Если бы... (джен)

ДЕНЬ 77

Развалины крепости на горе

— Браты быть сильно недовольны, что моя ругать Крушак и уходить, — бубнил старый орочий шаман, грустно сутуля покатые, поросшие густой серой шерстью плечи.

— Поэтому они послали к тебе убийц? — кивнув в сторону одного из орочьих трупов, спросил высокий седой человек в чёрной мантии, над рукавами которой топырились некие подобия крыльёв летучей мыши.

— Это Фуш-Нак или Хирр-Шак их посылать. Они говорить: моя предатель, не служить Крушак. Простой браты не понимать, что есть Крушак. Моя понимать, говорить другим. Фуш-Нак и Хирр-Шак быть шибко злой, — пояснил орк, сердито ударив посохом в древние каменные плиты бывшего крепостного двора.

— Эти двое — шаманы? Они служат Спящему? — педантично уточнил человек.

— Так есть, — покачал украшенной птичьими перьями головой орк. — Люди так говорить. Наши называть говорящий с духами.

— Понятно, — кивнул человек. — Тот охотник, которого я поймал возле своей башни, говорил, что ты скрываешься в этих развалинах уже почти две луны.

— Рангок. Носить мне еда и известия от браты. Его быть хороший мальчик. Твоя его убивать...

— Прости, мне жаль, — голос седого зазвучал мягче, пытаясь изобразить сочувствие. Однако белёсые глаза его оставались такими же холодными, что и прежде. Даже неверный свет луны не мог скрыть их неласкового блеска. — Вы, орки, такие упрямые! Если бы он сразу всё мне рассказал, не пришлось бы его пытать.

Орк угрюмо задумался на какое-то время, потом потряс низколобой головой и сказал:

— Его теперь среди души предков, как все мёртвый герои. А известия мне потом носить Аррхок. Его тоже молодой воин, быстро бегать... Только моя думать, Фуш-Нак и Хирр-Шак его ловить. Аррхок не носить мне вести этот ночь. Моя ждать слова и еда.

— Если это не очередной убийца, то твой посланец сейчас прячется вон за тем обломком стены, — усмехнулся человек, кивая куда-то в сторону.

— Двой дух видеть дальше, чем мои глаза! — восхитился шаман и, обернувшись в указанном направлении, что-то выкрикнул на своём гортанном, рычащем наречии.

Ему пришлось повторить свой зов ещё раз, прежде чем из-за угла полуобвалившейся стены робко выбрался тощий молодой орк в набедренной повязке из шкур, за которую был заткнут небольшой грубо выкованный топор. Косясь на человека, он приблизился к старому шаману и забормотал что-то ему на ухо. Говорили они долго, шаман время от времени отрывисто бросал вопросы и внимательно выслушивал ответы. Человек в чёрном, всё это время стоявший в стороне со сложенными на груди руками, как видно, утомился ожиданием. Решив напомнить о своём присутствии, он негромко покашлял. Орки забормотали быстрее и громче, в их речи несколько раз промелькнуло имя «Кшарр-Даш». Потом шаман обратился к человеку.

— Аррхок говорить, что в деревня браты приходить шибко злые люди, — сказал шаман. — Они сначала грабить... как говорить? хоронилище?

— Какое «хоронилище»? Склад? — не понял седой.

— Ага, склад, — согласно закивал старый орк. — Где орки класть мёртвый тела браты.

— Что? Может, ты имеешь в виду кладбище? — нетерпеливо спросил человек.

— Так говорить, кладбище, — снова согласился шаман. — Их не уважать души предки, грабить тела. Шибко злой люди.

— Что за люди? Откуда они пришли? — резко спросил человек, уже не скрывая своего раздражения.

— Люди с болота. Они тоже поклоняться Крушак, давал его много-много силы, — объяснил орк.

— Понятно, болотные придурки. Спроси у своего гонца, много ли их было.

— Аррхок говорить, не шибко много. Пять, может, шесть рук. Убивали охрана. Заколдовать орки, и все спать. Потом убивали Фуш-Нак и ещё два шамана. Брать статуя на столбе и идти в храм Крушак, под землю.

— Давно это произошло? — отрывисто спросил человек. — Ур-Шак, пойми, это всё очень опасно!

— Аррхок говорить, он засыпать как все от колдовства. Уже быть темно. Ещё раньше его хотел бежать к Ур-Шак, говорить про убийцы. Но приходить злые люди, и Аррхок спать как все браты. А потом его вставать и бежать сюда, — с готовностью ответил шаман. — Кшарр-Даш и Ур-Шак тоже теперь ходить в храм Крушак?

