Пятьдесят грамм молока, или пять миллиметров до тебя (гет)

* * *

Почувствовав напряжение слизеринца, Гермиона резко отстранилась и, выхватив из кармана волшебную палочку, пробормотала «Люмос». И тут же поняла, что совершила глупейшую ошибку: Малфой буравил её почти чёрным, как ей показалось, от ярости и отвращения, взглядом. Его губы исказила странная – даже страшная – усмешка.

— Ты, наверное, даже не подозреваешь, грязнокровка, — его ледяной голос заставил девушку поёжиться, и она испуганно попятилась к двери, — чем обязана этому моменту. Вернее, КОМУ обязана.

Она посмотрела на него теперь уже недоуменно и с вызовом – так, как присуще оскорбленной гриффиндорке; глаза девушки блеснули в неровном свете от палочки готовностью на самые крайние меры.

— Что ты имеешь ввиду, Малфой? – она чувствовала, как на её щеках проступает румянец: точно так же, как на узких скулах Малфоя. И даже природа у этого явления была одна и та же – ярость.

— Скоро сама всё узнаешь, — презрительно бросил он, потянувшись левой рукой к карману своей мантии.

Гермиона инстинктивно сжала волшебную палочку, наблюдая за его действиями, но тут же с облегчением вздохнула, когда он прошипел заклинание для вызова домового эльфа. Заметив её реакцию, он ухмыльнулся ещё наглее, чем обычно, но девушка не успела возмутиться, так как сию секунду с легким хлопком перед ними материализовался Добби.

— Мастер Малфой, сэр, — существо настороженно поклонилось. Странно, подумала гриффиндорка, уже четыре с лишним года эльф не являлся собственностью Малфоев, однако старые многовековые традиции оставили неизгладимый след в его поведении.

— Эльф, — с презрением проговорил слизеринец; казалось, он испытывает это противоестественное чувство ко всему окружающему, — скажи Директору, что мы были бы очень признательны, если бы он почтил нас своим присутствием.

Драко скривился. Он сказал «мы», имея ввиду себя и грязнокровку? Это звучало дико и… интересно.

Добби что-то пискнул в ответ и испарился. Грейнджер пораженно уставилась на него, как будто ожидая объяснений.

— Не находишь удивительным то, что довольно-таки умной ведьме не пришло в голову воспользоваться волшебной палочкой? – он снова усмехнулся, но, осознав свои слова, зло скривил губы. У него совсем снесло крышу, раз он делает комплименты грязнокровке и ставит своё имя в одном предложении с её фамилией. Пусть даже мысленно.

Грейнджер прыснула от смеха. Только этого не хватало.

— Хотя всё объясняется тем, что ты грязнокровка, — поспешил исправиться слизеринец, однако реакция Гермионы оказалась в высшей степени неадекватной: она расхохоталась в голос. Сжав кулаки, Драко хотел было выдать гневную тираду, однако в дверь предупредительно постучали, и в кабинет вошёл Дамблдор.

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, в чём…, — взгляд Альбуса Дамблдора задержался на неподвижном теле профессора Хейли, и Гермиона заметила, как внезапно побледнел Директор. Да что же такое произошло?!

* * *

Рон Уизли не мог не заметить, как в другом конце Зала, развалившись за Слизеринским столом, широко и злорадно ухмылялся Блейз Забини. Однокурсник буквально буравил его взглядом и время от времени поворачивался к окну, как будто ожидая совы. Но письма приходили ученикам утром; вечернюю же трапезу могла прервать только экстренная почта. По телу Рона пробежала вибрация неконтролируемого страха, а сознание услужливо выловило из воспоминаний яркий миг триумфа на шестом курсе. Тогда Блейзу пришла повестка.

— Что, змеёныш, поплатился теперь?

— Уизли, ты ответишь за это, — прорычал Забини. – Ты – и твоя тупая семейка. А если вы хоть пальцем её тронете…

Драку тогда остановила Джинни, которая, побледнев от гнева, приказала им одуматься. Его сестра не знала о том, что сделал их отец. И не должна была узнать.

