Джини со льдом (гет)

Я была в ярости. Родители потратили на этот, по моему мнению, бесполезный анализ целых пятьдесят галлеонов! То есть мы все ходим в обносках, едим в основном то, что вырастили в огороде, а они такие деньжищи выкидывают буквально на ветер!

Когда я спросила, откуда деньги, матушка помялась и сказала, что они с отцом, оказывается, собирались на рождественские каникулы отправиться к Биллу, в Египет. Лучше бы не спрашивала… Стало обидно до слёз за себя и за братьев. Перси, значит, работает на каникулах; близнецы постоянно что-то придумывают, чтобы из нищеты выбраться; Рон ходит со сломанной палочкой, потому что знает, что новая стоит дорого. А мать с отцом планируют, значит, отдых в Египте! Значит ли это, что у нашей семьи больше денег, чем мы думаем? Если да, то почему мы всегда жили в такой нищете?

У меня и отца взяли немного крови, которую по капле добавляли какие-то зелья, постепенно меняющие цвет.

— Ну? — нетерпеливо спросил отец. Сотрудник госпиталя смерил его недовольным взглядом, но всё же ответил:

— Терпение, мистер Уизли. Подобные проверки не терпят суеты.

Ждать пришлось с десяток минут. В итоге одно зелье стало ярко-голубым, а второе — прозрачным, как слеза.

— Надо же, как любопытно, — задумчиво произнёс алхимик.

— Что это значит? — потребовал объяснений отец.

— Это значит, мистер Уизли, что девочка является вашей дочерью по крови, однако магически она не является даже вашим родственником, — ответил мужчина. — Видите, зелье абсолютно прозрачное. Чем ближе родство, тем насыщеннее цвет, но тут его нет вообще. Интересный парадокс. Я бы посоветовал проверить вашу дочь на проклятия. Может быть, это прояснит ситуацию?

— Возможно с помощью легилименции узнать, что случилось с нашей малышкой? — подала голос мать. Я пересеклась с ней взглядом, и меня поразила страшная догадка: родители знают про дневник. И, возможно, знают, кому этот дневник принадлежал.

— Вы с ума сошли? — воскликнул сотрудник Мунго. — Легилименцию может применять только Визенгамот, причём исключительно в рамках суда. Вы половину больницы хотите в Азкабан отправить?

Я рада была принципиальности мужчины. После всего, что натворили родители, я даже близко не хочу подпускать их к своему разуму. Да и близко подпускать к себе тоже.

Вызвали мага, определяющего проклятия, и стрясли с родителей ещё десяток галлеонов. Маг помахал палочкой передо мной, бормоча заклинания. Затем недолго подумал и повторил эти манипуляции с родителями.

— Любопытно, — повторил он слова своего коллеги.

— Что любопытно? — спросила я, устав молчать.

— У тебя, девочка, каким-то образом получилось снять с себя проклятье предателя крови, — пояснил маг. — Из-за этого возник парадокс: все Уизли являются носителями этого проклятия, а ты — нет. Поэтому тебя нельзя считать частью рода Уизли.

— Скверно… — покривила душой я. — Это значит, что я не привязана ни к какому роду?

— А вот это навряд ли, — фыркнул специалист. — Вероятнее всего, тебя притянет магия одного из прерванных родов, с которыми ты в родстве. Следи за своими способностями. Они могут измениться, и ты сможешь понять свою родовую принадлежность.

Понять родовую принадлежность? Спасибо, поняла уже. С моим-то парселтангом…

— Есть ли ещё способы узнать, что у неё за род? — поинтересовалась maman. Её глаза алчно блеснули.

— К сожалению, нет. Магия, увы, не всесильна, — от слов мага я внутренне заликовала. Как минимум это означает, что никто не узнает, пока я не решу рассказать. А вот родители ощутимо расстроились. Когда мы вышли из кабинета, они долго шептались в коридоре, поглядывая на меня.

Я тем временем решила устроить небольшую проверку: достала из сумки любимую тетрадь и принялась её листать, краем глаза следя за родителями. Первой мои манипуляции заметила maman. Женщину буквально подкинуло, и она дёрнула отца за рукав, привлекая внимание. Отец нахмурился и подошёл ко мне.

— Что читаешь? — нарочито-спокойно спросил он.

