Ты – мой хлеб... или деньги... или как тебе будет угодно (гет)

В благодарность за выдающееся выступление Катерины, Жюль пригласил её к костру вместе с другими артистами.

— Это было просто невероятно! — говорил постановщик. — Не желаете подработать в нашем скромном театре?

— Спасибо, но подобная работа меня не интересует, — гордо ответила княгиня.

— Как знаете. Но всё же, где вы научились так танцевать? Я никогда прежде не видел столь талантливое исполнение, — сказал Жюль, на похвалу которого обиделись другие танцовщицы. — Что вы на меня так смотрите? Это правда.

— У меня были талантливые учителя.

— Катерина, не желаете ли вина? — предложила одна из девушек.

— А разве актёрам можно?

— После выступления, почему нет? Хотя, иногда можно тяпнуть рюмку другую и до…

— Вам бы над своей игрой поработать, а не вино пить. Да ещё и такое дешёвое, — упрекнула их княгиня.

— Да что ты в этом понимаешь?! Актёра по достоинству может оценить лишь актёр.

— В первую очередь актёра оценивает зритель, которому он и демонстрирует своё умение.

— Ах так…! — слова Катерины сильно зацепили молодую актрису. — В таком случае может продемонстрируешь нам свою великолепнейшую игру на скрипке? Или она тебе для красоты?

— Я играю лишь для достойной публики, — ответила ей княгиня.

— Дамы, дамы, прошу вас, успокойтесь, — попытался погасить спор Жюль. — Мы ведь собрались, чтобы отметить наше выступление.

— Кстати, насчёт этого. Сколько удалось собрать? — поинтересовалась дворянка.

— Достаточно, — гордо ответил мужчина. — Куда больше, чем мы зарабатываем на дороге.

— Значит, ещё пара выступлений, и мы будем готовы покинуть Виол?

— Насчёт этого… я немного подсчитал наши финансы… В общем, у нас достаточно денег, чтобы пересечь границу. Конечно, придётся затянуть пояса, но медлить, я считаю, больше не к чему. Мы сделаем небольшую остановку, закупим провизию в дорогу, а затем отправимся прямиком к вашему городу.

— Рада это слышать, — улыбнулась Катерина.

К вечеру следующего дня караван остановился в совсем небольшом селении, настолько мелком, что оно не удостоилось даже собственного названия. Дома выросли просто посреди крупной дороги. Их жители зарабатывали на жизнь тем, что снабжали путников провиантом и предоставляли разного рода услуги. Жюль первым спрыгнул с повозки и направился за товарами. Следом за ним последовала Катерина.

— В первую очередь, животным нужно попить, — попросил мужчина у пожилого торговца. — Затем приготовьте нам всё из этого списка.

— Скажите, у вас можно подковать лошадей? — поинтересовалась девушка.

— Да, кузнец сейчас на месте, — ответил торговец. — Но это будет недёшево.

— Нам подходит.

— Что-то не так с лошадьми? — поинтересовался Жюль.

— В этой части королевства дороги просто ужасны. Лучше лишний раз проверить подковы, дабы избежать неприятностей.

— Воду я скоро поднесу. Спину до жути ломит, — сказал торговец.

— А где вся молодёжь? — поинтересовался постановщик.

— Так всех молодых парней на войну забрали. В деревне одни бабы да дети остались. Мужиков всего ничего.

— Бессмысленная война… Будь она проклята!

— Все войны в каком-то роде бессмысленны, — произнесла Катерина. — Однако, если она началась, то это кому-то нужно.

— Каким же чудовищем нужно быть, чтобы распоряжаться жизнями людей? — произнёс про себя постановщик.

— А вы далеко путь держите? Столько припасов берёте.

— Да. Сначала доберёмся до одного города на границе… — начал разговор Жюль, но Катерина не стала его слушать и отправилась обратно к повозкам.

Тем временем артисты начали расставлять лагерь. Им предстояло погрузить на телеги всю купленную амуницию, подковать лошадей, подготовиться к дороге… К тому же, из-за объёмов заказа, часть провианта предстояло доставить из соседних деревень. Таким образом они задержались в селении ещё на несколько дней.

Местные с радостью приняли артистов. Некоторым даже предоставили пустующие дома. В благодарность труппа поставила несколько сценок. На большой дороге уже давно не слышали столько радости и веселья.

— Погляжу, у вас тут весело, — сказал торговец, привезя овёс из соседней деревни.

— Да, не жалуемся, — ответил один из немногих местных мужчин. — Это впервые к нам театр пожаловал.

— Это хорошо вам, а то у нас столько слухов смутных ходит…

— Так война же!

— Война войной, но когда свои своих же режут, это уже не до шуток. На Развилке целый отряд стражников вырезали, а солдаты всю округу переворачивают в поиске каких-то беглецов. Вон, плакаты повсюду. Пади преступники какие-то страшные, коль князь лично такую награду назначил, — сказал торговец и достал несколько плакатов о розыске. — Вот этот лесорубу горло перерезал. Кто знает, может и Развилка тоже его рук дело?

