Связанные чётками (джен)

— Это ты, — почувствовав за спиной демоническую ауру, глухо произнёс Йошинори, при этом не сочтя для себя нужным даже обернуться. Застыв, словно каменное изваяние, он продолжал всматриваться во тьму ночи за окном, из которой размытыми силуэтами уже проступали очертания спящего посёлка.

Всё вокруг казалось каким-то застывшим, недвижимым, словно само время замедлило свой неутомимый бег, а то и вовсе остановилось, чтобы насладиться тишиной и покоем этого чудесного мгновения. Мгновения, лишённого тревог и ошибок — каким бывает лишь чистый лист бумаги, не измаранный чернилами.

— Говори, — на миг прикрыв глаза, как-то совсем устало повелел Йошинори, едва успев сдержать печальный вздох, ибо понимал, что с появлением лисицы нарушилась и эта хрупкая безмятежность, а на пергаменте его судьбы уже легли первые символы, определяющие дальнейшее будущее, изменить которое уже не дано. — Юная жрица готова принять моё предложение? — без особого интереса спросил он, невольно скривившись от мысли о предстоящих утомительных церемониях вхождения Кагоме в его семью, перетерпев которые, можно будет наконец взяться за её обучение. Конечно, на раскрытие всего потенциала девчонки понадобится некоторое время, но это уже не так страшно. Ведь в конце концов он получит верную соратницу с мощными духовными силами, а она сама — положение в обществе, о котором, будучи просто безродной жрицей, даже и не мечтала. Осталось только соблюсти некоторое условности и...

— Не думаю, что ей это интересно, господин, — прошелестел в повисшей тишине мелодичный голосок, в спокойной покорности которого звучало едва заметное торжество.

— Что? — вынырнул из своих мыслей заклинатель и, наконец отвернувшись от окна, всё же соизволил взглянуть на застывшего лунным бликом посреди комнаты зверька с тремя серебристыми хвостами. — Что ты сказала? — нахмурился он, пытаясь за недовольством скрыть растерянность, ибо смысл слов лисицы понял далеко не сразу. — Повтори!

— Похоже, госпожа жрица не оценила вашей благосклонности, Йошинори-сама, — тихо произнесла Гинцуки, склоняя голову всё ниже, чтобы хозяин не заметил, как ощерилась в самодовольной ухмылке её клыкастая пасть. — Иначе не провела бы нынешнюю ночь с полукровкой.

Эти слова показались Йошинори раскатом грома, что вместе с яркой вспышкой молнии ворвались в его планы, чтобы сжечь их дотла.

— Ложь! — крупно вздрогнув всем телом, рявкнул заклинатель, резко обернувшись к Гинцуки, о чём тут же и пожалел. От резких движений в груди мгновенно ожила тупая боль, в лишний раз напоминая ему о постыдном поражении в короткой схватке с полудемоном. — С чего ты это решила? — чуть склонившись вперёд, глухо прохрипел Йошинори, вцепившись пятернёй в свою одежду где-то в районе сердца.

— Нынче полукровка приходил в общие покои, и юная жрица тайно ушла вместе с ним, — монотонно пробормотала Гинцуки, очень надеясь, что вышло у неё это не слишком фальшиво.

Врать хозяину ей было, вроде как, не положено, но никто ведь не запрещал немного подправить истину. В конце концов, эти двое на самом деле умчались в ночь, и вовсе ни к чему утомлять Йошинори-сама долгими пояснениями, что именно Гинцуки их на это и спровоцировала. Удрали — и точка! Раз до сих пор не вернулись, значит, нашли себе укромный уголок, чтобы помиловаться. А раз так, то и в словах её нет особой лжи — просто маленькая недомолвка.

— Выходит, она сейчас с ним, — не заметив подвоха, прошипел сквозь стиснутые зубы Йошинори, просто чудом не вырвав кусок ткани из своих одежд. — Вот дрянь... Да как она посмела?! С этим... с этим недодемоном! — истерично взвизгнул он и со всего размаху грохнул по столу кулаком, чем заставил лежащие там письменные принадлежности разлететься в разные стороны. — Тупая девка!

При виде этой вспышки гнева, Гинцуки непроизвольно вздрогнула, однако вызвано это было отнюдь не страхом. Лисица ликовала. Наконец с глаз хозяина спала пелена, и он увидел, что за никчёмное создание его драгоценная избранница — обыкновенная наивная дурочка, принявшая покорность связанного заклятием полудемона за искреннюю любовь. Теперь-то Йошинори поймёт, что их союз стал бы самой большой его ошибкой, ибо эта девчонка, будучи в плену иллюзий, просто не в состоянии сохранить свой дар. Пусть и не сегодня, но рано или поздно она всё же пойдёт на поводу у своих чувств, и тогда грош цена будет её духовным силам, которые глупышка потеряет вместе с невинностью. После этого полукровка непременно избавится от заклятия, а эта дурочка останется ни с чем, попутно разрушив все чаяния Йошинори. Вот и спрашивается, к чему тратить драгоценное время на её обучение, которое в итоге не принесёт никаких плодов.

