Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (гет)

Ворота незамедлительно отворились.

На пороге их встретила высокая темноволосая дама в изумрудно-зеленой мантии. Не молодая, но ещё и не старая, лет сорока пяти, со строгим лицом и цепким, оценивающим взглядом.

Лили подумала, что такой, пожалуй, лучше не перечить.

— Я профессор МакГонагалл, — представилась женщина, — я проведу вас в Большой Зал, где состоится церемония распределения. Следуйте за мной.

Лили казалось, что сердечко её сейчас разорвется от восторга. Ещё шаг, другой, и она по-настоящему войдет в Мир Волшебства и Магии. Прямо с парадного входа.

Девочка сжала руку Северуса, словно ища у него поддержки. Тот в ответ до боли сжал её руку ледяными влажными пальцами.

Длинной вереницей, вертя головами, дети вошли в огромный холл. Каменные стены освещались факелами, как в любимых романах Лили о рыцарях из средневековья. Потолок поднимался столь высоко, что, сколько ни смотри вверх, его не видно. В центр зала спускалась ослепительно-прекрасная мраморная лестница. Пол вымощен плитами, натерт до зеркального блеска.

Плиты отражали тень торжественно шагающей цепочки из детских ног.

Пройдя через холл, они вошли в маленькую пустую комнату в стороне от центрального зала.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — произнесла профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет, посвященный началу учебного года. Но прежде чем вы сядете за столы в Большом Зале, вас распределят по колледжам. Сортировка — одна из важнейших церемоний в школе, потому что, пока вы находитесь в этих стенах, ваш колледж — то же самое, что ваша семья. Вы будете заниматься в здании своего колледжа, спать в общей спальне своего колледжа и проводить свободное время в общей гостиной своего колледжа. В нашей школе их четыре: "Гриффиндор", "Хаффлпафф", "Равенкло" и "Слизерин". У каждого колледжа своя, очень интересная и благородная, история, и в каждом в свое время учились выдающиеся ведьмы и колдуны. Пока вы находитесь в Хогвартсе, за любой ваш успех вашему колледжу будет начисляться определенное количество баллов. А за любое нарушение правил баллы, соответственно, вычитаются. В конце учебного года тот колледж, который заработает наибольшее количество баллов, будет награжден особым кубком. Это очень почетная награда. Я надеюсь, что каждый из вас станет гордостью того колледжа, куда будет распределён. Церемония сортировки начнется через несколько минут. Предлагаю не тратить времени даром и привести себя в порядок.

Большой Зал, в который они вышли, оказался освещён тысячами свечей, плавающими прямо в воздухе, сами по себе. За четырьмя столами сидели все учащиеся школы, за исключением первокурсников. В дальнем конце зала возвышался ещё один стол, для учителей.

Профессор МакГонагалл провела первоклассников к нему и установила перед ним табуретку. На табуретку сверху положила островерхую колдовскую шляпу, всю в заплатках, потрепанную и невообразимо грязную.

Лили казалось, что она прямо сейчас от волнения потеряет сознание.

В течение нескольких секунд в Зале стояла абсолютная тишина. Затем шляпа дернулась. Возле ее края образовалась дыра наподобие рта — и шляпа запела:

Может, я не хороша,

Но по виду не судите,

Шляпы нет умней меня

Хоть полмира обойдите...

— Ну и голосок, — услышала Лили насмешливое фырканье за спиной. — Один в один моя престарелая тетушка, когда её разбирает желание спеть что-нибудь после обильных возлияний за ужином...

Обернувшись, девочка наткнулась взглядом на лягушонка из купе. В нелепых очках отражались огни свечей, придавая им зловещий вид.

А мальчишка все тараторил и тараторил, словно пулемет:

— Ты куда хочешь попасть? Я — только в Гриффиндор! Пусть эта шляпа попробует не выполнить моё желание — её песенка спета...

— Молодой человек! — прикрикнула МакГонагалл, сурово сводя брови, — Замолчите немедленно!

