Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Неожиданным откровением стала проблема первого сентября. Только в воскресенье Теодор осознал проблему, которая сложилась в его расписании. Визенгамот собирался каждый понедельник, а первое сентября девяносто седьмого как раз выпадало на этот день недели. Поезд отходил с платформы Девять-и-три-четверти, как и всегда, в одиннадцать дополудни, и Тео юыло крайне важно по тому плану, который он сам себе выписал, провести встречу с префектами пятых, шестых и седьмых курсов в поезде.

Его неявка была бы воспринята как слабость, и едва ли всем школьникам будет оправданием то, что он присутствовал бы на заседании Визенгамота. Гриффиндорцы сочли бы его трусливым подхалимом Тёмного лорда, неспособным бросить вызов даже в такой мелочи; к тому же, Тео не знал, какие мнения на львином факультете вообще ходили в его сторону.

Хаффлпаффцы, начиная с Аббот и Макмиллана и заканчивая новыми префектами Эдной Патридж (из ирландской семьи католиков, если было верить, а не верить причин не было, Арчи) и Малькольма Баттермера, чья семья веками занималась выращиванием пищи и снабжением, а один из кузенов сражался на стороне Тёмного лорда, восприняли бы это как предательство дел Хогвартса перед делами «большого мира». Особенно зная о том, что Тео грезил политикой с малых лет.

Слизеринцы наверняка бы стали пытаться претендовать на перехват лидерства на факультете из его рук — Монтегю наверняка были бы заинтересованы руками шестикурсника-старосты устроить фронду перед Снейпом.

И даже вороны могли бы, себе на уме, придумать что-то, что ухудшило бы его положение.

Конечно, всё это Тео придумал себе сам, основываясь на худших предположениях, но он не был Кассандрой, чтобы предсказать это более достоверно. Прорицания не интересовали его с такой точки зрения, а изо всех его близких знакомых, кто мог бы помочь прямо сейчас, только Джинни занималась на этом предмете. Она часами могла рассказывать про барахло предсказательства — гадания на кофейной гуще, толкования снов, расклады таро и гороскопов, расчёты идеальных моментов для всяческих действий на основе жуткой смеси арифмантики, астрономии и нумерологии… послушать её, так жизнь вовсе была детерминирована с самой первой точки, и каждые следующие действия было возможно предугадать, зная точку старта.

Теодор не особо верил в предсказательство, и отдавал в этом себе отчёт: каждый человек, сильный и смелый, своими руками мог построить свою судьбу, идя против ветра и не стоя на месте. Простых дорог не бывало, но не значило же это, что можно всегда уповать на комбинации факторов и предсказания гороскопов.

В общем и целом, втягивать Джинни в прогнозирование того, как поведут себя старосты Хогвартса в такой непростой год, реши он пропустить встречу в поезде, он не хотел.

«Если бы только была возможность прыгнуть в прошлое», — подумал Тео, вспоминая, как сам себе принёс записку и отправился с Дамблдором в апрельское утро в Корнуолле. Это было настоящее приключение для самого Нотта, а старик тщательно готовился к какому-то представлению. «Успел ли он дать эту пьесу?». Ответа не было. Некромантия не могла заставить душу дать столь точные ответы на столь абстрактные вопросы, и даже не стоило пытаться.

Вскочив с кресла, на котором предавался непростым размышлениям, Теодор хлопнул себя по лбу. Звонкий удар заставил замолчать мальчишек, которые переговаривались о чём-то, сидя с книгами и карандашами в руках. Только колдорадио продолжало мелодично рассказывать историю о калифорнийских мечтах в зимний день.

— Тео? — в дверях показался Арчи, зачем-то одевшийся в белую рубашку. Он шумно отхлебнул горячий напиток из своей кружки, которую держал в руке. — Ты чего тут?

— Вспомнил кое-что, — бросил Нотт, устремляясь к лестнице, чтобы подняться в спальню на втором этаже.

