Есть только миг... (гет)

Привет, Гарри!

Твоя просьба оказалась почти невыполнимой. Тебе просто повезло, что твоя подруга — настоящая Уизли! Та услуга, о которой ты меня попросил, оказалась весьма непростой задачей. Нет, ориентироваться в доме твоих родителей, да еще и в твоей мантии-невидимке довольно легко, а вот скрыться от бдительного ока моей матери… Ну, сам понимаешь, ты же был у нас в гостях. Так, а теперь перехожу к самому главному. Как оказалось, твои родители на самом деле поссорились. Они общаются только за завтраками и обедами, да и то не всегда. Твой отец жутко зол на твоего деда. Мне удалось подслушать парочку их разговоров: таких ругательств я даже от близнецов не слышала! Похоже, что твой дед хочет объясниться, но мистер Поттер отказывается его слушать. Еще несколько раз в ваш дом приходил твой крестный Сириус Блэк, он и твой отец долго разговаривали в кабинете. Здесь я тебе не помощник, потому что они запечатывали двери такими заклинаниями, что и подойти-то страшно.Пока, в следующий раз постараюсь узнать побольше.

Джинни.

Гарри дочитал письмо и, аккуратно сложив его, спрятал в специальную шкатулку для писем: она была заколдована таким образом, что никто, кроме него самого, не мог ее открыть. Это был подарок Нарциссы на его десятый день рождения. Тогда он сильно удивился: зачем же ему такая вещь? Надо сказать, что сейчас Гарри считал эту шкатулку весьма ценной вещью. Пальцы мальчика пробежались по резьбе, выполненной в виде величественных дубов, оплетенных лианами цветущего винограда.

Так же меланхолично Гарри посмотрел на часы.

«Упс, кажется, я опаздываю на трансфигурацию!» — в страхе подумал он, одновременно вскакивая с дивана в хаффлпаффской гостиной. Быстро вылетев в коридор, он помчался в кабинет профессора МакГонагалл. Получив за завтраком письмо от Джинни, Гарри не замедлил тут же его прочитать, а разрозненные мысли, пришедшие в голову, слегка отвлекли мальчика и заставили потерять счет времени. И вот теперь он мчался по коридору, но и здесь ему несколько не повезло: надо же умудриться врезаться в директора школы.— Простите, сэр, я случайно, — задыхаясь от быстрого бега, сказал он.

— Гарри? Почему ты не на занятиях? — директор скорее для виду нахмурился, внимательно смотря мальчика. В голубых глазах не было и тени укоризны, лишь легкое беспокойство.

— Я… опаздываю, — Гарри опустил взгляд на свои ноги. — У меня было одно дело.

— Дело? Надеюсь, что оно было действительно важным, раз из-за него ты пропускаешь занятия.

— Да, сэр, оно касается моего отца.— Хм, думаю, что нам с тобой стоит серьезно поговорить об этом. Пройдем со мной.Как бы юному мистеру Поттеру ни хотелось избежать разговоров с директором на эту тему, но отвертеться не получалось. Он попытался что-то сказать об уроке трансфигурации, но Дамблдор уверил его в том, что «все объяснит Минерве».

Они молча прошли по коридору и спустились по лестнице на второй этаж. Молча потому, что Гарри действительно не знал, что и сказать в присутствии директора школы, а вот Дамблдор мурлыкал себе под нос какую-то веселую мелодию. Гарри такое поведение сильно смущало, и поэтому он старался идти чуть позади Дамблдора, а когда тот остановился перед огромной уродливой горгульей, мальчик чуть не наступил директору на ногу. Происшествие заставило его сильно покраснеть, и только этикет, к которому его приемная мать старательно приучала его, не позволил промолчать:

— Простите, сэр, — усилием воли он заставил себя поднять взгляд и прямо посмотреть на Дамблдора.

