Oblivion: Данмер. Чужак в чужой земле (джен)

Я уже почти отчаялся. В отличие от святилища Азуры, никакой, даже самой плохой дороги к алтарю Сангвина не существовало. Не было даже чего-то похожего на неё. Я несколько дней бродил по лесам, даже нашёл место поклонения Меридии, но, как и с Гирцином, потерпел неудачу и вернулся к поискам святилища Сангвина. И отыскал его только тогда, когда начал подозревать, что хожу кругами.

Как я и подозревал, пришлось возвращаться — в качестве подношения Сангвин принимал сиродиильский бренди. Обратная дорога была на удивление короткой, и это лишний раз подтвердило мои подозрения в том, что на пути к святилищу я стал жертвой проказ властителя дэйдра, гораздого на шуточки. Причём, на шуточки, смешные именно в его представлении. Впрочем, могло бы быть и хуже.

У Фалану, к которой я, пересилив себя, все же зашёл, сиродиилики не оказалось. Прокляв все на свете, поехал в столицу, где, поругавшись с Клодеттой Перрик, окончательно зарёкся заходить в "Позолоченный графин" и купил вожделенную бутылочку у Калиндила, с изумлением выяснив, что сиродиильский бренди в собственно Сиродииле относится не к алкогольным напиткам, как в Морровинде, а к алхимическим зельям. Хотя многие сиродиильцы употребляют его и как хмельной напиток тоже. Однако, учитывая, что мне он обошёлся в сотню септимов, удовольствие это не из дешёвых. Кстати, торгуясь с сначала с бледной бретонской немочью, а потом с Калиндилом, я в очередной раз подивился разнице в ценах. Простое оружие в Сиродииле стоило приблизительно столько же, сколько и в Морровинде, зато зачарованное было невероятно дорогим. И это притом, что оно нуждалось в перезарядке у мага-зачарователя или с помощью гемм душ, в то время как на моей родине, как правило, этого не требовалось. Мой Обесцениватель тому подтверждение.

Задание, полученное мной по возвращении к святилищу, на первый взгляд казалось нетрудным. По крайней мере, не требовалось никого убивать. Всего-то — прийти на "унылый" званый обед и заколдовать гостей и хозяйку заклинанием, знание которого дал мне Сангвин. После чего должно было произойти нечто, по утверждению властителя дэйдра, по-настоящему забавное. Заклинание называлось "Голая реальность", но что оно делает, Сангвин не сказал, сообщив, что я сам все увижу.

Но по пути в Лейавин — ближе объекта для шуток, видимо, не нашлось — я задумался. С одеждой проблем возникнуть не должно было — бархатный наряд "от Палонирии" с меховой оторочкой воротника и рукавов и плотной золотой вышивкой, столь любимый сиродиильской аристократией и зажиточными горожанами, я купил в столице — Сангвин соизволил предупредить, что на званые ужины, устраиваемые Алессией Каро, как правило, пускают по приглашениям, но если явиться в роскошной одежде, можно обойтись и без него. Приглашение мне, естественно, взять было неоткуда, пришлось раскошеливаться на меха и вышитый бархат. Вообще-то я приверженец совсем другого стиля в одежде… но и это пригодится. Хотя обтягивающим ноги лосинам я предпочел бы более свободные штаны. Мне здесь жить, значит стоит привыкать, в том числе, и к местной моде — ни к чему быть плевком на лице общества.

Ещё одной покупкой стал "Путеводитель по Лейавину" — очередное творение Алессии Оттус. Хотя я, после ознакомления с описаниями Чейдинхолла и Скинграда, был твёрдо убеждён, что читать эти опусы можно исключительно, как анекдоты — по причине ханжества и узколобости их автора, граничащей с идиотизмом — некоторая доля полезной информации в них все же содержалась. Возможно, все дело в моем скептическом отношении к имперскому культу Девяти, так горячо ею восхваляемому. С другой стороны, предложенный этой женщиной способ выбирать постоялый двор — по степени религиозности его держателя, а не по качеству обслуживания и подаваемых блюд — нелеп и смешон. Впрочем, кто я такой, чтобы спорить с местным авторитетом?

