Орнейские хроники -2 (гет)

Таласса,

месяц Гроз

Видение пришло внезапно, посреди полуденного зноя накрыло прохладой предрассветных сумерек. Лара с недоумением посмотрела под ноги: мозаичный пол главного зала исчез, и она оказалась на поросшем густой травой пригорке. Надсадное карканье заставило поднять голову. Вокруг высились горы, а прямо перед ней, на холме была крепость. На этот раз она сразу узнала Квилиан и задрожала от озноба. Множество птиц кружили над башнями. Ветер пахнул смертью и едким зловонием; с затянутого тучами неба к Ларе метнулся огромный ворон. Она заслонила лицо рукой, успев заметить человеческие, наполненные злобой глаза птицы.

«Я покажу тебе», — прозвучало в голове.

Ворон, коснувшись ее волос когтями, вновь взмыл в небо, но теперь она смотрела его глазами. Стремительно приблизилась крепость. Полная луна пробилась из-за облаков, и стали видны скорчившиеся фигуры на стенах и во дворе. Ворон спустился во двор, запрыгал по каменным плитам, и к горлу Лары подкатила тошнота. С предельной четкостью она видела скрюченные тела в изорванной одежде — распухшие и посиневшие, покрытые глубокими царапинами — как будто люди перед смертью пытались содрать с себя кожу; раскрытые в последнем крике рты и темную пену на губах.

Напрягая все силы, она боролась с чужой волей. Увидеть — когда. Когда это произойдет?

«Очень скоро, очень», — ворон насмешливо каркнул.

Тьма всегда лжет, и она не должна поддаваться лжи! Серебристый росчерк клинка разорвал ментальную связь, и невидимые когти разжались. Исчез Квилиан, но вырваться из сумрачного плена не удалось. Теперь она парила под потолком зала. Внизу одетый в черное палач терзал клещами прикованного к стене, залитого кровью человека. Запрокинутое лицо пытаемого, искаженное запредельной мукой, черные, запекшиеся провалы вместо глаз...

Раймон?! Боль ударила в самое сердце.

«Ты все равно не сможешь ничего предотвратить, Последняя Искра Орнея!» — донеслось издалека.

* * *

Сержант Сагон, ожидавший в вестибюле, вскочил со скамьи и коротко, по-военному, поклонился, приветствуя вошедшую Лару.

— Жюстен, сколько времени потребуется для подготовки поездки в Карду? — отрывисто спросила она.

— Гонца послать желаете, сьера Лара? Через получасие отбудет, — бодро ответил сержант.

— Нет. Я сама поеду к моему супругу.

На добродушном круглощеком лице Сагона проступило замешательство.

— Дак как же... — пробормотал он — У меня приказ сьера полковника — охранять вас и дом.

— Вот вы и будете охранять меня. В поездке.

Сагон только крякнул, багровея.

— Вам хватит получасия, чтобы собрать солдат? Дело не терпит отлагательства.

Лара пристально смотрела в растерянные глаза сержанта, легко касаясь его разума. Чуть пригасить пламенеющие в ауре тревогу и сомнения, успокоить...

«Так надо, Жюстен», — не пытается ли она убедить в правильности своего решения прежде всего себя?

Ее внезапный отъезд вызовет переполох. Но вряд ли месьер Эрнан или магистр Вальен поддержали бы ее, а она чувствовала, что должна ехать в Карду, не только чтобы предупредить Раймона, но сделать все, чтобы видение не сбылось. Обрывки темного морока подобно клочьям тумана все еще плавали вокруг нее, наполняя душу липким ужасом. Когда же, когда?! И Раймон... что за жуть ей явилась?

— Припасы нужны и лошадей... проверить, — натужно выдавливая слова, наконец проговорил Сагон. — К часу вола управимся.

— Хорошо. Сколько дней пути до Карды?

— Верхом два, ежели гнать, да лошадей часто менять. Да только то вам несподручно. В карете четыре, а то и пять, в предгорьях не поскачешь...

