Кагами Тайга. Не только баскетбол (джен)

— Бульк! — кто-то снова свалился в воду.

Не оглядываясь, я бежал к кольцу, раскачивая площадку и вынуждая остальных отвлечься на сохранение равновесия, вот только Киеши черта с два отвлечешь, центровой стоял на защите кольца недвижимый как скала. Насколько это возможно на плавучей поверхности. Киеши, Хьюга и я первыми привыкли к качающемуся полу, но скорость пока не вернулась на привычный уровень. Но над этим еще будем работать, а пока банзай!

На пятый день лагеря я не мог встать с постели без подбадривающих тычков Ваки, самого спокойного из собак Такеды-сенсей. Умный пес, видя, насколько мы измотаны, тыкал нас влажным носом, лизал пятки как любвеобильный Момо, но не лаял прямо в ухо, как вредина Амэ. И лучше просыпаться, когда будит Ваки, потому что потом в дело вступал Нигоу: милый собачонок садился на входе в барак и начинал петь, заливисто и громко. Щенок легко избегал летящие в него предметы, брошенные недовольными спортсменами, и радостно лаял, продолжать спать при таком шуме было нереально.

Спать хотелось страшно, но чудовище, ошибочно принимаемое другими людьми за женщину средних лет в монашеских одеяниях, запретило нам появляться в бараке до отбоя, а ее собаки присматривали за тем, чтобы мы не прилегли спать на песочке. Единственное, что успокаивало — осталось продержаться ночь и два дня и будет выходной, когда не будет ни работы, ни тренировок и можно будет пролежать на одном месте весь день.

Вчера мне казалось, что лишь эта мысль помогла прожить день, когда доброхот Фукуда помог местной старушке донести авоську до дома и подписался на починку крыши сарая. Один он бы не управился за свободное время, так что пошли почти всей толпой, даже фантом нашел в себе силы доковылять до нужного дома. Ровно для того, чтобы рухнуть носом вниз на пороге. Как перепугалась хозяйка! Призрака положили на соломенную лежанку, оставив с ним капитана, как «самого ответственного», хотя подозреваю, что большинство просто хотели, чтобы Хьюга отдохнул. Со второго дня все свободное время сэмпай уделял рыбалке, попутно раздумывая над иными способами добыть еды, так что выматывался он куда больше нашего и иной раз был слишком усталым даже чтобы наорать и отвесить подзатыльник. Так что мы оставили его вроде как следить за Куроко, а самого призрака попросили уломать капитана вздремнуть рядышком.

Крыша была в решето, полусгнившие доски, труха, щепки — хорошо, что это был сарай, причем в таком состоянии он был весь, внутрь заходить вообще было нельзя, пола не было как такового. В итоге работы хватило каждому. Учитывая, что у большинства опыта строительно-восстановительных работ не было, это был цирк. Повезло, что хотя бы Киеши дома занимается всеми мужскими работами, так как его дед слишком стар, чтобы лезть на крышу, под раковину или в подвал. Иначе, боюсь, даже с бабушкиными указаниями мы бы сарай доломали.

К чему мы были крайне близко, когда Кавахара тащил доски, закрывавшие ему обзор, и врезался в Фукуду, державшего лестницу. Стоявший на ней Кога, потеряв устойчивость, выронил молоток и вцепился в ноги Митобе, методично приколачивавшего новые доски к крыше. Пока молчун изображал из себя ветряную мельницу, крыша скрипела, стены шатались и вообще, я был уверен, что все сейчас упадет нам с Киеши и Изуки на голову, и новый пол будет щеголять тремя силуэтами. Когда же все успокоилось, и домик перестал угрожать сложиться как карточный, я вылез на свет Божий, чтобы узнать, что выроненный молоток упал на Коки и у мелкого здоровенный синяк на лопатке налился почти мгновенно. От мысли, что еще чуть-чуть и молоток мог попасть по позвоночнику, я рухнул навзничь, придавив обоих легких форвардов. К тому времени, как братишка уговорил меня перестать прикидываться бревном с повышенной устойчивостью к подъемной силе, парни погрузились в землю достаточно глубоко, чтобы оставить в ней силуэты.

Мне этого не простили, понял я сегодня, когда на ланче почувствовал, что горю изнутри: молчаливый, но, как оказалось, мстительный Митобе высыпал половину имеющегося перца мне в тарелку. Вторая половина досталась Кавахаре, видимо его посчитали равнозначно виновным в травмах котообразного сэмпая. Выпив по ощущениям пол океана, я был морально готов страшно отомстить на ужине, да только Джент уже сидел перед второкурсниками с укором в печальных глазах кота из Шрека, и старшие товарищи явно чувствовали себя садистами и живодерами. Могучее оружие, интересно, против кого еще сработает? Я на эти глазки ведусь почти всегда, но я-то кошатник, в этой братии иначе никак.

В итоге инцидент посчитали решенным — все получили от тренера посохом по ногам, а он у нее стальной и звенит, голова потом долго гудела. Но нехорошие тенденции уже появились: уставшие, голодные подростки, запертые в одном помещении, почти изолированные от привычного им мира — это рецепт взрыва без тротила. Мы еще долго продержались, но теперь процесс пойдет нереально быстро. Сначала мелкие дрязги, ссоры, а потом грянет буря и это, пожалуй, будет основной проверкой, способны ли мы вообще быть командой или все разлетится на осколки.

Взрыв произошел слишком быстро, на следующий день, когда можно уже было предвкушать выходной. И началось все как всегда с банальностей.

— Капитан, не мог бы ты рыбачить получше? Мы устаем на работе, а вместо нормальной еды ты таскаешь каких-то мальков! — я почти подавился, никак не ожидал, что размером порций возмутится Коганей.

