Освобождаясь от пут (гет)

— Завтра поход в Хогсмид. Пойдем вместе? – спросил Арес, намазывая масло на свой обычный утренний тост.

Гарри посмотрел на него, думая, что ответить. Могли они пойти вместе? Его глаза сузились, когда он посмотрел на коричневоволосого мальчика, сидевшего рядом.

— Папа хотел, чтобы я помог приготовить зелья для лазарета, — сказал он наконец, и это было правдой: они с Северусом действительно планировали приготовить в выходные заживляющие зелья. – Но я спрошу его, — торопливо добавил он. Ему нужно было побольше времени, чтобы решить, и это было хорошим предлогом.

— Ладно, — сказал Арес, в его голосе явственно ощущалось разочарование.

Гарри мысленно вздохнул. Арес никогда не хотел ходить в Хогсмид, а теперь он хотел бы пойти, и именно с Гарри! Он неловко поежился.

— На зимних каникулах я был дома, — спокойно добавил Арес, но Гарри в тревоге не мог поднять на него глаза.

— О, — Арес не общался с ними с тех пор, как его отца арестовали как Пожирателя Смерти. – И что? – с любопытством спросил он.

— Это долгая история, — тот откусил тост. – И я не хочу рассказывать перед всем факультетом.

Гарри огляделся и заметил, что никто не смотрел на них и не слушал.

— Никто не обращает внимания, — повернулся он к Аресу.

Тот нахмурился.

— Ты не можешь быть в этом уверен, — его лицо посуровело, и, открыв учебник по арифмантике, он спрятался за ним. Его поведение ясно сказало Гарри: «Оставь меня в покое!»

Гарри громко вздохнул.

— Послушай, я действительно... — начал он, но Арес его перебил:

— Я хочу перечитать главу перед уроком, — пробормотал он, не поднимая взгляда от книги.

Гарри почувствовал в животе сильную боль в ответ на слова Ареса. Он не хотел причинит боль или оскорбить мальчика, но умудрился это сделать. Гарри действительно не знал, как поступить. Видение предостерегло его от внезапных и опасных шагов, он не был готов оказаться перед красноглазым монстром – по крайней мере, пока. Они с Северусом даже не начали курс темной магии.

Арес не говорил ни слова весь урок арифмантики, а после его окончания поспешил к классу трансфигурации, оставив Гарри с Гермионой. Они направились в кабинет защиты.

— Я не знаю, что делать с Роном, — вздохнула Гермиона, когда они остались одни в пустом коридоре. – Он всегда ведет себя так подло по отношению к тебе. И что он сказал в воскресенье...

Гарри пожал плечами.

— Брось это. Я не возражаю. Так или иначе, сегодня я должен идти в кабинет МакГонаголл, чтобы поговорить с ней и с Роном. Поверь, я не жду этого с нетерпением. Однако я уверен, что профессор не позволит ему обзывать меня, как обычно.

— Он ведет себя с тобой как ублюдок!

— Да, — Гарри остановился и посмотрел Гермионе в глаза. – Но я не думаю, что и сотни бесед смогут его изменить. Он решил, что всегда будет меня ненавидеть. Некоторое время я думал, что могу завоевать его… по крайней мере, симпатию, если не дружбу, но он никогда не давал мне даже маленького шанса сделать это. Я для него только отвратительный мечтающий-быть-Пожирателем-Смерти Снейп, он не смог разглядеть меня сквозь мое имя и свою необоснованную ненависть. И теперь я бросил попытки с ним подружиться.

Гермиона кивнула и положила свою руку на его. Оба в страхе остановились, когда Гарри не вздрогнул, почувствовав прикосновение. Гермиона тепло улыбнулась.

— Я счастлива, что профессор Снейп не ушел в отставку. Знаешь, он сильно изменился с тех пор, как он с тобой. Он не столь пристрастен и несправедлив, как обычно был раньше.

— Он больше не шпион, Гермиона.

— Да, но… не только эти шпионские дела. Он кажется спокойнее… счастливее. Знаешь, впервые я увидела его не таким, как раньше, на похоронах Гарри. Профессор тогда был полностью сломлен.

На лице Гарри отразилась боль, и он не смог ответить. Внезапно у него в памяти всплыла картина стоящего на коленях и плачущего Северуса, и его сердце на мгновение остановилось. Что с ним сделала бы его НАСТОЯЩАЯ смерть? Пережил бы он снова потерю Гарри, но на этот раз безвозвратную и навсегда? Гарри зажмурился.

— Квайетус? – голос Гермионы был обеспокоенным. – Что-то не так?

Гарри все еще не мог открыть глаза, только покачал головой. Не «что-то» было не так. Не так было все.