— Овчинка выделки не стоит, — усмехнулась Гинцуки, придя к внутреннему соглашению, что всё же сделала господину услугу, отвадив от него это бесполезное создание. — Хоть бы до утра в девицах осталась, — не без ехидства хмыкнула лисица, не посчитав нужным понизить голос.

— Ты действительно так думаешь? — поднял на неё взгляд Йошинори, в голосе которого вместе с ещё не угасшим гневом дрогнула едва заметная неуверенность, напомнив Гинцуки те времена, когда юный заклинатель ещё не считал ниже своего достоинства спрашивать у неё совета.

— Всё возможно, — не смогла сдержать улыбки лисица, осмелев настолько, что позволила себе даже взглянуть прямиком в хмурое лицо хозяина. — Ведь маленькая жрица влюблена по уши в своего полудемона, — склонив голову набок, тихонько выдохнула она, чувствуя, как сердце кольнула тоненькая иголочка завести.

— Экая глупость, — не желая поддаваться этому настроению, недовольно поморщился Йошинори и тут же резко отвернулся в сторону, старательно игнорируя многозначительный взгляд Гинцуки, который, казалось, смотрел в самую его душу. — Любовь к демоническому созданию абсурдна и противоестественна, — отчеканил он, словно пытаясь убедить в этом самого себя.

— Когда-то ты считал совсем иначе, — порывисто вздохнула лисица, ощутив почти физическую боль в груди. — Когда-то ты был готов пойти против отца и семьи ради… ради нашей любви, — собравшись с силами, практически выдохнула она, плавно поднимаясь с пола.

В слабом свете почти потухшей лампадки белёсый мех лисицы чуть вспыхнул алым светом, чтобы уже в следующий миг стать атласной тканью роскошного кимоно, облегающего тонкий стан юной девушки с длинными серебристыми волосами, чьи ярко-голубые глаза с печалью и нежностью взирали в хмурое лицо заклинателя.

— Ты ведь помнишь, Йошинори? — прошептала Гинцуки, изящно, но вместе с тем и осторожно, будто с опаской, приблизившись к нему.

— Всё это осталось в прошлом, — коротко обронил заклинатель, всячески стараясь не смотреть в лицо девушке, грациозно опустившейся рядом с ним на пол.

— Но всё же это было, — с особой нежностью произнесла она, настойчиво вглядываясь в его гордый профиль.

— Было, — с шумом выдохнул Йошиори и вдруг резко обернулся к Гинцуки, чем заставил её мелко вздрогнуть. — Но ты сама всё испортила! — с желчью выплюнул он, одарив растерянную девушку ледяным взглядом, от которого у той по спине пробежал неприятный холодок.

— И не было дня, чтобы я не сожалела об этом, — не выдержав этого взгляда, громко всхлипнула лисица и уже было собралась коснуться руки Йошинори, которую тот тут же брезгливо одёрнул.

— Твоё сожаление — лишь ложь и притворство, — вскочив на ноги, прошипел он. — Один раз ты меня уже предала, и готова сделать это снова!

— Неправда! — с отчаянием мотнула головой Гинцуки, разметав в разные стороны свои серебристые локоны, словно лунные блики пробежались по поверхности неспокойных вод. — Я всегда была верна тебе!.. Была, и всегда буду!

— Если бы это действительно было так, ты не позволила бы Кагоме уйти с полудемоном. Или ты этого и добивалась? Специально позволила этим бессовестным посмеяться надо мной? Ты ведь прекрасно знала, что мне нужны духовные способности девчонки и ничего не сделала, чтобы остановить её.

— Господин! — вырвался у Гинцуки протяжный стон, полный обиды и отчаяния. — Вам совсем не нужна эта жрица-недоучка. Её способности…

— Её способности никуда не делись, — отрезал Йошинори, не желая больше слушать причитания лисицы. — Кагоме не настолько беспечна, чтобы утратить духовные силы, не сразив своего злейшего врага. Поэтому она ещё будет мне полезна. И если ей удастся сладить с Проклятием Владыки, то она всё же станет моей женой.

— Но полукровка не позволит… — попыталась Гинцуки пустить в ход последний веский аргумент, но слушать её никто не пожелал.

— Полукровка не переживёт этой битвы, — последовал короткий ответ, больше схожий на приказ. — И ты лично об этом позаботишься.

— Но господин, — растерянно пробормотала Гинцуки, до конца не веря, что это ей не послышалось. — Инуяша ведь нам не враг. Он просто...

— Инуяша? — брезгливо скривился заклинатель, словно само это имя было сродни чему-то отвратительному и непристойному. — Тебе настолько дорог этот недодемон, что ты готова ослушаться меня? — надменно произнёс он, взирая с высоты своего роста на согнувшуюся в глубоком поклоне Гинцуки, чьи нарядные одежды буквально на глазах тускнели и грубели, превращаясь в крестьянское рубище.