Остальные настороженно замерли. С одной стороны, мы видели, каким вымотанным падал на футон Хьюга, с другой — нехватку еды ощущали все, и иной раз даже мне хотелось спросить, кто сожрал остальное. Вот только я почти тут же вспоминал, с какой целью затевались все подработки и проглатывал упреки, тем более сэмпай действительно старался: когда остальные уходили гулять, он брал снасти и отправлялся за рыбой. Иногда к нему присоединялся я, но не всегда — тренер находила для меня дело и вообще не одобряла попытки присоединиться к второкурснику. Неявно, но достаточно, чтобы он уходил в океан один. Да, не всегда удачно, но капитан заботился о нас по мере сил и ворчать из-за того, что он не профессиональный рыболов было крайне нечестно.

— Может тогда пойдешь и сам что-нибудь поймаешь? — холодным тоном осведомился Хьюга. А вот и первые ростки тренировок — до лагеря он бы выпустил свою демоническую половину на такой упрек и недооценку его стараний. Сейчас же он держит себя в руках. — Где удочка и наживка сам знаешь.

— Я вообще-то устаю после работы! — Шинджи не хотел успокаиваться.

— Если ты не заметил, все устают, — тем же ледяным тоном продолжил капитан. — Я не исключение. Тогда может будешь работать чуть усерднее? Получишь прибавку как Изуки.

Изуки-сэмпай довольно быстро сообразил, что может использоваться свою способность для присмотра за вечно разбегающейся живностью, ибо держать животных в клетках — жестокость, по мнению владелицы приюта. А то, что работникам вечно приходится разнимать кошек и собак, спасать хомяков и мышей от котов и хорьков и вечно получать на орехи со всех сторон, которые кусаются, лягаются и клюются — это мелочи, она же им платит. Глазастый товарищ следил за питомцами определенно лучше, чем лишенный суперспособностей Кога, и получал нечто вроде премии за старание, достаточно весомой, чтобы Хьюга упрекнул этим второго смотрителя зверинца. И, разумеется, получил ответ. От Митобе.

— … — разговаривать сэмпай так и не стал, но его жесты стали понятнее для других людей. Например, его пантомиму «Коганей старается, не говори так» распознали все.

— Имею право, он ведь насмехается над моими усилиями, — отмахнулся капитан.

— У меня нет орлиного глаза! — поддержка друга придала смелости возмутителю спокойствия.

— Зато ты не валяешься потом с головной болью, — огрызнулся Изуки, будто Коганей упрекал его в особенностях организма, на которые нельзя повлиять. Шутник действительно подрастерял свой задор, постоянное использование чудо-глазок в течение длительного времени сильно нагружало мозг, и голова у сэмпая болела постоянно, даже настои и травы Цубаки-сенсея не могли ее до конца унять.

— Ладно вам, ребята, — попытался утихомирить товарищей Киеши. Не вовремя он, совсем не вовремя, Айда-сан, до этого момента молча наблюдавшая разгорающуюся ссору, подошла к точке кипения.

— Помолчи, Теппей! От твоей работы вообще толку нет, дрова можно и в лесу набрать, — ага, а потом сесть в тюрьму или заплатить штраф больше моей месячной зарплаты. Но эти мелочи разгневанная Рико упустила. — Кога, извинись перед Хьюгой! Он все свободное время рыбачит, пока ты отдыхаешь!

— Вообще-то в лесу дров набрать нельзя, иначе нас посадят, — заговорил задетый комментарием Айды Фукуда. — Не говори, пожалуйста, что наш труд неважен.

— Вообще-то так и есть. Дрова колоть легко, повозись-ка столько времени с детьми — свихнешься! — Кавахара, нашел время вякать. Хотя его и Айды уверенность, что наши четыре часа вообще ничего не стоят, разозлили и меня, благо, я более-менее представляю, на кой-черт все это надо, могу сдержать характер и промолчать.

— Легко? Давай я тебе притащу поленьев с топором, посмотрим, как ты справишься! — Хироши сильно оскорбился пренебрежением друга.

— Хватит! — капитан сообразил к чему все идет и встал на пути лавины. С тем же успехом.

— … — указание, взмах рукой сверху вниз, пренебрежительно малое расстояние между большим и указательным пальцами и поглаживание живота.

— Ты не прав Митобе-сэмпай, Хьюга-сэмпай очень старается нас прокормить.

— Тебе, Куроко, вообще легче всех, никто же не заметит, если ты халтурить будешь.

…

— Фукуда, зачем ты вообще к той бабке пошел? Столько времени и сил на ее сарай убили!

— Нельзя было оставлять пожилую даму без помощи!

— А что мы с того получили, Киеши?

…

— Дети хотя бы на одном с тобой языке говорят!

— Да ты что? А мне вот сомнительно, что они вообще что-то понимают!

— Рыбы вообще немые! — капитан вышел-таки из себя. Ну, он еще долго продержался, начало положено, это самое главное.

…

Не удержавшись и все же поучаствовав в разборках, я, к счастью, довольно быстро пришел в себя и теперь старательно абстрагировался от происходящего, ибо ничего хорошего, ясное дело, не прозвучит. Злились все и на всех, даже брат, мой добрый, дружелюбный, мирный братишка, выговаривал сейчас Цучиде, что если сэмпая что-то не устраивает в еде, он всегда может сам встать у костра с поварешкой. Из всей команды умели готовить только Митобе, Коки, я и тренер. Так что завтрак был за Коки, ланч кашеварил Митобе, ужинали моей стряпней, а обед готовила тренер, так как у нас времени не было между тренировками и работой. И сегодня на мелкого посыпались упреки, что завтрак недостаточно сытный, что было несправедливо хотя бы потому, что Коки приходилось выкручиваться с тем, что осталось с предыдущего дня, а из остатков создать шедевр сложно.

