Oblivion: Данмер. Чужак в чужой земле (джен)

Последние дни уходящего года, как и первая неделя наступившего, ознаменовались жуткой непогодой. То есть жуткой с моей точки зрения — остальные только посмеивались, когда замёрзший Бел, отстояв смену в карауле, выгонял меня из своего кресла перед камином и отнимал кружку с вином. Подогретым, естественно, в которое я для улучшения согревающих свойств напихивал разных пряных травок. Получалось поначалу по-разному, но ни он, ни я не отравились. Зато я в результате изобрёл новый рецепт согревающего вина на травах. Действовало оно все же дольше, чем обычный травяной отвар и почти не опьяняло. Да и на вкус очень даже ничего. Придумывал я, разумеется, для себя, но делиться пришлось со всеми. Вернее, не пришлось, все было совершенно добровольно. Позднее, я просто показал, что и как я делаю, и дальше каждый делал сам для себя, благо нужные ингредиенты были в достатке. Тем более что Джоффри оценил задумку и распорядился во время очередной поездки за продовольствием пополнить запасы вина и пряностей. Даже Ахилл после долгих сомнений решился попробовать. Но об этом немного позже.

Серьёзным испытанием для нашей дружбы стала очередная затея Ролианда. Северянин искренне не понимал, почему я настолько не переношу мороз. И решил, как он выразился, "облегчить моё существование" в суровых условиях здешнего климата.

Дело же было в том, что на следующий день после моего приезда в Храм Повелителя Туч начался снегопад. И если его я мог стерпеть, хотя уже к вечеру снега было по колено, то разыгравшаяся следом вьюга надёжнее любого зачарованного замка заперла меня в стенах Храма.

Когда он на второй день наступившего года с утра пораньше содрал меня с постели и выволок на улицу в одних штанах, я не сопротивлялся только потому, что не успел проснуться до конца. Ну не умею я просыпаться мгновенно… Это случилось, когда он уронил меня в сугроб. Да-да, в здоровенный снежный сугроб! После этого я почти мгновенно осознал происходящее и оповестил об этом весь мир. Во всю глотку, естественно. Иначе было просто не выразить всей полноты охвативших меня чувств.

Ролианд, такой же полуголый, но, в отличие от меня, ничуть не страдающий от холода — а что этому северному медведю сделается, с таким шерстяным брюхом, как у него, можно в этом самом сугробе безбоязненно спать — потряс головой, прислушался к грохоту сходящей где-то к востоку от Повелителя лавины, потом перевёл взгляд на меня и, задумчиво потирая небритый с утра подбородок, произнёс:

— Мне кажется, я только что выучил новый ту'ум. Я назову его "Что-бывает-если-засунуть-данмера-в-сугроб".

Следующий услышанный им "ту'ум" был:

— У-УУ-УУ-УУБЬЮ!!!

После этого я не разговаривал с ним два дня. Во-первых, не хотел. А во-вторых — не мог. А не мог сразу по двум причинам — сорвал голос ором и, вполне ожидаемо, простудился. Правда, длилось это недолго — пока не настоялись сваренные мной зелья. Да, пришлось делать несколько, потому что известные мне ингредиенты, ускоряющие заживление ранений, ни в какую не хотели сочетаться с теми, которые помогали исцелиться от болезней, а у меня, к несчастью, не хватало знаний сиродиильского гербария, чтобы найти им замену, обладающую нужными свойствами.

Можно, конечно, было просто слопать сердце дэйдра, закусывая его стянутым из кухни чесноком, но… но сердце дэйдра я есть не хотел. Сырое, оно было почти несъедобно по причине глубокой промороженности. К тому же, кто в здравом уме будет жрать сырое мясо, даже если при жизни оно жалобно блеяло, а не грозилось сожрать твой труп, предварительно над ним надругавшись? Нет, отец, конечно рассказывал нам с братом про погребальные обычаи босмеров Валенвуда… про каннибализм, иными словами. Вот только они, насколько я помню, лопают своих умерших сородичей, а не всех людей и меров подряд. По крайней мере, я про это не слышал.

Но даже если это и не так, мясо, чьим бы оно ни было: босмерятина, человечина (глядя на замороженное сердце, я ненадолго задумался, как будет правильно — дэйдрятина или дреморятина?) лесные как-то готовят, а не жрут сырым и кусками. А я сильно сомневаюсь, что меня с дреморским сердцем в руках подпустят к кухонной утвари. Скорее, по шее дадут за самоуправство. Да и относиться будут потом, как к... не слишком доброжелательно, в общем. Не в реторте же его варить? К тому же не уверен, что смог бы есть его даже приготовленным — я для такого все-таки недостаточно босмер... даже без учета воспитания. Хотя может, как раз из-за него… неважно. Главное, что как алхимический ингредиент сердце воспринималось относительно легко. А вот как пища — вызывало омерзение.

Поскольку заняться было особо нечем, я взялся за сортировку всего того, что успел насобирать и разложить на просушку в предыдущий приезд — после того, как освободился от влияния Ксаркса. В этот раз я почти ничего не собрал. Точнее, собрал, как же без этого, но большая часть не высушенных, как следует, трав благополучно заплесневела, пока я кормил насекомых в Имперской тюрьме, и была выброшена. Исключение составил только "корень Нирна", которому неправильное хранение, как это ни странно, никак не повредило. Хотя, если учесть, какая это ядовитая дрянь… можно было не удивляться. Попутно я сварил несколько лекарственных зелий для братьев — пригодятся. Не все настолько нечувствительны к холоду, как Ролианд. Сам северянин в поле моего зрения благоразумно не появлялся, передавая новости через Бела. И слава предкам — после макания в сугроб я был на него настолько зол, что ничем хорошим это не кончилось бы. Хотя эта самая злость очень помогла мне, когда я возился со ступкой — перетирание трав в порошок нудное и довольно утомительное занятие. А возня со ступкой постепенно утишила злость.

Мартин утащил Розу Сангвина в свою комнату и засунул в угол. И вообще, казалось, забыл про неё. В это я, конечно, ни на минуту не верил, но — ему виднее. Впрочем, без трех остальных элементов толку от неё было немного. Не кланфиров же вызывать? Хотя кто его знает — если судить по тому, как он исцелил меня от влияния "Ксаркса", в дэйдрической магии он разбирается гораздо лучше, чем любитель вроде меня. Правда, я не самый подходящий объект для сравнения, но… у меров жизнь долгая, еще успею догнать и превзойти. Если захочу. И если выживу. Если мы все выживем.

Пока я бродил по Сиродиилу в поисках дэйдрических артефактов, он успел довольно значительно продвинуться в переводе. Во всяком случае, для чего все это может понадобиться, он разобрал. Получалось, что "Мистериум Ксаркса" — это, в каком-то смысле, и есть пресловутый "Рай" Манкара Каморана, а четыре элемента то ли создавали, то ли открывали путь в него. Хотя, учитывая, что он уже создан, скорее всего, открывали. Выяснил он и то, что необходимые нам элементы образуют пары противоположностей. И если с первой парой он довольно быстро разобрался, то, что могло представлять собой вторую пару противоположностей, Мартин не представлял.

Что предположительно представляет собой "тлен Ану", было понятно. Как "кровь Падхоум" оказалась дэйдрическим артефактом, содержащим в себе частицу одного из старших дэйдра, так и это должно было быть нечто, несущее в себе частицу бога. Проблема была в том, что эйдра, в отличие от дэйдра, материальных артефактов не создавали. Если, конечно, не считать за таковой весь Нирн, созданный ими и Лорханом.

— Как же тогда Каморан вывернулся, если их нет? — полюбопытствовал я, вчитываясь в его заметки.

— Не знаю, — Мартин устало потер глаза. — Возможно, ему помог сам Мехрун Дагон. У него возможностей больше, чем у смертных.

— Ну, нам-то помогать некому, — вздохнул я, положив пергамент обратно — написанное было немногим понятнее двемерских письмен, которые меня безуспешно заставляли учить в детстве. — И что будем делать?

