Алая Завеса (джен)

"Помощь не приходит из ниоткуда. Полагаться можно только на самого себя"

Юлиан Мерлин, октябрь 2010

Что оставалось делать мальчишке, от которого в одночасье отвернулся весь мир? Смиренно ждать исхода или же безумно кидаться в бой, совершенно не думая о последствиях? Ни одно, ни другое, не выглядело оптимальным и фактически приравнивалось для Юлиана проигрышем.

Ривальда Скуэйн подвела его, расстроил Якоб Сорвенгер, а Грао Дюкс и вовсе погиб. Даже малознакомый Люций Карниган мог бы очень помочь, но и того смерть прибрала к своим рукам.

Был ещё вариант с Джампаоло Раньери, но Юлиан был практически полностью уверен, что дед отнесётся к словам Юлиана не менее скептически, чем Сорвенгер. Более того, придётся объясняться перед ним за тот самый глупый поступок — побег в Зелёный Альбион.

На выходных Юлиан исполнил своё обещание и отправился на прогулку с Хелен и Йохан, которая совсем не принесла ему удовольствия. Фильм, на который они ходили, Юлиан почти полностью просмотрел, потому что был глубоко погружен в свои мысли. И достойно поддержать разговор не мог, потому что в данный момент все эти пустяки волновали его очень мало.

— Отличный фильм? — спросила Хелен у Йохана и Юлиана, когда после кинотеатра они отправились закусить в кафе.

Юлиан с нетерпением ждал, когда эти посиделки наконец закончатся. При всём уважении к Хелен гулять он хотел только с Пенелопой и ни с кем более.

— Да, Хелен, — кивнул Йохан, который тоже не выглядел до предела весёлым. — Мне понравился. Пересмотрю ещё как-нибудь потом.

— А ты? — обратилась Хелен к Юлиану, но юноша поначалу на это не отреагировал. — Юлиан, ты меня слышишь вообще?

— Слышу, — чуть слышно пробормотал он. — По мне, так ничего хорошего там не было.

— Где?

— В фильме? Как он назывался вообще? И о чём был? Знаешь, едва я вышел из кинотеатра, как всё забыл. Мгновенно.

Юлиан выпалил всё это мгновенно, совершенно не строя в голове никаких фраз и планов. Будто и не думал вовсе, когда всё это говорил. Но, похоже, автопилот вышел довольно правдобоподобным.

— Может, ты и прав, — согласилась Хелен. — Что с тобой вообще сегодня, Юлиан?

— О чём ты?

— Какой-то ты сам не свой. Почти не говоришь, не замечаешь ничего. Весь в себя ушёл. Ты не болен случаем?

— Нет, — отмахнулся Юлиан. — Со мной всё в порядке. Голова немного болит.

— О Пенелопе думаешь? — неожиданно спросил Йохан.

Сначала Юлиану не понравилось такое предположение Йохана, но потом он понял, что логичней и удобней всего будет согласиться с этим, чтобы не вмешивать однокурсников во все хитросплетения насчёт убийств и Агнуса Иллиция.

— Да, — кивнул он. — Вы меня раскусили.

— Так ты не виделся с ней? — спросила Хелен.

— Да. Как ты и сказала, я залез в окно. У Пенелопы случилось несчастье — в аварии погиб её двоюродный дядя, а она его очень любила.

— Так она тебя простила? — поинтересовалась Хелен, и Юлиану показалось, что положительный ответ её не очень устроит.

Только помочь он ничем не мог.

— Мне показалось, что да, — ответил Юлиан. — Только явно, ей не до меня. Она плакала.

— Её дядя — это же Грао Дюкс? — спросил Йохан.

— Так и ты был знаком с ним? — удивился Юлиан.

— Не совсем, — ответил Йохан. — Но мой отец был. Грао Дюкс же был известным психиатром, а после того, как мама... В общем, какое-то время отец лечился у него. А теперь мистер Дюкс и как раз его дом был опечатан через агентство отца.

— Получается, что он жил один? — насторожился Юлиан.

— Да. Его же жена давно умерла.

Юлиан вспомнил, что в момент первой встречи в автобусе мистер Дюкс говорил ему о потере своей жены.

— А наследники? — влезла в разговор Хелен. — Они ещё не растерзали дом на части?

— Я в дела отца не лезу, — сказал Йохан. — Но логично допустить, что мистер Дюкс был слишком одинок и наследников найти не так-то просто. По крайней мере, в течение месяца дом точно будет опечатан.

Юлиан не понимал, зачем они завели этот разговор. Гораздо интереснее сейчас было бы узнать, что случилось с матерью Йохана, но, судя по всему, юношу не очень приятно было вспоминать о ней. Получается, что покинула она семью Эриксенов отнюдь не по своей воле.

Любопытство Юлиана было очень глубоким, но не до такой степени.

— А что в городе говорят о смерти мистера Дюкса? — спросил Юлиан у однокурсников.

— Ты не читаешь газет? — удивился Юлиан.

— Иногда читаю, но в больницу ко мне их не носили.

— В "Экспрессе" писали про аварию, — поведала Хелен. — Папа читал мне. Мистер Дюкс всегда пользовался услугами водителя, так как был болен и в любой момент мог потерять контроль на своим телом.

— Так получилось, что потерял именно за рулём, — дополнил Йохан.

— А почему он ехал один? — спросил Юлиан. — Почему на такой высокой скорости? Почему ночью?