Скандал разгорался, Киеши, какое-то время пытавшийся утихомирить сокомандников, в итоге притащил тренера, наивно надеясь, что она успокоит ребят. Ага, держи карман шире, вредная женщина только подливала масла в огонь, подзуживала то одного, то другого, и на сэмпая сейчас было жалко смотреть, он будто видел, как рушится все то, ради чего парень рискнул собственным здоровьем. Многого вытянуть из второкурсника не удалось, но капитан рассказывал, что центровой отказался от операции на колене, чтобы сыграть с основанной им командой, рискуя больше не выйти на площадку. И сейчас все мечты и надежды сгорали в огне, а подросток не знал, как потушить пламя.

Про то, что огонь очищает, он, видимо, подзабыл. Все это время мы старательно дружили, но друг не только тот, кто подставит плечо, но и тот, кто отвесит мозгоправительный удар. Мы пока друг другу такую услугу оказать не можем, слишком печемся о показательной поддержке в тот момент, когда надо взять товарища за шкирятник и встряхнуть так, чтоб шестеренки заработали. Может быть, если бы я раньше вправил мозги Куроко, мы бы не вылетели из Межшкольных? Кто знает, но такой ошибки я больше не допущу и, не дай ками, кто из ребят не будет выкладываться на полную ради победы — зал в школе будет отмывать зубной щеткой, уверен, адскому тренеру понравится такое наказание.

Спали плохо, всю ночь ворочались, пыхтели, в основном забылись под конец, да и то — не все. Точно не спали Киеши и Хьюга, раз за разом прокручивая в голове вспыхнувший как спичка скандал и подорвавшийся все и вся, как мешок тротила. Скорее всего, не спали Айда, Куроко и Кога, последний явно мучился чувством вины, что начал выставлять претензии. Плохо спал Коки, мелкий все время вздрагивал во сне, просыпался, оглядывался, растерянно щурясь, и укладывался вновь.

Я, впрочем, тоже не спал, обдумывая, однако, не то, что случилось, а то, что теперь предстоит сделать. Все выговорились — хорошо. Все поругались — плохо. У каждого было время обдумать произошедшее — хорошо. А теперь, как самому взрослому из команды, мне нужно проверить, достаточно ли прочен фундамент у сгоревшего здания, и можно ли на нем построить нечто новое или же надо доломать оставшееся и больше не возвращаться к этому. Осталось только решить, к кому идти первому: к Киеши или капитану.

На рассвете дилемма разрешилась сама собой, когда Хьюга тихо выскользнул из барака и отправился на рыбалку. Вот и еще одно доказательство, что капитан уже повзрослел, обиженный подросток и не подумал бы дополнительно ловить рыбу для неблагодарных товарищей, а вот обиженный взрослый может наступить на горло своим чувствам и выполнить возложенные на него обязательства. Не будь ситуация на грани, я бы всплакнул от гордости. Хм. Кажется, частое общение с учителями на меня сильно влияет. Понять бы еще, в какую сторону.

— Капитан, можно с тобой? — Хьюга вздрогнул всем телом, но не повернулся ко мне. Но он кивнул, и этого было достаточно. Пока.

Работали молча, без спешки — рыбалка не терпит шума и лишней суеты. Но я замечал краем глаза, как привычная деятельность успокаивала подростка, напряжение медленно и верно уходило из его позы, его движения становились спокойными и плавными, будто он не рыбу ловит, а совершает некое таинство, обряд — столько скупой уверенности в своих действиях, я аж засмотрелся. И это всего за неделю! То ли у сэмпая талант, то ли учили его на совесть, но факт — сноровка у капитана уже была не как у новичка. Я все ждал, когда он, наконец, соберется с мыслями, дабы начать беседу, потому что понятия не имел с чего начинать ее мне. Вечно я забываю продумать начало, а потом репу чешу, ведь это самое важное.

— Как думаешь, может мне стоит найти дополнительную подработку? — эм. Что ж, логичное предложение, учитывая сказанное вчера.

— А кто будет доставлять твое тело в барак?

— Я в состоянии…

— …грохнуться в обморок от усталости, — оборвал я сэмпая. Невежливо, конечно, но он же иначе слушать не станет. — Брось, капитан, я не слепой, ты и так едва на ногах держишься вечером. Куда тебе еще работу?

— Но мы недоедаем, — совсем тихо, даже как-то потеряно ответил Хьюга, скрыв выражение глаз за блеском очков.

— Заверяю, от голода нам умереть не дадут, Такеда-сенсей консультировалась по поводу своей методики с Цубаки-сенсеем. Я спрашивал ее в первый же день, мне же брата доверили, — пояснил я на вопросительный взгляд сэмпая.

— Но и вдосталь наесться тоже не выйдет? — нахмурился собеседник.

— Смысл работы не в этом. Не в деньгах и не в пропитании, смысл — в команде, — косноязычно принялся объяснять я. — Команда работает немного не так, как мы привыкли думать. И просто дружить — недостаточно.

Хьюга замер, видимо, покрутил фразу и так, и этак, но так и недопонял, как истоки вчерашней ссоры связаны с командой.

— Знаешь, почему вчера все так взорвались? Потому что обвинять других легче, чем самого себя, люди вообще любят искать виноватых. А чувство вины мучает сейчас каждого, особенно когда видишь уставших, вымотавшихся и постоянно голодных друзей. «Если бы я усерднее трудился», «если бы я работал больше». Ничего не напоминает? — по лицу вижу, напоминает, но вслух произнести не решается. Ладно, тогда я скажу. — Если бы я сделал больше перехватов. Если бы я забросил больше трехочковых. Если бы я не вывихнул треклятую ногу. Все эти «если бы» давят и гложут изнутри, а для людей, повторюсь, нормально находить виноватых в своих проблемах и, образно выражаясь, казнить их.

