От Лили Эванс с любовью (гет)

За окном зима-зима,

На небе сказочном луна.

Горит свеча, вокруг темно,

А мы встречаем рождество.

А за окном снежинки тают

А за окном кого-то...

Убивают!

(Агата Кристи «Странное Рождество»)

Секундное оцепенение спало, и толпа разразилась громкими стонами, в панике пытаясь сбежать от этого места как можно дальше. Джеймс, напротив, кинулся прямо к распластавшейся на полу девушке.

— Она жива, — произнёс он, нащупав пульс. — Просто оглушена. Надо отнести её в крыло!

— Постой, — откликнулся Блэк. — Хвост, быстро позови МакГонагалл. Прошлый раз ты тоже понёс её в крыло, и тебя подставили, — обратился он уже к Поттеру. — Я отнесу её, а ты возвращайся со всеми в гостиную.

Джеймс коротко кивнул, пристально осматривая место преступления.

— Что здесь происходит? — воскликнула профессор МакГонагалл, появляясь на пороге раздевалки.

— Кто-то напал на мисс Эйн, профессор, — отозвался Джеймс. — Её оглушили.

— Возвращайтесь все в башню! — приказала декан.

По дороге в гостиную я то и дело оглядывалась на Поттера, видя беспокойство на его лице. Он нетерпеливо щёлкал пальцами, как бывало всегда, когда ему надо было срочно что-то придумать. Он был растерян, взволнован и, похоже, безумно зол. Едва переступив порог гостиной, он кинулся в сторону спален.

Позже вернулся Сириус, всё-таки напросившийся сопровождать преподавателей, относивших Кристен в больничное крыло. Не сказав ни слова, он вслед за Джеймсом скрылся в спальне.

Вообще-то я никогда раньше не заходила в комнаты мальчиков. Лестница, ведущая в женские спальни, была заколдована — об этом мы узнали ещё на четвёртом курсе, когда Блэку не терпелось поговорить с одной из своих подружек. А вот в мужские проход был открыт. Набравшись смелости, подстёгиваемая беспокойством и любопытством, я крадучись проскользнула вслед за Сириусом.

Дверь в мародёрское убежище была чуть приоткрыта. По узкой полоске видимого пространства метался Джеймс.

— Ничего не понимаю, — он раздражённо пнул кровать.

— Ты не думал, — осторожно прозвучал голос Люпина, — что ты мог... ошибаться на её счёт?

— Думал, — Джеймс остановился посреди спальни, запустив руку в лохматую шевелюру. — Но всю последнюю неделю я был просто уверен, что...

— Эванс, подслушивание начинает входить у тебя в привычку, — громко перебил его Блэк. — Скоро ты начнёшь без устали трындеть о шмотках и сплетничать в туалетах.

— Я просто хотела узнать, как там Крис, — откликнулась я, входя в комнату парней, и сразу заметила, что она полностью отвечала вкусам и привычкам её обитателей. Красные знамёна, плакаты, фотографии и вырезки из журналов на стенах, небрежно раскинутые на спинках кроватей рубашки и галстуки, сваленные в кучу в углу пергаменты, музыкальные пластинки и книги — всё в комнате буквально дышало мародёрами, носило на себе их отпечаток.

— Нормально, — раздражённо ответил Джеймс. — Мадам Помфри быстро привела её в чувство. Отдыхает у себя в спальне.

— Почему они не убили её как остальных? — спросила я, присаживаясь на край чьей-то кровати. — Зачем вообще напали на неё, она же не маглорождённая?

— Скорее всего, в качестве предупредительных мер, — процедил Сириус, усаживаясь рядом. — С намёком, что, мол, колись, иначе в следующий раз всё будет серьёзней.

— Всё из-за меня, — прошептала я, пряча лицо в ладонях. — Не стоило мне возвращаться.

Все молчали, явно не собираясь мне перечить.

— Но ведь вы можете её защищать так же, как меня! — я вскинула взгляд на Джеймса. Каждая клеточка во мне протестовала против этих слов, но они всё равно упрямо срывались с губ. — Мы можем проводить больше времени вместе. В конце концов, кровать Киры не занята — она могла бы...

