Two Shall Be As One (джен)

Девочка разжала руку, лежащую на серебряной сфере, и удовлетворенно прошипела:

— Вот так-то. Это отчасти поломает планы вмешивающегося во все старого дурака!

«Что вы сделали?»

— Прости, но я не могу тебе этого сказать, — Хогвартс на самом деле выглядела так, будто сожалела об этом.

«Вы мне не доверяете? — Фоукс произнес это с легким укором. — Я создание Света. Я никогда не выдам сказанное вами».

— Я не доверяю не тебе, а твоему Связанному, — возразила Хогвартс.

«Я понимаю, — грустно ответил Фоукс. — Он сбился с пути. И я больше не могу находиться рядом с ним».

— Ты разорвал с ним связь? — шокировано уставилась на феникса Хогвартс. Если Фоукс пошел на такое, то все еще хуже, чем она думала.

«Нет, — сказал феникс. — Я все еще надеюсь, что он сможет найти дорогу обратно к Свету. Но до тех пор я не могу оставаться здесь».

Посмотрев со своего насеста на девочку, олицетворяющую Хогвартс, Фоукс пропел:

«Могу я задать вопрос?»

— Ты можешь спросить меня, но я могу не дать тебе ответа, — произнесла Хогвартс, обыскивая кабинет Дамблдора на наличие других приборов, следящих за молодым Поттером и, в каком-то смысле, за единственным законнорожденным сыном Салазара, делящим тело с Гарри.

«Согласен. Мне просто стало интересно: это Основатели наградили тебя способностью создавать собственный аватар?»

— Нет, не они, — Хогвартс снова решила уделить внимание фениксу. — Это сделал Мирддин, или мне стоит называть его Мерлином? Он навестил меня в последний раз уже после того, как создавшая меня четверка покинула мир живых. Мирддин сказал, что собирается в последний раз помочь детям своего народа. Он предупредил меня, что, возможно, когда-нибудь во главе школы окажется человек, принимающий решения не в пользу детей. И Мирддин дал мне способность действовать на случай, если лидер или лидеры школы окажутся не способными или просто не желающими разрешать ситуации, опасные для учеников. В таком случае я должна буду воспитывать и защищать. Действующий директор не выполняет свои обязанности. Так что вынуждена вмешаться уже я. Оскверненные создания, вторгшиеся на квиддичный матч, — всего лишь один из последних провалов в огромном списке. Подобным существам не дозволено находиться так близко к землям школы.

«Я согласен. Но это не было его решением, — ответил Фоукс. — Их поставило сюда министерство из-за Сириуса Блэка. Там верили, что существа смогут поймать его за пределами замка».

— Если Министерство может диктовать свои условия директору на тему, как защитить эту школу, то тогда почему он не предпринял никаких шагов и не убедил Министерство послать авроров на то время, когда дети находятся вне школы довольно большими группами, чтобы привлечь внимание дементоров? Или почему он не наложил дополнительные чары, чтобы существа не могли пересечь границы школьной территории? — спросила Хогвартс. — Он должен был понимать, что всегда существует шанс, что дементоры попытаются вторгнуться в школу, учитывая, какова концентрация студентов за пределами защиты замка? Или что для дементоров испытываемые детьми эмоции все равно, что кошачья мята для книзла? Но одно могу сказать наверняка. Если Дамблдор не начнет уделять своим обязанностям необходимое внимание, то я воспользуюсь своей силой и смещу его с позиции ответственного за чары и защиту замка.

Фоукс с пониманием склонил голову. В последний раз директора освобождали от ответственности за чары замка более четырех сотен лет тому назад. Если же это произойдет сейчас, то Дамблдор перестанет быть директором, так как защита будет переведена на МакГонагалл, ибо именно она является его заместителем. Ему было интересно, как она отреагирует, если станет директрисой, пока Дамблдор будет жив и не признает свою отставку. И Фоукс не мог не задуматься: что же в этом случае предпримет директор?

* * *

Миссис Эванович из дома номер восемь с удивлением покачала головой, наблюдая из-за занавески за худым стариком, идущим по тропинке к дверям дома номер четыре. Зная, как Дурсли реагируют на все, что не относится к нормальному или английскому (например, как ее муж), она не могла не почувствовать облегчение, зная, что соседи отсутствуют. Бородатый старик, одетый в костюм игрока в гольф, бывший популярным в 20-30-х годах, просто кричал о своем нонконформизме. А это, в свою очередь, вызвало бы у миссис Дурсль нервный тик.

Миссис Эванович также не могла не задуматься, какое отношение имел этот человек к Дурслям. Если бы она была азартной женщиной, то могла бы поспорить, что дело будет касаться племянника Петуньи, которого та поливала грязью при каждом удобном случае. Того самого племянника, про которого Петунья и Вернон говорили, что он посещает исправительную школу Святого Брутуса, каждый год уезжая из дома.

Вот только жаль, что Петунья не навела об этом месте соответствующих справок. В противном случае, она бы выбрала другую школу, объясняя, куда исчезает ее племянник каждый год. Ведь такого места, как школа Святого Брутуса, просто не существовало. Как бывший сотрудник социальной службы в качестве сиделки и имея старшего сына — инспектора Нового Скотлэнд-Ярда, — Миссис Эванович была в этом уверена. Не существовало такого места. И она хранила эту бомбу на случай, если Петунья выскажется уж слишком резко относительно нее или ее мужа, Николаса. Это определенно полностью уничтожит доверие к миссис Дурсль.

Миссис Эванович наблюдала, как мужчина постучал несколько раз по входной двери, и с каждым разом его удары становились все сильнее. Беспокоясь, что старик поранится, она вышла на улицу и подошла к забору, разделяющему их участки.

— Дурслей нет дома. Они уехали несколько часов назад.

Дамблдор посмотрел, откуда донесся голос, и увидел женщину в возрасте, стоящую возле забора. Быстро к ней подойдя, но при этом убедившись, что остановился на безопасной дистанции, дабы у дамы не возникло неправильных мыслей, директор спросил:

— А вы, случаем, не знаете, куда они отправились или когда вернутся? У меня есть важное дело касательно племянника миссис Дурсль, которое необходимо обсудить.

Миссис Эванович слегка улыбнулась, уловив силуэт миссис Дэбни, подслушивающей за углом дома Дурслей.

— О! Так вы из Святого Брутуса?

— Святого Брутуса? — непонимающе переспросил Дамблдор.

— Петунья говорила нам, что в течение года ее племянник должен посещать исправительный центр для трудных подростков имени Святого Брутуса, возвращаясь сюда только на лето, — услужливо пояснила Миссис Эванович. — Я надеюсь, мальчик не втянул себя в еще большие неприятности. А они знают о вашем визите? Если так, то тогда понятна причина, по которой Дурсли так поспешно решили уехать. Они не любят разговаривать о племяннике.

Дамблдору потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что же имела в виду женщина. Он никогда не ожидал, что Петунья представит Гарри соседям в виде преступника.

— Нет, они не знали о моем визите. Это было спонтанным решением. И хотя я не из Святого Брутуса, мне необходимо переговорить с ними по поводу мистера Поттера. Вы не подскажете, когда они собирались вернуться?

— Что ж, сэр, боюсь, вам придется прийти на следующей неделе, — сообщила ему соседка Дурслей. — Я слышала, как Петунья говорила другой нашей соседке, что они собираются провести выходные вне дома. Я бы предложила вам оставить им записку, сообщающую, что вы планируете нанести им визит. Таким образом, в следующий раз вы их не упустите.

И соседка Дурслей развернулась, направляясь к себе домой, прежде чем Дамблдор успел хоть что-то сказать или сделать.

Директор простоял еще несколько минут, раздумывая, что же следует предпринять. Единственным положительным моментом в отъезде Дурслей было то, что Джексон также не сможет с ними увидеться. Снова подойдя к входной двери, Дамблдор закрыл ее собой от любопытных взглядов, а потом постучал по дверной ручке волшебной палочкой. Чары слежения сообщат ему, когда вернутся Дурсли.