— И вчера получается, мы «казнили» друг друга, — капитан уткнулся лицом в ладони. — И все рухнуло.

— Все должно было рухнуть, — я подпрыгнул. Ну как можно незаметно подплыть на лодке, а? А тренер смогла и сейчас спокойно смотрела на нас, застывших в нелепых позах, так как еще одно движение, и мы отправимся кормить рыбок собой. — И не только по причинам, высказанным Кагами. Вы слишком плохо знаете друг друга, это может оказаться фатальным для командной игры.

— В смысле?

— В прямом. Вы не знаете друг друга, поэтому плохо представляете, как мыслят ваши товарищи, а поэтому в игре вам всегда надо смотреть глазами. Вы не видите товарищей на подсознательном уровне.

Опять какая-то мистика. Сборище магов. У кого-то глаза на затылке, кто-то будущее видит, один вообще призрак, а теперь мы всей командой будем познавать друг друга на уровне подкорки рассудка. Мир, я все тебе припомню! При удобном случае.

— Я не имею в виду какие-то паранормальные способности, астрал и третий глаз на затылке, — резко оборвала мои размышления тренер. — Я хочу, чтобы вы достаточно знали друг друга и могли приблизительно предугадать те или иные действия на площадке, чтобы не вышла какая-нибудь глупость, когда один рассчитывает передать мяч, а другой — что напарник сам атакует.

— Но мы и так неплохо играем! — прогресс, капитан, уже не «хорошо» или «нормально», а «неплохо». — К тому же мы всегда можем…

— Вы переглядываетесь, — отрезала женщина, взмахом руки чуть не отправив нас за борт своим чертовым посохом. — Это значит, что противнику достаточно посмотреть вам в глаза, чтобы понять, куда полетит мяч. Мы попробуем справиться с этим недостатком. А если не получится — используем против соперников.

— Каким это образом? — вылупился я.

— А вчерашняя ссора? — у капитана одно на уме и, пожалуй, это к лучшему.

— Как уже сказано, команда работает не так, как вы привыкли. Да, вы поддерживаете и помогаете друг другу, это очень хорошо. Но вы знакомы только с внешними сторонами сокомандников, той гранью личности, которую человек показывает всем, которая максимально ретуширует недостатки и выделяет достоинства. Чтобы играть так, как я буду от вас добиваться, вы должны яснее представлять, кем являются ваши товарищи. Кто сдастся первым? Кто будет винить других, а не себя? Кто выложиться ради победы на полную, а кто пойдет действительно на все — даже на подлость? Конфликт вытаскивает на свет много неприглядного, в чем иной раз человек сам себе не может признаться.

— И вы позволили нам вытащить это друг перед другом? — внезапно разозлился Хьюга. Таким взбешенным я его еще не видел, ни во время игр, ни когда Такеда-сенсей впервые к нам пришла. — А если мы не сможем восстановить все, как было? Если рассоримся навсегда?

— Значит восстанавливать нечего, — жестко. Даже жестоко, но разумно, в какой-то степени.

— Нам есть, что восстанавливать, — видя, что капитан не в состоянии четко изложить свои возмущения, не взорвавшись, я решил завершить беседу. — Нас не сломало поражение, с чего бы это удалось тренировочному лагерю? Не смешите меня.

И я заработал веслами, сэмпай спустя секунду присоединился, благо рыбы мы уже наловили. Интересно, кто из нас действительно может сыграть вне правил, если потребуется? Насчет самого себя уже давно понял, что с теми же Кирисаки Даичи честной игры не будет, может даже наоборот, но как насчет остальных? И если я правда сделаю нечто опасное, как они это воспримут? Примут или предадут анафеме?

Так, отставить посторонние мысли. Надо разбираться с последствиями вчерашней бури, вон Коки подпрыгивает на берегу, нас высматривает. Вернее, меня, осознал я, когда мелкий вцепился в меня как в спасательный круг. Пока успокаивал разволновавшегося брата, Хьюга ушел вперед, таща снасти и рыбу. Он все еще злился на тренершу, но при этом выглядел решительно настроенным помирить команду. А Коки, как выяснилось, перепугался, когда проснулся, а меня не было. Накрутив себя по самые уши, он все же услышал Киеши-сэмпая, который рассказал, что я ушел вместе с капитаном, скорее всего на рыбалку. Брат волновался из-за вчерашней ссоры, тогда все слова казались логичными, он готовит, как умеет, но с утра мозги чуток прояснились, и мелкий попросил поднатаскать его в кулинарном деле.

Но на самом деле, конечно, братишку волновало, как я воспринял ссору, вспомнив, что он тоже что-то там бухтел, что дрова можно и купить, чем тратить на них четыре часа, я и внимания особо не обратил. Ох уж эти дети! Не удержался, подурачился, поныл, что пашешь-пашешь, а никто этого не ценит, меня пожалели, погладили по голове, и вообще мир был восстановлен в рекордные сроки, сэмпай даже отойти далеко не успел. Завтрак готовили вдвоем, как дома, перешучивались, таскали друг у друга из-под носа кусочки, как дети малые.

