7 ангелов (джен)

Нельзя было назвать семью Давида плохой. Несмотря на чрезмерную религиозность и строгость отца, они всегда жили мирно. Мальчик ходил в школу, набирался знаний, учился кроткости и покорству. У него всегда было много друзей, и сам Давид был общительным мальчиком, о котором все были всегда только лучшего мнения. Вот только в школе на него постоянно обращали внимание девочки из его класса, которых кстати было довольно много (почти половина). И от этого жилось Давиду сложновато, потому что все они были красивыми и с каждым годом становились всë краше, и внимания уделяли взрослевшему мальчику всë больше. Вот этому вниманию многие мальчики из его класса и завидовали. В их числе был и его лучший друг.

— Тебе не кажется, что тебе уделяют слишком много внимания все девчонки из нашего класса? — спросил как-то его друг в шестом классе, когда те сидели на перемене.

— Нет, не кажется, — ответил просто Давид, — По-моему мне уделяют столько же внимания, сколько и остальным.

— А вот и нет! — мальчики замолчали, а потом говоривший продолжил, хитро глядя на друга, — Скажи-ка, тебе ведь нравятся девочки, да?

Давид немного удивлëнно посмотрел на соседа по парте.

— Конечно, нравятся. А что, это разве плохо?

— Ну-у-у я думал, что у вас там, в религии, всë строго с этим.

— Никто не запрещает никому любить девочек, ясно? Это нормально, — проговорил жëстко Давид и слегка нахмурился.

Позднее в этот же день, когда все дети уже были дома, родители друга связались с родителями Давида и сказали, что их сын рассказал, как Давид якобы говорил разные непристойные вещи в классе про девочек. Разумеется отец семейства очень разозлился и, взяв ремень, жестоко выпорол ничего не понимающего мальчика. После этого дня Давид тяжело заболел и несколько месяцев лежал в постели с высокой температурой. Всë его тело буквально горело, а следы от ударов, похожие на ожоги, ещё долго не проходили, оставаясь на виду у мальчика и давая ему понять одну простую вещь: никому нельзя доверять. Чтобы ты не делал, тебя рано или поздно предадут, и ты будешь виноватым в любом случае. И тогда Давид понял, что ему нужно измениться, если он хочет, чтобы подобного не повторилось вновь.

В тот же самый день, когда отец выпорол своего сына, он пошëл в школу и забрал оттуда документы, а после встал вопрос о поступлении в школу при храме. Разумеется мать Давида выступала против этого, потому что сама по себе была не очень верующим человеком и не хотела, чтобы еë сын был похож на мужа. У них было очень много споров, разбирательств и ругательств на тему учебного заведения, но как бы мать не препиралась, ей всë же пришлось уступить и Давида отдали в православную школу при храме. Вот только мальчику там не нравилось. Никогда не нравилось. Их каждый день заставляли молиться, стоять на службе перед обучением, молиться перед едой и после, на уроке музыки заставляли учить псалмы и прочее. Давиду не нравилось этого. Ему очень хотелось жить нормальной жизнью, где ему не нужно кого-то бояться, не нужно молиться и поститься. Он мечтал о нормальной любящей семье. И тогда, уже пятнадцатилетний парень, понял что всë, хватит с него. Пора наконец хоть что-то менять, если он хочет уже лучшей жизни! Давид начал меняться и менять всë вокруг себя. Если после того случая с его другом парень стал более замкнутым, то сейчас он ещё начал становиться своенравным задирой, которому наплевать на православие да и на любые другие религии. Давид высмеивал всë, что связано с христианством, а всех тех, кто с ним препирался очень жестоко отшивал. Если за его слова и дела нужно было драться, то ему не было равных. Все те, кто осмеливались бросать ему вызов, в конце концов оказывались на полу с синяками и ранами, да ещё и униженными словесно. Разумеется такое поведение не нравилось никому в школе, из-за чего туда вызвали родителей Давида и ему сказали быть, но он не явился. В тот же день отец семейства решил поговорить с сыном и не поднимать пока на него руку.

