Darkfox 4: Ивонн  (гет)

Черный БМВ меланхолично катился по одной из городских улиц. В этот раз Борис не топил педаль в пол, не дрифтовал — не было настроения. Хантер был расстроен — в первую очередь тем, что ему пришлось оставить обеих своих Дам одних, а во-вторых мужчина был недоволен поведением Марата, с которым сейчас предстояло поговорить. Встретиться с ним Борис в этот раз решил на нейтральной территории, посчитав, что с этим надлежит разобраться один на один.

— Одно дело — думал он, — внутренние разборки, которые при всём желании можно разрулить, но совсем другое — когда Марат, являясь далеко не последним человеком в Клане, внезапно идет на убийство…

Нейтральной территорией являлся небольшой пустырь, рядом с которым располагалась заброшенная заправка. Туда Борис и вызвал Ахтынбаева для разговора.

* * *

…К заброшенной заправке подъехал Хантер и припарковался неподалеку от заправочного павильона, погасив фары.

Сверившись с часами, он оглянулся вокруг и на всякий случай проверил кобуру под курткой, в которой мерно покачивался «Сильверболлер».

Кобура была застегнута, оружие на месте.

По дороге время от времени проносились легковушки, полупустые маршрутки, иногда фуры. На заправку уже давно никто не обращал внимания.

Спустя некоторое время подъехал и Марат на своем джипе.

— Звали, Шеф? — спросил он, выглянув в приоткрытое окно.

— А ты как думаешь? — Борис поднял воротник своей кожаной куртки, прячась от налетающего ветра. — Просто так я никогда ничего не делаю. Есть разговор.

— Слушаю. — Марат заглушил двигатель, вышел из машины. — О чем?

— Про историю, — последовал ответ, — в которую ты влип.

Мужчины какое-то время молчали, обмениваясь напряженными взглядами.

— Честно, я уже устал тебя прикрывать, — Заговорил Борис. В его голосе чувствовалась усталость. — Ты влипаешь в разные истории с такой «завидной» частотой, что я начинаю думать, что это делается специально для того, чтобы мой авторитет, равно как и авторитет Клана, упал. Если помнишь, я поговорил с Королевой после твоего скандала с ней, и она приняла решение тебя простить. Мы решили дать тебе второй шанс. Не стали рассматривать на Совете Клана поданное тобой заявление о выходе из его состава.

И вот вдруг ты убил человека. В уставе Клана черным по белому прописано, что гражданских мы не трогаем — пусть с ними полиция разбирается, они для этого и поставлены. Итак, вопрос: Зачем ты это сделал?

Марат как-то грустно посмотрел на него и ничего не сказал.

Место, где случилось убийство, не было закреплено ни за одной группировкой, поэтому производить какие-либо действия права у Лисьего Клана не имелось, несмотря на то, что город почти полностью им контролировался. И без этого было ясно, что Ахтынбаева могут посадить. Необходимую оборону еще нужно было доказать, а свидетели, даже если найдутся, вряд ли вспомнят, что было поздним вечером не пойми какого ветрено — дождливого дня.

-Блин…. — мужчина взглянул в глаза Марату и вздохнул, — Вот что прикажешь предпринимать? По логике, ты замарал репутацию Клана кровью.

— Я защищался. — Жестко произнес боевик и отвернулся, стараясь скрыть свое возмущение непониманием со стороны шефа. — Можете посадить меня под домашний арест, если вам легче станет, Борис Алексеевич.

Борис долго молчал.

У него внутри, в душе, происходила борьба между дружбой и правосудием. Хантер склонялся то к одной чаше весов, то к другой, но никак не мог принять решение.

— Да, — думал он, — тяжело обвинять человека, который не единожды спас мне жизнь. А может быть, он и не убивал? Может… случилось что-то еще?

— Марат, — спросил он, — ты не пересекаешь красных линий в отношениях с моей дочерью?

— Нет, Шеф. — произнес Ахтынбаев, устало покачав головой. — Ивонн доверяет мне, и я тоже соблюдаю границы. Ничего, кроме тренировок.