Постепенно подползали остальные, наши довольные и улыбающиеся рожи сильно выделялись на общем хмуром фоне, но я игнорировал это, вместо того наблюдая за неловкими попытками разговора, отмечая явное нежелание смотреть друг другу в глаза и общую подавленность. Так, с этим разберемся, но сначала пинком отправим капитана к Киеши, они давние друзья, оказалось, именно добряк центровой помог разбитому Поколением Чудес тогда-еще-не-капитану Хьюге прийти в себя и вернуться в баскетбол. Когда же кто-то из сэмпаев, то ли Изуки, то ли Кога показал нам тогдашнюю фотографию строгого очкарика, я пополам сложился от смеха, ибо длинные, высветленные волосы ему категорически не шли, вернее, создавали настолько незнакомые облик, что хоть стой, хоть падай. Хорошо, что он прическу сменил, хулиган из него совершенно не впечатляющий, на фоне того же Дзюмондзи вообще не котируется. И вразумил его Киеши, создав тем какую-то особенную связь, так что пусть пашут вместе на благо команды.

Один капитан не пошел, потащил с собой меня, решив «прояснить некоторые моменты». Не я один такой умный, ага. Хьюга заметил, что наше с Такедой взаимодействие несколько отличается от работы с остальной командой, и заинтересовался. Попробовал выкрутиться, напомнив, что вхожу в учительский состав, и мы вообще-то с ней коллеги. Не прокатило, пришлось колоться, что это из-за меня тренер вспомнила о своих обязательствах, смертоубийство остановил Киеши, сказав, что уже не важно, кто что начал, главное, что все закончилось. Миротворец получил по шее от капитана, ор, что Киеши, которого знал Хьюга, не такой слабовольный пессимист, который из-за одной ссоры руки опускает, а значит, самозванец должен катиться к чертовой бабушке, а нам вернуть товарища и друга. Киеши, разумеется, не пропустил последнее слово мимо ушей, и какое-то время красный как рак капитан уверял, что тому послышалось, что он оговорился и вообще это неважно. Счастливое лицо Киеши и красные кончики ушей Хьюги доказывали, что слово не воробей, вылетит — не поймаешь.

— Капитан, конечно, отжигает, но суть передал верно — рано говорить, что все кончено. Вспомни, во время ссоры никто не перешел границ, не оскорбил кого-то так, что мир восстановить было бы невозможно. Я, во всяком случае, этого не помню.

— И ссора действительно была полезна. Как бы я не хотел придушить эту сумасшедшую женщину, она в чем-то права. Мы были недостаточно честны друг перед другом, за что и расплатились. Кроме того, каждый в глубине души винил в поражении себя, а это неправильно. Действия или бездействие кого-то одного не могли потянуть команду на дно, так что вина и ответственность лежит на всех.

— Сейчас у нас похожая ситуация: все работают, стараются, но судя по результатам этого мало. И каждый день становилось все сложнее, от чего мы накопили в себе столько гадости, что хоть стреляйся. Рвануло знатно, и осталось лишь разобраться с последствиями.

— Надо поговорить. Со всеми, — ого, серьезный Киеши. Но не успел я всерьез зависнуть, как эта зараза расплылась в улыбке, разрушая атмосферу. Вот что с ним делать? — Спасибо, что не дали долго ныть.

— Обращайся, — проворчал Хьюга, но я убежден, что капитан рад видеть друга обычным. — Но вправлять мозги лучше по отдельности, как Кагами и тренер говорили со мной и мы — с тобой.

— Ага, только чур, я с Митобе не говорю! — подзатыльник от кэпа, я даже по нему скучал.

Киеши, естественно, сграбастал нас обоих в шейный захват, который уверенно называет «обнимашками», так что дальнейшая беседа состояла в основном из ворчаний капитана, смеха Киеши и попыток освободить шею и спасти себя от смерти от удушья. Народ уже разошелся кто куда, Хьюга и Киеши взялись за Айду, я же, подхватив подмышку Коки, пошел ловить призрака. Фантом никуда особо не убегал — играл с Нигоу на побережье. Я похолодел, когда вспомнил, что не кормил животных и этим занялся братишка. Пора прятать тапки от хвостатого мстителя, слава ками, хоть щенок еще лопоухий. Но сначала — дело. Посмотрим, в каком состоянии наш маленький саботажник.

— Кагами-кун, Фурихата-кун, — бесцветным голосом поприветствовал нас Куроко. У, кому-то реально плохо?

— Ты как, Куроко? — погладил фантома прямо по его сходящей с ума шевелюре. Когда я в первый раз увидел призрака после сна, хохотал в голос, мелкого как будто молнией шарахнуло, волосы стояли дыбом во всех направлениях. И так каждый день, я уже устал хихикать.

— Я в порядке, Кагами-кун, — я вижу. Врунишка. — Просто, кажется, я только вчера осознал, как подвел команду. Я этого не хотел! Но я так …

— Облажался?

— Да, — еле слышно.

— Мы знаем, Куроко, — брат приобнял расстроенного фантома. — Я верю, что ты сможешь исправить прошлые ошибки. Мы станем сильнее!

— Можно сидеть на месте и ныть «как же я сильно ошибся». Можно махнуть на все рукой и все бросить. А можно стиснуть зубы и вывернуться наизнанку, но добиться успеха. Какой путь выбираешь ты? — я знаю какой, мы все его выбрали. Но он должен сказать это сам, в первую очередь, для собственного блага.

— Я сделаю все возможное, Кагами-кун, — в кои-то веки, глядя в глаза фантома, я не видел безмятежного спокойствия, застывшего как лед. Нет, глаза одноклассника наконец-то горели ясно, как костер в ночи, и я готов поверить, что друг возьмется за ум.

— Так держать, молодежь! — Айда выскочила перед нами как чертик из табакерки, я даже не заметил, как эта троица подкралась. Какой-то я невнимательный последнее время, старею что ли? Хотя какая тут внимательность, когда такие страсти кипят. — Мы непременно выиграем Зимний Кубок!

— ДА! — в ушах звенит без всякого посоха. Ну и ладно.

Что ж, осталась половина команды. Я иду вправлять мозги, кто не спрятался — я не виноват!

