Нашатырь (джен)

До вечера слегка еще уязвленный Нашатырь провалялся на толстой ветке, опять сняв и развесив вокруг большую часть амуниции. Он с видимым удовольствием предоставил отдых своей спине, вероятно, уже сильно натертой доспехом. Одну руку Охотник положил под голову, а вторая расслабленно свисала вниз, когти же задних конечностей плотно заякорились в ствол дерева. Его кожа просохла и посветлела, став слегка матовой. В таком положении рептоид почти полностью слился с древесной корой. И зачем ему был нужен искусственный камуфляж? У него и естественный не так плох…

Шкура Нашатыря имела способность слегка менять цвет в зависимости от температуры, влажности и, по-видимому, эмоционального состояния. Чем жарче было, тем бледнее выглядела чешуя, практически теряя рисунок. И наоборот, рисунок проступал четко, когда температура была умеренной, а когда Охотник был чем-то возбужден, полосы на его шкуре буквально вспыхивали. В те же минуты, когда Нашатырь сердился, его покровы приобретали темный сизоватый оттенок, делая своего обладателя похожим на мрачную тучу.

Некоторое время Зоя наблюдала за спутником с платформы, но скоро это стало неинтересно, так как он лежал совершенно неподвижно, не меняя позы и не удостаивая женщину даже поворотом головы. Тогда исследовательница решила, что она сегодня тоже будет весь день лениться и вольготно раскинулась на площадке, вслушиваясь в успокаивающие птичьи разговоры.

Размеренно и тихо минул остаток дня, а ночью разразилась очередная страшная гроза. Дерево с закрепленной платформой яростно раскачивалось, тент беспощадно трепало ветром. Прикорнувший в своей развилке Нашатырь в мгновение ока нацепил на себя все свои аксессуары, обеспокоенно спустился и начал проверять крепеж. К счастью, сделано все оказалось на совесть, и угрозы обрушения не было. Убедившись, что все в порядке и платформа выдержит, рептоид, удовлетворенно рыкнув, собрался снова лезть наверх.

— Ну куда ты? — окликнула его Зоя. Ей вдруг стало ужасно неудобно, что она фактически выжила Охотника из его же убежища. Строил-то он для себя, но при этом уже вторую ночь был вынужден спать на жердочке.

Надо сказать, сама-то исследовательница устроилась с максимальным комфортом. Когда начался ливень, женщина смекнула, что спальный мешок ее ни от сырости, ни от холода не спасет. На помощь пришла палатка в разобранном виде. Завернувшись в спальник и подстелив под себя брезент, Зоя накрылась пологом палатки сверху, упаковавшись в многослойный кокон. Лежа на животе, она выглядывала из него как огромная гусеница. Вот так было гораздо лучше. Мягко и уютно. И тем жальче стало Нашатыря, болтающегося почти на самой верхушке дерева среди блещущих молний. Поэтому, когда он ненадолго спустился, женщина попыталась его задержать. Она понимала, что дождь ему в общем-то не страшен да и холод ни по чем, но все равно казалось, что как-то неправильно ему в такую погоду сидеть снаружи.

Поманив его рукой и откинув полог, Зоя стала наблюдать за реакцией. Она не надеялась, что Охотник примет приглашение, но, к ее удивлению, Нашатырь после некоторых колебаний отряхнулся для приличия, подняв тучу брызг, и с урчанием полез в укрытие. Через ткань спальника тотчас же поползло приятное тепло — видимо, врубил «печку» на полную мощность. Уместившись под пологом, рептоид лег на бок, согнувшись, и отгородил Зою от непогоды, после чего положил свою тяжелую голову на согнутый локоть и затих. Перед лицом женщины снова оказались линзы маски. Она вгляделась… В полумраке стало видно, как через затемненные стекла на нее внимательно глядят слабо фосфоресцирующие глаза Охотника.

— Опять ты на меня пялишься, — хмыкнула Зоя, но глаза несколько раз моргнули и закрылись. А женщина вдруг осознала, что присутствие рядом этого чужеродного и смертельно опасного существа с некоторых пор начало ее необъяснимо… успокаивать. Это, конечно, объяснялось стрессом. Она так давно пребывала в состоянии беспомощности, что начала подсознательно тянуться к инопланетному громиле в поисках защиты. Примерно как маленькие дети тянутся к крупным предметам и крупным животным.

— Кто же ты на самом деле такой? — засыпая, пробормотала Зоя. — И почему остаешься рядом? Может, ты реально принял меня за детеныша? А что? Я мелкая, приставучая, делаю всякую ерунду… Может, ты все-таки самка, а, Нашатырь?

Нашатырь тоже в полусне то ли рыгнул, то ли хрюкнул и поскреб когтистой лапой свою грудь.

— Не-е-е, ты точно мужик, — зевнула женщина и провалилась в сон.

Утро пришло туманное, влажное, тихое. С листьев капало; вдалеке периодически недовольно вскрикивала какая-то птица. Зоя проснулась и заворочалась, потягиваясь. Руки уперлись во что-то большое и плотное. Оно отодвинулось, сопя, и тяжело приподнялось, закрывая мутный просвет между ветвями. Надо же, сегодня Зоя проснулась раньше Нашатыря и теперь могла лицезреть его пробуждение. Ну-у-у, дружище, ты как с бодуна, подумалось ей. Видать, пригрелся и заспался. Она, если честно, сама сейчас такая же была. Еще и давление из-за грозы порядочно скакнуло — вообще вставать не хотелось… Зато этой ночью впервые с момента похищения Зоя видела сны. Ничего особенного, какие-то бытовые картины, но хотя бы не кошмары.