— Что за чушь ты несёшь, Эванс?! — яростно блеснув глазами, проревел Джеймс. — Проще сразу удушить тебя, чем оставить вас ночевать в одной спальне!

Я на мгновение замерла от неожиданности.

— Прошу прощения, как я могла забыть, что могу причинить вред твоей принцессе! — выпалила я, вскакивая со своего места. — Может, ты вообще думаешь, что это я на неё напала?!

— Разумеется, нет, я вообще не это имел в виду! — ощетинился Джеймс, вспыхивая.

— Тогда не смей на меня орать, — звенящим от обиды голосом произнесла я. — Делай, что хочешь, это не моя забота, — я быстро двинулась к двери, стараясь не смотреть в его сторону. — Передавай ей от меня привет, — и с этими словами выскочила из спальни.

— Подожди, я не хотел тебя обидеть, — Поттер догнал меня и поймал за руку, рывком разворачивая к себе. Но было поздно.

— Однако обидел, — упрямо ответила я. — Как бы то ни было, я не желаю ей зла, — добавила я уже тише. — И мне искренне жаль, что ты столь низкого обо мне мнения.

Я резко выкрутила руку, бросившись прочь. Разговаривать не хотелось.

На следующий день Джеймс перехватил меня около Большого зала.

— Не дуйся на меня, Эванс, — очень тихо проговорил он, крепко сжав мою ладонь. — Неужели ты думаешь, что я поверю в то, что ты можешь причинить кому-то зло?

— Тогда почему ты накричал на меня? — потупившись, спросила я. Обида уже испарилась, но так скоро идти на уступки не хотелось.

— Просто я хочу, чтобы вы пересекались как можно меньше, — прямо ответил он. — Боюсь, вы вряд ли сможете найти общий язык.

— Почему ты так думаешь? — спросила я, но Джеймс уже смотрел куда-то поверх моей головы, оставив этот вопрос без внимания. Я обернулась. В школу грациозной походкой вошла немолодая, но довольно красивая женщина. Пробормотав извинения, Джеймс направился к ней. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, кто передо мной. Те же лёгкие светлые локоны, те же лукавые, чуть прищуренные глаза. Поттер низко поклонился миссис Эйн, целуя ей руку и, вероятно, напрочь позабыв о моём существовании. Почувствовав, как вновь откуда-то изнутри поднимается небывалая обида, я мысленно согласилась с последним утверждением Джеймса — общий язык с Кристен нам и вправду будет сложно найти.

* * *

Вместе с холодным северным ветром в замок пришла зима. Снег заботливо укрыл шпили башен и голые ветви деревьев. Приближалось Рождество, а вместе с ним и робкая детская надежда на чудо, способное защитить нас от всех тех бурь и гроз, что были готовы разразиться прямо над нашими головами. Хогвартс приукрасился, ожил, даже старая Гремучая ива, окунувшаяся в сверкающую на солнце снежную шубу, приобрела довольно симпатичный праздничный вид.

Незадолго до Рождества Слизнорту удалось уговорить Дамблдора на организацию небольшого праздника. Вечеринки в Хогвартсе перестали проводиться с того самого памятного вечера Хэллоуина. Правда, сразу после гибели Эрика Слизнорт попытался собрать свой клуб и даже успел разослать приглашения, но праздновать победу было рано. Погиб Фред Уокман — младшекурсник из Равенкло. После этого Клуб Слизней перестал проводить свои традиционные чаепития. Меня бы не особо огорчало отсутствие этих «дружеских» посиделок, если бы причины, его вызвавшие, не были бы столь ужасны. Специально для вечеринки были разработаны особые правила предосторожности. Гостей из числа особо удачливых выпускников Клуба Слизней на этот раз не было. К каждой гостиной в этот вечер вёл только один путь, на каждом углу которого дежурили преподаватели. Остальная часть школы была заколдована так, что проникнуть в неё не было никакой возможности.