— Я не пойду больше в эту ебучую школу! — злился Давид, — Даже не пытайся! Меня тошнит от этой религии и ото всего, что с ней связано!

— Как ты смеешь так говорить, ирод! — отец был ярости от подобных наглых слов в отношение религии, — Что это за слова такие дьявольские?!

— Сам ты ирод, понял?! Я говорю то, что хочу! И я сказал, что не пойду больше туда!

— У тебя нет выбора!

— Нет, у меня есть выбор! Я всю жизнь был послушным пай сыночком и делал всë, что вы оба хотели! Но больше ты такой милости от меня не дождëшься! Мне уже пятнадцать! Я не позволю больше никому ничего за меня решать!

— Не позволишь? Вот как. Чтож, ладно. Тогда что ты скажешь, если я тебе… — отец не успел договорить, как тут вошла в комнату мать с напуганным лицом.

— Я беременна.

В комнате резко настала тишина, а ссорившиеся удивлëнно взглянули на мать.

— Что ты сказала? — переспросил отец семейства, — Ты…

— Беременна, — в руках у женщины был тест на беременность, который показывал две полоски.

— Это же чудесно, — засиял отец, а после подошëл к матери и обнял еë, — У нас будет ещё один ребëнок. Разве это не чудо? Нам нужно сегодня же сходить в церковь и поблагодарить Господа за такой воистину чудесный дар.

Спустя девять месяцев в семье произошло пополнение. Родилась девочка, которую назвали Ангелина. И с самого еë рождения всë внимание родителей было приковано к ней. То она плачет, то пытается сесть или встать, то бормочет что-то, то поиграть просится, то кушать хочет. Давид же, узнав о беременности, был очень взволнован, но также и рад появлению нового члена семьи. Он поклялся себе сделать всë возможное, чтобы его сестра была счастлива, и поэтому старался никогда не оставлять еë одну. Когда родители отходили от Ангелины, чтобы немного отдохнуть и попить чай, Давид шëл к ней и находился рядом, глядя на неë. А та в свою очередь, чувствуя любовь и добрые намерения брата, только завидев его начинала улыбаться, смеяться и что-то радостно бурчать на своëм языке, слыша который Давид невольно улыбался. Затем он наклонялся над колыбелькой сестры и долго смотрел на Ангелину или, если она сильно тянулась к нему, протягивал ей руку, а та хватала своей маленькой ручонкой брата за большой длинный палец и держала его так или грызла, или рассматривала. Давид всегда умилялся с поведения сестры. Она была единственным лучиком света в его тëмной жизни.

Время шло и Ангелина росла. Уже в три года она впервые стояла в церкви на службе. Давиду было 18 лет и он уже тогда видел, что его сестре, как и ему в тягость такая религиозная жизнь. Так ещё и мать, которая раньше не была особо верующей, изменила своë мнение и стала более религиозной. Если раньше на стороне Давида была его мама, которая старалась вести обычную жизнь, то сейчас с ним больше не было никого, кто мог бы его защитить. И тогда парень понял, что ему никто и не нужен. Он сам способен себя защитить. Себя и свою сестру.

Когда Ангелине было 5 лет, отец семейства стал очень строго следить, чтобы старший брат как можно меньше контактировал со своей сестрой, дабы тот «не испортил» правильного воспитания его дочурки. Разумеется Давиду это не понравилось и он активно сопротивлялся запретам на их общение. Вот только Ангелина такое сопротивление оказывать увы не могла. Она была просто маленькой беззащитной девочкой, которая обязана была выполнять то, что ей говорят родители.

— Ты должна быть кроткой и послушной! — говорили ей родители, — Никаких пререканий! Мы знаем что для тебя лучше! Твой брат на тебя плохо влияет! Не общайся с ним! Если мы увидим, что вы общаетесь слишком много, мы тебя накажем!..

Ангелина очень много раз слышала подобные и другие фразы. И что вы думаете? Конечно же она слушалась родителей, потому что выбора у неë не было. Она была просто маленькой девочкой. Вот только такое послушание продолжалось не долго. Давид довольно быстро узнал о жëстких правилах для своей сестры и вмешался. Тот вечер был переломным моментом в жизни семьи. Парень ругался с родителями по поводу их отношения к сестре.