После прочтения книги, давшей некоторое представление о графине, планируемая шутка стала выглядеть в несколько ином свете. Нет, я, конечно, с самого начала подозревал, что все не так просто, поскольку у Сангвина слишком своеобразное чувство юмора, понятное, как правило, только ему. А вот у графини Каро оное может вовсе отсутствовать. И уж наверняка будет отсутствовать у замковой стражи, так что мое пребывание в городе наверняка будет кратким, а отъезд стремительным… Ну да Бездна с ними, буду справляться с трудностями по мере их появления.

Лейавин, по которому я прошёлся в ожидании вечера и званого ужина в графском замке, мне не понравился. По сравнению с Бравилом, который я торопливо объехал по широкой дуге, чтобы не задохнуться от смрада нечистот, — и, что любопытно, Прорва, в последние недели протестующая против любого аллюра, кроме шага или неторопливой трусцы, охотно меня поддержала, без особых понуканий поднявшись в галоп — город был довольно чистым, но если сравнивать с другими городами, которые я успел увидеть… гм. В списке худших городов Сиродиила он бы занял почётное второе место — первое принадлежало бы Бравилу. Даже промороженная Брума, населённая вечно пьяными нордами, вызывала у меня большую симпатию. Возможно, потому что там всё-таки было чище.

Нет, я ничего не имею против бетмеров, даже несмотря на то, что моё любимое ругательство, за которое я в первые дни пребывания в Повелителе Туч не раз, на радость приятелям, был оттаскан за ухо его величеством, связано именно с ними. Я их просто не люблю. К примеру, меня раздражает манера каджитов говорить о себе и о собеседнике в третьем лице. Как тот кошак с хитрющей мордой, с которым я столкнулся возле конюшни, на въезде в город и который "знает много и говорит мало". Именно из-за этой манеры каджиты по-прежнему воспринимаются, как "умные животные". Хотя надо признать, что некоторые из них, несомненно, заслуживают уважения. Тот же С'Драсса из лейавинского отделения Гильдии Магов, решивший во что бы то ни стало найти лекарство от скуумовой зависимости. Достойная цель, хоть и вряд ли достижимая...

Неприязнь вызывала и сама архитектура города. Ничего общего с той яркой картинкой, которую в своей книге рисовала Алессия Оттус. Ну, разве что улицы действительно широкие… а вот насчёт их чистоты я бы поспорил. К счастью, мне здесь не жить… я надеюсь. Чернолесье это еще не Чернотопье, но достаточно близко к тому. По крайней мере, аргониан здесь полно. А их я люблю еще меньше, чем каджитов — по их плоским невыразительным мордам никогда не поймешь, что они думают. У кошаков мимика хоть и не человеческая, но довольно выразительная. Да, имперские законы уравняли каджитов и аргониан в правах с людьми и мерами. Но ни один закон не сделает из ящера человека.

Дождавшись вечера, я переоделся в расшитый золотом бархат и теперь проклинал дурацкую имперскую моду — мой наряд явно не был предназначен для ношения в южных регионах, вроде графства Лейавин. И, если бы своими глазами не видел имперцев, разгуливающих по улицам города в душном тяжёлом бархате, непременно купил бы другую одежду. Но… в Сиродииле нынче, по-видимому, в моде бархат и золотое шитье… так что придётся терпеть. Подумав, соорудил на голове подобие клановой церемониальной причёски — с ней я, предположительно, должен выглядеть представительнее. Правда, закончив, сам себе пообещал, что так издеваюсь над собой в последний раз, но результат был неплох, даже с учётом того, что таланта к заплетанию косичек и прочей возне с волосами у меня никогда не наблюдалось. Я ведь и отрастил-то свою гриву только потому, что мне попросту было лень стричься… правда, надо будет все же пару ладоней длины отрезать, а то скоро до задницы достанут. Все меньше возни при мытье будет. Только и радости, что под доспех косу прятать удобно — длинная, наружу почти не выбивается. В общем, после оценки своего отражения в зеркале — невиданная роскошь, оправдывавшая, впрочем, высокую плату за постой — я признался сам себе, что никто из моих сиродиильских знакомых меня в таком виде не узнал бы. Хотя сочетание получилось довольно странное — данмерская церемониальная прическа, пусть и не совсем правильная, на мой взгляд, не слишком гармонично сочетается с имперским нарядом. Ну да ладно, сойдет. Вещи спрятал неподалеку от конюшни — тащиться на званый обед с сумкой за плечами глупо, а возможности забежать за ними на постоялый двор может не представиться — чем ближе было грядущее мероприятие, тем большие сомнения меня одолевали...