В назначенный день всё подземелье заискрило обилием многочисленных свеч и украшений. Прямо в замке был разбит небольшой сад с благоухающими прямо посреди зимы цветами. За вековыми стенами вновь зазвучала музыка, от классических мелодий до рок-н-ролла. Пикантности состоявшемуся вечеру придало то, что кто-то пронёс в школу огневиски, и теперь одноклассники то и дело присасывались к бутылочкам якобы из-под сока, с каждым глотком становясь всё веселее и раскованнее.

— Брось, Лили, ничего страшного с тобой не случится, — заявила Мэри, протягивая мне бутылку. — К тому же, должны же у тебя остаться какие-нибудь воспоминания о школе кроме посиделок в библиотеке!

Огневиски было горьким и несколько более приятным на вкус, чем я ожидала. Мгновенно где-то в районе живота разлилось тепло, никакого же удара в голову, на моё удивление, не последовало. Как и после второго глотка, и третьего. Ободрённая этим успехом, я теперь гораздо смелее подносила бутылку к губам.

— Пошли потанцуем, Эванс! — крикнула мне Линда. И мы вместе пробрались на середину танцпола. Только сейчас я заметила, что траектория моих движений всё больше напоминает зигзаг. Кто-то рядом хихикнул, толкнув меня под локоть, но мне внезапно стало слишком весело, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

— Эванс, — неизвестно откуда взялся Блэк. Мягко взяв меня за плечо, он подвёл меня к столику. — Ты что, пила?

Серые глаза весело смотрели на меня, губы скривились в лёгкой усмешке.

— Я не пьяная, абсолютно, — заявила я, всё ещё искренне уверенная, что это действительно так.

— Я вижу, — усмехнулся он. — Хватит тебе на сегодня, посиди, а не то придётся провести эту ночь в обнимку с белым другом.

Пока я усиленно соображала, о каком белом друге он ведёт речь, Сириус уже скрылся в толпе танцующих. Всё вокруг стало терять привычные очертания. На какой-то момент я была близка к тому, чтобы склонить голову и заснуть прямо здесь, но тут прямо передо мной возник Джеймс. Впрочем, он не обращал на меня ни малейшего внимания, шепча что-то на ухо уже абсолютно оклемавшейся Кристен, попутно кружа её в медленном танце. На губах его играла улыбка, предназначенная сегодня только для неё.

Обида ударила в голову как хмельное вино. Возникало жгучее желание чем-нибудь зашвырнуть в Эйн. Хотя бы салфеткой, которую я автоматически мяла в руке. Пожалуй, именно так бы я и поступила, если бы Мэри вовремя не перехватила мою руку.

— Выйдем в сад, — прокричала Макдональд, — проветримся.

Я тупо уставилась на неё, не понимая, зачем нам нужно в сад, но всё же дала себя увести.

— Успокойся, — проговорила Макдональд, поджигая при помощи палочки сигарету. Вообще-то в школе было запрещено курить, но на подобных вечеринках преподаватели, как правило, смотрели на подобные нарушения сквозь пальцы. — Сейчас ты успокоишься, и мы вернёмся в зал. Джеймс обязательно пригласит тебя танцевать!

— Не пригласит! — промычала я, чувствуя, что готова разреветься.

— Не будь нюней! Лили!

Вместо ответа я выхватила сигарету у неё из рук. Обида вкупе с алкоголем так и провоцировали меня на экстравагантные поступки, и, повинуясь внезапному порыву, я, не дав себя остановить, всунула сигарету в рот и резко затянулась. Дым неприятно застрял в горле, вызвав у меня приступ нестерпимого кашля.

— Ну зачем же курить, если не умеешь! — донёсся до меня голос Мэри, забирающей свою сигарету из моих рук. — Эх, Лили, Лили!

И она порывисто, почти по-матерински обняла меня за плечи, тихонько вздрагивающие в ритм грохочущей музыке. Часа через полтора, когда я выползала из туалета, до меня, наконец, дошло, разговора с каким белым другом этой ночью мне так и не удалось избежать.

