Где любят нас - лишь там очаг родимый (джен)

Я ненавижу это ощущение,

Я так устал бороться с ним.

Я сплю и все, о чем мечтаю, —

Понять тебя.

Скажи, что выслушаешь меня.

Я скучаю по твоим прикосновениям,

И чем больше я прячусь, тем больше понимаю,

Что медленно теряю тебя.

© Skillet — Comatose

— Гермиона, где ты была?! — как только девушка зашла в дом, на нее тут же накинулся взволнованный блондин, который, как оказалось позже, пришел уже полтора часа назад. — Я уже собирался идти тебя искать!

— Не волнуйся, я всего лишь гуляла по дистрикту, — беззаботно отозвалась гриффиндорка, проходя мимо парня.

— Ага, с рюкзаком? — ехидно отметил он.

Она невозмутимо скинула упомянутую вещь с плеч и кивнула:

— Именно так.

Пит хмыкнул и покачал головой, но, к ее облегчению, комментировать ничего не стал и ушел на кухню разогревать ужин.

Она поняла, что он догадался, где она была, и приятно удивилась, что он ничего не сказал по этому поводу. Уж Рон бы точно ждать не стал, сразу б кинулся вытряхивать из нее всю правду-матку. А вот Гарри так бы не сделал.

Гермиона вообще поймала себя на мысли о том, что проводит параллели своих друзей со здешними жителями. Гарри она сравнивала с Питом, оба спокойные и уравновешенные, добрые и отзывчивые, всегда готовые прийти на помощь. Правда, Гарри помимо этого был еще и скрытным, иногда чего-то недоговаривал, но она всегда понимала это и не вмешивалась. Еще он был вспыльчивым, но быстро отходил и признавал свои ошибки.

Рона она сравнивала с Гейлом, правда, между ними было довольно мало общего — единственное, что их связывало, это излишняя ярость и, видимо, небольшая тугодумость. Хотя у Рона довольно большая. Но иногда, стоит отдать ему должное, он выдавал поистине гениальные идеи, которые другим не приходили в голову. Правда, потом эти идеи оборачивались для них очередным и не всегда приятным приключением.

И еще Гермиона нашла некоторые общие черты у Джинни и Китнисс, обе прямолинейные, иногда даже слишком, волевые и слишком самостоятельные. Такие, как они, за словом в карман не полезут. Китнисс, правда, была немного замкнутой, а вот за Джинни подобного не наблюдалось — разговорит любого и подружится с ним, умеет хорошо повеселиться, втянет в этот балаган еще и других и успеет за вечер закрутить роман с парочкой-другой парней.

За размышлениями девушка немного ушла в себя, и пекарь достучался до нее не с первой минуты.

— Я уж думал, снова придется Хоторна звать, — хмыкнул Пит и, словно не замечая возмущенного взгляда, направился на кухню.

Грейнджер закатила глаза и пошла следом, захватив с собой по пути забытый рюкзак.

— Похоже, что ты не просто погулять ходила, — кивнул на сумку Мелларк и расставил тарелки.

— Что-то вроде того. За основой прошлась.

— Основой? Для чего? — нахмурился победитель и налил в чайник воды, а затем поставил его на огонь.

— Для палочки, — улыбнулась Гермиона и достала ветку, которую она уменьшила с помощью ножа так, чтобы та поместилась в рюкзак.

— Ого! — присвистнул удивленный парень и осмотрел заготовку. — А зачем тебе еще одна палочка?

— Это не для меня, — вздохнула девушка. — Я же Прим обещала научить, вот ей и хочу сделать палочку.

— А ты делала их раньше? — изумился Пит.

— Вообще-то нет, — призналась она и пожала плечами. — Я даже технику изготовления не знаю, буду делать так, как мне покажется правильным. В моем мире палочки делают специально обученные этому делу мастера, и у каждого есть свой секрет. К тому же, даже если испорчу этот экземпляр, у меня полно других шансов.

— Ну, лес тут большой, так что здесь можно размахнуться. А что, это все? Только дерево надо?

— Нет, мне еще сердцевина нужна.

— Сердцевина? Из чего?

Гриффиндорка огляделась по сторонам и поманила к себе пальцем юношу, дождалась, когда он наклонится, и серьезно сказала тихим и напряженным голосом:

— Чтобы добыть сердцевину, мне надо выйти на улицу в полночь, когда будет полнолуние, и в момент полной тишины и спокойствия, чтобы даже не было дуновения ветра, отрезать волосы мертвой девственницы, которая умерла как минимум сто лет назад, и обязательно, чтобы она была рыжая.

