В доказательство всего (гет)

Никто не спит, тем более Эш.

У нее режутся зубки, и звук ее плача, кажется, только усиливается, разносясь по всему кораблю. Попытайся кто-нибудь уснуть, это обернулось бы непосильной задачей, но все и так на ногах. Проходит уже несколько часов, как Финн пытается связаться с Сопротивлением, и Рей предлагает сменить его, на что он, со словами «на минутку», наконец уходит. Рей продолжает его занятие, пробуя все известные номера, но тщетно. Одной рукой пытаясь успокоить ребенка, она делает еще пару бесплодных попыток.

Ее волосы в беспорядке падают на плечи.

А под глазами темнеют круги.

При взгляде на нее Кайло чувствует укол стыда, но ему не хочется углубляться в рассуждения. Он не уверен наверняка в способностях Люка к чтению мыслей, но то, как дядя смотрит на него, изрядно нервирует. Он не желает, чтобы кому-нибудь открылись его настоящие чувства, поэтому опускает руку на плечо Рей и целует ее в волосы.

— Давай ее мне пока, — предлагает он. — Тебе надо сосредоточиться.

Рей поначалу сомневается. Она всегда испытывает излишнюю необходимость оберегать ребенка, когда плохо себя чувствует, но все же протягивает ему Эш. Кайло оставляет Рей вводить номера снова и снова.

Пока он разгуливает с дочерью по кораблю, надеясь, что движение успокоит ее, то думает о тех смертях, вероятно случившихся во время нападения, и чувствует безразличие. Нет, не совсем верно. Облегчение. Облегчение, ведь теперь отрезок времени между «сейчас» и «судным днем» немного продлится. Очевидно, они даже не могут оценить насколько масштабными окажутся разрушения, и он надеется, у них будет достаточно неотложных проблем в ближайшие дни вместо его немедленной отправки под трибунал. Пусть же Рей не доведется это увидеть, и, Сила, он не представляет, сколько еще сможет изображать участливый вид.

Кайло знает — мать жива. Не будь это так, он бы точно почувствовал. А все остальные, кто скорее всего погибли? Кто они ему? Что ему положено чувствовать?

Еще недавно они были тебе врагами — приходит напоминание. Ты бы не задумался, рассекая их пополам, ломая им шейные позвонки. Эту атаку, скорее всего, поручили бы тебе.

Рей в смятении. Рей в отчаянии, и Кайло хочется быть тем человеком, который поддержал бы ее в эту минуту.

Ты — чудовище.

В камбузе за небольшим столиком, размешивая кашку с кафом, сидит Финн. Когда входит Кайло, его взгляд уже устремлен к двери, вероятно из-за звука приближающегося плача Эш.

— Дай угадаю, подвижек у нас нет?

— Нет, — подтверждает Кайло, наливая себе каф и успевая сделать глоток, прежде чем вылить содержимое чашки в раковину. На вкус просто кошмар. Пережженный и горький.

Каф ужасен, Рей несчастна, ребенок не перестает рыдать, и Кайло неумолимо приближается к концу своей незавидной судьбы.

— Ты серьезно не умеешь его варить, да? — интересуется он, выливая оставшееся, чтобы сделать все заново.

— Абсолютно, я не чувствую разницы, — пожимает плечами Финн. — У меня не самый изысканный вкус, знаешь ли. Все те годы на пайках, — в его голосе полно сарказма, но к удивлению не так много горечи, как следовало бы ожидать. Кайло бросает на него взгляд и возвращается к своему делу.

Похоже, он неплохо устроился в новой жизни, заключает он со странной ревностью. Должно быть, приятно избавиться от прежних устоев с легкостью змеи, сбрасывающей кожу. Открывая нечто новое, чистое, без единого шрама. Кайло сомневается, найдется ли в нем самом хоть один непорочный слой.

— Подержать ее, пока ты занят?

Финн подходит к нему. Кайло медлит, но затем аккуратно передает ребенка в чужие руки. Эш еще хнычет, но сразу приникает к плечу Финна в поисках комфорта и тепла. Необычно видеть ее не в своих руках, и непривычное тянущее чувство подступает к груди Кайло, пока он наблюдает за ними. Но все же возвращается к кафу. Пока он отмеряет необходимое количество темных зерен, его на миг окутывает густой ароматный запах, и тогда он вспоминает.