Удостоверившись, что заклинание сработает как следует, Дамблдор направился в ближайший парк, где коснулся портключа, висящего у него на шее, и произнес:

— Кабинет!

* * *

Оказавшись в своем кабинете, Дамблдор быстро подошел к серебряной сфере на столе и постучал по ней палочкой, присоединяя чары слежения, которые сообщат ему о возвращении Дурслей, к другим чарам, следящим за домом на Тисовой улице.

Закончив с этим, директор взмахнул палочкой и трансфигурировал свои одежды обратно в привычную мантию, издав вдох облегчения. Он не понимал, как магглы могут носить такую одежду. Как в ней можно расслабиться? И в то же время его книги ясно показывали, что магглы надевают нечто подобное, занимаясь странным спортом, называемым «гольф».

Спустя мгновение Дамблдор понял, что Фоукс не поприветствовал его по возвращении. Взглянув на насест феникса, директор с удивлением обнаружил, что тот был пуст. Дамблдор обеспокоенно осмотрел комнату. Он чувствовал, что связь между ними не была прервана, в противном случае он испытал бы невообразимую боль. Но когда Дамблдор погрузился в себя, то обнаружил, что нить, способная определить, где же находиться его фамилиар, по-прежнему была перекрыта.

Значит, феникс решил немного подуться. Дамблдор был в этом просто уверен. Фоукс обязательно вернется. Проблемы возникнут, только если ему придется объяснять, где же феникс, при условии, что Фоукс решит не появляться больше пары дней. Директору не нужно, чтобы поползли слухи о том, что он стал Темным, ведь всем хорошо известно, что феникс не может находиться рядом с тем, кто практикует Темную магию.

* * *

— Эй, Гарри! — позвал Рон, увидев Гарри, спускающегося по лестнице с одной из маленьких неиспользуемых башенок Хогвартса. — Где ты был? Мы с Гермионой тебя часами разыскивали.

— Ну, никто из вас еще не встал, когда я спустился на завтрак. И я получил письмо. Поэтому отправился туда, где смог бы прочитать его без помех, а потом подумать кое о чем, — ответил Гарри.

Учитывая, что все, с кем Гарри мог бы переписываться, на данный момент находились в школе, Гермиона быстро сложила два и два и поняла, что письмо было от его американского кузена.

— И каковы последние новости от твоего кузена, доктора Джексона?

Гарри пожал плечами.

— Почти никаких. Он просто сообщил мне, что у него все в порядке, и спросил, как у меня дела. Дэниел был очень занят со времени написания предыдущего письма. Занимался каким-то переводом. Еще ездил помогать другу в археологических раскопках. А также оказался участников каких-то переговоров на высшем уровне с немагическим правительством США.

Прежде чем Гермиона успела сказать хоть что-то, вклинился Рон:

— Хочешь сказать, что ты провел почти целый день, думая о полученном письме? Обычно этим занимаются девчонки, когда влюбляются в кого-то, например, в Локхарта. Знаешь, на выходных можно заниматься и другими вещами!

— Да, — вставила Гермиона, — например, закончить свою домашнюю работу...

— Нет, — тут же поспешил прервать ее Рон, — например, отдохнуть. Может, даже погулять по окрестностям. Сегодня отличный денек! Давайте не будем растрачивать его на замок.

Гарри с минуту обдумывал предложение, а потом кивнул.

— Почему бы не сходить и не проведать Хагрида? У нас в этом году не получалось с ним встретиться помимо занятий.

— Отличная идея! — с энтузиазмом согласился Рон. — Мы не виделись с ним лет сто!

Гермиона покачала головой.

— Гарри, ты же знаешь, что тебе нельзя покидать замок. Блэк все еще где-то там... помнишь, Рон?

— Гермиона, — одарил ее взглядом Гарри, — я не позволю Блэку диктовать, как мне жить. Я не собираюсь отдавать ему такой контроль над своей жизнью!

— Гарри, профессор МакГонагалл сказала, что ты не должен выходить наружу, если рядом нет учителей, — напомнила ему Гермиона.

— И мы как раз собираемся повидать учителя, Гермиона, — также напомнил ей Гарри, начиная двигаться вниз. — Нас же не сопровождают каждый раз, когда мы идем на урок по УзМС. А значит, МакГонагалл считает Хагрида подходящей защитой.

— Но Хагрид не может использовать магию! — воскликнула Гермиона, пытаясь остановить Гарри.

Следуя за Гарри вниз по лестнице, Рон прокричал:

— Ну же, Гермиона! Что плохого может случиться?

— Нас может поймать Блэк! — угрюмо указала она.

— Ой, Гермиона! Блэк, может, и темный волшебник, но он явно не дурак! — возразил Рон. — Он сбежал из Азкабана. А глупец на такое не способен. И он вряд ли совершит что-то настолько идиотское, чтобы попытаться напасть среди бела дня. И у нас все еще есть несколько часов до заката. Просто надо убедиться, что к этому времени мы возвратимся в замок.

Дорога к Хагриду прошла в тишине; Гермиона прямо-таки излучала недовольство.

Под конец Гарри это надоело, и он повернулся к ней, пока они не дошли до огорода Хагрида.

— Гермиона, если тебе не нравится находиться здесь вместе с нами, то возвращайся обратно в замок. Я не желаю, чтобы ты испортила мне оставшийся вечер. Ты, МакГонагалл и Дамблдор, похоже, считаете, что имеете право диктовать мне, как жить. Но это не так, Гермиона. Это — моя жизнь! Ты не мой опекун. И если бы тетя Петунья имела право слова, то она, наоборот, болела бы за Блэка, лишь бы он убил меня. Конечно, при условии, что он не появится рядом с ее драгоценным Дадликом!

Гермиона в шоке уронила челюсть:

— Я никогда...

— Что? — прервал ее Гарри, не позволяя ей продолжить. — Не пыталась указывать мне, что делать? Никогда не приказывала мне в стиле тети Петуньи? Неправда, Гермиона. Ты используешь любую возможность. И до этого года я не возражал, так как в основном это касалось домашних заданий. А ты мой друг, и я знаю, что ты хочешь, чтобы у меня была хорошая успеваемость. Но я не ребенок, Гермиона! Мне столько же лет, сколько и тебе! Может, я и не настолько умен, как ты, но я вполне способен думать и обосновывать свои решения сам. И мне не требуется для этого твоя помощь!

Гермиона в шоке смотрела на Гарри. Он никогда не разговаривал с ней в подобном тоне. С ним что-то не так! Могло ли письмо от кузена содержать в себе заклинание или зелье, которое взяло контроль над Гарри? Мог ли этот кузен или кто-то, использующий его кузена, попытаться взять контроль над Гарри, как это сделал дневник с Джинни в прошлом году?

Гермиона знала, что за замыслом с дневником стоял отец Малфоя, который почти убил Джинни, а также, что он был Пожирателем Смерти. Из прочитанных ею книг о взлете и падении Волдеморта она знала, что не все ПСы известны «в лицо». И, возможно, некоторые уехали в Америку после поражения Темного Лорда. Мог ли кузен Гарри быть одним из этих ПСов? Или, может, он был знаком с одним из них? С кем-то, кому он доверял настолько, что рассказал о Гарри? В этом случае они могли бы подложить заклинания или зелья в письма, отправляемые Джексоном, преследуя далеко идущие планы — получить контроль над Мальчиком-Который-Выжил. Теперь, когда она задумалась над этим, подобная теория имела смысл. Это объясняет внезапное изменение поведения Гарри и его недоверие вышестоящим лицам в своей жизни. Не говоря уж о его неверии в нее и обращении с ней! Они, должно быть, контролируют Гарри! В противном случае он никогда бы не сказал таких злых слов! Гарри никогда раньше не выражался прямо, если это не касалось защиты кого-нибудь или выяснения правды. И это было тем, что ей нравилось в друге. Она должна доставить его к мадам Помфри! Чтобы колдомедик проверила его, прежде чем зелье или заклинание проникнут в тело слишком глубоко.

— Гарри, я думаю, тебе надо встретиться с мадам Помфри, — спокойным голосом произнесла Гермиона. — Ты ведешь себя неправильно! В противном случае ты никогда бы не сказал мне такого.