— Ничего-ничего, мой мальчик, все мы иногда совершаем ошибки, особенно когда попадаем в малознакомую обстановку. Курага в шоколаде, — последние слова стали для Гарри полной неожиданностью, так что он даже не сразу понял, что это пароль к кабинету директора. Горгулья вместе со своим постаментом повернулась вокруг своей оси, открывая их взору винтовую лестницу. Дамблдор жестом показал Гарри, что предоставляет ему право идти первым. Стоило им только ступить на лестницу, как горгулья вновь встала на свое изначальное место, а их закружила все та же лестница, и несколько секунд спустя оба оказались перед массивной дверью, рядом с которой висел латунный молоток в виде грифона. Дамблдор слегка толкнул дверь, и та сразу же отворилась, подчиняясь безмолвному приказу законного хозяина. Гарри огляделся. Круглая, просторная комната дарила странное спокойствие, а еле слышные странные звуки, что царили здесь, умиротворяли.

— Проходи, Гарри, проходи, — Дамблдор слегка подтолкнул того. Гарри невольно сделал еще несколько шагов. Теперь ему открывался куда более широкий обзор. В кабинете стояло множество таинственных серебристых приборов, некоторые из них тихо жужжали и испускали клубы дыма. Стены почти полностью — от пола и до потолка — были увешаны портретами прежних директоров и директрис. А в центре стоял громадный письменный стол на когтистых лапах, сейчас заваленный грудой пергаментов. Чуть поодаль можно было увидеть шкаф со стеклянными дверцами, на котором лежала Распределяющая Шляпа.Пока Гарри разглядывал убранство директорского кабинета, сам директор уже обошел собственный письменный стол и сел на стул с высокой спинкой.— Присаживайся, Гарри, — мальчик чуть вздрогнул, будто его застали за каким-то сомнительным делом, но быстро справился с собой. И правда, что может быть постыдного в разглядывании незнакомого кабинета? Он невольно снова посмотрел на Распределяющую Шляпу.

— Ты хочешь что-то у меня спросить, Гарри? — мальчик перевел взгляд обратно на директора школы. Он и сам не понимал, откуда появилось ощущение доверия к старому волшебнику, но постарался отбросить сомнения подальше. Ведь Дамблдор ему родственник, он же не станет как-то вредить? Наверное…

Скорее всего, неуверенность и легкое недоверие отразились на лице мальчика, а директор смог краем глаза их заметить, потому что Гарри услышал подбадривающие слова:

— Я тебя всегда выслушаю, Гарри, — на сей раз Дамблдор внимательно посмотрел ему в глаза, словно стараясь там что-то увидеть. Мальчик же не знал, куда себя деть: такой пристальный взгляд директора ему не нравился Он судорожно искал тему для разговора, потому что сейчас ему меньше всего хотелось говорить об отце.

— Господин директор… — начал Гарри и тут же замолчал, потому что тот ответил ему удивленным взглядом и поправил:

— Когда мы одни, Гарри, то можешь называть меня дедушкой.

— Дедушка, а Шляпа всегда отправляет на тот факультет, какому соответствует волшебник, или она может принимать и другие решения? — Гарри судорожно выдохнул: хоть что-то смог придумать.

— Что ты хочешь этим сказать? Шляпа тебе что-то говорила?

— Ну, — честно говоря, обсуждать эту тему у Гарри тоже не было особого желания. — Она сказала, что у меня достаточно качеств, чтобы попасть и в Слизерин, и в Гриффиндор, но отправит она меня все-таки в Хаффлпафф, потому что на тех факультетах уже есть лидеры, а на моем нет.

— Так вот значит как! Весьма любопытно. Нет, Гарри, обычно Шляпа строго следует заветам Основателей, и только редкий случай может заставить ее изменить свое мнение, и то лишь в смутные времена. Шляпа — очень чувствительный магический артефакт и может ощущать на себе колебания магического поля. По всей видимости, нас ждут нелегкие времена.Гарри судорожно повел плечами: ему не понравился тон профессора. Тот, заметив настроение юного волшебника, поспешил того успокоить:

— Но пока не случилось ничего страшного, думаю, что не стоит волноваться раньше времени. Уверен, что в конечном итоге все будет хорошо, Гарри. А теперь, я полагаю, тебе нужно поспешить на трансфигурацию.