Дождавшись, пока профессор отвернётся, мальчишка состроил ей в спину гримасу и продолжал разговаривать, как ни в чем не бывало:

— Гриффиндор — единственный факультет, на который могут позволить себе попасть порядочные люди.

— А ты вправду в одном купе с Блэком ехал?

— Правда. А что?

— Ну, ты знаешь...? Эти Блэки...

— Что «Блэки»? Да ничего «Блэки». Не считая идиотского имени, мальчишка как мальчишка...

— Молодой человек! — снова обернулась МакГонагалл.

Может, в "Гриффиндор" дорога,

По ней храбрые идут,

Им и доблесть, и отвага

В веках славу создают...

Горлопанила Шляпа.

— Надо же! Иногда и молью битые артефакты изрыгают из утробы истину, — блеснул зубами Поттер. — Гриффиндор...

— Мы уже поняли, — сказала девочка, что ехала с Лили и Северусом в одной лодке. — Не мог бы ты немного помолчать?

Мальчишка окинул девочку взглядом, всем своим видом показывая, что маленьким козявкам право голоса вообще не давали.

Лили отметила, что галстук у лягушонка успел уже где-то потеряться.

Старый мудрый "Равенкло"

Примет быстрого умом,

Если любит кто учебу,

Там найдет свою дорогу...

Если ты зануда строгий —

В Равенкло тебе дорога, — пропел Поттер.

Лили с трудом подавила желание закатить глаза. Ну и недотепа. Потому и рот, наверное, как у Пиноккио, что не закрывается ни на секунду.

Или, может, в "Слизерине",

Вы отыщете друзей,

Они хитростью поныне

К цели движутся своей.

— Точно! Хитростью, коварством и низостью.

Лили заметила, как из рукава Северуса показался кончик палочки, и в следующую секунду Лягушонок схватился за горло, беззвучно открывая и закрывая рот.

В первую секунду Лили испугалась, что Поттер сейчас задохнётся. А потом поняла, что он просто потерял голос.

И успокоилась.

Но Северуса локтём все равно толкнула и взглядом продемонстрировала неодобрение. Сердиться на друга всерьёз у Лили не хватало лицемерия. Уж больно потешно выглядел Поттер с вытаращенными глазам, гневно дергающимися ноздрями и беззвучно открытым ртом.

Впрочем, мальчишка быстро сообразил, что демонстрировать случившееся не в его интересах, и сделал вид, что молчит по убеждению, а не по принуждению.

Лили заметила, как взгляд Поттера несколько раз остановился на ней. Глаза его при этом сощурились. Ей стало смешно. Ведь чует, с какой стороны ветер дует, да только не угадывает.

Шляпа, к всеобщему облегчению, закончила петь.

Зал разразился аплодисментами.

Профессор МакГонагалл выступила вперёд со свитком в руке:

— Тот, чьё имя я назову, должен будет выступить вперёд, надеть шляпу и сесть на табуретку.

— Арон, Люсиль...

Тоненькая большеглазая девочка скользнула вперёд.

— Равенкло! — провозгласила Шляпа.

От стола, стоявшего слева, раздались рукоплескания. Люсиль, прямо держа спину, печатая шаг, направилась к своим будущим товарищам.

— Браун, Франсуа....

Смазливый шатен с карими глазами шагнул к табурету.

— Гриффиндор!

Стол на дальнем конце слева буквально взорвался аплодисментами.

— Бонуа, Николь...

— Слизерин!

Хлопки, раздавшиеся с правого крайнего стола, были сдержанными, но дружными.

— Блэк, Нарцисса...

Красивая большеглазая девочка нордического типа, с тонкими и правильными, хотя и не слишком выразительными чертами лица, что, впрочем, свойственно всем натуральным блондинкам, проплыла вперёд и села на табурет.

После минутной паузы шляпа вновь прокричала:

— Слизерин!

Девочка не спеша сняла шляпу и так же неторопливо, полная чувства собственного достоинства, просеменила к столу под серебристым змеем.

— Блэк, Сириус...

