Рёхэй (гет)

Удар от камня, трезвя меня от беспечности и прочей проявленной сегодня наивности, всё ещё жёг болью мою ладонь, а я уже почти что добежала до клана, максимально скрывая своё передвижение в листве деревьев и на неприметных крышах домов, по которым я лишь на секунду проскальзывала, чтоб вновь спрятаться в листве часто мелькавших на моём пути деревьев.

И ещё не определившись по какой причине мне вдруг сегодня позволили проскочить моё позорное, то есть ежедневное шествие среди всех Нара, я, пусть и сильно уже нервничая, вовсю пользовалась тем, что меня Шикаку сам позвал к себе, и что таким образом он меня вызывал к себе крайне редко.

Это... как бы, был наш с ним третий раз.

Возле нужного дома, маленького, что меньше некуда, с тёмной, старой крышей и со всего то парой окон, я внимательно оглядела улицу. Просмотрела все соседские окна, деревья и все крыши других домов, докуда у меня получалось оглядеться, и только когда убедилась, что в округе меня ничего не настораживало, что не промелькнул где не надо какой силуэт или не взлетела больно шустрая птичка, встревоженная каким-нибудь чужаком, потеснившим её с её ветки, я сиганула с дерева вниз. Чётко выполняя инструкцию Шикаку, я спрыгнула как раз к раскрытому окну с теневой стороны дома, стена которого почти что упиралась в близко расположенный с ним высокий забор.

Я не знала, за кем из Нара этот дом держался. Я никогда не замечала, чтоб здесь кто-то жил. У этого дома окна всегда были затемнены и его дверь всегда была крепко заперта. Такие у Шикаку Нара были порядки, и этот домик, местная непримечательность, явно держался не для того, чтоб в нём кто-то обитал.

Ну и... когда меня экстренно вызывал к себе Шикаку, оконную раму у этого дома для меня всегда загодя приподнимали вверх.

Я беззвучно проскользнула в притемнённое помещение, что можно было посчитать кухней, быстренько закрыла за собой окно, бывшее здесь под вид главного входа, и без промедления прижалась спиной к стене, сразу же уходя от просматриваемого окна. А окончательно проникнув внутрь, услышала знакомый мне шёпоток одного молодого Нара, с кем я уже пересекалась в подобной ситуации, но у кого не знала ни имени, ни внешности, а знала только как звучал его голос. Этот Нара опять на манер любого Анбу от меня прикрывал своё лицо фарфоровой маской, а свою голову прикрывал капюшоном серого плаща.

-Ты долго, бака. Глава тебя давно поджидает.

Я спешно кивнула ему, правда, в последний момент удержала себя, чтоб не дрогнуть от неожиданности, настолько он с яркости дневного света в этом тусклом домике оказался для меня неприметным, и придерживаясь стены, я быстро прошла в соседнюю комнату с кроватью, тумбой и с одним имевшимся здесь плотно занавешенным окном, где меня и правда ожидал Шикаку, подсматривающий на улицу через щелочку между шторой и окном, и на что-то основательно хмуривший свои брови.

Ему я не задавала пустых вопросов, что происходит или кто это заставил его забеспокоиться настолько, что я опять угодила в этот домик, он, что мне, его «свинье» знать не надо, всё равно не скажет, и обычно, когда дело касалось чего-то очень серьёзного, где в ход шёл камень, летевший прямо в меня или, как сегодня, с небольшим промахом, и где мне, по пониманию Шикаку, высовываться было нельзя, я до всего доходила своими мозгами.

-Почему задержался? — спросил он шёпотом, на самую малость скосив на меня цепкий взгляд, но он тут же вернул его назад к окну.

По сегодняшнему плану Рёхэй, ещё когда я увлечённо тренировалась с Саске, должен был вовсю трудиться у Джун-сана, да я, не знаю что на меня нашло, решила дать Рёхэю послабление, на тот момент показавшееся мне вполне даже уместным, а после, будто я окончательно перечеркнула жирной чертой всё оставшееся у меня здравомыслие, остаток времени провела с командой преспокойно поедая рамен.

