Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Премьера постановки была назначена на двадцать третье декабря. Двадцать четвёртого студенты должны были разъезжаться на каникулы — те, кто планировал это, — а в воскресенье двадцать первого должен был отправиться к подписчикам и поступить в книжные и прочие магазины декабрьский выпуск «Придиры» мистера Ксено Лавгуда. «Неделя Лавгудов», — невесело размышлял об этом совпадении вечером субботы Теодор Нотт.

Крайняя репетиция того, что официально считалось постановкой хогвартских старшекурсников под руководством Старшего префекта мальчиков замка, Теодора Нотта, завершилась незадолго до того, и Тео впервые увидел всю двухчасовую пьесу целиком.

Это было… особое впечатление. Лавгуд с гордостью заявила, что они не стремятся каждый раз оглашать один и тот же текст — нет, все они играют и импровизируют в своих ролях каждый следующий прогон. Нотт, предчувствовавший, что ему предстояло бы головой отвечать за каждую реплику, будь она вызывающей по отношению к Тёмному лорду и официальным властям, мрачнел после каждой сцены. Теперь, кроме событий в мусорном городке и зачем-то притянутом плавучем острове прибавилось ещё и окончание в городе-на-берегу, где сюжет делал поворот — оказывалось, что все трое магов-персонажей, Руфус в исполнении Скамандера, Клитус-Голдьштейн и Аргус-Гэмп, были големами одного создателя, а не магглорождёнными, и потому не заслуживали места среди настоящих магов Элизиума…

В этом была тонкая сатира того, как идеи Тёмного лорда неофициально декларировались все минувшие годы: превосходство чистокровных, уничтожение магглорождённых и их маггловских родственников, унижение полукровок — и не всё из этого оказалось правдой.

Завершалась постановка трагичной сценой того, как маги Элизиума в исполнении четверых шестикурсников изгоняют добравшегося Руфуса обратно в прошлое — в тот день, когда он так и не достиг Элизия в начале постановки. Концовка была бессмысленной, если бы спросил кто Теодора, но времени что-то менять не было. Впечатления участников были смешанные — в первую очередь, они все каждую репетицию развлекались и расслаблялись после напряжённых дней учебного года.

И всё это было очень сомнительно.

Мрачные тревожные раздумья Нотта прервал вошедший в спальню мальчиков седьмого курса Слизерина Винсент. Крэбб сжимал в руках измятый пергамент старомодного вида, а на его тучном лице была написана скорбь.

— Винс, что-то случилось?

Теодор не мог не обратить внимание на состояние соседа по комнате. Их было всего трое, и как бы они не были далеки в прошлом, сейчас лишь они трое были друг у друга в холодных и сырых помещениях подземелий. «Последние из могикан», — почему-то вспомнилось Нотту название книги Фенимора Купера, хотя никакой связи с этим у них не было.

— Да, — тихо ответил Крэбб, прислонившись лбом к удерживавшему балдахин кровати металлическому столбу. — Мама написала письмо. Профессор Слагхорн передал мне. Папа ранен.

Слова давались ему нелегко.

Теодор знал с самого детства, с того самого злополучного дня в апреле восемьдесят шестого, просто не осознавал, что Крэббы, Гойлы и Малфои точно так же, как и Нотты, чудом избежали окончательного порицания магическим сообществом Британии, отделавшись денежными штрафами и поражением в правах за поддержку Тёмного лорда. Если семья Теодора отдала все свои средства, чтобы остаться формально независимой, то Крэббы и Гойлы поступились честью и присягнули вассалитет Малфоям.

Тёмный лорд наказал Малфоев и лишил их сюзеренитета над другими родами. Тёмный лорд наказал Ноттов — и Магнус погиб от рук Поттера и лишился магии в пользу Лорда. Тёмный лорд наказал Гойлов — и его слуги сбежали из замка, те же Кэрроу, сбежали, бросив Грегори на растерзание. Поттер заслуженно считался преступником, Теодор был в этом убеждён.