Когда Гарри наградил ее взглядом, говорящим, что она — идиотка, Гермиона раздраженно зарычала и схватила его за руку, пытаясь тащить обратно в замок, в Больничное крыло.

Гарри же в ответ уперся и отказывался идти.

— Я в порядке, Гермиона. Со мной не происходит ничего странного!

— Рон, помоги мне! — попросила она. — Нам надо отвести его к мадам Помфри!

Рон на секунду задумался, а потом подхватил Гарри под другую руку и начал помогать Гермионе тащить его в замок. Гарри боролся всю дорогу.

— И ты, Рон! — прорычал Гарри. А Дэниел почувствовал его боль от явного предательства друзей.

Даже если ребята и вели себя не очень хорошо, Дэниел прекрасно понимал, почему они, или, как минимум, Гермиона, думают подобным образом. Они полагали, что Гарри в опасности. А значит, его нужно защитить. В каком-то роде они были похожи на Джека, думая, что Гарри не сможет ступить и шагу за порог, не потеряв при этом жизнь или какую-нибудь из конечностей. А если добавить сюда еще и Дамблдора, который знал, что ребята являются друзьями Гарри… Джексон готов был поспорить, что скользкий директор контролирует жизнь Гарри в том числе и через эту парочку. А возможно, и через остальных Уизли тоже. Что же, этой паре предстоит выучить тот же урок, который время от времени приходится вбивать Дэниелу в слишком уж твердолобого Джека. Гарри вполне способен позаботиться о себе сам.

Джексон уже начал планировать, как отплатить паре за такое явное предательство Гарри. Он собирался преподать мальчику пару уроков, выученных у Джека. Уметь отстаивать свое мнение и постоять за себя — вполне нормально и очень даже правильно! Они оба выросли в похожей обстановке и рано выучили, что всегда лучше оставаться в тени. Что безопаснее не привлекать к себе внимания, потому как это внимание не всегда хорошее. Используя все способы, выученные у Джека, он собирался научить Гарри, как возвращать удар тем, кто причинил ему боль. Джексон знал, как разыграть человека так, что близнецы просто позеленеют от зависти. А если соединить его силы вознесшегося и магию Гарри, то никто и не узнает, с какой стороны их ударило. Даже до того, как стать вознесшимся, Дэниел мог использовать эти умения, выученные у Джека, на самом старшем друге, когда он уж слишком переходил черту. Джексон до сих пор с любовью вспоминает тот месяц, когда Джек не мог получить в кафетерии синее желе.

— Ха? — Рону потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что Гарри определил его в одну группу с Гермионой, считая, что он тоже думает, что Поттер одержим или проклят. И быстро тихим голосом, лишь бы не услышала девочка, произнес. — Послушай, Гарри, я знаю, что с тобой все в порядке. Но единственный способ убедить Гермиону — это доставить тебя к мадам Помфри и получить от нее подтверждение. Как только она докажет, что никто не заставляет тебя вести тебя подобным образом, как Джинни в прошлом году, это сразу же надолго заткнет Гермиону!

* * *

Добравшись до Больничного крыла, Гермиона оставила Рона с Гарри, чтобы последний не сбежал, а сама отправилась за мадам Помфри, надеясь объяснить ей ситуацию так, чтобы мальчики ничего не услышали.

— Мадам Помфри! — Гермиона зашла в кабинет колдомедика. — Вы не могли бы выйти и осмотреть Гарри?

— Что с ним случилось? — спросила Помфри, отрываясь от бумажной работы.

Гермиона закусила губу, зная, что ее слова будут звучать очень глупо:

— Я думаю, на него наложено одно из заклятий, контролирующих разум. Он сказал мне ужасные вещи. Но я знаю, если бы он был в своем уме, то никогда бы такого не произнес. Его поведение очень похоже на мамино, перед, ну, вы знаете, этими днями каждый месяц.

Понимая, что мисс Грейнджер не относится к чересчур драматизирующим личностям, слегка обеспокоенная мадам Помфри схватила палочку и прошла в главную палату. Гарри Поттер всегда был таким вежливым мальчиком. Существовало несколько заклятий, которые могли изменить личность подвергшегося им. Колдомедик лишь надеялась, что это не Империус.

Несколько диагностических заклинаний спустя, включая тайную проверку на Империус, мадам Помфри вынесла вердикт:

— На мистере Поттере нет никаких заклятий, которые могли бы повлиять на смену его характера. Также я не обнаружила никаких следов зелий, используемых с той же целью.

Гермиона одновременно выглядела успокоенной и раздраженной, но прежде чем она нашлась, что сказать об отношении к ней Гарри, он прожег ее взглядом:

— Теперь ты удовлетворена, Гермиона? Вместо того чтобы поверить, что я имею право злиться на тебя из-за постоянного вмешательства в мою жизнь, ты решила, что я нахожусь под влиянием какого-то заклятья или зелья. И ты настаивала, что они были наложены на меня моим же кузеном — человеком, которого я еще даже в глаза не видел!

— Гарри! — попыталась возразить она. — Я беспокоилась, так как ты вел себя не как обычно. Ты изменился, и отнюдь не к лучшему!

— И что? Только потому, что я не сдался и не сделал, как ты того пожелала, это дает тебе право относиться ко мне, как к пятилетнему ребенку, которому не доверяют самому даже перейти улицу? Давай-ка я объясню тебе парочку моментов, Гермиона. Ты не имеешь права указывать, как мне жить, только потому, что являешься моим другом. И это также не дает тебе права вести себя, как моя мать, ибо ей ты не являешься. Ты можешь предложить мне свой совет, но я не обязан его принимать! Тетю Петунью и дядю Вернона никогда не волновало, упаду ли я в грязь лицом, за исключением тех случаев, когда это могло доставить им неудобства. Поэтому я вполне способен позаботиться о себе сам, учитывая, что делал это на протяжении нескольких лет. И ты не должна разыгрывать из себя мою маму. Единственная, кому в магическом мире я позволю играть данную роль, — миссис Уизли, — видя, что Гермиона не поняла, о чем он перед ней распинался, Гарри вскинул руки вверх и гордо отошел от нее подальше. А потом, повернувшись, произнес: — Знаешь, Гермиона, на данный момент это не играет никакой роли. И я бы тебе посоветовал до конца недели держаться от меня подальше. Потому как я вполне могу проклясть тебя при встрече.

Гарри резко развернулся и промаршировал из Больничного крыла, оставляя позади себя ошарашенных Гермиону и мадам Помфри.

— Как он мог мне такое сказать? — потребовала ответа Гермиона. — Я беспокоилась, что с ним что-то не так, а он обвинил меня за это!

— Нет, не беспокоилась, Гермиона, — прервал ее тираду голос Рона. — Он не следовал твоим приказам, о, кладезь всех знаний! И поскольку тебя безумно раздражало, когда он, не подчинялся приказам, как раньше, ты сделала вывод, что он должен быть под заклятьем. Ты практически заявила Гарри, что у него нет прав на несогласие с тобой, ведь ты знаешь лучше него, как ему следует прожить свою жизнь.

В течение нескольких минут после ухода Рона в Больничном крыле стояла мертвая тишина. А он при выходе даже не пытался скрыть удовлетворенной усмешки на губах.

* * *

Гермиона вошла в Большой зал одна впервые с первого курса. Гарри и Рон не потрудились дождаться ее. Она надеялась, что это просто очередное проявление постоянного голода Рона заставило ребят уйти без нее. В конце концов, Гарри уже должен был отойти от произошедшего днем. Он всегда быстро отходил. И, несомненно, уже понял, что она беспокоилась из-за его необычного поведения и просто хотела убедиться, что с ним все в порядке.

Гермиона нашла мальчиков, сидящих на краю гриффиндорского стола, и направилась к ним, намереваясь занять свободное место как раз напротив Гарри. Но прежде, чем она успела сесть, он вытащил из кармана свою палочку и тихо положил ее на стол, кончиком на то место, где решила присесть Гермиона. Выражение лица Гарри явно не располагало к общению, а Рона (хоть и не такое враждебное) также отражало нежелание сидеть рядом с ней. Гермиона закусила губу, определенно горя желанием высказаться по этому поводу, но потом прошла дальше вдоль стола и села за несколько мест от ребят.