Утро встретило меня побаливающей головой, огромными синяками под глазами и полным разочарованием в жизни. Все разъезжались по домам, радостно делясь своими планами, я же на каникулах оставалась в Хогвартсе, под охраной надёжных стен замка, а также Сириуса с Ремусом. Джеймс собирался вручить Кристен её матери, заехать к своим родителям в больницу, а позже тоже вернуться в школу. Уезжали домой и Питер, днями и ночами грезивший о пирожных своей матушки, и Линда, которая собиралась с Иккингом кататься на горных лыжах, и Мэри, заявившая, что стены Хогвартса ужасно опостылели ей, и она скорее удавится, чем останется в этой тюрьме на каникулы. Уезжали и Карадок, и Эммелина, пообещавшая заглянуть к Кире и передать ей от меня весточку.

Наша гостиная опустела, как и вся школа. Вечерами, собравшись около камина, мы с Люпиным и Блэком частенько играли в карты, рассказывали друг другу смешные и страшные истории либо просто думали каждый о своём. Это время было таким спокойным и мирным по сравнению с прошлыми неделями, что мы были готовы поверить, что никакой войны и нет. Увы, газетные сводки гласили совсем иное.

— Это просто ужасно! — воскликнула я, прочитав об убийстве очередной магической семьи. Страх за семью Келли по-прежнему не покидал меня. Нет, я полностью доверяла Эммелине (к которой Сириус, как прежде, был настроен весьма скептически), но после одной из страшилок Блэка было как-то не по себе.

— Видишь ли, у Упивающихся есть свои подходы, чтобы заставить человека предать даже самого близкого друга, — заметил однажды он. — Когда-то один из моих вонючих чистокровных предков написал об этом целую книгу, называется «Комната 101», как-то так. Суть в том, что против каждого человека может быть использован индивидуальный подход в зависимости от его личных фобий. Во что для тебя превращается боггарт?

— В дементора, — ответила я, вспомнив свой первый бой с привидением-оборотнем во время одного из уроков защиты от тёмных искусств на третьем курсе.

— Вот и представь, что ты сидишь без палочки, а вокруг тебя мирно прохаживается дементор, мечтающий одарить тебя поцелуем, — развёл руками Сириус. — Ты и мать родную продашь, чтобы только это прекратилось.

— Это... отвратительно! Так можно превратить в подлеца каждого из нас! — возмутилась я.

— По-моему, они как раз этого и хотят, — вставил Ремус.

— Ага, а потом построить из всего этого дерьма новый чистокровный мир без угнетающих нас маглорождённых, — пафосно провозгласил Блэк, пародируя волдемортские листовки, то и дело появляющиеся на партах пустых классов, в туалетах и даже приклеенными к школьным доскам. — Не бойся, вряд ли нашим добрым друзьям удастся привести в школу дементора, — ободряюще заметил он.

Пару раз мы навестили Хагрида. Добрый лесничий быстро забыл старые обиды, как и раньше угощая нас чаем и засохшими кексами. Было уютно вот так просто сидеть за огромным столом, наблюдая, как Блэк пытается отстраниться от проявлявшего к нему небывалую любовь щенка, как Люпин с интересом расспрашивает лесничего о животных, обитающих в Запретном лесу, и с каким упоением тот отвечает. Но именно здесь я особенно остро чувствовала отсутствие Киры. Грюм запретил кому-либо, включая Хагрида, рассказывать о ней. Пару раз я была готова наплевать на все запреты и поделиться с великаном этой важной для него новостью, но каждый раз меня останавливали предостерегающие взгляды мародёров.

После одного такого вечера мы втроём неспешно возвращались в замок. Уже стемнело, и по дороге я инстинктивно старалась быть поближе к парням, опасаясь того, что может таить в себе темнота. Когда мы без происшествий добрались до нашей гостиной, я удовлетворённо растянулась в кресле, позволяя жару из пылающего камина согреть мои замёрзшие руки.

— Ну что, какие планы на вечер? — весело спросил неунывающий Блэк.

— Я буду сидеть здесь и тупо пялиться на огонь. Возможно, даже так и усну, — откликнулась я. Возвращаться в пустую спальню действительно не хотелось. По ночам я часто вскакивала от внезапного шороха или скрипа, а потом долго не могла уснуть, прогоняя страшные мысли из головы.