Лара задумалась, досадливо прикусив губу. Впрочем, время есть. Даже если предположить, что нападение на крепость произойдет в ближайшее полнолуние, до него еще две седмицы. И сержант прав, она вряд ли выдержит скачку. К тому же она решила взять с собой Вивьен, та сообразительна и преданна, а им предстоит не увеселительная загородная прогулка. С дороги она напишет сьеру Эрнану и отправит с письмом одного из солдат.

— Я поеду в карете, однако пусть Линье подготовит Ашу. Лошадь мне понадобится на последнем отрезке пути.

— Как будет угодно вашей милости. Да только не сносить мне головы...

— Я уберегу вас от гнева сьера Раймона, — Лара слабо улыбнулась, — ведь вы подчинились моему приказу, не так ли?

* * *

Карда

первый день месяца Трав

Широкое поле в пойме реки Герис застилали клубы порохового дыма, смешивающийся с утренним туманом. Батарея из четырех легких пушек в очередной раз громыхнула и ядра вспахали землю. С вершины холма за учениями наблюдали Оденар и офицеры из Восточной и Северной армий, прибывшие на учения. Западную представлял он сам и его солдаты.

— Поднять синий флаг, — приказал Оденар.

На установленном на холме флагштоке взвилось синее полотнище. Оденар поднес к глазам зрительную трубу. Орудийная прислуга разворачивала лафеты, коневоды подвели лошадей и вот уже крепкие болонэ, по паре на каждую пушку, ходко повлекли орудия к леску в паре сотни туазов от прежней позиции батареи.

Опустив трубу, Раймон оглянулся на важных гостей. Коренастый седоусый полковник Каваль, о котором маршал Оверне отзывался как о рассудительном и честном, но осторожном человеке, не внушал беспокойства. Второй, худощавый и замкнутый полковник Давин являлся подчиненным маршала Люмажа, и сомнение тяготило Оденара. После покушения на Лару он не знал, насколько доверять Люмажу или Риардо и их людям. Тем более, что расследование Товье установило только личность телохранителя и тот факт, что ему несоклько лет назад удалось избежать казни за убийство командира. Трилистник. Вот что увидела Лара. Как всегда, при мысли о жене и постигшей их утрате, в душе всколыхнулась горькая печаль. Привычно подавив ее, Оденар продолжил размышлять. Тот, кто подослал телохранителя, умело замел следы. Люди, близко знавшие его, в том числе тюремщики или сослуживцы, либо умерли, либо бесследно пропали. Обвинить представителей старейших родов в измене, основываясь на подозрениях, было бы немыслимо, и принчепс приказал начальнику Тайной стражи лишь скрытно следить за обоими. И было бы немыслимо не пригласить офицеров Северной армии на учения — иначе вся затея теряла смысл.

Тем временем артиллеристы установили пушки на новой позиции, и вновь прозвучал залп. Оденар удовлетворенно кивнул головой, увидев, как картечь посшибала соломенные чучела, призванные изображать вражескую пехоту.

— Что же, сьер Оденар, зрелище впечатляющее, — медленно проговорил Каваль. — Однако возможность для такого маневра в сражении у меня вызывает сомнение. Как разглядеть в свалке и дыму цвет сигнального флага? Да и кто станет следить в пылу боя?

— Приказы о смене позиций, ежели такая необходимость возникнет, будут передаваться вестовыми, — ответил Раймон.

— Вестовой может погибнуть, и приказ не попадет по назначению, — покачал головой Каваль.

— Утрата важного приказа в любом случае вызывает неразбериху, и ставит под удар всю армию.

— Четырехфунтовые пушки не разрушат неприятельские укрепления, сьер Оденар, — подал голос Давин, скептически сведя брови.

— Я не призываю отказываться от тяжелой артиллерии , но предполагаю использовать легкие пушки, заряженные картечью, против пехоты и конницы, сьер Давин.

— На полях сражений решает сплоченность строя и кавалерийский удар, — вставил Каваль. — Так заповедано нам предками. А пушки — для крепостей.

