Оковы (гет)

Никс смотрела на Лео выжидающе, сжимая кулон у себя на груди. Подумать только, ещё недавно она рьяно отказывалась от силы, а теперь этот простой жест стал для неё довольно привычным. Лео ничего не предпринимал. Когда молодые люди ничего ему не ответили, он лишь потёр затылок и огляделся по сторонам, мгновенно потеряв к ним интерес. Его рассеянное внимание вновь сфокусировалось, когда он услышал сдавленный кашель Айрис.

— О… извини, — он перевёл на неё взгляд и тут же потупился. — Я курил недавно. Наверное, мне лучше отсесть.

— Сейчас пройдёт, — прохрипела в ответ Айрис, зажав рот рукой.

— Я… тоже курила, — Никс стыдливо поморщилась. — Ты не говорила, что не переносишь дыма.

— Догадливость — твоя сильная сторона, — вновь включился в разговор Джулиан.

Никс в ответ закатила глаза. Когда к Джулиану вернулся его саркастический настрой, она незаметно для самой себя перестала нервничать.

— Вы встречаетесь? — спросил, глядя на них, Лео.

От этого беззастенчивого вопроса лицо Никс вспыхнуло. Раньше она бы назвала бы Лео не просто идиотом, а ебанутым идиотом, и молча ушла бы в класс, гордо закинув портфель за спину. Теперь же она чувствовала себя так, будто ей сдавили горло. Ладони вспотели, губы задрожали, дыхание стало таким тяжёлым, будто бы после долгого бега. Никс самой стало жутко от этого волнения.

— С чего такие предположения? — спокойно спросил Джулиан.

— Ну, — Лео пожал плечами, пальцами легко смяв жестяную банку. — Впечатление такое производите. Чувствуется между вами сексуальное напряжение.

Никс почувствовала, что её лицо пылает. Перед её мысленным взором вновь яркими красками заиграли бесконечно долгие часы той самой ночи, в которую Джулиан крепко сжимал её в объятиях. Он спал на её кровати (её подушка до сих пор едва уловимо пахла им), под одним одеялом, так крепко прижимая к себе Никс, что она кожей чувствовала, как бьётся его сердце. Жар его тела, его приятный запах, его обжигающие дыхание всю ночь сводили Никс с ума. И всю ночь он крепко спал. Если бы он приставал к Никс, если бы заигрывал с ней, если бы случилось так, что… всё зашло бы слишком далеко, она бы смирилась с этим. Но только не с подобным безразличием! Неужели он и правда такой бесчувственный сноб?! Неужели она настолько непривлекательна, что в такой странной ситуации не способна вызвать в молодом парне желание?! Если бы Джулиан знал, что каждый вечер и каждую ночь она думает только о нём, он бы не назвал её голову пустой. Он бы назвал её гремящей.

— Мы брат с сестрой, — ответил Джулиан.

Лео присвистнул.

— СВОДНЫЕ! — не выдержав, Никс схватилась руками за голову. — Мы НЕ родственники! И НИКОГДА семьёй НЕ будем!

— А-а-а, — Лео хмыкнул. — Ну, это уже не так весело, как инцест.

— Не пара мы! — стиснув зубы, огрызнулась Никс. — Терпеть не могу этого мудака. Жду не дождусь, когда поступит в свой хвалёный Гарвард и, наконец-то, съебётся из дома.

Договорив, она встала и, закинув портфель на плечо, вышла из столовой. А после, дойдя до класса и усевшись за парту, пожалела о сказанном. Куда она лезет со своими чувствами? Сейчас не до них. Разве ей было легко, когда мама решила переехать в другой штат? Разве она чувствовала лёгкость и бодрость духа после обретения силы? Джулиану не до неё — очевидно, и как же обидно это признавать. Плюс, никто не отменял его социальную жизнь, в которой он каждый день должен был притворяться, что с ним всё в порядке. До чего же паршиво думать о таком популярном человеке и осознавать, что для тебя в его жизни нет места.

— Никс? — негромко произнёс из рюкзака Ланселот. Никс расстегнула молнию и позволила ему высунуть голову. — Зачем ты так с ним?