— Никто не знает, — сказала Хелен. — Это осталось как бы тайной. Грао Дюкс был в машине один и унесёт эту тайну с собой в могилу.

— Один? — удивился Юлиан. — Газеты пишут, что один?

— Да. А кто мог с ним быть?

— Ну не знаю, — начал заминаться Юлиан. — Вдруг был свидетель...

Департамент вновь обманывал народ. Без ведома Департамента ни одна газетная статья в свет не выйдет, в этом Юлиан был уверен. Кто-то явно хочет запутать всех людей, в том числе Юлиана, а потом свершить какое-то великое тёмное дело.

Или около того.

— Почему вдруг ты так проникся гибелью мистера Дюкса? — поинтересовалась Хелен.

— Погиб человек, которого знал и я. Что тут удивительного?

— Ты знал Дюкса?

— Знал. Но это неважно.

Разговор заходил в тупик, и пора было валить отсюда. Сославшись на головную боль, Юлиан скрылся из кафе, чтобы поскорее залезть в свою комнату или поглубже в библиотеку и долго оттуда не высовываться.

Один несомненный плюс проведённый вечер принёс — Юлиан узнал о существовании очень симпатичного кафе "Хартс", которое явно нравилось юноше больше того, в котором они частенько пили с Пенелопой кофе.

Стоило наведаться сюда как-нибудь ещё.

В библиотеке Ривальды Скуэйн Юлиан вновь углубился в книги по чёрной магии, надеясь найти там что-то похожее на происходящее, но близко ничего не находил. Всё было гораздо сложнее, и в сто крат непонятнее.

Загадочные письма уже вызывали у Юлиана тошноту. Но для чего-то раз за разом он открывал новое и добропорядочно переписывал его волшебным пером, которое делало почерк Юлиана на удивление красивым.

"Госпоже М.

От господина Р.

январь 1995 г.

После столь долгого перерыва я рад сообщить Вам, что со мной всё в порядке. Больше года мне пришлось провести в изгнании. Более того, на какое-то время я даже оказался в тюрьме. Мне удалось оттуда бежать, но теперь меня ищут.

Я в бегах, охотники за головами уже знают цену за меня и ни за что не отступят обратно. Сожалею, но я не уверен, что будет завтра. Сегодня я наслаждаюсь своей жизнью, потому что свободен и до меня трудно добраться.

Но в одночасье всё может поменяться, ибо непредсказуемее нашей жизни нет и не было ничего. В темнице моё сердце согревало только Ваше имя и подарок, оставленный когда-то Вами. Я ношу его всегда при себе. Он помог мне выжить тогда, когда я, казалось бы, потерял уже всякую надежду.

Более всего на свете мне хотелось сейчас забрать бы Вас с собой, но на данный момент это невозможно. Повторюсь, что я в бегах и подставлять тем самым Вас под удар я не имею никакого права.

Вы не должны пытаться искать меня, потому что не найдёте. Однажды я найду Вас сам. Небо станет светлее, а трава зеленее. А наша с Вами любовь ещё ярче.

Надеюсь, в Вас она ещё не угасла. Ибо во мне пылает пламенем тысяч свечей, разрывая изнутри, не дающая спать и спокойно дышать. Моя любовь к Вам — это всё, что у меня осталось. Не подведите меня.

Вы знаете, как найти меня. Пустой поезд с номером дня нашего с Вами знакомства в любом депо принесёт Вас ко мне. Не упустите своего шанса.

Ваш покорный слуга,

господин Р."

С момента последнего письма прошло и впрямь больше года. Любовная история господина Р. и госпожи М. набирала небывалые обороты и чем-то даже напоминала стезания Юлиана по Пенелопе.

Когда-то у них было всё хорошо, потом Пенелопа узнала правду о Юлиане, не поверила ему и не восприняла всерьёз. Это можно было принять за небольшой раздор. Подобно тому, как госпожа М. боялась господина Р., Пенелопа не понимала Юлиана.

Потом Юлиан и Пенелопа сплотились вместе, начали друг другу верить и прониклись общими идеями. Даже совершили пару безумных поступков, где особняком стоит заварушка с вервольфами.

И наконец — невольное разлучение. Господин Р. был оклеветан и оказался в тюрьме, и примерно то же самое ждало и Пенелопу. Только тюрьмой оказался для неё её же родной дом, из которого не было ни выхода, ни спасения.

Получила ли история госпожи М. и господина Р. какую-то развязку? Ожидает ли подобное и Юлиана с Пенелопой? Всё это сегодня он не узнает, потому что эти заколдованные письма выматывают из себя, словно после безумного марафона. Сейчас Юлиан уже начинал переносить приступы безумной усталости, но за второе письмо подряд ни за что не рискнул бы сесть.

Перед сном он написал письмо и Пенелопе:

"Завтра в 14-00 буду в кафе Хартс. Очень охота встретиться с тобой как можно быстрее. Попытайся отпроситься у родителей. Очень скучаю,

Ю.А. Монроук"

Пожалуй, "Монроук" было куда красивее, чем "Мерлин". Довольно лаконичное, но чёткое письмо, взметнуло в воздух и самостоятельно полетело туда, куда шёпотом адресовал его Юлиан. Через несколько минут оно упадёт на подоконник Пенелопы, но прочитает она его только утром, потому что, скорее всего сейчас уже спит глубоким сном.

Хотелось бы написать более содержательное и длинное письмо, но всё самое важное Юлиан решил сообщить завтра. Если ему, конечно, удастся её там увидеть. В противном же случае, в понедельник Пенелопа точно должна прийти в Академию. Там она от Юлиана уже никуда не скроется.