Говорить об этом мне не хотелось, но с внимательным Шикаку не попасться ему у меня вариантов не предвиделось, да и никогда, собственно, их не было. Он либо уже знал, где я и как я провела эти полдня, либо он в скором времени узнает это.

-Я обедал с командой в Ичираку, — шепнула я, на опережение сознаваясь в содеянном, да уже вставая у стены за спиной у Шикаку.

Почему я выбрала место рядышком с Шикаку? Просто находясь в этом доме, мне надо было соблюдать несколько правил, главным из которых было для незаметного передвижения здесь придерживаться тёмных стен, а если я где останавливалась, то надо было выбирать наиболее непросматриваемую часть стены, ну а Шикаку выбрал для себя самое под эти правила подходящее место. А так как у меня имелся прошлый опыт пребывания здесь, неудачный и в мелочах ярко мне запомнившейся, однажды совершённых ошибок повторять мне не хотелось.

Шикаку, смотря от меня в противоположную сторону, утвердительно кивнул, а я отметила, что раз он меня сходу не осадил за легкомыслие или... как он там однажды сказал, сердясь на меня, за мою ограниченность ума, то значит ситуация у нас сложилась настолько плохо, что она могла бы дотянуть до той, какая была в прошлый раз.

И в подтверждение моей догадки, указывая рукой на тумбу, на которой я уже заметила корзинку с новыми сандалиями и со стопкой вещей, поверх которых лежал плащ и завершающая мою новую маскировку фарфоровая маска, одна в один, какая была на парне Нара, кто до сих пор находился на своём посту в кухне у второго окна, и... что я тоже заметила, там был бочком воткнут какой-то тонкий и любопытный мне бумажный свёрток, Шикаку тихо бросил мне:

-Переодевайся, — но сообразив, что в нашей тесной сцепке моему мозговому светилу уже понадобился ряженный Рёхэй, а может и не один, и быстро додумывая о том, что кто-то из Нара станет сегодня взамен меня рисковать собой, я помедлила, на что тут же получила раздражённый шик от встревоженного опекуна. — Поторапливайся, Рёхэй.

Моего мнения, сомнений и чего-то там ещё, что в моей голове могло бы зародиться, лишь дайте мне ещё немного времени подумать, у меня никто не спрашивал. Здесь всё было решено и без моего участия. Ну и... когда Шикаку был настолько собран, то есть погружён в известные ему происходившие со мной события, лучшим вариантом было в точности выполнять всё, что он с меня требовал, и выполнять требуемое быстро, что я и проделала, меняя содержимое корзины на свои старые вещи.

Да и злить Шикаку у меня никогда не хватало храбрости, а напротив, всегда хватало ума принимать тот факт, что ему было виднее, что делать мне.

Шикаку Нара как-то длительно оглядел меня, отошёл от окна, что значило, что он скоро уйдёт, взял корзинку и передал мне бумажный свёрток.

-Используй эти знания с умом, — тихо бросил он и ушёл, отложив всякое объяснение на более позднее наше обычное потом.

Я сползла по стене на корточки, а после, когда развернула свёрток и поняла, что Шикаку доверил мне, я удобнее уселась на пол, согнув под себя ногу.

В свёртке оказалась толстенькая серенькая тетрадь с пометкой на обложке, что это была собственность Кушины Узумаки, отчего мои пальцы тут же предательски задрожали. Но я не успела толком заглянуть внутрь, так как на первой страницы я заметила вложенный свёрнутый лист, исписанный Шикаку, на котором он мне не только объяснил ситуацию, где и как мне творить глупости было нельзя, но и подробнейшим образом описал запретную технику теневого клонирования.