Стражник на входе большой трудности не создал. Сказалось богатое одеяние, наверченная на голове прическа, моя наглость и… его неграмотность. Потому как, пока он напыщенно сообщал мне, что моего имени в списке приглашенных гостей он не видит, я разглядел, что пергамент с именами, с которым он якобы сверяется, он держит вверх ногами. С уверенным видом ткнул в середину списка:

— А это тогда чье? — и, с гордым видом прошествовав мимо сконфуженного стражника под его сбивчивые извинения, толкнул неплотно прикрытую дверь.

В просторной столовой моему появлению удивились, но требований немедленно покинуть её не последовало. Это, в свою очередь, удивило меня. Впрочем, разгадка последовала незамедлительно. Как оказалось, меня приняли за другого. Нетрудно догадаться, за кого — данмеров приблизительно моего возраста в Сиродииле не так уж много, а тех, кто может позволить себе роскошно одеваться и вот так, внаглую явиться на званый ужин без приглашения… Хотя насчет Фарвила — а спутали меня именно с ним — я все же не уверен. Все же граф Индарис должен был хоть что-то втолковать своему отпрыску на тему правил приличия, которые тот, по словам чейдинхолльцев, у себя дома по большей части игнорирует. Ну так это дома…

Заблуждение, кстати, дало понять, что никто из присутствующих, включая саму графиню Каро, настоящего Фарвила Индариса никогда не видел. А если кто-то и видел, то давно забыл, как он выглядит — для большинства имперцев все данмеры на одно лицо. И что от темного эльфа, "незнакомого с тонким имперским этикетом" другого поведения, в общем-то, не ждали. Так что я, отделываясь более или менее общими фразами, позволил им пребывать в заблуждении и дальше.

Большую часть времени я вежливо и чуточку нагло улыбался своей соседке — отчаянно молодящейся старухе-бретонке, которая никак не могла решить, как со мной себя вести, то строя мне глазки, то вдруг каменея лицом при виде ответной улыбки. А что делать? Приходилось, хотя при мысли о том, что она может пригласить меня к себе для… как это?.. ах, да, "совместного времяпровождения", некая важная часть меня впадала в панику, заявляя, что столько мне не выпить. А если я все же сумею влить в себя такое количество вина, то к активным действиям все равно буду неспособен.

Гораздо приятнее было смотреть на хозяйку вечера — молодую и весьма привлекательную Алессию Каро, благосклонно улыбавшуюся то одному, то другому гостю. Впечатление портило только выражение лица — кислое, словно графиня попробовала незрелой комуники, и какое-то… я бы сказал, демонстративно благочестивое. Как у Инквизитора Трибунала. С одним из них периодически общался дядюшка Болвин, не знаю, из дружеских побуждений или по делам Дома и Храма, но являлся он в поместье Венимов довольно часто. Так вот у Инквизитора такое выражение лица было, когда он начинал вещать о поимке очередного жреца-отступника и возвращении оного "в объятья Троих" и "лоно истинной веры". И каждый раз, когда я его видел, у меня по спине начинали ползать мурашки. Потому что во взгляде у него в эти моменты не было и тени благочестия. Зато присутствовало какое-то хищное предвкушение. Что делают Ординаторы с отступниками, я уже знал… или думал, что знал — спасибо уродам-кузенам, своими рассказами, в которых, впрочем, вымысла было больше, чем воды во Внутреннем море, обеспечившим меня кошмарами на две недели — поэтому старался поменьше попадаться дядюшкиному гостю на глаза. Тем более, что присутствие детей в парадной части поместья, хоть и не запрещалось в открытую, но и не приветствовалось тоже.