Красивый мальчик так же неторопливо опустился на табурет. На его лице крупными буквами читалось равнодушие, словно всё происходящее казалось ему скучным и неинтересным.

По залу прошёлся легкий шепоток.

Мальчик, вставший из-за стола, чтобы пропустить Нарциссу Блэк, не торопился садиться, словно уверенный, что следующий Блэк займет место рядом со своей кузиной.

Сириус надел шляпу.

На несколько секунд, почему-то показавшихся зловещей вечностью, в огромном зале повисло молчание. Все, замерев, ждали решения шляпы.

«Хотя ну кому какая разница, куда попадёт этот Блэк?», — с возмущением подумала Лили.

— Гриффиндор! — громогласно провозгласила шляпа.

Сорвав шляпу с головы, мальчик на какое-то время словно застыл на месте. На его лице отражалась странная палитра чувств: удивление, страх и вызов.

Со стороны Слизеринского стола раздался невнятный недовольный гул.

Кто-то присвистнул.

— Ничего себе новость, — протянул за её спиной Северус.

— Не говори, — поддержал его стоящий рядом розовощекий коротенький мальчишка, пухленький, точно пупсик. — Блэк не просто не в Слизерине...

— Берегись! — заржал Поттер. — Слизеринская гадюка в Гриффиндоре! Ату его! Ату!

Блэк тем временем, гордо вскинув подбородок, словно король к трону, прошествовал в сторону золотисто-алых гербов. Будущие одногруппники отшатнулись от него, как от чумного.

— Готье, Анри...

«Хаффлпафф!».

— Забини, Арчибальд....

«Слизерин!».

— Лавгуд, Аэлита...

«Равенкло!»

— Лонгботтом, Фрэнк...

«Хаффлпафф!».

— Люпин, Ремус...

— О господи! — выдохнула девочка, с которой Лили плыла в одной лодке по озеру, хватаясь за сердце. — Сейчас моя очередь. Мне так страшно!

Лили в недоумении пожала плечами. Чего тут бояться? Ни думать, ни гадать, ни выполнять какие-нибудь, пусть даже самые наиглупейшие задания. Всего лишь примерить эту недоеденную молью тряпку? Не самая жуткая вещь на свете.

«Гриффиндор!».

Взгляд Лили то и дело возвращался к одиноко сидящему за столом красивому мальчику. Со стороны бледно-зелёных «змей» несся вязкий шепоток, летели неодобрительные, злобные взгляды. Красивая бледная девушка с надменным лицом что-то говорила Люциусу, и тот несколько раз кивнул. Ни один мускул при этом на его лице не дрогнул.

— Поттер, Джеймс!

«Гриффиндор!», — проорала шляпа, выполняя желание Лягушонка, едва тот успел надвинуть себе на голову старое тряпичное недоразумение.

Со стороны гриффиндорцев раздались оглушительные хлопки.

— Петтигрю, Питер...

Лили передёрнулась от отвращения. Бывают же такие неприятные люди. Мальчик шёл, втягивая в плечи голову, и почему-то все время заискивающе улыбался. Глазки его беспрестанно бегали, будто он наврал и боялся, что вот-вот его поймают на жаренном. Передвигался он нелепыми семенящими скачками.

«Настоящая крыса», — скривилась Лили.

— «Гриффиндор!».

— Снейп, Северус...

Девочка вся подобралась. «Равенкло, — жарко обращалась она к кому-то невидимому, — пожалуйста, пусть будет Равенкло!».

Шляпа скрыла лицо друга.

А потом прогремел её приговор:

«Слизерин!»

Зал на мгновение размылся перед глазами. То были слезы. Девочка зло смахнула их с ресниц.

Северус радостно сорвал шляпу с головы.

Лили видела, как сверкает из полумрака ослепительная улыбка Люциуса Малфоя. Как он что-то говорит красивой девушке рядом с собой. Как в следующее мгновение стол змееносцев буквально взрывается от оваций. Как на всегда бледных щеках её друга вспыхивает болезненно-яркий румянец.

Сердце больно кольнула игла.