Рука Гермионы на его руке слегка сжалась.

— Гарри пытали и убили, а Северус обвиняет во всем себя. Он не может себя простить за все, что сделал. Однако всю жизнь он действовал под принуждением, даже когда Поттера поймали. Вся эта ситуация была виной Поттера, а не Северуса. Поттер действовал безответственно, оставив дом дяди, и это была его вина, что их так ужасно пытали, — Гарри не смог продолжить. Его настойчиво атаковали картины предыдущих ночей. Пять дней назад кошмар Северуса впервые разбудил Гарри, и он держал и успокаивал дрожащего мужчину, находившегося в полусознательном состоянии, и с тех пор каждая ночь была наполнена кошмарами и слезами – и Гарри видел, что кошмары Северуса были, в основном, о Поместье Кошмара и их общем плену.

Гермиона внимательно разглядывали стоящего перед ней задумчивого мальчика.

Что-то в его поведении было странным, слишком личным, но Гермиона не могла понять, что именно. Как будто он обвинял себя, но он же не был там, ничего не сделал. Слезы текли из глаз мальчика, но он их не замечал, просто стоял, и плечи его дрожали. Внезапно Гермиона положила руку ему на плечо и притянула поближе, успокаивающе обняв. Гарри, потрясенный, принял дружеское прикосновение и прислонился головой к ее плечу, борясь с рыданиями, рвущимися из груди.

Он все еще не отдернулся от физического контакта. Но ни один из них этого не заметил.

— Мы должны идти, Квайет. Мы опоздаем, — пробормотала она на ухо Гарри через несколько минут.

Гарри кивнул и освободился от объятий. Его глаза все еще были красны от слез.

— Да, мы должны идти, — согласился он и наклонился, чтобы поднять рюкзак.

Когда они вошли в кабинет, миссис Фигг уже была там. Она бросила на них холодный взгляд.

— Пять баллов с Гриффиндора за ваше опоздание, мисс Грэйнджер, а для вас, мистер Снейп, отработка с мистером Филчем, — сказала она, нахмурившись.

Профессор не любила Гарри, хотя после стычки с Северусом никогда не пыталась снова на него нападать – в действительности, она полностью игнорировала его во время практических уроков, но никогда не упускала возможности назначить отработку. Гарри мысленно улыбнулся. Независимо от того, как миссис Фигг пыталась ухудшить его положение, она была в этом не так хороша, как Северус по отношению к «Поттеру» первые четыре года. Для этого у нее не было надлежащей злобы и доведенной до совершенства практики.

Он вздохнул, вежливо ей поклонился и сел на свое обычное место рядом с Невиллом. Странно, но неприветливость профессора ослабила его печаль, и он уже не чувствовал себя таким несчастным. За последние месяцы он зарабатывал себе отработки только на ее уроках, подумал он.

— Сегодня, класс, мы начинаем изучать очень сложную и трудную, но, в то же время, очень полезную магию. Как вы знаете, этим летом Тот-Кого-Нельзя-Называть снова возродился, и одним из его первых дел было убедить дементоров Азкабана присоединиться к нему. Так что в ближайшие годы нам также придется встретиться с ними, где бы мы ни оказались. Для этого мы должны изучить заклинание, которое дает нам возможность удерживать их на расстоянии и спасает жизни в чрезвычайных ситуациях. Вы знаете, о каком заклинании я говорю?

Конечно, подумал Гарри, но не поднял руку. Он решил не знать чар Патронуса. Нет, он никогда прежде о нем не слышал. Вовсе нет. И нет, он не мог его наколдовать. И нет, форма его Патронуса – не олень. Почему бы это?

Но руки Рона и Гермионы были в воздухе.

— Мистер Уизли? – наклонилась профессор к рыжеголовому мальчику.

— Заклинание Патронуса, мадам, — вежливо ответил Рон.

— Хорошо, Вы блестяще ответили на вопрос, десять баллов Гриффиндору.

— Профессор? – внезапно спросила Гермиона. – Почему мы изучаем это на уроке защиты? Это ведь чары, не так ли?

Профессор вскинула бровь.

— Очень хороший вопрос, мисс Грэйнджер. Да, это чары, и вы узнаете о них и на уроках Чар. Скоро профессор Флитвик преподаст вам теорию, и мы проведем на наших уроках практические занятия. Другие вопросы?

Гарри глубоко вздохнул и уставился на стол перед собой. Его отметки по этому предмету не были действительно плачевными, но были худшими из-за трудностей с созданием щита для собственной защиты. Гарри уже обнаружил, что у него нет никаких проблем с созданием щита для защиты других, но профессор не была удовлетворена его результатами.