— Думать. Что ещё остаётся?

Думали мы, пока не прекратилась вьюга. Как раз тогда я и взялся экспериментировать с винными запасами, поскольку, чем дальше, тем более невыносимым казался мне холод. Когда же снегопад прекратился, все, кроме Мартина, Джоффри и меня, отправились расчищать снежные завалы во дворе Повелителя. Даже караульные, отправляясь на смену, прихватили лопаты. Джоффри остался, потому что от усилившегося холода у пожилого грандмастера распухли и уже который день ныли суставы, Мартина не позвали, потому что Император, ему "невместно", а меня — потому что мелкий и, как едко высказался Ахилл, лопата меня перевесит. Даже пустая. Я в ответ пожал плечами и заявил, что мне же лучше — не надо переться на мороз.

Мартин вскоре не выдержал и все-таки умчался во двор — убирать снег вместе со всеми, благо этого добра там за неполную неделю намело просто невероятное количество. Его можно было понять — по его собственным рассказам, вырос он в семье фермера. То есть работа руками для него привычна. Как для меня — возня с перетиранием трав для алхимических опытов. А если учесть, что ему в последние месяцы приходится сидеть в четырёх стенах и работать исключительно головой… да уборка снега ему должна отдыхом показаться! Джоффри, конечно, неодобрительно покачал головой ему вслед, но, видимо, придя к сходным с моими выводам, останавливать не стал. А может, вспомнил предыдущий раз, когда он попытался указать Императору, что делать…

Я тоже нашёл себе занятие. Как раз по силам и по вкусу. Джоффри тоже внёс свой вклад, составив мне компанию и продегустировав то, что у меня получилось. Старый грандмастер сидел, закутанный в несколько одеял, в кресле Белизариуса, наблюдая, как, по его словам, я "священнодействую" над маленьким котелком — благо, камин в Большом Зале использовался не только для обогрева. Впрочем, мясо в нем тоже не жарили — для этого имелась кухня со своими очагами. Как раз для приготовления пищи. А вот подогреть воды, чтобы выпить ароматного травяного взвара после того же ужина, вполне можно было и тут. Чем я и занимался. Можно сказать, готовил зелье сопротивления холоду. С новым, улучшенным вкусом. На винной основе. И пусть кто-нибудь скажет, что это не алхимия — отравлю. Будут шпионов видом голых задниц на стенах распугивать. А тех, кто посмелее — отстреливать… скорострельность я тоже обеспечу.

— Надо будет купить пряностей, — негромко заметил Джоффри. — И вина. Если морозы не отступят…

— Как они это выдерживают? — задал я давно интересовавший меня вопрос.

— Легко, — усмехнулся он. — Они привыкли. А некоторые с детства менее чувствительны к холодам. Как твой друг Ролианд.

— Хорош друг… — сердито буркнул я — с северянином мы еще не помирились. — С такими друзьями и врагов не надо.

— Ты зря на него сердишься. С ним в своё время поступали точно так же. Как видишь, это возымело результат.

— Кто? — удивился я.

— Его отец, надо полагать, — пожал плечами Джоффри. — А с тем — его отец. Северяне с раннего детства учатся выдерживать холод. И твой друг просто попытался использовать с тобой тот же способ, который когда-то помог ему. Я более чем уверен, что сейчас, когда ветер стих, он раздет до пояса и не чувствует холода.

Я не поленился и, отставив котелок с огня, благо он как раз вскипел, пошёл посмотреть. Не то, чтобы я не верил старику, но все же лучше увидеть это своими глазами.

Грандмастер оказался прав — северянин действительно щеголял в меховых штанах и меховых же сапогах. Куртка с рубахой висели на черенке запасной лопаты, торчащей из снежной кучи. Точнее, две куртки. Вторая принадлежала… капитану Стеффану. Правда, рубашку он все же оставил. Но пар, что от одного, что от другого, валил одинаково. Впрочем, не только от них. Даже красавчик Ахилл растерял часть своего обычного лоска.

— Невероятно! — я, вернувшись, сунул озябшие пальцы поближе к огню, почти к самым языкам пламени. — Неужели они совсем не ощущают холода?

— Ощущают, конечно, — Джоффри повозился в кресле, устраиваясь удобнее и болезненно морщась при каждом движении. — Просто не так сильно. Во всяком случае, пока двигаются.

Я только покачал головой и, тихо завидуя, вздохнул.

— Что же до Ролианда, — продолжил он. — Он все делал правильно. На свой лад, конечно, правильно. Просто твой друг не учёл, что данмеры и жители Скайрима неодинаковы.

— Это точно, — проворчал я. — Я же не пытаюсь запихнуть его в камин, чтобы сделать малочувствительным к огню… — руки, наконец, стали ощущать идущий от огня жар, и я отодвинулся чуть дальше.

Джоффри тихо рассмеялся:

— Учитывая разницу между вами в росте и весе, было бы любопытно посмотреть, как бы это у тебя получилось.

— Ну, — хмыкнул я в ответ, ныряя в стоящий в углу шкаф за вином, — я бы что-нибудь придумал.

— Только не принимай это за поощрение твоих выходок, — шутливо погрозил он пальцем.

И тут же, болезненно поморщившись, спрятал руку под одеяло.

Мы как раз пробовали получившийся напиток, когда в Большой Зал начали вваливаться те, кто разгребал снег во дворе. Вопреки моим опасениям, хватило всем. И довольны остались все. Кто-то пошутил, было, насчёт маленького эльфа с большой поварёшкой, но схлопотал затрещину и заткнулся. Барагон, успевший распробовать улучшенное вино, пригрозил, что, если из-за кого-то я откажусь делать "такую здоровскую штуку" в следующий раз, он лично наденет болтуну "вот этот самый котёл" на голову и будет колотить по нему винной бутылкой, пока ему самому не надоест. Или пока не закончатся пустые бутылки. Появившиеся, было, ухмылки увяли, особенно, когда кто-то ещё сказал, что с удовольствием ему поможет. Я задавил усмешку — приятно все же, дремора побери, когда твои усилия ценят. Правда, потом это часто вылезает боком. Но это же потом...

Мартин, получив свою кружку — я в очередной раз удивился отсутствию в Сиродииле стеклянной посуды — рассеянно поблагодарил и отошёл. Выглядел он усталым, но при этом удивительно умиротворенным. Краем глаза я заметил, как Джоффри придержал за рукав Бауруса и что-то ему шепнул. Редгард кивнул.

— Мартин меня беспокоит, — ответил грандмастер на мой вопросительный взгляд, — он слишком много времени проводит с этой книгой. И почти не спит.

Подумав, я рассказал ему о наших затруднениях. К этому времени все уже разбежались, так что никто нас не отвлекал. Кроме грязных котлов, но их я решил привести в порядок попозже. Не убегут.

— На самом деле все намного проще. Странно, что ты об этом не подумал, — неожиданно улыбнулся он.

Я нахмурился.

— Я?

— Да-да, ты.

Артефакты богов… Если рассуждать логически, то вещи, содержащие частицу бога, должны быть известными святынями. Как пепельная маска Вивека в…

Маска Вивека!

Я в ужасе уставился на Джоффри. Он же не собирается…

— Я вижу, что ты понял, — снова улыбнулся грандмастер, только на этот раз улыбка была грустной. — Полагаю, артефакт, полученный Манкаром Камораном, принадлежал кому-то из богов Трибунала, потому что Талос, хоть и был обожествлен сразу после своей смерти, тогда считался скорее святым, чем богом, равным Восьми. А он единственный, кроме Альмсиви, от кого остались материальные артефакты.

— И… вы знаете, где их можно найти? — осторожно полюбопытствовал я.