— Хочу налить прямо сейчас!

— Надо дождаться, пока заварится, приятель. Если твоя мама придет в Сенат без ее кафа, может начаться новая галактическая война.

— Но ведь, когда будет готово, ты разрешишь мне налить, да? Можно я отнесу его ей?

— Договорились, Бенни.

— Кайло Рен учит меня делать нормальный каф. Кому бы пришло в голову?

Забавно. Кайло находит, что не возражает против присутствия Финна так, как, казалось, мог бы. Его до смешного просто читать. Кайло едва проник в его разум, чтобы обнаружить чувства, бурлящие прямо под поверхностью. Все тут, написано на его лице, когда он находится в присутствии Рей. Вероятно, Кайло подобает испытывать ревность, но ее нет. В мыслях Финна нет злого умысла, нет планов бороться с ним, только ясная чистота чувств. Поэтому Кайло понимает — ему не в чем винить Финна.

Он начинает плавно нажимать на кнопку, позволяя готовому кафу пойти вверх, а гуще остаться cнизу.

— Так как тебе живется… — глупый вопрос. Перефразируй и начни заново. — Как… жизнь? Снаружи, — все еще слишком глупо. Раньше Кайло считал, что у него имеется четкое представление о словах, хоть он никогда не был сильно разговорчивой персоной, но теперь его язык вдруг стал огромным и неповоротливым.

— Как бы выразиться, после побега из тюрьмы? — Финн перекладывает ребенка на другую руку, чтобы удержать кружку, пока Кайло наливает свежий каф. — Пожалуй, так. Я надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что существенно улучшил качество жизни?

— Я не удивлен, — отвечает Кайло. Он никогда не служил штурмовиком, поэтому ему нечему сочувствовать в ситуации Финна. — Думаю, то есть имею в виду… Как ты привык к этому? Такие перемены, — жизнь, что они вели в Ордене, весьма отличалась, но Кайло ловит себя на желании найти связь, приобрести уверенность — раз смог Финн, может и ему удастся.

— Как ни странно, это оказалось простейшей вещью, после того как я сделал первый шаг, — произносит Финн. — Я никогда не чувствовал себя на своем месте, как солдат. Я был неплох, конечно, но я никогда не был на своем месте. Не то, что здесь.

— Что же, на большее я не смею надеяться, — говорит Кайло, чувствуя резкий вкус кафа во рту.

— Ну, тебя уже приняли, по меньшей мере, двое, — Финн кивает на Эш, которая уже успокоилась и теперь лежит у его плеча, обсасывая кулачок и не сводя круглых глаз с Кайло. Тот на секунду хочет снова оказаться со своей семьей в их маленьком доме, где под одеялом уже жарко, но слишком удобно и приятно, чтобы шевельнуться. Финн улыбается уголками губ. — Гораздо лучше.

Слышатся шаги, и двое мужчин оборачиваются на звук. Рей. Кайло чувствует, как сердце чуть сжимается при виде ее.

Он думал, может им отведено больше времени.

Ублюдок.

На ее лице усталая и нервная улыбка.

— Я добралась до кое-кого. Она пообещала соединить меня с генералом через пару минут. Я сказала, мне нужно сходить за остальными, — Рей не нужно говорить, что она не уточнила, кто именно есть среди остальных. Она идет к Финну, и Кайло ловит ее руку, когда она проходит мимо. — Можно… То есть, мне хочется, чтобы она посмотрела на Эш.

Финн остается неподвижен на долю секунды и затем кивает, отдавая ребенка.

— Конечно, конечно, — он бросает взгляд между Кайло и Рей, потом чуть наклоняет голову, прежде чем направиться к двери.

— Дай нам минут десять, — добавляет Кайло. Длинный разговор не входит в его планы, когда он снова увидит мать, но и аудиенции он точно не хочет. Финн кивает еще раз, прежде чем исчезнуть в коридоре, и Кайло оборачивается к Рей. — Мой дядя все еще там?

Она мотает головой.

— Нет, была только я, когда появился сигнал. Я пока еще не дошла до него, — бормочет под нос Рей, хотя кроме них тут никого нет. — Мне… Я хотела узнать, чего хочешь ты. Не представляю, как вести себя правильно в подобной ситуации. Мне показалось, тебе может понадобиться уединение. Тебе вообще нужно, чтобы я пошла с тобой?

