Страх Одиночества (гет)

Если я хочу отомстить ему, просто убить его будет недостаточно.

Чтобы перед смертью он мучился от боли в сердце, нужно сделать так, чтобы он сначала обрел любовь, а потом ее потерял.

Трэйс.

Я старался навещать Александру каждый день, хотя иногда я появлялся лишь на несколько минут, чтобы увидеть ее и дочь. Она всегда очень радовалась моим визитам, как будто после долгой разлуки, даже когда предыдущая встреча происходила накануне. Часто я заставал ее плачущей. Пытался выяснить причину, но на мои вопросы она не отвечала, глупец, я думал, что она тоскует по мужу, и не акцентировал на этом внимания. Зря. Конечно, я чувствовал, что с ней что-то происходит, но она не делилась своими проблемами.

Я дарил ей каждый день цветы, подарки, трансфигурировал для дочки игрушки. Когда было время, мы гуляли по осеннему лесу, и тогда и нес на руках малышку, а Александра шла рядом... Это были самые счастливые моменты в нашей жизни — она неоднократно говорила мне об этом, как мало ей было нужно, ведь я был с ней скуп на комплименты, но она... Она говорила мне разные приятные вещи очень часто, и я чувствовал ее искренность. Не знаю, что она во мне нашла, ведь я доставил ей столько боли…

Тем вечером, я остался у нее на ночь, ничего не предвещало беды. Ближе к утру, я проснулся от ее плача. Я зажег свечу и присел около нее.

— Что с тобой?

Ответ последовал не сразу. Она прерывисто и часто дышала, говорить ей было тяжело.

— Тони, мне плохо…

— Что болит?

— Голова…

— Нужно срочно вызвать целителя! Ты подожди, я сейчас, — я уже почти поднялся, но она схватила меня за руку, и потянула обратно.

— Тони, я не переживу эту ночь, умоляю, не надо никого звать. Просто обещай мне, что позаботишься о малышке. Не уходи, побудь со мной.

Я обнял ее, крепко-крепко.

— Что ты такое говоришь? Что с тобой?

— От этого нет лекарства, — слова с трудом ей давались. — Мне страшно, мне так страшно.

— Не бойся, я с тобой.

— Прости меня, Тони…

— Глупышка. Ты ни в чем не виновата.

— Я должна была сказать тебе правду о моей болезни.

Я крепче сжал ее в объятиях и принялся покрывать поцелуями ее лицо и волосы, шепча ей в перерывах:

— Я люблю тебя, Саша. Люблю, всегда любил. Родная моя, прости меня за все. Я так люблю тебя. Ты самая лучшая, я очень сильно люблю тебя…, — по моим щекам текли слезы, и я повторял эти слова как магическую формулу, может быть, подсознательно надеясь, что они помогут ей.

Но она уже не слышала меня, не знаю, как долго я так просидел, но, когда я пришел в себя, она уже не дышала. Нужно было что-то делать. Я оделся, взял ребенка и аппарировал к отцу в поместье. Написав пару строк на пергаменте, я отдал ребенка и письмо эльфу, пусть девочка останется тут. Это лучший вариант.

Я вернулся обратно, и похоронил Александру. Это страшно — хоронить любимого человека, знать, что видишь ее в последний раз, что она больше не улыбнется тебе... Теперь не к кому мне будет прийти в минуты отчаянья и одиночества... Страшная боль вымораживала мою душу, и я помню, только как создал крест и написал на нем имя: Долохова Александра. Пусть она будет моей женой, хотя бы в мечтах. Разве это так много?! Положив большой букет красных роз на землю, я ушел. Ушел, чтобы никогда не вернуться…

Я отправился к Тому. Мне нельзя было оставаться одному, мне было слишком плохо. Том пытался меня поддержать, говорил что-то, но я видел, что ему не до меня. Сегодня он должен был отправиться в дом Поттеров и убить мальчишку.

Мы сидели на диване в гостиной.

— Тони, выпей это зелье. Тебе нужно забыться, нельзя оставаться наедине со своими мыслями, а я... Я сделаю то, что должен и вернусь, — он вложил мне в руку флакон с зельем сна без сновидений.

— Том, я не хочу, чтобы ты туда ходил. Не надо. Отправь кого-нибудь другого, останься.

— Ну что ты как ребенок?! Сам мне говорил, что это смешно — бояться младенца! Я быстро. Ты заснешь, а когда проснешься, я буду уже тут.

— Если с тобой что-нибудь случится, я останусь совсем один, понимаешь? У меня никого нет! Ты для меня самый близкий человек!

— Да пойми ты, это должен сделать я сам. Прошу тебя, довольно. Я очень сожалею о случившемся, правда, не потому, что мне было какое-то дело до ее судьбы, просто я почти физически сейчас ощущаю твою боль. Мне не все равно, что с тобой творится, но у меня дело, не терпящее отлагательств. Когда я с этим покончу, я вернусь, и постараюсь помочь тебе, ведь ты тоже для меня не чужой. Пожалуйста, выпей зелье, и ложись спать. — он говорил словно автомат, видно было, что мыслями он уже не здесь.

Я кивнул. Если он хочет, что бы я спал, я буду спать. Но не прошло и часа, как я проснулся от резкой боли в руке там, где находилась Черная Метка. Знак на моей руке побледнел и почти исчез, как будто вспыхнувшая боль стерла его без следа.

Я догадался, что с Томом что-то случилось, и вся тяжесть бессилия удушливым комом встала у меня в горле. Вот так за сутки я потерял самое дорогое в моей жизни: любимую девушку и лучшего друга. Зелье взяло свое, и я снова заснул, несмотря на усилия подняться. Засыпал я уже с новой мыслью о том, что сломалась моя жизнь.