ТЕРРА АРКАНА / ВОЛЯ ЖЕЛЕЗА (гет)

Тяжёлое молчание повисло в палатке после слов Келлера. Казалось, сам воздух застыл в ожидании решения, которое определит судьбу тысяч людей и ход всей кампании. Усталость и боль на лице Вальдемара медленно отступали, вытесняемые знакомой, холодной концентрацией. Тень сомнения испарилась, как будто её и не было. Его взгляд, острый и пронзительный, снова устремился на карту, но теперь он видел не препятствия, а возможности.

«Они используют нашу же стратегию, — тихо произнёс он, и в его голосе вновь зазвучала стальная уверенность. — Выжженная земля. Экономическое удушение. Партизанская война. Они изучили нас. Что ж... тогда посмотрим на войну измождённых. Но измождённых по-имперски».

Он поднялся с койки, отбросив подушки. Его фигура вновь обрела былую мощь и непререкаемый авторитет.

«Келлер, ваш анализ верен. Мы пытались приручить океан молотом. Пора взять в руки иглу и яд».

I. Рождение «Морских Шершней»

Приказ Кайзера был встречен с изумлением и ропотом среди адмиралов старой закалки, привыкших к мощи больших галеонов. Они видели в этом признание слабости. Вальдемар приказал отозвать с линии фронта треть крупных кораблей и перебросить все ресурсы на верфи в захваченных бухтах на строительство принципиально нового флота.

Инженеры и корабелы, месяцами томившиеся без дела, получили карт-бланш. За основу были взяты лучшие образцы быстрых судёнышек Архипелага, но усиленные имперскими технологиями.

Этот успех дался нелегко и не сразу. Первые модели, спешно сколоченные по несовершенным чертежам, разваливались на волнах или тонули при первых же испытаниях орудий. Инженеры, загнанные жесточайшими сроками, ломали головы над креном, балансом и прочностью корпуса. На верфях кипела лихорадочная работа — не строительство, а бесконечные переделки. Целые артели корабелов снимали с постройки галеонов и перебрасывали на новый, непонятный им проект. Под «Шершней» были переоборудованы верфи в трёх захваченных бухтах, что на месяцы парализовало ремонт и строительство основного флота. Ресурсы, предназначавшиеся для укрепления новых границ на востоке и юге, тоннами уходили на эти эксперименты — лес, металл, труд инженеров и рабочих. Адмиралы ворчали, что Кайзер ради призрачной идеи ослабляет их традиционную мощь. Но Вальдемар был неумолим. Он видел в этих неудачах не провал, а цену опыта. Он платил железом и золотом за каждую найденную ошибку, требуя лишь одного — результата. И через полтора года этот результат, наконец, был достигнут. Корабли были невелики — 15-20 метров в длину. Но они были:

Манёвренными: Одинокие мачты с косыми парусами позволяли ходить под острым углом к ветру, недоступным тяжёлым галеонам.

Прочными: Корпуса, хотя и меньшего размера, собирались по новой технологии с усиленным набором, что делало их устойчивее к штормам и таранным ударам.

Вооружёнными: На носу и корме каждого такого «шершня» стояло по одному, но тяжёлому и дальнобойному орудию. Их тактика была не в линейном бою, а в быстрых, ядовитых уколах.

Экипажи набирались из самых отчаянных и амбициозных младших офицеров и матросов, которым надоела рутина большой флотской службы. Им обещали двойное жалование и долю в добыче.

Тактика «Стаи»

Новая тактика была проста и смертоносна. Вместо того чтобы выстраиваться в линию, «шершни» действовали стаями по 5-7 кораблей. Они нападали на одиночные суда Лиги, отрезали их от основных сил, осыпали ядрами с дальней дистанции и быстро отступали, не ввязываясь в абордаж. Они охотились на рыболовные суда, нарушая снабжение островов. Они совершали дерзкие рейды на слабо защищённые верфи и прибрежные селения, сея панику в тылу.

Первые же столкновения оказались горьким уроком. Теория разбилась о практику. «Шершни» действительно уступали в манёвренности аборигенам, выросшим на воде. Имперские капитаны, привыкшие командовать тяжёлыми галеонами, не могли сразу освоить управление этими быстрыми, капризными судами. Они опаздывали с манёврами, неправильно читали ветер, садились на мели, известные любому островному юнге. Потери в первые месяцы были чудовищными: не от вражеских пуль, а от штормов, собственной неопытности и тактических ошибок. Дисциплина и дальнобойная артиллерия не помогали, если корабль не мог занять нужную позицию.