В кафе Юлиан сам едва не опоздал, потому что не подрассчитал длительность дороги и отправился пешком. Однако ворвался он туда ровно в 14-00, чем был безумно доволен и считал себя тем самым педантичным из всех педантов.

Но вместо Пенелопы он там заметил только Йохана. Вряд ли Пенелопа будет опаздывать.

— Ты кого-то ждёшь? — спросил Юлиан, неожиданно подойдя сзади к Йохану.

Тот настороженно обернулся, но, увидев, что это всего лишь Юлиан, выдохнул воздух и сказал:

— Никого не жду. Один здесь. Присаживайся.

Юлиан улыбнулся правой частью губы и присел.

— Ты ходишь в кафе один? — удивился он. — И так вот сидишь здесь с одним кофе?

— Не совсем, — тихо пробормотал Йохан. — Но каждое воскресенье, с половины второго, я должен быть здесь.

Юлиан ещё раз осмотрелся по сторонам, ожидая всё-таки увидеть где-нибудь здесь Пенелопу, но этого опять не случилось. Похоже, что вырваться из родительского крыла у неё не получилось.

— Интересно, — сказал Юлиан. — Это что-то значит для тебя? Какая-то традиция?

Юлиан начал осознавать, что ему весьма увлекательно знакомится с новыми друзьями.

— Да. Моя личная. Полгода уже.

Он повертел в руках стакан с кофе, после чего решил выпалить всё как есть:

— Понимаешь, я никому про это не говорю. Но если уж ты так интересуешься. Оглянись.

Юлиан оглянулся назад и пристально рассмотрел всех находящихся здесь. Надо сказать, что даже в воскресный день, кафе было забито людьми далеко не до отказа.

— И что я там должен был увидеть? — спросил Юлиан.

— Ты заметил её? — в надежде расширил глаза Йохан. — Она ведь правда очень красивая? Та, в красной юбке?

Юлиан ещё раз оглянулся назад и наконец заметил её. Невысокая, меньше Пенелопы, но очень смазливая девушка сидела так же одна и пила тот же кофе, что и Йохан.

— Ты ходишь сюда, чтобы смотреть на эту девушку? — спросил Юлиан, удивлённо скривив рот.

— Это смешно? — недовольно проговорил Йохан. — Да, это так. Каждое воскресенье. Она всегда приходит в половину второго одна. А через час уходит.

— Ну так подойди к ней, — посоветовал Юлиан.

Реакция Йохана была такой, словно он увидел гигантского ядовитого паука.

— Я не могу, — сознался он. — Такая девушка слишком хороша для меня.

— Да брось, дружище. Вы созданы друг для друга, — само собой, Юлиан немного льстил. — Посмотри на неё ещё раз! Она наверняка всё это время ждёт тебя!

— Меня? — удивился Йохан. — Но она смотрела на меня всего-то пару раз. Нет, Юлиан, я боюсь.

— Нашёл чего бояться. Подойди к ней! Это же глупо — так сидеть и чего то ждать. Сама она не подойдёт. Девушки так не делают.

Йохан сделал сконфуженное лицо, будто Юлиан предлагал ему заняться прямо сейчас чёрной магией и вызвать какого-нибудь древнего длительно демона.

На самом деле Йохане не казался Юлиану таким уж идиотом, потому что он и сам в такой ситуации вряд ли знал бы, что делать. И к девушке подойти было бы для него немногим проще, чем Йохану. Но давать советы было намного проще, чем что-то делать самому.

Не дожидаясь ответа Йохана, Юлиан сказал:

— Пойду и себе закажу кофе. А ты пока подумай.

Юлиан боялся, что за это время Йохан сбежит из кафе, не оглядываясь назад, но этого не случилось. Он всё так же сидел и смотрел на девушку. Пенелопа всё ещё не появилась, и Юлиан потерял всякую надежду встретить её сегодня.

— Знаешь, а я понял, в чём твоя проблема, — сказал Юлиан, отпив горячего кофе. — Ты мало общаешься с людьми.

— Мало? — удивился Йохан. — Что ты сейчас имеешь в виду?

— То самое, — недовольно пробормотал Юлиан. — Я заметил, что в группе ты одиночка. Это заводит людей в тупик и они теряются в себе. Почему ты не общаешься с ребятами?

— Например, с какими? Меня всё устраивает.

— Я знаю, что Аарон Браво предлагал тебе дружбу. Почему ты отказался?

— Браво? — состряпал тошнотворное лицо Йохан. — Этот подонок? Никогда и ни за что в этой жизни.

— А другие? Есть же много других.

— Все они жмутся к Браво. Он сколотил вокруг себя братство, а мне в его компании не место. Я пытался общаться с ним, но вышло только одно. Он не может вести себя как человек. Вечно подшучивает.

— Но это же канон дружбы! — чуть ли не воскликнул Юлиан. — Если ты не понимаешь безобидных шуток, то не понимаешь и дружбы!

— Я плохо переношу это. И, тем более, от таких людей, как Браво. Отец учил меня, что такие люди не ровня мне. И извиваться перед ними не достойно.

— Разговоры о чистоте крови, — закатил глаза Юлиан. — Сколько я их уже слышал. Всё это бред. Решают всё люди, а не титулы и имена. Будь проще, и тебе станет проще жить.

— Зачем ты учишь меня жить? — недовольно спросил Йохан.