— Хорошо, что я прочитал ту книгу о долге жизни, — сказал Гарри Рону спустя пару минут, прекрасно понимая, что Гермиона их слышит.

— И почему же? — спросил Рон с набитым ртом.

— После Больничного крыла я заглянул к Хагриду. Похоже, Малфой, как и ожидалось, поплакался папочке о большом злом гиппогрифе, атаковавшем его на первом уроке по УзМС, — провозгласил Гарри. — Хагрид рассказал, что Малфой-старший умудрился начать процесс против Клювокрыла. И ему придется взять его с собой в апреле в Лондон на слушание перед Комитетом по Обезвреживанию Опасных Существ.

— А Хагриду тоже придется отвечать перед судом? — спросил Рон. — Ведь это он отвечал за класс, и я не удивлюсь, если Малфой попытается обвинить и его.

— Вряд ли, если верить показанному мне Хагридом письму, — ответил Гарри. — Там говорится, что Дамблдор уверил суд в невиновности Хагрида.

— Жаль, он не смог сделать того же для Клювокрыла, — прокомментировал Рон.

— Ага, — пожал плечами Гарри. Он уже давно перестал пытаться выяснить причины поступков Дамблдора.

— Так что ты планируешь делать? — нетерпеливо спросил Рон.

— Согласно той книге, если в течение двух поколений или восьмидесяти лет долг все еще остается не уплаченным, тогда тот, кто является должником, и все его потомки потеряют магию. Если учесть, что у меня кузен американец, то я могу просто написать Малфою-старшему и намекнуть, что если с Клювокрылом что-то случится, то я перееду жить к кузену в Америку и не возвращусь в Британию, как минимум, в течение этого времени, — объяснил Гарри.

— Но ты не можешь так поступить! — взорвалась Гермиона.

Гарри просто ткнул палочкой в ее сторону. Она поняла намек и снова уткнулась в тарелку, в то время как Поттер опять повернулся к Рону.

— Малфой и его отец судят людей по их поступкам. И если бы они были на моем месте и посчитали, что это даст им рычаг давления на другого волшебника, то они поступили бы именно так.

— Ты ведь не собираешься на самом деле уезжать, правда? — тихим голосом спросил Рон.

— Британия — мой дом, — Гарри спокойно встретился взглядом с другом и, ободренный молчаливой поддержкой Дэниела, произнес еще более тихим голосом, так как видел, что Гермиона пытается подслушать их разговор: — Я могу исчезнуть на несколько месяцев на летних каникулах, чтобы Малфой не смог меня найти. Но до тех пор, пока меня не вынудят пойти на крайность, Британия навсегда останется местом, которое я называю своим домом.

— А что если Малфой-старший назовет тебя лгуном? — все так же тихо спросил Рон. — Он вполне может не поверить, что ты согласишься добровольно покинуть Британию или что ты вообще сможешь это сделать, учитывая, что являешься несовершеннолетним. Он также может не поверить твоему заявлению об американском кузене, готовом взять тебя к себе.

— Ну, я сомневаюсь, что он сможет доказать, что Дэниела не существует или что он не мой родственник. Кузен уже предложил мне сменить опеку Дурслей на его, если я того пожелаю, — произнес Гарри чуть более громким голосом, чтобы Гермиона точно смогла его услышать. — Я пока еще не сказал «да», так как хочу для начала встретиться с ним и посмотреть, сойдемся ли мы характерами. Последнее, что мне нужно, так это оказаться с тем, кто еще хуже Дурслей.

— Он на самом деле предложил тебе такое? — сглотнул Рон при мысли о покидающем Британию Гарри. И хотя в дальнейшем для Гарри было бы лучше оказаться подальше от Дурслей, Рону совсем не хотелось, чтобы его друг уезжал за границу.

А Гермиона не могла поверить в услышанное. Гарри планировал покинуть безопасную Британии! Место, где находился Дамблдор — единственный человек, которого по-настоящему боялся Волдеморт, и величайший волшебник современности! Как он мог быть настолько взбалмошным? Настолько глупым? Даже если бы он был достаточно взрослым для подобного и, более того, хорошо тренированным взрослым волшебником, как он мог допускать мысль о том, чтобы остаться в одиночестве и уехать из безопасной Британии? Гарри знал, где-то там странствует дух Волдеморта (и это если не упоминать Пожирателей Смерти), только и ждущий, когда же он совершит какую-нибудь глупость. А Гарри не только думает об этой дурости, но еще и планирует ее осуществить!

Гермиона уже начала что-то говорить, но Гарри, увидев, как она смотрит на него, прикоснулся к палочке, и ей пришлось смолчать. Она поговорит с профессором Дамблдором. Он заставит Гарри понять, Гермиона была в этом просто уверена. Гарри не мог шляться с незнакомцем в неизвестном месте, где он не будет защищен. И поскольку он, кажется, не понимает, что ставит свою жизнь под угрозу, то более мудрой голове следует в очередной раз защитить его от него самого.

«Как думаешь, сколько ей потребуется времени, чтобы добежать до Дамблдора или МакГонагалл?» — спросил Дэниел, когда Гарри снова решил уделить внимание обеду.

«Вы на самом деле считаете, что после сегодняшнего она все-таки сделает это?» — Гарри не мог предположить, чтобы Гермиона была настолько глупа.

«Именно так. Вспомни, она же ничего не знает о произошедшем этим летом благодаря тому заклинанию памяти, которым так любит разбрасываться Дамблдор, — напомнил ему Дэниел. — Она до сих пор считает его идеалом, стоящим доверия и уважения. А он заявил, что ты в опасности. О том же толкуют и остальные знакомые ей люди, занимающие ответственные посты. Так что она намерена доверять им и делать все, что они скажут, независимо от того, что ты об этом думаешь или чего желаешь на самом деле».

«К тому же, мне кажется, она думает, что каждое слово, вылетевшее из уст старика, должно считаться Высшей истиной и выполняться неукоснительно», — сухо добавил Гарри.

Дэниел не мог не рассмеяться, ибо он знал похожих на Гермиону людей.

«Я также полагаю, что она считает своим долгом защитить тебя от себя самого, поскольку ей кажется, что ты не понимаешь, как своими действиями подвергаешь жизнь опасности. Прежде чем я вознесся, моя команда точно так же считала своим долгом такое отношение ко мне. Хотя они и не делали ничего за моей спиной, но иногда меня раздражало их отношение, словно я нуждался в нянечке двадцать четыре часа в сутки. Хотя есть и различие между Гермионой и моей командой: они узнали, когда не стоит заходить слишком уж далеко. А твоя подруга пока еще не выучила свой урок».

Гарри мысленно пожал плечами.

«Надеюсь, Гермиона уже в ближайшем будущем сообразит, что движется не в том направлении. В противном случае она очень быстро скатится до того, что я перестану ей доверять вообще что-либо. В смысле, она все так же может быть моим другом, но уже не будет... настоящим другом, если вы понимаете, о чем я».

«Гермиона мне сильно напоминает Стивена и еще кое-кого из археологов, которые, говоря простым языком, просто выперли меня из археологии. Насколько я понял из твоих воспоминаний, хоть она и способна поглощать знания с по-настоящему невероятной скоростью, она не способна мыслить, выходя за пределы догм. И если не научится этому, то по окончанию школы мисс Грейнджер превратиться в подобие сверхобученного говорящего попугая, — ответил Дэниел спустя некоторое время. — Настоящий исследователь должен обладать желанием задавать вопросы и идти против устоявшегося мнения, если находит доказательства их ошибочности. Те старшие археологи, которым я предоставил свои изыскания, не пожелали даже выслушать обнаруженные мной свидетельства. Они даже боялись думать об имеющихся несоответствиях вокруг пирамид или Сфинкса на плато Гиза».

«О! Это почти точное описание Гермионы. Если она не найдет подтверждения в книгах или не услышит об этом от преподавателей, значит, этого не существует или это невозможно осуществить», — Гарри выдал фыркающий звук, который заставил Рона заинтересоваться мыслями друга.