— Как вы можете так с ней обращаться?! Она же просто ребëнок! Нельзя общаться со мной? Хах, да вы ещё скажите, что ей дышать нельзя!

— Давид! — начал строго отец, стоя перед сыном и в упор смотря на него, — Ты кажется забыл, что это наш дом! Наш дом — наши правила! Не хочешь жить по нашим правилам, скатертью дорожка, — указал на дверь он, — Скучать по тебе никто не будет!

— Видимо по тебе тоже никто не скучал, верно? — огрызнулся Давид и язвительно улыбнулся видя, что задел отца.

Когда-то в детстве родители выгнали отца парня на улицу, потому что тот без выражения и без чувств читал библию. Им просто не нравилось его чтение, и они посчитали его бездарным. А зачем кормить бездарностей? Легче выгнать. После слов Давида глаза его отца расширились, и в них запылал яростный огонь.

— Да как ты смеешь, щенок, со мной так разговаривать! — заорал отец и замахнулся, чтобы ударить сына, но тот остановил его руку.

— Я никому больше не позволю себя избивать! — с этими словами Давид сам нанëс быстрый удар, которым попал прямо в глаз отцу.

— Чтож ты делаешь! — воскликнула мать и кинулась останавливать сына, — Прекрати отца избивать!

— А тебе ничего, что он твоего сына пытался ударить?!

— Да уж лучше бы ударил! Мозгов бы прибавилось!

Эти слова поставили Давида в ступор. Он понял, что его собственные родители его не любят. Он им не нужен.

— Что ты там говорил, отец? — повернул парень голову к отошедшему от него отцу, который держался за глаз, — Хотел меня выгнать? Тогда выгоняй нас обоих. Мы видимо вам оба не нужны.

С этими словами Давид побежал в комнату сестры.

— Стой! — родители побежали за ним, — Не смей Ангелину трогать! — кричал отец.

Парень же, когда забежал в комнату сестры запер дверь. Сама Ангелина сидела с мягкой игрушкой в углу комнаты, потому что она услышала крики и очень испугалась. Давид это понял.

— Хей, ну чего ты? Всë в порядке. Не переживай, — насильно улыбнулся он, подходя к сестре, и сел на корточки напротив неë.

— Почему папа кричит? — спросила девочка, испуганно, но доверчиво глядя на брата своими сине-голубыми глазами.

Давид не знал что ответить и лишь вздохнул.

— Просто недовольный сегодня. Пойдëм-ка погуляем?

— Пойдëм, — улыбнулась слабо девочка.

Давид взял Ангелину на руки, после чего выпрыгнул в окно. Жили они на втором этаже двухэтажного старого дома, так что прыгать было не страшно. Да и к тому же Давид так не редко делал, вот и привык. На улице уже вечерело, когда они шли в сторону выхода из города. Ангелина всë это время была на руках у брата и доверчиво на него посматривала, периодически играя со своим мягким серым котиком.

— А куда мы идëм? — спросила девочка.

— В одно секретное место, — ответил задумчиво Давид, — Потерпи немного, — посмотрел он на неë, — нам идти ещё минут пять.

И через пять минут они действительно пришли на место. На окраине города в укромном, скрытом от посторонних глаз месте стоял небольшой полуразвалившийся деревянный домик, в который и вошли брат с сестрой. Внутри всë было старое и полуразвалившееся. Было явно видно, что здесь давно никто не жил. Давид посадил Ангелину на более менее новый стул который он стащил с мусорки, а сам взял из старой тумбочки спички и зажëг висящий на потолке фонарь. После этого он сел на другой более менее нормальный стул и задумался о своëм.

Примечания:

Хотела изложить историю Давида в одной части, но видимо получится только в двух. Ну да ладно. Так тоже хорошо))

Кстати, не хочу оскорбить чувства верующих своим повествованием. Это суккубо моя точка зрения и мои взгляды на религиозных людей. (По правде говоря я переживала что-то подобное. Но что именно говорить не буду)

Спасибо, что читаете меня))) (^_^♪)