесь.

Эшер неуверенно последовал за капитаном к низкому столику и осторожно опустился на мягкие подушки, пока девушки споро накрывали на стол. Вскоре перед юношей появились тарелки, полные пряного мяса, варенного картофеля, печёных яблок и свежего винограда. Бельвас лично наполнил кубок Дейенерис и подал его в её протянутую руку. Всё это время наблюдавшая за ухмыляющимся Даарио королева, поспешно перевела взгляд на его оруженосца.

— Что ж, Эшер Хилл, — она сделала небольшой глоток вина, — расскажите мне о доме. Откуда вы родом?

— Я… я из Западных земель, Ваша Милость.

— Отсюда и фамилия, — услышал Эшер незнакомый голос.

Этого человека, в отличие от Бельваса и Арстана, он видел впервые. Ниже старика ростом, этот вестеросец был смуглым и мускулистым, но не так сильно, как евнух-силач. Несмотря на то, что он был примерно возраста Даарио, волос на его голове уже почти не осталось. Вестеросец окинул взглядом Эшера и в два шага оказался у ног королевы, опустившись на одно колено.

— Кхалиси.

— Рада тебя видеть, Джорах, — улыбка Дейенерис была искренней. — Как наши дела в покинутом Юнкае?

— Всё так, как вы оставили, кхалиси, — ответил Джорах. — Все рабовладельцы казнены, город начал дышать по-новому.

Дени благосклонно кивнула, и мужчина поднялся на ноги.

— Не отужинаешь с нами?

— Почту за честь, кхалиси.

Джорах опустился на одну из свободных подушек рядом с креслом королевы и окинул взглядом присутствующих. Задержавшись на Арстане, Джорах нахмурил брови. Почему-то Эшеру не хотелось, чтобы вестеросец смотрел на него, но это было неизбежно. Бывший рыцарь (а по-другому и быть не могло, судя по его доспехам и привычке держать себя) принял из рук служанки кубок и сделал крохотный глоток, не отрывая взгляда от юноши.

— Далеко тебя занесло от дома, Хилл, — произнёс он сквозь зубы.

Воинственно вздёрнув подбородок, Эш отчеканил:

— Мой дом там, где моя королева.

Наблюдая, как на лицах Дейенерис и капитана появляются едва уловимые улыбки, Эшер понял, что ответил правильно. Только не сразу понял, что улыбки были вызваны разными причинами.

Матери Драконов явно польстило его заявление. Она выглядела расслабленной и довольной. Махнув Джораху, который тут же перевёл всё своё внимание на неё, кхалиси весело заговорила с бывшим рыцарем о своих планах касательно благоустройства Юнкая. Поняв, что его это не касается, Эшер перевёл взгляд на мирно трапезничающего капитана. Даарио медленно и с упоением вгрызался в зажаренное крылышко перепёлки. Заметив на себе взгляд Эша, он облизнулся и подмигнул юноше.

Почувствовав, как его словно обдало горячим воздухом из жаровни, Эшер поспешно отвёл взгляд, уставившись на свою перепёлку. Есть почему-то не хотелось.

Спустя некоторое время, когда большинство тарелок опустело, а содержимое кубков обновилось уже несколько раз, Дейенерис подняла на присутствующих слегка затуманенный взгляд.

— Мне следует отдохнуть.

— Как скажете, Ваша Милость, — весьма резко как для старика подскочил Арстан.

Эшер и Даарио низко поклонились королеве и, поблагодарив за трапезу и пожелав ей доброй ночи, направились к выходу из шатра под пристальным взглядом бывшего рыцаря Джораха.

— Видел его лицо? — звонко рассмеялся Даарио, когда они отошли на безопасное расстояние от колышущейся ткани шатра и чуткого слуха верных слуг королевы.

— Словно застоявшегося дорнийского вина хлебнул, — хмыкнул Эшер.

Даарио кивнул на берег Скахазадхана, и вдвоём они направились к его спокойным водам, отражающим мерцающие звёзды ночного неба Эссоса. Эшер пнул подвернувшийся под ботинок камушек, случайно отправив его в сторону капитана. Не растерявшись, Даарио отпихнул камешек в ответ. Перебрасывая его друг другу и посмеиваясь, мужчина и юноша быстро добрались до берега и опустились на влажный песок. Даарио шутливо толкнул Эшера плечом.

— Кажется, королева купилась на твои сладкие речи.