И вот, проклятье наказания Тёмного лорда добралось до Крэббов. Отец Винсента был ранен, и пусть Тео не знал ничего больше об этом, но ему было достаточно одних только слов о ранении, чтобы додумать остальное. Наверняка Ирландия, наверняка — какая-то дрянь на стыке маггловской техники и магических новшеств, которой повстанцы собирали кровавую жатву среди лоялистов и тех тёмных тварей, что бросал туда Лорд. Оборотней и дементоров, троллей и ренегатов-гоблинов Теодору было не жалко — и в кулуарах Визенгамота ходили слухи, что тысячи их уже погибли.

Отца Крэбба ему было пусть чуть-чуть, но жаль.

— Сильно? — участливо спросил он.

— Да, — кратко ответил Винсент, не отнимая голову от столбика холодного металла.

Тяжёлое молчание повисло в комнате. Теодор вдруг вспомнил, как он увидел своего отца в последний раз. Там, в Нотт-холле, где он уже умер, и его привидение напугало пятнадцатилетнего мальчика до потери сознания одним своим видом.

— Мне жаль, — наконец, произнёс Теодор, нарушая неловкую тишину. — Ты ведь знаешь, мой отец, он… я нашёл его тело у нас дома первым. Это всегда очень страшно, Винсент. Надеюсь, тебе не придётся вызывать коронера своим старикам.

На этот раз это были его искренние слова, а не лицемерная игра. «Редкость», — невесело подумал Нотт.

— Проклятая война, — Винсент, наконец, отпрянул от столбика и грузно сел на свою кровать. Зачарованная конструкция не издала ни звука, прогнувшись под полным юношей. — Ненавижу её. Ненавижу сам-знаешь-кого. Ненавижу их всех.

Он опёр локти на колени и спрятал лицо в своих полных ладонях. Теодор перевёл взгляд на его тумбочку у кровати. Там лежала недоеденная шоколадка, на упаковке которой то и дело рябил зачарованный играющийся рисунок обезьянки.

— И я, — едва слышно прошептал Тео в ответ.

Прошептал — и понял, что он одновременно ненавидит Тёмного лорда. Ненавидит и ценит его. В сытые и мирные годы и дни он бы не смог сделать то, что он уже сделал, и не стал бы тем, кем уже стал. Фигура отца, так вовремя покинувшая его жизнь, довлела бы и теперь. Он бы пил, тратил их деньги и учил Теодора мироустройству волшебного мира, а все связи Визенгамота были бы ему недоступны — ведь Магнус Нотт был поражён в правах. И тем не менее Тёмный лорд был ненавидим им. Ведь он был олицетворением консерваторов прошлого — стариков, что хотели вечной жизни и вечной власти над всем миром вокруг.

Это был конфликт поколений, конфликт мировоззрений, конфликт идей. И всё же этот конфликт рождал для него возможности.

— Я надеюсь, что скоро всё кончится. Поттер или кто там вызовет его на дуэль и победит, — забубнил Крэбб. — И всё наладится. А я поеду в Италию, научусь там готовить и открою в Косом переулке ресторанчик. Чтобы и мороженное, и пасту, и пиццу, и крем-суп.

— И яблочный штрудель?

— И яблочный штрудель, конечно! — разговор о еде затронул самое святое для Крэбба, и он даже поднял взгляд, негодуя, как это Тео мог усомниться в том, что он, Винсент, посмеет забыть штрудель.

Оба парня рассмеялись. И одновременно умолкли.

— А с другой стороны… — невесело, упавшим голосом продолжил толстяк, — если мы проиграем, то у моей семьи точно не будет на такое денег. А у меня ведь ещё сестрёнка подрастает.

— Если мы победим, — ответил ему с откуда-то взявшимся вдохновением Нотт, — то я обязательно помогу тебе открыть бизнес. На правах совладельца.

Про деньги думать не хотелось, ведь в тот момент их не было; однако, Нотт старался не сомневаться в том, что они должны были появиться. Не зря же он закрыл глаза на то, как Уизли сейчас перестали ему плотить? А слышать благодарности Крэбба было приятно.