Она наблюдала за тем, как его лицо меняется и вытягивается — сначала из сосредоточенного и слушающего оно превратилось в удивленно-испуганное, и поменяло цвет от красного до бледного, пройдя все оттенки синего, зеленого и фиолетового, а потом прыснула:

— Ты бы видел себя!

Он сплюнул и прижал руку к груди, облегченно выдохнув и поняв, что она всего лишь пошутила.

— Я уже подумал, что ты пойдешь на кладбище искать девушку.

— Ну ты даешь! Хотя на самом деле, в моем мире есть некоторые рецепты, из ряд вон выходящие.

— Ты серьезно?

Она кивнула:

— Еще как, и некоторые примечания в обрядах очень жуткие, а есть такие вот бредовые моменты, что хочется сжечь книгу.

— Ужас, — покачал головой Пит.

— Не то слово, — откликнулась Гермиона, расправляя складки на одежде. — Есть зелья, которые надо варить только от заката до рассвета, или, к примеру, нельзя допустить, чтобы хоть один луч солнца попал на состав, иначе все испортится, пойдет коту под хвост.

— Ну и правила у вас, — улыбнулся пекарь, убирая посуду и ставя чашки.

Разговор прервал громкий и настойчивый стук в дверь. Парень с девушкой озадаченно переглянулись.

— Кто это может быть? — шепотом спросила гриффиндорка. — Китнисс и Прим сегодня с утра заглядывали уже к нам!

— Я не знаю, — прошептал Мелларк и попытался в окно разглядеть незваного гостя. — Черт, это Хеймитч!

— Хеймитч?! Так, я наверх, — ужаснулась она и схватила рюкзак, стараясь как можно быстрее и, по возможности, потише выбраться из кухни.

— Привет, Хеймитч, — улыбнулся Пит, открыв дверь.

— И тебе не хворать, парень, — кивнул на удивление трезвый мужчина. — Пригласишь или так и будем стоять здесь?

— О, да, конечно, проходи. Что-то случилось?

— Случилось, парень, случилось.

Мелларк напрягся и повернулся к собеседнику:

— Что такое?

— Уже осень началась, если ты не забыл, скоро Тур Победителей.

— Я помню об этом. Какое это сейчас имеет значение?

— Ты ждешь кого-то? — вдруг переменил тему удивленный гость.

— Нет, с чего ты взял? — ответил изумленный блондин.

Ментор кивнул на две чашки на столе.

— А, это, — протянул нервно парень. — Думал, что Бейгл* зайдет на чай, но он, видимо, не смог.

Эбернети прищурился и несколько мгновений молчал, но потом хмыкнул, и Пит понял, что ментор не поверил ни единому его слову.

— По поводу Тура, малыш, вам с Китнисс надо почаще появляться сейчас на публике, помни, что за вами следят.

— Помню я, помню, — вздохнул Пит и протер руками лицо.

— Ладно, удачи, я пошел. Не забудь про гулянки.

* * *

— Я все еще являюсь преподавателем Трансфигурации и деканом Гриффиндора, профессор Амбридж! — напряженный голос женщины немного дрожал, иногда срываясь от этой бессильной ярости, затапливающей ее изнутри и грозящей вырваться наружу.

Она прикрыла глаза и тяжело выдохнула, сжав пальцами переносицу, и глухо произнесла:

— Я сама сообщу им об этом.

Ее собеседница в розовом костюме раздраженно поджала губы и высоким голосом ответила:

— Я надеюсь на это. И на ваше благоразумие тоже.

Фыркнув, она удалилась восвояси, оставляя в пустом коридоре позади себя потерянную Минерву МакГонагалл.

Ведьма судорожно вздохнула и прижала руки к лицу, стараясь изо всех сил не расплакаться прямо здесь. Увидит кто-нибудь, и ее репутации строгого и железного преподавателя придет конец. Такая новость, как рыдающая МакКошка разлетится по всему замку за считанные секунды.

Женщина горько усмехнулась — наивные студенты. Они даже не догадывались, что она знает об этой кличке, прочно закрепившейся за ней с тех самых пор, как все узнали ее анимагическую форму.

Она на это не обижалась, иногда посмеивалась над их наивностью и детской непосредственностью у себя в кабинете, перечитывая время от времени их работы. Это ведь всего лишь дети.

Нет.

То поколение, которое учится сейчас — уже нет. Эти так называемые дети уже познали всю боль и горечь утрат, уже знают, что такое страх и леденящий душу ужас. Это сломанные взрослые в обличии ребенка.

Минерва отняла руки от лица и быстрым шагом направилась в свой кабинет, стараясь таким образом разогнать эту боль, прочно вцепившуюся ей в самое сердце и не желающую отпускать.