— О чём вы? — опешил Эш, слегка побледнев.

— Брось, Эшер, — мягко улыбнулся Даарио, не глядя на него и крутя между длинных пальцев тот самый камешек. — Со мной можешь быть честен.

— Я всё ещё не понимаю, — Эшер пожал плечами, чувствуя, как внутри всё холодеет.

Даарио глубоко вздохнул и наконец посмотрел на юношу. Капитан больше не улыбался, внимательно разглядывая лицо Хилла, словно любуясь им. Эшер чувствовал себя неловко, но не мог оторвать взгляда от Даарио, с замирающим сердцем ожидая, что последует за этим.

— Ты здесь на ради королевы.

— Не правда! — вспыхнул Эш, совершенно не ожидая такого выпада. — Я здесь только ради королевы.

— Да? — хмыкнул капитан. — А как же Вороны-Буревестники? Как же я, твой храбрый капитан?

Эшер окончательно зарделся, пытаясь смотреть куда угодно, лишь бы избежать магнетического взгляда Даарио.

— Думаю, моя преданность нашему отряду и вам в особенности не должна поддаваться сомнению.

— О да, не должна, Эш, — хмыкнул Даарио. — Но я лишь подтруниваю над тобой. Дело ведь не в нас и даже не в королеве Дейенерис.

— А в чём же? — выпалил юноша, молясь про себя, чтобы этот разговор поскорее закончился.

— Ты хочешь домой.

— Мой дом там, где…

— Твоя королева? — фыркнул мужчина. — А как же. Не пытайся делать из меня дурака, Эш. Я не глуп, не слеп и весьма недурен собой.

Несмотря на довольно щекотливую ситуацию, Эшер не удержался от смеха.

— Что есть, то есть, капитан.

Даарио кивнул.

— Я хочу, чтобы ты знал, что я — с тобой. Даже если ты хочешь воспользоваться ситуацией, будучи на «правильной стороне», чтобы оказаться снова в родном Вестеросе и показать своим ублюдочным родственникам, кого они потеряли… я с тобой.

— Вот так просто? — не верил своим ушам Эшер.

— Да, вот так просто, — улыбался Даарио.

Он осторожно приобнял Эшера за плечи, слегка прижав его к себе и устремив взгляд на звёздную гладь Скахазадхана. Юношу била мелкая дрожь — то ли от ночной прохлады, то ли от неожиданной близости безбожно красивого мужчины. Проклиная себя за робость, Эшер сумел лишь едва выдохнуть:

— Я…

— Тш-ш, — перебил его Даарио, — я сохраню твою тайну, Эшер Хилл.

* * *

Миэрин, на взгляд Эшера, отличался от Юнкая лишь тем, что выглядел ещё более неприступным. Те же высокие стены из жёлтого кирпича, те же гарпии, та же вонь и чувство безнадёжности. Невооружённым глазом было видно сточную трубу, из зарешётчатого отверстия которой в реку потоком сливались нечистоты. С содроганием Эшер вспомнил, как нелегко им с капитаном пришлось прокладывать свой путь через канализацию Юнкая, и понадеялся, что в случае с Миэрином будет по-другому. Ну или, хотя бы, на этот раз они будут по другую сторону — ждать, когда кто-то откроет им массивные ворота.

И ворота действительно открылись. Перед внушительной армией Матери Драконов предстал человек в чешуйчатых доспехах из меди и тёмного янтаря. Белый жеребец, на котором восседал воин, ступал медленно и вальяжно под тяжестью доспехов и четырнадцатифутового копья в руке всадника. Когда этот напыщенного вида воитель остановился достаточно близко, чтобы его можно было внимательно рассмотреть, но достаточно далеко для его же безопасности, Эшер едва удержался, чтобы не прыснуть со смеху.

— Что, Эш, тебя позабавили его бараньи рога? — в полголоса поинтересовался Даарио, наблюдая за всадником с ленивой улыбкой на губах. — В Эссосе так модно носить причёску.

Они с капитаном стояли впереди наёмной армии во главе Ворон-Буревестников. Компанию им составляли Джокин и Вдовец.

— А меня больше веселят его выпученные поросячьи глазки, — хихикнул лучник. — Так и хочется проткнуть их наконечником стрелы да посмотреть, какое дерьмо потечёт.

— А что, дерьмо разным бывает, по-твоему? — пробурчал Вдовец.