В Гнисис я не поеду. Пусть делают со мной, что хотят. Да, я присягал Мартину и Ордену, но своими руками принести им одну из величайших святынь своего народа… я не смогу. И дело даже не в том, что я просто не доеду до Гнисиса, не говоря уже о том, что до самой маски тоже не так-то просто добраться. Я просто не могу. Умом я понимаю, что это не прихоть, а необходимость. Тем более что врата Обливиона, если верить тому, что я слышал в Имперском городе, куда стекаются все новости и слухи, открываются по всему Тамриэлю. Но…

— Знаю, — кивнул Джоффри. — И хотя сердце моё противится этому, другого выхода я не вижу. Тем более что Пепельная маска Вивека, о которой ты наверняка подумал, для нас, к сожалению, более недоступна.

Я на мгновение расслабился, но тут до меня дошло, что сформулировано как-то странно…

— Что значит "более недоступна"? — голос мой сел.

Джоффри вздохнул.

— Последние сведения, которые я получил из Морровинда, говорят, что Гнисис уничтожен. Как Кватч.

— А Альд'Рун? Что с Альд'Руном? — я подался вперёд, заранее боясь услышать ответ.

Но грандмастер лишь покачал головой.

— Я не знаю, Ксарес. Ситуация сейчас такова, что донесения порой просто не доходят. Но твой родной город всё же больше, чем крошечная деревушка Гнисис, а Дом Редоран славится своими воинами, так что стоит надеяться на лучшее.

Я кивнул, думая о том, что Гнисис, наряду с имперскими легионерами, тоже охраняли воины Дома Редоран, и что упомянутый Кватч не спасло ни более выгодное, чем у Альд'Руна, расположение, ни окружавшие его стены…

Через три дня после этого разговора я подъезжал к развалинам Санкр-Тора. Сопровождавший меня Бел гарцевал на красавце Пожаре, которого все-таки сумел приручить, а Ролианд восседал на крупном пегом жеребце, взятом в конюшне под Брумой и, по утверждению северянина, явно привезенным из Скайрима. Я верил — этот гривастый битюг четырех с небольшим локтей в холке и с копытами размером с блюдо, скрытыми, к тому же, под длиннющей шерстью, отличался от легких тонконогих лошадей Сиродиила, как орк от босмерки. А уж по мерзостности характера эта зверюга превосходила и Прорву, и Пожара вместе взятых. Впрочем, северянин быстро показал ей, кто тут главный. Мне оставалось только тихо завидовать — чтобы вот так укрощать лошадей, надо обладать медвежьей статью Ролианда. Или хотя бы его кулачищами. Впрочем, на ночь, во избежание смертоубийств, пегого все же привязывали отдельно.

К моей величайшей радости, Джоффри наказал Белу заехать в Вейнон, что-то передать преемнику настоятеля Мабореля. Что — я не спрашивал, как не спрашивали меня, что и зачем я делаю. В конце концов, у каждого свои задачи.

В Вейноне и заночевали. Пока Клинки обменивались новостями с Пинером и остальными немногочисленными обитателями небольшого приората, я вручил Прорву Эронору, обрадовав его новостью, что кобыла зажеребилась, получил от эшлендера шутливый нагоняй за то, что не уследил, и на своих двоих порысил в пригород Коррола, в котором, как я хорошо помнил, была конюшня. Там я обзавёлся, наконец, собственной лошадью — гнедым жеребцом, отзывавшимся на прозвище Топаз. Статью он несколько уступал Пожару, зато имел перед ним неоспоримое преимущество — спокойный и незлобивый нрав. В общем, мы быстро поладили. В сам город я тоже зашел, держа свой путь в Гильдию Магов. Точнее, к тамошнему алхимику.

Прямой дороги к Санкр-Тору, если она когда-то и была, ныне не существовало. Во всяком случае, мы её не нашли. Пришлось ехать по полузаброшенному тракту до перевала, через который когда-то велась торговля — и не только она — со Скайримом, а уже оттуда поворачивать к развалинам города. Единственные, кого мы там встретили, кроме пары медведей и нескольких горных кошек, был небольшой отряд контрабандистов, принявших нас за патруль Легиона. Не напади они сами, мы бы их даже не заметили. Кстати, о том, что это контрабандисты, я узнал от своих товарищей, потому что ничего, кроме плохонького оружия и меховых нордских доспехов при них не было. С другой стороны — а кто ещё может околачиваться возле старого перевала, которым уже несколько столетий почти никто не пользуется?

Санкр-Тор встретил нас неласково. От некогда великолепного, если верить летописям, города, в котором, согласно сиродиильским легендам, была похоронена Алессия, Королева Рабов, имперская святая, остались оплывшие промороженные руины, от которых к тому же веяло какой-то потусторонней жутью. Мы и сами не заметили, как начали общаться сначала шёпотом, а потом и вовсе жестами.

— В этот раз один ты туда не пойдёшь, — набычился Бел, глядя на развалины древней крепости Клинков.

Ролианд молча кивнул, настороженно обозревая окрестности.

— Надо отвести лошадей подальше от развалин, — вдруг произнёс он.

— Ты кого-то видел?

— Я не уверен, — медленно ответил северянин, — но мне показалось, что я видел… скелет. В рясе, как у монаха. Или в мантии колдуна.

Нежить… Я невольно напрягся. Джоффри, отдавая мне ключ от покинутой крепости Клинков, в которой и хранились доспехи Тайбера Септима, ставшего Талосом… То есть он и был Талосом, генералом короля Кулехайна, потом взял имя Тайбер Септим… а потом опять стал Талосом. Я потряс головой, чтобы отделаться от ненужных сейчас мыслей. Джоффри и Мартин долго разъясняли мне, что и как, но я так и не понял до конца. Вообще, имперские легенды приводили меня в ступор, причём не имеющий ничего общего с состоянием священного трепета. Особенно связанные с Алессией. "Святой" Алессией. Что такое "Похотливая аргонианка" и "Похититель целомудрия" вместе взятые по сравнению с её жизнеописанием? Даже Барензия, пожалуй, не сравнится — с быками или минотаврами она не… не была замечена. Хотя, когда я неосторожно высказался на эту тему, мне было заявлено, что Барензия, дескать, превзошла Алессию количественно. И что истории о Вивеке того лучше. Одна мол, только его связь с властителем дэйдра Молаг Балом чего стоит… У нордов, дескать, любовные связи "мужей" хоть и не считаются греховными, но в сказаниях о таковых все-таки предпочитают умалчивать, а не расписывать кто, кого, как и что из этого вышло. Что б они понимали в иносказаниях, умники… Я снова помотал головой и тихо выругался — что за чушь вечно в такие моменты лезет мне в голову!..

Джоффри, отдавая ключ, предупредил, что руины прокляты. Правда, подробностей он не сообщил — то ли не знал, то ли не хотел нагнетать. Только упомянул, что случилось это ещё при жизни Тайбера Септима, потому что доспехи были переданы Клинкам сразу после битвы за город, как знак признания заслуг Ордена. Что город вскоре был покинут всеми его жителями. И что Клинки до последнего безуспешно пытались снять проклятие и вернуть реликвию, но после того, как четвёрка лучших рыцарей Ордена, спустившаяся в подземелья Санкр-Тора, чтобы попытаться хотя бы вынести доспехи, так и не вернулась, тогдашний грандмастер Ордена Клинков приказал вывозить из крепости все, что возможно, а затем лично запер вход в подземелья, запретив дальнейшие попытки.

Теперь же нам троим предстояло добиться успеха там, где они потерпели поражение. Троим, потому что одного меня опять не отпустили. Звучало это так:

"Твои друзья поедут с тобой. И это не обсуждается."

"Оба? Но, грандмастер, зачем?"

"Затем. В подземельях Санкр-Тора погибли лучшие рыцари-Клинки. И их было четверо. Четверо, Ксарес! Я не умаляю твоих возможностей, но одному тебе там не справиться."

"Так они рыцари, а я ассасин. Разная подготовка, разная манера вести бой..."

"Вот и хорошо. Тем больше у вас шансов достичь успеха."

Впрочем, я не особо и сопротивлялся. После святилища Дагона и более близкого, чем мне бы хотелось, знакомства с магией Ксаркса, я довольно нервно относился к разным древним заклятиям. И был совсем не против, чтобы кто-то прикрывал мою спину.