* * *

Люциус Малфой с удивлением наблюдал за неизвестной совой, летевшей к нему с прикрепленным к ноге конвертом. Он не ожидал никаких писем. Нарцисса гостила во Франции у друзей, так что в последнюю неделю весь мэнор был в его полном распоряжении.

Сова приземлилась на спинку ближайшего стула и протянула лапку, чтобы Люциус смог снять письмо. Как только конверт был отвязан, сова тут же улетела через то же окно, которым воспользовалась для проникновения внутрь. Определенно, отправитель не ожидал срочного ответа.

Письмо было адресовано довольно просто:

«Люциусу Малфою».

Но поскольку Люциус не узнал почерка, он не стал глупить и открывать письмо без надлежащей проверки. Существовала большая вероятность, что конверт был послан кем-то, имеющим зуб на его семью. Так что Люциус подверг послание нескольким заклятьям, чтобы проверить, не содержит ли оно что-то опасное.

Малфой отложил неоткрытое письмо в сторону и спокойно продолжил свой завтрак, игнорируя его.

Закончив с утренним приемом пищи, он взял конверт и направился к себе в кабинет. Усевшись за стол, Люциус вскрыл письмо при помощи подаренного отцом за успешную сдачу ЖАБА кинжалом. Осторожно отложив нож в виде змеи с уставившимися на него изумрудными глазами, Малфой не мог не вспомнить об ублюдке с таким же цветом глаз, умудрившемся в прошлом году испортить его планы по привнесению хаоса в Хогвартс. Тогда Малфой, наконец, смог бы получить контроль в свои руки при помощи дневника Темного Лорда, оставленного ему на сохранение.

С сердитым фыканьем Люциус выдернул письмо из конверта и развернул его.

«Мистер Малфой,

Я готов поспорить на все золото из моего доверительного сейфа, что письмо от меня вы ожидали бы в самую последнюю очередь. Но думаю, в этом нет необходимости, ибо я собираюсь обсудить с вами роковые последствия для вашего сына Драко и будущего рода Малфоев».

После этих слов по телу Люциуса Малфоя прошлась волна страха. Кто угрожал его сыну? Малфой решил проверить, был ли этот человек, угрожающий его сыну, настолько глуп, чтобы подписаться.

«Гарри Поттер».

А подпись все-таки была.

Этот проклятый мальчишка! Люциус кинул письмо на стол и заходил туда-сюда.

Как он посмел угрожать Драко? Что заставило этого мальчишку думать, что он может быть угрозой Драко? Драко являлся чистокровным потомком двух древних и благородных магических домов.

Сообразив, что он не обладает достаточной информацией для уничтожения угрозы, Люциус снова взял письмо, надеясь, что Поттер был достаточно глуп, чтобы раскрыть свои планы.

«Я могу себе представить, что на данный момент вы рассматриваете меня как определенную угрозу вашему сыну, но вы не могли бы быть еще дальше от правды. Это его и ваши действия вынудили меня прибегнуть к подобным мерам. Я не знаю, что вам рассказал ваш сын о своем первом уроке по УзМС, но полученные раны были результатом игнорирования наставлений учителя с его стороны и из-за его же противоречий с гиппогрифом по имени Клювокрыл.

Также, мистер Малфой, вы должны знать, что это Я спас его от смерти, рискуя своей жизнью. Ибо я вытащил его из загона, используя магию, хотя в то время еще восстанавливался после магического истощения. И ваш сын при свидетелях признал свой долг. Он сделал это во время урока зельеварения, так что профессор Снейп сможет подтвердить мое утверждение, если вы пожелаете расспросить его об этом».

Люциус с недоверием уставился на написанное, а затем в гневе смял письмо.

Как его сын мог оказаться таким глупцом? Ведь Люциус учил его с малых лет, что Малфои никогда и ничего не признают, особенно то, что может в будущем им навредить! Очевидно, мальчик так и не выучил этот урок, если умудрился позволить подобному признанию сорваться со своих губ, не заботясь о последствиях. О чем думал Драко? Определенно, он не использовал хитрость, которая, предположительно, присуща всем слизеринцам. Впрочем, интеллектом, которым на протяжении столетий Небеса благословляли всех Малфоев, Драко тоже не воспользовался.

Люциус ни капли не сомневался, что все произошло именно так, как описал Поттер. Драко всегда был излишне высокомерен и самоуверен. И, конечно же, он не прислушался бы к правилам поведения, озвученным лесником, которого Дамблдор превратил в преподавателя. Жаль, что Дамблдор смог убедить Совет Попечителей снова нанять этого олуха. Но после фиаско в конце прошлого года Малфой уже не имел такого влияния на Совет. Частью платы за молчание Дамблдора о соучастии Малфоя как раз и была отставка последнего.

От своего собственного отца Малфой знал обязанности того, кто публично признал долг жизни, как и последствия за его невыполнение. Часы уже начали обратный отсчет. И хотя пока у Драко еще было время, но всему есть предел. Главным вопросом было: известны ли эти правила Поттеру? И самым главным: что он хочет взамен на сохранение магии в семье Малфоев?

Снова разложив письмо на столе и чуть наклонившись вперед, Люциус дочитал его до конца.

«И я сильно вас разочарую, если вы решите, что мне неизвестны требования к обеим сторонам при публично признанном долге жизни. Я знаю, что у Драко или его наследников есть всего восемьдесят лет, начиная с момента признания долга, для его выплаты путем спасения либо моей жизни, либо жизни кого-то из ближайших членов моей семьи. Если этого не произойдет в отмеченный срок, тогда род Малфоев перестанет быть магическим. Или я должен уточнить, та часть рода, что относится к Драко? Я нахожу мысль об этом довольно интересной формой поэтического правосудия. Ваш сын и его потомки станут теми, кого вы ненавидите больше всего на свете... магглами... не сквибами, а МАГГЛАМИ!

Вы, наверное, задаетесь вопросом, зачем я все это говорю? Ведь меньше всего меня волнует, будет ли ваша семья одарена магией навечно или нет, особенно учитывая ваши действия в прошлом году. Но причина проста... Клювокрыл. Если вы отзовете жалобу на гиппогрифа, тогда можете не волноваться. Или я должен сказать, что вы можете не волноваться о том, что я могу сделать? Если же нет, тогда гарантирую, что Драко никогда не получит шанса даже попытаться спасти мою жизнь, так как я уеду. И прежде, чем вы скажите, что мне некуда бежать, кроме как в маггловский мир, а там вы сможете меня найти, сообщаю вам, что у меня есть родственник-маг в Америке, который предложил мне свое опекунство, если я того захочу. А значит, я могу покинуть Британию и никогда не возвращаться. И могу вас заверить, что если вы выберите эту линию поведения, то ни вы, ни Драко не сможете меня обнаружить в отведенное время, учитывая, на кого в Америке работает мой кузен.

Выбор за вами, мистер Малфой. Но примите к сведению, если Клювокрыл умрет или ему будет причинен вред вами, или кем-либо другим по вашей просьбе, или Драко, тогда после окончания этого учебного года я уеду и никогда не вернусь.

Гарри Поттер».

Малфой положил письмо в верхний ящик стола. Ему необходимо встретиться с мальчишкой Поттеров и ясно дать понять, что Малфои не склоняются ни перед чьими требованиями. Но на всякий случай, учитывая вероятность, что он не сможет убедить проклятого ублюдка поменять свое мнение, Люциус отправился в фамильный сейф, куда имели доступ лишь он и Драко. Ему необходимо было просмотреть брачный контракт между ним и Нарциссой. Род Малфоев не может потерять свою магию только из-за того, что один из его детей не способен следить за своим языком. И у Люциуса должен иметься запасной план. Так, на всякий случай.

* * *

— Не могу поверить, что ты на самом деле решился шантажировать отца Малфоя!