— Значит, прошло не больше двух-трёх часов, как они спустились в храм Спящего... — задумался Ксардас. — Нет, Ур-Шак, нам туда идти пока нельзя. Конечно, Спящий-Крушак ослаблен и ещё не скоро вернёт свою силу, даже если высосет досуха этих болотных олухов. Но нам с ним пока не совладать в открытой схватке, слишком уж наша с тобой магия близка к магии Спящего.

— Наша опять сидеть и ждать? — недовольно прорычал шаман.

— Нет уж, просто так сидеть и ничего не делать мы не можем себе позволить. Есть у меня пара кривых костей в рукаве... А ты пока оставайся тут и внимательно следи за тем, что происходит в орочьей деревне. Мы скоро опять встретимся. И не дай себя убить, Ур-Шак! Слышишь?

— Моя слышать, — угрюмо ответил Ур-Шак. — И так много браты умирать в эти дни. Охрана хоронилища умирать, охрана на мосту и шаманы умирать. Твоя убивать Рангок. Четыре дня охотник не приходить из горы. Наверно, тоже умирать. Мы убивать эти, — шаман указал на своих несостоявшихся убийц и вздохнул. — Худо...

— Ты даже о собственных убийцах жалеешь? — усмехнулся некромант. — Да уж, ты действительно истинный вождь своего народа, Ур-Шак! Будь все, кто возглавляет орков, такими как ты, этой войны не было бы.

— Моя много-много зимы назад говорить на совете: нельзя воевать человеки. Всем быть плохо. Вожди меня не слушать. Хош-Пак кричать: ученик должен слушать учитель, а не поучать! Морра надо убить! — ещё больше погрустнел шаман.

Молодой орк тихо стоял в сторонке и переводил взгляд то на Ур-Шака, то на Ксардаса. Указав на него рукой, шаман снова вздохнул.

— Много-много такой как Аррхок умирать. Много люди умирать. Зачем? Наша все скоро корми мясных жуков. Орки из Гортар, человеки с острова на восходе не воевать. Их жить, когда наша подыхай, — горестно произнёс старый шаман.

— Ничего, дружище, — на сей раз в голосе человека прозвучало неподдельное сочувствие. — Мы с тобой ещё многое исправим. Главное, разобраться со Спящим. Иначе этот ваш Крушак столько народу погубит, что спасать станет некого.

— Моя понимать. Моя делать, как надо, — твёрдо отвечал старый орк.

ДЕНЬ 79

Море у восточного побережья Хориниса

Небольшому круглобокому нефу боковой ветер помехой не был. Оба широких треугольных паруса ловили напор воздуха, обращая его в движение в направлении, выбранном кормчим. Чуть кренясь и легко взбираясь на покатые волны, двухмачтовое судно бежало на север, оставляя слева неприветливый скалистый берег, а справа перегороженное Барьером открытое море. Торговый корабль носил романтическое имя «Лист велейса» и принадлежал старому гатийскому* * *

моряку и контрабандисту Германарику.

Дракия осталась позади, а впереди ждал берег Рудного залива с возвышавшейся на видимой издалека скале Башней Туманов. Впрочем, до того, как это таинственное сооружение покажется из-за мыса, перед которым Братство Спящего (а теперь — Пробуждённого) устроило свой лагерь, времени ещё оставалось довольно.

Волк, с затаённым волнением оглядывая горизонт, стоял на носу. Позади него присел у фальшборта Нок. Старый моряк попыхивал болотником и время от времени бросал исподтишка на своего нового приятеля одобрительные, но чуть ироничные взгляды. Шарки, Рэдфорд и Дракс валялись на разогретой солнцем палубе, лениво следя за неторопливой работой угрюмых матросов. Викер, посланный городским советом Дракии для переговоров с генералом Ли, снова заперся в выделенной ему тесной каюте. А Ларс находился на мостике, где под скрип руля, который ворочали два матроса, вёл неторопливую беседу с капитаном Германариком — видавшим виды человеком с широким лицом и клочьями седых волос над ушами.

— Мы издалека видели, как впереди что-то сверкало, однако подумали, что это молнии. Ночью тучи наползли и ветер посвежел, мы и не удивились, — рассказывал капитан печальную повесть своего пленения магическим куполом. — А когда его пересекали, Барьер невидимый был, никто и не понял, в чём дело, клянусь посохом Азана! Только затрещало коротко и последние волосы на голове у меня дыбом встали. Тогда он и заиграл...

— Барьер? — уточнил Ларс, хотя и без того было ясно, о чём речь.

— Он, проклятый! — энергично рубанул Германарик воздух ладонью. — Тут-то парни и перепугались. Мне-то что, я стреляный падальщик. Семью давным-давно схоронил, во время чёрного мора. Кроме корабля у меня нет ничего. А у многих моих ребят жёны, дети на берегу остались. Жалко их...