Следуя совету Ролианда, мы отвели лошадей подальше от развалин. Оставалось надеяться, что за ними будет, кому вернуться.

Сразу же за воротами нас встретил скелет. Обычный человеческий костяк, посеревший от времени. Необычным было то, что скелет не лежал на земле, как подобает порядочным покойникам, а неторопливо перебирал ногами, уткнувшись лбом в каменную стену. На наше появление он среагировал мгновенно, развернувшись к нам… э-э… лицом и занося для удара серебристо блеснувшую клеймору.

Бел икнул. Ролианд выругался. Я сделал и то, и другое, и торопливо сдёрнул со спины лук, радуясь тому, что не забыл его зачаровать, как собирался:

— Ваше оружие ему почти не страшно, но постарайтесь его задержать. И, ради всех богов… постарайтесь не лезть под стрелы.

В ответ выругались оба.

Скелет в замешательстве остановился и, скрипя сухими позвонками, завертел черепом, явно пытаясь решить, кого рубить первым. Я был перед ним, но находился дальше, чем двое Клинков, медленно подбиравшихся к нему справа и слева.

Наконечник стрелы едва заметно покраснел. Нежить ненавидит огонь, этому меня учили с детства. И хотя зачарование вышло не слишком сильным, стрел и магии в луке достаточно. Должно быть достаточно. В крайнем случае, есть ещё Обесцениватель…

Стрела вонзилась точно в глазницу черепа, пробив тонкую кость. Скелет завизжал. Услышав этот визг, я едва не выронил лук. Нет, не от страха. От изумления. Как этот набор костей без единого клочка плоти может издавать какие-то звуки? Главное — чем?! И тем не менее. Впрочем, если что-то держит эти кости вместе, не давая им раскатиться, почему бы этому "чему-то" не визжать?

Скелет потянулся костлявой рукой к стреле… потом передумал и перехватил клеймору поудобнее. Повертел черепом, как будто в этой пустой башке было чем думать… и, определившись с выбором, бросился на меня.

Вторая стрела пробила оставшуюся глазницу, но он даже не притормозил. Только опять завопил да движения стали более разболтанные, как у пьяного. Или как у куклы в руках неумелого кукловода. Бел, подбадривая себя яростным "Рррааааа!", бросился наперерез. Ролианд присоединился к нему, что-то рыча по-нордски, и я был абсолютно уверен, что это не молитва Шору, потому что ни в одной известной мне молитве не упоминаются "волосатые яйца". Стрелять в эту свалку стало опасно, но они прекрасно справились без меня, буквально разобрав скелет на части. Последнюю точку в схватке поставил северянин, со словами "Извини, мужик!" разрубивший своей дайкатаной череп.

— Ты ещё на костях попрыгай, — посоветовал настороженно озирающийся Белизариус.

— И попрыгаю, — мрачно буркнул Ролианд, методично кроша ставшие вдруг хрупкими кости сапогами. — Надёжнее будет.

— Кстати, неплохая штука, — Бел подобрал клеймору. — Сталь с покрытием из серебра. Для нежити должно быть самое оно. И в отличном состоянии, как это ни странно. Эй, северный медведь, хочешь себе такую игрушку? Мне тяжеловата, а тебе должна быть в самый раз.

— Давай, — немедленно отозвался тот, глядя куда-то вправо. — Потому что своими воплями мы привлекли ещё парочку.

— Не парочку, — поправил его я, увидев, наконец, "скелет в рясе".

Лич. Нежить, не просто оживлённая магией, но способная её использовать. Чтоб тебя дремора расцеловал… На Вварденфелле эту мерзость давно истребили, а вот на материке этим почему-то никто не озаботился. Впрочем, насколько я знаю, до сравнительно недавнего времени в Сиродииле некромантия не являлась запретной практикой, как в Морровинде.

Торопливо выпустив в сторону твари сначала огнешар, затем ещё три стрелы, я отбросил лук и, уворачиваясь на бегу от летящих в меня заклинаний, выхватил Обесцениватель.

Немёртвый маг, бывший, скорее всего, при жизни волшебником-бретоном — одним из тех, кто находился в рядах разбитой Тайбером Септимом союзнической армии — оказался на диво живуч. Если, конечно, такое определение уместно по отношению к тому, кто вот уже четыре столетия как мёртв. К тому же он почти непрерывно колдовал, не обращая внимания ни на тлеющую мантию, ни на разрубленный вместе с остатками шлема череп. Хуже того, магия, поддерживавшая подобие жизни в этих высушенных останках, сделала их ещё и намного более прочными, чем бывают кости. Во всяком случае, на мече прибавилось зазубрин, а я подумал, что надо будет поискать мага-зачарователя… или оружие, зачарованное на дополнительный урон огнём — такое прекрасно сгодится и для живых и для мёртвых. И, возможно, даже для дэйдра, если, сохрани предки от такого счастья, мне снова придётся с ними столкнуться.

Всего нам встретилось пятеро личей и неизвестное количество оживших скелетов. Во всяком случае, считать их никто не догадался. Как выразился уставший Ролианд, когда мы в очередной раз наткнулись на группу из двух мечников и одного стрелка, я повторять не буду. Достаточно того, что на нормальный язык его восклицание переводилось, как " их тут… очень много".

И неудивительно — за годы войны здесь полегло немало бойцов с обеих сторон. Скайримцы, сиродиильцы, бретоны. А до того — айлейды, раса меров, населявшая Сиродиил до возникновения Империи, те, которые пришли подавлять вспыхнувший в этом городе мятеж рабов-людей и погибли под его стенами. По крайней мере, часть встречавших нас мертвецов щеголяли именно эльфийским вооружением. Во всяком случае, так назвали мои братья-Клинки те изящные вещи, которые нам встречались. Зло, поселившееся здесь, подняло из могил всех, до кого смогло дотянуться. Удивляло одно — оружие, столетиями лежавшее в земле, выглядело так, словно вчера вышло из-под рук кузнеца! Правда, в бою с нежитью от эльфийского меча было толку не больше, чем от обычного стального…

Странно, но возле крепости Клинков ни личей, ни скелетов не было. Совсем. Нервно хохотнув, Белизариус предположил, что все они устроили нам горячую встречу в паре кварталов ранее. Ролианд просто пожал плечами — ему явно были безразличны причины отсутствия нежити, он просто радовался передышке. Я же подумал, что возможно, на то есть веские причины. И они могут оказаться таковы, что костяная армия, встретившая нас на поверхности, покажется игрушечной. Никто ведь не знает, что за зло поселилось в Санкр-Торе…

Посовещавшись, мы решили, что в городе, кишащем нежитью, ночевать не будем. Даже в крепости, которая, на удивление, сохранилась лучше, чем остальные здания в городе. И вообще, чем скорее мы отсюда уберёмся, тем будет лучше. Лучше провести пару ночей без сна, чем в этом самом сне быть убитым.

Дверь в святилище отыскалась быстро. Все же Клинки покидали крепость не впопыхах и успели забрать с собой планы помещений. В том числе и подземных. Так что, в каком направлении двигаться, было известно — Джоффри даже позволил мне срисовать копию с плана подземелий. Правда, разобраться, в том, что я намалевал, мог только я сам да и то с трудом, но главное, что она у меня была. Вопрос был в том, насколько могут быть разрушены древние коридоры…и кого мы в них встретим.

Я позволил себе немного расслабиться только тогда, когда оказался рядом с друзьями. Перевёл дыхание и тихо сполз по стене. Помолчал, раздумывая, как рассказать им то, что увидел…

С трудом открыв старую дверь — створки пришлось освобождать от земляных наплывов, а вручённый грандмастером ключ остался в заклинившем замке — мы договорились, как будем действовать. Мне, как умеющему скрытно передвигаться и худо-бедно колдовать, досталась разведка. Белизариус и Ролианд двигались за мной на расстоянии в десяток шагов — сильно разделяться, помня о судьбе наших предшественников, мы не решались — и, случае необходимости, разносили встречающуюся нежить в пух и прах, благо, посеребрённого оружия нам ещё на поверхности попалось более чем достаточно.