А теперь заклинание Патронуса. Он не мог наколдовать даже слабого Патронуса, если не хотел раскрыть себя. Его Патронуса знали не только Рон и Гермиона, его видела почти вся школа на квиддичном матче, когда Малфой и его приятели сыграли над ним глупую шутку.

Проклятье. Гарри был уверен, что его в этом году прокляли. Не говоря уже о будущем… Ближайшем будущем в кабинете МакГонаголл.

Гарри внезапно заметил перед собой кусок пергамента. Он прочитал:

«В чем проблема?»

Гарри набросал под первой строчкой:

«Рон.»

Невилл написал следующий вопрос:

«Я вижу, тебя что-то беспокоит. Ты плакал?»

«Не твое дело,» — был грубый и смущенный ответ Гарри.

Невилл сконфуженно улыбнулся.

«Как насчет завтрашнего похода в Хогсмид?»

Гарри застыл. Сначала Арес, теперь Невилл. Ничего не делало его выбор легче.

«Еще не знаю. Оставь…»

— Мистер Снейп, — промурлыкал перед ним медленный голос. Дыхание Гарри прервалось, и он поднял голову.

— Профессор?

— Дайте мне этот пергамент, — сказала она, а когда увидела, что Гарри сидит неподвижно, нетерпеливо крикнула: — ЖИВО!

Гарри, слегка съежившись и снова опустив голову, вручил преподавательнице пергамент. С минуту он ждал реакции женщины, но ничего не случилось. Потом ее шаги отдалились. Она вернулась к столу и положила на него листок.

Гарри был рад, когда урок, наконец, закончился.

* * *

— В чем дело, Квайет? – Снейп осторожно помешивал свое зелье, пока оно не стало темно-оранжевым. Когда Гарри не ответил, Северус, все еще внимательно глядя на свое варево, добавил: — Это Рон, да?

Гарри пожал плечами и взял нож, чтобы нарезать флоббер-червей.

— Я полагаю, беседа с МакГонагалл прошла неудачно.

— Это преуменьшение, — сердито пробормотал Гарри. – Но, по крайней мере, тебе не нужно беспокоиться о победе своего факультета в конце года.

— Сколько баллов?..

— В итоге семьдесят. Однако я не сказал ни слова. Я просто сидел там, как идиот, а Рон и МакГонаголл кричали друг на друга, как будто меня там вовсе не было. Уверяю тебя, это было неприятное ощущение. Наконец я спросил профессора, необходимо ли мое присутствие, и ушел после того, как она назначила мне отработку с Филчем за мою дерзость.

Снейп вскинул бровь.

— Мои поздравления! Две отработки за один день!

— Но что за день, Северус! – внезапно широко улыбнулся Гарри. – Представь, Гермиона коснулась меня, а я не отступил. Более того, я даже не вздрогнул!

Рука Северуса остановилась, и он удивленно посмотрел на Гарри.

— Хорошие новости! – сказал он, и его лицо отразило улыбку Гарри. – Надеюсь, ты начинаешь поправляться.

— Думаю, я просто начал доверять Гермионе больше, чем кому-либо другому, конечно, кроме тебя. Она – мой единственный друг, в ком я полностью уверен.

— А как насчет остальных? – спросил Северус, снова склонившись к котлу.

Гарри отдал Северусу нарезанные растения, выбрал маленький котел и начал греть воду для битумной настойки.

— Будь осторожен, последняя настойка была немного липкой, — взглянул на него мастер зельеварения. – Мне пришлось увеличить количество других ингредиентов, чтобы правильно ее приготовить. Я почти испортил ее.

— Невилл и Арес хотят сопровождать меня завтра в Хогсмиде. Я не знаю, могу ли доверять им, — нахмурился Гарри. – Ты знаешь, что я хочу, но… Я просто параноик. Семейная черта? – подмигнул он нахмурившемуся мужчине.

— Квайетус не был параноиком.

— Ты тоже моя семья, — объяснил Гарри, словно разговаривая с маленьким ребенком. – Кроме того, Квайетус был параноиком. Он просто никому не давал об этом узнать.

Рука Северуса слегка вздрогнула.

— Ты все еще читаешь дневник?

— Да. Это очень… поучительно, — голос Гарри не звучал счастливым.

Северус, однако, не настаивал на продолжении разговора. Некоторое время они работали молча.

— Я не понимаю Рона, — сказал Гарри, гася огонь под кипящим котлом. Он рухнул в кресло и поднял глаза на Северуса. – Знаешь, я думал, что после… после воскресных событий он не будет меня ненавидеть так, как раньше, — задохнулся он.

Северус долгое время не отвечал. Он положил в настойку Гарри последние ингредиенты и смешал ее с зельем в своем котле. Затем отставил его в сторону и сел перед Гарри.