Рон провёл рукой по грязным и мокрым волосам: им с Гарри пришлось навестить мадам Помфри сразу после тренировки, потому что думоотвод Гермионы в очередной раз сыграл с ними злую шутку, и, если бы не Рон, Мальчику-Который-Выжил опять пришлось бы выживать. Дело в том, что сегодня бешеный бладжер чуть не сломал Гарри руку; как пять лет назад, однако в прошлый раз он был заколдован Добби, а теперь – думоотводом Гермионы, но от этого менее страшно не становилось. Рон успел оттолкнуть друга в сторону, но их обоих всё-таки изрядно поцарапало, прежде чем мадам Хуч сняла проклятье с мяча. После всех приключений они пришли в Большой Зал, надеясь поговорить с Гермионой о её пакостном приборе, однако девушки там не оказалось. В школе царил полный бедлам из-за оживших воспоминаний, но МакГонагалл объявила, что Директор скоро всё уладит, что есть пострадавшие, но без смертей обошлось, и что уже даже поймали василиска. От последнего заявления дети пришли в шок, но декан Гриффиндора решила, что это признак радости. Открыто грустила только Джинни: она винила себя в окаменении Колина и Луны, которые находились сейчас в Больничном Крыле, ожидая приготовления зелья из мандрагоры. Джинни не пришла на ужин, а всё сидела в Библиотеке, подавленная, расстроенная, ни с кем не разговаривала и читала какую-то книгу. Или делала вид, что читала. Поэтому Рон счёл своей обязанностью пойти и проведать сестру.

— Гарри, я… — но, так и не договорив, он сорвался с места и побежал прочь из Зала, потому что увидел пустующее место Блейза. Только бы слизеринцу не взбрело в голову пойти в Библиотеку.

* * *

— Только присутствующим здесь известно, — продолжал Дамблдор, окидывая хмурым взглядом собравшихся в его кабинете членов Ордена Феникса, — Что в тысяча девятьсот девяносто втором году Гортензия Хейли подверглась непростительному заклятию Империус. Последствия сего были столь ужасны, что прежняя миссис Локхарт, как вы помните, была приговорена к поцелую дементора. Тогда нам удалось выступить в её защиту и добиться отмены приговора…

Снейп хмыкнул: на самом-то деле, Дамблдор буквально в одиночку отразил министерские нападки на Гортензию, как когда-то помог и Северусу.

Директор прочистил горло и, сплетя пальцы рук, выпрямился за дубовым столом. Его очки-полумесяцы сверкали, отражая танец пламени в камине, и наводили на мысль о чрезвычайной серьёзности происходящего.

— Мы убедили Гортензию (в обмен на обещанную защиту, в которую входила и смена фамилии) дать показания против некоторых Пожирателей Смерти, которые сели после этого в Азкабан, в том числе, против небезызвестного Регулуса Блэка. Кстати, следы этого господина я недавно обнаружил неподалёку от Ливерпуля.

Молли Уизли шумно втянула воздух, испуганно покосилась на своего мужа и робко, без тени присущих её голосу настоятельных ноток, в образовавшейся паузе спросила Дамблдора:

— Сэр, но разве он не мёртв?

Все, кроме Ремуса Люпина, начали перешёптываться и кивать головами в знак согласия с растерянностью женщины. Дамблдор посмотрел на Люпина, будто предоставляя ему слово, и отвернулся к портрету похрапывающего Финеаса Найджелуса. Оборотень заговорил:

— Когда Регулус принял решение сделаться двойным агентом, Сириус долго его отговаривал, приводя в пример Северуса и предупреждая, как будет трудно. Но Регулус настоял на своём, обещая убить Тёмного Лорда. Всем известно, насколько тёплой и крепкой была связь братьев Блэк, хотя Регулус вращался совершенно в других кругах, нежели Сириус, и практически не общался с мародёрами. Более того, попав в Слизерин, он всегда ладил с представителями этого факультета лучше, чем многие из нас, но и не попрекал магглорождённых. Но в какой-то момент всё резко изменилось. Как после утверждал Регулус, на него наложили заклятие Империус, и он начал совершать ужасные преступления. Его жертвой оказалась и Гортензия, которую он с помощью всё того же Империуса заставил убить практически всех родственников Гарри Поттера. Благо, её удалось остановить прежде, чем она добралась до Дурслей. Затем Регулус дал Лорду наводку на Питера Петтигрю, который впоследствии предал Поттеров. Регулус же посоветовал Питеру свалить вину на Сириуса.