— Смотрите, это же, Харпер, филин Джеймса, — Ремус подошёл к окну, в стекло которого и вправду отчаянно билась большая тёмная птица.

— Что там у него? — обеспокоенно спросил Сириус, выхватывая из рук Люпина письмо. Серые глаза быстро пробежались по строчкам. Парень вздрогнул, сглотнув. — Завтра с утра мы едем в Годрикову лощину. У Джеймса умерли родители.

* * *

На старинном кладбище завывал ветер. Я зябко куталась в своё пальто, почти не слушая маленького волшебника, говорившего какую-то пафосную речь. Рядом раздавались приглушённые рыдания Кристен, крепко цеплявшейся за руку своей матери. Судя по всему, Джеймс всё же успел познакомить её с родителями. Маленькая сухонькая старушка напротив то и дело виновато оглядывалась. Видно было, что ей, как и мне, не вполне комфортно находиться здесь. Заметив мой заинтересованный взгляд, она недовольно прищурилась и гордо вскинула голову, отворачиваясь. Чуть поодаль от гордой старушки стоял пожилой мужчина, выделявшийся среди присутствующих своим магловским костюмом. Опираясь на огромную трость, он вглядывался карими, такими знакомыми мне глазами в лицо покойной, беззвучно шевеля губами.

Я замечала всё это чисто машинально, не особо раздумывая, кто все эти люди. Мои мысли были поглощены Джеймсом, который невидящим взглядом смотрел в одну точку. Все вокруг тихо шептались, переглядывались, иногда плакали или даже украдкой зевали, и лишь он застыл словно статуя.

Наконец волшебник закончил свою речь. Взмах палочки — и рядом с гробами образовалась свежевырытая могила.

— Пора, — высоким голосом оповестил он.

Никогда ранее мне не случалось присутствовать на похоронах. Я никогда не думала, что закапывают так глубоко. Ударявшиеся о крышку гроба комки земли громким гулом отзывались в моей душе, отрезая покойным обратный путь. Смерть казалась мне страшной, противоестественной в этот момент. Никогда ещё во мне желание жить не было столь сильным, столь безоговорочным.

Сухонькая волшебница ещё долго не отходила от могилы. Жилистые руки в чёрных перчатках безжалостно тряслись. Седой мужчина с тростью встал рядом, чуть задев её локтём. Оглянувшись, она слабо вскрикнула от удивления. В ответ мужчина лишь галантно поклонился, беря старушку под локоть.

— Это брат и сестра миссис Поттер, — шепнул Сириус, проследив за моим взглядом. — Мисс Кассиопея Блэк и мистер Мариус Блэк. Мои родственнички не очень жаловали Дорею после её брака с отцом Джеймса. От Мариуса они отказались, когда он был ещё ребёнком. Он сквиб.

Я внимательно посмотрела на седого мужчину. Теперь понятно, почему он не в мантии. Его сестра смотрела на него столь изумлённо, словно он восстал из только что зарытого в землю гроба.

— Думаю, я не ошибусь, если скажу, что Кассиопея ни разу не видела брата с тех самых пор, — продолжал Сириус. — Из Блэков только миссис Поттер поддерживала с ним связь.

— Я и не знала, что вы с Джеймсом родственники, — отозвалась я. — И что его мать была Блэк...

— Все волшебные семьи в родстве между собой, — вздохнул в ответ Сириус. — Когда-нибудь мы вымрем как динозавры из-за всего этого кровосмешения.

Кассиопея робко поглаживала брата по плечу. Потом что-то в ней словно сломалось, и бедная старушка зашлась рыданиями, спрятав морщинистое лицо у Мариуса на груди. Он нежно погладил сестру по волосам.

Глядя на них, я почувствовала, что к горлу подступает ком. Я украдкой промокнула ресницы, стесняясь своих слёз. В отличие от всех этих людей, я не знала ни Дорею, ни Чарльза, а теперь ещё и навсегда лишилась возможности их когда-нибудь узнать. Но, несмотря на всё это, мне было больно и жутко хотелось зарыдать.

Руки Сириуса заметно дрожали. Чуть раньше Люпин оговорился, что мистер и миссис Поттер относились к нему как к родному сыну, и только в их доме он впервые понял, что такое настоящая семья. Сейчас всё это становилось лишь воспоминанием.