Мысли табуном носились в голове, наскакивали друг на друга, спотыкались и неслись дальше, совершенно не желая соединяться в единую цепочку дальнейших действий. Сердце, казалось, и вовсе перестало биться.

Женщина зашла в комнату и села за стол, устало выдохнув и облокотившись об него.

Она все обязательно скажет. Только попозже, пожалуйста, не сейчас.

Сейчас ей следовало успокоиться и немного прийти в себя, а еще подобрать подходящие для такой ситуации слова.

Мерлин, да что она несет?! Какие, к черту, подходящие слова?! Нет в мире таких слов, способных унять боль в груди, раздирающую все нутро, и от которой хочется умереть.

Одеревенелые пальцы сами потянули ящик письменного стола за ручку, а затем вытащили целый ворох работ.

МакГонагалл всегда следила за порядком в своем кабинете и всегда хранила все работы своих студентов. Постоянно протирала, временами перечитывала, и некоторые знала наизусть.

У каждого есть свой способ справляться с болью. Кто-то летает на метлах, стремясь подняться высоко-высоко, чтобы боль не догнала; кто-то рисует и выплескивает все эмоции на бумаге; а кто-то читает. Минерва относилась к третьей группе людей. Только читала она не художественную литературу и учебники, а эссе своих учеников.

Это помогало справиться с контролем и не позволяло сойти с ума.

Какой способ справиться с болью был у ее студентов она не знала, но где-то внутри догадывалась, что какой-нибудь экстремальный, по крайней мере, у мальчишек точно.

Пятая снизу.

Она методично отсчитала бумаги и достала работу, которую искала. Начала читать ее и почувствовала, что совсем немного, на самую капельку ей стало чуть легче, и слабо улыбнулась.

* * *

Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и читал книгу по Зельеварению, пытаясь запомнить состав и порядок приготовления Кровевосстанавливающего зелья.

Кровь быка, яд гадюки, мандрагора, чемерица, листья меллорна.

Есть! Ингредиенты он вроде запомнил, а теперь самое сложное — надо выучить, что за чем идет, и в каком количестве.

Снейп сказал, что завтра будет большая контрольная, и по ее итогам будет зависеть оценка этого семестра.

Удивительно, конечно, что теперь он старается учиться. Можно сказать, что он полностью погрузился в учебу. И в квиддичные тренировки. На самом деле, все это он делал специально — ему надо было занять себя до такой степени, чтобы потом, ложась спать, ни о чем не думать перед сном. Чтобы голова касалась подушки и все, чтобы сразу отключало.

Сначала это очень помогало, в первые недели такого сумасшедшего режима Поттер выматывался до изнеможения и не желал ничего, кроме как немного поспать. Но затем кошмары вновь вернулись, и утром он просыпался совершенно разбитый и расклеенный.

Кошмары были одной стороной этой чертовой медали, другой были его мысли. Кошмары еще ладно, с ними он давно свыкся, но вот мысли… они были с ним всегда, и он ничего не мог с этим поделать.

Прошло уже почти четыре месяца со дня смерти Сириуса и… похищения Гермионы.

Боль тут же всколыхнулась в груди, и гриффиндорец сжал ледяными пальцами корешок учебника, а затем, не сдержавшись, швырнул его в стену и уперся локтями в колени, сжимая голову.

Черт-черт-черт…

Какой же он все-таки кретин.

Настолько был поглощен своей болью, тоской, что ничего не замечал вокруг. Ничего не слышал, а только видел перед собой эту картину, снова и снова — как в Сириуса попадает Авада, и он падает в Арку Смерти.

Он пробыл в трансе несколько дней. Несколько дней! Потом, когда пелена спала с глаз, он понял, что лежит в Больничном Крыле Хогвартса, а рядом сидят Рон и Джинни.

Приподнявшись, он понял, что чего-то не хватает. И до него дошло, что здесь нет Гермионы. Только вот, когда он спросил, где она, ребята только как-то странно переглянулись и бросили на него сочувствующие взгляды.

А Джинни взяла его за руку и тихим голосом произнесла только два слова:

— Ее похитили.

Ее похитили.

И виноват был в этом только он! Не уследил, не доглядел, не уберег.

Свою лучшую подругу. Свою почти сестру.

На ее поиски были брошены все силы знакомых, да и то не сразу. Сначала почти никто не хотел искать ее, начали поиски спустя лишь полтора месяца после ее исчезновения. Все было зря — она словно сквозь землю провалилась.

Даже нападения на магов и магглов прекратились. Стало тихо, даже слишком. Газеты пестрили заявлениями о том, что Темный Лорд, наконец, сгинул, и волшебный мир отделался малыми потерями — подумаешь, умер бывший заключенный Азкабана, и исчезла лучшая студентка школы. Главное, что Пожирательские рейды прекратились.