— Я не учу. Я вижу, что тебе не легко и пытаюсь помочь. Я не прошу заводить дружбу с Аароном. Он и мне не до конца приятен. Но ты же можешь перебороть себя и подойти к этой девушке?

— Не могу. Я в полном оцепенении. Мне кажется, что она считает меня полным идиотом. Что я скажу ей? Привет, я Йохан и я уже почти полгода пялюсь на тебя, как маньяк? Я люблю тебя, пошли погуляем?

— Нет. Но я же как-то познакомился с Пенелопой. Она тоже считала, что я простолюдин, но меня не отринула. Я ей нравился и до тех пора, пока она не узнала, что я принадлежу к семейству Раньери.

Вернее говоря, Юлиан надеялся, что нравился. И что нравится сейчас.

— Я не такой. Я ненавижу себя за это. Но друзья вроде Браво мне не нужны. Он прямо заявлял, что ненавидит моего отца. Как можно заводить дружбу с таким человеком?

Услышав про отца Йохана, Юлиана словно осенило. В голову пришла столь безумная идея, что отказываться от неё было бы очень нелепо.

— Постой, Йохан, — сказал он. — Твой отец же работает в агентстве, которое опечатало дом Грао Дюкса?

— Да, а что?

— Получается, у него есть ключи от дома?

— Должны быть. Но к чему ты клонишь?

Меж тем душа Юлиана ликовала. Они сам не знал, почему.

— Мне очень нужна твоя помощь, Йохан, — уверенно обратился Юлиан. — Мне нужны эти ключи.

— Ты в своём уме? — удивился Йохан. — Ты хочешь, чтобы я стащил ключи у отца? Для того, чтобы ты ограбил дом покойного мистера Дюкса?

— Не совсем. Но для меня это очень важно. Я могу рассказать тебе правду о том, зачем они мне нужны, но вряд ли ты поверишь.

— И впрямь, — заворчал Йохан. — Мне совсем неинтересно, потому что я на такое точно не пойду.

— Но, если ты поверишь, ты поймёшь меня и согласишься помочь.

— С чего бы это?

— А если я помогу тебе познакомиться с этой девушкой? Сделаю всё так, что она будет твоей? Что тогда?

— У тебя ничего не получится, — уверенно парировал Йохан.

— Нет. Я сделаю так, что получится.

На самом деле Юлиан и понятия не имел, как всё это устроить. Но это сейчас отходило на второй план, потому что важно было совершенно другое.

— Я не верю тебе. И не хочу играть в твои игры.

— Возможно, что многие жизни зависят от того, попаду я в дом к мистеру Дюксу или нет.

— Что ты несёшь? — тон Йохана был всё более и боле истеричным. — Как это возможно? Что может зависеть от тебя?

— Вспомни вервольфов. Я очень серьёзен и знаю очень многое. В ночь гибели Грао Дюкса я находился с ним в машине. Я не знаю, почему пресса скрыла это. Я выжил в той аварии и провалялся в больнице пять дней.

— Ты убил его?

— Нет. Не убивал я никого. Грао Дюкс вёз меня к себе домой с целью показать что-то важное. Но из-за гибели не смог.

— И ты должен это узнать?

— Должен.

— Знаешь что, Юлиан? Ты чудак какой-то. Разговор окончен.

Он уверенно встал из-за стола и покинул кафе, оставив Юлиана в ещё более удрученном состоянии. Теперь он точно знал, что все отвернулись от него и никто не хотел помогать. Абсолютно. Он один, как корабль, заблудившийся в бескрайнем море.

Утро понедельника едва не заставило Юлиана наконец снова начать радоваться — Пенелопа вернулась в Академию. Срок её домашнего ареста был окончен, или же она просто была амнистирована своими же родителями за хорошее поведение.

— Привет, — восторженно сказал Юлиан, едва только девушка появилась у входа в кабинет.

Он ожидал сейчас едва ли не объятий, но, то, что случилось, явно не было тем, что он ожидал. Пенелопа демонстративно проскочила мимо, не бросив на несчастного Юлиана даже случайного взгляда.

— Пенелопа! — кинул он девушке вдогонку, но та и не отозвалась, словно Юлиан принял лист красного призрака и не был заметен человечеству.

Усевшись на самую заднюю парту, изолированно даже от Йохана, Юлиан достал одну из своих тетрадей и что-то туда записал. Ничего важного, просто некоторые фразы, перенесённые на бумагу, порой помогали ему расслабиться и вернуть часть позитива.

Но не в этот раз. Пенелопа чуть ли не убила его таким поведением. И ведь совершенно без объяснимых причин! Та последняя встреча в её комнате оставила за собой многообещающую концовку, пусть диалог и был в целом траурным. Самое главное — он был сплочённым и даже трогательным, потому что объятия и тепло Пенелопы Юлиан вспоминал чуть ли не ночь напролёт.

Едва дождавшись звонка, Юлиан вскочил из-за парты, словно ошпаренный и кинулся за уходящей Пенелопой, но у самой двери его перехватил Йохан.

— Есть дело, Юлиан, — опрометчиво кинул он, но несчастный влюблённый чуть ли не с силой попытался прорваться.

— Не сейчас, Йохан. Извини, — проворчал Юлиан.

— Не хочешь, как хочешь. Дело не моё, — обиженно пробурчал Йохан, но всё же не уходил.

— Ну всё. Исчезла в толпе, — констатировал печальный факт Юлиан и наконец обратился к Йохану. — Выкладывай.