* * *

— Теодор, ты решил стать Джельсомино? — с восторгом спросил его сразу после завтрака забежавший в его кабинет в башне префекта Блейз Забини. Нотт в тот момент занимался сведением текста для пригласительных и примерной рассадки гостей на постановке во вторник — разумеется по просьбе-приказу Слагхорна. Магия здорово помогала, но делать это всё равно было утомительно — Уизли и Лавгуд никак не могли сидеть рядом с ожидаемыми Яксли и Лестрейнджем, не говоря уже о миссис Лонгботтом и целом выводке клана Гольдштейнов-Скамандеров.

Кроме Забини с ним же были раскрасневшаяся Панси Паркинсон с газетой в руках («А, они прочитали статью», — догадался Теодор), Дафна с восторгом во взгляде, Арчи, Невилл и Ханна, да и в целом газету как будто бы прочитали сразу все его знакомые — так многие из них ринулись увидеть его.

— Кто такой Джельсомино? — полюбопытствовал Теодор, взмахом палочки стирая очередной вариант рассадки не рассаживаемых гостей с возможного плана Трапезного зала в «театральной» модификации.

— Ну, даёшь! Это герой, что голосом разрушал оковы лжи!

— Блейз, я не знаю, что ты вычитал, но это точно не про меня. Слишком лестно.

Такое сравнение скорее позабавило Теодора, нежели чем польстило.

— Это невозможно! Просто невозможно! Настоящее исследование, ты когда его провёл! — заголосили, отодвинув недовольного Забини в сторону, другие его приятели, заполнив собой будто бы всё свободное пространство кабинета. Джинни протиснулась сквозь них и тут же обняла Теодора. Это было демонстративно тепло и открыто, и Нотт тут же почувствовал, что за этим были какие-то собственные политические нюансы девчачьего, то есть, ведьминского общества — блеск в глазах Дафны поугас, а Паркинсон снова сдулась и затерялась за более говорливыми ребятами, как и вела себя весь семестр.

— Нотт, я не согласен с твоими словами, — громко, едва не срываясь на «петуха» своим юношеским голосом, звенящим от напряжённости и гнева, заявил Оливер Кэмпбелл, староста-пятикурсник с Гриффиндора. — Ты написал неправду! Я вызываю тебя на дуэль!

Звонкий голос парнишки заставил всех умолкнуть. Вызов на дуэль, которые были запрещены в Хогвартсе, можно было просто проигнорировать — но Теодор был слизеринцем, политиком, и оставить такой выпад без внимания было неправильно.

К тому же он чувствовал испытующие взгляды многих собравшихся ребят и девчат. Родовитых и безродных, но талантливых. Тех, кто входил в один из политических лагерей по происхождению, и тех, кому лишь предстояло выбрать свой путь.

— Я могу быть секундантом мистера Нотта, — вырвался вдруг вперёд Пакстон. Нотт смерил его холодным взглядом, и четверокурсник тут же опустил взгляд и покраснел.

— Мистер Кэмпбелл, Оливер, я прошу прощения. Дуэли запрещены Уставом Ховгартса, и вам, как префекту пятого курса это должно быть известно, — неосознанно подражая интонациями и манерой речи Снейпу заговорил Теодор. Они с Кэмпбеллом стояли друг напротив друга. Нотт вышел из-за стола, а шестнадцатилетний блондин с убранными в хвост длинными волосами сжимал кулаки, сверкая красными щеками. — Может быть, вы обозначите причину своего недовольства, и мы сможем обсудить его без… того, чтобы калечить вас?

Он вспыхнул ещё сильнее. Теодор никогда не был задирой, но в себе не сомневался — в конце концов, он выстоял против вампиров… дважды из трёх столкновений, если считать с недавним происшествием.

— Извольте, мистер Нотт. В своей статье вы говорите, что марши за права сквибов были разогнаны, а кто это сделал помешали прогрессу экономическому и магическому! Это ложь и гнусный навет, а вы просто скрытый магглолюб!

Это обвинение было смешно слышать от гриффиндорца, тем более — от школьника, но Кэмпбелл был наследником одной из консервативных семей, промышлявших созданием артефактов. Вредноскопы и колдокамеры делали на их факториях, и сами эти штучные изделия были придуманы именно старшими Кэмпбеллами.