С одной стороны, Гарри был рад, что гора еды во рту Рона заглушила его восклицание. В противном случае его возглас был бы достаточно громким, чтобы его услышали все вокруг. Но с другой стороны, мальчика совсем не порадовали кусочки полупережеванной пищи, разлетевшиеся изо рта Рона во все стороны, включая тарелку Гарри.

— Рон! — с отвращением воскликнула Гермиона. — Пожалуйста, воздержись от разговоров с набитым ртом! Никто из нас не горит желанием обзавестись частично пережеванной тобой пищей в собственных тарелках!

Рон слегка покраснел, заработал челюстями и проглотил все, что было во рту. А потом произнес:

— Простите, Мион, Гарри.

Гарри кивнул, принимая извинения. На самом деле, он ожидал подобной реакции, поэтому и дождался завтрака, прежде чем сообщить другу и, в какой-то мере, сидевшей рядом с ними Гермионе, о своей прогулке в совятню прошлым вечером, чтобы организовать доставку письма Малфою-старшему. Что он не принял во внимание, так это набитый рот Рона и то, что во время его рассказа кусочки пищи разлетятся вокруг.

— А ты на самом деле полагал, что Малфой будет настолько глуп, чтобы сообщить своему отцу, что, во-первых, он солгал ему о Клювокрыле, хотя я и готов поспорить, что его отец подозревает нечто подобное; и во-вторых, что он публично признался мне в долге жизни? — обоснованно спросил Гарри. — Драко Малфой может быть кем угодно, но он не идиот. Если он настолько хорошо подкован в традициях чистокровных, как любит об этом заявлять, то прекрасно знает, что у него есть только восемьдесят лет, или род по его линии навсегда потеряет магию. И он вряд ли захочет, чтобы его отец обнаружил этот маленький факт. Насколько я понял, быть чистокровным волшебником — самое важное для Драко и его семьи. Если он потеряет магию, то, скорее всего, отец изгонит Драко, а потом попытается заменить его другим наследником. Таким образом, их род продолжит существование, оставшись с магией. И Драко Малфой никогда бы не сообщил об этом своему отцу, лишь бы сохранить свой нынешний образ жизни. Так что я сделал это за него.

— Гарри! Как ты можешь так поступать, зная, что ожидает Малфоя? — шокировано воскликнула Гермиона. Гарри так хладнокровно поставил жизнь одного существа над смертью другого человека, даже если последним и оказался Малфой.

Гарри вздохнул, мечтая просто проигнорировать Гермиону, как он делал это в течение недели. Но он справедливо полагал, что она упрется, как осел, пока не получит ответа.

— Я ожидаю, что Малфой-старший попытается сохранить статус-кво. В конце концов, это наиболее легкий путь. Но уже знания того факта, что он слизеринец, вполне достаточно, чтобы допустить вероятность, что ему это не удастся. А посему у него обязательно будет запасной план действий, чтобы обеспечить семью законным магически одаренным наследником.

— Как ты можешь быть в этом уверен? — удивленно возразила Гермиона, услышав, насколько уверенно говорит Гарри. С ним что-то определенно было не так. Но что же вызвало подобные изменения при том, что мадам Помфри не смогла засечь эти заклятья?

Гарри пожал плечами.

— Если Малфой-старший хоть немного похож темпераментом на своего сына, то я сильно сомневаюсь, что он будет напрягаться больше, чем того требуется, только чтобы все шло так, как ему того хочется. Также, пока Драко полезен, его отец сделает все, что в его силах, чтобы защитить сына. В конце концов, семья очень важна в мире волшебников... по крайней мере, пока ее члены обладают магией.

* * *

Перси Уизли постучался в дверь класса профессора МакГонагалл и остался стоять в проеме, нервно ожидая, когда она его заметит.

«На что хочешь поспорить, что он здесь по наши души?» — риторически вопросил Дэниел, когда Гарри, как и все ученики в классе, поднял голову, чтобы посмотреть на прервавшего их человека.

«Никаких споров, — ответил Гарри. — Малфою-старшему определенно понадобилось довольно долгое время, чтобы выработать линию поведения».

Прошло почти две недели с тех пор, как он отправил письмо Люциусу Малфою. И Гарри, и Дэниел пришли ко мнению, что Малфой не решится связаться с ними напрямую, особенно учитывая события прошлого года. Малфой должен был понимать, что попытка приблизиться к Гарри без присутствия взрослого, которому он бы доверял (или кому, по мнению Малфоя, Гарри бы доверял), точно будет отклонена и закончится тем, что Гарри сбежит, избегая попадания в него заклятий, которые Малфой чисто теоретически мог бы на него наложить. И Гарри, и Дэниел не сомневались, что Малфой-старший попытается заставить Гарри освободить Драко единственным доступным ему способом. Люциус должен уговорить Поттера добровольно простить признанный долг.

— Да, мистер Уизли? — обратилась к Перси МакГонагалл после того, как поправила движения палочки Невилла, которые он использовал для превращения черепахи в чайник.

— Прошу меня извинить, профессор, — начал Перси. — Директор хотел бы видеть мистера Поттера как можно скорее.

МакГонагалл кивнула головой.

— Мистер Поттер, вы уже успешно выполнили свое задание по трансфигурации, однако к пятнице я ожидаю от вас еще двенадцать дюймов о трансфигурации живого в неживое.

Гарри понимающе кивнул и сложил все свои учебники и пергаменты, а потом последовал за Перси.

Уизли быстро направился в сторону кабинета директора, вынуждая Гарри бежать за ним.

— Помедленней, Перси, — не выдержал под конец Гарри, достигнув первого пролета лестницы.

— Директор потребовал твоего присутствия незамедлительно, так как кто-то ожидает тебя в его кабинете. Если бы профессор МакГонагалл обратила на меня внимание чуть раньше, нам бы не пришлось так спешить. И в итоге я опоздаю на следующий урок! — ответил ему Перси, ничуть не снижая скорости.

— Ну, я не думаю, что появление перед директором в таком виде, словно я бежал кросс, хорошая идея. И все только потому, что ты полагаешь, будто можешь провести свое время с пользой где-то в другом месте, — указал Гарри. — Если же ты предпочитаешь, чтобы тебя не отрывали от любимого занятия, то тогда занимающие такое большое время обязанности, идущие вместе со званием Старшего Старосты, явно не для тебя и тебе не следовало браться за эту работу.

Перси покраснел и резко сжал кулаки. Он открыл рот, словно собираясь что-то ответить, но потом резко сжал челюсти, и продолжил идти, тем не менее, значительно снизив скорость.

* * *

Перси назвал пароль горгулье и отошел в сторону, указывая Гарри на лестницу.

«У него есть много общего со Стивеном Рэйнором. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем он наткнется на что-то, с чем не сможет справиться его гордыня?» — спросил Джексон, пока они поднимались по лестнице.

Гарри пожал плечами, не зная, что ответить.

«Ему следует молиться, чтобы на его пути никогда не попался кто-нибудь, похожий на вашего друга Джека, в пределах или за пределами волшебного мира».

Дэниел хмыкнул.

«Для Джека он все равно что кошачья мята для кошек. О'Нилл его медленно уничтожил бы».

«В таком случае, — добавил Гарри, когда они уже подходили к двери кабинета директора, — мы должны убедиться, что Джек и близнецы никогда не встретятся. Иначе это будет означать конец света».

«Интересно было бы посмотреть, какой же хаос они смогли бы сотворить среди гоа'улдов», — рассмеялся Джексон, пока они стучали в дверь. А потом мужчина резко стал серьезным и приготовился на случай, если ему придется иметь дело с чем-нибудь, что двое волшебников в кабинете могут попытаться сотворить с Гарри.

«Может, они подумали бы, что сам Сокар пришел к ним отплатить за их грехи», — оставил за собой последнее слово Гарри, в то время как Дамблдор уже улыбался ему. — Директор, Перси передал, что вы хотели меня видеть?

— Да, Гарри, — Дамблдор жестом показал ему присесть, в то время как из тени около лестницы у самой дальней стены кабинета появился Люциус Малфой.

— Зачем здесь мистер Малфой? — Гарри остался стоять около дверей, как будто ожидая необходимости быстро покинуть комнату.