Вот это-то сочетание я и увидел в Алессии Каро, когда очередь получать свою долю хозяйских улыбок дошла до меня. И, как и когда-то дома, покрылся холодным потом. Во что я снова влез? Мало было того, что пришлось три дня пасти сумасшедшего босмера… Проклятый Сангвин с его проклятыми шуточками!.. Если меня поймают, то мой обман немедленно раскроется. А, судя по тому, что я увидел во взгляде графини, мне очень повезёт, если камера, в которой я окажусь, будет обычной.

Но деваться некуда — другие властители дэйдра могут потребовать чего-то совсем уж… запредельного. И, опять-таки, их святилища еще надо отыскать. К тому же существует вероятность, что меня снова пошлют на… север. Как Гирцин и Меридия. А время, отпущенное на поиск артефактов, не бесконечно…

Вина я почти не пил — хотелось на всякий случай иметь ясную голову и твердо держаться на ногах. Время шло, а я никак не мог придумать, как быть с заклинанием Сангвина. Исходя из тех знаний о нем, которые принц дэйдра вложил в мою голову, достаточно было просто произнести слова-название, жест активации не требовался вовсе. Но все равно — не мог же я просто встать и проорать "голая реальность"…

Впрочем, случай представился довольно скоро. Кто-то из гостей поднял кубок с вином, произнося какую-то речь, про радушие графини Каро. За ним другой — уже без кубка. Следом какой-то комплимент отвесила моя соседка, так и не определившаяся со своим отношением ко мне…

Лучшей возможности представиться просто не могло. Встав из-за стола, я небрежно отодвинул стул, не дожидаясь пока это сделает кто-то из прислуги — это выглядело вполне естественно и не должно было вызвать подозрений, зато немного сэкономит время, когда придётся бежать — и заговорил. Речь моя была столь же цветистой, сколь и банальной. Попросту говоря, я в несколько измененном виде повторил все то, что говорили гости до меня. Ну и от себя кое-что добавил… на тему набожности и благочестия. Слишком уж она напомнила мне того Инквизитора… особенно, когда высказалась в том духе, что считает правильным, чтобы "добрые люди" убивали, вешали и жгли тех, кто к их числу не относится.

— И, — закончил я, — сказанное мной ни в коем случае не лесть. Напротив, это — голая реальность!

В висках резко кольнуло и этого хватило, чтобы я болезненно зажмурился. А когда снова открыл глаза, вместе с ними открылся и рот.

Передо мной была… ну да, она самая. Голая реальность. В самом прямом смысле этого слова. Все сидящие за обеденным столом, оказались нагишом. Теперь они, в ступоре медленно переглядывались, потирая виски.

— О-о-о… — раздалось восторженное восклицание со стороны моей престарелой соседки.

Осторожно скосив глаза на неё, я обмер… и торопливо прикрылся руками. Та, продолжая пожирать меня глазами, непроизвольно облизнулась и медленно, словно во сне, потянулась ко мне.

Словно по команде, все присутствующие развернулись в мою сторону. А я, такой же голый, как и они сами, стоял столбом, с руками, сложенными на чреслах. Стоял! На всеобщем, сожри их дэйдра, обозрении!

Твою мать!!!

Убежать получилось далеко не сразу и только по воде. К тому же поначалу я и не думал убегать. Как только все немного пришли в себя, чинный званый обед превратился в нечто среднее между борделем и балаганом, а гости… в подростков, попавших в помянутый бордель и получивших разрешение делать все, что вздумается. В том числе и я. Чем все с огромным энтузиазмом и занялись. Да уж… голая реальность во всей красе. Точнее, неприглядности. Но это я осмыслил уже потом. А тогда всем было весело.