Никс сжала губы в линию и отвела хмурый взгляд в сторону. Хотела бы она ответить, зачем плюётся в его сторону ядом. Из-за обиды? Зависти? Злобы? Или всё для неё в какой-то момент стало намного сложнее, чем должно быть? Если бы он, пусть даже в шутку, сказал Лео, что они пара… что тогда? Тогда бы Никс попросту показала ему средний палец и осталась бы в столовой.

Брат и сестра.

— Затем, что он идиот, — в голосе Никс слышалась искренняя, болезненная обида. — Ланс… пойдём в Авиш? Или в Сирисо? Куда угодно, я… я не хочу его видеть.

Ланселот выбрался из рюкзака и запрыгнул на её парту. Он мягко, почто по-отечески опустил мягкую лапку ей на голову. В его зелёных глазах была какая-то странная радость, смешанная с глубокой печалью — чувства, свойственные человеку, а не обыкновенному саркастичному коту.

— Пойдём, — он погладил лёгкой лапкой её красные волосы. — Только не твори глупостей, ладно?

Поднявшись с места, Никс накинула на плечо рюкзак и достала мобильный из кармана джинсов. Сейчас ей так хотелось, чтобы телефон сел в Авише, и возвращение домой затянулось бы на неопределённый срок. Тяжело вздохнув, она нажала на иконку с огоньком свечи. Кабинет рассыпался тысячами пикселей и перед девушкой и котом предстал во всём своём великолепии умирающий в долгой агонии Авиш.

Пищащая трава и голые деревья с ядовитыми плодами проросли на мелких клочках каменистой почвы. В глубоких трещинах в земле лениво и неторопливо текла раскалённая лава, в воздух поднимался пепел и дым, гадко воняло серой. Никс не видела монстров, созданных Зверем, но это и не особо важно. Сейчас ей хотелось сразиться с ним лично. Сразиться и потерпеть поражение, биться, пока этот оживший кошмар не оставит от неё только обугленные кости.

Ланселот принял свою магическую форму, Никс нехотя последовала его примеру. Он принюхался, даже опустился на четвереньки, закрыв глаза. Тёмно-красная трава, издав отвратительный писк, обвилась вокруг его рук.

— Никс, — он удивлённо опустился на землю. Трава, издав более громкий писк, прогнулась под его весом. — Я не чувствую монстров.

— Что? — тихо и хрипло произнесла она. — А Докторши?

— Тоже нет. Но есть что-то ещё, — он вдохнул полной грудью. — Я чую запах жареного мяса… и гниения.

— Владелец казино? — Никс задумчиво огляделась по сторонам. — Можешь определить, откуда идёт запах?

— Нет, — лениво отозвался Ланселот. — Пока нас не будет больше.

Никс в злобе стиснула зубы. И куда решил подеваться этот здоровенный, вечно объятый пламенем геморрой, когда он так нужен? Конечно, он не виноват в проблемах Никс, но виноват в гибели целого мира, и если от обиды и злобы на себя у Никс получится его убить, все с этого только выиграют.

— Какого хрена… — сдавленно проговорила она. — Ты же его шпион. Передай ему, что я… в дверь ему звоню и хочу драки!

— Никс, — он вздохнул. — Успокойся.

— Я СПОКОЙНА! — она замахнулась и в ярости пустила яркий электрический разряд в каменистую почву, подняв в воздух острые куски камня. — Я! АБСОЛЮТНО! СПОКОЙНА!

Отвернувшись от Ланселота, она от злости метала молнии во всё, на чём задерживался взгляд: в обугленные деревья, которые оглушительно визжали, стоило их задеть, в неровные каменные глыбы, в лаву, в скалу, в пропасть. Ветер по одному желанию поднимался вверх от её ног и беспощадно рвал на куски покрытый шрамами ландшафт планеты. Молнии спускались с чёрных небес огромными ярко-красными древами и били в почву, точно желали расколоть её. Но такая ярость Никс не длилась долго. Совсем скоро она сменилась слезами, а с чёрного неба стал накрапывать горячий, грязный дождь.

— Твою мать, — с досадой сквозь зубы произнесла она, вздрогнув от жал горячих капель. — Эй, Ланс!

— Мя?

— Нужно найти укрытие!