— Думаю, я могу это объяснить, — начал он, серьезно посмотрев Гарри в глаза. – Но я не знаю, хорошо ли рассказывать тебе это или нет. Я не хочу, чтобы ты думал, что я завидую или что-то…

Гарри поставил на стол локти и оперся подбородком на кулаки.

— Я не думаю, что ты хочешь меня обмануть.

Северус покачал головой.

— Нет, просто… видишь ли, об этом трудно говорить. Это то, почему я ненавидел тебя… Я ненавидел сына Джеймса Поттера, — в замешательстве он сглотнул, но лицо Гарри не исказилось от гнева или разочарования. – Когда он спас мне жизнь после выходки твоего крестного, я негодовал еще сильнее, чем раньше. Когда тебя спасает твой злейший враг, и ты обязан ему жизнью… это тошнотворное чувство. Ты чувствуешь, что лучше было бы умереть или что угодно, — закончил он, и наступила тишина.

— Но почему, Северус, почему он ненавидит меня? – отчаянно воскликнул Гарри. – Я думаю, я понимаю эту ненависть, но я не могу понять, ПОЧЕМУ он возненавидел меня, как только увидел на Диагон-аллее?

Северус усмехнулся, но Гарри знал, что это не относилось к нему.

— Он ненавидит меня, Гарри. Он ненавидит меня, потому что я выжил, а его друг – нет. Потому что я всегда был жесток к его другу – к тебе, Гарри, — и я оказался не в состоянии спасти тебя, я действительно не смог. Простая удача и другой долг жизни спасли тебя… Так что это вид мести. Мести мне за тебя.

— Да, я думал то же самое, — кивнул Гарри. – А как ты думаешь, смогу я убедить его…

— Ты не сможешь ничего сделать, Квайет, — тихо сказал Северус. – Я сожалею.

— Ты? Я сожалею, Северус, — сказал Гарри, и оба встали, чтобы продолжить свою работу.

Было довольно поздно, когда они вернулись к себе в апартаменты, но, к их удивлению, в коридоре их ждали двое: директор и Люпин.

— Привет, Северус, — усмехнулся Люпин. – Я пришел за своими зельями.

— Я в любом случае принес бы их завтра, — пробормотал Снейп, его глаза сердито блеснули, когда он открыл дверь. Коротким взмахом руки он пригласил пришедших в гостиную. – Ну? Что вы здесь делаете? – спросил он, когда гости сели.

— Мы пришли на чай, Северус, — глаза Дамблдора замерцали в свете факелов.

Гарри усмехнулся и опустился в свое любимое кресло, взяв теплую чашку. Оборотень посмотрел на него.

— Привет, Гарри, — сказал Люпин.

И Гарри, и Северус мгновенно застыли.

— Проклятье, Альбус, — выдавил, наконец, Снейп. – Почему ты ему рассказал?

— Ему не пришлось мне рассказывать, Северус, — произнес Люпин. – Я догадался сам.

— Ты не должен никому об этом говорить! – шагнул к нему Северус. – Это подвергнет его крайней опасности! – добавил он, и внезапно ему на ум пришла одна мысль: — Твой идиотский приятель-пес знает?

— Северус! – одновременно воскликнули Гарри и Дамблдор.

Люпин бросил на бывшего коллегу ледяной взгляд.

— Хотя я не думаю, что ты имеешь право хранить это в тайне от него, я ему не сказал – ради директора, Северус. Он заботится о Гарри, и все еще не смирился со своим горем, но я подумал, что у Альбуса были причины хранить это в секрете от него – и он уже объяснил мне, почему так важно не говорить Сириусу. Я, однако, хотел посмотреть на Гарри и предложить свою помощь вам обоим, в чем бы она ни состояла.

Снейп негодующе фыркнул.

— Спасибо, мне не нужна никакая помощь, Люпин. Особенно от тебя, — он с ненавистью сузил глаза. – И особенно для Квайетуса. Ты не его крестный и не родственник, так что можешь оставить его в покое.

— Северус, я все еще в комнате, — Гарри положил ладонь на руку Северуса, повернувшего голову к мальчику. – И не нужно быть таким раздражительным и грубым. Профессор Люпин много раз помогал мне раньше, и я доверяю ему.

— Он почти такой же безответственный, как и твой крестный, Квайет. Вспомни свой третий курс. Он не мог знать, что Блэк невиновен. Напротив, он был уверен в виновности своего друга, однако он не защищал тебя как следует. Я не доверяю ему, и сейчас изрядно из-за него беспокоюсь.

— Ты не имеешь права говорить обо мне так, Северус. Я хорошо помню, что ты обращался с Гарри, как с дрянью в последние годы, и...