— Кавахара! Кавахара! Кавахара-кун, — на три голоса позвали мы первого из найденных сокомандников.

Легкий форвард, однако, нас не услышал: будучи в наушниках, он полностью отрешился от реальности и танцевал. Быстрые и резкие движения внезапно сменялись плавными и тягучими, товарищ то дергался как при пляске Витта, то впадал в подобие транса, то почти взлетал, то простирался ниц.

— Я даже не могу представить, что за музыка требует таких непредсказуемых движений, — я оторопело пялился на прыгнувшего приятеля, в полете изобразившего что-то похожее на скособоченный мостик.

— Вот именно! Аники, ты гений! — хлопнул в ладони Коки. Пока мы с Куроко озадаченно переглядывались, мелкий пошел напролом. — Давайте попросим его станцевать с мячом?

— Чего?!

Сначала, разумеется, надо было разобраться с последствиями вчерашней бури, но братишку так захватила сумасшедшая идея, что он клещом вцепился в перепугавшегося Кавахару и не отставал, пока тот не согласился попробовать, хотя и выглядел сбитым с толку не меньше моего. Первые попытки танцевать с мячом, пока просто в руках, были сделаны откровенно на «отвали», но потом танцор сам не заметил, как втянулся. А так можно? А вот это движение как будет выглядеть? А если сделать вот так?

И только в процессе работы, я заметил зачатки того, что Коки видел как бы ни с того момента, как увидел приятеля на танцполе: танцующий дриблинг. Иного названия движению нет и быть не может, просто нельзя придумать, слишком знакомыми выглядели движения, удивительно разнообразными и странно легкими, а уж то, как мы вписали мяч в законченную композицию, чтобы он не выглядел лишним элементом — вообще слов нет. Цензурных, ибо дело непростое, особенно, если плясать не умеешь от слова совсем, а нас таких трое из четверки.

Провозились мы с парой движений без малого три часа и их еще отрабатывать и отрабатывать, но главное же идея! Глаза у всех горели, перекусить шли, разговаривая и перебивая друг друга, обсуждая, что еще можно и нужно сделать, что бы наконец заиграл персональный стиль. Куроко в кои-то веки горячился не меньше нашего, даже повышал голос и пару раз взмахнул руками, что для него настолько нетипично, что я на целых десять секунд выпал из беседы. Когда мы, взбудораженные, захлебывающиеся впечатлениями и напрочь забывшие про ссору, ввалились в кафе, нас встречали откровенно недоуменными взглядами. Я наотрез отказался идти домой на ланч, в чем меня полностью поддержал Кавахара, ибо повторно дышать огнем не хотелось, хоть и понимал, что Митобе не в том состоянии, чтобы делать глупости.

Но вот встретить в кафе Фукуду и Цучиду было полной неожиданностью. Ребята сидели отдельно друг от друга, будто и вовсе незнакомы, что означало, что им никто еще мозги не промывал. Переглянулся с братом и фантомом и пошел за сэмпаем. Не дав ему даже рот раскрыть, поднял второгодку вместе со стулом, крякнув от натуги, и потащил к общему столу, куда Коки и Кавахара уже подтаскивали Фукуду, причем так же тащили верхом на стуле, у первокурсника глаза были как монетки по пятьсот йен, подозреваю у сэмпая сейчас такой же вид. Куроко тем временем сбегал к прилавку и заказал на всех еды, и уже подтаскивал ошарашенным товарищам забытые порции. Наверное, хорошо, что я не расставался с телефоном — в нем тоже есть камера, без него такие кадры бы пропали!

— А я все равно думаю, что нужен третий шаг, — брат заговорил, как ни в чем не бывало, продолжая прерванную беседу, видимо, мелкий правильно понял, что я снова не знаю с чего начать.

— Да куда он? — тут же отреагировал Кавахара. — Вот смотри, если я сделаю этот шаг, противник же может сделать вот так! — приятель попробовал изобразить движения за столом и почти навернулся, хорошо, что Фукуда вцепился в спинку его стула, не давая встретиться с полом.

— О чем вы? — полюбопытствовал Цучида. Сэмпай все еще чувствовал себя неловко, особенно перед Коки, но, тем не менее, мужественно попытался вести себя как ни в чем не бывало.

— Мы разрабатывали новый стиль дриблинга, Цучида-сэмпай, — пояснил Куроко. — Вернее, возможно он уже существует, но Кавахара-кун о нем точно не слышал. Пробовали совместить танцы и баскетбол.

— И как? — заинтересовался и Фукуда, однако он все еще не смотрел на друга. Да, эта неразлучная парочка нехило вчера разругалась, но я сомневаюсь, что мы можем чем-то помочь им в примирении. Это только их дело.

— Ну, идея вроде работает, но там еще непаханое поле, — точно так же не глядя, ответил Кавахара. — И чтоб мне только тыквой питаться, если я не справлюсь к Зимнему Кубку!

— Как думаешь, где он найдет столько тыкв? — обратился я к брату, не удержавшись от поддразнивания.

Разумеется, после этого мы не могли не пойти продемонстрировать новый прием, и нам удалось отвлечь ребят от неприятных мыслей. Мне вечно неймется, так что я не мог не заметить, что, несмотря на интерес, Фукуда был чем-то расстроен, поэтому пока Цучида-сэмпай старался отнять мяч у Кавахары, пробующего первые шаги нового стиля, я утащил однокурсника для приватной беседы, лишь мельком заметив внимательные взгляды карих и голубых глаз. Ребята не станут мешать, напротив отвлекут тренирующихся, чтобы я мог спокойно побеседовать с товарищем.