— Нет, господин, — еле слышно выдохнула Гинцуки, опустив голову практически к самому полу. — Я сделаю всё, как вы прикажите, Йошинори-сама.

— Так-то лучше, — усмехнувшись, удовлетворённо кивнул заклинатель и, смерив лисицу очередным надменным взглядом, снова уставился в окно, за которым багряными бликами среди громады туч вступал в свои права новый день.

* * *

— Что, уже утро? — поморщился Инуяша, с лёгким недовольством глядя на сбившиеся в плотную кучу серые облака, сквозь которые с трудом просачивались первые золотистые лучики восходящего солнца. — А вроде только полночь была, — вздохнул он и чуть крепче сжал руки, чтобы не дать завозившейся в его объятиях Кагоме сползти на землю.

Ночь постепенно отступала. Нехотя, лениво она, словно манерная барышня, медленно стаскивала свой плотный тёмный покров, оставляя сонную землю зябко ёжиться под сизой предрассветной дымкой. Сквозь эту полупрозрачную пелену теперь можно было без труда разглядеть покосившиеся хибары на самой окраине посёлка, где молчаливым исполином застыло практически засохшее дерево, приютившее на своих массивных ветвях странную парочку.

— То ещё местечко, чтобы угнездиться, — хмыкнул Инуяша, окинув беглым взглядом окружающие их заброшенные строения, над которыми зловещей тенью возвышался уже знакомый холм с остатками про́клятой крепости на самой вершине.

Пейзаж был откровенно паршивенький, но похоже, что вовсе не он стал причиной царящей вокруг разрухи. Видимо, печать постепенно слабела, и когда с окутанных жуткими легендами развалин стал доноситься рёв самого что ни на есть настоящего чудовища, местные жители начали постепенно расползаться кто куда, пока эта часть посёлка полностью не опустела. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ибо какому нормальному человеку захочется находиться в таком месте...

Ну, наверное тому, кто человеком в полном смысле этого слова не являлся.

— Зато глаза никто не мозолит, — хмыкнул Инуяша, будучи вполне довольным такой отчуждённостью своего временного убежища.

Кому вообще нужны эти постоялые дворы, где и шагу не ступить без присмотра вездесущих слуг. К актёрам на сцене и то меньше внимания, ей-богу! А тут ведь совсем другое дело. Тишь да гладь. И никаких тебе вечно суетящихся людишек с их раздражающим любопытством. Короче, сплошная благодать, как ни глянь.

— Надо было сразу притащить сюда Кагоме. Кхе, столько бы времени и нервов сэкономили, — буркнул себе под нос полудемон, с лёгким укором покосившись на спящую в его руках девушку, из-за порой излишней доброты которой ему и приходилось таскаться по переполненным разными снобами местам. — Меньше б из себя сиделку корчила, ей-богу. Рана-то у Гинцуки, в конце концов, не смертельная, так что нечего было хвосты этой лисе заносить. Старпёр Шиджеру своим чудо-лекарством кого угодно вмиг на ноги поставит. Да и Санго с Мироку... Вот же блин! — вдруг встрепенулся Инуяша, невольно вспугнув стайку мелких птиц, что имели неосторожность пристроиться на соседней ветке.

Со всеми этими ночными разборками и догонялками Инуяша, к своему огромному стыду, умудрился полностью забыть о своих товарищах, отчего чувствовал себя сейчас настоящим предателем. И пусть бросил он их не в логове Нараку, а в вполне приличной гостинице, но ведь предупредить-то друзей можно было, прежде чем уноситься за Кагоме в ночь. Санго, хоть и не спала во время перепалки с Гинцуки, однако ж всё равно вся изведётся, гадая, нашёл ли Инуяша её растяпу-подружку, рванувшую без оружия куда глаза глядят, а вот Мироку... Эх, да эта блудливая морда такого про них понапридумывает, что только держись. Ведь наверняка выставит всё в таком свете, что потом до конца жизни краснеть придётся.

«Ещё мне его дурацких подколов не хватало», — конфузливо передёрнул плечам полудемон, как наяву видя перед собой ехидную ухмылку монаха с не менее ехидным многозначительным взглядом.

И ведь хоть рычи на него, хоть матом крой — всяко легко не отцепится, пока до полусмерти не засмущает. И между глаз ему не залепишь, чтобы заткнуть — друг как-никак, хоть и похабный не в меру. Да и раскосый взгляд ему вряд ли пойдёт, ровно как и беззубая улыбка.

— Короче, ноги в руки и бегом обратно, вот и вся недолга, — поставил Инуяша жирную точку в своих же размышлениях, понимая, что лучший способ избежать подтруниваний Мироку, это не дать время разыграться его блудливой фантазии, а посему нужно было срочно отрывать зад от ветки и топать поскорей обратно.