Он поднялся с травы, вновь принюхиваясь. Вообще-то, в Авише он ориентировался неплохо, сам того не осознавая. В три грациозных прыжка он добрался до пещеры с узким входом, прямо у края которой бурлила раскалённая лава. Никс неуклюже, сгибаясь от льющегося с небес кипятка, догнала его и с облегчением остановилась в пещере, давая время ранам зажить.

— Лучше бы ты так в бою старалась, — недовольно пробурчал Ланселот. — А не огребала бы.

— Ну извините, — устало проговорила Никс, прислонившись спиной к стене пещеры, — что не могу справиться с теми, кто владеет силой всю жизнь.

Она закрыла глаза и коснулась пальцами маски, чтобы её снять. Остановил её непроизвольно раздавшийся утробный рык Ланселота.

— Что?

— Человеком пахнет. Запах лаванды и розмарина.

Никс собрала в ладонь часть своей энергии и пустила маленький электрический шарик к потолку пещеры. Распространяющийся красный свет выхватил из тьмы сталактиты, пустое огромное пространство и произрастающие внутри пещеры лианы. Здесь не росла трава, зато прочно укоренился, точно угревая сыпь на коже, какой-то мелкий грибок, который от яркого света начал очень эмоционально воспроизводить людскую ругань. Никс и Ланселот сперва крепко зажали руками уши, но шум грибов вскоре утих, и воцарилась относительная для Авиша тишина.

— Если свет погаснет, — произнёс из полумрака пещеры незнакомый мужской голос. — Они вновь заматерятся.

— Ты друг или враг?! — прокричала в пустоту Никс.

— Какой бессмысленный вопрос.

— Ты где?

В воздух поднялся слабенький, едва заметный лучик света. Никс переглянулась с Ланселотом и, кивнув, он двинулся навстречу лучику. Когда они наступали на грибы, каждый шаг отдавался в их адрес громкими ругательствами. Иногда бессвязные звуки матерящихся грибов связывались в цельные предложения, вроде «Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, говно собачье».

В свете красных молний Никс и Ланселот увидели лежащего на грибах мужчину. Он был в длинном плаще, чёрных брюках и в носках. У него были очень длинные волосы и, что самое интересное, не было маски. Кулон в форме кошачьей лапки сиял магическим блеском на его шее.

— Я просто хочу умереть, — тяжело вздохнув, печально произнёс мужчина. — Почему Боги отказывают мне даже в этом?..

В этот день не только Никс прогуляла уроки.

Без уважительной причины Джулиан Купер никогда не пропускал занятия: он не приходил только в том случае, когда отец вызывал ему врача на дом и убеждал сына остаться. Учителям часто доводилось видеть его разболевшимся, температурящим, очень грустным, не выспавшимся или всего в синяках. Что бы ни случилось, он оставался образцовым учеником, всегда ставимым в пример и страшно ненавидящим похвалу учителей.

Но сегодняшний день — исключение.

Он добрался до госпиталя Вирджиния Мэйсон примерно за час. Это было роскошное здание с большими окнами, десять этажей которого предназначены для оказания неотложной помощи другим людям. Внутри всё было излишне правильно — мебель расположена симметрично, стены неприятного горчичного цвета и всюду сидят грустные и перепуганные родственники пациентов. Если бы Джулиану доводилось видеть подобную картину каждый день, не зная отдыха и выходных дней, он бы тоже примкнул к Зверю, чтобы попросту спастись от рутины.

— Здравствуйте. Мне нужна Антрис Дирк, — произнёс он, подойдя к регистратуре.

— Дирк? — переспросила женщина. — Нет такой.

— А Копфер?

— Копфер… — повторила она. — Стоимость приёма…

— Я не на приём, — он опустил взгляд. — Могу я её увидеть? Она занята?

— Молодой человек, — вздохнула женщина, поднеся к уху телефон. — Такой доктор, как она, НЕ может быть НЕ занята. Я сообщу ей о вас, но ничего не могу обещать. Либо ждите до конца её смены, либо… мисс Копфер, вас хочет видеть…

— Купер.

— Мистер Купер, — она поводила глазами, слушая. — Проходите, мистер Купер. Кабинет номер двести два.

— Спасибо.