— Да, я знаю, я был неправ, но я всегда делал все, что мог, чтобы спасти его жизнь, пока ты беспокоился о своем друге и о себе!

— Это я научил Гарри вызывать Патронуса.

— И это ты забыл принять зелье, когда решил последовать за детьми в Визжащую хижину! Ты мог убить их!

В этот момент оба вскочили на ноги, их лица покраснели от злости, и они кричали друг на друга над кофейным столиком.

— Ты едва не убил Сириуса! – крикнул Люпин так громко, что Гарри вздрогнул.

— Чтобы спасти Гарри! Я не знал о его невиновности! – глаза Северуса опасно блестели, рукой он проводил по волосам. Затем он внезапно остановился. – Но я думаю, не обязательно перечислять все эти происшествия. Ты знаешь о нашей тайне, — он тяжело перевел дыхание.

Двое мужчин обменялись взглядами, но снова кричать не стали. Гарри облегчено покачал головой.

— Спасибо, что прекратили эту глупую ссору, — посмотрел он на Северуса, а потом на Люпина. – И уверяю вас обоих, что я доверяю вам, — Гарри потер горящие глаза кулаками. – И должен согласиться с Северусом: мне не нужна помощь, по крайней мере, сейчас, и мы не можем сказать Сириусу правду. Я знаю, что он будет зол на меня, когда узнает об этом. Я понимаю ваши мотивы, профессор, но Сириус все еще должен встретиться с министерством, а я думаю, вы знаете об их методах допроса…

Люпин кивнул.

— Да. Сириус рассказал мне об этом.

Снейп опустил голову и сжал губы так, что они почти исчезли. Гарри встревожено посмотрел на него. Он хорошо помнил замечания Северуса, но затем тот посмотрел на него, и Гарри понял, что мужчина горевал из-за него и его столкновения с Перси и его компаньонами. Гарри слегка побледнел. Он не любил вспоминать те события, беспомощность, страх, боль.

— Я понимаю твою точку зрения, — прервали неприятные воспоминания слова Люпина. – Клянусь, я не скажу Сириусу. Я подожду, пока не придет время.

Когда Люпин и Дамблдор ушли, Гарри лег спать, но не смог заснуть. Он лежал, плотно завернувшись в одеяло, чтобы защититься от холодного воздуха комнаты, устремив глаза в потолок, на его хорошо знакомые линии, образующие фигуры в воображении Гарри. Одна походила на льва с открытым ртом, словно он ревел. Гарри улыбнулся, вспомнив реакцию Северуса, когда он показал ему воображаемого льва на потолке декана змеиного факультета. Мужчина протестовал несколько часов – это произошло после ужасного кошмара, когда Гарри был просто не в состоянии снова заснуть.

Гарри ненавидел спать. Он ненавидел ночи, а иногда чувствовал, что ненавидит всю свою жизнь.

В час ночи он решил, что лучше почитать, чем бессмысленно вертеться и пытаться заснуть. Он вышел из спальни и, взяв дневник отца, лег на диван.

* * *

31 июля 1976

Что за отвратительная годовщина – этот день! Не могу представить, что когда-нибудь в этот день может случиться что-то хорошее; я вижу, как готовятся осуществиться мои опасения и пророчество Трелони: я скоро умру. Северус присоединился к Волдеморту.

Господи, я всегда хотел, надеялся, молился, чтобы этот день не настал, а теперь… Я у Поттеров. Я не смог оставаться в той же квартире, где был Север – я оставил ему письмо с сообщением, что приехал сюда. Может, я должен был остаться с ним? Не знаю.

Этим утром я рано встал и пошел на кухню приготовить чаю. Я нашел Северуса спящим на диване в гостиной в его обычной темной одежде. Прошлым вечером он отправился на вечеринку, по крайней мере, сказал, что это будет вечеринка. Не знаю, когда он вернулся домой.

Он спал там, порой издавая стоны от явной боли.

Он плакал во сне. Он плакал и отчаянно просил у кого-то прощения.

Он вздрогнул и повернулся.

Я хотел помочь. Я присел рядом с ним и положил ему руку на лоб. У него была лихорадка. Я намочил носовой платок и положил ему на лоб и на запястья.

Потом… Боже, это так трудно даже написать! Первым, что я заметил, было то, что его одежда была окровавлена. Я подумал, что он ранен. Я снял его верхнюю одежду, оставив его в штанах и рубашке с коротким рукавом, и… и увидел темную метку, выжженную на его теле. Это была свежая татуировка, и было ясно, что он был этой ночью принят к Волдеморту.