— Ты удивишься… — еле слышно произнёс Эшер, скосив взгляд на капитана, улыбка которого стала ещё шире.

— Хочу, чтобы Её Милость вызвала меня, — ни к кому в особенности не обращаясь, сказал Даарио.

Эшер недоумённо посмотрел на мужчину.

— Куда? Зачем?

— А что тут непонятного, Нянюшка? — хохотнул Джокин. — Драться с этим индюком напыщенным!

Эшер снова перевёл взгляд на всадника, который начал размахивать своим копьём и что-то возмущённо кричать на валирийском. За спинами наёмников послышалось какое-то копошение, и через мгновение, расталкивая на своём пути солдат, показался Силач Бельвас.

— Посторонитесь, — гаркнул евнух, проходя мимо капитана и Эшера.

Джокин, которого Бельвас случайно задел, чуть не опрокинув лучника на землю, скривился и сплюнул.

— У бараноголового нет шансов, — сказал он. — Хоть мне этот евнух здоровенный и не по душе.

— Он тебе может хоть десять раз быть не по душе, Джокин, — прохрипел Вдовец, потирая шрам на лбу, — но королеве важно, чтобы от миэринца и мокрого места не осталось.

За боем Эшер наблюдал с открытым ртом и замирающим сердцем. Он нисколько не сомневался в силе Бельваса, но даже не догадывался, насколько этот здоровяк может быть ловким и быстрым. Несмотря на то, что миэринец был верхом на скакуне, а Бельвас — пешим, эта досадная несправедливость вскоре была устранена.

— Ух-х, — зажмурился Джокин, даже немного отшатываясь от увиденного. — Коняшку жалко.

— Умный ход, — кивнул Вдовец.

— Я бы сделал так же.

Эшер снова покосился на капитана. Даарио больше не улыбался, внимательно наблюдая за ходом боя. Наверное, было бы опрометчиво заявить, что Даарио Нахарис — капитан Ворон-Буревестников обиделся, что Дейенерис не оказала честь вступить в бой с миэринским воином именно ему. Эшер вообще сомневался, что в этом была хоть какая-то честь, глядя на то, как Бельвас добивает воина с причудливой причёской, рассекая воздух аракхом и окропляя песок свежей кровью.

— Бой окончен, — услышали они нежный, но при этом властный женский голос позади себя. — Сейчас самое время открыть ворота и сдаться, либо судьба Ознака зо Паля постигнет каждого из вас.

Какое-то время в воздухе висела звенящая тишина, нарушаемая лишь плеском реки и предсмертными стонами Ознака зо Паля, которые, впрочем, очень быстро утихли. А потом случилось то, от чего большая часть людей в войске Дейенерис Таргариен выдохнули с облегчением (и Эшер Хилл не был исключением) — ворота открылись.

Из города высыпали грязные и ободранные до крови рабы, которые вели за собой на цепях… бывших работорговцев. «Они тоже сражались, — понял Эш. — Пока шёл бой снаружи, внутри рабы дрались за свою свободу ради Драконьей Королевы».

Наёмники расступились, чтобы Дейенерис смогла выйти вперёд. На её плече сидел чёрный дракончик, свесив по изящной спине девушки шипованный хвост. Дейенерис обвела взглядом стоявших перед ней на коленях людей, ещё несколько часов назад бывших работорговцами. Некоторые из них всё ещё активно сопротивлялись, пытаясь вырваться из цепей. Кто-то плюнул в королеву, но кровавая слюна, не долетев до ног Дени, размазалась по песку.

— Казнить всех, — скривилась Мать Драконов. — Здесь и сейчас. А кто захочет присоединиться ко мне — милости прошу. Я готова выслушать клятву в верности.

Толпа бывших рабов разразилась приветственными криками, среди которых чётко выделялось одно слово — Миса. Пара рабовладельцев упала навзничь перед Дени, прося её о прощении и рассыпаясь в уверениях в собственной верности. Остальные же лишь хмуро ждали своей смерти.

— Валар Моргулис, — произнёс Даарио Нахарис, когда голова последнего рабовладельца присоединилась к остальной куче отрубленных голов.

Спустя многое время Эшер всё ещё видел эту картину перед глазами, а в его ушах звенел голос капитана: «Валар Моргулис».