Мы устроились возле тропинки, пролегающей от поселка до нашего барака, в тени, и неважно, что вокруг все до сих пор было мокрым из-за постоянных ливней, мы не сахарные, не растаем. Убедившись, что ничьи любопытные уши и носы не торчат из кустов, я развернулся к сбитому с толка приятелю с простым вопросом, что не так. А не так оказалось все.

— Теперь и у Кавахары есть своя фишка. Я рад за него, но такое чувство, будто я остаюсь позади. Фури и Куроко тоже имеют какие-то примочки в баскетболе, персональные приемчики, уже действующие. Про тебя и говорить нечего, вообще как с другой планеты, — подросток был подавлен, еще немного — и приятель разуверится в себе окончательно. — Я вступил в клуб, потому что Изуки-сэмпай, раздавая листовки, сказал, что им нужна помощь. Но, кажется, я только путаюсь под ногами.

Фукуда вжал голову в плечи, справедливо ожидая подзатыльника или ора, что, конечно, дело важное и нужное, но всему свое время. Сначала надо дать ему самому понять, где он ошибся.

— Я понял тебя, — поймал взгляд приятеля, настороженный, но с надеждой, авось я что подскажу. — Но есть один момент, который ты, на мой взгляд, незаслуженно опускаешь. Помнишь, команды, с которыми мы играли? Я не про всех, я про сильных противников, вроде Сейхо или Шуутоку.

Однокурсник кивнул, погружаясь в воспоминания. У него они были не такими яркими, как у меня, все же смотреть со скамейки и противостоять на площадке — ощутимая разница, но впечатление соперники должны были оставить неизгладимое на всех.

— Ты ведь центровой? Следил, наверное, за их центром? — получив согласный кивок, я продолжил. — А теперь скажи мне, какие у них есть, как ты выражаешься, «приемчики»?

Смешно наморщив лоб, Хироши задумался. И это надолго. Я уверен, потому что у центровых, что мы встречали, нет особых приемов, Киеши в этом плане исключение из правил, и то — ввиду особенностей физиологии, его огромные ладони не результат тренировок. Ну, так на то сэмпай и «Некоронованный генерал», остальные центровые за такими фокусами не замечены. Что Оотсубо из Шуутоку, что Вакамацу из Тоо — игроки на этой позиции полагаются на силу и технику, в которой изобрести нечто новое, скажем прямо, сложно. Куда сложнее, чем в дриблинге или бросках. Нет, конечно, бывают монстры типа Аомине, которые вообще все делают на свой манер, и атаку, и защиту, но речь не о них.

— Понял теперь? Сильные центровые редко обладают какими-то необычными приемами, сильно отличающимися от общепринятых. Поэтому тебе не стоит париться из-за того, что Кавахара устроил на площадке дискотеку, Куроко — дом с привидениями, а Коки выстраивает лабиринт из ловушек. Тебе это не нужно, у тебя другие задачи на поле. Центровой — это живая крепость. Это в первую очередь физические показатели, почему, по-твоему, тебя отправили на колку дров? Потому что надо прокачать мышцы спины, чем мы и занимается по четыре часа в день. В старости наши спины нам страшно отомстят.

Товарищ рассмеялся на мой ворчливый комментарий, и это уже был хороший смех, так звучит человек, когда чувствует себя свободным. Да, ему еще многому надо учиться, в конце концов, он играет только четыре месяца, но нет нужды изобретать велосипед. Все придумано до нас, ему лишь надо этим воспользоваться в полной мере.

— Мурасакибара-кун стал хорошим центровым без особых усилий, потому что у него отличные природные данные.

— Черт тебя побери, Куроко! — я подпрыгнул из положения «сидя», и зная фантома — это не предел моим возможностям, скоро научусь прыгать лежа. — Хватит уже подкрадываться и пугать, ты, чертов призрак!

— Я не подкрадывался, Кагами-кун, я тут уже минут пять стою, — а в глазах черти пляшут. Вот же редиска голубоглазая, явно ловит кайф с испуганных подпрыгиваний и воплей.

Фыркнув и выразив тем отношение к его словам, я взъерошил волосы друга и махнул рукой остальным. Ребята подслушали мои последние слова, но меня это не волновало, главное, что Фукуда меня услышал и повеселел и теперь может от всего сердца радоваться за успехи друга. Но между собой пусть разбираются сами, не дети уже. Поэтому я не удивился, когда Цучида-сэмпай уволок вперед Коки, пока Куроко подталкивал меня в спину в том же направлении, дабы товарищи могли побеседовать почти без навострившихся ушей.

— Так что ты там говорил про какого-то Мура… Мураса… Мура-куна в общем?

Фантом слегка улыбнулся и поведал притчу о большом ребенке, который играет в баскетбол и кушает сладости. И больше его ничто не интересует. Этот самый Мура-кун и спровоцировал раздвоение личности у капитана радужных, заявив, что не будет подчиняться человеку, который слабее него. Меня это история с разноглазым маньяком напрягала с каждым прослушиванием все больше, но пока что я не мог внятно объяснить, что в ней настолько не так, так что решил молчать. Потом подумаю, когда получим информацию от Момидзи-сана и его людей, что творится в Ракузане.

— Мурасакибара-кун считает, что баскетболом должны заниматься только физически одаренные игроки, — тем временем жаловался призрак. — В этом вопросе мы с ним никогда не сходились во взглядах.

— Как тебя должно быть это злило, — воробушек обидчивый, а значит костьми ляжет, но докажет Муре-куну и его команде, что имеет право играть в баскетбол. Если тренер ему позволит. — И как должно быть его бесило играть с тобой в одной команде в одном составе.

— Я не злюсь на Мурасакибару-куна, — возразил Куроко, но я его уже не слушал, будет он мне заливать, что не обижен, не злится и вообще в его мире живут только розовые пони, питающиеся радугой.

