Орнейские хроники -2 (гет)

Свет факела отражается в серебристых сколах Зуба Дракона. Джузе никогда не видел таких крупных самородков. Он зачаровано смотрит на сверкающие своды пещеры. Вдруг земля вздрагивают под ногами. Нарастает гул, низкий, отдающийся вибрацией в костях. Следущий толчок едва не сбивает его с ног. Гаснет факел, но Джузе видит слабое мерцание впереди.

«Приди!» — шелестит в мозгу, и он оцепенело повинуется чужой воле.

Открывается другая пещера, намного больше первой. Невидимые источники света освещают ее. И ужас тупой иглой пронзает сердце: неведомыми путями он вновь перенесся в святилище Сейд Тахрира! Золотое изваяние Темного бога, жуткие, всезнающие глаза...

«Сейд Тахрир никогда не отпускает покорившегося ему».

Плоский жертвенный камень, на котором корчится прикованный нагой человек. Джузе узнает себя и отшатывается.

«Ты мой!»

В шепоте звучит ликование, а он бежит, спотыкаясь и падая, по бесчисленным извивам растянувшего на лиги тоннеля. И вскидывается на ложе, наяву, а не в кошмаре ощутив содрогание земли...

...Беласко выбрал эту ночь, чтобы призвать Сугаара. Неудача с Одаренной — люди долин еще раз доказали свою никчемность! Курятся травы в тиглях, он глубоко вдыхает их запах, чтобы открыть неподвластные смертным дороги. Перед ним возникает паутина мыслей и судеб. Вдалеке горит яркая синяя звезда, однако внимание вдруг переключается на тусклое свечение совсем близко. Кто ты? Я запомню тебя! Но не ты сейчас важен.

«О, Великий Змей, яви еще раз мудрость преданному тебе и направь разум мой! Искра слишком сильна!»

И Сугаар откликается, прорываясь из запредельного далека. Рушится скала, и Беласко видит жертвенник и ожерелье из черного, матово поблескивающего камня, лежащее на нем.

«Монте-Сут, — шумит ветер. — Ищи там! Черный лед гасит Искры!»

..Лара просыпается от ощущения чужого, враждебного присутствия. Она напряженно вслушивается в ночь. Тишина и мирный сон Талассы. Аромат цветущего сада, врывающийся в открытое окно. И больше ничего. Но она как будто видит облако, нависшее над всем Орнеем. Маятник качнулся.

«Странник Милостивый, огради нас от зла, крадущегося в ночи, ибо мы слабы и уповаем лишь на тебя», — мысленно произносит она слова молитвы.

Дом содрогнулся, на столе задребезжали неубранные миски, что-то с грохотом упало. Вскочив, Арно почувствовал, как дорожит под ногами пол. Донеслись отдаленные крики.

— Боги не скупятся, отмеривая смертным приключения, — странно спокойно заявил Джузе.

В предрассветных сумерках Арно различал его, сидящем на своем ложе. Через несколько ударов сердца толчки прекратились, стали слышны испуганный плач и пронзительные голоса женщин, подзывающих к себе детей.

«Где Астигар? И Тодор?» — пронеслось в голове. Вслух Арно сказал:

— Им понадобится помощь.

— Если нас не прихлопнуло сразу, то обошлось, — Джузе дотянулся до своей лекарской сумки и встал с кровати. — Однако посмотреть не помешает.

Они вышли из дома. Землятресение изрядно всполошило Руэрбу. Жители высыпали на улицы, и этрурри сразу же склонился над охающей женщиной, скорчившейся у стены.

— Я иду к нидерре, — крикнул ему Арно, пробираясь сквозь гомонящую толпу.

На стены домов вдруг упали отсветы пламени. Люди расступились, и Арно увидел статную седовласую пиррянку, одетую в свободную черную хламиду. Голову женщины охватывала кожаная лента с нашитыми бусинами и монетами, на шее висел медальон в форме полумесяца. Пиррянка что-то властно сказала, и все как будто успокоились, перестали метаться. Судя по тому, как бесприкословно несколько мужчин с факелами отправились осматривать дома, она занимала высокое положение в клане. Арно, воспользовавшись моментом, ускорил шаг, однако встретившись взглядом с пристальными черными глазами пиррянки, остановился.