Читая эти глупые газетенки, Гарри хотелось до безумия придушить эту Риту Скиттер, которая и строчила эти статьи, лишенные смысла и логики. Он не понимал, почему каждый раз читает эти газеты и, по сути, занимается мазохизмом, но ничего поделать с собой не мог — он мог только вглядываться в идиотские строчки до рези в глазах и искать там… Хоть что-нибудь. Он и сам не знал, что ищет. Любое упоминание. Хоть что-то, что помогло бы ему.

Победу праздновали недолго — тишина была только два месяца, и через две недели после начала поисков девушки неожиданно было совершено нападение Пожирателей Смерти на небольшую деревушку на окраине Шотландии. Не пощадили никого, ни детей, ни женщин, были убиты и зверски замучены все жители, а напоследок там оставили послание для магов. Что скоро начнется война, и если они хотят жить, то им стоит принять правильную сторону.

Поттер по-детски наивно верил, что Гермиона жива. Да, она в плену, но она жива. Он знал, что Волан-де-Морту она нужна живой. Как приманка для Гарри.

И он готов был пойти сдаться, только не знал куда.

— Мистер Поттер?

Ловец подскочил на кресле и увидел слева от себя взволнованную преподавательницу Трансфигурации.

— Профессор МакГонагалл? Что-то случилось?

Женщина проигнорировала его вопрос и оглядела пустую гостиную.

— Вы здесь один?

— Да, профессор.

— Где же ваши друзья? — ему показалось, что она с трудом выталкивает из себя эти слова.

— На квиддичном поле, профессор, тренируются, — медленно ответил он и встал.

Женщина покивала и спросила:

— Почему вы не там, а здесь?

— Я… они меня выгнали, сказали, чтоб я шел отдохнуть, — вздохнул Гарри и взлохматил волосы.

— И что сделали вы?

— Начал готовиться к контрольной.

— Похвально, — улыбнулась Минерва. — Пройдемте со мной, мистер Поттер, мне нужно с вами поговорить.

— Ээ, да, да, конечно, — он недоуменно нахмурился, но беспрекословно послушался и пошел за женщиной.

И что она хочет ему сказать?

Он хмуро оглядел ее неестественно прямую и натянутую слово струна спину, и одна из догадок вонзилась ему в мозг.

А что, если… что, если у нее есть новости о Гермионе? Может, они напали на след?

Поттер воодушевился этой мыслью и прибавил скорости, догоняя профессора.

Он знал, что Гермиона жива, этот ублюдок ее не убьет, он использует ее как приманку, хочет заманить его в ловушку с ее помощью.

Сердце стучало словно сумасшедшее, предвкушая хорошую новость, и со всей силы билось о ребра, грозясь выломать их.

Едва дождавшись, пока закроется дверь, парень тут же выпалил:

— Вы хотите сказать мне что-то про Гермиону?

Севшая Минерва удивленно подняла на него глаза:

— Да, вы правы, мистер Поттер. У меня есть новости.

— Отлично! И когда мы выходим? Вы знаете, где они прячут ее, да? Сегодня мы уже ее спасем!

— Мистер Поттер! — рявкнула женщина и ударила ладонью по столу, немного приподнявшись со стула. — Сядьте, пожалуйста, и выслушайте меня до конца.

Гарри снова нахмурился и, озадаченный таким поведением, сел в предложенное место.

Что она хочет сказать?

Гермиону уже нашли. Значит, она, видимо, не хочет, чтобы он вмешивался в это дело. Получается, что туда уже отправили отряд авроров, которые справятся сами, без посторонней помощи.

Обуреваемый подобными мыслями он даже не заметил, с каким сочувствием и жалостью смотрит на него преподавательница, сколько боли в ее глазах.

— Мистер Поттер… — она сглотнула и сжала переплетенные пальцы в замок.

Энтузиазм вдруг исчез, и брюнет в кресле напрягся, услышав непонятные нотки в голосе женщины.

— Дело в том, что… новость действительно касается мисс Грейнджер.

Внутри одновременно затрепыхались бабочки, и предчувствие чего-то нехорошего начало жевать его органы. Он внезапно увидел, что привычный лед во взгляде МакГонагалл почему-то сменился талой водой и задрожал, готовый выплеснуться слезами.

Что. Она. Хочет. Сказать.

Вместо слов, которые так не хотели вырваться из непослушного рта, Минерва положила на деревянную поверхность письменного стола грязную цепочку.

Поттер задохнулся, будто его ударили под дых и разом выбили весь воздух. Взгляд зеленых глаз был прикован к вещи на столе.

Это ее цепочка.

Вся в грязи и… в крови.