— Конспект по чарам, — не моргнув глазом солгала я. — Мы будем изучать чары света, и я хочу подготовиться.

— Дашь почитать? — произнёс отец, протягивая руку к тетради. Я закрыла дневник, который сразу убрала в сумку.

— Не дам, — сказала я, настороженно глядя на родителя. — Тебя три месяца не интересовали мои конспекты. Вы даже мне ни одного письма не прислали.

— Ты тоже не стремилась нам писать! — недовольно сказала матушка.

— Не удивительно, после того, как ты прислала мне громовещатель, опозорив меня на всю школу, — в том же тоне произнесла я.

— Не смей так разговаривать с матерью! — резко произнёс отец.

— А вы не пытайтесь обвинять меня во всех грехах, — огрызнулась я.

Мать сразу начала громко ругаться. Я заметила, что на нас уже косятся, и разозлилась. Был огромный соблазн наложить на женщину заклинание немоты, но я его ещё не отрабатывала: его изучал Том, а не я. Поэтому я молча встала и направилась в сторону каминов.

— И куда ты, юная леди? Мы не договорили! — строго сказал отец, хватая меня за плечо.

— Я всё сказала, — резко бросила я, сбрасывая руку родителя. — А теперь я желаю вернуться в школу.

— Нет, ты выслушаешь всё, что я хочу тебе сказать! — воскликнула мать.

Я медленно выдохнула и со скучающим лицом развернулась к родителям, скрестив руки на груди. Мать сразу начала мне высказывать, какая я неблагодарная и что не оправдала ожиданий родителей.

А в это время меня накрыли обрывочные воспоминания Тома, росшего в ужасном приюте и больше всего мечтающего о семье. У меня вроде бы есть семья, но почему тогда я ощущаю такое же одиночество?

От переизбытка эмоций из глаз полились слёзы, которые я сразу принялась вытирать платком, извлечённым из кармана. Только это угомонило maman. Она замолчала и отправилась к каминам. Я шла следом, не поднимая глаз. Ощущение было такое, будто на голову мне вылили ушат помоев. Даже когда слизеринцы по моей семье проходились, было не так противно и обидно.

В школу я вернулась в самом подавленном состоянии. Невнятно попрощалась с директором и покинула кабинет. Родителей даже не удостоила взглядом: с меня пока хватит общения с ними.

Хотелось спрятаться в каком-нибудь из тайников Слизерина и попробовать привести мысли в порядок. Не хотелось плакать при посторонних, особенно при софакультетниках. Но мои планы были нарушены: у горгульи меня ждал Перси. Брат не сказал ни слова, но по его сочувствующему взгляду было ясно, что он догадывался, что произошло.

Уткнувшись в плечо брату, я дала волю слезам, так надеясь получить ту поддержку, которую не получила от родителей. Перси неловко приобнял меня за плечи, поглаживая по волосам.

Когда я немного успокоилась, брат отвёл меня в пустой класс, где наложил на дверь чары против подслушивания. Всхлипывая, я пересказала Перси всё, что произошло как в моё первое посещение директорского кабинета, так и сейчас.

— Мне впору послать профессору Снейпу цветы, — почесал затылок брат. — За то, что он грамотно и ответственно относится к своим обязательствам декана. Надо было всё-таки идти на Слизерин.

— Шляпа предлагала тебе Слизерин? — от удивления я даже перестала плакать.

— Было такое, — неохотно согласился Перси. — Я тогда очень испугался возможного гнева родителей и упросил шляпу отправить меня на Гриффиндор.

— Поэтому ты поддержал меня? — спросила я.

— Отчасти, — пожал плечами брат. — Мне не хотелось, чтобы мама на тебя давила. Я вообще не понимаю, почему семейная принадлежность определяет то, кем я являюсь.

— На моём факультете тебя бы за такие слова закидали палочками, — я слабо улыбнулась.

Перси также сильно разочаровался, узнав сколько денег сегодня потратили родители. На шестьдесят галлеонов можно было с лёгкостью купить по одному комплекту вещей для каждого члена семьи, и ещё останется. Я знала, что и Билл, и Чарли, и Перси где-то с третьего-четвёртого курса подрабатывали на каникулах, лишь бы только сократить траты родителей. Из-за этого Перси пришлось отказаться от летней стажировки в Министерстве, которую ему предложили как отличнику.