Жизнь в Миэрине начала налаживаться, хоть многое и пришлось устраивать заново. Благо Дейенерис Таргариен знала, что таким большим городом в одиночку управлять не получится, какой бы великой правительницей она ни была. Так был официально организован Малый Совет, в который входили старик, евнух, бывший рыцарь и синебородый капитан наёмников, а нынче — ещё и капитан личной стражи королевы.

Эшер теперь тоже входил в почётный круг королевских стражников и часто сторожил покои королевы. Особенно ему везло на вечера, которые Дейенерис проводила в компании его капитана. Стоять под дверью одной из комнат Великой пирамиды Миэрина и слушать сладострастные стоны, которые не предназначались для его ушей — не этим он мечтал заниматься на службе у королевы. Пожалуй, со своими желаниями нужно быть осторожнее.

Когда Эшер не охранял сон (если это можно так назвать) и не ходил по пятам за Даарио, он патрулировал улицы города. С каждым днём Эш начал замечать, как накаляется обстановка в Миэрине. Дотракийцы докладывали, что в Астапоре и Юнкае ситуация не сильно отличается, и это уже начало беспокоить саму Дейенерис. Импровизированное королевство трёх древних городов претерпевало небывалый ранее кризис, связанный, как ни странно, с освобождением рабов.

— Они голодают, Ваша Милость, — сказал на одном из собраний Арстан. — Раньше у них был кров и пища, а теперь…

— А теперь у них есть свобода! — вспылила королева. Она грозно обвела Совет взглядом. — И что же вы предлагаете делать?

— Если позволите, Ваша Милость, — снова начал Арстан, — им нужно дать возможность снова зарабатывать на жизнь своим трудом.

— В городах нет денег, чтобы платить бывшим рабам, — заметил Бельвас.

Дейенерис поднялась со своего кресла, расправив лёгкие шёлковые юбки, и неспешно подошла к окну, из которого в зал Великой пирамиды проникал тёплый воздух.

Разглядывая улицы Миэрина, королева проговорила:

— Я позволю желающим продать свою свободу за кров и пищу, так уж и быть. Если они хотят быть рабами…

— У них нет другого выбора…

— Выбор есть всегда, сир Барристан!

Все в недоумении уставились сначала на Дейенерис, а затем не старика Арстана. В зале повисла тишина.

— Ваша Милость… — выдохнул Арстан.

— У меня состоялся разговор с Джорахом Мормонтом, которого, как вы могли заметить, сегодня с нами нет. И уже не будет. Я изгнала его за предательство. — Королева обернулась и посмотрела в упор на старика. — Он раскрыл мне ваше истинное имя, сир Барристан Селми. И вашу историю. Я не вижу в ней ничего постыдного, хоть и огорчена, что вы не признались раньше. В отличие от Мормонта, ваш поступок не угрожал моей жизни, поэтому вы прощены.

Барристан Селми рухнул на колени перед своей королевой, низко склонив голову.

— Благодарю, Ваша Милость.

Тогда Эшер и понял, почему лицо старика казалось таким знакомым. Он помнил его. Глаза старого рыцаря ещё при первой встрече показались ему слишком живыми, а ещё этот вестеросский акцент… Но Эшер и представить себе не мог, что всё это время Арстан Седобородый был прежним капитаном Королевской гвардии у Роберта Баратеона. Что правда…

— Я служил вашему отцу и раскаиваюсь, что не пришёл к вам раньше.

— Мой отец был безумцем, — протянула королева. — Но вам действительно не стоило служить после него узурпатору. Но, как я и сказала раньше, всё прощено. Продолжайте верно служить мне, сир Барристан, будто ничего и не было.

— Слушаюсь, Ваша Милость.

— Пусть только те, кто желают того по своей воле, снова продаются в рабство, — продолжила Дейенерис, как ни в чём не бывало. — Мы обяжем работорговцев уплачивать десятину за каждого приобретённого раба и, таким образом, возьмём под контроль рабовладение, поднимем казну сначала Миэрина, а затем и остальных городов Старого Гиса. Рабам будет, что есть, а в городах снова появится золото.

— Отличный план, Ваша Милость! — пробасил Бельвас.

Дейенерис едва заметно скривилась. Было заметно, что идея о возвращении рабовладения радовала её ещё меньше, чем изгнание Джораха Мормонта. Знакомство Эшера с ним было скоротечным и не самым приятным, и он не знал, каким образом Мормонт подставил под угрозу жизнь королевы, но он чувствовал, что старый рыцарь был очень ей дорог. И его потеря, хоть и добровольная, слегка надломила Дейенерис.