В паре случаев я справлялся сам — оказалось, что если одним точным сильным ударом разрубить позвоночник вместе с черепом вдоль, скелет тут же рассыплется. И уже не встанет. Для этого не требовалось даже серебро или чары, во всяком случае, я одинаково справился, как Обесценивателем, так и своей катаной, которая от множества других таких же отличалась только тем, что на её клинке было выгравировано моё имя. Ну, ещё количеством зазубрин на режущей кромке... Плохо только, что для этого надо было суметь подобраться к ожившему костяку на расстояние удара. А это не всегда удавалось. Все же подкрадываться к нежити — совсем не то, что к людям. Так что гораздо чаще мне приходилось подхватываться и героически улепётывать за спины братьям, которые несколькими мощными ударами упокоевали излишне бодрые кости. К тому же были еще и привидения, которых обычное оружие совершенно не брало. Радовало лишь одно — личей здесь вроде бы не было.

Зато нашелся один скелет, который заметно отличался от десятков нами встреченных. Во-первых, он слабо светился в сумраке. Это было заметно даже в холодном свете магических светильников. Кстати, наличию этих светильников я не удивился так, как тому факту, что они все ещё действовали. Ведь за четыре столетия сила поддерживающего огонь заклинания должна была иссякнуть… Впрочем, никто из нас не возражал, чтобы они посветили ещё немного — пока мы отсюда не выйдем.

Во-вторых, поведение этого неупокойника было… слишком человеческим. Это настораживало. В-третьих, вооружение у него тоже отличалось от всего, что мы успели здесь увидеть…

— Ну что там? — не выдержал, наконец, Бел. — Что ты там увидел?

— Очередной скелет, что же еще...

— От простых скелетов ты с такими предосторожностями не уползал, — возразил он. — Что тебе в нем не понравилось?

— Я не уверен… — медленно произнёс я. — Но, по-моему, мы нашли первого из тех четверых.

— Почему ты так думаешь? — прошептал Ролианд.

— Во-первых, он вооружён катаной, — я кивнул на торчащую из-за его спины рукоять. — А во-вторых, он в таком же шлеме, как вы, парни.

Мои друзья немедленно уставились друг на друга.

— Только в шлеме? А остальное где? — озадачился Ролианд.

— Надо полагать, ремни креплений истлели, и всё поотваливалось, — пожал плечами Бел. — Куда оно ещё могло деться? Катана, надо думать, тоже без ножен?

— Угу. В руке. Как и у обычных… у остальных скелетов. И, в-третьих — он светится. Как болотная гнилушка.

— И что будем делать? — Бел сдвинул шлем на лоб и задумчиво почесал затылок, переводя взгляд с меня на Ролианда.

— Боюсь показаться предвзятым, — вздохнул я, — но я предлагаю поступить с ним так же, как и с остальными. Кем бы он ни был при жизни, теперь это очередная нежить. А нежити на Нирне не место.

— И это говорит тот, чьи сородичи в Морровинде открыто занимаются некромантией… — задохнулся от возмущения Белизариус.

Я отшатнулся — как он мог?.. Ролианд тут же крепко хлопнул приятеля по загривку, придавив его к полу.

— Извинись.

— Но…

— Он прав. Да, данмеры Вварденфелла иногда поднимают мертвецов, но делают они это со своими умершими, испросив разрешения на это еще при их жизни, и для одной-единственной цели — для охраны от грабителей родовых гробниц. И от тех самых некромантов. Эти же поднимают всех подряд. Как здесь. Ты сам видел — наверху кого только не было. По одному оружию можно понять. Там даже айлейды попадались! И этот Клинок — не наш давно ушедший брат. Это игрушка того зла, которое здесь поселилось. Неужели ты хочешь оставить его в таком состоянии?

Бел помолчал.

— Извини, Ксарес.

Я кивнул в ответ:

— Когда выберемся отсюда, напомни, чтобы я дал тебе в морду — и отвернулся, гадая, откуда северянин мог знать такие вещи.

Большинство чужеземцев, как Белизариус, путают отношения между нами, данмерами, и нашими предками с некромантией. Что, естественно, не добавляет им симпатии. Правда, от кого другого, но от Бела я такого не ожидал. Тем болезненнее оказался его неожиданный выпад. Но вот Ролианд меня удивил.

Хотя он же говорил, что был когда-то в Вварденфелле…

Только северянин не прав — все эти мертвецы поднялись без участия некроманта. Труповоды перед поднятием предпочитают дополнительно укрепить свои творения с помощью кожаных ремешков и проволоки. А тут я не заметил ни одного "доработанного" покойника. Все костяки до единого удерживались в целости исключительно магией. И, кстати, довольно крепко, что, учитывая их количество, по-настоящему пугало. И слова Джоффри о том, что Санкр-Тор проклят, воспринимались совершенно иначе. Несмотря на то, что я с самого начала воспринял его предупреждение серьезно, сомнения в достижении нами успеха теперь многократно возросли.

Впрочем, это не повод заранее сдаваться.

— Эй! — возмутился имперец. — Я же извинился!

— И он тебя простил, — вмешался Ролианд. — Будь на его месте какой-нибудь другой данмер-вварденфеллец, ты сейчас не извинялся бы, а разглядывал свои кишки, вылезающие из распоротого брюха. Для данмеров Морровинда сравнение их "культа предков" с некромантией — страшное оскорбление.

И это действительно так. Почитание предков для нас священно, в то время как некромантия — отвратительна. Даже для Телванни, хотя те и стараются относиться к ней как к еще одному магическому инструменту. Но эти, если бы могли, наверное, даже задницы магией подтирали бы...

Белизариус помолчал.

— Извини ещё раз, Ксар. Просто я действительно не вижу разницы.

Я вздохнул — понятно, что он не со зла. Неизвестно, как бы я отреагировал, окажись я на его месте… но все равно обидно.

— Забудь. Я тебя простил. Лучше давайте решать, что делать будем, — произнёс я, благодарно кивнув северянину.

— Давайте, — согласился Ролианд, криво ухмыльнувшись в ответ. — Где ты его видел?

— Посреди коридора.

— И что он делал?

— Стоял, вроде как разглядывая что-то под ногами. Потом потянулся…

— Что сделал? — вытаращился Бел.

Вместо ответа я отлепился от стены и изобразил увиденное, скопировав позу и движения Клинка-нежити. Приятели озадачились. Совсем, как я несколько минут назад.

— Может, он не нападёт? — Бел не терял надежды решить все миром.

— Ага, а заодно попросит то, что его убило, отдать нам доспехи Талоса, — буркнул я. — И на поверхность проводит. Бел, да очнись же ты! Это нежить! А, ну тебя… — сообразив, что друг сейчас моих доводов все равно не услышит, махнул рукой я, — сам убедишься.

Мирного разрешения, естественно, не получилось. Увидев нас, скелет резво поскакал нам навстречу, красноречиво занося катану…

— А он покрепче тех, — покачал головой Ролианд, подобрав слетевший с черепа старый шлем Клинков и акавирскую катану. — Кстати, Бел, как ты и говорил, ремешки…

— Эй, смотрите, — напряжённым голосом позвал вдруг Белизариус.

Зеленоватое сияние вокруг разбросанных по полу костей вдруг соткалось в рослую полупрозрачную фигуру, облачённую в доспехи рыцаря Клинков.

— Наконец-то… — прошелестело в коридоре. — Наконец-то свободен… Теперь, благодаря вам, я смогу выполнить волю моего господина.

— Кто ты? — осторожно спросил Бел.

— Когда-то меня звали Риелусом, — грустно усмехнулся призрак. — Я был верным Клинком моего Императора — Тайбера Септима. По воле нашего повелителя мы вчетвером — я, Алан, Вальдемар и Каснар — пришли сюда, чтобы узнать, что за зло осквернило святое место. Но Подземный Король обманом заманил нас в ловушку и поработил, заставив нас служить ему, вечно охраняя осквернённое святилище.