Люциус Малфой внимательно изучал мальчика, пытаясь выяснить, что же тут не так. И хотя Люциус намеревался застать мальчишку Поттеров врасплох, но при виде отсутствия удивления в изумрудных глазах мальчика бывшему слизеринцу стало понятно, что Поттер ожидал увидеть его здесь. Однако из-за того, как мальчишка себя вел, и из-за его вопроса к Дамблдору казалось, что присутствие Малфоя было для него полной неожиданностью. И из-за этого небольшого несоответствия у Люциуса появилось чувство, что ему еще придется пожалеть о своем обещании Дамблдору не вмешиваться и доверить все ему.

— Мистер Малфой здесь из-за письма, которое, по его словам, ты послал ему касательно его сына и долга жизни. Он также сообщил мне, что в своем письме ты угрожаешь ему каким-то образом помешать молодому Драко уплатить долг, который, как ты заявил, он тебе должен, — Дамблдор постарался заставить Гарри посмотреть на него, чтобы выяснить, что же происходит в уме Гарри. Но Поттер продолжал пристально смотреть на Малфоя, как будто считая его большей угрозой. — Твои родители никогда бы не совершили ничего подобного. И я отказываюсь верить, что сын Лили и Джеймса Поттеров способен на такое!

— Ну, учитывая, что на самом деле я не помню своих родителей, я не буду утверждать, что бы они сделали или нет, — Гарри быстро глянул на директора, а потом снова уставился на мистера Малфоя. — И к чему вы ведете, утверждая, что они не сделали бы? Вы хотите сказать, они не заставили бы Драко Малфоя публично признать долг жизни передо мной? Или что они не сделали того, что сделал я, по утверждению мистера Малфоя, пытаясь его шантажировать?

— Я не могу подтвердить правдивость твоего утверждения о том, что Драко Малфой публично признал перед тобой подобный долг, поскольку в последнее время я не помню случая, чтобы жизнь юного мистера Малфоя находилась в опасности, а ты вмешался, ставя при этом под угрозу собственную жизнь, — уклончиво проговорил Дамблдор. — Не могу поверить, что Гарри Поттер, которого я знаю и уважаю, опустился до шантажа или до того, чтобы препятствовать кому-то в оказании чести при выполнении подобных обязательств.

Гарри заметил, как Люциуса Малфоя передернуло во время заявления Дамблдора. И он мог сказать, что Малфой еле сдерживался от попытки проклясть директора. Так что Гарри с Дэниелом решили подлить масла в огонь, поэтому мальчик передал контроль более опытному из них двоих.

— О! Так вы не помните случая с Драко Малфоем, который привел к тому, что вам пришлось защищать Хагрида перед Департаментом по магическому обучению?

Выражение лица Дамблдора стало серьезным, а из его глаз исчезло мерцание.

— Ах да, это небольшое недоразумение. Я уверен, что если бы мистер Малфой согласился сесть и обсудить это дело, то инцидент никогда бы не дошел до рассмотрения в Департаменте Магического Обучения.

— А также не была бы подана другая жалоба в Комитет по Обезвреживанию Опасных Существ, — напомнил директору Дэниел. — И именно этот, как вы его назвали, инцидент стал причиной возникновения долга.

— Возможно, ты будешь настолько любезен, чтобы сообщить нам, каким же образом это произошло? — предложил Дамблдор в лучших традициях доброго дедушки.

— Я вас умоляю, директор! Если учесть, что именно вы защищали Хагрида на его слушании, то я прекрасно знаю, что вам известно все, что случилось во время того урока. Так что мне нет необходимости ничего повторять. Если же вы хотели услышать об инциденте с моей точки зрения, то опросили бы меня еще тогда, когда я пришел в себя в Больничном крыле на следующий день, а не три месяца спустя.

Люциус не мог не восхититься выражением лица Поттера, направленным на директора. Точно так же смотрел Северус на третьесортных зельеваров министерства, полный уверенности в собственных умениях. Люциус улыбнулся, вспоминая, что те люди не задерживались надолго в министерстве после этой встречи.

— Прошу прощения за свою недалекость, директор, но я не понимаю, — продолжил Поттер, — как вы можете изображать из себя полную неосведомленность, особенно когда в результате этого урока Малфой попал на отработки, а я снова очутился в Больничном крыле. В этот раз на три, если не на четыре дня. Теперь, когда я задумался об этом, я хотел бы узнать, проводила ли мадам Помфри какое-либо обследование после моего второго обморока, чтобы убедиться, что моего магическому ядру не был причинен никакой ущерб? Я не ставлю под сомнение ее высокие способности и умения, однако, она работает в школе. И как часто она встречалась здесь с магическим истощением?

— На самом деле, она встречалась с несколькими случаями, — Дамблдор был вынужден защищать своего колдомедика. — Она работала в Святого Мунго во времена Гриндевальда и Волдеморта.

Малфой уставился на юного гриффиндорца с быстро скрытым под маской удивлением. Мальчишка Поттеров умудрился заставить Дамблдора защищаться! Заставил сделать то, что даже люди, обладающие годами опыта по выуживанию информации из упрямых бюрократов, так и не смогли совершить с этим хитрым старикашкой! Даже бывшие студенты дома Слизерин не преуспели на этом поприще! А Поттер умудрился совершить нечто подобное за пару минут и в кабинете Дамблдора. Люциус сделал мысленную пометку внимательно наблюдать за этой, без сомнений, змеей, прячущейся среди львов.

— Это не объясняет, почему вы посчитали себя вправе написать мистеру Малфою и угрожать, что предпримете некоторые действия, лишь бы удостовериться, что юный мистер Малфой будет неспособен выполнить свои обязательства, — попытался вернуть дискуссию в прежнее русло Дамблдор.

Хотя у директора и был рычаг давления на Люциуса Малфоя из-за темного артефакта, подложенного Джинни Уизли в прошлом году, последнее, что ему сейчас было нужно, так это чтобы Гарри раскрыл мужчине что-то из происшедшего в Хогвартсе за последние пару лет. Дамблдор предпочитал, чтобы министерство оставалось в неведении относительно некоторых действий, которые он вынужден был предпринять, чтобы вылепить героя волшебного мира к возвращению Волдеморта. И хотя он мог бы заставить Малфоя молчать... на данный момент у него не было способов убедиться, что Люциус не передаст эту информацию кому-то, над кем у Дамблдора нет контроля. Если министерство хотя бы пронюхает о некоторых случаях, которым он позволил произойти с Мальчиком-Который-Выжил, то его выкинут с должности директора быстрее, чем он успеет сказать «квиддич».

Спокойно отвечая на вопрос Дамблдора, Дэниел смотрел только на мистера Малфоя.

— Я просто хочу, чтобы была изъята жалоба на Клывокрыла. Ведь его реакции вполне естественны, учитывая провокацию со стороны вашего сына. В противном случае, это все равно что наказывать ядовитую змею за укус кого-то, кто оказался настолько глуп, чтобы тыкать в нее палкой. Драко специально дразнил Клювокрыла. Он проигнорировал наставления Хагрида об отношении к гиппогрифам, решив вместо этого самонадеянно отнестись к Клювокрылу. И Драко порвали бы на части, если бы не я. Я хочу, чтобы вы дали мне магическую клятву, что прекратите процесс и не заставите никого снова подать жалобу с целью получения выгоды для себя или своей семьи. Тогда вашему сыну будет не о чем беспокоиться, по крайней мере, до тех пор, пока мы не пойдем каждый своей дорогой после окончания Хогвартса. А учитывая предыдущие два года в школе, я более чем уверен, что у него не возникнет проблем с тем, чтобы вернуть мне долг.

— И если я не отзову? — неважно, что потребовал Дамблдор, Люциусу было очевидно, что директор не сможет разрешить данную ситуацию удовлетворяющим его способом, то есть заставив мальчишку простить долг. Поэтому он не мог более молчать. Но было интересно наблюдать за тем, как директор проигрывает студенту третьего курса. Хотя Люциусу было видно, что Дамблдор еще не понял, что проиграл.