— В благословенную Эру Странника по Орнею не прокатывались опустошительные войны. Приграничные стычки с пиррами, племенами Северных Пустошей в Эйрланде и горцами Рубежа, усобицы этррурских дуков да набеги сынов пустыни — этим, в основном, исчерпывался боевой опыт большинства армий. До недавнего времени. Однако Эрминаль при императоре Вальтере весьма расширил свои границы на восток, — с жаром заговорил Оденар, поочередно глядя в лица обоих офицеров. — Гаспар Галейский радушно принимал эрминальских офицеров в предверии и во время войны с Ноорном, — он нахмурился и продолжил после паузы: — Мы недооцениваем роль полевой артиллерии, предпочитая видеть в ней аналог осадной. Неповоротливые, тяжелые орудия, сдвинуть с места которые под силу лишь упряжке из четырех-шести лошадей, а в распутицу они и вовсе увязнут в грязи. В бою вражеской коннице достаточно добраться до батареи и перебить канониров. Насколько мне известно, армия Эрминаля действовала подобным образом, покоряя народы востока. Такую же тактику применяли галейцы в Ноорне. К сожалению, ноорнские полководцы слишком поздно поняли как важность пушек в сражении, так и научились тем же отвечать врагу. Однако если у нас будет возможность переместить артиллерию туда, где в ней возникнет необходимость, это изменит если не все, то многое.

— Я выслушал вас, сьер Оденар, и доложу месьеру Оверне, — кивнул Каваль. — Хотя, не скрою, мне ваша идея видится в некоторой степени... авантюрной.

— В большой степени, — тихо пробормотал Давин и добавил уже громко: — Со своей стороны, заверяю вас, что маршал Люмаж также будет извещен о ходе учений.

— Благодарю вас, месьеры, — светски поклонился Оденар. — А теперь окажите честь отобедать со мной.

* * *

Во время обеда Оденар исподволь бросал взгляды на гостей. У Давина вид был скучающий, а Каваль, напротив, как будто что-то сосредоточенно обдумывал. Надо переговорить с ним с глазу на глаз, показать чертежи пушек, и, возможно, убедить его остаться еще на несколько дней — решил для себя Оденар.

Обед завершился.

— Месьеры, надеюсь, ваш визит не был напрасным, — сказал Оденар, вставая. — Ежели у вас остались сомнения или вопросы, буду рад все разъяснить.

— Полагаю, вы достаточно показали нам, сьер Оденар, — отозвался Давин. — Увы, я должен немедленно пуститься в путь.

Однако Каваль деловито сказал:

— Я все обдумаю и дам вам знать позже.

— Сьер Давин, прошу передать его сиятельству Люмажу мои лучшие пожелания. Сьер Каваль, я полностью к вашим услугам. Прошу меня извинить, но долг призывает и меня, — учтиво поклонившись, Оденар направился к дверям.

«Забери меня демоны, если скоро я не стану придворным шаркуном!»

Мысль была окрашена досадой, раздражение усугублялось поведением Давина и будто бы подтверждало подозрения насчет измены в Северной армии, тем более, что полковник тоже из «старой знати». Оденар одернул себя. Выводы делать преждевременно. А истинными предателями оказываются вовсе не те, на кого думаешь.

На выходе из обеденного зала его ждал адьютант:

— Сьер Оденар, прибыл гонец из Квилиана. Послание для вас.

Взяв конверт, Оденар сломал печать и быстро пробежал письмо глазами. Комендант Тоне сообщал, что Арно Брикасс вернулся с важным известием: пирры согласились заключить союз, его сопровождают представители двух кланов. Хорошая новость! Оговоренный с Брикассом месяц истек седмицу назад, однако Оденар решил еще немного выждать, списывая задержку на превратности пути и прочие непредвиденные обстоятельства. Что же, его расчет оказался верным. Однако требовалось как можно скорее отправляться в крепость, а значит, разговор с Кавалем нельзя откладывать.

— Савори, жди здесь. Как только сьер Каваль изволит покинуть обеденный зал, пригласи его сиятельство в мой кабинет. Дело срочное. И передай Стерену, что сегодня я еду в Квилиан, пусть будет наготове.