Мерлин, это кровь…

Ее кровь, — шепнуло подсознание.

Гриффиндорец поднял глаза на профессора и судорожно сжал подлокотники тугими пальцами.

— Что вы хотите сказать этим? — как будто со стороны он вдруг услышал свой глухой и севший голос.

— Мистер Поттер…

Нет, пожалуйста, нет…

— Я все понимаю…

Нет, только не это!

— Я должна сообщить вам…

Промолчи, не говори, только замолчи!

Он не мог отвести от нее взгляда. С каждым ее словом он ощущал, как еще один кусок его души отваливается и летит куда-то в пропасть, причиняя физическую боль.

— Мне очень жаль…

Это неправда.

Он отчаянно замотал головой, отказываясь верить в происходящее.

— Это ложь, — тихо сказал он. — Вы лжете. Он не мог убить ее.

— Это не было убийством. Произошел несчастный случай.

Не надо.

— Она сорвалась вниз в Тронном Зале. В Его замке. Она предприняла попытку бегства, ее хотели поймать, и тогда она, не желая снова быть пойманной, прыгнула в пропасть.

Все вокруг разбилось на тысячи осколков, и не осталось ничего, только всепоглощающая тьма, засасывающая Гарри вслед за собой. Не осталось предметов, не осталось людей, не осталось н и ч е г о. Только тьма и пустота.

Поттер чувствовал, как внутри догорало пламя, все взрывалось и крушилось, оставляя после себя ничего. Леденящую пустоту. Остались только обугленные останки.

— Вы лжете. Она не могла погибнуть.

— У нас есть доказательства. Мне жаль, что она умерла. Все-таки она была и моей ученицей…

— Она не была. Она есть. — Процедил он сквозь зубы. — Не смейте говорить о ней в прошедшем времени.

— Мистер Поттер, вот в этой колбе воспоминания мистера Фенрира Грейбека, которого недавно поймали авроры. Посмотрите и убедитесь сами.

Минерва знала, что этими словами причиняет ему еще большую боль, но также она знала, что ему надо знать правду. Он должен все сам увидеть и понять и тогда, быть может, он сможет принять эту новость. Она боялась за его рассудок. Потеряв Сириуса, он несколько дней пробыл в прострации, а, очнувшись, начал крушить все вокруг, узнав, что подруга пропала.

Гарри медленными механическими шагами приблизился к Омуту Памяти и нагнул туда свою голову, тут же на мгновение задохнувшись и очутившись где-то в холодном и мрачном сыром коридоре.

Что за черт?

Было темно, и он подумал, что находится в подземельях Слизерина. Здесь все было словно пропитано отчаянием и болью. Впереди за поворотом мелькнула чья-то фигура в светлых одеждах, и он побежал за ней.

Кто-то точно щелкнул выключателем, и гриффиндорец оказался в огромном Зале, где почти не было пола — всюду зияли черные дыры, уводящие в никуда.

Гарри поднял голову вверх и заметил, что по всему периметру потолок поддерживали колонны.

Внезапно дверь открылась, и в помещение заскочила девушка в порванной и грязной рубашке, только чудом не попав в одну из этих дыр и вовремя отпрыгнув в сторону. Спутанные пряди каштанового цвета занавешивали лицо.

— Гермиона, — прошептал Поттер и почувствовал, как мир внезапно смазался. Он быстро протер глаза и вдохнул затхлый воздух, жадно смотря на подругу.

Она подошла к обрыву и бросила туда камень. Они оба прислушались.

Пустота. Ни единого звука, черт возьми.

— Стоять, чертова сучка! — взревел кто-то, и они оба подскочили и обернулись. У входа стоял ублюдок Сивый, противно ухмыляясь и сложив руки на груди.

У Гарри зачесались руки, до того ему хотелось врезать этому мудаку или проклясть его, да так, чтобы он мучился от боли до конца своих дней. Он посмотрел на подругу — она стояла, не шевелясь, а в глазах плескался страх и ужас.

Он не узнавал ее — из симпатичной стройной девушки она превратилась в подобие человека, стала худой и изможденной, казалось, сделай она еще шаг, и тут же сломается. И во всем этом был виноват только он!

— Думала, сможешь сбежать? — оскалился мужчина, нехорошо цокнув языком и расслабленно откидываясь на стену. — А ты не такая уж и глупая. Дождалась, пока закончится моя смена, и прикончила мальчишку… Бедный-бедный мальчик… — он покачал головой и смахнул невидимую слезу, будто он и в самом деле горевал по пареньку.

— Заткнись, не делай вид, словно тебе и правда его жаль! — зашипела девушка.