От волнения кровь застыла у него в жилах. Кулон на шее обжигал кожу холодом, руки тряслись, когда он сжал ими перила лестницы, язык прилип к нёбу. Зачем он пришёл? Что скажет? Джулиан не знал. Он просто хотел её увидеть. Хотел извиниться, хотел поговорить, хотел задать мучивший его всю жизнь вопрос. И вот теперь, когда выдалась такая возможность, он не знал, как правильно связать слова в предложения.

Он слабо постучался в дверь кабинета.

— Входи, — ответил глубокий женский голос.

Кабинет Антрис был невероятно просторным. Здесь было столько воздуха и света, что от этого начинала кружиться голова. Джулиан крепко сжал рукой ручку двери, боясь упасть. Здесь не было коек, не было медицинского оборудования, только книги, записи, компьютер на большом столе и длинный диван.

— Садись, — тяжело вздохнув, произнесла Антрис. Она была такой же молодой, какой он её и запомнил. Она была одета в чёрное платье поверх драных чёрных джинсов, на шее красовался ошейник с шипами, на ногах были туфли на высокой платформе. Поверх этой неподобающей для врача одежды был накинут медицинский белый халат. — Я ещё не обедала. Присоединяйся.

Не услышав ответа, она открыла коробку с пиццей и поставила на стол две бутылки с газировкой. Да. Она никогда не питалась правильно, потому что не умела готовить, да и не считала это необходимым.

— Спасибо, — он опустил взгляд на пиццу, потом поднял его на лицо Антрис. — Я сыт. Мне готовит… другая женщина.

— Надеюсь, она хотя бы это умеет, — равнодушно ответила Антрис, закинув ногу на ногу. — Тебе нравится мой кабинет? Я удивилась, когда мне его выдали. Но ещё больше я удивилась тому, сколько предложений работы мне поступило. Похоже, на Земле всё совсем паршиво с медициной, раз им нужен такой человек, как я.

— Лео — твой сын? — прохрипел Джулиан.

— Да, — равнодушно ответила Антрис. — И Колсон тоже. Правда, юридически. Биологически моё тело бы не справилось с таким количеством детей, а психика явно расшаталась бы сильнее от мальчишеского поведения.

— Так это… — он нахмурился. — Ещё одна фальшь?

— Да. Не понимаю, что тебя удивляет.

Действительно. Тяжело вздохнув, Джулиан виновато опустил взгляд в пол. А на что он надеялся, придя сюда? Что его примут с объятиями, что скажут, будто бы его любят, что он увидит её слёзы? Размечтался! Наивный малолетний идиот!

— Я родилась в Сирисо, — прервала тишину Антрис, дожевав первый кусок пиццы. — В мире, полном депрессии и скуки. В мире, где так высок процент самоубийств, что я сама едва не пополнила его список.

— Из-за… профессии?

— Отчасти. Со мной случалось много плохого. Худшим было родиться в семье богатых людей, один из которых мог находить другие обитаемые миры, а вторая стала советником главы государства. Хм… а ведь если ты захочешь прийти в Сирисо, то станешь довольно уважаемым человеком. Не хочешь этого?

— Я хочу поступать в Гарвард.

Антрис удивлённо раскрыла глаза. Её губы тронула едва заметная улыбка.

— Молодец.

— Что дальше? — со злобой в голосе проговорил он. — Продолжай. Я хочу знать правду.

— Какую именно, Джулиан? — она устало перевела взгляд на окно. — В Сирисо всё работает через Сеть. В Сети я получала образование, в двадцать лет уже могла работать медсестрой, в двадцать шесть, когда я уже была опытным хирургом, пробудились силы. Меня не могли арестовать, но и не могли оставить в покое, и тогда меня нашёл глава Инквизиции. По его приказу я отправлялась в Авиш и изучала его, по приказу убивала. Врач ведь знает как это сделать лучше любого киллера. Когда Герберт убил Зверя, я сбежала на Землю. Там мне удавалось скрываться какое-то время, пока Герберт снова не нашёл меня. Он уже растил Колсона и Лео, а я… ну, не важно. Он отправил меня в Авиш изучить этот мир без Зверя, сказал, что люди там исчезают, и в Сирисо и на Земле появляются больше не огненные животные, а вылезают из гробов трупы. И я отправилась. А потом время и пространство потеряли всякий смысл. Там, в Авише, я блуждала среди теней, пока не пришёл новый Зверь, — её голова нервно дёрнулась. — Я набросилась на него, он атаковал в ответ. Только тогда моё сознание начало просыпаться после тех ужасов, которые я видела. Я ждала Зверя семь лет.