Мне в некотором роде повезло, хотя в тот момент я так не считал — на меня положила глаз моя соседка по столу. Та самая старуха-бретонка. Но на меня всеобщее помешательство подействовало как-то неправильно, так что сделанное ею предложение меня не заинтересовало. Хотя дело было не в том, что предлагалось, а в том, кто предлагал… Окажись на её месте графиня, я бы проявил куда больше сговорчивости и энтузиазма, даже несмотря на обнаружившуюся дряблость и обвислость её… прелестей. Со всеми вытекающими последствиями, разумеется. На счастье, дразнить стражников показалось мне гораздо веселее — уж очень забавно они копошились, когда случайно столкнувшись друг с другом в попытке поймать меня, пытались подняться. А как они ругались…

Поэтому я поспешно ретировался из столовой и вообще из замка, предпочтя играть в пятнашки с городской стражей. А горожане с радостным улюлюканьем присоединились к веселью. Только в качестве наблюдателей, но все же. Правда, весело мне было лишь до тех пор, пока стражники не разозлились окончательно и в меня не полетели стрелы. Одна такая стрела, свистнувшая перед моим носом, и вернула мне ясность рассудка. Я вдруг как-то очень остро осознал, что оказаться нагишом посреди улицы под прицелом трёх лучников, обозлённых безуспешной погоней за придурком-данмером, беззаботно трясущим причиндалами на глазах у целого города — это совсем не смешно. Хуже всего было то, что здравый рассудок ко мне вернулся, а вот одежда — нет.

Седлать Прорву времени не было, а сам я по дороге далеко бы не убежал. Поэтому я помчался к мосту, уводя преследующих меня стражников за собой, но в последний момент свернул на берег, где пришлось на пару мгновений остановиться, накладывая заклятие ходьбы по воде, и продолжил путь по волнам. Ощущения были, словно бежишь по рыхлому песку, но, по крайней мере, тут меня никто не догонит. Во всяком случае, без магии. Напоследок безнадёжно отставшие стражники обстреляли меня из луков, но я вовремя отрастил себе заклинанием жабры и нырнул, благо, первое моё заклятие как раз прекратило своё действие. А потом наблюдал, как пущенные навесом стрелы вспарывают толщу воды вокруг того места, где я, по мнению моих преследователей, должен был находиться. Я сидел в воде, время от времени подновляя заклинание жабр, пока не стемнело окончательно, и обстрел не прекратился. А потом ещё чуть-чуть, благо вездесущих рыб-убийц поблизости не оказалось. Наверное, отравились той дрянью, что с наступлением сезона дождей полилась из канализации Имперского города. Хотя есть же ещё Бравил…

Дождавшись, пока действие заклинания не прекратится, я осторожно вынырнул. Судя по всему, я отмахал почти до середины Нибенейского залива, который возле Лейавина довольно сильно сужался. По берегу блуждали несколько огоньков — стражники с факелами. Но, воспользовавшись заклинанием ночного зрения, я увидел не стражников, а легионеров. Патруль. А рядом со спешившимся десятником я разглядел стражника с гербом Лейавина на кольчуге. Плохо… потому что искать меня теперь будут по всему Сиродиилу.

Подумав, я наложил на себя заклинание ходьбы по воде и уселся — действовало-то оно не только на ступни, а на всё тело. К тому же с берега меня все равно на таком расстоянии не разглядеть — в тусклом красноватом сиянии Мессера водная поверхность начала бликовать, так что я все же порадовался присутствию на берегу патруля. Без факельных огней мне было бы намного сложнее сориентироваться. Сидеть было мокро — заклинание действовало, но вода есть вода. К тому же я начал подмерзать. С наступлением темноты стало заметно прохладнее, впридачу над заливом опустился туман. Зима — она даже в Лейавине зима. Стоит, наверное, порадоваться, что Сангвин велел мне подшутить таким образом над графиней Лейавина, а не, скажем, Брумы. Там бы я замёрз через полчаса. В смысле — насмерть, а не как сейчас.

Наблюдая за снующими по берегу огоньками факелов, я размышлял над тем, что теперь меня точно будут искать по всему Сиродиилу. И, в конце концов, найдут ведь. Хотя и пусть — денег, чтобы заплатить штраф, у меня… я вдруг сложился, как лист пергамента, больно стукнувшись носом в колени, и ушёл под воду — задумавшись, я забыл про заклятие. Вынырнув и отплевавшись, обновил его и…

Твою мать… а денег-то как раз у меня и нет!

И что мы имеем?