Вернувшись из Министерства тогда, после встречи со Скримджером, он закинул кусок альпийской породы в свой саквояж. Потом была свадьба, падение Министерства и тысяча других событий, в которых наследство директора Дамблдора совершенно отошло на задние планы. Теодор словно наяву вспомнил, как старый колдун превратил такой же камень в шкатулку, из которой доставал тот волшебный артефакт, Маховик Времени, что перенёс их в прошлое.

Не мог ли Дамблдор завещать Тео именно его? Мог же?

Вещи в саквояж он успел закинуть ещё днём, сразу после того, как вернулся с Луи из дома его родителей. Те так и не приехали обратно в Британию, а в комнате мальчика обнаружились запечатанные письма, заботливо сложенные на столе руками нянечки, и записка от неё самой.

«Мистер Бирман, я понемаю вашу абиду по отношению к радителям. Взяла на себя смелость отправить им вестачку о том, что с вами всё харашо. Райхана». Записка с ошибками растрогала Теодора, и он посетовал, что не дал Дерри указание забирать отсюда и корреспонденцию для Луи, а не только еду.

Спустившись в свою сумку для путешествий, которую им помог достать Яксли ещё шесть лет назад, Теодор пошарился по комнатам в поисках места, куда закинул гранит. Здесь была даже небольшая спальня, но едва ли он стал бы спать в сумке, которую любой мог подхватить и унести в неизвестном направлении.

Вытащив тяжёлый короб наружу, Тео достал камень из картонной упаковки и водрузил на прикроватную тумбочку, вспоминая, что сделал Дамблдор. Он заговорил тогда с Тео про лицензию обливатора, а потом почему-то в миг камень превратился в шкатулку. Как будто бы кусочка памяти недоставало. Не мог же разговор про лицензию снять чары с камня?

— Лицензия обливатора, — глупо повторил Теодор единственную мысль, что у него была. — Теодор, вы получили лицензию обливатора? — попытался он передразнить директора.

Камень оставался камнем.

— Может, ткнуть его палочкой… — пробормотал юноша, стряхивая взмахом руки палочку с предплечья в ладонь. — Теодор, вы получили лицензию обливатора?

Касание кончиком палочки камня и даже направленный импульс магии не принесли результата. Никакого эффекта не проявилось. Попробовав ещё несколько раз перебрать комбинации, что казались похожими на ключ, он бросил это дело и сосредоточился на воспоминаниях из того дня.

Они отправились по взмаху крыльев феникса, прекрасной птицы («Интересно, куда отправился Фоукс?») в Корнуолл, там старик завёл его в уголок, накинул цепь своего маховика и провернул часы назад, вернув их в утро того же дня. Никакого намёка даже старик не дал, но тем не менее вручил заколдованную шкатулку (почему-то Тео теперь в этом не сомневался), ключа от которой не было. Возможно, там же была и диадема, спрятанная в хрустале каменного саркофага, недоступная ни для кого.

Теодор вдруг вспомнил, как точно Дамблдор предсказал, что школу после его смерти возглавит Снейп, а Скримджер не удержится во власти. Вспомнил — и задумался, не было ли это следствием прижизненных интриг самого старика; было ли это предсказание вовсе, или часть какого-то плана, зловещего и таинственного. Одно он знал наверняка — планы директора, явные или неявные, до него доведены не были, а потому всё, что оставалось Теодору Магнусу Нотту — быть сильным и принимать решения каждый следующий миг самостоятельно.

А потому он принял волевое решение и составил план. Посетить Визенгамот, сбежать оттуда на вокзал и вернуться на заседание уже из поезда.

* * *

В восемь часов пятьдесят минут первого сентября Теодор Нотт вошёл в зал заседаний номер три, где должно было состояться очередная регулярная по новым меркам сессия Визенгамота Магической Британии.