Поняв, что раз Шикаку так для меня потрудился и положил свой листик в самое начало тетради, то с этого мне и надо было начинать, я вдумчиво перечитала всё содержимое, суммируя все за и против этой техники и соотнося свои размышления с разными приписками Шикаку.

А после я, сконцентрировавшись на задаче, сложила ручную печать и попробовала создать своего первого теневого клона, что у меня вышло без каких-либо сложностей, и как я его создала, я развеяла его, прикрыв на миг глаза, потому как доходчиво почувствовала, что значила приписка Шикаку «они передадут тебе полученный опыт».

С тихими хлопками создала пять новых клонов, ориентируясь в этом на вторую приписку Шикаку, говорившую мне, что мне надо бы определиться в том, сколько клонов я могу создавать за раз, и как эффективно и продолжительно я могу их использовать. Три копии Рёхэя сложили ручные печати и стали предположительно похожими на замаскированную меня. Они прикрылись серыми плащами и фарфоровыми масками, и быстренько разошлись по комнате, занимая места для наблюдений, один встал за дверным косяком в тёмном углу комнаты, а двое заняли места возле окна, начав посматривать на улицу, как до того это делал Шикаку. Два других клона, те, что имели внешность Рёхэя, заняли места вдоль тёмной стены.

За моими манипуляциями с новой техникой меня застал безымянный парень Нара, заглянувший ко мне с проверкой, вероятно, услыхав в моей части дома какое-то оживление. Посмотрел на моих клонов, молчком кивнул мне и ушёл назад на свой пост. И получив такое согласие на то, что я могу своих клонов оставить и что они нам не помешают, я наконец-то взялась за серенькую тетрадку, исписанную ровным, очень аккуратным почерком и имевшую в себе целую кучу разных печатей, многообразие которых сбили меня с толку.

За чтением, сложным и местами для меня непонятным, что мне приходилось перечитывать какие-то строки или просматривать какие-то печати помногу раз, я не заметила, как наступил вечер, и как комната, в которой я сидела на полу, окончательно погрузилась во мрак от сгрудившихся здесь теней. Поняла, что зачиталась, когда уже не могла видеть написанное. Тихонько выдохнула и с мыслью, что продолжу изучать тетрадку завтра, свернула отданную мне драгоценность рулончиком и положила её на самое дно в свой почти пустой подсумок.

А как подумала, что этой ночью мне засыпать было нельзя, я услышала донёсшееся из кухни жалобное, такое тихое мяуканье, предупредившее меня, что у нас появились гости. Дёргано, будто у меня что-то само по себе шевельнулось в животе, но беззвучно, так как была хорошо приучена, что когда надо было не шуметь, шуметь было нельзя, я вскочила на ноги, понимая, что и в моё окно, хоть то было с улицы хорошо видать, могли также полезть, потому, ну и пусть что труся и встречать визитёра лоб в лоб я не хотела, я быстренько поменялась местами со своим клоном, что стоял у косяка.

Чуть выглянула в коридор, ещё сильнее моей комнаты утонувший в непроглядных тенях, не заметила там ни одного движения и прислонилась обратно спиной к стене, вслушиваясь в каждый шорох, что только могла расслышать.

И подумав о своих стариках, делая это для концентрации внимания, обычно мысли о стариках помогали мне сделать нужное без ошибок, я вдруг подумала и о Какаши-сенсее, словно с разгона запнулась об его мысленный образ, и с широко раскрытыми глазами я поняла, признавая это, что мне с ним в нынешней ситуации было бы всяко спокойнее, и что я очень бы хотела, чтоб он сейчас оказался здесь. Рядом.

От этой мысли мне стало ещё тревожнее, прямо, как со мной бывало в детстве, когда я не знала, что со мною произойдёт через минуту, да когда я с ходу научилась предполагать для себя самые наихудшие варианты.

Сделала принудительный вздох и дрожащими пальцами тихонько вынула из подсумка кунай.