— Сир Барристан, я хочу, чтобы вы отправились в Астапор и наладили там новую систему. И как можно скорее, пока голодающие не подняли бунт.

Бывший капитан Королевской гвардии низко поклонился в ответ.

— Даарио, мой верный капитан, — при этих словах королевы нынешний капитан новоиспечённой Королевской стражи вышел из тени, — я прошу тебя отправиться в Юнкай. Сделай так, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Я верю в тебя.

— Будет исполнено, моя королева, — Даарио расплылся в ленивой улыбке, чуть ли не подмигнув Дейенерис, но у него хватило ума ограничиться поклоном.

Внутри себя Эшер чувствовал, как всё закипает, и разгорается пламя — обиды, горечи и жуткой тоски, которым не было объяснения или оправдания. Он едва сдержался, чтобы не выбежать из зала после этой сцены, но стоял неподвижно, и лицо его ничего не выражало, скрывая за безразлично учтивой маской бурю эмоций.

Вечером после собрания, как только на город начали опускаться сумерки, Эшер чистил своё оружие, сидя на подоконнике в небольшой отведённой ему комнатке. Он готовился к ночному патрулированию, но мысленно витал где-то очень далеко. Пытался понять себя и свои чувства. Если с эмоциями он и мог совладать, то задвинуть обратно то, что вышло из глубины души, казалось невероятным. Почему-то в этот момент Эшер испытывал к себе злость, граничащую с ненавистью. А ещё странное чувство, которое было настолько жарким и волнительным, что бросало в пот.

В комнату постучали. Эшер по привычке сжал звезду Терисов на запястье, словно на удачу, и направился к двери, но её уже бесцеремонно открыли, не став дожидаться ответа.

Какое-то время они стояли и молча смотрели друг на друга. А затем Даарио спросил — просто, как умеет только он:

— Будешь скучать?

— Вы же не навсегда уезжаете, чего мне по вам скучать, — протянул Эшер почти так же безразлично, как и хотел.

— Ну не знаю… — Даарио начал обходить комнату, нарочито не глядя на Эшера. — «Наладить систему рабовладения» звучит довольно долго, как по мне.

Юноша хотел ответить что-то резкое, чтобы задеть капитана, сделать ему больно. Так же больно, как и ему сейчас. Но, вместо этого, сложил на груди руки, изо всех сил сдерживая себя.

— Почему ты злишься, Эшер Хилл? — Даарио наконец остановился.

Он был прямо за спиной Эшера, и Эш мог поклясться, что чувствует на затылке его пронзительный взгляд.

— С чего мне злиться?

— Вот и я о том же.

Юноша медленно выдохнул, успокаивая себя.

— Я абсолютно не злюсь.

— Злишься.

Всё. Это конец. Конец его терпению. Капитан вёл себя как ребёнок, который прекрасно всё понимает, но зачем-то выводит на эмоции. Эшер резко обернулся, встречаясь со взглядом Даарио. Он ожидал увидеть в его глазах насмешку, но голубые глаза смотрели внимательно, словно пытаясь понять.

И тогда Эшер растерялся. Почувствовал жжение в глазах и понял, что сейчас разревётся как девчонка. И от злости на самого себя плакать захотелось ещё больше. В один шаг Даарио преодолел расстояние между ними и заключил Эшера в крепкие объятия. Зарываясь пальцами в его пшеничные волосы, капитан прошептал юноше на ухо:

— Я тоже буду скучать.

Он медленно, словно нехотя, отстранился, а Эшер всё ещё продолжал цепляться пальцами за его рубашку, не понимая, что он делает и зачем.

Тогда Даарио Нахарис медленно склонился над лицом Эшера и запечатлел на его губах лёгкий, почти что невесомый поцелуй. А потом он ушёл.

* * *

После отбытия Барристана Селми и Даарио Нахариса Эшер находился рядом с королевой всё своё время. Он сопровождал её на прогулках, присутствовал при её трапезе, сторожил её покои, охраняя королевский сон. Эшер боялся, что однажды не сможет защитить свою королеву, и боялся не зря.

В Миэрине процветал разбой, связанный теперь не только с голодом освобождённых, но и с новым явлением в виде сынов Гарпии. Так себя называло тайное братство, объединённое общей идеей — возрождением рабовладельческого строя. Но не в таком виде, в котором предлагала Дейенерис Таргариен, а в прежнем.