«Ежедневный пророк» на выходных сообщил читателям, что регулярные собрания многомудрых магов — путь к повышению координации всех слоёв магического общества, когда проблемы должны были решаться оперативно, а законы приниматься и корректироваться согласно чаяньям всех членов магического сообщества. В этих словах была доля правды, но Теодор прочёл достаточно книг, чтобы понимать истину: важны не законы, а их исполнители.

Пожиратели смерти и разрозненные авроры-лоялисты вели кампанию в Ирландии, и Тео едва мог представить, сколько там уже случилось погибших и раненых магов. Перевязанные, с магическими протезами молодые дежурные, прячущие за длинными рукавами свои локти и предплечья, охранявшие Атриум и коридоры Министерства, были лучшей иллюстрацией событий, что разворачивались на острове святого Патрика.

Лорды собрались к девяти утра, и не было лишь нескольких — включая самого Яксли. Он появился под едва слышное фырканье и насмешки многих соседей Теодора в девять-ноль-три, бледный и взъерошенный, даже без колпака.

Лишь он дошёл до трибуны — в зале номер три теперь стояла трибуна для дискуссий, и всем полагалось брать слово и подниматься на неё, — как в зал вкатилась невысокая полненькая ведьма, потрясавшая руками.

— Яксли, чтобы у тебя чирьи на заднице выросли! Проклятье, как вам это пришло в голову! — закричала она, вцепившись в его мантию. Лорды стали недоуменно перешёптываться.

— Нотт, вы же его ближник, — с некоторым презрением произнёс Блишвик. — О чём говорит эта стерва?

— Простите, милорд, но меня и лорда Яксли связывает лишь деловое знакомство, — решил уточнить Теодор, интонацией выделив «деловое», чтобы дистанцироваться в глазах тучного лорда от шотландца. — И я удивлён этим не меньше вашего.

— Теперь простецы задушат нас, задушат! Подумай про детей, Яксли! Хогвартс покупает у них еду, а теперь они продадут нам только хер! Деревянный! И без соли, Яксли! Без соли!

Он наконец смог отцепиться от ведьмы с помощью подоспевших Пожирателей. Они, судя по действиям без координации, были не в лучшей форме. Поднявшись на трибуну, Яксли прокашлялся и заговорил дрожащим голосом, наложив на себя со второй попытки Сонорус. Видеть тщеславного триумфатора прошлых недель, задиристого шотландца, таким было действительно неожиданно.

— Чародеи и чародейки! — обратился он. — Этой ночью… кхм… этой ночью агенты Повелителя совершили акт устрашения в адрес магглов. Грязные животные, что называют себя людьми, посмели угрожать превосходящему их по духу и разуму магическому сообществу экономической блокадой, изоляцией и силовыми операциями, что, разумеется, привело к такому закономерному результату. Член их правящей тирании, так называемая принцесса, стала посланием к сообществу магглов — мы, маги, можем добраться до любого из них. Конечно, перед рассветом наступит самая тёмная ночь, и на какое-то время мы окажемся в состоянии конфликта с многочисленными магглами наших островов, но они не опаснее боггарта. В связи со случившимся, — с каждым следующим словом его голос становился увереннее и тверже, — я призываю вынести на голосование текст обращения к правительству магглов. Уизли, распространите, — он передал сидящему теперь рядом с трибуной Персивалю, на бледное, невыспавшееся лицо которого с рыжей щетиной теперь могли «любоваться» все члены палаты, бумагу. Через мгновение на полочках, приставленных к каждому сидячему месту Высокого Визенгамота со спинки, появились листы текста.

«Главе Правительства Соединённого Королевства Великобритании, Северной Ирландии и Заморских доминионов, Энтони Чарльзу Блэру, от Визенгамота Магической Британии.

Уважаемый премьер-министр,

От агентов вашего сообщества члены Визенгамота, управляющего органа магического сообщества Британских островов согласно Эдикту Эдуарда Длинноногого и Положению Генриха Восьмого, получили сведения об «ультиматуме», выдвинутом в адрес членов нашего сообщества из-за политического противостояния и последствий легитимных действий правоохранительных органов Магической Британии.