Понимая, что каждая лишняя минута — это ещё одна скабрёзная шуточка, полудемон поспешно склонился к Кагоме и уже было открыл рот, чтобы гаркнуть что-то типа: «Подъём, сонная тетеря!», но в последнее мгновение, взглянув в лицо девушки, лишь медленно выдохнул, так и не проронив ни единого звука. Прижавшись щекой к алой рубахе, Кагоме мирно спала на его груди, время от времени забавно морща носик, как она обычно это делала, когда была чем-то недовольна.

— Что, даже во сне на меня дуешься? — еле слышно шепнул Инуяша, легонько коснувшись одним пальцем её переносицы, словно пытаясь разгладить появившуюся там складочку. — Дурында, — резко выдохнул он, разметав в разные стороны тёмную чёлку, тонкие волосинки которой, словно в испуге, мгновенно разлетелись по всему лбу девушки, заставив ту недовольно скривиться.

Явно не придя в восторг от мешающей спать щекотки, Кагоме порывисто смахнула с лица потревоженные дыханием полудемона пряди и, промычав что-то невнятное, но при этом явно грозное, вдруг резко перевернулась на спину. Не закончились эти выкрутасы падением, лишь благодаря тому, что Инуяша вовремя успел подложить ладонь под её бедро, чем не дал полностью скатиться вниз.

— Что тебе юла Шиппо, — выдохнул он с заметным облегчением, правда почти сразу же и нахмурился, ощутив под пальцами мягкую ткань пижамы, скользящую по гладкой девичьей коже в том самом месте, куда постоянно тянулись шаловливые ручонки Мироку.

Стараясь избавиться от вмиг нахлынувших не самых целомудренных мыслей, Инуяша поспешно вскинул голову, пристальнейшим образом уставившись на каменное нагромождение на вершине холма, однако обрести былую ясность ума так и не смог.

Запах Кагоме, тепло её тела дурманили полудемону голову, вызывая внутри чувства, заставляющее его самого конфузливо ёрзать на ветке, которая вдруг резко стала до жути неудобной. Вроде бы достаточно широкая и в меру сучковатая, теперь она была шершавой и колючей, да ещё и, как вдруг внезапно выяснилось, росла слишком высоко. Конечно, пара метров над землёй для самого Инуяши не представляли особой проблемы — если и грохнется, то даже нос себе не поцарапает — но вот Кагоме... Да если эта дурында навернётся, то уж точно костей не соберёт! Тут только зазевайся! Крутанётся разок невзначай, и всё — лови её потом у самой земли, если, конечно, вовремя очухаться успеешь.

Нет уж. Испытывать таким образом свою полудемоническую реакцию Инуяше совсем не хотелось. Куда спокойней и надёжней было просто прижать вертлявую девчонку к себе как можно крепче, чтобы та ни в коем случае не выскользнула. А ещё лучше, и вовсе не выпускать её из рук, даже когда проснётся. А то завела, понимаешь, привычку убегать невесть куда — ищи её потом свищи, да из разных передряг выпутывай.

— Вот уж дудки! Будешь теперь у меня на привязи сидеть, уважаемая жрица, — фыркнул Инуяша и, словно в подтверждение своих слов, ещё плотнее прижал к себе свою драгоценную пленницу. Однако та, совсем не оценив столь удушающей заботы, тут же недовольно завозилась в его стальных объятиях, попутно издав протяжный жалобный стон, мгновенно напомнивший полудемону, что нечеловеческая сила в его руках так же опасна для неё, как и падение с высоты.

Осознав свою оплошность, Инуяша глухо чертыхнулся и тут же поспешил ослабить хватку. Его собачьи уши встали торчком, настороженно прислушиваясь к дыханию Кагоме, которое постепенно становилось всё более частым и неспокойным. Видимо, своими излишними мерами предосторожности он таки умудрился её разбудить, о чём сейчас немного сожалел. Конечно, рассвет не остановить, и скоро даже эта окраина посёлка оживёт и забурлит суетливыми человечками. Но до этого момента ему хотелось ещё немного посидеть вот так, в тишине — просто держать Кагоме в своих руках, охраняя её сон. Ведь, несмотря на кипящие внутри эмоции, в душе Инуяша чувствовал себя как никогда спокойным, и такого умиротворения, он готов был поспорить, не смог бы добиться ни один святоша — пусть хоть замедитируется. От того-то было вдвойне досадней из-за глупой неосторожности лишаться этого тёплого ощущения, полного какой-то детской радости и одновременно совершенно взрослого собственнического удовлетворения мужчины, наконец получившего то, чего так долго добивался.

Желая продлить эту личную идиллию, полудемон почти полностью разомкнул руки, спеша дать пленнице своей заботы устроиться максимально удобно, но и тут оплошал. Пользуясь внезапной свободой, Кагоме тут же сладко потянулась и, видать, решив, что находится сейчас в мягкой кроватке, резко дёрнулась в сторону, с явным намерением перевернуться на другой бок.