— Я надеюсь, что это так. — произнес Хантер, вздохнув. — До конца расследования из города — ни шагу. Ясно? До прояснения всех обстоятельств дела ты должен быть в пределах досягаемости. Отстранять не стану — прямых доказательств у меня нет.

Марат молча кивнул.

— Как ты думаешь, — задал Борис Марату последний вопрос. — Что сказала бы по этому поводу Королева?

— Вот об этом, честно скажу, не думаю. — Произнес он, сквозь зубы сплюнув на асфальт, — не хочу снова увидеть тот её взгляд. Если в прошлый раз она не выстрелила, то в этот — вполне могла бы. И была бы права.

POV Марат Ахтынбаев.

Про — нес — ло. — Подумал я, сев в свой джип, наблюдая за отъезжающим БМВ. Шеф и в этот раз не стал меня обвинять. Просто попросил не покидать город до завершения расследования. Честно, я ожидал другого. Например, того, что меня ткнут мордой в асфальт и повесят убийство, которого я не совершал.

В какой-то момент я, признаться, пожалел даже Принцессу. Вот уж кому — кому, а ей было бы неприятно узнать, что одного из тех, кому она доверяет, подставили, и за ним тянется кровавый след.

Я решил, что не буду ничего никому рассказывать о случившемся, хоть и понимал, что рано или поздно Принцесса об этом спросит.

Когда я пришел домой, то Нора, радостно обняв меня, долго не отходила, сыпала вопросами из разряда «Как дела?», «Почему поздно?» и прочим им подобным. Приходилось отвечать, натужно улыбаясь, успокаивая. За разговорами мы перебрались из гостиной в спальню и устроились на стоявшей там широкой двуспальной кровати.

В ходе разговора мадемуазель Дан несколько раз прозрачно намекала мне на близость:

— Милый, — говорила она, — Иди ко мне… Поиграем…

— Не хочу, — почему-то ответил я, — у меня и так проблем полно.Расскажу. Потом. Обязательно.

Если в обычное время я с большим удовольствием вступал в эту затейливую игру, то сейчас просто лёг на кровать и закрыл глаза. Сейчас мне действительно не хотелось играть. В голове крутились мысли о том, что случилось накануне — я пережил неприятную беседу с Шефом, едва не был вновь уволен. Для себя лично я отметил, что эти беседы стали происходить чаще, чем следовало бы. И чем чаще они имели место быть, тем четче я понимал, что вскоре мне снова могут указать на дверь, и на этот раз без возможности вернуться.

Нора опять попробовала взять ситуацию в свои руки, попытавшись нежно, ласково стянуть с меня футболку, прижимаясь ко мне всем телом, поглаживая, целуя в шею.

— Родной, возьми меня… — томно произнесла она.

Я никак не отреагировал.

Девушка, поняв, что намеками (хоть прозрачными, хоть какими) от меня ничего не добиться, отвернулась. Хотела что-то сказать, но не стала, только с глубокой укоризной во взгляде посмотрела на меня.

— Вот в чём я виноват? — мой голос прозвучал нервно, надтреснуто, я вздохнул. — Опять чем-то не угодил? Здесь не так, там не то…а что я устал, перенервничал, на то пофиг? Тебе ведь нужен человек, который бы трахал тебя 24\7, так? Ты ведь только этого хочешь, я прав?

Нора сглотнула и промолчала. Всплакнула.

— Марат, я тебя люблю, понимаешь…. — произнесла она дрожащим голосом, — правда….

Я молчал. Говорить что-либо не хотелось, не хотелось сделать хуже.

-Прости, Родная, — произнес я и обнял ее, поцеловал, прижав к себе.- Я был неправ.

Спустя время мы, конечно, помирились, но осадок остался. Я видел, что она помнит тот случай и ожидает от меня обратных адекватных действий.