— Я не магглолюб, Оливер, и никогда не был им. Я маголюб, если изволите, и я считаю, что вы меня неверно поняли, — процедил Теодор. — Кто может подсказать точную фразу из статьи?

Уингер присылал ему текст две недели назад, и Теодор не увидел в финальной версии никаких расхождений с тем, что вкладывал в текст… ну, если и не изначально, то после их обсуждений.

— Тут написано так, — откашлявшись, первым сориентировался Забини, выхватив у Панси «Придиру». — Где же это… ага, вот: «Вместе с тем, стоит отметить следующее», — начал читать он с выражением. — «Хотя движение за права сквибов и состояло из нового поколения молодых магов, по большей части магглорождённых, не до конца освоившихся в мире магической Британии для того, чтобы выдвигать какие-либо требования и предложения об изменении устоявшихся законов, те идеи, которые продвигали основные его участники, действительно могли бы замедлить темпы уменьшения магической экономики, инноваций и абсолютного числа британских волшебников во второй половине столетия». Ничего про магглолюбие здесь нет, только сухие факты, мистер Кэмбелл!

Помимо прочего, как Тео вспомнил, Оливер Кэмпбелл болел за «Торнхилл Торнадос» и даже сейчас носил два значка, старосты и болельщика, а Забини в последние месяцы считал этот клуб, все члены которого выступили в «Пророке» с интервью с одобрением появления Барьера и контроля за магглорождёнными, предателями и упырями.

Оливер побагровел до корней волос.

— Я считаю, что вы навели своими словами гнусную тень на мой род! — выкрикнул он в отчаянии. — Всем известно, что Дом Кэмпбелла славится на всю Британию своими магическими инновациями безо всяких сквибов! Оминокли, аппараты колдофото, да мало ли всего мы придумали за эти годы, а вы, мистер Нотт, ставите в пример каких-то сквибов!

— Скажите, мистер Кэмпбелл, — перебил его Теодор, — если поставить одного мага рыть Шотландский канал, сколько на это уйдёт времени? А если двадцать?

— А при чём тут рытьё канала? — Оливер выглядел сбитым с толку, а по лицам некоторых из свидетелей поползли усмешки. — Я вас спрашиваю про изобретения!

— Канал — это аналогия, Оливер, — снисходительно ответил Тео. — Сквибы не стали бы изобретателями сами по себе. Они бы смогли стать потребителями. Сколько ваша семья продала вредноскопов за десять лет? Сотню? Две? Три? А если бы сквибы, не обладающие достаточным потенциалом, чтобы колдовать, но опасающиеся подвохов, были допущены в нашу экономику? К нашим товарам? Сколько магорождённых сквибов получило бы доступ к вашим вредноскопам в таком случае? Сколько бы посетило матч ваших «Торнадос», чтобы им не пришлось пресмыкаться перед Бэгменом в «Пророке» в октябре? Вот, что я говорил и вот, что я говорю, мистер Кэмпбелл!

Мальчишка совсем сконфузился от слов Теодора. Публичный позор на глазах у двух десятков разновозрастных товарищей Теодора мог сделать из него вечного врага Нотту, а Кэмпбеллы были достаточно влиятельны и традиционны, чтобы устроить ему в будущем проблем, поэтому действовать надо было быстро.

Нотт шагнул вперёд, так, чтобы между ними оставалось едва ли пять футов, и протянул свою правую руку без палочки для рукопожатия.

— Я надеюсь, моя мысль теперь лучше понятна тебе, Оливер, — радушно улыбнулся Нотт. — И, надеюсь, ты не держишь на меня зла.

Кэмпбелл не ответил ничего, зло зыркнув на него снизу вверх, но пожал протянутую руку. Цвет его шеи сравнялся с цветом его же гриффиндорского галстука.

На мгновение их ослепила вспышка — из дверей непостижимым образом успел просочиться Колин Криви, который и запечатлел эту сцену рукопожатия под ехидную улыбочку Терри Фогарти.

Тонкости гриффиндорских разборок Теодору были ясны не до конца, но едва ли он отпустил руку пятикурсника, тот чуть ли не выбежал в коридор, толкнув плечом преградившего ему было дорогу Фогарти.