Потребовались дополнительные месяцы жёсткой, почти отчаянной подготовки. На борт брали самых амбициозных младших офицеров и лоцманов из прибрежных деревень, заставляя их учиться у немногих пленных капитанов Лиги под угрозой казни. Тактика «стаи» отрабатывалась до изнеможения в ближних водах. Лишь к концу второго года кампании «Морские Шершни» из дорогой игрушки превратились в настоящую грозную силу. Их преимущество теперь заключалось не только в количестве, но и в возросшем мастерстве капитанов, научившихся на своих ошибках.

II. Цена Победы: Вид с Обеих Сторон

Несколько ключевых побед в мелких стычках, и дух островитян действительно пошатнулся. Их главный козырь — безопасность тыла — был поставлен под сомнение. Теперь и их жены и дети не могли чувствовать себя в безопасности.

Для Империи эти победы имели горький привкус. Чудовищные затраты на программу «Шершней» опустошили казну и отсрочили наступление на других фронтах. Погибли сотни опытных моряков и офицеров, утонувших во время тренировок и первых неудачных вылазок. Это была пиррова победа, купленная золотом и кровью, а не одной лишь гениальностью тактики. Имперские адмиралы мрачно шутили, что каждый «Шершень» в строю стоит по весу в золоте, выброшенном на дно моря.

Для Марики, девушки с острова «Дом», война из далёкой бури на горизонте превратилась в личную трагедию.

Сначала не вернулся её отец. Его «Стриж» наткнулся на засаду двух «шершней». По рассказу чудом спасшегося юнги, они расстреляли лёгкое судёнышко с дальней дистанции, даже не пытаясь взять его на абордаж. Для них это была просто цель.

Через месяц пришла весть о старшем брате. Его отряд ополчения попал в засаду имперского десанта, высадившегося с тех же «шершней» в неудачно выбранном для засады месте. Имперцы, наученные горьким опытом, действовали молниеносно и безжалостно.

Марика и её мать остались одни. Теперь они вдвоём чинили сети и ждали вестей, которых боялись. Надежда в глазах матери медленно угасала, сменяясь пустотой. А в сердце Марики зрело не горе, а холодная, безмолвная ярость. Она потеряла все, что любила, из-за далекого императора, которому было мало целого континента. Она смотрела на море, и теперь это было не море свободы, а море, принёсшее ей смерть. Она поклялась себе, что это не конец. Что она найдёт способ ответить. Её история только начиналась, и путь её будет долгим и тёмным.

III. Тактическая Победа, Стратегическая Ничья

Ещё год прошёл в изматывающих стычках. Империя медленно, с огромными затратами, выдавливала флот Лиги с ближних островов. Были захвачены ключевые плацдармы, построены мощные береговые форты. Дух островитян был поколеблен, но не сломлен. Они отступили на свои самые укреплённые, удалённые острова, готовые к долгой осаде.

Вальдемар, анализируя сводки, понимал: чтобы добить Лигу, потребуются ещё годы и ресурсы, которые он не мог больше отвлекать от других фронтов. Он добился своего — обезопасил западное побережье, нанёс Лиге сокрушительный удар и показал, что даже море не является для него непреодолимой преградой. Но заставить их безоговорочно капитулировать он не смог.

Стоя на палубе своего флагмана, уходящего от покорённых, но не покорённых островов, он обернулся к Келлеру.

«Они научили нас дорогому уроку, — сказал Кайзер, глядя на удаляющиеся зелёные берега. — Сила — это не всегда масса и мощь. Иногда это — точность и адаптация. Я покорил степь и горы. Но чтобы покорить море, мне ещё многому стоит поучиться. И мы научимся».

В его тоне не было разочарования. Было признание достойного противника и холодная решимость вернуться, когда он будет готов к финальной, решающей битве.

IV. Возвращение в Столицу

Кампания против Архипелагос Марис длилась четыре с половиной года (с конца 1550 по середину 1555 года). Она не закончилась триумфальным парадом, но и не провалилась. Империя вернулась с тяжёлыми, но ценными трофеями: опытом морской войны, новым классом кораблей, тактикой малой войны и — что самое главное — стратегическими плацдармами, ножом, приставленным к горлу Лиги.

Вальдемар I вернулся в Асканьенбург не просто как завоеватель суши, но как властитель, бросивший вызов самой стихии. И хотя море ещё не было покорено, все понимали — это лишь вопрос времени. Железная Воля научилась гибкости. И это делало её ещё страшнее.

А далеко на западе, на одном из островов, юная девушка с глазами, полными боли и ненависти, хоронила свою мать, не выдержавшую потерь. И в её сердце зрела не месть — это чувство было слишком примитивным для той тьмы, что её охватила. Зрело решение. Решение любой ценой добраться до самого сердца империи, что отняла у неё все, и понять, как можно сокрушить эту железную машину, казавшуюся бессмертной. Её одиночество стало её силой, а потеря — её путеводной звездой.