— Вот ведь дурёха, — глухо рыкнул Инуяша, снова сжав глупую девчонку в своих стальных объятиях, теперь уже не особо волнуясь о том, за какое место ухватился. — Навернёшься же!

Выкрикнув это, полудемон с запозданием понял, что ему совсем не стоило вопить благим матом в самое ухо не до конца проснувшейся девушке, ибо та от неожиданности так резко взбрыкнула всем телом, что её едва удалось удержать.

— О-о-ой, мамо-о-очки-и-и!!! — взвыла сиреной Кагоме, отчаянно размахивая руками, словно пыталась взлететь над глубокой пропастью, которой ей спросонья показалось подножье дерева, всё ещё укрытое остатками темноты.

— Да не ори ты, — практически вдавив уши в череп, страдальчески провыл Инуяша, очень стараясь удержать отчаянно брыкающуюся девчонку и при этом не расцарапать её когтями. — Держу я тебя — держу! Угомонись уже! — в конце концов потеряв терпение, рявкнул он и, не придумав ничего лучшего, подставил колено под её мягкое место, чем смог зафиксировать более надёжно и без риска сломать бедняжке рёбра чересчур крепкими объятиями. — Угомонись, говорю, а то вдвоём рухнем!

Предупреждение возымело действие — резко умолкнув, Кагоме мгновенно застыла, как в оцепенении, буквально влипнув спиной в его грудь.

— М-мамочки... Г-где мы? — вцепившись мёртвой хваткой в грубую шерстяную ткань его одежды, жалобно пискнула Хигураши, ошалело уставившись на торчащие из земли корни, которых наконец коснулись робкие лучики рассветного солнца, с трудом пробившиеся сквозь плотную пелену тяжёлых облаков.

— Вот ведь бестолочь, — проследив за её взглядом и не обнаружив ничего для себя примечательного, недовольно цыкнул Инуяша, куда больше волнуясь о своих штанах, которые глупая девчонка снова пыталась с него стянуть. — На дереве, ясен пень! Чё, уже забыла?! — гаркнул он и легонько дёрнул ногой, с намерением стряхнуть со своего бедра этот живой репейник, однако добился совершенно обратного.

— Ой! — подпрыгнув вместе с подкинувшей её коленкой, охнула Кагоме, ухватившись за его хакама уже и второй рукой, но на этот раз ещё более неудачно — выдернув из их прорези край нательной рубахи.

— Сама ведь не захотела в гостиницу возвращаться, — прошипел сквозь стиснутые зубы Инуяша, всё явственней ощущая, как ворот стянутой сорочки врезается в шею. — Чего теперь истеришь? — рыкнул он и, не дожидаясь, пока с него стащат и остальное барахло, перехватил кисть девушки, чтобы почти насильно оторвать её от своих штанов.

— Я... я... я не истерю, — заливаясь густой краской, жалобно пискнула Кагоме, поспешно разжав вторую руку, чтобы отдать полудемону край его нательной рубахи, которую парень тут же наспех запихал обратно в прорези своих хакама. — П-просто... Просто я растерялась с-с-спросонья, — чувствуя, как полыхают огнём и без того горящие щёки, невнятно пролепетала Хигураши, сильно сожалея, что не может отодвинуться от него хотя бы на пару сантиметров.

Окончательно проснувшись, Кагоме теперь прекрасно чувствовала, насколько плотно Инуяша прижимает её к себе. Чувствовала, как его сильные руки буквально впиваются в тело, отчего при каждом вздохе острые когти, несмотря на все предосторожности, то и дело легонько утыкаются в бок, порождая под пижамой стайку непоседливых мурашек. Покалывая вмиг ставшую гусиной кожу, они оголтелой толпой неслись по всему телу Кагоме, смешиваясь с другим потоком, рождённым тяжёлым сопением полудемона где-то у самого её уха.

— Ну и что, — лишь усиливая эти ощущения, фыркнул ей прямо в шею Инуяша. — Кхе, просто сиди спокойно, и всех делов, — буркнул он и, не удержавшись, совсем по-хозяйски уткнулся носом в уже знакомое местечко за её ухом. — Я тебя удержу, — выдохнул полудемон и тут же чуть крепче сжал Кагоме, на свой манер пытаясь унять одолевающую её дрожь, явно не имеющую никакого отношения к утренней прохладе.

Её запах менялся. Так стремительно и так сильно, что у Инуяши буквально сносило крышу от каждого вдоха. Такой знакомый и родной, он с каждой секундой приобретал какие-то новые нотки, пробуждая внутри полудемона весьма сильные чувства, причём вполне определённого характера. Конечно, где-то на задворках сознания ещё всплывало предостерегающее «нельзя», но кто вообще обращал на него внимание — даже сама Кагоме. Нервно покусывая губу, она мышкой притихла в его руках и протестовать явно не собиралась. Вплоть до того момента, когда Инуяша, окончательно не потерявшись в своих эмоциях, вдруг легонько лизнул её шею.