Джулиан смотрел на неё в недоумении. Он не думал, что вытянуть из неё правду окажется так просто. Но стоило ли доверять ей? Вся его подозрительность странным образом улетучивалась, он не мог подвергать её слова сомнению и критически оценивать её действия.

— Почему ты не оспорила приказ инквизитора перед повторным отправлением в Авиш? — прохрипел он.

— Я была не в том положении, чтобы спорить. Кто я, Джулиан? Убийца. Ужасный врач и отвратительный киллер, у которого ни разу за всю жизнь не дрогнула рука. Меня бы поймали. Приплели бы в судебном разбирательстве даже тот факт, что у меня заурчал живот, когда я смотрела на первое в жизни вскрытие трупа в морге. В Сирисо ничего не забывают, — она вздохнула. — Либо стали бы действовать по-другому. Схватили бы моего мужа в случае отказа. Или… сына.

— Мам…

— Нет, Джулиан. Не зови меня так.

— Мам, — упрямо повторил он, поднявшись с дивана, подойдя к ней. Он сел перед ней на колени, сжал бледные, холодные руки. — Я так скучал. Я столько ругался с отцом, когда он решил выкупить для тебя землю на кладбище… грозился уйти из дома, от злости разбил его коллекционное вино. А он всё твердил, что хочет, чтобы от тебя осталось хоть что-то…

— Ральф всегда был романтиком, — её губы дрогнули в слабой улыбке. Она мягко сжала его руки. — Я знала тогда, что не смогу вернуться. Никто не возвращался после похода к скорлупе Драриры — ядру планеты.

— Ты отдала мне силы…

— Не все, — она опустила руку на его кудрявую макушку. — Я ещё могу уничтожить твою маленькую Соммерос.

Она проговорила это с такой спокойной улыбкой, что Джулиан сам невольно улыбнулся. Как бы он ни крепился, его глаза застилала пелена слёз.

— Любишь её?

— Она — дочь женщины, на которой хочет жениться отец.

— Неточный ответ, но я тебя поняла, — Антрис тоже опустилась на пол и прижала Джулиана к сердцу. Подумать только, в последний раз она обнимала его, когда он был совсем крохой. Безупречная память ДНК-роботов говорила, что это было в тот день, когда он выиграл конкурс стихосложения. — Ты не должен злиться на новую маму из-за меня.

— Я никогда не назову её так, — сквозь зубы произнёс он, крепко-крепко обняв мать, чувствуя себя вновь маленьким и беспомощным. — Я ненавижу её улыбки, ненавижу, как она сюсюкается с отцом, ненавижу её лукавство! Я ненавижу её!

— Ш-ш-ш, — произнесла Антрис, гладя его по волосам, по спине. — Не нужно этого. Она — доказательство того, что Ральф не похоронил себя вместе со мной. Разве ты можешь винить её за то, что твой отец живёт благодаря ей, а не умер благодаря мне?

— Лично я бы никогда не женился во второй раз…

— Для начала женись в первый, — в голосе Антрис слышалась улыбка. — Так что? Ты любишь кого-нибудь?

— Мне некогда об этом думать, — тяжело вздохнув, проговорил он. — Я же отправляюсь в Гарвард. Зачем мне временные отношения, если я не собираюсь жениться и заводить детей?

— У тебя моё рациональное мышление, — она едва заметно улыбнулась. — В жизни всё бывает невероятно сложно, Джулиан. И всю тяжесть, что валится на твои плечи, нужно с кем-то разделить.

— С кем ты её делишь?

— С Лео, — Антрис вздохнула. — Знал бы ты, как я его ненавижу, как каждый раз сдерживаюсь, чтобы не наброситься и не разрезать по кусочку. Конечно, он хороший стратег, невероятно сильный и упёртый человек, но в то же время он — малолетний провокатор, который и предложил мне убить тебя.

— Но зачем я ему?

— Чтобы Никс стала сильнее, — Антрис отвела взгляд. — Лео не нужна гибель врага, ему нужны сильные люди, которые смогут пожертвовать всем и убить его или окончательно уничтожить Авиш. По крайней мере, я так думала раньше. А на самом деле… Представляешь, каким отчаянным союзником была бы мать, которая без колебаний убила своего единственного ребёнка?