— Подземный Король? — выдохнул белый, как снег, Белизариус. — Он все ещё здесь?

Ролианд, также заметно побледнев, напряжённо ожидал ответа. Я тоже, чувствуя, как по спине ползёт струйка пота. Если зло, осквернившее гробницу древних королей — Подземный Король — все ещё здесь, можно смело разворачиваться обратно. Нам с ним не совладать. Для этого нужно быть Нереваром. Или одним из Альмсиви.

Подземный Король… В Империи его имя связывали с Зурином Арктусом, боевым магом Тайбера Септима. Но у меня на родине считали, что Подземный король — это древний скайримский король Вулфхарт или Исмир, враг Трибунала, побежденный ими возле Красной Горы. Несмотря на это, именно он позднее помог Альмалексии остановить короля ледяных демонов камаль с Акавира. Имя короля — заковыристое, как у всех акавирцев, я давно забыл, но это и не важно. Главное, что было это лет за триста до Тайбера Септима. О чем думал Ролианд, я не представлял. Но, судя по его лицу, мысли его были далеки от радостных.

— Нет, — покачал головой призрак… нет, Риелус. — Он давным-давно ушел.

Мы трое выдохнули одновременно. Задача из невыполнимой превратилась в просто сложную.

— Но его проклятие осталось, — продолжил он.

Твою мать…

Клинок-Призрак поднял руку.

— Подождите отчаиваться. За годы нашего рабства мы многое поняли. В том числе и как снять проклятие. Если вы освободите моих братьев, мы вчетвером можем попытаться сделать это.

— Попытаться… — медленно произнес Белизариус.

— У нас все равно нет другого выхода, Бел, — я внимательно рассматривал призрака, зачем-то сравнивая доспехи и вооружение с тем, что было у моих братьев.

Зачем — сам не знал. Но почему-то в тот момент это казалось важным.

— К тому же, — добавил Ролианд угрюмо. — Не стоит оставлять наших братьев по Ордену страдать под гнетом проклятия.

Он был прав. Найти оставшихся троих стоило хотя бы ради этого. Некромантия — зло, а её порождения отвратительны. Но проклятые Клинки не виноваты в том, что стали тем, чем стали.

Третий из освобожденных нами от проклятия Клинков оказался редким хамом. Досталось всем. Мне — за то, что данмер, Ролианду — за то, что он скайримец… а Белизариусу просто за компанию. За нашу компанию, которой нечего делать в Ордене. И вообще мы ему, видите ли, мешаем исполнять волю его господина.

Из всех людских народов, насколько я успел понять, только бретоны могут быть настолько высокомерны. Догадку подтверждали ясно различимые, несмотря на прозрачность, черты лица, полностью человеческие, но при этом выдающие немалую примесь меретической крови.

Я после драки — у этого урода оказался зачарованный на заморозку меч, так что он нам успел неплохо навалять перед тем, как мы его одолели — и нежданной выволочки был зол, поэтому самым невинным тоном, на который был способен, поинтересовался, какого именно господина и какое задание он имеет в виду. Не то ли, за которым мы его застали? Наше счастье, что всю нежить в этой части подземелий мы к тому моменту уже перебили. Ор стоял такой, что будь в этом месте кто-то еще, он бы обязательно притащился — куртуазность манер бретонскому потомку древних альдмеров, в отличие от наследственного высокомерия, не передалась. Орали в основном, призрак, соизволивший-таки назвать свое имя — Алан, и Ролианд. Мы с Белом больше наблюдали, дожидаясь, когда они выдохнутся.

— Ксар, ты записываешь? — спросил меня Белизариус, удачно вклинившись в паузу между воплями.

— Не-а, — я помотал головой. — Тут слишком темно. К тому же я это все уже слышал. Так что я жду чего-нибудь новенького. Точнее, старенького.

— Напрасно. Они уже начали повторяться.

— Ничего. Зато теперь я точно знаю, что означает фраза "поле брани".

Призрачный Клинок подавился заготовленной тирадой и бешено уставился на нас.

— А вообще, если все передохнули, нам стоит вернуться к поискам, — продолжил я. — Риелус, Каснар и вот это неблагодарное хамло освобождены от проклятия. Но остался еще один. Чем быстрее мы его найдем, тем быстрее сможем убраться отсюда, потому что не знаю, как вам, а мне общество нежити уже надоело.

Алан помолчал, прожигая меня взглядом.

— Если ты ждешь от меня благодарности, эльф… — зашипел он.

— Да засунь себе её в задницу, эту свою благодарность! — не выдержав, заорал я. — Никто её от тебя не ждал! Только вместо того, чтобы помочь нам отыскать и освободить от проклятия твоего же товарища, тебе заблажило показать свою крутизну!

Мои товарищи старательно отводили взгляд, поскольку я был не совсем неправ. Риелус, конечно, подсказать касательно места гибели остальных ничего не смог, поскольку умер первым, но Каснар припомнил, что Алан, возможно, вместе с Вальдемаром, должен быть где-то в катакомбах, поскольку путь их лежал именно туда. Зачем — он не помнил, видимо, это направление подсказала воля Подземного Короля. Вальдемара мы здесь не нашли, а Алан…

— М-да, — протянул вдруг задумчиво Ролианд. — А был ведь воспитанным мальчиком из хорошего Дома…

— Это всё ты, старый сквернослов, — сверкая лисьими глазами из-под шлема, подхватил Белизариус. — Испортил парня…

Я поперхнулся, мигом припомнив худшее из известных мне толкований слова "испортил", а северянин с досадливым возгласом "Балабол!" звонко стукнул имперца по бронированной башке, сдвинув ему шлем на глаза.

Алан с заметной завистью наблюдал за нашей вознёй. Потом, заметив мой взгляд, резко отвернулся.

— Вальдемар… мы разделились, — неохотно проронил он. — Туман ослепил нас. Я даже не помню, когда остался один…

— Ясно, — я переглянулся с братьями и вздохнул.

Потом достал свой рисунок и подошел к одному из светильников. Тут их, кстати, было на удивление много. Для катакомб, я имею в виду. Во всяком случае, настоящие катакомбы я представлял себе несколько иначе.

— Можно предположить, что последний из четверки находится в гробнице Реманов, но думаю, это вряд ли. Кроме нее, остается только тюрьма да тот заваленный коридор…

— Коридор обрушился, когда мы вошли в Зал, — негромко сказал Алан, снова повернувшись к нам лицом. — Все, кроме Риелуса. Мы тогда даже не поняли, отчего он так внезапно умер…

— Значит, сама гробница и тюрьма, — задумчиво протянул Белизариус. — Откуда начнем?

Я посмотрел на рисунок. Огляделся.

— Если пойдем по вот этому коридору, то, предположительно, выйдем в центральный зал. Как раз рядом с входом в гробницу, так что можно будет заглянуть туда. Возможно, Вальдемар все же окажется там, хотя я в этом сомневаюсь. Только придется поплавать.

— Почему? — полюбопытствовал он.

Краем глаза я заметил, что призрачный Клинок медленно удаляется в сторону, откуда мы пришли. Останавливать его я не стал — вряд ли он мог сообщить что-то сверх того, что уже сказал.

— Потому что со слов Каснара, проклятие и так убивает любого, кто попытается приблизиться к реликвии. Зачем ставить там еще и стража? И зачем облегчать задачу тому, кто все же сумеет снять заклятие с пленённых Клинков?

— Думаешь, Подземный Король предвидел это? — нахмурился Ролианд.

— Не знаю. Но вряд ли он был глупее нас. Особенно, если учесть, что никто доподлинно так и не узнал, кто он на самом деле.

— Кстати, нахмурился Бел, — что ты там сказал насчет "поплавать"?