Взрослые люди сидели с открытыми от шока ртами, словно дети, которым сообщили, что Санта Клауса не существует. Взрослые люди переглядывались, но не смели перебивать рассказчика, опасаясь, что дальше история приобретёт ещё более мрачную окраску. Взрослые люди всё сильнее страшились за себя и своих близких, и это было написано на их лицах впервые с тех пор, как они посвятили себя службе народу. Казалось, побледнел даже чернокожий Кингсли Бруствер.

— Ты врёшь, Люпин, — севшим голосом проговорил Снейп. – Это не может быть правдой.

— К сожалению, Северус, это и есть суровая правда, — снова заговорил Дамблдор.

Портрет бывшего Директора Найджелуса уже не храпел, а вытаращил глаза, как будто не веря своим ушам. Волосы Нимфадоры Тонкс внезапно из ярко-розовых превратились в серо-каштановые; девушка чихнула и резко вскочила с места, ударившись головой об полку, под которой стояло её кресло.

— Осторожнее, Нимфадора, — Директор даже не обратил внимания на то, как поморщилась аврор при звуке своего имени, и продолжил. – После падения Волдеморта Регулус, как мы предполагаем, затаился у Малфоев, и одиннадцать лет спустя наведался в гости к миссис Хейли. Он снова подверг её заклятию Империус, чтобы она уговорила своего мужа попросить о должности в Хогвартсе и шпионила за ним. Никому, кроме меня, это не было известно, однако весь учебный год миссис Хейли провела в Школе вместе с мужем, тщательно скрываемая разработанным мною заклинанием. Она убедила меня в том, что ей необходимо закончить его биографию.

В тот роковой день, когда Гарри сражался с василиском, Гортензия проследила за своим мужем, и в итоге тоже оказалась в Тайной Комнате. Она сильно пострадала, и у меня ушло несколько дней, прежде чем я смог найти её, защищённую заклятьем невидимости. Комната блокировала мою магию, и все мои попытки применить палочку оканчивались безуспешно. Когда же женщина была найдена, она уже находилась в коме.

Вскоре авроры нашли Регулуса Блэка. Его пожизненно приговорили к Азкабану «за пособничество Сами-Знаете-Кому» и, как мы знаем, он умер через полгода от морального истощения. На этом его биография якобы обрывается. Однако ровно семь дней назад я случайно заговорил с Гортензией Хейли на данную тему. Так вот… она, пребывая в состоянии сильного стресса, поведала мне о том, что Гилдерой Локхарт собрался бежать из клиники Святого Мунго, чтобы, встретившись с Регулусом, присоединиться к Тёмному Лорду.

Кингсли Бруствер поперхнулся горячим кофе и закашлялся.

— Вы хотите сказать, Регулус предал нас? – спросила Тонкс, хмуро поглядывая на Люпина, словно обвиняя оборотня в том, что он не поделился с ней такими волнующими новостями.

— Это я и собираюсь выяснить в ближайшее время, Нимфадора.

Аврор сморщила нос и провела влажной от волнения ладонью по вновь порозовевшим волосам.

* * *

Драко и Гермиона не стали дожидаться конца собрания Ордена и, чтобы не быть уличенными в подслушивании, покинули тёмную нишу у входа в кабинет Директора. На лицах семикурсников отразилась гамма противоречивых чувств: удивление, недоумение, возмущение, торжество, ужас… Слизеринец, несомненно гордый собой в получении важной информации, намеревался скорее доложить всё отцу, однако девушка его остановила. Стремясь поспеть за однокурсником, она даже не заметила, как что-то тихо ударилось об пол.