Северус не просто уходит. Он уходит с удовольствием! Он рад оставить её ради этих своих «колдунов чистокровных»!

Блэк, вокруг которого по-прежнему было пустое кольцо, поднял голову и посмотрел вслед Снейпу тяжелым долгим взглядом.

— Эванс, Лили...

Ноги её плохо слушались. Лили казалось, что она рухнет по дороге к расшатанному табурету.

Шляпа застила глаза. Мир сузился до черной пахнущей плесенью изнанки.

— Гриффиндор! — прокричала шляпа.

Радостный гул и приветливые улыбки со стороны стола, который занимали те, кто на ближайшие семь лет станет её семьёй, немного согрели душу.

Бросив взгляд на Сева, Лили прочитала на его лице тоску. Он тоже страдает! Значит, любит её так же, как и она — его. На самом деле, конечно же, он ни в чем не виноват, он не бросал её. Это просто старый заколдованный кусок фетра, чтоб ему однажды сгореть!

Лили грустно улыбнулась Севу и, достигнув гриффиндорского стола, уселась на свободное место рядом с Блэком. Тот не бросил в её сторону даже мимолетного взгляда. А лицо какое? Строгое-строгое, холодное, надменное, но до чего ж красивое!

Тем временем МакГонагалл скатала свиток с фамилиями и унесла табурет с артефактом.

Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, поднялся из-за стола.

— Добро пожаловать, — раскинул он руки, словно обнимая всех присутствующих, — добро пожаловать. И пусть Хогвартс станет для вас всех вторым домом, где каждому будет светло и радостно. А теперь приступайте к трапезе!

В следующую секунду стол, словно волшебная скатерть-самобранка, оказался загруженным едой. Ростбиф, жареные цыплята, свиные и телячьи отбивные! Сосиски, бекон, стейк, жареная картошка, вареная картошка, картофель фри, йоркширский пудинг, горошек, морковка, подливка, кетчуп и, по каким-то непонятным соображениям, мятные леденцы.

— Потрясающе! Потрясающе! — восхищалась Алиса МакМиллан.

Питер Петтигрю громогласно сокрушался по поводу того, что тарелки для еды слишком маленькие.

— А ты ешь небольшими порциями, — посоветовала старшая девочка с насмешливыми черными глазами и рыжими волосами.

— Тогда я не успею все попробовать... — сетовал мальчишка.

— Оно и к лучшему, — ржал Поттер. — Ты же рискуешь лопнуть, обжора.

Лили, опасаясь, как бы её тоже не обозвали обжорой, довольствовалась жаренной картошкой и цыплятами.

Покосившись на тарелку Блэка, она заметила, что та находится в первозданной чистоте.

— Ешь, — услышала она шепот мальчика, с серыми, цветом похожими на прогоревший пепел, волосами. Кажется, Ремуса Люпина? — Тебе нужно поесть. Съешь хоть что-нибудь...

— Не тебе решать, что мне нужно, а что нет, — высокомерно прозвучало в ответ.

Неприятный все-таки тип этот Блэк.

Лили покосилась на слизеринский стол.

Северус сидел рядом с Малфоем, в стороне от других первоклассников, сгрудившихся на краешке стола. Блистательный Люциус что-то с улыбкой ему говорил. Что-то важное, верно, раз Северус так внимательно слушает его? По своей привычке глядя не на собеседника, а прямо перед собой.

— Это же Блэк! — слышит Лили шепоток слева. — Древнейший род... Спесивые и капризные, как сам Салазар Слизерин.

— Мой папа говорит, что у них замок на человеческих костях стоит..

— Они практикуют магию крови дольше, чем иные фамилии себя помнят!

— Да ну? Правда, что ли? Жертвоприношения...?

— Они всегда горой стоят за чистоту крови!

— Как так могло получиться, что Блэка распределили к нам на факультет?

— Я слышал, он такой же псих, как эта шалая Белла.

— Тьфу, тьфу! — сплюнул кто-то, словно боясь сглаза. — Не дай бог!