— Пойдем со мной, джан Арно, — неожиданно произнесла она на общем. — Нидерра ждет.

Вопреки опасениям, в доме вождя все было относительно спокойно и обошлось без пострадавших и каки-либо серьезных повреждений, разве что в главном зале растрепанная служанка собирала в корзинку осколки разбившейся посуды. Астигар сидел на троне, подперев подбородок рукой. При виде вошедших он повелительно махнул служанке, и та торопливо затерев тряпкой лужицу вина, подхватила корзину и вышла из зала.

Астигар кивнул Арно, затем обменялся несколькими фразами на пиррейском с женщиной.

— Мудрая Кейноа говорит, что сегодня ночью мир изменился, — голос вождя звучал хрипло и даже растеряно.

Арно, уже догадавшийся что видит перед собой шаманку клана, учтиво поклонился.

— То не просто сотрясение покровов Матери-Лурры, нет, то Сугаар, Великий Змей разорвал оковы, — скрипуче сказала Кейноа. — Пока он не может войти в наш мир, ибо страх перед Остом сдерживает его. Однако то продлится недолго.

— Я признаю правоту владыки Альби. Мы заключим союз. И призовем все дружественные Фальго кланы поступить так же. — Астигар глянул на Арно в упор. — Но я ставлю перед тобой условие, Арно из рода Брикассов. Ты войдешь в клан по-настоящему и останешься с нами.

У Арно, совершенно не ожидавшего подобного изменения в настроении вождя, перехватило дыхание. Отказаться — значит окончательно разрушить надежду на союз. Но что ему за дело, кто победит в этой войне? Вряд ли это скажется на жизни либеросов. Или скажется?

Пока Арно соображал, что ему ответить, вновь заговорил вождь:

— Я стар, а сыновей мне Илларга не послала. Кто поведет Фальго в бой? Кто научит их воевать, как воюют люди долин?

— Но примут ли Фальго главенство чужака, недавно принятого в клан? — выдавил из себя Арно, стараясь говорить ровным тоном.

— Илларга дарует мне вещие сны. В них есть место сыну Сокола, пришедшему с долин, — вставила шаманка.

— Люди примут того, кто сражался с ними бок о бок. Решай, — тяжело произнес Астигар, буравя его взглядом. — И помни, что от твоего решения, возможно, будет зависеть судьба Тодора.

Слова вождя заставили сердце сжаться. Ну а если Кейноа действительно увидела прорыв темного демона? Про шаманов ходили слухи, что боги наделяют их своей силой... Тогда, как он сам и сказал, никто не останется в стороне.

— Если нидерре Астигару угодно выслушать меня, то выдвигаю встречное предложение. Я по доброй воле останусь на время, что потребуется, чтобы передать тот опыт, которым владею сам, и который пригодится твоим воинам. Но мое место — на корабле. Сражаясь на море я принесу больше пользы силам Света, поэтому...

Астигар отрицательно качнул головой и сжал губы. Арно замолк, услышав за спиной быстрые шаги. Вождь удивленно свел брови, глядя поверх его плеча.

— Отец, дозволь мне говорить, — прозвучал звонкий голос.

Арно рывком обернулся: на пороге стояла Ихинца. Слова застряли в горле, и он поперхнулся, толком не успев понять, как же собирался закончить фразу. Он вгляделся в ее лицо, ощущая больше волнения, чем предполагал. Однако девушка смотрела не на него, а на отца.

— Зачем ты здесь, дочь? — недовольно спросил Астигар.

— Я слышала разговор.

Ихинца вышла на середину зала и гордо вскинула голову. Арно бросилось в глаза, что пепельную вуаль, покрывавшую ее волосы три года назад, сменила белая.

— Разве ты забыл, что соколы Пиррея гибнут в неволе? Ты хочешь, чтобы джан Арно принес клятву Наргину. Но богу не по вкусу клятвы воинов, идущие не от сердца. Таких он не одаривает милостью!

— Ихинца, дела воинов мало тебя касаются. Негоже, коли горная серна возомнит себя рыбой и прыгнет в реку, ибо сомкнуться над ей воды и утонет она! — резко сказал Астигар и посмотрел на шаманку.