Люциус также неожиданно для себя обнаружил, что заинтересован в том, было ли что-то, что вмешалось в работу мозгов мальчишки? Мальчик-Который-Выжил уже не напоминал несдержанного ублюдка, как в июне. Ему было видно, что Поттер обдумывает и планирует все заранее, почти со слизеринской аккуратностью. И Люциусу также было понятно, что мальчишка Поттеров больше не доверяет Дамблдору. Малфой не мог не заинтересоваться, что же послужило причиной для подобных изменений всего за пять месяцев. Ведь до этого Малфой был уверен, что Поттер думает о Дамблдоре, как о втором Мерлине.

Лицо Поттера оставалось непроницаемым, когда он ответил Люциусу:

— Если вы предпочтете не идти на компромисс, тогда я надеюсь, у вас имеется хороший запасной план для продолжения рода Малфоев.

— Гарри! — воскликнул Дамблдор, шокированный таким ответом мальчика. Он даже в мыслях не допускал, что Поттер может быть настолько безразличным к другим. — Это неправильно! Это аморально! Как ты можешь даже думать о подобном?

— А то, что мистер Малфой собирается совершить с Клывокрылом, не аморально? — изумрудные глаза Гарри на короткое время встретились с глазами Дамблдора, но контакт был слишком скоротечен, чтобы директор смог хотя бы в общих чертах уловить, что происходит в уме мальчика. — Из всех присутствующих Клювокрыл наименее виновен. Разве это правильно, что кто-то собирается стать причиной смерти невинного существа лишь потому, что его сын был слишком горд, чтобы прислушаться к наставлениям учителя во время урока только из-за предрассудков, что этот самый учитель его не достоин? И я уже предупредил мистера Малфоя, а теперь говорю еще и вам о последствиях его решения: если с Клювокрылом хоть что-нибудь случиться по его вине или вине Драко, тогда по окончании этого года я уеду и никогда не вернусь обратно.

Дамблдор уже почти спросил, что же так тянет Гарри к его родственникам, но быстро остановил сам себя. Ему не хотелось, чтобы Поттер понял, что директору известно об отношении к нему Дурслей.

— А что же твои друзья? Почему ты хочешь их покинуть? И что же с твоим обучением?

— Они поймут, что все это ради правого дела, — последовала интригующая пауза, и Джексон добавил: — сэр. И вы на самом деле полагаете, что в Британии находится единственная магическая школа во всем мире? Я смогу продолжить свое обучение, где бы ни оказался.

Люциус прошипел:

— И куда же вы думаете направиться, если считаете, что я не смогу вас там обнаружить, если захочу?

— В Америку, — ответил Поттер. — Как я уже сказал в письме, у меня в Америке есть родственник-маг, который предложил мне жить вместе с ним. И я подумываю об этом предложении, поскольку те родственники, с которыми я живу на данный момент, ненавидят само мое существование. Что же касается вашего заявления о легкости моего нахождения, то я не думаю, что вы сможете это сделать. Мой кузен работает одновременно и на магическое, и на немагическое правительства Америки, и он сообщил мне, что при необходимости они смогут меня спрятать так, что даже мой крестный Сириус Блэк, сбежавший из Азкабана, не сможет меня отыскать.

— Блэк, может, вас и не отыщет, но я уверен, что смогу это сделать, — возразил Люциус, пытаясь выглядеть уверенно.

Дэниел на минуту замолчал, а потом спросил:

— Это ваш ответ, сэр? Вы действительно хотите проверить, уеду я или нет? Очень хорошо, сэр. Но жизнь Драко будет в ваших руках.

— Я уверен, что мистер Малфой не это имел в виду, — быстро вклинился Дамблдор, пока разговор не слишком уж сильно вышел из-под его контроля.

— Тогда, может, ему следует выражаться более точно. Иначе это выглядит как угроза, — проговорил Гарри, снова забирая себе контроль. — И директор, раз уж мы коснулись темы возможных угроз… вы уже получили записи протокола по суду Блэка, как я о том вас просил?

Дамблдор на самом деле надеялся, что Гарри забыл об этом. Ведь он не поднимал этой темы уже месяц или около того.

— Боюсь, что нет.

Гарри пожал плечами.

— Хорошо, тогда я попрошу Дэниела проверить, сможет ли он получить копии по своим каналам.

— Почему вы так заинтересованы в суде над Блэком? — спросил Люциус, задумываясь, сможет ли он обнаружить эти записи. Тогда у него может появиться возможность выторговать за протокол прощение долга Драко, если Поттеру на самом деле так хочется увидеть копию.

— Я хочу знать, почему он предал моих родителей... если это он, — ответил Гарри, заинтересовавшись, что же Люциус собирается делать с полученной информацией.

— А есть какие-то сомнения относительно его предательства? — любопытство Малфоя достигло пика.

— Поэтому я и хочу увидеть записи, — повторил Гарри. — Чтобы убедиться наверняка. Похоже, мне все-таки придется попросить кузена попытаться обнаружить протоколы суда при нашей встрече в Хогсмиде в следующие выходные.

Люциус посмотрел на Дамблдора и увидел слегка взволнованные выражение лица, хотя оно и было быстро скрыто маской. Старый дурак беспокоится о том, что Поттер собирается встретиться с дотоле неизвестным кузеном? Или он беспокоится из-за упоминания протокола суда Блэка? Что стало причиной этого взволнованного выражения?

Люциус знал, что Дамблдор, будучи главой Визенгамота, может достать любые протоколы судебных разбирательств, если только их не запечатали Невыразимцы. Так почему же он сказал Поттеру, что не нашел их?.. если только Блэк никогда не был судим! На самом деле, Малфой никогда не интересовался, был ли судим кузен-предатель его жены. Но не важно, что он сам лично думает о предателе крови. Блэка, так как он чистокровный, должен был судить высший суд Визенгамота!

Люциус прикинул все за и против: стоит или не стоит ему разыскивать эти копии? А потом решил, что стоит. Не только потому, что по иронии судьбы Блэк окажется должником Малфоя, когда последний устроит ему суд, в котором Сириусу отказали, но потому что этого может хватить, чтобы сделать должником и Поттера. А значит, даже если он и не простит долг его сыну, то, по крайней мере, будет вынужден остаться в Британии. Ведь было очевидно, что мальчик не хочет оставаться со своими нынешними опекунами. И если Блэк будет освобожден, то он будет иметь преимущество в деле опеки, будучи крестным Поттера... если он невиновен, конечно. Если же окажется, что Блэк виновен или будет обнаружен протокол суда, то этой информации может оказаться достаточно, чтобы использовать ее в разговоре с Поттером.

— Вы хотели еще что-то обсудить со мной, директор? — вежливо спросил Гарри.

— Да, мистер Поттер. В следующую субботу вы будете проходить отработку с деканом вашего факультета, — ответил Дамблдор.

— И за что же? — поинтересовался Гарри.

— За грубое отношение к гостю в моем кабинете.

— Я не грубил мистеру Малфою, — возразил Гарри. — Я вел себя с ним прилично. И учитывая, что он пытался сделать в прошлом году, не думаю, что он ожидал от меня чего-то большего. Я полагаю, если бы я повел себя с ним, как с другом, то мистер Малфой посчитал бы, что я нахожусь под заклятьем. Не так ли, мистер Малфой?

Малфой ничего не ответил. Лишь слегка склонил голову, соглашаясь.

— Почему бы вам не сказать правду, директор? — захотел узнать Гарри. — Это ведь еще одна попытка удержать меня от встречи с кузеном. Ведь вы не сможете в этот раз использовать отговорку с потерей разрешения.

— Отработка остается в силе, — твердо заявил Дамблдор.

Гарри наградил директора разочарованным взглядом.

— Я не забуду этого, директор. Вы намеренно пытаетесь не подпустить меня к члену моей семьи. Рано или поздно, но я встречусь с кузеном. И вы не сможете сделать ничего, чтобы это предотвратить.

— Это все, мистер Поттер, — отпустил его Дамблдор, испытывая легкий укол совести из-за принятого решения.

— Очень хорошо, директор, — Гарри направился к выходу, а потом повернулся обратно. — Кстати, профессор Дамблдор, а где Фоукс?