Мимо Йохана пулей проскочил Аарон Браво, едва не зацепив того плечом, но каким-то образом этого не случилось.

Йохан залез в карман жилетки и прямо-таки с пафосным видом вытащил оттуда добротную связку ключей и помахал ей в воздухе.

— Такое вот дело, — сказал Йохан, показывая глазами на ключи.

— От дома Грао Дюкса? — в надежде спросил Юлиан.

— Да. Я не удержался и решил рискнуть.

Юлиану показалось, что в этот раз Йохан ведёт себя несколько более уверенно, чем обычно. Неужто, какие-то слова Юлиана всё же дошли до сердца потерянного товарища?

— Что-то изменилось?

— Ничего, — сказал Йохан. — Я долго думал, потом понял, что сошёл с ума и пошёл на такой вот шаг. Я всё ещё не уверен в этом.

— Я не подведу.

Йохан всё ещё держал ключи в руке, решаясь, отдать ключи или нет.

— Буду надеяться, Юлиан. Я стащил ключи не для того, чтобы отец оторвал мне голову, — сухо произнёс Йохан и всё так же неуверенно протянул ключи Юлиану.

— Йохан, я говорил тебе, что ты самый лучший человек на свете? — с серьёзным видом спросил Юлиан.

— Кажется, ты забыл, что это сделка?

На этом месте взбудораженный стук сердца Юлиана чуть замедлился и он понял, что Йохан имеет в виду. Не самая приятная новость.

— Я обязательно что-нибудь придумаю, — пообещал Юлиан, хотя был далеко не уверен в своих словах.

— Другого выхода у тебя нет. Самое главное — со своими делами не медли. Не хочу, чтобы отец заметил, что ключи пропали.

— Прямо завтра и верну, — сказал Юлиан, нервно теребя ключи в руке.

— Когда-нибудь ты мне расскажешь, зачем мы вызывали вервольфов и зачем ты лазаешь по домам погибших людей. Это обещаешь?

— Так или иначе, но мне придётся, — согласился Юлиан. — Только ты всё равно не поверишь.

— Про воскресенье не забудь, — напомнил ещё раз Йохан. — Я очень боюсь, но что-то в этот день произойти должно.

Юлиан был абсолютно уверен в том, что Йохан не сможет сделать ничего плохого Юлиану, если тот не выполнит свою часть сделки. Но пользоваться этим он категорически не хотел, так как выглядеть человеком, не знающим цену своему слову, явно удовольствие ниже среднего. И совесть, любящая иногда подъедать откуда-то изнутри, явно даст о себе знать.

— Всё будет на высшем уровне, — пообещал Юлиан, явно ненавидя за эту фразу всего себя целиком.

В конечном итоге он может оказаться подлецом и лгуном, а это было даже весьма страшно.

Йохан поколебался ещё раз, словно собираясь выхватить ключи из рук Юлиана и отнести их обратно отцу. Юлиан заметил это, и, не дожидаясь, когда это случится, спрятал их в карман и сказал:

— Прогуляюсь до буфета. Не хочешь со мной?

— Нет, — ответил Йохан. — Найди там Пенелопу.

Но Пенелопу он там не нашёл. И на следующем занятии она снова игнорировала его существования. Юлиан уже готов был вскочить с места, перебив профессора и потребовать от Пенелопы немедленных объяснений. Если бы сегодня была третья пара, он непременно сделал бы это, но её не было. Понедельник являлся не самым насыщенным днём.

Следить за Пенелопой он не стал, в одно мгновение осознав, что с точки зрения мужского достоинства это не будет являться правильным шагом. Дождётся, когда почва уляжется, а потом всё разрешит.

Но через секунду его мнение снова поменялось и он опять погряз в переживания по поводу Пенелопы и её странного поведения. Но для того, чтобы догонять, было уже поздно. В конце концов, несколько дней у Юлиана ещё есть.

Но несколько дней до чего? Юлиан не мог это объяснить, но в голове такие мысли витали. Может быть, это связано с тем, что присяжные умирали один раз в десять дней, а с момента смерти Грао Дюкса минуло уже шесть. Это означало, что впереди ещё четыре дня, после чего жертвой преступника мог оказаться кто угодно, в том числе и Юлиан.

Но в последний путь он себя не провожал.

Зажиточные люди Зелёного Альбиона, да и многих других городов тоже, очень переживали за благосостояние своего имущества. Их дома были окружены невидимым щитом, преодолеть который можно было, только открыв входную дверь при помощи ключа.

Таким образом, они ограждали свои дома от возможных ночных проникновений преступников и прочих незваных гостей. Умерший с месяц назад иностранец со странной фамилией "Золецкий" явно не обезопасил свой дом таким образом, и поплатился за это своей жизнью.

Некоторые и вовсе использовали так называемые "заклятья слова", которые позволяли войти в дом только после непосредственного приглашения его хозяина. Ситуация очень напоминала ситуацию с вампирами, которые тоже не могли проникнуть в чей-то дом без дозволения на это.

Всё это и являлось логическими предпосылками к тому, что попасть в дом Грао Дюкса, забравшись в окно, Юлиан не мог. В лучшем случае наткнётся на невидимый щит и уйдёт обратно, а в худшем — щит ударит его током, обожжёт огнём или совершит какую-нибудь другую пакость. В тот день он и к Пенелопе залезть в окно смог только после того, как она дала ему добро.

Вот такие методы безопасности активно применялись в Зелёном Альбионе.