— А тебе? — мигом перестав ломать комедию, произнес оборотень, став серьезным, но через пару секунд снова начав ухмыляться. — Тебе было его жаль, когда ты душила его, а?

Что за…

Что несет этот урод?!

Через секунду дверь отворилась, являя взору двоих собеседников третьего, в широкой мантии и с палочкой наготове.

— Наша пленница решила бежааать? — прошипел Волан-де-Морт, вперившись красными глазами в замершую девушку. — Дорогая… неужели ты думаешь, что я отпущу тебя просто так?

— Давай ты не будешь делать глупости, малышка? — спокойно проговорил мужчина, медленно перекатывая в руках палочку и приближаясь к ней. — Просто подойди ко мне, и ты вернешься обратно.

Шатенка поджала губы:

— Я больше туда не вернусь, Том.

Мужчина резко остановился, споткнувшись и замерев на месте, мгновением позже подняв голову.

Гарри увидел его расширенные глаза, которые говорили о том, что мужчина пребывает в ярости.

Волан-де-Морт втянул со свистом в себя воздух:

— Откуда ты узнала, грязнокровка?!

— Твое имя? — усмехнулась девушка. — Было нетрудно догадаться.

Пожиратель прикрыл глаза:

— А ты и правда умная ведьма… Теперь подойди сюда, — приказал он.

— Я не твоя собачонка, — рыкнула волшебница.

— Гриффиндорцы! — зашипел мужчина. — До тупости храбрые! Ты думаешь, твоя смелость тебе поможет?! — он остановился, задумавшись, через секунду хищно улыбнувшись. — Маленькая, глупая, храбрая львица… Ты думаешь, что отличаешься от нас, считаешь нас безумными убийцами, проливающими невинную кровь… Скажи… кто ты сейчас?

Она замерла, облизывая вмиг пересохшие губы.

— Теперь ты одна из нас… такая же, как и все мы, — он обвел рукой зал, как будто здесь находились все его приспешники. — Твои руки запятнаны чужой кровью, твоя чистая душа осквернена! Что теперь скажут? А что скажет Гарри Поттер, узнав об этом?

Гарри увидел, как ее тряхнуло, и кинулся навстречу ублюдку.

— Не тронь ее!

Но его никто не слышал, он был всего лишь тенью, пустотой.

— Как ты посмотришь ему в глаза? Бедное, наивное дитя… он и не знает, что скрывается за маской лучшей студентки…

— Заткнись! Я не такая, как ты! — вскрикнула девушка, зажав руками уши.

— Ооо! Ты и не знаешь, какая ты на самом деле! — расхохотался мужчина, подойдя к беглянке и наклонившись ниже. — Ты и не ведаешь, какие демоны живут в тебе! Первое убийство всегда прекрасно! Дальше пойдет как по маслу, родная. Сначала убиваешь незнакомца, потом еще, еще… а затем переходишь на близких. О, извини, я и забыл, ты ведь уже перешла!

Она вздрогнула и сморгнула слезы, навернувшиеся на глаза.

— Замолчи, ты ничего обо мне не знаешь! — вскинула она голову, смело заглядывая ему в глаза.

Он покачал головой, будто он отец, а она — неразумная дочь:

— Это ты ничего не знаешь о себе…

— Я не вернусь обратно! — закричала она, вскидывая спрятанную в рукаве палочку и откидывая мужчину от себя. Оборотень, до сего момента ничего не предпринимающий и стоявший у стены, тут же сорвался с места. Девушка бросилась в сторону, царапнув пальцами колонну и пытаясь за нее зацепиться, а секундой позже поняла, что выхватила из нее камень, осколком торчащий наружу, и летит куда-то в пропасть.

— Держи ее!

Поттер заорал и рванулся к ним:

— Не трогай ее своими грязными руками!

Фенрир в долю секунды оказался рядом, в последнее мгновение успев схватить девчонку за руку. Он облегченно вздохнул.

Гриффиндорец попытался ударить оборотня, но попал лишь по воздуху, всколыхнув его. Вдруг он услышал еле слышный слабый шепот:

— Прости меня, Гарри…

— Черта-с-два вы меня получите! — прошипела ведьма, подтянувшись на руке и со всей силы укусив нападающего. Оборотень взвыл сиреной и дернул руку на себя.

Этого мига беглянке хватило для того, чтобы выдрать руку из ослабившейся хватки и полететь вниз.

— Нееет! — брюнет протянул пальцы, но не успел ничего сделать, его тут же вышвырнуло наружу по окончании вспоминания.

Вскочив на ноги, он бездумно ринулся к столу, где стоял Омут Памяти, но руки, схватившие его сзади, не дали ему ничего сделать.

— Мистер Поттер, держите себя в руках!

— Ей надо помочь! Я должен!..