— Ваше счастье, что назад пройти не попытались. С Барьером шутки плохи, — вздохнув, вставил Ларс.

— Как же не пытались! Я когда понял, что с нами произошло, голову потерял, велел назад поворачивать, — признался старый моряк. — Поверишь, ни бури не боюсь, ни рифов, ни морских чудищ, а в вечную каторгу угодить вместе со всей командой страшно стало, вот и сделал глупость.

— Ну так выжили же...

— Хорошо, ход малый был, против ветра выруливали, а то бы конец нам пришёл. И без того мой «Лист велейса» аж затрясся весь, будто и впрямь сделан не из доброго горного дуба, а из листьев того цветка, в честь которого назван. Ну, отвалили кое-как, слава Грау, и пошли в Дракию. А там вас встретили... Эх, лучше бы я в Хоринис пошёл!

— Ладно, приятель, нечего теперь причитать, сделанного не воротишь. И за Барьером люди живут, — утешил капитана Ларс.

— Да разве ж это жизнь! — проворчал Германарик и обернулся к развесившим уши рулевым. — Эй, бездельники! Круче к ветру держать! Хотите мне корабль на камни посадить?!

Затем капитан присовокупил к своей речи ещё несколько увесистых фраз, которые с гатийского на миртанский не переводятся, несмотря на всё сходство этих языков. Ларс сполна насладился тирадой, крякнул от удовольствия и снова вернулся к своим расспросам.

— А ты, выходит, табак хотел без пошлины в Дракии сбыть?

— Хотел, — вздохнул капитан. — Табак и ещё кое-какие товары... Удачное плавание было, недорого загрузился. На Южных островах сейчас тоже неспокойно, да и орочьи галеры пути перекрыли, так что хозяева плантаций не дорожатся. Вот я и решил ещё раз рискнуть и сбыть товар мимо робаровой таможни. Конечно, — добавил он, понижая голос, — Викер этот — сущая акула, три шкуры дерёт. Не то, что покойный барон Айра. С тем мы не одну славную сделку провернули в своё время, клянусь посохом Азана! Однако всё ж лучше, чем отдавать вашему королю большую часть своего законного заработка. Нам и своих нахлебников хватает.

— Так в Гатии же вроде бы справедливый король был. И народ его любил. Помню, как мне в каком-то трактире близ Бентайна местные чуть кости не переломали за то, что я не слишком почтительно отозвался об их повелителе.

— Это верно, король справедлив. Только стар он уже, очень стар. Рассказывают, что порой неделями с ложа встать не может. Учёные маги над ним хлопочут со своими зельями, а что толку — от старости не исцелишь! — покачал головой Германарик. — Делами от его имени всё больше вельможи заправляют. А этой братии, сам знаешь, лишь бы в казну когти запустить и поместья свои расширить, там и трава не расти.

— Прижимают? — понимающе спросил Ларс.

— Ещё как! С крестьян и ремесленников по три шкуры дерут. Налоги-то король временно увеличивал, чтобы крепость Парталан восстановить в Верхнем Этайне. Она должна была нас от гротарских орков прикрывать. Крепость восстановили, и ещё замок при ней, а войска туда не ввели, всё как есть забросили. Там теперь Беренгар обосновался... Налоги же снижать никто не собирается. Куда серебро идёт, спрашивается? Мостов и храмов не строят, войска не кормят и не вооружают толком. Поверишь, многие воины из пограничной стражи уже и дезертировать начали, в горы уходить!

— Худо дело, добром это вряд ли кончится, — посочувствовал гатийцу Ларс. — А что это за Беренгар, о котором ты упомянул?

— Вельможа один. Молодой ещё, но уже успел стать ближайшим приближённым короля, по правую руку от трона стоял. А потом, подлец, переворот устроить пытался, да не удалось. Вот он и подался в Этайн со своими подручными, — пояснил капитан. — Теперь собирает вокруг себя всех недовольных, наёмников приглашает. Даже несколько магов к нему ушли.

— Может, власть возьмёт, спокойнее станет, — предположил Ларс.

— Это вряд ли. Стелет он мягко, но коварен и жесток, клянусь святынями Банахии! Наплачется с ним Гатия, ох наплачется! Впрочем, нам теперь всё равно, мы под этим треклятым куполом жизнь кончим, сожри его демон Окида!

— Не отчаивайся, приятель, — снова попытался вор успокоить капитана. — Маги Воды непременно придумают, как разрушить Барьер. Не получилось в первый раз, выйдет во второй. Мы с тобой ещё погуляем в венгардских кабаках!

— — — — — — — — — —

Примечание:

* * *

Здесь и далее названия, имена и элементы мифологии из мода «Диккурик».