От неожиданности Хигураши буквально подкинуло на месте. Коротко взвизгнув, она так резко обернулась назад, что осталось загадкой, как её позвоночник не скрутился в штопор. Удержать равновесие при таких кульбитах бедняжка, ясное дело, не смогла, поэтому, скользнув растерянным взглядом по пылающему, но при этом абсолютно серьёзному лицу Инуяши, она начала стремительно заваливаться набок, не рухнув вниз лишь благодаря тому, что полудемон успел вовремя поймать её на лету.

— Ину...яша... — вновь оказавшись в руках полудемона, только и успела смущённо шепнуть Кагоме, прежде чем тот, порывисто вздохнув, вдруг подхватил ладонью её затылок и, немного грубовато притянув к себе, припал к её губам своими.

Инуяша слышал, как ойкнула Кагоме, когда его клык случайно чиркнул по тонкой коже, оставив на ней мелкую царапинку, но даже появившийся во рту слабый металлический привкус не заставил его остановиться. Напротив, пройдясь языком вдоль губы, он легко отыскал ранку, чтобы досуха вылизать каждую капельку крови.

Мешать ему никто и не собирался. Тяжело дыша, Кагоме послушно приоткрыла рот, давая Инуяше полную свободу действий, которой тот с особым рвением и воспользовался. Тщательно вылизав поцарапанную нижнюю губу, он тут же переключился на верхнюю — несколько раз провёл по ней кончиком языка, после чего, уже не в силах сдерживаться, взял в оборот и весь рот целиком. Не обращая особого внимания на невнятные мычание, полудемон чуть отклонился назад, чем заставил девушку полностью навалиться на его грудь, после чего — ясное дело, исключительно удобства ради — слегка приподнял колено, тем самым — само собой, совершенно случайно! — вынудив Кагоме чуть развести в стороны бёдра.

«Моя дурёха», — заурчал где-то в глубине полудемонической души самодовольный внутренний голос, когда Инуяша, пойдя на поводу у инстинктов, немного сильнее, чем требовалось, сжал плечо Кагоме, чуть вдавив когти в тонкую ткань пижамы, при этом едва ли отдавая себе отчёт о последствиях, которые не заставили себя ждать.

— А-а-ай!!! — ворвался в его идиллию болезненный вскрик, напрочь убивший всю приятную расслабленность.

Словно очнувшись, Инуяша крупно вздрогнул всем телом и тут же резко одёрнул руку, едва не выронив Кагоме, которая и сама, явно позабыв, где сейчас находится, так же резко шарахнулась в сторону, чтобы уже в следующий миг, издав очередной пронзительный визг, испуганной кошкой вцепиться в его и без того перекособоченную рубаху.

— Ч-чёрт, — плотно прижав уши к голове, болезненно скривился полудемон и, понадёжней перехватив свою визжалку, легко бы давшую фору демону на развалинах, поспешил спрыгнуть с дерева, здраво рассудив, что экстрима с них обоих на сегодня уже хватит.

Ловко приземлившись на изрытую корнями землю, он аккуратно поставил Кагоме на ноги, но уже в следующий миг поспешно убрал от неё руки и тут же опасливо отступил на пару шагов назад. На всякий случай усевшись копилкой, полудемон исподлобья уставился на застывшую словно в оцепенении девушку, ожидая в любую секунду получить от неё справедливое возмездие, в виде набившего оскомину заветного слова, способного намертво впечатать его носом в землю. Однако прошло время — целых тридцать секунд — а усадить Инуяшу так никто и не удосужился. И даже совсем наоборот, создавалось впечатление, что Кагоме про него попросту забыла. Старательно глядя куда-то под свои босые ноги, она осторожно ощупывала плечо, то и дело морщась, когда её пальцы задевали оставленные острыми когтями царапины.

— Сильно больно? — понаблюдав за ней некоторое время, еле слышно буркнул Инуяша и тут же виновато отвёл уши назад, видя, как от звука его голоса Кагоме заметно вздрогнула, покрывшись густым румянцем практически по самую макушку.

— Н-не сильно, — после небольшой заминки легонько качнула она головой, при этом всячески избегая смотреть полудемону в лицо. — В-всё... всё н-нормально.

Невнятно промямлив последнее слово, Хигураши закусила губу, прекрасно понимая, какую несусветную чушь только что сморозила.

Нормально?.. Да чего ж тут, боги всемогущие, нормального?! Руки трясутся, ноги ровно ватные, а сердце колотится уже практически в самой глотке, отчего и без того непослушный голос предательски дрожит, с трудом осиливая даже ту пару слов, что едва удалось выудить из творящегося в голове беспорядка. И все эти ощущения только усиливались с каждым мигом, проведённым под прицелом золотистых глаз, от пристального взгляда которых хотелось сбежать на край географии. Желательно в свой мир, чтобы нырнуть там с головой под одеяло и не вылезать, пока с лица не схлынет этот помидорный оттенок.