Пока торговец говорил, местный мужчина всматривался в плакат и не мог поверить своим глазам. На листе бумаги точно был изображён тот странный мужчина, который прибыл к ним вместе с бродячими артистами. А описание на втором листе точно совпадало с его спутницей. Оставив торговца, местный поспешил к руководителю труппы, чтобы переговорить о его компаньонах. Тот как раз стоял у повозки вместе с другими актёрами…

Вечером следующего дня в лучах уходящего солнца Катерина вышла в чистое поле и положила скрипку на плечо. Девушка намеренно выбрала место вдалеке от селения, дабы никто из жителей не слышал её музыки. Играла она вплоть до самого захода, после чего сложила инструмент в футляр и направилась в деревню той же дорогой. Однако сегодня ей было не суждено спокойно вернуться домой. У ворот деревни она увидела солдата, который верхом на коне помчал в сторону города.

— Вот, — сказала Катерина, приведя Генриха к трупу гонца.

— Как это вышло? — поинтересовался мужчина.

— Он очень неудачно упал с лошади.

— Правда? Прям таки неудачно? — подозрительно произнёс убийца.

— Генрих, я тебя позвала не за этим, — ответила девушка и вручила наёмнику лист бумаги. — Это было у него в сумке.

— Похоже, нас кто-то сдал…

— И это ещё не самое страшное. Обрати внимание на последнюю строчку. Там указан город, куда мы направляемся.

— Если эта информация попадёт не в те руки, нам отрежут единственный путь к спасению, — задумался мужчина. — Главный вопрос, кто? Местные или же кто-то из актёров?

— Боюсь, это уже не важно. Каждый человек в деревне знает, куда мы держим путь. Когда придут солдаты, они без проблем это узнают и тогда…

Генрих вчитывался в послание и рассуждал о словах княгини. Даже если он вычислит доносчика, даже если заставит его замолчать, слухи об их местонахождении уже достигли преследователей. Они могут попытаться бежать, однако вражеская кавалерия без проблем настигнет медленный караван. Тогда мужчина сжал в руке лист бумаги и пришёл к единственному правильному решению.

— Тогда они ничего здесь не найдут!

Поздно ночью женщина проснулась от шума на улице. У дверей лежал её пожилой муж, а над ним стояла чёрная фигура. Не успела хозяйка закричать, как ей в голову тут же влетел клинок. Тем временем яростный огонь медленно пожирал деревню. Брошенные в окна сосуды проливали горящий спирт, который моментально воспламенял деревянные постройки. Многие застигнутые врасплох люди заживо сгорали в своих жилищах. Тех же, кто успел вовремя сбежать, смерть настигала во дворе. Люди умирали один за другим, до конца не осознавая, что происходит. Человек в чёрном был словно везде и разил любого, кто пытался бежать. Вдруг за углом послышался шум. Генрих тут же обернулся и вознёс саблю над головой. Перед ним оказалась маленькая девочка, сжимая в руках куклу и глазами ища своих родителей. Мужчина же неподвижно стоял на месте. Одного взмаха стальной сабли было достаточно, чтобы рассечь тело ребёнка пополам, но в груди что-то защемило. Поднятая рука затекла и затряслась, но Генрих так и не посмел оборвать жизнь невинного дитя. К остальным своим жертвам наёмник был более беспощаден. Лагерь артистов усеян телами, многие из них даже не успели встать с постели, дворы заполнены кровью и останками убитых, а дома полыхают огнём… Сегодняшней ночью убийца показал своё истинное лицо.

И вот он стоит на выгоревшей пустоши. Подхваченные ветром искры пролетают мимо его лица, а в голове до сих пор звучат стоны и крики убитых людей. Солнце взойдёт, огонь потухнет, земля впитает кровь, но время не скоро сокроет резню на большой дороге. Не забудет её и Генрих… Рядом же стояла Катерина. По злому велению судьбы именно эта женщина стала причиной несчастья, её жизнь оказалась ценнее жизни всех этих крестьян и артистов. Сама же княгиня прекрасно осознавала это, но ни капли не сожалела. Холодным спокойным взглядом она проводила нескольких детей, которые бежали от кошмара в тёмный дремучий лес.

— Я убил их… — тяжело произнёс наёмник, — убил их всех: женщин, мужчин, стариков…

— Но только не детей, — добавила Катерина.

— Я сделал то, что считал нужным. Я устранил всех, кто знал о нас слишком много. Дети здесь ни при чём, они ничего не скажут.

— И что будет с ними дальше? Ты об этом подумал? — неожиданно задала вопрос княгиня, на который наёмник не знал ответа. — Ты лишил их дома, лишил их близких… Где теперь их место в мире, в котором идёт война? Думаешь, их кто-то приютит? Думаешь, они смогут сами выжить в этих лесах? Это не жалость. Это слабость.

— Называй, как хочешь, — сказал Генрих и тяжело прищурил глаза.

Неожиданно девушка взяла его за руку и прижалась к плечу. Впервые за его жизнь, кто-то стоял рядом и не страшился того, что он совершил.

— Ладно, пойдём, — произнесла девушка и направилась к лошадям. — Возможно, ты ещё сможешь побороть свои сомнения, — тихо добавила она.