Лицо Кейноа было непроницаемым. Появление Ихинцы стало неожиданностью для всех, прежде всего для Арно. Она защищает его или хочет, чтобы он поскорее покинул Руэрбу? Ему показалось, что вождь смутился и ожидает от шаманки поддержки. Если слова дочери заставили Астигара хоть чуть заколебаться...

— Благодарю вас, сьера Ихинца, — пробормотал Арно в спину девушке и твердо встретил мрачный взгляд вождя. Пришло время использовать последний козырь, тем более, что Джузе продвинулся в своих опытах!

— Не спеши гневаться, нидерра. У меня есть еще кое-что, что заинтересует тебя. Мой друг нашел в твоих землях Зуб Дракона. Чудо-камень, что может служить огненным оружием...

— До конца войны, — вдруг изрекла Кейноа, прерывая его.

— Мудрая? — недоуменно спросил Астигар.

— Джан Арно останется до конца войны. Так судила Илларга, — отрезала шаманка и прикрыла глаза.

В зале наступила тишина. Арно мучительно взвешивал за и против. Война может продлится годы. С другой стороны — никто не предугадает своей судьбы и какой жизненный путь ему уготован. Здесь его сын и та, что однажды рассеяла мрак, затопивший его сердце. Он положится на волю Ананк, что свела его с пиррами тогда и сейчас.

— Я... согласен, — выговорил он.

— Да будет так, — торжественно возвестил Астигар.

Его лицо расслабилось, а Ихинца порывисто обернулась и впервые посмотрела в глаза Арно. В ее взгляде мелькнуло непонятное выражение. Удивление? Затаенная боль? Или наоборот — досада? Он сглотнул, не без труда выдерживая ее открытый и строгий взгляд.

— Потомок Сокола всегда найдет кров в Руэрбе, — повторила она когда-то сказанные слова и коснулась своего лба и груди, после чего поклонилась Кейноа и отцу и вышла из зала.

— Что там в городе, Мудрая Кейноа? — спокойно спросил вождь.

— Беда прошла стороной, — отозвалась та. — Никто не отправился служить Лунной Деве. Однако я должна вернутся к себе и просить ее направить мой разум, ибо чую зло.

— Да будет ясен ее свет, — почтительно наклонил голову вождь, вставая.

После ухода шаманки он обернулся к Арно:

— Я принимаю волю богов, Арно. Не скажу, что это далось легко. Но ты отчего-то понравился Кейноа. Поклянись однако, что не станешь открываться Тодору, даже в самой малости, и... — недоговорив, он поморщился.

— Клянусь, — твердо сказал Арно и вздохнул. Он понимал, почему Астигар требует такой клятвы, и одновременно предчувствовал, что будет непросто сдерживать ее: — Как он?

На губах вождя появилась скупая улыбка:

— Даже не слишком испугался. Хвала Наргину, он будет славным воином.

— Я рад. Могу ли еще спросить, что означает белый цвет вуали сьеры Ихинцы?

— Она посвятила себя Деве Луны и помогает теперь Мудрой. Не потому ли та вступилась за тебя? — усмехнулся Астигар.

Арно, подумав, что это означает нечто вроде ордена Сестре Странника, счет своим долгом добавить:

— И я также даю слово, что твоя дочь не получит от меня никаких знаков, что могли бы смутить ее душу. Но обещай мне и ты, что мой друг сможет невозбранно покинуть земли клана, когда пожелает.

— Не думаешь же ты, что я запру его в погребе? — удивился Астигар. — Да и тебя запирать не собираюсь, мне достаточно твоего слова. На днях я буду говорить с нидеррами Мендико и Командрил и хотел бы, чтобы ты сопровождал меня. Затем ты сможешь отправиться в Альби и сообщить о заключенном союзе и наших условиях. Но теперь расскажи мне об огненном оружии, что изобрел твой друг.

«В последнюю ночь месяца Вереска 990 ЭС в горах Пиррея произошло сотрясение земной тверди. Отголоски докатились до Квиллиана и до Тарбеса на юго-западе Ветанга. Однако особых разрушений не отмечено...»

Гильем Лора, «Орнейские хроники»