— Ни...ничего страшного, — с большим трудом взяв себя в руки, более менее внятно произнесла Кагоме, но при этом прекрасно понимая, насколько неубедительно у неё это вышло. — Всё... всё хорошо… Правда-правда! — желая исправить это впечатление, скороговоркой протараторила она, изобразив на лице слабое подобие беззаботной улыбки, от вида которой у полудемона мурашки побежали по спине.

— Ч...чё?.. Хорошо?.. — нервно дёрнув ухом, недоверчиво протянул он, в упор не видя тут ничего хорошего. — Ты уверена?

Инуяша прекрасно понимал, что накосячил в этот раз знатно, и если бы его за это тут же наглухо впечатали рожей в землю, то и вопросов никаких не возникло. Заслужил — получай, и вся недолга. А тут пойми разберись, какого рожна вообще происходит. Вместо вполне определённого «сидеть», какая-то ересь с фальшивыми улыбочками. Да лучше б разозлилась да наорала, чем так!

Всё ещё надеясь получить более привычную реакцию на свои художества, полудемон вздёрнул торчком собачьи уши, выжидающе уставившись на Кагоме, чем, сам того не желая, сделал только хуже. Ни капли не оценив такую его настырную покорность, девушка лишь вспыхнула ещё ярче и тут же крутанулась на сто восемьдесят градусов.

— Слышь, давай уже не выпендривайся, — не желая и дальше разглядывать её спину, гаркнул Инуяша, спеша повернуть их общение в привычное русло. — Говори уже прямо — сильно ободралась или нет?!

Выпалив это, полудемон резко подхватился на ноги и, наплевав на немалый риск рухнуть в любой момент на землю, решительно двинул к Кагоме.

— Не сильно! — снова повернувшись к нему спиной, взвизгнула та, упрямо пытаясь скрыть свою пылающую мордашку, в которую Инуяша не менее упрямо пытался заглянуть. — Говорю же, всё хорошо… Просто замечательно!

— Кхе, замечательно, — хмыкнул полудемон, буквально кружа над ней коршуном, чем с каждой секундой лишь добавлял новый оттенок и без того цветущему пёстрыми красками лицу. — Каким, итить налево, местом?! Давай скорей усаживай меня, и завязывай по нервам кататься!

— Я… я вовсе не катаюсь, — попыталась было возразить Хигураши, но из-за нешуточного волнения вышло у неё это совсем неубедительно.

— Да ещё как катаешься! — придя к тому же выводу, рявкнул Инуяша, уже откровенно устав от её дурацкого спектакля. — Усаживай, говорю!

— Не хочу, — мотнула головой Кагоме, откровенно не зная, как реагировать на весь этот абсурд, ибо когда вообще такое было, чтобы полудемон настойчиво упрашивал применить заклятие, тогда как она упрямо ему в этом отказывала. — Не хочу и не буду!

— Нет, хочешь! — и не думал отступать Инуяша, которого, похоже, совсем не смущала подобная нелепица. — Я ведь тебе плечо расцарапал и... и... и вообще повёл себя как… ну, как бы… совсем не так… как… ну, в общем... — плавно снижая громкость, постепенно перешёл он на невнятный бубнёжь, едва ли и сам уже понимая, за что именно хочет извиниться. — Я нечаянно, — в конце концов, не найдя иных аргументов, брякнул полудемон и тут же виновато потупился, словно ему вдруг резко запретили смотреть в лицо Кагоме, которая, напротив, не сводила с него глаз.

— Нечаянно? — растерянно обронила она, не совсем понимая, к чему именно относится это самое «нечаянно»: к царапинам на её плече или же к предшествующим их появлению событиям.

Потратив пару секунд на размышления, Кагоме вскоре пришла к выводу, что здесь всё же имеет место второй вариант, за что ей тут же захотелось обидеться, но Инуяша умудрился испортить и это. Мелко тряхнув своими собачьими ушками, он смущённо отвёл их назад, почти полностью спрятав в белой пелене волос, отчего мгновенно стал похожим на нашкодившего щеночка, которому лишь за один милый вид хотелось простить любые шалости.

— Угу… Совершенно нечаянно, — робко взглянув на неё исподлобья, пробубнил полудемон, и у Кагоме невольно возникло ощущение, что будь у него хвостик, он непременно бы им вильнул.

— Ни...ничего страшного, — залепетала Хигураши, понимая, что у неё нет ни малейшего шанса перед этой обезоруживающе милой моськой. — Нечаянно, так нечаянно... Что уж теперь.

— Так ты не сердишься? — чуть нахмурился Инуяша, немного недоверчиво поглядывая в её сияющее умилением лицо. — Точно?