Лили с любопытством покосилась на соседа. У того было такое лицо — мороз по коже продирал. В нем читалась не угроза и не злость. Презрение и какое-то... отчаяние, что ли? Безнадежность.

И сердце Лили снова сжалось. То ли от восхищения этим красивым мальчиком, то ли от того, что в его возрасте не должно быть таких холодным и печальных глаз, скорбно поджатых губ.

На другом конце стола раздался громкий гогот. Лягушонок Поттер уже нашёл благодарные уши и вливал в них новую порцию нескончаемых дурацких шуток.

— Я слышала, как папа говорил, что наследник Блэков очень сильный колдун, но с просто ужасным характером...

— А что вы хотите? — перекрыл общий гул голосов басок Поттера. — Блэк — это же не фамилия. Это — диагноз. Блэк — значит псих. Так, Сириус?

«Как это удивительно, краснеть за чью-то бестактность?», — пронеслось у Лили в голове. Она почувствовала, как щеки покрываются краской. От негодования и смущения.

Блэк повернул голову, послав придурку Поттеру ухмылку.

— Так, Джеймс. И я с удовольствием оторву твою патлатую голову, чтобы это продемонстрировать. Все равно ты не умеешь ею пользоваться.

— Об этом поговорим позже, — с широкой улыбкой пообещал Поттер.

Большинство уже наелись.

Снейп по-прежнему беседовал с Малфоем, и блондин не сводил с её друга холодных блестящих глаз.

Обычная еда сменилась десертом и Лили, обожающая сладкое, не хуже Петтигрю была готова посетовать на маленькую тарелку. Сладости выглядели очаровательными, аппетитными и все, как не старайся, ни за что не перепробуешь.

Когда трапеза наконец закончилась, они прошли по Мраморной лестнице. Лили с восторгом ахала, наблюдая, как люди на портретах передвигаются, шепчутся, пока не наткнулась на презрительный взгляд Блэка.

«И чего в этом особенного?» — говорил он.

Ну конечно, для него-то — ничего!

Когда все остановились перед портретом Толстой Тети, парень с рыжими волосами произнёс:

— «Поросенок тихо сдох», — и портрет отошел в сторону, пропуская их в уютную круглую комнату, уставленную мягкими креслами.

— А при чём тут поросенок? — полюбопытствовала Лили.

— Да, при чем тут поросенок? — подхватил Поттер.

— Это пароль, — рассмеялся рыжий. — Все, теперь по спальням. Завтра первый учебный день. Первоклассники, чтобы не плутать по замку в одиночестве, будьте любезны спуститься в половине восьмого. Завтрак — в восемь.

Поднявшись по винтовой лестнице, Лили вместе с другими девочками, одной из которых оказалась Алиса МакМиллан, вошли в спальню. В ней было пять кроватей под алыми балдахинами с золотыми кистями.

« У Северуса, наверное, такие же. Только зеленое с серебром», — с грустью подумала девочка.

И поймала себя на мысли, что зелено-серебряное кажется ей менее претенциозным, чем алое с золотом.

— Смотрите! — вскричала одна из девочек. — А белье уже постелено! Здорово, правда? Кстати, мы ведь ещё не познакомились. Я — Мэри Макдональд...

— Лили Эванс.

— Алиса Маккмилан.

— Дороти Крэг.

— Прю Литлхэм.

— Вот и познакомились, — улыбнулась Мэри. — Ну что? Будем ложиться спать?

— Еда отличная, — заметила Дороти, спешно переодеваясь.

Она явно стеснялась, что приходится это делать сообща. Лили стало смешно. Спрашивается, чего стесняться? Что тут особенного? Они всегда переодевались с Петунией вместе...

Нет, это не та тема, о которой стоит вспоминать.

— Отличная-то отличная, только если мы все время будем так есть, то точно лопнем, как предсказывал Поттер, — возразила Мэри.

— Как вы думаете, завтра нас уже начнут учить колдовать? Или сначала будем учить теорию?

— Поживем — увидем. Спокойной ночи, девочки.

— Спокойной ночи.