Я не могу описать, что я почувствовал, как я себя чувствовал. Я не сломался тут же. Я поднялся на ноги и собрал все свои вещи так быстро, как смог. Несколько дней назад я сказал Северу, что поеду на лето к Поттерам. Я собирался поехать через несколько дней: у нас с Северусом были билеты на завтрашний концерт. Но я просто не мог там оставаться, дожидаясь, пока он придет в себя.

Я не хотел слушать его мотивы, его объяснения. Что он сделал – то сделал, я никак не могу это изменить. Я потерял свою семью, своего лучшего друга сразу и навсегда.

Гарольд заметил мою напряженность и рассеянность и предложил поговорить, но я отказался. Он не любит Северуса, и я не хотел давать ему шанса причинить боль моему брату. Он потерял, полностью потерял свой шанс на жизнь, я не хотел, чтобы Гарольд презирал его, рассказал Джеймсу, говорил об этом за едой… Нет, Северус все еще мой брат.

Ведь это так, верно?

Я надеюсь, я хочу надеяться против всякой очевидности, что он все еще любит меня.

Это ведь так?

Не думаю, что ты знаешь его. Когда ты читаешь эти строки, он, вероятно, мертв или заперт в Азкабане. Если последнее верно, пожалуйста, посети его ради меня! Он не так плох, как многие о нем говорят. Его просто обманули наши родители. Поверь мне!

Теперь я скучаю по Лили. Да, ты прав, но я все еще не говорил ей о своих чувствах. Но в этот момент я так ужасно без нее тоскую! Я хотел бы, чтобы кто-то был со мной рядом, чтобы понять, не осуждая!

О, как я ненавижу этот день! Я бы проклял его как самый худший из всех, которые когда-либо были. День предательства Северуса.

Что он теперь обо мне думает?

Что он чувствует?

Увижу ли я его когда-нибудь в жизни?

* * *

Гарри уставился на страницу. На его ресницах повисли слезы. Этот день был его днем рождения, днем, которого он всегда ждал. И, по-видимому, это был последний день жизни молодого и свободного Северуса Снейпа.

Страница была помята из-за небольшого количества жидкости. Гарри был уверен, что это – слезы Квайетуса. Гарри провел указательным пальцем по листу бумаги и почувствовал, как его плечи задрожали от тихих рыданий. Он не нуждался в этих записях, чтобы успокоиться. Он чувствовал печаль Квайетуса и знал о чувствах Северуса – мужчина однажды рассказал об этом Гарри. В тот день, проснувшись совершенно один, Снейп чувствовал беспомощность и боль, но не мог зачеркнуть события прошлой ночи – убийство Гальвани.

Северус жалел о решении, принятом той ночью. Но он не знал, что делать, как свернуть с этого пути.

Гарри почувствовал на плече его руку.

— Не можешь спать? – пробормотал усталый голос.

Гарри молча покачал головой, но не поднял глаз от страниц дневника. Северус расстроился бы, увидев его плачущим.

— Я услышал, что ты плачешь, — в тихом голосе мужчины прозвучало беспокойство. – Что-то не так?

Гарри не сказал ни слова, только вложил книгу в руку Северуса. Тот бросил на нее короткий взгляд.

— Я не могу увидеть написанное, Квайет.

Мальчик вздохнул и прочитал запись. Закончив, он опустил книгу и прямо посмотрел на Северуса.

— Поверь мне и поверь Квайетусу, Северус. Ты заслужил жизнь и счастье.

Северус не ответил, только притянул Гарри к груди и крепко обнял.

— Ты заставляешь меня жить, упрямец.

— Мне нужно, чтобы кто-то вырастил моих детей, если я умру, — пробормотал Гарри Северусу в пижаму. Он почувствовал, как тело мужчины окаменело в его объятиях.

— Что ты бормочешь, Квайет? – Северус отстранил его на длину рук, чтобы заглянуть в глаза.

— Пророчество Трелони оставляет мне не слишком много возможностей выжить.

— Какое пророчество? – сердито выпалил Северус.

— В котором она предсказала смерть твоего брата, моей мамы и мою временную победу над Волдемортом. Вторая часть – только обо мне, она гласит, что я должен умереть, чтобы уничтожить Волдеморта.

— НЕТ! – короткий, но сильный крик боли прервал Гарри. Лицо Северуса исказилось от муки, и он снова притянул Гарри ближе, едва не раздавив его. – Я не позволю тебе умереть! Я сделаю все, что могу, чтобы спасти тебя.

— Я знаю. Я не хочу умереть. Но я так боюсь…

— Я не позволю Волдеморту убить моего сына!

Гари слабо улыбнулся, когда услышал попытку Северуса утешить и успокоить его.