Гарри словно очнулся от какого-то волшебного сна. Сидя здесь, в солнечном кабинете профессора, наполненном тихими убаюкивающими звуками, он потерял счет времени.

— Хорошо, профессор, — Гарри поднялся и прошел к выходу.Разговор с Дамблдором произвел на него странное впечатление: в директоре словно уживались два человека, один добрый, ласковый, мудрый, а другой хитрый и целеустремленный. Гарри не мог объяснить всех чувств, что сейчас бушевали в нем, ему только отчаянно захотелось еще раз встретиться с этим удивительным человеком, чтобы получить ответы на все свои вопросы.

— Простите, профессор, меня задержал директор Дамблдор, — МакГонагалл в удивлении подняла брови, ведь Альбус задержал первокурсника на добрых пол-урока:

— Неужели вы уже успели сделать что-то недостойное? Несколько гриффиндорцев, с которыми шел сейчас урок, захихикали. Мальчик даже догадывался, кто это был.

— О причинах этого вы можете поинтересоваться у него самого, — Гарри мило улыбнулся и прошел на свое место. Оглянувшись по сторонам, он понял, что сегодня ученики снова превращали спички в иголки. Это было замечательно, потому что, когда он делал домашнее задание в гостиной Хаффлпаффа, у него получилась симпатичная иголка. Должна была получиться и сейчас.

— Будьте уверены, я поинтересуюсь. А пока, может быть, вы покажете нам свои успехи?

Кашлянув, Гарри взмахнул палочкой над спичкой и произнёс заклинание.

— Неплохо, мистер Поттер, очень неплохо… Но в следующий раз все-таки постарайтесь решать свои личные проблемы не в учебное время. И не забудьте сдать домашнее задание в конце урока.

— Хорошо, профессор.Дождавшись конца урока, Гарри вместе с остальными хаффлпаффцами спустились в Большой Зал, где домовые эльфы уже накрыли столы.

— Опять пирог с потрохами, — Захарий недовольно скривился. — Терпеть его не могу.

— Ешь суп! — раздраженно ответил Эрни. За то время, что они успели проучиться, Захарий Смит успел всем надоесть, и только он сам не понимал этого, продолжая раздражать однокурсников капризами. Его вредность, наверное, войдет в историю Хогвартса.

— А я не хочу суп! — логика Смита не поддавалась описанию. Радовало в этой ситуации только одно: у них есть только Захариус, а вот в Гриффиндоре учатся Браун и Патил, вот ужас, так ужас. Гарри как-то сидел прямо за ними на Истории Магии, так как из-за их вечной трескотни у него начинала болеть голова. И выбирая между ними и Смитом, он скорее предпочитал вечное нытье последнего. Остальные однокурсники казались нормальными ребятами, с которыми можно было спокойно общаться. Ханна Аббот и Сюзан Боунс, магглорожденные студентки, вечно веселые, с ними никогда не бывало скучно. Редко когда они поддавались пессимистическому настроению окружающих, чаще бывало наоборот. Снейп опять разозлился? Ну и что! Зато он так смешно шипит, когда злится. МакГонагалл опять критиковала плохо выполненное домашнее задание, да и пусть, к ней всегда можно подойти и попросить о помощи. Будет ли в этом случае хуже преподавателю, который несколько раз подряд повторит уже сказанное раннее, или студентам, еще вопрос. В конце концов к ним просто приставили несколько старшекурсников для помощи. Джастин и Эрни тоже нормальные ребята, легко поддержат любой разговор, всегда помогут, если попросишь. Да и остальные были добрыми, преданными своему факультету ребятами, так что жаловаться на компанию не приходилось. Со всеми знакомствами, первыми уроками, новыми предметами два месяца учебы пролетели почти незаметно.