Джулиан сжал кулон-пику у себя на груди.

— Но я не смогла. Я разрушила то немногое, с помощью чего Никс берегла тебя от бесконечных кошмаров. Ты был бессилен. Наверное, более милосердным было бы всё-таки убить тебя.

— Мам…

— Больше не называй меня так. Я уничтожу твою репутацию своим существованием.

— Если нужно пожертвовать имиджем, чтобы называть женщину мамой — я согласен на такую сделку.

Антрис наклонила голову набок, Джулиан ответил улыбкой на её замешательство. И всё-таки, в его чертах лица нет ничего от неё. Разве что, цвет глаз у них одинаковый. У него улыбка и характер отца, зато амбиции, ум и упёртость от матери. Антрис было больно признавать их родство, но чем больше она разговаривала со своим взрослым сыном, тем больше похожим на неё саму он казался. Если бы она была рядом, в его жизни было бы гораздо меньше противоречий и гораздо больше романтических увлечений. Пожалуй, Антрис бы даже поощряла бы то, что Джулиан вырос бы раздолбаем.

Её телефон зазвонил, и тишину нарушил этот отвратительный дребезжащий звук.

— Пора работать, — тяжело вздохнув, Антрис поднялась с пола и оправила на себе халат. — Я вызову тебе такси.

— Не нужно.

— Нужно. Заодно заберёшь пиццу и питьё. Мне сейчас будет не до этого, а я ненавижу, когда еда стынет и покрывается жировой плёнкой.

Он не стал спорить. Антрис хотела хотя бы раз за семь лет побыть для него мамой, и отказ нанёс бы ей глубокую обиду. Джулиан не ожидал, что их первая… вторая встреча пройдёт так мирно. Он был готов сражаться, пробуждать в ней голос разума, пытаться напомнить, что он — её сын, или же долго с ней спорить по поводу прошлого. Но мама его не забыла. И как же тепло на душе становилось просто от мысли об этом. Мама его помнит. Она не ушла к другому мужчине, она просто не могла вернуться.

— Мам, — окликнул он её перед выходом из больницы.

— М-м-м?

— Люблю тебя.

Он лучисто улыбнулся, заметив недоумение и растерянность на её лице. Не дожидаясь ответа, он круто повернулся на пятках и, чувствуя прилив энергии, помчался к выходу, точно нашкодивший сорванец. Совсем счастливым он себя почувствовал, когда ему в спину раздалось робкое:

— И я тебя, Джу-Джу.

Сидя в такси, Джулиан никак не мог скрыть растянувшуюся до самых ушей улыбку. Таким же окрылённым он прибыл домой, где кроме Никс и Ланселота никого не было. Как странно, в этот раз ему не хотелось злить Никс, не хотелось выводить её из себя. Хотелось подхватить её, закружить в вальсе, крепко-крепко обнять. И наплевать, что сейчас Никс была мрачнее тучи — её мрачное настроение быстро улетучивается, стоит только слегка этому помочь.

— Что случилось, пустая голова? — не скрывая счастливой улыбки, спросил Джулиан. — Опять домашка?

Никс бросила на него злой взгляд, не говоря ни слова, как и всякая другая женщина полагая, что он прочтёт её мысли и разберётся в корне возникшей проблемы. Разве он сделал что-то такое, на что Никс могла дуться? Он не припоминал подобного.

А Никс, глядя на его счастливое лицо, почувствовала, будто её сердце пропустило удар.

— Хочешь пиццу? — он задумчиво вглядывался в её лицо, видя в нём смятение и беспокойство. — Нет таких проблем, которые не решит еда, выпивка и жаркий секс.

— ПОСЛЕДНЕЕ — ЛИШНЕЕ! — взорвалась Никс, чувствуя, что её лицо вспыхнуло от стыда.

— Это просто чья-то глупая цитата. Если тебя не пристыдить, ты так и будешь молчать. А теперь рассказывай, что стряслось? Это связано с Авишем?

Никс покачала головой.

— Сирисо?

Вновь отрицательный ответ.

— А с чем тогда?

— Скажи, Джулиан, — сгорая от стыда, она притянула колени к груди и крепко-крепко их обняла. — У тебя есть девушка?