Судя по всему, я здорово загрузила Перси, который будет просчитывать, насколько его обманули родители.

Распрощавшись с братом, я направилась в подземелья Слизерина, чтобы убить время и как следует обдумать происходящее. На что-то больше всё равно не было ни сил, ни настроения.

Ясно было одно: родители если не знают, то явно догадываются, что у меня необычный дневник. Но вот известно ли им о прошлом владельце дневника? И как сложилась дальнейшая судьба Тома?

Мирта накануне подарила мне магловскую тетрадь, ручку и карандаш, чтобы я не мучилась постоянно с чернилами и перьями. Я достала тетрадь с карандашом и устроилась на своей кровати, скрестив ноги.

Нужно провести, как говорит Эви, «мозговой штурм».

Я точно понимала, что Том был гением, который явно не должен был просто так исчезнуть в никуда. Сахис говорила, что с расколотой душой вполне можно жить, а значит, есть шанс, что я встречу Тома реальности и мы вполне сможем найти общий язык, ведь мы практически родственники.

Размышляя об этом, я незаметно для себя погрузилась в воспоминания и увидела перед собой темноволосую сероглазую девушку, похожую на Эви, но чуть старше, облачённую в форму Слизерина.

— Моё имя Вальбурга Ирма Блек, — довольно дружелюбно, однако с нотками высокомерия произнесла она. — А как тебя зовут?

— Я Том Марволо Риддл, — сказал Том и поцеловал Вальбурге руку…

Я вынырнула из воспоминания и записала полное имя мальчика, планируя поискать упоминания о нём в библиотеке. Однако, чем дольше я глядела на это имя, тем сильнее внутри меня просыпалась волна отвращения. Почему мне так не нравится это имя?

В задумчивости я уставилась в окно, без задней мысли водя карандашом по бумаге. До этого не задумывалась об этом, однако я внезапно поняла, что часто не понимаю, где мои эмоции, а где эмоции Тома. Это с воспоминаниями всё предельно просто: в них я как бы наблюдатель. А когда я отвечаю на уроках, делаю домашние задания, общаюсь с друзьями, можно ли с уверенностью сказать, что всё это делаю я-Джинни, а не я-Том?

Вздохнув, я помассировала виски и тут наткнулась взглядом на свои каракули.

На меня словно наложили оглушающее заклинание. Кровь бешено стучала в висках, пока я с ужасом читала имя одного из сильнейших Тёмных магов магической Британии.

Лорд Волдеморт не более чем анаграмма имени Том Марволо Риддл… И во мне живёт часть его личности.

* * *

Ночь я провела, метаясь по комнате, ожидая, когда вломятся авроры, чтобы меня арестовать. Мысли метались между позорным побегом в Запретный лес и эмиграцией куда подальше.

Было страшно.

Я ведь не Тёмный маг! Я общаюсь с маглорождёнными, и они мне даже нравятся… Ну, кроме Грейнджер. Но это же не значит, что я плохая!

Под утро я поняла, что спать бесполезно. А ведь мне нужно присутствовать на празднике. Это проблематично, когда в зеркале отражается инфернал с рыжими волосами. Наверное, таких же призывал Волдеморт во время войны…

Я похлопала себя по щекам, проясняя сознание. Так дело не пойдёт… Поэтому я решительно достала драгоценный набор косметических зелий, для покупки которого пришлось провернуть целую секретную операцию. Зелья заказывали старшекурсницы, и один из наборов им продали со скидкой, что было неудивительно: заказ делала Дафна Гринграсс, а её семью лавочки всегда были рады обслуживать. Малфой через Грэбба выкупил по моей просьбе набор, который даже скидкой обошёлся в десять галлеонов.

Иногда я думала, что зря его купила, но сегодня эти зелья буквально вернули мне человеческий вид. По инерции я надела длинную юбку и блузу, а также уложила волосы.

«Сейчас я выйду за порог и буду вести себя как благовоспитанная чистокровная леди. Ни одна живая душа не должна узнать мой секрет», — сказала я себе.

Полуулыбку я на себя натягивала с лёгким отвращением. Примерно с таким же видом малыш Ронни натягивал на себя не очень чистые носки.