После похорон мы перебрались в уютную небольшую гостиную в доме Поттеров. Все подходили к Джеймсу, что-то говорили ему, выражая свои соболезнования. Он только кивал и, казалось, совсем их не слушал. В его локоть намертво вцепилась Крис, со скорбным выражением лица трогая его за плечо. Но и на неё он не обращал никакого внимания.

— Хорошие были люди, — заговорил, наконец, Блэк, в задумчивости покручивая в руках рюмку. — Помянем.

Питер суетливо дёрнул рукой, попутно разлив почти половину рюмки. Сириус глянул на него укоризненно, но ничего не сказал. Чуть позже Петтигрю задремал прямо в кресле, тихонько похрапывая. Сириус снова промолчал, хотя обычно он редко упускал возможность поддеть Хвоста.

Потихоньку гостиная пустела. Мать Кристен после долгих объятий и бесконечных вопросов, не хочет ли Джеймс приехать погостить у них, уехала, забрав с собой дочь. Уезжали и другие волшебники, мне не знакомые. Кассиопея и Мариус подошли прощаться вместе.

— Держись, мой милый, — донёсся до меня голос мисс Блэк, нежно гладившей Джеймса по голове. — Я всегда мечтала увидеть тебя, но за все эти годы так и не собралась к сестре в гости. Наша семья... — извиняющимся тоном произнесла она, искоса взглянув на Сириуса. — Да ты и сам всё знаешь. Ни Поллюкс, ни его дети о Дорее и слышать не хотели...

— Зная мою мать, я не удивлён, — вставил Сириус, недовольно хмурясь.

— Но мы с ней обменивались письмами. Дори так много писала о тебе, так гордилась тобой... И вот, — она кивнула в сторону Мариуса. — Даже после смерти она помогла мне встретить Мариуса. Я уже и не надеялась его увидеть.

— Полно, Кэсси, — Мариус предложил сестре платок.

— Я думаю, мама была бы рада, узнав, что вы с дядей Мариусом наконец нашли друг друга, — заговорил Джеймс. — Она давно строила планы, как бы организовать вам встречу.

— Да, она вновь свела нас всех вместе. Я встретила своего брата, увидела своих молодых и красивых племянников... Да-да, Сириус, несмотря на твой побег ты по-прежнему мой племянник... Ах, если бы я могла вернуться в свою юность, я бы тоже сбежала. Теперь же мне остаётся лишь смотреть на вас и радоваться тому, что у вас хватает ума не повторять моих ошибок, — она обняла двух парней, что-то шепнув им напоследок, а потом, отпустив, улыбнулась:т— Теперь и мне вслед за Дори уходить можно.

Мариус ещё долго что-то тихо говорил Джеймсу, по-отечески обнимая его. Было видно, что, в отличие от Кассиопеи, он был частым гостем в доме Поттеров. На Сириуса он смотрел с некоторой долей любопытства.

— Ты не похож на своего деда, — заметил он.

— Вы тоже на него мало похожи, — ответил Сириус.

Ушли Мариус и Кассиопея вместе: она — опираясь на его плечо, он — на свою трость. Видимо, им ещё много нужно было рассказать друг другу.

— Интересная старушенция, — заключил Блэк, когда парочка скрылась за дверью. — Добрая, но малодушная. Всю жизнь жалеет о том, на что у неё, в отличие от миссис Поттер, не хватило духу.

— Не нам её судить, — откликнулся Джеймс.

Вскоре в гостиной остались только мы впятером и, оставив Хвоста спать на диване, мы разошлись по спальням. Я так и не сказала Джеймсу ничего, кроме простого «Соболезную», и теперь ворочалась без сна, гадая, что сейчас у него на душе. После нескольких часов, потеряв хрупкую надежду уснуть, я выскользнула из комнаты и направилась на веранду. Мама всегда учила, что стоит немножко замёрзнуть, прежде чем ложиться в постель. И уже тогда, попав в долгожданное тепло, тело расслабится, а разум сам провалится в сон.