В результате мы вернулись тем же путем, что и пришли. Санкр-Тор все же не Лейавин, идея плескаться в ледяной воде не понравилась никому, даже привычному к холоду северянину. И если я мог облегчить себе жизнь, воспользовавшись заклинанием, то моим товарищам пришлось бы окунаться — колдовать в нашей компании мог только я. А я заклинания, позволяющего подобным образом заколдовать кого-то еще, не знал. И зелий не было — собираясь, мы решили, что лучше взять побольше целительных и по несколько фиалов зелья ночного зрения — откуда нам было знать, что светильники все еще будут гореть? — на каждого, к тому же никто не предполагал, что придется пробираться по воде. Впрочем, как я уже сказал, нам и не пришлось.

В гробнице мы нашли только троих призрачных Клинков, полупрозрачными мерцающими изваяниями замерших перед входом в собственно усыпальницу. Светильников здесь не было. То есть, они были, но только в самой усыпальнице. Белизариус, видевший в скудном освещении лучше, чем мы с Ролиандом — северянин отвлекся, высматривая возможных врагов, а я, поняв, что без зелья ночного зрения не обойдусь, в это время спешно нащупывал на поясе нужный фиал — вдруг произнес:

— Мне кажется, я что-то вижу…

И шагнул в короткий коридор, ведущий в усыпальницу древних королей.

— Бел, стой, — проморгавшись, когда зелье подействовало, и увидев, куда его понесло, ахнул я. — Стой, придурок!

Я хорошо помнил слова Джоффри и призрака Риелуса, что святилище проклято. И хотя я не видел никаких признаков заклятия или ловушки, их словам я верил. Просто потому, что ни у одного из них не было причин лгать.

— Все нормально, Ксар, — отозвался имперец. — Похоже, тут все-таки ничего не…

Фигуру Белизариуса вдруг охватило слабое зеленоватое сияние. На миг показалось, что имперец запутался в чем-то, похожем на полупрозрачное покрывало… а затем с болезненным стоном завалился вперед.

— Бел! — заорал я, бросаясь вперед.

— Ты-то куда? — спохватившийся Ролианд сгреб меня за шиворот.

— Надо его вытащить, — я рванулся, не обращая внимания на треск кожи — все равно после этого похода бригантину можно было смело выкидывать, не держатся они у меня. — Смотри, он довольно близко к границе заклятия. И он еще жив, — словно в подтверждение моих слов Белизариус пошевелился и застонал. — Я ухвачу его, а ты вытянешь нас обоих. В крайнем случае, ты завершишь… то, что мы должны сделать.

— Хорошо, — решился северянин.

Торопливо скинув все оружие — хватит того, что Ролианду и так придется волочь двоих — я прыгнул за ясно видимую теперь границу магической ловушки, с ужасом увидев, как расплывается под Белом черное пятно. Кровь.

Извернувшись, чтобы не упасть на раненого, приземлился плашмя. В то же мгновение голова моя словно взорвалась от боли, а по щекам и подбородку побежали щекочущие струйки. Мне не обязательно было проверять, я и так знал, что это, поскольку рот у меня стремительно наполнялся тем же самым. И не только рот, но, судя по ощущениям, легкие тоже. Вцепившись в безвольное тело Белизариуса и сплюнув кровь на пол, я прокаркал:

— Тяни! Быстрее, мать твою!!

Вытерев рот — едва Ролианд вытащил нас за пределы завесы заклятия, как я откатился в сторону, где меня и вывернуло собственной кровью — и влив в себя несколько фиалов целительных зелий один за другим, я на дрожащих ногах подошёл к друзьям, на ходу наколдовав свет и одновременно выдергивая из газырей пояса фиалы с зельем восполнения магического резерва. Один, второй, третий… Мало. Но кто мог подумать, что оно понадобится? Я ведь и брал-то его просто на всякий случай — не настолько велики мои колдовские способности, чтобы всерьёз на них рассчитывать… но именно на них сейчас вся надежда — зелья действуют медленнее. И не настолько эффективны.

Северянин тем временем стянул с Бела шлем. Выглядел тот жутко — кровь залила всю нижнюю часть лица и продолжала сочиться из ушей, глаз, уголков рта и из ноздрей. Я плюхнулся рядом с ним на колени, зашипев от боли из-за впившихся даже сквозь толстую кожу острых камушков, и положил ладонь ему на холодный повлажневший лоб, выдохнув слово целительного заклятия, которому меня научил Мартин. Благо, жест активации не требовался. Ладонь слабо засветилась, магическое свечение стекло в бессознательного имперца и стремительно поблекнув, угасло. Еще раз. И еще.

Я выпил уже два фиала зелья восполнения магии, когда Бел, наконец, пошевелился и застонал. Ролианд мгновенно повернул его лицом вниз, предупредив:

— Пока не проблюётся, зелья ему не давай.

Как будто я не знаю. Впрочем, пока можно заняться собой…

Дождавшись, пока его не перестанет выворачивать, снова приложил ладони — на сей раз на загривок, все равно разницы никакой, важен сам контакт с исцеляемым — и накладывал заклятие до тех пор, пока не закружилась голова, сигналя о том, что резерв снова пуст. Содержимое третьего фиала переместилось ко мне в желудок, а сам сосуд полетел сквозь ясно видимую теперь завесу заклятия. Которое, к слову, на него никак не прореагировало. Снова опустошив свои магические запасы — кстати, мне показалось или они стали немного больше? — я вздохнул и протянул немного оклемавшемуся Белу бутылочку с целительным зельем:

— Ты как — проблевался? А то запас лечебных зелий у нас того… маловат, — спрашивать, какого дэйдра его понесло в гробницу, я не стал — и без объяснений всё понятно.

Тот слабо усмехнулся:

— Да уж пару глотков как-нибудь удержу. Только ты… это… подай. А то я что-то вижу плохо.

Мы с Ролиандом встревоженно переглянулись — осветительное заклятье все еще не развеялось... Я осторожно вложил откупоренный фиал в протянутую руку, а северянин проследил, чтобы тот не выронил и не расплескал. Все это время мы не произнесли ни слова. Двигаться дальше Бел явно был не в состоянии… но и бросать его здесь… призраки Клинков на него не нападут, в этом можно быть уверенным. Но и защищать, случись что, тоже не станут — мне почему-то кажется, что они просто не заметят противника.

И как быть?

— Красавчик, — несколько минут спустя ухмыльнулся Белизариус.

Я поднял голову и встретился с ним глазами. Белки глаз у него были залиты кровью, но видел он явно неплохо. Я мысленно перевел дух.

— Чего?

— Красавчик, говорю, — повторил он. — Глаза красные светятся, морда синяя и вся в кровище…

— На себя б глянул, — хмыкнул я. — У самого морда синяя и в кровище. Да еще и небритая, — Белизариус немедленно скривился. — Только что глаза не светятся, а так тоже красные. Еще? — показал ему фиал с зельем.

— Нет, — осторожно качнул он головой. — Зелий пока хватит. И так во рту, как будто мышь нагадила. Признавайся — твое творение?

— Нет, алхимика из Коррола. Моё ты бы сразу определил.

— Оно, что, на вкус еще гаже?

— Вообще-то нет, но специально для тебя могу сварить и такое.

— Нет, благодарю. Я как-нибудь обойдусь.

Я вздохнул.

— Боюсь, не обойдешься. Я не целитель и не могу определить, что с тобой сделало это проклятье, но…

— Все плохо?

— Попробуй встать, — предложил я. — Все равно мы не можем сидеть тут до бесконечности. Да и обстановка, — я покосился на лужи крови, в том числе из наших с ним желудков, — не самая подходящая.

Дойти до выхода из гробницы Бел смог только с помощью Ролианда. Причем последние шаги он делал больше символически, повиснув на плече медленно переставляющего ноги северянина.

— Вот что, парни, — с трудом выдохнул он. — Хотим мы или нет, четвертого Клинка искать все равно надо — заклятие Подземного Короля, если верить словам Риелуса, они могут снять только вчетвером. По крайней мере, без четвертого предпринимать ничего не станут, будут вот так стоять до скончания веков. А снять его необходимо — иначе нам, как мы уже выяснили, не пройти. Придется вам этим заняться без меня. Здесь, думаю, ничего со мной не случится — нежити здесь явно нет, а вы сюда так и так вернётесь.