Но где-то глубоко внутри он почувствовал его боль, вызванную этими словами, и не осмелился представить, что Северус почувствует, когда, в конце концов, потеряет Гарри.

* * *

— Эй, Квайет! Ты выглядишь усталым, — услышал Гарри голос Гермионы, когда сражался со своей усталостью в библиотеке.

Он посмотрел на девочку, которая в этот момент заметила его покрасневшие глаза.

— Я выгляжу усталым, потому что я устал, — досадливо нахмурился Гарри. – Что ты здесь делаешь?

— Занимаюсь. В следующие выходные будет квиддичный матч против команды Хаффлпафа, и Рон опять тренируется вместо занятий. Так что я пришла сюда позаниматься с тобой. Я знала, что ты здесь один. Твои друзья не так увлечены учебой.

Гарри вздохнул.

— Ты не права. Арес учит зельям девочку-четверокурсницу, а Невилл обещал прийти сразу после того, как они с профессором Спраут закончат свою работу в теплицах.

Гермиона хихикнула.

— Арес кого-то учит?

Гарри усмехнулся и подмигнул.

— Не просто кого-то, Гермиона. Он учит Грету Ли из Гриффиндора.

— Ту белокурую девочку! Я знаю ее. Но я не знала, что ей нужны дополнительные занятия…

Гарри покачал головой, округлив глаза.

— Ты глупая, Гермиона.

Девочка снова хихикнула и открыла его учебник зелий.

— Можете поучить меня зельям, мистер Снейп? – кокетливо спросила она.

— Сумасшедшая.

— Эй, ты – сын мастера зельеварения! Я думаю, ты самая подходящая кандидатура для обучения!

В следующий момент палочка Гарри уткнулась ей в шею.

— Еще одно слово, и я прокляну тебя. Ты лучше меня в зельеварении к огромному горю Северуса! Он никогда не упускает возможности сообщить мне об этом!

Лицо Гермионы засияло.

— Правда?

Гарри откинулся назад и его усмешка превратилась в улыбку от уха до уха.

— Конечно… нет. Он думает, что я лучший студент в школе по всем предметам, включая зелья. И я думаю, он прав.

— А как насчет защиты от темных искусств? – спросила Гермиона, и, хотя Гарри видел, что она пожалела об этом тотчас же, как сказала, он все же рассердился.

— Темная магия – не искусство, Гермиона. И я лучше, чем думаешь ты или считает профессор Фигг. Я уже сталкивался с худшим, чем мои одноклассники или глупая немолодая, помешанная на кошках женщина, и я выдержал это! – выкрикнул Гарри, не подумав.

Некоторое время они пристально смотрели друг на друга. Все в библиотеке вокруг них затихли, и внезапно у края стеллажа появилась мадам Пинс с негодующим выражением на лице.

— Мистер Снейп, мисс Эв… Грэйнджер! Библиотека – не место для улаживания личных дел! Вы мешаете своим товарищам.

— Мы не улаживаем свои личные дела, мадам, — так же негодующе, как мадам Пинс, фыркнул Гарри. – Между нами было некоторое недопонимание, но, клянусь, мы с ним покончили. Извините за нарушение порядка в библиотеке, — поклонился он женщине.

Вежливые слова и жест не прошли мимо цели. Мадам Пинс вернулась к своему столу, улыбаясь учтивому поведению мальчика.

— Она едва не перепутала меня с кем-то другим, ты слышал? – повернулась Гермиона к Гарри, как только библиотекарь ушла.

Гарри пожал плечами.

— Я не заметил.

— А как насчет кошек?

— Каких кошек? – моргнул в замешательстве Гарри.

— Ты назвал профессора Фигг помешанной на кошках женщиной. Откуда ты знаешь о ее кошках?

«Личный опыт», — хотел сказать Гарри, но сумел удержать слова, прежде чем они вылетели.

— Я знаю учителей лучше тебя. И отец рассказывает о них, — справился Гарри с выражением лица.

Гермиона, прежде чем отвернуться, бросила на него долгий заинтригованный взгляд.

— Пойдешь со мной в субботу в Хогсмид? – внезапно спросила она. – Рон должен тренироваться, а я не хочу идти одна.

Гарри почувствовал облегчение. Гермиона была хорошим извинением для Невилла и Ареса. Однако он не мог решить, как отреагирует Рон, когда это услышит. Он обеспокоено посмотрел на девочку.

— Ох, — пожала плечами Гермиона. – Я уже объяснила ему, что он ведет себя с тобой, как мерзавец, и если он хочет оставаться моим парнем, то должен принять то, что ты – мой друг, — сейчас Гермиона была серьезной. – Ему это не понравилось, но после того разрыва в декабре он больше не хочет рисковать, так что он принял мой ультиматум. Я сказала ему, что если он снова причинит тебе боль, я тут же его брошу.