Их взгляды встречаются.

— Ты нужна мне рядом.

Эш вдруг снова начинает капризничать. Рей обнимает ее, поглаживая по растрепанным волосам, оставляя на макушке поцелуй, но это будто только подстегивает девочку кричать громче.

— Финну она не доставляла проблем, — негромко замечает Кайло.

— Просто нас ей впечатлять не нужно, — улыбается Рей такой искренней улыбкой, на которую, Кайло уверен, способна только она, и его сердце громко стучит. Этого почти достаточно, чтобы забыться иногда. Чувства от ее улыбки настоящие, но в них есть ложь. Ложь о том, кем он является на самом деле.

Нам обоим вот-вот напомнят, думает он.

Кайло смотрит на мать в голопроекторе.

Она не может видеть его, он вне поля зрения. Редкий миг, когда можно наблюдать за ней без угрозы, прежде чем встретиться лицом к лицу. Конечно, это не первый раз, когда он смотрит ей в лицо — изображения сенатора Органы и позже генерала Сопротивления мелькали перед его взглядом чаще, чем он мог бы сосчитать за прошедшие годы. Но нынешнее изображение… Совсем иное. Такой мать он еще не видел.

Она возвращалась домой, зачастую сильно припозднившись, когда ему давно полагалось ложиться спать, а он сидел на предпоследней ступеньке, в полусне прислонившись головой к стене. Ожидая ее. И она без труда брала его на руки, ведь он был таким малышом, прежде чем сильно вытянулся. Она поднимала его и укладывала на свою кровать, пока распускала сложную прическу, а Бен сонно наблюдал. И был совершенно счастлив, ведь она была так близко, и ему начинало казаться, что он снова слышит ее голос из глубин памяти.

— Генерал? — спрашивает Рей все еще официальным тоном, делая шаг в голо. Его мать узнает Рей, видит малышку и улыбается. Это то, чего Кайло не видел очень давно. Не понять — выглядит ли она как прежде или постарела. Ему не хочется останавливаться на этом моменте, поэтому он отворачивается.

— Рей, — он слышит ее голос. — Увидеть тебя здоровой и целой — сверх позитивная новость. Тебя и…

— Эш, — отвечает Рей. — Ее имя Эш. У нее режутся зубки, поэтому она немного расстроена.

— Будто детям нужна причина, — говорит Лея с хорошо заметной нежностью. — Она выглядит… Она очень красивая, Рей.

Он постоянно плакал в раннем детстве, Кайло помнит, как мать рассказывала ему. В ту пору ему было около двенадцати, и тогда он воспринял это в штыки, казалось, она жалуется, перечисляет способы, которыми он доставлял ей неприятности. Способы, которыми он разочаровал ее как сын. Такими воспоминания всегда оставались в его памяти. До сих пор, вероятно, он даже не вспоминал, как она взяла его руку, сказав:

— Иногда мне не хватает тех времен, когда ты не давал мне спать по ночам, — говорила она. — По крайней мере ты делился со мной своими чувствами, Бен.

Он оттолкнул ее руку.

Когда он опять решается посмотреть на нее, то понимает — она была ранена. Беседуя с Рей, она сидит на кровати — его мать никогда в жизни не валялась в постели без причины. Что-то неясное сжимается в нем при осознании, что-то поднимается на защиту, что-то, что Кайло не имеет права чувствовать.

— Вообще есть еще кое-что, что я должна вам сказать, — произносит Рей, опуская глаза к ребенку на руках. Кайло наблюдает за ней. Наблюдает, как она улыбается, а затем хмурится в беспокойстве, прежде чем снова засиять улыбкой. У нее даже мыслей нет, как подойти к этой теме, и Кайло чувствует себя трусом. Он и есть трус, прячущийся от матери в сторонке, позволяя Рей быть сильной за него. С каких пор ты так боишься смотреть правде в глаза?

Не правде. Ей.

Тебе страшно, что она не простит тебя или что простит?

Он не ищет прощения. Он уже говорил Люку, и это правда. Кажется так нелепо и эгоистично желать этого, но он обещал Рей попытаться, сделать усилие и утихомирить присущий ему эгоизм и холодную натуру. И отступать теперь эгоистично.

— Она пытается сказать тебе, что я тоже здесь, — он подает голос и, делая глубокий вдох, шагает вперед.