А имеем мы голый зад. В самом прямом смысле — я на нем в данный момент сижу. И вот с этим голым задом мне предстоит добираться до святилища Сангвина. Не совсем, конечно — как только легионеры уберутся, я проберусь к своему схрону и оденусь. Но денег у меня все равно нет — в этот раз я со своей предусмотрительностью умудрился перехитрить сам себя, побоявшись доверять временному тайнику в кустах такую значительную сумму и взяв кошель с собой на обед. Наглядный пример, что всё просчитать невозможно. Значит, надо постараться, чтобы не наткнуться на легионеров. По крайней мере, в окрестностях Лейавина. Вряд ли графиня упустит возможность отыграться на мне за выставление напоказ её, хм, поношенных, несмотря на молодость, телес. Хотя по сравнению с моей престарелой соседкой, так рвавшейся "отполировать моё копье", а то и "запечь в своей печке" мой "батон"⁽¹⁾, она, безусловно, хороша. Но общаться с ней в уюте пыточной камеры — а в том, что таковая в замке имеется, я был уверен — благодарю покорно. К тому же я предпочитаю эльфиек… молодых и ладных эльфиек. Без всяких… обвислостей.

Огоньки скучковались и медленно двинулись в сторону Бравила — легионерам надоело ждать, пока я выплыву, и они вернулись к патрулированию. Выждав ещё немного, я выбрался на берег.

Только через неделю я добрался до святилища. Возле поворота на Золотую дорогу я все-таки столкнулся с очередным патрульным отрядом, отчего три дня — глупый срок за ещё более глупую выходку — наслаждался сомнительным уютом имперских казематов. И то, если бы я не задёргался, когда десятник стал расспрашивать про Лейавин, никто бы меня не тронул. А так — сам виноват. По крайней мере, тюфяк подо мной ползать не пытался, хотя искусали меня здорово. Кстати, посадили меня не в ту камеру, где я встретил покойного Императора, а, судя по всему, в другое крыло. Любопытства ради я ощупал стены и там, но никаких потайных ходов не обнаружил. Впрочем, не очень-то и хотелось. За побег сумма штрафа увеличивалась на сотню золотых. Ну, и срок заключения тоже. И, надо думать, условия отбывания этого самого срока также менялись не в лучшую сторону.

Тюрьма, конечно, не пляжи Саммерсета, но стража, как выяснилось, поголовно знала, за что меня посадили, так что я даже заскучать не успел, рассказывая гогочущим легионерам про то, что было на обеде. Лупить меня в этот раз не стали — видимо, потому, что я, не дожидаясь допроса, все рассказал. Правда, я едва не проговорился, зачем мне это вообще понадобилось, и пришлось срочно придумывать отговорку про приятеля из Университета, с которым якобы поспорил, и про магический свиток. На моё счастье, мне поверили, к тому же стражников больше интересовало, что из этого получилось. Что и говорить, если они моё имя спросить не сподобились… Так и звали — "Лейавинский проказник". И, разумеется, их интересовали женские прелести голой графини, а не то, как я, хохоча, как ненормальный, голышом бегал наперегонки со стражниками по улицам вечернего Лейавина…

А ещё через три дня, с Розой Сангвина, притороченной к седлу Прорвы, я постучал в ворота Храма Повелителя Туч, гадая, дошли до Джоффри и моих друзей мои художества или не дошли.

Как выяснилось — дошли. Но это я узнал не сразу.

Когда я зашёл в апартаменты грандмастера, Джоффри поприветствовал меня сухим кивком, жестом велев закрыть за собой раздвижные, в акавирском стиле, двери, ничем не выдавая своей осведомленности о произошедшем. Но вот как только я это сделал, в моё ухо вцепились сухие пальцы старого монаха, в нос ткнулся листок "Вороного Курьера" с огромным заголовком "ХУЛИГАНСТВО НА ЗВАНОМ ОБЕДЕ!", а сам грандмастер яростно прошипел:

— Это как понимать?!