— Глупая девочонка, — тепло улыбнулся Гарри. – Я не могу понять, почему ты так сильно заботишься обо мне.

На лице Гермионы появился намек на неуверенность. Глаза Гарри недоверчиво расширились. Он никогда не видел Гермиону неуверенной!

— Я не знаю, Квайет. Твое присутствие так… знакомо. Я чувствую, словно знаю тебя много лет. Нет, — повысила она голос, когда увидела, что Гарри открыл рот. – Я не думаю, что ты похож на Гарри, как считает Рон, или… да, ты похож на него, но, в то же время, очень отличаешься. – Ее плечи опустились. – Я, правда, не знаю.

— Все нормально, — смущенно пробормотал Гарри. Он поднял голову, и их глаза встретились.

— Я помешал? – внезапно спросил чей-то голос. Они оба повернулись в его сторону. На том же месте, где и мадам Пинс несколько минут назад, стоял Янус Мун.

— Нет, — ответил Гарри. – Мы просто обсуждали кое-что… — неопределенно махнул он рукой.

Янус прочистил горло.

— Я вижу, — сказал он. – Э… Я просто принес тебе пакет.

Гарри покраснел от волнения.

— Спасибо, — хрипло каркнул он. Это подарок от Лиэ?

— Не за что. И еще один совет, — он наклонился над столом к лицу Гарри. – Если я еще раз увижу тебя возле своей сестры, клянусь, я тебя убью.

— Что? – Гарри почувствовал себя глупо. Он не мог понять смысла слов Януса. – В чем дело?

— Лиэ не знает, почему ты избегал ее последние недели. Хорошо, — он презрительно посмотрел на Гермиону, — она узнает. И я буду знать. Но она была так уверена в тебе. Как во мне.

— Но я не… — Гарри искал слова, чтобы извиниться, но не смог закончить фразу.

— Оставь ее в покое, Квайетус. Этот пакет – твой подарок. Она вернула его тебе, — с этими словами он встал и ушел.

Как только они остались одни, Гарри откинулся назад и закрыл глаза.

Это было больно, но он мог понять реакцию девочки. Его холодное и отталкивающее поведение после зимних каникул должно было причинить ей боль. Но он не мог ничего сделать, он только хотел быть в безопасности, защититься от Волдеморта…

— Ты встречался с ней? – услышал он вопрос Гермионы. И покачал головой. Встречался? Нет. Они только разговаривали друг с другом. Только смотрели и улыбались. Единственным признаком его чувств был этот подарок в его ладонях – но теперь она вернула его, продемонстрировав одновременно две вещи: первое – она что-то чувствовала к нему, и второе – она невиновна. А он оттолкнул ее.

Внезапно он почувствовал всплеск понимания. Он действительно становился таким же параноиком, как и Северус. Или даже больше. Он ошибочно подозревал девочку только потому, что у него было расплывчатое видение о ком-то, собиравшемся передать его Волдеморту. Он был ничуть не лучше Рона. Да, он никогда не обижал девочку и не набрасывался на нее с недружелюбными словами, но его холодное поведение должно было ранить ее сильнее слов.

У него было подозрение, и он действовал согласно ему, не заботясь о его правдивости, как и Рон по отношению к нему. Гарри не дал Лиэ ни единого шанса доказать свою честность, после своего видения он предположил, что наиболее подходящими для того, чтобы предать его, людьми были Арес, Лиэ и, возможно, Невилл, но теперь он осознал, что был в дружеских отношениях почти со всеми гриффиндорцами и многими слизеринцами, рэйвенкловцами и хаффлпафцами. Было слишком много людей, которых можно заподозрить. Но он поспешил с выводами, не исследовав их правильность.

Он не мог злиться на Рона. Он был ничем не лучше его. Нисколько.

И теперь он ужасно ранил Лиэ, возможно, непоправимо. К сожалению, он чувствовал, что хочет, чтобы девочка была рядом, хочет говорить с ней, смотреть на нее… Но теперь слишком поздно, не так ли?

Возможно, ему следовало бы попросить помощи у Северуса. Они всегда беседовали об очень серьезных вещах, таких как Волдеморт, министерство, авроры, Квайетус, пугающие пророчества, кровавое прошлое, ужасное будущее – но Гарри ничего не знал о девушках и тому подобном и, вероятно, не проживет достаточно долго, чтобы накопить собственного опыта. Он нуждался в советах Северуса.

Извинившись в нескольких словах, Гарри оставил Гермиону, чтобы вернуться в их апартаненты.

Он надеялся, что у Северуса найдется несколько мыслей об этой ситуации.