— Точно-точно, — закивала Кагоме, от души радуясь, что бесхитростный полудемон до сих пор не додумался использовать этот трюк в каждой их ссоре, из которой, при таком раскладе, железно выходил бы победителем. — Совсем не сержусь, так что не переживай.

Совсем не переживать у Инуяши пока не получалось, ибо он всё ещё верил, что заслуживал за содеянное хоть какой-то минимальной кары. Но так как сама Кагоме считала совершенно иначе, в душе полудемона постепенно стала укореняться уверенность, что поступил он как раз очень даже правильно.

«Больше на счёт Гинцуки заморачиваться не станет, — мысленно усмехнулся Инуяша, уже без былых сожалений поглядывая на оставленные на плече девушки отметины — напоминание о его крепких объятиях. — Теперь можно спокойно топать обратно».

Идея была вполне дельной, и главное, своевременной, ибо ждать, пока Мироку очухается — себе дороже, так что нужно было выдвигаться, и как можно скорее.

— Ну, лады, — собравшись с духом, резко выдохнул Инуяша, после чего уверенно шагнул к Кагоме. — Раз не сердишься, то давай запрыгивай, и погнали обратно, — скомандовал он, повернувшись к девушке спиной, но та, вместо того, чтобы немедленно взобраться на закорки, лишь отшатнулась назад.

— А?.. Э? — растерянно крякнула она, буквально застыв на месте, хотя в любой другой раз даже не стала бы и раздумывать. — Что, уже? Ну-у-у… э-э-э… как бы… Может, не будем так спешить? — невнятно залепетала Кагоме, пытаясь выгадать хоть пару минут, чтобы успокоиться.

— А чего тормозить-то? — на всякий случай насупился полудемон, чувствуя, как уже было притихшее смущение вновь берёт верх над уверенностью. — Солнце всходит. Уже давно обратно пора дёргать, — пробубнил он, бездумно ковыряя пяткой землю.

— Н-ну да, — в тон ему промямлила Кагоме, прекрасно понимая, что не больно-то и хочет дожидаться, пока проснутся местные жители, чтобы потом дефилировать перед ними в одной пижаме. Но и прижиматься сейчас к горячей спине полудемона всё же было выше её сил. — А может... может, ещё немного подышим воздухом? — слегка потупившись, еле слышно пролепетала она, то и дело неосознанно покусывая нижнюю губу, на которой с едва заметной ранкой всё ещё сохранился слабый привкус их сумбурного поцелуя. — Ну там... пешком прогуляемся...

— Чего-о-о? — резко вскинул голову Инуяша, уставившись на Кагоме, как на умалишённую. — Какое там, к чертям свинячьим, пешком? Да ты пока своим черепашьим шагом до гостиницы доковыляешь, Мироку сто раз проснуться успеет, и тогда всё — кранты!

Выпалив это, полудемон осёкся, запоздало осознав, что брякнул лишнего, что только подтвердило удивлённо вытянувшее лицо Кагоме.

— Мироку-сама-то тут при чём? — не углядев в этом утверждении логики, растерянно обронила она и уже было собралась потребовать более внятные объяснения, но, так и не проронив ни слова, вдруг встревоженно уставилась куда-то мимо Инуяши. Но тот этого так и не заметил, ибо смотрел куда угодно, но только не ей в лицо.

— Кхе, да при том, — буркнул полудемон, продолжая увлечённо ковырять землю пяткой. — Просто он наглая блудливая морда, и сейчас…

— Инуяша, Мироку-сама сейчас с Санго-чян...

— Вот-вот, пусть к Санго лезет со своими шуточками!

— Да нет же! — мотнула головой Кагоме. — Они прямо сейчас...

— Короче, фантазия у него бурная и язык без костей, вот и всё! Так что нефиг блудисту повод давать — погнали обратно! — поставил он жирную точку и, не собираясь больше тратить время на глупые разговоры, резко подхватил Кагоме под локоть, намереваясь, если не на спине, то хоть на руках отнести её обратно в гостиницу, но и это оказалось не совсем простым делом.

— Да погоди ты! — ловко вывернулась та из когтистых рук, чтобы, отступив на шаг назад, строго уставиться в его насупленное лицо. — Куда ты гнать собрался, если Мироку и Санго сейчас вон там! — рявкнула Кагоме, ткнув пальцем куда-то вдаль.

— Чё ты мелешь? — поморщился Инуяша, но всё же обернулся в рекордно короткие сроки, чтобы, к своему великому удивлению, совершенно отчётливо увидеть в стороне, куда так отчаянно указывала Кагоме, две спешащих к вершине холма фигуры, в которых без труда можно было опознать Мироку и Санго.

— Они же к развалинам идут, — почти прошептала Хигураши, ухватившись обеими руками за широкий рукав алой рубахи.

— Да итить же твою... — приглушённо рыкнул Инуяша, вовремя успев проглотить остаток нецензурной фразы. — А их-то за каким хреном туда поволокло?!