Правда, выяснив, причину и обстоятельства — я, хорошо помня его проницательность, честно выложил всё — сменил гнев на милость. Тем более что в "Курьере" моё имя не указывалось — откуда бы? Да ещё и похвалил за то, что я самостоятельно сумел вычислить Лютера, порекомендовав все же пореже обращаться к тому с "особыми просьбами". А я порадовался, что под действием заклинания не натворил ничего худшего, чем салочки со стражей Лейавина… Посох я тоже предъявил, предупредив, что пользоваться им не стоит. На пути в Храм я опробовал его на очередном любителе лёгкой поживы… и едва отбился от появившегося кланфира. Нет, с грабителем ящерица справилась просто замечательно… Но, закончив с ним, она напала на меня! Джоффри, впрочем, прикасаться к артефакту не стал, а велел отдать его Мартину, напоследок пробормотав себе под нос:

— Будем надеяться, что оно того стоило…

Мартин, увидев Розу, побелел и выронил "Мистериум Ксаркса". А потом медленно протянул руки и бережно принял артефакт, с какой-то болезненной нежностью погладив усеянное колючками, словно стебель настоящей розы, древко посоха:

— Я никогда не думал, что увижу её снова…

— Снова? — удивился я и тут же прикусил язык, запоздало вспомнив, что он очень болезненно относится к вопросам на тему дэйдра.

Но Мартин только кивнул:

— Когда-то я держал её в руках, хоть и недолго… Теперь мне кажется, что это было целую вечность назад…

Вечность… Сколько ему? Тридцать? Не больше тридцати трёх… Я счёл за лучшее заткнуться и больше ничего не спрашивать — уже и так ясно, что Мартин до того, как стать священником, служил Сангвину. Потому-то Роза и вызвала у него такие эмоции. У людей совершеннолетие наступает в двадцать пять… значит, что бы ни случилось с ним, это произошло не так давно. И почему-то мне кажется, что случившееся напрямую связано именно с артефактом…

Мартин вздохнул и, положив посох на стол, за которым работал над переводом "Ксаркса", горько усмехнулся:

— Получить её лишь для того, чтобы потерять снова…

— Если хочешь, — решился я. — я отдам тебе Звезду Азуры.

Все, что угодно, лишь бы избавиться от чувства вины за то, что сам того не подозревая, ткнул пальцем в незажившую рану. Наверное, я все-таки проклят. Мать-создательница, прости…

Однако он покачал головой:

— Нет. Я… я ценю твою… приверженность нашему делу. И я… благодарен тебе. Но Звезда будет тебе нужнее, чем быстро увядающая Роза. К тому же Роза опасна. Ты ведь наверняка успел опробовать её в действии… Кроме того, я знаю, что твой народ почитает Азуру. И могу представить, чего тебе стоило предложить мне её дар. А сейчас прости, друг мой, но, — он отвернулся, — я хотел бы побыть один.

Я кивнул, потом сообразил, что он не видит. Поэтому я просто сжал его плечо и тихо ушёл, оставив его наедине с лежащим на столе посохом и своими мыслями. На душе было мерзко. Так, как не было, когда я провоцировал Глартира. Потому что, в отличие от безумного босмера, этот человек был мне близок.

И поэтому неудивительно, что я отыгрался на Ролианде с Белом, от большого ума предложившим мне показать, как я голый бегал от лейавинцев, и в шутку начавшим вытряхивать меня из одежды. Обозвав их придурками, я, пользуясь преимуществами маленького роста перед этими медведями, вывернулся, напинал обоим под зад и сообщил, что я им не девица, чтоб меня раздевать. Если сильно хочется, пусть друг на друга в мыльне пялятся. А вообще, Белу простительно, но кое у кого вроде как подружка была… Ну и много чего ещё сказал. В ответ мне — вполне заслуженно, надо признать — надавали подзатыльников, вернули отнятую куртку и заявили, что я сам дурак и не понимаю шуток. Но, как ни странно, вроде почти не обиделись.

На этом инцидент был исчерпан. Если, конечно, не считать того, что мне пришлось вечером опять рассказывать про — кто бы сомневался — голую Алессию Каро и про то, что на самом деле происходило на злополучном званом обеде.

1) "отполировать копье" и "запечь батон" — фразы из "Похотливой аргонианки" авторства Крассиуса Курио, игровой книги TES-III-V

Вернуться к тексту