* * *

Пока Марат и Нора пытались разрешить свои вопросы, Борис, Ксю и Ивонн беседовали за ужином. Ксю попросила Бориса в присутствии дочери пересказать, что случилось c Маратом. Борис с сомнением посмотрел сначала на сидевшую напротив него дочь, затем на Ксению:

— Ты уверена, — спросил он, — что ей стоит это знать? Марат — единственный из боевиков Клана, с которым Ивонн знается относительно близко, и хоть мне известно, что «красных линий» в отношении нее он не пересекал и не пересекает, подозрения с него я снимать не спешу. До того момента, пока полицейские ищейки не закончат свою возню.

И что же мне нужно знать? — заинтересованно спросила Принцесса, практически перебив маму, чего никогда ранее не делала. Ксения Валерьевна промолчала, не стала отчитывать Ивонн. — Это касается меня?

— Это не затрагивает тебя напрямую, — сказал Борис.

— Тогда кого? — спросила Ивонн, с сомнением переводя взгляд с Бориса на Ксению и обратно, поёрзав на табуретке. — Кого-то из вас двоих, так?

Родители отрицательно покивали, мол, «не нас».

— Рассказывайте, — девочка немного успокоилась.

Хантер заговорил, пересказывая события той ночи.

Во время повествования Ивонн всякий раз напрягалась, слыша имя Марата. Она думала, что кто-то из родителей прочитал её дневник, поэтому занервничала, вопрошающе поглядев на родителей.

С трудом дотерпев до момента, пока Борис закончил говорить, Принцесса озвучила свой вопрос, неприкрыто читавшийся во взгляде: — Марат ведь хороший? Он ведь ничего плохого не сделал?

— Я надеюсь, ничего. — ответил ей папа, стараясь сохранять спокойствие. — Мы не знаем точно.

— С ним что-то произошло? — снова спросила дочь, видимо, начав что-то подозревать.

Повисла напряженная пауза.

— Если коротко, — Борис всё-таки решился, — Марата подозревают в убийстве.

— Как…? — Принцесса от неожиданности подавилась чаем, уронив кружку с напитком на пол. Кружка брызнула осколками и чаем во все стороны. — Почему его?

— Оказался не в то время и не в том месте, — вставила свое слово молчавшая до этого Ксения Валерьевна. — Пойми, может случиться всякое — даже если он кого-то и защищал, то это еще нужно доказать.

Ивонн долго обдумывала услышанное, потом встала, молчаливым кивком поблагодарив родителей за ужин, ушла к себе в комнату и закрыла дверь.

Ксения Валерьевна, вздохнув, принесла из ванной швабру, совок и тряпку, принялась за уборку.

— Нехорошо вышло, — посетовала она, — нехорошо, милый. Ей точно не надо было этого знать. Прости, что я подала тебе эту идею. Не подумавши.

Борис кивнул, мол, понимаю. Слов сейчас не требовалось. Он понимал, что они оба в этот раз не сумели просчитать последствий.

Прибравшись на кухне, Ксения Валерьевна тихонько подошла к двери в комнату Ивонн. Прислушалась. В комнате дочери кто-то скулил — это Принцесса тихонько плакала. Что ж, этого вполне следовало ожидать — девочке стало страшно. Оставалось только надеяться на то, что в ходе расследования удастся доказать невиновность Марата.

* * *

Location: Неизвестное место. Полночь.

Снаружи глухо завывал ветер. Хлестал дождь. В полутемной комнате, частично освещенной отсветами молний из окна, в кресле сидел, вытянув ноги на маленький пуфик, человек. В неярких отсветах был различим его длинный плащ, скрывающийся под ним военный камуфляж и сапоги до колен с подбитыми набойками каблуками. На подлокотнике слева лежал металлически поблескивающий в неровных отблесках света пистолет. Лицо человека скрывалось во тьме, сам он сидел в кресле в расслабленной позе, отдыхал. Он был в комнате один.

Это был Кирилл Крутов — тот самый, кому ранее удавалось много раз уходить от полицейских погонь, сбивать Лисиц со следа. Тот, кто инсценировал свою смерть, чтобы заставить Хантера думать, что поставленная им цель была достигнута. Теперь не будет пощады… Никому — ни Ксении, ни Борису…