— Ты что, рехнулся?! – прошипела она, хватая его за рукав мантии. – Думаешь, мы позволим тебе сделать это?

— Что – это, Грейнджер? – Драко нагло ухмыльнулся, ловко извернувшись и хлопнув её чуть пониже спины.

— Предательство, — она возмущенно дёрнулась в сторону и, споткнувшись, резко остановилась, так что он от неожиданности врезался в её спину.

— Что на этот раз?

— Ступенька-ловушка, чёрт, — Гермиона топнула свободной ногой, наблюдая за тем, как выражение лица Малфоя меняется с возмущённого на чрезвычайно довольное. – Что?

— Ты выронила палочку, Грейнджер, — он покрутил волшебной палочкой перед носом её хозяйки.

— Ну, так отдай её мне, — она протянула руку за своей единственной надеждой на освобождение и измученным взглядом проследила за тем, как сначала рука Драко взметнулась выше, а потом слизеринец отступил на значительное расстояние.

— Ты что, рехнулась? – передразнил он её. – Думаешь, я отдам тебе её?

И, не дождавшись ответа, добавил:

— До скорой встречи, грязнокровка.

После нескольких безнадёжных попыток воззвать к совести слизеринца, криков и даже умеренно нецензурной брани со стороны гриффиндорки, Малфой свернул за угол коридора и намеренно громко затопал каблуками. Гермиона с отчаянным стоном опустилась на холодные лестничные ступени, надеясь, что в скором времени её обнаружит хотя бы Филч. Через мгновение она почувствовала чьё-то присутствие у себя за спиной и лёгкое покалывание в ноге: видимо, кто-то произнёс невербальное заклинание. Девушка обернулась с леденящим душу подозрением, что рядом стоит разъярённый Снейп, алчущий снять с Гриффиндора пару десятков баллов.

— Что-то забыл, хорёк? – устало поинтересовалась Гермиона, когда перед её взором снова предстал Драко Малфой во всей красе, прикуривающий тонкую дамскую сигарету.

— Нет бы, спасибо сказать, — притворно обиделся он, выпуская кольца дыма.

— Дамские курим? – гриффиндорка потёрла затёкшую ногу.

— Позаимствовал у Панси, — он поморщился и протянул ей сигарету.

Этот жест она определённо оценила, резко вскинув брови и покачав головой.

— Не курю, спасибо.

— И правильно.

Гермиона молча наблюдала за тем, как он садится на ступень выше и проводит рукой по волосам. Только сейчас мозг посетила ужасающая мысль: наконец наступило утро после долгой бессонной ночи, проведённой за неблагородным занятием, то есть подслушиванием разговоров взрослых. А ведь вчера нужно было переделать столько домашних заданий! Девушка тяжело вздохнула, щурясь от лучей восходящего солнца, пробивающихся сквозь коридорные витражи. Она буквально почувствовала, как красный луч скользнул по её лицу. Странное ощущение…

Драко немного наклонился вперёд, чтобы сохранить равновесие, и провёл большим пальцем по её подбородку. Наблюдая за игрой разноцветных солнечных лучей в её волосах, он почувствовал острую необходимость в воплощении своих замыслов. Однако он понятия не имел, что собирается делать, завоевав её симпатию, ведь теперь он располагал полезной и чрезвычайно важной информацией. Тем не менее, через мгновение он ощутил приятный жар её губ: она вся как будто горела, и он надеялся, что это от смущения.

— Я должен тебе кое-что рассказать, — откуда этот внезапный порыв благородства?! Впору рвать на голове волосы, если он сейчас же не заткнётся.

— Расскажи, — но в её голосе была такая мягкая, притягательная хрипотца, что он не смог удержаться.

— На прошлом курсе я… — она покраснела и опустила голову, заставив его замолчать. Гермиона украдкой взглянула на него из-за приподнятого плеча, как будто ожидая продолжения. Слизеринец тряхнул головой и внезапно ещё более посерьёзнел.

— Я хочу тебя...