К слову, особо осторожный хозяин дома мог предвидеть похищение ключа и наложить заклятье ещё и на него. Тогда ключ слушался бы только его и более никого, а в руках злоумышленника оказался бы бесполезной железной игрушкой.

Но Юлиан сделал вполне себе обоснованный вывод, что даже если Грао Дюкс свои ключи когда-то заколдовал, то с моментом его смерти заклятье бы пало. Это вообще было одним из основополагающих законов Проксимы — любое заклятье падёт со смертью того, кто наложил его.

Дождавшись, пока стемнеет, Юлиан отправился на своё тёмное дело.

Двухэтажный дом Грао Дюкса был окружён высоким забором, а весь периметр был и вовсе окружён разноцветными лентами, которые водрузили сюда осмотрительные полицейские. Они тоже обладали отталкивающим свойством, только вот Юлиан Мерлин входил в совет Присяжных и такое препятствие не являлось для него закрытой дверью. Одна из привилегий работников Департамента — полицейские барьеры на них не действуют.

Открыв ворота самым тяжёлым ключом, Юлиан оказался в пугающем и мрачном дворе, прилегающим к дому покойного мистера Дюкса. Он был практически пуст и было вовсе непонятно — зачем мистеру Дюксу столько территории. Ни сада, ни гаража, ни фонтана, ни собаки тут замечено не было.

Только гладко выстриженный вечнозелёный газон, а так же стены забора, создаваемые ощущение нахождения в старинной тюрьме.

Снаружи дом тоже не выглядел самым приветливым на свете. Тяжёлая с виду каменная дверь с неизвестными рисунками, занавешенные окна и разбитое местами крыльцо. В этом доме должен был жить Молтембер, не меньше.

На самом деле, Юлиан преувеличивал. Всё потому, что он находился один ночью возле пустого дома недавно умершего человека и собирался в него проникнуть. И он не считал это актом вандализма или оскорблением чей-то памяти, но ощущение было именно такое.

Говорят, что призраки некоторых умерших могут оставаться в своём доме хоть на веки вечные и охранять его, поэтому с призраком Грао Дюкса Юлиан встретиться не хотел. В таком возрасте призраки никогда не бывают злыми и мстительными, но они жутки всегда и избежание встреч с ними — естественный путь самосохранения.

Юлиан медленно повернул ключ и открыл входную дверь. Она послушно открылась, заставив Юлиана немного расслабиться, потому что он всё ещё сомневался, откроется ли она.

Разговор с призраком Грао Дюкса мог бы быть очень полезен, но видеться с ним наедине Юлиан не очень хотел. Через такое он ещё ни разу не проходил.

Едва оказавшись в прихожей, Юлиан принялся нащупывать кнопку включателя света и довольно быстро нашёл её. Надо ли описывать внутренне убранство дома Грао Дюкса, если оно ровным счётом ничем не выделялось?

Юлиан не стал тратить на это время и отправился в кабинет мистера Дюкса в попытках что-то там найти.

Он ожидал увидеть призрак Грао Дюкса, сидящий за его местом за столом, но нашёл только глухую тишину. Свет загораться не хотел, поэтому пришлось активировать фонарь, потому что тьма была кромешная.

Из-за окна выглянула почти полная луна и фантазия Юлиана напомнила ему о том, что ночью в окне может показаться страшное лицо Смерти или кого-то ещё, может пролететь стая летучих мышей или послышаться чей-то заунывный вой.

Но стояла тишина, и самым громким здесь сейчас было дыхание Юлиана.

Несколько минут он шарил по комнате в поисках каких-либо документов, но любезная полиция изъяла их все, не оставив абсолютно ничего. Плохо верилось в то, что набралась только такая небольшая стопка, которую Юлиан тогда получил от Ривальды Скуэйн. Вернее говоря, совсем не верилось, потому что кабинет был очень большим и вмещал в себя явно больше.

Следуя своим теориям, Юлиан принялся шарить ещё и по стенам, ожидая найти какие-нибудь тайные записи, адресованные непосредственно ему и более никому.

В конце концов он нашёл одну-единственную запись "Я помню".

Поначалу он пропустил её мимо глаз, но через секунду до него дошло.

— Комната Воспоминаний, — прошептал он, направив фонарь прямо на фразу.

Комната Воспоминаний являлась творением очень серьёзной и магии и мало кто был способен создать себе такую. Но Юлиан знал точно, что у его деда такая комната точно есть, пусть он никому и никогда её не показывал.

Положив левую руку на надпись, Юлиан что-то прошептал и этот участок стены отодвинулся назад. После этого оголились кирпичи, из которых была создана стена, отделились друг от друга и по своей воле начали окружать Юлиана.

Парень очень надеялся, что именно так всё и должно быть и это его не убьёт.

Кирпичей становилось всё больше и больше, но Юлиан начал догадываться, что это иллюзия, поэтому смиренно ожидал исхода.

Загорелся свет и Юлиан оказался в тесной квадратной комнате, стены которой, вместе с потолком и полом были исписаны мелкими словам на разных языках.

Юлиан нагнулся к полу, пытаясь прочитать что-то, но слова становились всё меньше и меньше, но их количество всё увеличивалось и увеличивалось. Зрение Юлиана принимало необычайную остроту, но всё же прочитать он ничего не мог.

Тогда он кинулся к стене, но, чем ближе он приближался, тем дальше эта стена становилась.

Похоже, что Грао Дюкс оставил слишком много своих знаний в этой комнате и разобраться в них мог только он.