— Мистер Поттер! — рявкнула Минерва и положила обе ладони ему на плечи. — Мисс Грейнджер не спасти, она умерла!

— Нет, нет! Ей еще можно помочь!

— Мистер Поттер, она упала в ту пропасть, там около пятисот футов глубины, если не больше. Ни один не выживет, если сорвется туда. Мне жаль.

Черная и пустая пропасть смотрела на него и затягивала в свою бездну, засасывая его на самое дно. Это была та же пропасть, которая проглотила его лучшую подругу. И сейчас он стоял на самом краю, готовый сорваться.

Он знал, что там его ждет одна боль, и потому сделал шаг вперед. В эту бездну.

* * *

Гарри медленно шагал в гостиную, сжимая в правой руке цепочку Гермионы и чувствуя, как впиваются в кожу ладони зазубренные края.

Так даже лучше.

Так он хотя бы чувствует хоть что-то.

— Гарри? Ты был у МакГонагалл? Зачем она звала тебя? — спросил Рон, едва Поттер зашел в комнату. Рядом с Уизли стояла обеспокоенная и растрепанная Джинни, сжимающая в руках карту мародеров.

Теперь понятно, откуда они знают, где он был.

Он снова посмотрел на них — оба чумазые и в квиддичных мантиях, с метлами в руках. Видно, только вернулись с поля.

— Как прошла тренировка? — гриффиндорец и сам удивился, как ровно и равнодушно звучал его голос, когда внутри все погасло.

Глаза девушки чуть прищурились, и она спросила:

— Гарри, что-то случилось?

Он неловко пожал плечами и посмотрел на огонь.

Брат и сестра озадаченно переглянулись.

— Есть какие-то новости по поводу… Гермионы? — голос Рона чуть споткнулся в конце предложения.

Гарри ничего не ответил, он только бросил цепочку на стол, и сорвался наверх.

Рон проводил друга непонимающим взглядом и повернулся к сестре:

— Что это с ним?

Джинни оторвала глаза от грязной цепочки и посмотрела на брата, медленно обернувшись к нему:

— Ты идиот? Еще не понял? Гермиона мертва.

* * *

Ее вещи были здесь, будто она никуда и не исчезала. Все было на своих местах, здесь даже пыли не было — Джинни регулярно протирала здесь все, да и он тоже заходил, чтобы поддерживать порядок.

Они знали, что однажды она вернется в свою спальню, они знали, как она любила чистоту, и потому всегда убирались здесь.

Браун и Патил не прикасались к ее вещам и кровати, считали этот угол проклятым и обходили его как можно дальше.

Гарри аккуратно присел на ее заправленную постель, а затем лег и закрыл глаза.

Несмотря на то, что прошло уже четыре месяца, подушка все еще хранила ее запах — корица и мандарины. Странное сочетание. Он говорил ей уже об этом.

Мерлин, как же больно.

Даже умирая, она думала о нем.

Прости меня, Гарри.

За что?

За что он должен был простить ее?

Если кто и должен был просить прощения, то только он. За то, что не помог и позволил такому случиться.

Она все сделала правильно. МакГонагалл сказала, что, чтобы сбежать, Гермиона убила мальчишку Пожирателя. Он не осуждал ее, потому что она только так и могла сбежать. Оставила бы парня в живых, и он тут же сдал бы ее своим дружкам.

Господи, даже там, на краю своей гибели, наполовину в пропасти, она думала только о нем, беспокоилась и волновалась.

« — Когда-нибудь, Гарри Поттер, я отдам тебе Долг Жизни!

— Что? Что ты несешь, Гермиона? — рассмеялся он. — Не неси ерунды.

— Когда-нибудь, — она прошептала и сжала его руку. — Обязательно отдам.»

Отдала.

Только зачем ему это?

Поттер открыл глаза и осмотрел комнату, наткнувшись внезапно взглядом на альбом на тумбочке.

« — Эй! Ребята, хватит, нам надо возвращаться в замок!

— Да ладно, не будь такой занудой, Герми!

— Герми?! Я предупреждала тебя, Рональд Билиус Уизли, чтобы ты не смел называть меня этим дурацким сокращением! — завизжала девушка и бросилась вслед за убегающим и молящим о помощи рыжеволосым парнем.

Гарри стоял в стороне и хохотал точно сумасшедший, а потом побежал к друзьям:

— Гермиона, подожди! Ты сейчас убьешь его!

— И убью! Чтоб не говорил глупости!

— Ладно-ладно. Не буду больше называть тебя Герми, — посмеиваясь, поднял руки вверх Рон.

— Вот, так-то лучше, — заключила Грейнджер и отряхнула друга от сухих листьев.