Сыны гарпии тайно боролись против королевы Дейенерис, убивая вольноотпущенников, выслеживая их и сторонников королевы на улице, вламываясь в дома после заката. Королевская стража, в которую входили дотракийцы, наёмники и Безупречные, за всё то время, за которое пропадали и находились мёртвыми их соратники, не смогли вычислить ни одного сына Гарпии. И у Эшера, который после отъезда капитана почувствовал на своих плечах неподъёмный груз ответственности, появилась новая цель.

Каждую свободную от патрулирования и охраны покоев королевы ночь Эшер выходил на охоту. Тихий, словно тень. Невидимый и смертоносный он крался по самым тёмным закоулкам, но каждый раз оказывался на месте преступления слишком поздно. Наталкивался на залитые собственной кровью тела, поднимал тревогу, но всё было тщетно. До той ночи, когда он всё-таки успел.

Эшер вынырнул из тени и нанёс склонившемуся над умирающим вольноотпущенником человеку удар. Меч звонко встретился с невидимой в темноте железной пластиной, защищающей шею сына Гарпии. Человек развернулся и отскочил, едва не споткнувшись о бывшего раба. Лунный свет выхватил из темноты отблеск золотой маски.

Убийца хотел бежать, но замешкался. Он явно узнал в Эшере одного из главных стражников её личной охраны, и жадность возымела своё действие. Сын Гарпии двигался изящно — его стиль боя так же походил на танец, как и Эшера. Но Эшер был быстрее. Клинок рассёк воздух, едва задев живот убийцы, но этого было достаточно, даже несмотря на то, что человек отскочил в последний момент. На одежде сына Гарпии начало быстро расползаться кровавое пятно. Он попятился неровным шагом, едва держась на ногах.

Эшер не сдержал победной улыбки, мягко надвигаясь на врага и занося оружие — символ возмездия. «Возмездие! — вдруг осенила его мысль. — Отличное название для…».

Мысль прервала резкая боль. От неожиданности и ослепляющей агонии в руке Эшер отступил на пару шагов, и этого хватило сыну Гарпии, чтобы скрыться в тени бесконечных улиц Миэрина. Эшер посмотрел на плечо, из которого торчал наполовину вошедший в плоть арбалетный болт. Посмотрел наверх — на крышу, на которой уже, естественно, никого не было, но откуда явно был осуществлён выстрел.

— Они не ходят по одному, — выдохнул Эш. — Какой же я дурак.

А затем он провалился во тьму.

— Ты потерял много крови.

Первое, что увидел Эшер, придя в себя, было прекрасное юное лицо Дени. Она смотрела на него как-то совсем по-доброму — не так, как полагается смотреть королеве, чей слуга подвёл её.

Из окон пробивались предрассветные лучи, и воздух был ещё по-ночному свеж. Дейенерис Таргариен выжимала полотенце, которым промывала рану Эшера, и поглядывала на него из-под полуопущенных ресниц. Он был в её покоях, рядом суетились королевские служанки, а болт больше не торчал из плеча.

— Как… как я здесь оказался?

— Тебя нашёл Бельвас, — спокойно ответила королева, принимаясь перевязывать рану Эшера. — Он сказал, что заметил, как ты пропадаешь по ночам. Заподозрил неладное и решил проследить за тобой, — она вдруг внимательно посмотрела на Эшера. — Я хочу, чтобы ты знал — я никогда не сомневалась в твоей верности, Эшер Хилл. Но пускаться на ловлю сынов Гарпии в одиночку было по-детски глупо. Ты больше не будешь принимать подобные решения в обход своей королевы.

— Простите меня, Ваша Милость, — прохрипел Эшер, с трудом разминая перевязанную самой королевой руку. — Этого больше не повторится.

— Конечно не повторится, — кивнула королева. Она всё ещё сидела на кушетке под его боком, одной рукой упираясь на его бедро. — Потому что я немеряна положить этому конец.

— Я в вашем распоряжении.

— О нет, ты сделал достаточно, чтобы подтолкнуть меня к принятию этого решения, — мягко улыбнулась королева. — Сначала Даарио, потом этот твой дерзкий и абсолютно глупый поступок…

— Что вы… что вы имеете в виду? — заволновался Эш. — Что-то случалось с капитаном?