Джеймс сидел, чуть ссутулившись, у самого парапета. Чуть помедлив, я молча села рядом.

— Не спится? Или специально пришла меня утешать? — спросил он, глядя перед собой.

— Я не знала, что ты здесь, — честно ответила я. — А от утешений, на мой взгляд, становится только тошно. Но... — я чуть замялась, не уверенная, стоит ли лезть сейчас ему в душу, — ...если тебе надо выговориться...

Какое-то время Поттер молчал.

— Меня не было в палате, когда... — начал он и тут же непроизвольно сглотнул, — когда это случилось. Я узнал обо всём примерно через час. Папа умер первым, а мама пережила его лишь на пару минут. Бывает же так! И, когда я только услышал об этом, я... почувствовал облегчение.

Он чуть запрокинул голову, всё так же вглядываясь вдаль. Сигарета в его тонких пальцах одиноко дымилась, но он, казалось, даже не замечал этого.

— А потом я стал отвратителен сам себе. Они дали мне всё. Любили, баловали, как любят и балуют немногих детей. А я чувствую облегчение, узнав об их смерти.

Я молчала, не зная, что сказать. Да и Джеймсу, наверное, мало были нужны сейчас мои слова.

— Это была ужасная смерть, — торопливо продолжил он, оправдываясь то ли передо мной, то ли перед родителями, то ли перед самим собой. Глаза его блестели от слёз. — Полгода боли, которую уже невозможно было скрывать, эти вечные повторяющиеся потери памяти и рассудка... Медленное умирание, превращавшее их в несчастных беспомощных развалин. Видела бы ты их в эти последние три дня. Я боюсь идти спать — стоит мне только закрыть глаза, в ушах стоят эти чудовищные хрипы! Разве плохо было желать избавления от всего этого ужаса? Разве плохо желать смерти, если жизнь превратилась в одну сплошную муку?

— Нет, — произнесла я, удерживая разгорячившегося Джеймса за рукав. Наклонившись к самому его уху, я прошептала, делая паузы после каждой фразы: — Ты прав. Где бы они ни были, им сейчас хорошо. Они молоды. Они не чувствуют боли. Не чувствуют страха. Они вместе. Они счастливы.

Поттер молчал, по-прежнему не глядя в мою сторону. Но я чувствовала, что мои слова доходят до его сознания, словно целительное зелье, маленькими капельками заживляя раны в его душе.

— Я никогда не увижу их, Лили, — на выдохе произнёс он. — Никогда не смогу сказать им всё то, что хотел бы и что, наверное, должен был... Это страшное слово «никогда».

— Ты ещё встретишься с ними, я уверена, — ответила я, чувствуя, что ещё немного, и я сама буду давиться слезами.

— Ты правда считаешь, что мне не стоит мучиться угрызениями совести? — спросил он, повернувшись, наконец, ко мне. Сейчас он больше не был самоуверенным хулиганом, каким я его знала совсем недавно, не был взрослым рассудительным мужчиной, каким я его знала сейчас. Передо мной сидел ребёнок, жадно пожирающий меня полными грусти глазами, ищущий во мне поддержку и сочувствие.

— Правда, Джеймс, — произнесла я, положив руки ему на плечи. — Я думаю, ты замечательный сын. Мне бы хотелось иметь сына, похожего на тебя.

Он чуть вздрогнул, предприняв неудачную попытку улыбнуться. И в тот момент я не выдержала. Все обиды, сомнения были забыты — я порывисто обняла его за шею, чувствуя, как он уткнулся лицом мне в плечо. И хотя через несколько мгновений он отстранился, я почувствовала сквозь тонкую ткань платья, как пара солёных капель коснулась моей кожи.

Я без слов поняла, что моя миссия выполнена, и пора уходить. Мне не позволено было видеть его слабым, разломленным. Поэтому без лишних слов и объяснений я пожелала ему спокойной ночи, сжав на прощанье его ладонь, и поднялась к себе.

Утром, когда я проснулась, их с Сириусом уже не было дома: они отправились улаживать какие-то формальности.

— Как спала? — осведомился Ремус, хозяйничавший на маленькой уютной кухоньке. — Чай? Кофе?