По смешинкам в глазах рыжего Гарри понял, что тот еще не закончил.

— Я буду звать тебя Герм!

— Чтооо?! — щеки гриффиндорки вспыхнули огнем, и она понеслась дальше за вратарем.»

Тот день был одним из самых счастливых в его жизни. Тогда они сделали несколько колдографий, одна из которых, он точно знал, хранится сейчас в ее фотоальбоме.

Ловец опустил веки, проваливаясь в очередное воспоминание.

« — Хэй, Гарри, чем занят?

— Да вот, пытаюсь сделать задание по ЗОТИ.

— Ты — что?

Он глянул на нее и увидел, как карие глаза увеличились в размерах, точно она на самом деле сомневалась в его умственных способностях.

Тут она ляпнула:

— А я думала, ты вообще читать не умеешь.

— Гермиона! — возмущенный, он даже встал с кресла, в котором сидел.

Ответом ему послужил лишь ее хохот.»

« — Что будет дальше?

— Не знаю. Не бойся, Гарри, для всего у нас впереди будет целая жизнь.»

Не будет. Ничего не будет.

Рана все кровоточила и кровоточила.

Слез не было, видимо, он выплакал их еще тогда, когда умер Сириус.

Поттер знал, что однажды ее лицо и голос сотрутся из памяти, но он отчаянно не хотел этого.

Однажды он проснется и поймет, что не помнит ее лица. И это было самое страшное.

Он потянулся и взял альбом, выудив оттуда наугад первую попавшуюся фотографию.

Открыл глаза и посмотрел. Попал на колдографию, сделанную прошедшим летом, когда они сбежали из Норы на пляж.

На Гермионе был легкий сарафан, и она заливисто смеялась, отбрасывая с лица пряди. Через секунду сбоку на нее налетела с разбегу Джинни, и они вместе повалились на песок.

Она переживала по поводу не приехавшего домой брата, и они все решили ее развеселить, а то в последнее время она напоминала бледного призрака.

В ушах все звенел ее голос, и все, что у него теперь осталось — это воспоминания. Больше ничего. И от осознания этого он разваливался на куски, не смея собрать себя вновь воедино. Знал, что не получится и не выйдет.

Больше он никогда не услышит ее, она не будет читать свои нотации менторским тоном, не будет взлохмаченная и взбудораженная врываться в гостиную, крича о том, что она что-то нашла. Не будет стаскивать с них одеяла по утрам, возвещая о том, что утро настало, и пора бы заняться делами. Больше ничего не будет. Потому что ее нет.

Гриффиндорец услышал, как отпирается дверь, но не пошевелился.

Пусть они все катятся к черту.

Он почувствовал, как прогибается кровать под весом сидящего, и перевел на него глаза.

— Гарри… — тихо прошептала Джинни и коснулась его головы рукой, легонько проведя по волосам.

Он не дернулся прочь, только закрыл глаза, вспоминая, как Гермиона тоже так делала. Иногда, правда. Они вообще с Роном мало получали от нее ласки, в основном только пинков и тумаков. Он усмехнулся и вдруг почувствовал на лице что-то мокрое.

Поттер распахнул глаза и уставился прямо на девушку. Ее глаза были полны слез, но ни одна из них не пролилась. Это он сам?

Проведя рукой по лицу, он ощутил влагу на нем.

— Мне жаль…

— Что ты понимаешь?

В ее взгляде что-то изменилось, и она горько спросила:

— Зачем ты так? Я ведь тоже ее любила, она была моей лучшей подругой.

Он замер, а потом начал лихорадочно шептать:

— Прости, прости меня… прости…

Рыжеволосая заплакала вместе с ним и обняла его, ложась рядом.

Их сердца плакали и болели. Они знали, что что-то навсегда изменилось в них самих, и все остальное уже не будет прежним. Но сейчас они не могли думать о будущем, о том, что будет дальше, потому что прошлое не отпускало их.

Джинни на миг взглянула на окно. Там простиралась густая и вязкая темнота, которую, казалось, можно было ощутить подушечками пальцев, стоит только коснуться. В их душах сейчас была такая же тьма.

___________________________________________________________________________________________________

Бейгл* — старший брат Пита, имя означает один из видов хлеба.

Так как информация об именах его братьев отсутствует, я назвала одного из них Бейглом, а другого Раем. Рай — самый старший.

Хотела написать о том, как Гермиона будет искать наполнитель для палочки, но тут появился один зеленоглазый мальчик и потребовал написать кое-что другое. Написала. Не знаю, передала ли всю боль и отчаяние, надеюсь, что получилось. Но мне кажется, что как-то сумбурно все. В общем, все на ваше усмотрение, дорогие читатели!