— Нет.

— А… парень?

— Я не гей, пустая голова.

Она сжала губы в тонкую линию, отведя взгляд в сторону. Джулиан, видя её настолько печальной, подошёл и сел перед ней на низкий журнальный столик. В таком положении Никс внезапно почувствовала, что от разговора ей не отвертеться даже прибегнув к помощи слёз.

— Значит, дело во мне, — хмыкнул парень.

Никс нахмурилась, крепче прижав колени к груди.

— А я… красивая?

Этот вопрос заставил Джулиана опешить хотя бы потому, что обычно его задаёт Джанет. Конечно, Никс красивая, несмотря на то, что хочет казаться мальчишкой и иногда в её стиле одеваться обнаруживается полнейшая безвкусица. Она невысокая, стройная, со смазливеньким лицом и блестящими голубыми глазами. Наверное, ей даже идут мини-юбки. Если так, то она вполне соответствует его предпочтениям.

— Что бы я ни ответил, — он лукаво улыбнулся, — ты воспримешь как сарказм.

— Честно отвечай, — сквозь зубы произнесла она. — Хоть раз.

— Хорошо, — он вновь одарил её лукавой улыбкой, заставив лицо Никс зардеться. — Да, ты красивая. Даже очень.

— Тогда почему ты не приставал ко мне в ту ночь?

В её голосе звучала искренняя и неподдельная обида, но Джулиан всё равно не смог сдержать смеха. Никс с каждой секундой чувствовала себя всё хуже и хуже. От стыда хотелось провалиться сквозь землю, хотелось запереться в своей комнате и зажать руками уши, лишь бы не слышать, как он смеётся над её глупостью.

— А ты хотела, чтобы приставал? — улыбаясь, он подался вперёд. Никс, вздрогнув, спиной прижалась к креслу. — Можем устроить это, пока родители не вернулись.

— Н… Нет! — она задрожала, когда Джулиан сжал её руки и, сдавив запястья, прижал их к спинке кресла. — Прекрати!

— Но ты же этого хочешь.

— Я не это имела в виду!

— Тогда что? — прошептал он на ухо. Никс зажмурилась, пытаясь неумело изображать отвращение.

— Ты же просто уснул! — она брыкалась, пытаясь его оттолкнуть, но ни разу не ударила его молниями — Джулиан обратил на это внимание. — Это неправильно!

— И что же тогда было правильно? — он ослабил хватку. Никс удалось освободить руки, но не удалось выбраться. Джулиан, упираясь ладонями в кресло и склонившись над ней, отрезал ей пути к отступлению. — Чтобы в ту ночь я лишил тебя невинности? Ты этого хотела?

— Может и хотела! — не стала скрывать Никс. Стиснув зубы от злости, она посмотрела в сторону. — Лучше так, чем… чувствовать себя дерьмом и думать, что с тобой не так.

— Ты дура, Никс, — с мягкой улыбкой проговорил он. — Глупая, беспросветная дура.

Она хотела было что-то ответить, но не смогла. Джулиан не позволил ей этого сделать. Он прижался жаркими губами к губам Никс, заткнув её лучше всяких аргументов и веских доводов. Это был невинный поцелуй, до боли нежный, слишком учтивый и ни к чему не обязывающий. Никс раскрыла губы, чтобы вздохнуть, и в тот самый момент поняла, что перестала дышать.

— Ты вся дрожишь, — Джулиан отпрянул, наслаждаясь её реакцией. На его бледных щеках появился яркий румянец. — Так хочется побыть с тобой жестоким.

Он вновь приблизился. Вздрогнув, Никс зажмурилась, упираясь руками в его грудь и пытаясь изо всех сил оттолкнуть, но Джулиан оказался сильнее. В эти мгновения Никс его ненавидела. Он же играет. Видит, что она что-то к нему испытывает и попросту забавляется с её чувствами. А после мысли оставили её, в тот самый момент, когда их губы раскрылись, когда их языки соприкоснулись. Сердце Никс болезненно дрогнуло, а потом затрепетало до того сильно, что казалось, будто она вот-вот потеряет сознание. Своим языком Джулиан игриво ласкал её язык, а Никс была до того испугана, что даже не догадалась отвечать.