— Я помню, — сказал Юлиан, обнаружив, что не открывал при этом рта.

— Что ты помнишь? — послышался голос в голове.

— Помню, кто убил Ровену Спаркс, Люция Карнигана и Грао Дюкса!

— А я не помню, — ответил голос.

Интерьер комнаты абсолютно изменился и теперь Юлиан оказался в какой-то космической туманности, в которой раз за разом мелькали лица Карнигана, Спаркс и Дюкса.

— Я помню, зачем их убили, — сделал второй предположение Юлиан и обстановка вокруг начала вибрировать.

— И я помню, — послышался голос Грао Дюкса, после чего появилось его огромадное лицо.

Он был одет примерно так же, как и обычно, но явно выглядел лет на двадцать-тридцать помладше.

— Хочу вернуться в самое начало, — сказал Юлиан, после чего его голос отозвался эхом сзади, а пейзаж начал меняться.

С потолка посыпались цифры, группируясь и образуясь в несколько больших. Вокруг Юлиана переплелась дата "6. 1995", картина со всех боков наконец начала принимать понятный вид.

— Во время Гражданской войны я работал в Местоболе, и сегодняшней своей должности мог только мечтать, — сказали воспоминания Грао Дюкса, и весь пейзаж вокруг словно вторил его словам.

Юлиан видел Местоболь с высоты птичьего полёта, его многочисленные башни, знаковые здания. Так выглядел Местоболь с воспоминаний Грао Дюкса и никто не даст гарантий того, что они были точны. Сам Юлиан тоже не запомнит досконального того, что видит. Это отпечатается в его сознании только в виде воспоминаний и примерных очертаний.

— Однако к началу этого года меня срочно отправили в Зелёный Альбион, который зализывал свои раны после известного взрыва Парламента, унёсшего так много жизней видных людей этого города.

Теперь уже Юлиана окружал не Местоболь, а Зелёный Альбион пятнадцатилетней давности, который мало чем отличался от нынешнего. Только вот Парламент представлял из себя гору чёрных развалин.

— В то время Уильям Монроук как раз раскусил предателя Агнуса Иллиция, отдав за это свою жизнь. Меня всегда такие поражали такие люди, как Уильям. Даже смерть не стала преградой для того, чтобы он смог помочь нам. Ему удалось донести до нас, что предателем был Агнус Иллиций. Но все мы отлично знали, что вряд ли столь предусмотрительный военачальник как Акрур Молтембер имеет в наших рядах только одного шпиона. Мы отлично понимали, что шпионы есть и в Департаменте, и в полиции, и даже в Местоболе. Никто не давал гарантий, что их нет в наших семьях и среди наших друзей.

На секунду промелькнуло изображение женщины, которая, похоже, был женой Грао Дюкса.

— Бить нужно было в сердце. Все знали, кто являлся этим сердцем. На какое-то время Молтембер опустился на дно, не стал предпринимать решительных шагов. Мы считали это за передышку. Для его ликвидации мы несколько раз отправляли лучших агентов "Алой Завесы", но каждый они возвращались обратно без головы. Как бы мы не пытались предугадать дальнейших планов Акрура Молтембера, нам не удавалось.

Юлиан увидел сожжённые развалины целой территории на окраине города. Вряд ли это был Зелёный Альбион, но события прошедшей войны эта картина отражала довольно точно.

— В конце весны Молтембер снова перешёл в наступление, — продолжил голос Дюкса. — Теперь его взор был обращён не на Зелёный Альбион, ведь ворота альтернативного ада отринули его и не стали открываться. Молтембер не скрывал того, что собрал больше сил, чем раньше и теперь отправился в самое сердце нашего сообщества — в Местоболь. Уничтожив этот город, он бы смог обрести настоящую власть, а не только власть над альтернативным адом. Это был рискованный шаг со стороны Молтембера, даже учитывая то, что он владел очень сильными ресурсами. Но мне казалось, что Молтембер не стал бы полагаться только на слепую удачу. В его рукаве был какой-то козырь, о котором мы не знали.

Человек в капюшоне начал было разворачиваться и Юлиан ожидал увидеть его лицо, потому что догадывался, кто это. Но в последний момент человек передумал оборачиваться и скрылся в бесконечность убывающих звёзд.

— Нас было семеро, когда мы решились на этот отчаянный шаг.

Юлиан увидел семерых человек, сидящих за большим круглым столом, на не смог разглядеть их лиц. Прямо за окном бушевала война, но они не обращали на это внимания, потому что были заняты трапезой и разговором.

— Ни одна из существующих сил не могла оказать нам достойной помощи, поэтому мы обратились к давно забытой и проклятой. Это была Поднебесная Эрхара — место, которое хуже ада в сотни раз, которое многие даже упоминать боятся. За какую-либо связь с этим местом могли запросто отправить на смертную казнь, даже не дожидаясь суда. Но мы зашли очень далеко — мы заключили договор с Воинством Эрхары. Воинство Эрхары согласилось забрать душу Молтембера на мучения, но и каждый из нас отдал Эрхаре что-то очень важное и сокровенное. Я потерял свою жену, за что очень сильно себя виню и по сей день. Если бы я не связался тогда с Эрхарой, моя жена была бы жива и по сей день, а душа не была бы проклята.

Так вот что случилось с женой Грао Дюкса. Воинство Эрхары убило её взамен на победу над Молтембером. Юлиан видел чёрные лица под капюшонами, на некоторых красовались даже золотые короны.