От лица такового сообщества мы, чародеи и чародейки Визенгамота, отрицаем всяческие обвинения в наш адрес. Маги Британии были и остаются верными подданными монарха, Елизаветы Второй, долгих лет её правлению, и делают всё возможное, чтобы искоренить в своих рядах заразу, проповедующую радикальные идеи нарушения и разрушения Статута о Секретности, охраняющего границу между нашими мирами.

События, произошедшие в Париже с леди Дианой Спенсер, бывшей супругой принца Уэльского Чарльза из правящей династии, никаким образом не связаны с текущими событиями внутри Магической Британии. В ходе государственных преобразований августа сего года магический барьер был возведён, чтобы оградить Британию от посягательства на суверенитет со стороны так называемого международного сообщества иностранных колдунов, и ни один маг не может проникнуть как на территорию, так и с неё.

Тем не менее, обстоятельства гибели леди Спенсер не могут не указывать на применение для создания таковых обстоятельств магического вмешательства. Это является подтверждением того факта, что магическое сообщество Британских островов не имеет преднамеренной цели нанесения вреда каким-либо образом простецам, населяющим эти же территории. В связи с изложенным мы призываем отозвать выдвинутый «ультиматум», не препятствовать деятельности Магической Британии и предоставить доступ ко всем подданным Елизаветы Второй, помимо обозначенных в пункте Эйч Эдикта о допущенности Карла Второго, для зачистки их памяти от сведений, нарушающих Статут о Секретности».

Последние строки Теодор дочитывал, когда вокруг поднялся настоящий гомон и гул.

— Яксли, сукин сын! Ваш лич действительно грохнул невестку королевы?! — кричали одни.

— Они же устроят Инквизицию! Сегодня поезд в Ховгартс уходит с Кингс-Кросс, вы сдурели там?! — кричали другие.

Лица даже самых консервативных лордов и представителей графств были по меньшей мере кислыми. Чьи-то глаза выражали страх, кто-то гневно доказывал Верховному чародею, среди прочих, а кто-то просто смотрел в пол.

Само по себе послание было абсолютным противоречием бравурной речи про «грязных животных», с которой начал Яксли. Превосходство магов было не абсолютным, это понимали, видимо, и те, кто написал этот документ. Теодору в кошмарах вновь и вновь приходило падающее наземь тело Ринальдо Сэвиджа в руинах на Гернси, пронзённое маггловскими смертельными проклятьями, действенными и эффективными.

Вдруг в его разуме всё сложилось воедино: Снейп в субботу говорил об этом же, и об этом же говорила Сибилла Трелони. Внутри всё вдруг похолодело: выходило, в Хогвартсе должны были занять преподавательские кафедры не просто какие-то приспешники Тёмного лорда, как тот же Яксли, а настоящие убийцы, совершившие дерзкое нападение, убившие родственницу королевы, которой присягали ещё год назад члены Визенгамота, те, за чьи головы магглы будут наверняка готовы заплатить…

«Хогвартс — самое защищённое место во всей Британии».

Он не помнил, кто именно ему это говорил. Может, это был старик Дамблдор. Может, это говорил кто-то из друзей. Может, он подслушал это где-то в коридоре или в одном из магических кварталов.

Но если план Тёмного лорда был именно в этом… спрятать своих слуг в самом защищённом месте Британии, тех, кто убил леди Ди по косвенной вине Теодора Нотта, по спине которого при осознании фактов потёк холодный пот, то это было ужасно — и великолепно одновременно.

* * *

Вслед за обвинениями в сторону Яксли последовали выступления ряда членов Визенгамота, которые попытались оправдать те заявления, что он сделал. Среди них были и новые лица — представленный пэром Ланкашира мужчина с вислыми усами плохо изъяснялся по-английски, но зато отлично клеймил магглов. На выкрик из зала тут же оштрафованного за это лорда Шеклболта о том, кто этот «хер», Верховный чародей Яксли смилостивился и пояснил, что присяга новых, взамен выбывших, членов Низкого Визенгамота состоялась накануне и не включала присутствие всех прочих чародеев.