ДЕНЬ 79

Старый лагерь

Диего, вытянув длинные ноги, сидел на сделанной из расколотого вдоль бревна скамейке возле своей хижины. Он блаженно щурился на проглядывавшее сквозь лёгкие белые облака солнце и всем своим видом показывал, что пребывает в самом расслабленном и благодушном настроении. Правда, предводитель призраков не забывал время от времени обозревать внешние ворота лагеря и арку входа в замок, а также соединявшую их дорогу, утоптанную множеством ног до каменной твёрдости. Поэтому Диего заметил выходившего из замка человека в красной мантии, как только он поравнялся с Торусом, что-то строго внушавшим вполголоса одному из стражников на воротах.

Вышедшим из замка магом оказался Мильтен, который прямиком направился к своему старшему другу. Диего приветствовал его широкой улыбкой.

— Как дела, малыш? — спросил он, когда Мильтен остановился около его скамейки.

— Неплохо, — отозвался тот. — Торрез вроде бы окончательно пришёл в себя, хотя всё ещё испуганно оглядывается, когда входит в тёмное помещение. Корристо, кажется, решил сменить гнев на милость и уже не грозится развеять твой пепел по всему Миненталю. Даже велел мне зайти в лабораторию к Дамароку и взять лечебных зелий для тебя и других призраков, которые участвовали в нашем походе.

— Это хорошо, — с довольным видом пригладил усы Диего. Потом он заметил, что вечно слоняющиеся у ворот стражники и рудокопы с любопытством на них оглядываются, и пригласил Мильтена в хижину.

Усевшись на колченогий табурет, молодой маг принялся выставлять на крышку грубо сколоченного стола бутылочки с зельями.

— Ого, Корристо на удивление щедр! — воскликнул он, когда батарея глиняных и стеклянных сосудов заняла добрую половину столешницы, а рядом с ней выросла довольно толстая стопка свитков с боевыми и целебными заклинаниями школы Огня.

Мильтен же в ответ усмехнулся и, как будто для усиления произведённого впечатления, выложил тяжёлый кожаный мешочек.

— Здесь тысяча кусков руды. Её и всё остальное разделишь между призраками по своему усмотрению. А это лично для тебя, — с торжественным видом молодой маг извлёк последнюю склянку, в которой плескалась густая жидкость янтарно-жёлтого цвета, похожая на собранный дикими пчёлами мёд с горных цветов.

— Зелье силы?! — обрадовался Диего. Он осторожно принял из рук Мильтена напиток, немного полюбовался им и спрятал. Затем начал убирать подарки магов Огня со стола и складывать их в окованный железом сундук. — Перекусить не желаешь? — покончив с делом, обратился он к молодому магу.

— Нет, спасибо, — улыбнулся тот в ответ. — Последние двое суток я только и делал, что ел и спал. Лучше расскажи, как у вас тут дела.

— Что дела... Отдыхаем, — вздохнул Диего. — Кавалорн утром вернулся в свою хижину в лесу, остальные тоже в порядке. Слая вот жалко...

Помолчали.

— Ладно, чего уж теперь, — тряхнул Диего гривой жёстких чёрных волос. — Не он первый, не он последний. Сколько славных парней мы потеряли за эти годы — не счесть. Надо ценить тех, кто пока ещё жив, и помогать друзьям...

— Точно, на всё воля Инноса, — согласился Мильтен. — Кстати, ты наверняка будешь рад узнать, что Горн жив и здоров. Его недавно видели около Старой шахты, он сопровождал какого-то плотника.

— Кто сказал?

— Скорпио. Он недавно был в Новом лагере.

— Добрая весть! Надеюсь, с Лестером тоже всё в порядке. Надо бы нам всем встретиться как-нибудь... Кстати, куда это твой приятель Драго с парой стражников направился спозаранку?

— Корристо послал его к шахте. Из неё скоро начнут выкачивать воду, и он должен следить за работами. А когда шахту осушат до конца, ему придётся осмотреть плавильню и понять, можно ли будет восстановить удаление дыма из шахты при помощи магии, как это было прежде, — объяснил Мильтен.

— И с чего это бароны решили устроить плавильную печь на дне шахты? Что-то более глупое и придумать трудно... — проворчал Диего. — Впрочем, меня это не касается.

— Корристо рассказывал, что Гомез придумал это вскоре после создания Барьера, как только утвердил свою власть над Старым лагерем, — ответим маг. — Тогда вся долина кишела шайками, которые никому не подчинялись и едва ли не ежедневно нападали на шахты и караваны. Вот он и решил спрятать плавильни под землю, а подачу к ним свежего воздуха и удаление дыма устроить при помощи магии Огня. Корристо и другим магам тогда пришлось здорово постараться и поломать головы, чтобы это сделать...