Юные волшебники меж тем продолжали пополнять свой багаж знаний. Благополучно одолев тяжкую науку превращения спички в иголку, они перешли к куда более интересным занятиям. Разумеется, интересными они были не для всех, потому что обращение подушек в цветочные горшки многим казалось бесполезной глупостью. Зато на уроках прибавилось веселья: горшки у всех получались далеко не идеальными. А у некоторых почему-то с завидным упорством вообще получались ночные, с цветочками.

«Вингардиум Левиоса» было благополучно усвоено большинством студентов, и только у Симуса Финнигана перо иногда начинало тлеть по краям, причины чему никто не мог толком объяснить. Многие уже с легкостью могли левитировать стул. А некоторые умники с Равенкло и любимица почти всех учителей Гермиона умудрялись поднимать в воздух даже стол. Но профессор Флитвик не допускал такого на своих уроках, потому что почти все предметы, поднятые в воздух, по непонятным причинам летели в его сторону.

Профессор Защиты от Темных Искусств «радовал» студентов какими-то невнятными рассказами о вампирах, коих многоуважаемый профессор Квирелл якобы встречал в албанских лесах. Поначалу это было интересно, потом смешно, а вскоре так наскучило, что степень внимания на этих уроках сравнялась с заинтересованностью Историей Магии.

Уроки, конечно, отнимали много сил, но были довольно интересными. За редкими исключениями. А вечерами в гостиных можно было весело провести время, играя в плюй-камни, шахматы, подрывного дурака. Праздники, правда, были редким делом. Разве что в честь победы факультетской команды устраивались небольшие банкеты. Но об этом Гарри знал только со слов отца. Квиддичный сезон еще не начался. Первый матч должен был пройти в начале ноября. Общих праздников было мало. В такие дни ученикам старались предоставить больше свободного времени… Хотя и здесь для кого как.

— Хорошо-то как! — рядом с Гарри на диван плюхнулся Невилл.— Эй, поаккуратней! — мальчик придержал чернильницу, которая уже была готова опрокинуться. — Что же хорошего у тебя случилось?

— У Гриффиндора сейчас были зелья: видел бы ты, как там Снейп злился!

— А ты что, видел? — спросил Гарри, не отрываясь от написания письма.

— Нет, но мне рассказали. Он им сегодня контрольную работу ко всему прочему устроил, это в Хэллоуин-то!— Тогда я не понимаю, что же здесь хорошего?

— Ну, хорошо, что я не попал на Гриффиндор. Я и так Снейпа до жути боюсь, а будь я в Гриффиндоре, то мне было бы вдвое хуже. У них-то еще и все уроки со Слизерином.

— Хм, знаешь, в чем-то ты прав, — Гарри оторвался от пергамента и, состроив умное лицо, поправил очки на носу.С того дня, когда Гарри впервые разговаривал с профессором Дамблдором тет-а-тет, ему частенько приходилось бывать в кабинете за каменной горгульей, и директор всеми правдами и неправдами все-таки смог вывести Гарри на откровенный разговор об отце. И мальчик рассказал ему о том, что смог узнать сам и что разведала для него Джинни, а, когда речь зашла о подслушанном разговоре между крестным его сводного брата и дедушкой, Гарри и вовсе замолчал, не зная, как продолжить, страшась высказать свои опасения.

— К сожалению, Гарри, — директор воспользовался паузой, возникшей в их беседе, — люди — существа слабые и подверженные порокам, так что даже самым лучшим из них не стоит доверять сокровенные тайны. Однако, быстро пройдя по скользкой теме, директор вновь вернулся к разговору, предварительно убедившись, что мальчик принял его слова и на досуге их обдумает:

— Но твой дед просто по-другому понимает счастье, и потому ему непонятны принципы и взгляды на жизнь твоего отца. А Джеймс, в свою очередь, не понимает твоего деда и поступает по-своему. У каждого из них своя правда. Как говорится, сколько людей, столько и мнений, Гарри, — директор замолчал и, опустив локти на стол, устремил взгляд в потолок, примостив подбородок на сцепленных пальцах рук. Кабинет погрузился в молчание, и каждый из двоих присутствующих смог хотя бы попытаться разобраться в своих мыслях.