Было удивительно, что статья понравилась почти всем, кто её читал на первых порах. Теодор будто бы попал в струю не до конца оформленного общественного мнения, как ему вечером уже пространно рассказывал Гораций Слагхорн. И даже те, от кого Теодор ожидал бы агрессии и несогласия, как Гарольд Флинт или ребята из «клуба бритых голов», лишь только кидали в его сторону задумчивые взгляды.

* * *

— Теодор, вы превзошли себя, — вместо приветствия удивлённо цокнул языком Финеас Блишвик понедельничным утром, грузно усаживаясь в своё кресло. — Это действительно интересное мнение. Я и не думал, что как отмерло викторианское поколение моих отцов и дедов, магов стало вдвое меньше.

— Несмотря на сказанное в тексте, я стараюсь думать, что не все просто готовы смотреть квиддич вживую, — улыбнулся ему в ответ Нотт. — Но тогда приходится признать, что либо множество детей не идёт в Хогвартс…

— Это не вызывает сомнений, Нотт, вы же сами писали про свою инициативу, — перебила его колдунья рядом ниже из рода Максвеллов, сухопарая и с короткой стрижкой, явно подражавшая вместе с Боунс одному и тому же примеру.

— …либо у взрослых магов нет денег на поход на матч. При этом и то, и другое — свидетельство нищеты и глубокого кризиса нашего общества, даже если отставить очередную… пертурбацию, которую мы наблюдаем сейчас, — закончил Теодор.

Весь день он ловил на себе взгляды многих лордов и пэров, специально даже оборачивавшихся со своих мест, чтобы запечатлеть его, Теодора Магнуса Нотта. Вот это уже было лестно — пусть его и немного пугало поначалу, что кто-то может его и проклясть.

Ни один из оберегов не треснул.

— Мистер Нотт, — поприветствовал его лорд Яксли. Джереми, племянник лорда, так и не ответил на записку о встрече, и Тео начал сомневаться, что его по-прежнему поддерживают в стане Тёмного лорда. Когда Верховный чародей, усталый, с мешками под глазами и явными следами многочисленных «Круцио», окликнул его, сердце Нотта ушло в пятки на мгновение. — Отличный материал.

— Благодарю, сэр, — Нотт изобразил лёгкий поклон. Сессия уже подошла к концу, но вокруг них толпилось множество магов. Лишь вокруг самого Верховного чародея стояли скрытые масками Пожирателей смерти маги-стражи, охранявшие его. Теперь, спустя месяцы постоянных столкновений с этим лицом кисти Эдварда Мунка, запечатлённым на масках, ужас и трепет, что были поначалу, ушли, и Нотт даже не замечал примелькавшихся охранников.

— Вы ярко подчёркиваете проблемы нашего общества. Да. Сейчас я понимаю, что нужно было не слезать с супруги, как это делал ваш будущий свёкр, ха-ха-ха! А то некому ходить на матчи моих любимых «Паддлмиров»!

Подхалимы из окружения тут же угодливо рассмеялись, а Теодор улыбнулся. Это действительно было хорошим комплиментом. И одновременно подчёркивало, что Яксли знает о том, с кем связан Нотт, и мог угрожать им. В слоях интриг, которые могли прятаться за словами Верховного чародея, даже Теодору легко было запутаться.

— Надо надеяться, что это станет уроком моим сверстникам и всем, кто старше, сэр. Чтобы в две тысячи… девятом, получается? Году в Хогвартс пошли сотни молодых магов.

— Истинно так! — Яксли вздёрнул подбородок. — А что же до школы… мой старый декан Гораций снова затеял театральное представление, как он любил, я слышал?

— Вы в списке желанных гостей, — Нотт склонил голову набок. — Для Верховного чародея отведено место в первых рядах, милорд.

— Непременно, лорд Нотт.

Яксли дёрнули за рукав и что-то шепнули, и он, прервавшись на полуслове, спешно откланялся и зашагал в окружении своих манкуртов к выходу. Теодор так же поспешил обратно в Хогвартс.