— Доброе утро, — она вылезла из кокона, зябко поводя плечами. Нашатырь не ответил. Он подвигал башкой, разминая шею, и спросонья слегка неуклюже, но как-то слишком уж поспешно покинул убежище. Тем не менее от взгляда Зои не укрылось, что он был необычно скован, словно совершил нечто для себя постыдное.

Женщина проводила его рассеянным взглядом и крепко задумалась над обстоятельствами минувшей ночевки. Охотник стал ближе еще на один шаг. Что заставило его? Он мог отказаться. Или Зоя сбила его с толку, заставив подумать, что она опять мерзнет и просит поработать грелкой? Ну нет, он же не такой дурак. Хотя с ним рядом реально было теплее…

А еще она действительно чувствовала себя очень спокойно этой ночью. И ей показалось, что спутник тоже ощущал нечто подобное, переступив ради этого через все свои принципы. Так неужели ему тоже захотелось немного… тепла?

Могло ли инопланетному чудищу иногда быть одиноко? Тоскливо? Когда хочется, чтобы рядом был хоть кто-то. Кто-то, кто не будет донимать расспросами, предъявлять требований, загонять в рамки. Кто-то, кто не испугается, не осудит, не бросит вызов, а лишь молча поддержит. И поделится одеялом. Без всякого пафоса и напускной холодности.

Похоже, проявление чувств не было в традициях его народа. Но это не означало, что их нет совсем. О чем мог думать Охотник, засыпая среди шепчущих ветвей? Что вспоминал, когда шел один через зеленое марево тропиков? Вряд ли его разум был чист, как лист бумаги. И вряд ли в нем царили исключительно битвы и трофеи. Если бы это было так, Нашатырь вел бы себя иначе. Он не знал бы уступок, не испытывал бы интереса, не ощущал бы ответственности. Он бы просто не стал возиться с Зоей, будь его разум настолько ограничен. Значит, он мог думать и чувствовать очень многое, но не имел права делиться этим. Как бы ни было тяжело, больно, страшно, грустно — воин будет держать все в себе. Разве что… Ему не встретится кто-то, кто обо всем догадается сам, но никому ничего не расскажет.

Вчера он рискнул продемонстрировать свою легкомысленную, беззлобную часть натуры. Зоя без колебаний приняла ее, дав повод выпустить еще одну, запрятанную гораздо глубже — ту, что нуждалась в понимании. Что может испытывать существо, находящееся вдали от дома и сородичей? И кто может понять его лучше, чем другое существо, занесенное волей судеб в самую глушь? Вот, пожалуй, и ответ…

Нашатырь, ты ведь можешь без опаски рассказать обо всем, что тебя тревожит. Был бы только способ…

Прошел час, прошел другой… Охотник не возвращался. Чтобы как-то развеяться, Зоя спустилась с дерева и отправилась гулять. Дошла до заводи, умылась, набрала воды, посидела на берегу, вглядываясь в легкую рябь. Было пасмурно, но не холодно. В вышине клубились свинцовые тучи.

Вернувшись на платформу через пару часов, Зоя обнаружила, что Нашатырь до сих пор не явился. Возможно, опять ушел переживать в одиночестве свою недостойно проявленную слабость.

Она развела под деревом костер и стала ждать. Его не было очень долго.

Розовая полоска уже появилась на западе, когда Охотник наконец пришел, держа за хвост некрупную игуану. Всего одну. Кажется, кто-то был не в форме…

Добычу Нашатырь отдал Зое, а сам, не задерживаясь, поднялся на площадку, где как был в доспехах, так и рухнул ничком. Женщине даже сперва показалось, что он снова ранен, но следов крови видно не было. Похоже, он просто устал и пребывал в скверном настроении. Что он такое делал, что так утомился, оставалось загадкой.

Приготовив игуану и поев в одиночестве, Зоя подумала, что спутнику, пожалуй, хватит заниматься самобичеванием. Еще днем у исследовательницы родилась одна идея, и сейчас пришло время проверить ее на практике.

— Нашатырь, — позвала Зоя, — слезай уже, поговорим!

Он нехотя поднял голову и выглянул с платформы. Женщина махнула ему рукой, знаком попросив спуститься. Но Охотник отвернулся и снова лег.

— Нашатырь! — голос землянки прозвучал уже почти требовательно. Спутник недовольно заворчал и лишь тогда соизволил покинуть платформу.

Он встал перед Зоей, откровенно недоумевая, для чего ей так понадобилась его компания. Добившаяся желаемого женщина с улыбкой опустилась на землю и пригласила сесть рядом. Нашатырь снова послушался, но без энтузиазма. Он медленно принял свою любимую лягушачью позу и напряженно пригнул голову в ожидании дальнейшего хода событий. Снова пошел на попятную…

Вынашивая план разговора, Зоя еще днем расчистила от травы и дерна небольшую площадку, обнажив коричневую мокрую грязь и слегка ее утоптав. Теперь полученную поверхность можно было использовать на манер восковой таблички. Подобрав небольшую веточку, женщина начертила на земле незамысловатую фигуру в стиле «палка, палка, огуречик», потом указала на нее и на себя, бросая осторожный взгляд на спутника. Из-за маски сложно было понять его реакцию, так что Зоя осмелилась протянуть руку и слегка постучать по нижнему краю металлического респиратора. Клыкастый в этот раз упрямиться не стал и открыл лицо. Маску он закрепил на поясе.

Тогда Зоя повторила жест, и Нашатырь, сообразив, что она задумала, склонил голову в знак согласия.

— Вот, понял, значит! — обрадовалась исследовательница. — Это буду я. А это… — тут Зоя старательно вывела рядом с «собой» более крупную фигуру, снабдив ее «гривой» из шести торчащих в разные стороны черточек. — Это — ты.

________________________________________________________________________________

Навеяно: Deep forest — композиция Sweet Lullaby