Я с честью выдержала получасовые утренние расшаркивания, столь необходимые в чистокровном обществе. А это ещё со мной не общалась большая часть факультета!

— Скверная ночь? — тихо спросил Декстер, когда мы шли на завтрак.

— Это ещё мягко сказано, — поморщилась я, чувствуя, как голова буквально раскалывается. — А что, сильно заметно?

— На самом деле не очень, — сказал Декстер. — Особенно для тех, кто почти с тобой не общается.

— Да её просто полудохлые глаза выдают, — не удержался от колкости Харпер.

— Как только вернёмся в гостиную — прокляну, — шутливо сказала я, прекрасно зная, что, если Харпера вовремя не одёрнуть, тот вполне способен даже обидеть. Поразительная для слизеринца неспособность держать язык за зубами.

После завтрака мы с девчонками, как и договаривались, собрались в Большом зале.

— Ну, как всё вчера прошло? — взволнованно спросила Холли.

— Давайте расскажу потом, чтобы настроение не портить, — слабо улыбнулась я, не желая пока поднимать эту тему.

Девочки встревоженно осмотрели меня, но всё же кивнули. Прав был Декстер, говоря, что моя маскировка близких не обманет.

Мы прямо в коридорчике надували шары, чем привлекли кучу внимания. И если маглорождённые просто интересовались, что за праздник, то чистокровным приходилось всё объяснять. Студенты крутили пальцем у виска и шли мимо, некоторые даже пытались нас обозвать. Особенно старались гриффиндорцы.

— Ощущение, будто в этой школе никогда не собирались в одну компанию представители всех факультетов, — недовольно пробурчала Эвелин, завязывая шар и передавая его Лив.

— Да почти так и есть, — вздохнула Оливия, повязывая на шар тонкую ленточку, чтобы его можно было привязать в хижине Хагрида. — Мне мама рассказывала, что она дружила только с одноклассниками со своего факультета. Квиддичисты ещё общаются между собой, но тоже чаще всего в пределах факультета.

— Просто прекрасно! — воскликнула Мирта. — По этой логике, Луне и Джинни пришлось бы общаться только с мальчишками. Либо замкнуться в себе и озлобиться на мир.

— Я только понять не могу, почему остальных так волнует наша дружба? — вздохнула Холли.

— А вот тут всё просто, — певуче произнесла Луна. Мы все сразу замолчали и посмотрели на неё. — Они сами бы хотели быть на нашем месте, но боятся, что окружающие их не поймут.

Луна, как обычно, била не в бровь, а в глаз. Хоть она большую часть времени отмалчивалась, но, если говорила, её изречения были весьма мудры и точны, хоть и не всегда понятны.

До хижины Хагрида мы добирались «с цирком и конями», как выразилась Холли. Она несла большой пирог, а Мирта держала хаффлпаффку за руку, следя за тем, чтобы та не упала. Луна левитировала шары, а я с Оливией обдували их потоком горячего воздуха. Тут была своя сложность: от слишком горячего воздуха шары лопаются, а если они замёрзнут, то сморщатся и начнут сдуваться. Эвелин несла подарки, запакованные в красивую яркую бумагу.

Лесничий обрадовался нам как родным, а когда задувал свечи, растрогался до слёз. Мы развесили шары в его хижине, надели дурацкие картонные колпаки, и Оливия нас сфотографировала. Камеру ей выслали родители, велевшие строго-настрого беречь дорогую вещь и вернуть к Рождеству в целости и сохранности. Но Лив уж очень понравилась идея Колина запечатлеть важные моменты жизни. К тому же, когда Колин очнётся, мы покажем ему фотографии.

Девчонки затискали Клыка, совершенно не боясь громадного волкодава, и, когда пёс перестал сопротивляться и смирился со своей участью, надели на него новый ярко-жёлтый ошейник. Как пояснила Мирта, ошейник был со специальной светоотражающей лентой, чтобы в темноте с помощью обычного люмоса можно было найти собаку.

Хагриду мы накинули на плечи плед, который для него был немного маловат, и торжественно вручили тетрадь, заполненную рецептами, чем покорили сердце лесника. Тот даже пообещал, что если кому-то из нас назначат отработки у Филча, то Хагрид договорится, чтобы мы помогали ему в лесу. Это было довольно большой привилегией, потому что в лесу можно было раздобыть кучу ингредиентов.