— Коки, как думаешь, можно придумать такую стратегию, чтобы команду с гигантом одолела команда коротышек? — получив тычок от мелкого за «коротышек», я продолжил вопросительно на него смотреть.

— Вообще, честно говоря, звучит нереально — нахмурился брат. — С другой стороны, смотря, что будут за противники в команде гиганта, какие будут у нас игроки и … Ты сам говорил, что все возможно.

И уставился на меня, будто я здесь бог — как скажу, так и будет. Причем остальные, слушая нас, тоже развернулись ко мне, я что рыжий? Ну да, почти.

— Ладно, я понял. Тогда подумаем над такой возможностью, ближе к концу сентября. У нас будет информация от наших супер-разведчиков, мы будем лучше понимать, на что каждый из нас способен и к чему примерно будет способен на Зимнем Кубке. Да и вообще — не факт, что мы этого громилу встретим, так что потом.

Вывернувшись с грацией носорога из тисков неудобного положения, ибо понятия не имел, каким чудом Давиды могут одолеть Голиафов, я направился в барак, искать тех, кому мозг еще не промыли, решив по пути поинтересоваться думами, отягощающими сэмпая. Думал, что второкурсника могут волновать те же мысли, что Фукуду, ошибся: Цучида-сэмпай совершенно философски воспринял, что первогодка нашел куда развиваться, свой «приемчик». Нет, он, конечно, рад, ибо каждый новый финт любого товарища усиливает нашу команду, но спокойно принял чужое достижение, без капли зависти, что все же редкое качество, особенно для подростка. Лично мне было слегка завидно, ибо такой гибкости как у Кавахары у меня не было, несмотря на все тренировки. И я сильно сомневаюсь, что когда-либо добьюсь от себя таких движений.

Дорога до барака кончилась слишком быстро, зато, вернувшись, мы выяснили, что Изуки уже обработали Хьюга, Айда и Киеши, и орел уселся за глазные тренировки, на которые раньше «не было времени». Полезное дело, а то по приезду нас наверняка снова погонят к Цубаки-сенсею, а тому параллельно есть у нас время или нет — прикопает в садике, если не выполнять его инструкции, свято следуя врачебной традиции прятать неудачи под землей. Теперь же бравая троица сидела на Митобе и Коганее, и нам там делать совсем нечего, ибо это — дела сэмпаев, да и началось все с Коги и капитана. Но, тем не менее, я пошлепал в указанном Изуки направлении, ибо есть дело, которое все же нужно сделать.

— Сэмпаи? Я прерву вас на минуту, пожалуйста? — да уж, образец вежливости. Баран.

— Что-то случилось, Кагами? — капитан, однако, не выглядел недовольным, напротив, похоже беседа шла к концу, причем хорошему.

— Нет, это мне тут надо кое-что сказать, пока я решимость не потерял.

— Это сложно представить, — хохотнул Киеши.

— Тем не менее, — я глубоко вздохнул и повернулся к Коге, — простите меня, сэмпай, за позавчерашнее, я был неправ.

Повисло ошарашенное молчание, сэмпаи откровенно пялились на мою согнутую в поклоне фигуру, когда раздалось растерянное бормотание Коганея:

— Да ладно, Кагами, все нормально, ты просто испугался за Фури, все нормально, — сэмпай силком пытался поднять меня, но вряд ли бы он справился. Я резко выпрямился сам, когда передо мной склонился Митобе. — А. Митобе тоже просит прощения, за вчерашний ланч. И это, мне тоже очень жаль, я не хотел ронять молоток на Фури. Как он?

— Все обошлось, но лопатку лучше не трогать, там синяк с твою ладонь. И все нормально, Митобе-сэмпай, буду иметь в виду на будущее, что вас злить опасно.

Неловкие смущенные улыбки стали шире, когда Киеши резко прижал нас всех к груди, сообщив, что он нами гордится. У кого-то комплекс отца, однозначно, и отсутствие детей ему не мешает. Впрочем, какая разница? Хороший же человек, а некоторые причуды — сейриновцам не привыкать.

Оставшееся до обеда мы в основном лениво вялились на пляже, причем в тени, ибо солнце припекало как в гриле. Впрочем, это не помешало нам сыграть в пляжный волейбол, потопить друг друга в океане и построить замок из песка, который простоял целых полчаса, перед тем как усилившиеся волны смыли почти половину. Я посадил зарядку на телефоне и заполнил память фотографиями почти на треть, впрочем, Айда-сан от меня не отставала. Нигоу с собаками Такеды-сенсей носились по берегу, Джент же, при всей чисто кошачьей нелюбви к воде, лежал с нами в тени, наблюдая за океаном с расстояния и периодически высказываясь, что люди безумны, и он честный и порядочный кот просто обязан присматривать за нами. Пока ребята хихикали над нашей с Джентльменом беседой — я пытался доказать хвостатому собеседнику, что даже если люди безумны, они хотя бы не чистят место под хвостом, катаясь по полу — подошла тренер и погнала нас на обед.

Может мне только показалось, но эта страшная женщина действительно была довольна тем, что видела. Легкий подзатыльник посохом только уверил меня, что я ничего не видел, ни полуулыбки, ни блеска в глазах и уж тем более не слышал легкого смешка, когда капитан погнался за Кавахарой и Фукудой, случайно столкнувшими его в болотистое местечко. Причем, вопил и гонялся Хьюга явно для порядка, ибо мы все уже были вымазаны в песке, морской соли и даже обгорели чуток. Но парни честно сделали вид, что поверили, так что до барака троица добралась бегом и тут же нырнула под уличные душевые, мы даже пикнуть не успели, как оказались вторыми в очереди. Вот же хитромудрые…