— Это очень древнее зло. И запретное. Мы поклялись об этом молчать и не вспоминать даже в разговорах друг с другом. Душа Молтембера могла вернуться обратно только в одном случае — если бы все семеро, кто заключил договор, умерли. Рано или поздно мы бы умерли все, поэтому заточение Молтембера не было бы вечным. Он бы вырвался наружу, но нашим долгом было как можно дольше не давать ему это сделать.

Похоже, что эта тайна была запрятана очень глубоко в сознании Грао Дюкса и даже ему самому было не очень легко добраться до неё.

— А теперь я скажу то, что непосредственно раскроет все карты. Первым из Семи был Арго Невиус.

На стене появилось изображение высокого человека с очень затуманенным лицом.

— Второй — Эмили Бартон.

Показалось лицо молодой девушки, которую Грао Дюкс, судя по всему, запомнил вечно улыбающейся.

— Третьим был Астерис Неменглоу — самый неизвестный человек из нас, которого из-за этой неизвестности было очень трудно найти.

Лицо Астериса было и вовсе чёрным, потому что Грао Дюкс его видел один раз или немногим больше, и то давно, и вряд ли запомнил хоть какие-то черты.

— А четвёртой была Ровена Спаркс.

Юлиан напряг лицо и уставился на появившееся на стене изображение молодой мисс Спаркс.

— Пятым — Люций Карниган.

Сердце Юлиана забилось чаще в сотню раз, потому что он начал понимать, что скажет дальше Комната Воспоминаний умершего собеседника.

— А шестым — Грао Дюкс.

Лицо Грао Дюкса улыбалось, но казалось Юлиану несколько старше чем то, которое он привык видеть.

— Седьмой была Ривальда Скуэйн, — сказало это самое лицо Грао Дюкса, но изображение последнего заклинателя не появилось.

Юлиан был буквально ошарашен.

— Первые трое погибли многим раньше происходящих ныне событий при загадочных и невыявленных обстоятельствах. Таким образом, от возвращения Молтембера отделяют только две смерти — моя и Ривальды Скуэйн.

— Но почему все это скрывали? — сказал он, когда наконец всё переварил.

— Эрхара — проклятое место. Если бы кто-то узнал о том, что мы заключили с ними договор, всех казнили бы. Это означало бы смерть всех семерых и возвращение Молтембера из Эрхары.

Слишком замкнутый круг, чтобы его распутать.

— Осталась только Ривальда Скуэйн, — констатировал факт Юлиан, но Грао Дюкс не стал ничего рассказывать дальше.

— Воспоминание окончено, — сказал он.

Юлиан крепко закрыл глаза, представил кабинет Грао Дюкса, а особенно надпись на стене "Я помню" и телепортировался туда обратно. Из Комнаты Воспоминаний выпустить могла только какая-то досконально засевшая в памяти деталь того места, куда человек собирался переместиться.

Не исключено, что в том месте Юлиан мог остаться на очень долгое время, если бы не запомнил ту надпись на стене. Похоже, что ей же пользовался и Грао Дюкс. Она как бы служила ещё напоминанием того, что воспоминания в искусственном хранилище не являлись настоящей жизнью. а следы настоящей нужно помнить.

— Ривальда, — прошептал Юлиан, снова и снова переваренное услышанное.

А что, если это воспоминание было ложным и кто-то попросту его подкинул сюда? Например, Ривальда Скуэйн, которая хотела бы таким образом застраховать свою жизнь.

Но Юлиан не был сторонником скрытности, которой придерживались Семеро. Всё уже держалось на волоске и Юлиана должны были выслушать.

На этот раз он просто так не уйдёт, как это случилось тогда, когда Якоб Сорвенгер отказался принимать сведения Юлиана об Иллиции и вервольфах за достоверные.

Эрхара, Договор, Семеро, Скуэйн... Юлиан очень боялся того, что всё это в голове у него перепутается и он будет нести в полиции полную чушь. Он бы очень мог, тем более, что его внутри буквально раздирало и он очень хотел выпалить всё одновременно, не задумываясь ни о каких последствиях.

Однако на выходе его ожидал крайне неприятный сюрприз. Дом был окружён полицейскими машинами, по периметру сверкали магические молнии, а сам Якоб Сорвенгер стоял с огромным ослепляющим фонарём и ждал того, кто выйдет из дома.

— Юлиан Мерлин, кладите оружие на землю, вы арестованы! — возвестил Сорвенгер во всё такой же огромный мегафон.

Что?

Арестован? За что? Почему сам Якоб Сорвенгер, шишка в полиции и Департаменте, выехал на арест.

— Я ни в чём не виновен! — недоумевающе крикнул Юлиан, но всё же руки за голову сложил.

Оружия при нём никакого не было — Сорвенгер явно переборщил.

— Вы имеете право хранить молчание! Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде!

— В суде? — спросил Юлиан, когда сзади ему неожиданно надели наручники.

— Да, — сказал Сорвенгер. — Вы обвиняетесь в убийстве Грао Дюкса.

И тут душа Юлиана ушла в пятки. Этого не может быть. Город решил ополчиться на него, но спорить и бороться сейчас не было никакого смысла. О каком ещё суде говорит Сорвенгер?

Доселе, когда с Юлианом случались неприятности, он как-то слишком легко переживал их. Скорее всего, потому что твёрдо был уверен, что в конечном итоге выпутается из них.

Но почему это чувства не было у него сейчас?