Это было насквозь пропитано манипуляциями. Древний колдун, представлявший Суффолк, которого Тео впервые увидел много лет назад на юбилее лорда Лонгботтома, заявил, что даже во время войны Ланкастеров и Йорков не было таких подкупов и такого презрения традиций. Мнение столь мудрого и старого колдуна стоило многого — тем паче, что он принадлежал к неофициальной «безмаггловой партии», поддерживавшей консервативные решения.

Голосование прошло в начале одиннадцатого часа. Теодор нетерпеливо поглядывал на часы. Он ощущал кожей, что маги Министерства сумели наладить работу антиаппарационного купола, что означало, что ему предстояло совершить забег по всему Министерству и лишь тогда успеть на поезд.

— Что, думаешь, успеешь ли на поезд? — усмехнулся негромко лорд Блишвик.

В его голосе на этот раз не было неприязни. Теодор поднял палочку вместе с остальными, поддерживая текст послания, и кивнул. Казалось, с момента, когда Тео во всеуслышание объявил, что не ближит с Яксли, прошли считанные минуты, меньше двух часов, но тем не менее тучный колдун будто бы переменил своё отношение к нему.

— Мой внук тоже идёт сегодня в школу. Мать-Магия, нелёгкие времена ему для поступления достались.

— Я постараюсь выстроить в замке дисциплину и не допустить никаких проявлений вражды, — в ответ заметил Нотт.

— Вы-то? — сосед задумчиво, оценивающе, будто бы впервые, оглядел его с головы до ног. — Не сомневаюсь. Чувствуется выправка старой леди Джонс. Она так замуштровала старшую дочь, что та сбежала от неё в казарму, ха-ха-ха!

Он негромко рассмеялся, а перед глазами Тео встал образ вечно одетой в красную мантию тётушки Гестии. Павшей в бою с Тёмным лордом.

— Идите, Нотт. Я наколдую иллюзию, будете сонно молчать остаток дня. Всё равно, кажется, будем обсуждать совиное печенье, — усмехнулся по-доброму Блишвик.

— Что я должен вам за это? — Тео усомнился в добрых намерениях Блишвика сразу, когда тот заговорил, и предпочёл разыграть карту внука тут же. — Не сомневайтесь, я присмотрю за вашим внуком.

— Энтони Диггори, — ответил толстяк. — Энтони Джозеф Диггори, Нотт.

Теодор кивнул и поднялся со своего места, направившись к боковой лестнице. Члены Визенгамота курсировали по ней туда-сюда — почти три четверти сотни мужчин и женщин, в основном взрослых, а то и пожилых, то и дело направлялись в уборные и возвращались из них. Спускаясь, Теодор разминулся с леди Браун, печальной матерью его сокурсницы, лордом Макмилланом в шотландском килте, а в дверях — с лордом Флинтом, неприятно оскалившимся ему в лицо.

— Мистер Нотт! — поприветствовал он юношу. — Как рад вас видеть. Гарри только и говорил, как о вашем назначении в префекты!

— Рад слышать, милорд. Надеюсь, он говорил только хорошее.

Теодор учтиво кивнул лорду на прощание и спешно пошёл дальше — на часах было почти половина одиннадцатого, лихорадочно пытаясь понять, почему Поттер оказался у лорда Флинта, и Пожиратели не подавали это, как победу — и только взбираясь по лестнице на третий уровень понял, что лорд имел в виду младшего брата Маркуса, который предпочитал называться Гарольдом.

В Атриуме Тео аппарировал в Уэльс. В доме уже было пусто — ребята, должно быть, ушли камином. Он поднялся в спальню, скинул в саквояж вещи, надел школьную рубашку, брюки и пиджак вместо мантии, и аппарировал вновь с сумкой в руках. Часы показывали без пяти одиннадцать.