— Молочный чай, пожалуйста, — ответила я, плюхаясь на табуретку напротив. — Я поздно уснула.

— Я видел, вы сидели с Джимом на веранде, — заметил Люпин, подавая мне чашку.

— Ему нужна была поддержка, — произнесла я, чуть смутившись под его взглядом. — Я просто оказалась рядом.

— Джим не из тех, кто станет раскрывать душу тем, кто просто оказался рядом, — Ремус чуть наклонился ко мне через стол. — Заметь, он искал поддержки не у Кристен, а у тебя. Это дорогого стоит.

Я поперхнулась чаем. Улыбка Люпина стала совсем сочувствующей.

— Так заметно? — кинула я, уловив в собственном голосе почти жалобные нотки.

Ремус молча вздохнул.

— Всё равно он с ней, — добавила я, делая глоток.

— У него есть на это причины, — откликнулся Люпин.

— Он её любит.

— Я бы не был так в этом уверен, — сказал Рем, и я уставилась на него в немом удивлении. Он же, прижав палец к губам, быстро прошептал: — Я тебе этого не говорил, — и поспешно отвернулся, явно давая понять, что разговор окончен.

Трудно сказать, как меня взбудоражили его слова. Надежда, уже похороненная в моей душе, словно феникс возродилась из пепла, вспорхнув алыми крыльями и озаряя новый день. И всё же я искренне не понимала, зачем Джеймс встречается с Кристен, если не любит её. Безумно хотелось поговорить с ним об этом, но что-то подсказывало мне, что он не будет рад подобному разговору. Особенно сейчас. Вспомнив его, такого уязвимого и раздавленного, охваченного противоречивыми чувствами, я почувствовала, как в моём сердце что-то защемило. Мне казалось, что я чувствую всю его боль, как свою, вот только ему от этого вряд ли было легче. Когда они с Блэком вернулись, на его лице было всё то же отстранённое выражение лица, поразившее меня накануне. В этот же день мы покинули Годрикову лощину. Питер укатил домой, а я, Джеймс, Сириус и Ремус вернулись в Хогвартс.

Праздновать Рождество не хотелось. Я с сожалением вспоминала пятый курс — тогда, сильно повздорив с Петуньей, я уехала из дома обратно в школу прямо в канун праздника. Мародёры в тот год решили устроить в Хогвартсе небывалого размаха рождественскую вечеринку, а я ещё дулась и отчитывала их за громкую музыку и за внаглую разливаемое по стаканам огневиски. Закончился вечер появлением рассерженной МакГонагалл, назначившей зачинщикам очередную неделю отработок. Сейчас всё это казалось таким далёким, словно прошло не два года, а целая вечность. Огневиски снова оказалось на столе (помня вечеринку у Слизнорта, я даже не прикасалась к нему), но ни музыки, ни шума, ни веселья не было. Подпортило настроение очередное сообщение в газете — на севере Англии, прямо на городской площади перед Рождественской ёлкой, произошёл теракт. Среди погибших были и дети. В «Ежедневном пророке» сухо подавались статистические данные о количестве убитых и раненых, но за всем этим стояли жизни людей, разрушенные либо законченные так преждевременно.

Начало учёбы я ждала с лёгким нетерпением, надеясь на то, что дела позволят отвлечься от дурных мыслей. А ещё я очень ждала Эммелину с весточкой о Кире. Увидев в первый учебный день слизеринку в Большом зале, я еле поборола в себе желание подойти к ней. К радости для меня, в этот же день мы должны были встретиться с Грюмом.

— Привет, — подскочила я к Вэнс, как только она переступила порог нашего убежища. — Как Кира?

— Она в порядке, — опустив глаза, ответила Эммелина. Что-то в её голосе заставило меня вздрогнуть.

— Никто ведь не заподозрил тебя, верно? — ощущая, как похолодело всё внутри, спросила я.

— Боюсь, в Фиделиусе больше нет нужды, — поднимая на меня глаза, ответила Эммелина. — Эдвард Келли пропал пару дней назад.

http://quietslough.tumblr.com/post/89665431437