Собственно, девчонки, особенно Оливия и Холли, ясно показывали, как можно добиться своего: не ложью и недоправдой, как делала я, а добротой и пониманием. Мне точно следует у них поучиться.

У Хагрида мы надолго не задержались: съели по кусочку пирога да выпили чаю. Правда счастливый лесничий сказал, что мы можем в любое время приходить в гости и обращаться за помощью.

Вернувшись в замок, мы зависли в холле, решая, что будем делать. Я подумывала снова заняться дневником, потому что осталась всего неделя, чтобы его переписать.

Только я собралась предложить девчонкам пойти в библиотеку, как к нашей компании подошёл Малфой с телохранителями.

— Уизли, на два слова, — как всегда высокомерно сказал он.

Холли сделала круглые глаза, а Эви и Лив захихикали. Я шуточно погрозила им кулаком и отправилась вслед за блондином.

— Где тебя носило? — недовольно хмыкнул Драко, когда мы расположились на креслах в тайнике Салазара. — Я тебя по всему замку искал!

— Мы Хагрида с Днём рожденья поздравляли, — пожала плечами я.

— И как ты можешь с ним общаться? — слизеринец скривился. — Он же дубина неотёсанная!

— Хагрид может быть кем угодно, — я фыркнула и полезла в сумку. — Однако он единственный, кто чувствует себя как дома в Запретном лесу. Знаешь, что это? — я достала фиал покрутила его в пальцах. — Яд акромантула, Драко.

— Для чего тебе яд? — удивился Малфой.

— Травить никого пока не собираюсь, не волнуйся, — я снисходительно улыбнулась. — Это ингредиент для зелья.

— В алхимики заделалась? — Драко скептически поджал губы.

— Смешная шутка. Зелье-то простецкое. Главное, следовать рецепту, — ответила я. — Только ингредиенты редкие и стоят как новая метла. И Хагрид мне очень помог. Ты из-за брезгливости просто недооцениваешь пользу людей.

— Подумаю над этим на досуге, — усмехнулся парень — Я для чего тебя искал… Появились новости о домовике.

— Выкладывай, — серьёзно сказала я.

— Отец заинтересовался, почему это я хочу узнать о всех домовиках мэнора за последние лет двадцать. Пришлось сказать, что вдалбливаю в голову Уизлетты правила и традиции чистокровного общества, — Малфой засмеялся. Я взглядом с помощью Левиосы подняла с пола небольшой пыльный коврик, лежащий позади слизеринца, и резко отменила заклинание над головой парня.

Теперь настала моя очередь смеяться, пока Драко возмущённо ругался и чистился от пыли.

— Учитель из тебя не очень, — ехидно сказала я.

— Да иди ты! — огрызнулся блондин и выдал: — Мой род владел домовиком с именем Добби.

— Подожди! Владел? — не поняла я.

— Именно, — кивнул Драко. — Но его похитили из мэнора во время обысков после смерти Тёмного лорда и попытались насильно разорвать магический контракт. Кстати, твой отец регулярно пишет доносы в аврорат, пытаясь снова инициировать обыски в нашем доме.

— А ему-то откуда знать, есть ли у вас в мэноре запрещённые вещи? — я поморщилась. — Откуда у него доказательства?

— Доказательства не нужны, когда ордеры выписывает чёртов параноик Муди либо его ученички, — слизеринец повторил мою гримасу. — Связи решают.

— И потом этот человек учит нас, что твой отец плохой, потому что он вовсю пользуется своими связями, — с презрением произнесла я. — Ладно, опустим эту тему. Как может повлиять на домовика насильный разрыв клятвы, пусть и не полный?

— Да с ума он сойдёт, — ответил Драко.

— Это укладывается в идею о безумном домовике, навещающем Поттера, — я задумалась. — А известно, кто тогда руководил обыском?

— Муди, конечно же, — парень скривился. — Он в те годы руководил всеми вопросами по Упивающимся.

— Ну, его мы опросить явно не сможем, — вздохнула я. — Что будем делать?

— Ждать? — неуверенно произнёс Малфой.

Да, видимо, только это нам и остаётся.