Мы с Ролиандом уже в который раз переглянулись. Бел был прав, но…

— Мне это не нравится, — высказался северянин.

— Мне тоже, — кивнул я. — Но, похоже, у нас нет иного выхода. Сидеть здесь и ждать, когда Бел поправится, мы тоже не можем.

В результате, залив его целительными зельями едва не по уши, мы отправились в тюрьму. Вдвоем.

— Вот скажи, — пропыхтел я, сосредоточенно ковыряясь в замке. — Кто мог… ну-ка... запереть Вальдемара снаружи? Ладно, замок пружинный, дверь могла просто захлопнуться… Ф-фу-у!.. — очередной стопор с тихим щелчком стал на место, и я вытер пот со лба, перед тем как перейти к последнему.

Ролианд пожал плечами. Самый очевидный ответ — Подземный Король — не устраивал обоих, а другого, достаточно правдоподобного, не находилось. Разве что тот покрытый липкой плесенью и державшийся исключительно на пропитавшей это место магии костяк в остатках того, что северянин определил, как одеяние тюремного надзирателя, на шее которого болтался позеленевший медный ключ? Ключ, похоже, был от того самого замка, что я сейчас взламывал, но почти начисто сожравшая металл зелень сделала его совершенно непригодным к использованию. Поэтому пришлось использовать отмычки…

Руки у меня с каждой минутой тряслись все ощутимее — после того, как я влез в ловушку следом за Белом, с координацией у меня наметились некоторые трудности. Да и руки с верхней частью тела ощущались немного странно, как будто слегка занемели. Ничего, что помешало бы сражаться, но… две отмычки, запас которых был отнюдь не бесконечен, я, неловко дёрнувшись в самый неподходящий момент, сломал в первую же минуту и теперь, когда оставалось отжать последний стопор, опасался, что придется начинать сначала.

— Но объясни мне, дураку, — продолжил я, одновременно прислушиваясь к еле слышным щелчкам пружины в попытке уловить момент, когда можно будет зафиксировать в пазу замка оставшийся стопор, — кто опустил решетку? С этой стороны её не открыть, ты сам видел. И не закрыть, соответственно, тоже… Готово!

Пронзительно скрипнув несмазанными петлями, окованная металлическими полосами дверь распахнулась. Мы прислушались. Тишина, если не считать едва слышного шипения от ближайшего светильника.

Один из коридоров оказался завален, тот, который вел прямиком на нижние уровни тюремного подземелья. Каменная кладка по какой-то причине не выдержала и обрушилась, заставив нас идти в обход. И случилось это незадолго до нашего появления. Сей факт ни меня ни Ролианда не обрадовал — подземелья одинаково не нравились обоим, а грозящие обрушиться нам на головы тем более. Так что мы, не сговариваясь, постарались ускориться. Насколько это было возможно. Потому что нежити здесь было ничуть не меньше, чем в Зале Правосудия, где мы встретили Каснара, или катакомбах, а вот нас стало двое и из них полтора бойца: Бел остался дожидаться нас в гробнице Реманов, со мной тоже было не все в порядке. В сущности, меньше всех пострадал Ролианд, но и отдуваться ему теперь приходилось за всех.

Как и следовало ожидать, последний из проклятых Клинков оказался в самом дальнем помещении. У Подземного Короля, кем бы он ни был, определенно присутствовало чувство юмора. Жестокое, извращенное, но все же. Иначе, зачем бы ему понадобилось заточить в тюрьму одного из порабощенных им Клинков, одновременно заставив узника её охранять?

Тут снова пригодился мой лук… и моя врожденная пониженная чувствительность к огню. В том числе магическому. Потому что, как впоследствии выяснилось, у Вальдемара был щит с уникальным зачарованием на частичное отражение атаки обратно на нападающего. Не будь я данмером, мне пришлось бы невесело. В принципе, нам и так пришлось несладко, но, как заметил Ролианд, когда все закончилось, могло быть и хуже. Вальдемар приостановился только для того, чтобы узнать, сняты ли чары с остальных трех его товарищей, после чего ушел… через заваленный коридор. С другой стороны, чего еще ждать от призрака — с тем же успехом он мог просочиться через стены… возможно. Так или иначе, нам пришлось рысить обратно по обходному коридору. Заклиненная дверь не захлопнулась, решётка не опустилась, и мы благополучно вернулись в центральный зал подземелий древней крепости.

Белизариус к нашему возвращению выглядел намного бодрее и даже сумел немного привести себя в порядок. Во всяком случае, кровь с лица он частично смыл. Это говорило о том, что из гробницы он выходил. Возмущаться на него никто не стал — цел и ладно. Правда, он признался, что руки-ноги его плохо слушаются и вообще все тело, как чужое… Но это было поправимо. Во всяком случае, я, припомнив случай со своим чудесным излечением от гемофилии венценосных в Чейдинхолле, на это надеялся.

Четверо призрачных Клинков расположились перед входом в усыпальницу королей, опустившись каждый на одно колено и уперев обнаженную катану в пол. Они не шевелились, не издавали ни звука… но завеса заклятия вдруг замерцала и с тихим хлопком исчезла. Ролианд, не говоря ни слова, прошел в усыпальницу и вернулся, бережно неся в руках древний, украшенный чеканными узорами и позолотой нагрудник. Часть доспехов Талоса, переданная им когда-то Ордену Клинков.

Вальдемар, видимо, бывший в своей четверке главным, поднялся и подошел к нам. Посмотрел на доспехи в руках северянина и улыбнулся:

— Спасибо. Спасибо вам, братья. Благодаря вам, мы снова свободны. Теперь же, мы выполнили, наконец, свой последний долг и можем удалиться в Этериус, не испытывая стыда.

Поднял руку, прощаясь, Риелус, отсалютовал призрачным мечом хаммерфеллец Каснар, кивнул хмурый Алан… Вальдемар шагнул назад, присоединяясь к своим товарищам, и вся четверка тихо истаяла.

В Вейноне монахи без особых усилий сняли последствия проклятия с Белизариуса и меня. Просто отправили в часовню приората с наказом помолиться, возложив руки на алтарь. Когда я попытался возразить, что я как бы не отношусь к последователям Девяти, Пинер соизволил просветить "дремучего язычника", что Орден Клинков служит Талосу и я, коль скоро являюсь его рыцарем, тоже. Покровителю Ордена без разницы, что думают его рыцари — до определенных пределов, разумеется — он равно одаряет своей благодатью любого из них. И меня тоже одарит. Подумав, я плюнул на всё и дальше спорить не стал, хотя и остался при своём мнении. И при сомнениях тоже. Но, в конце концов, помогло же в прошлый раз… Опять же, денег за это с меня не берут, как было принято дома…

Доспехи мы, не сговариваясь, позволили везти Ролианду. В конце концов, в том, что мы все возвращаемся домой — главным образом, его заслуга. Кроме того, ему достался клинок Каснара, великолепной работы зачарованная дайкатана под названием "Секач Мишаххи". Бел, предпочитавший одноручные мечи, получил щит Вальдемара. А я взял себе Северный Ветер, меч, ранее принадлежавший хамоватому Алану. Не говоря уже о том, что каждый нагрузил свою лошадь эльфийским оружием — боевые трофеи все-таки…

В Храме Повелителя Туч посмотреть на легендарный нагрудник самого Талоса сбежались все. Мартин осторожно отделил несколько чешуек засохшей крови и отложил в небольшой пергаментный пакетик. Потом посмотрел на бледного, нервничающего Джоффри и… так же бережно начал счищать всю остальную кровь. Только много позже, уже под вечер, я увидел грандмастера, с благоговением несущего в подрагивающих руках небольшой запечатанный сургучом фиал, до половины наполненный кровью бога…

А в Большом Зале были торжественно закреплены под потолком ещё четыре акавирские катаны — две принесённые из Санкр-Тора и две новые, на которых Ролианд собственноручно выгравировал имена Алана и Каснара, чьё оружие перешло к нам.

Кстати, в морду Белу я так и не двинул…