Дейенерис покачала головой и со вздохом поднялась с кушетки. Она молча прошла к низкому столику из голубого стекла, на поверхности которого танцевали первые лучи солнца. Налила себе в кубок вина, отмахнувшись от бросившейся к ней служанки, и подошла к окну. Эшеру пришлось перевернуться на другой бок, чтобы видеть её.

— С Даарио всё в порядке, насколько мне известно. Он прекрасно справляется со своей задачей, и в Юнкае вновь образуются мир и процветание. Но, — она замялась, — в Миэрине этот метод не поставит точку в кровопролитии. Понимаешь, Эшер, есть вещи, которые позволительны для королевы, а есть такие, которые приносят ей радость. Как ты думаешь, что должна выбрать королева?

— Я не имею права, Ваша Милость.

— Какого права, думать? — хмыкнула Дени.

Эшер покачал головой, но она этого, конечно же, не увидела. Тогда он сказал:

— Королева выбирает то, что пойдёт на пользу её народу. И королевству.

— Королевство и есть народ, Эшер Хилл, — задумчиво протянула она. — Если бы все короли это понимали, а не боролись за куски земли за счёт жизней своих людей. Чего будет стоить эта земля, если на ней некому будет жить?

Решив, что это был риторический вопрос, Эшер благоразумно промолчал. Он никак не мог взять в толк, к чему вела королева, к какой мысли она его подталкивала.

— Я знаю о твоих чувствах к Даарио.

Эти слова оказались громом среди ясного неба. Королева стояла напротив окна, повернувшись к нему в пол-оборота. Её мягкие юные губы были растянуты в нежной, будто материнской улыбке. И Эшер не стал спорить. Потому что сейчас Дейенерис Таргариен произнесла то, что он всё это время сам для себя усердно отрицал. И как только она это произнесла, ему стало легче.

— Вы любите его? — спросил Эшер и тут же пожалел.

Какая небывалая дерзость — задать подобный вопрос королеве! Но Дейенерис рассмеялась. Так звонко и по-девичьи, словно они были двумя подростками, безмятежно гуляющими по саду. Они действительно были двумя подростками, только обстоятельства так сложились, что им приходилось вести войну и управлять государством. Он был её воином, а она — королевой. И чистый искренний смех казался чем-то удивительным и непривычным для слуха каждого из них.

— Я люблю его. По-своему, — всё ещё улыбаясь, добавила Дени. — И я не против, если ты будешь делать какие-то шаги навстречу своему капитану, ведь что дурного в любви?

Слова Дейенерис заставили Эшера зардеться от смущения. Вдруг в комнате стало невыносимо жарко, и юноша взмолился, чтобы королева говорила о чём угодно, но не о его чувствах к Даарио Нахарису. И словно прочитав его мысли, Дейенерис произнесла:

— Я выхожу замуж.

— Что? За кого? — забыв про все приличия, выпалил Эшер.

— Я же сказала, что ты меня подтолкнул принять решение, — Дени сделала глоток вина и, прищурившись, посмотрела на пробуждающийся город. — Я не имею права развлекаться с тем, кого пожелает моя душа, когда страдают мои люди. Миэрин можно спасти, лишь разобравшись с сынами Гарпии. Поэтому я приняла решение выйти замуж за Хиздара зо Лорака. Мы заручимся поддержкой Господ, откроем бойцовские ямы, и с сынами Гарпии будет покончено раз и навсегда.

Покидая комнату Дейенерис Таргариен, Эшер вспоминал полное решимости выражение её лица. Она уже давно перестала быть ребёнком, навсегда забыв про эгоизм. Дейенерис тоже была влюблена в Даарио Нахариса, пусть и «по-своему», как она выразилась, но с лёгкостью отказалась от него на благо своего несуществующего государства и вполне существующего народа.

Вспоминая глаза своей королевы, Эшер впервые ощутил такой сильный прилив благоговения перед человеком — перед женщиной и королевой. Он поклялся себе, что его верность Дейенерис Таргариен и вера в неё никогда не пошатнётся.

Вернувшись к себе в комнату, Эшер Хилл упал на колени перед постелью и сложил руки в замок, опустив на них подбородок. Впервые за очень долгое время он по-настоящему молился Семерым за скорейшее возвращение своего капитана и за здравие Дейенерис Таргариен, Матери Драконов, его королевы, Разрушительницы Оков.