Полковнику никто не пишет (джен)

Когда Жермон вышел из своей палатки, на небе не было ещё ни единого намёка на приближающийся рассвет, так что назвать это время суток “утром” язык попросту не поворачивался. Безумно хотелось вернуться в кровать, забраться под одеяло и проспать ещё как минимум часов шесть, но положение генерала перед сражением обязывало встать чуть ли не самым первым, невзирая на недосыпание и промозглый холод – предутренняя погода никогда не радовала теплом. Впрочем, кое-кто оказался ещё более ранней пташкой: неподалёку от места “сбора штаба”, как офицеры прозвали импровизированную беседку почти в центре лагеря, обнаружился Арно Савиньяк, тщательно кутающийся в плащ на промозглом ветру, и быстро карябающий что-то на обратной стороне неровного, явно выдранного из книги листа бумаги.

– Вы рано встали, теньент, – здороваться, конечно, положено “доброе утро”, но какое оно, к кошкам, доброе, если оно ещё даже не утро?

Арно, вздрогнув, резко поднял голову, и по припухшим глазам стало понятно, что он попросту и не ложился.

– Доброе утро, мой генерал! – молодой человек весело скалился во весь рот, как будто и не воевать собирался, а так, развлекаться. Савиньяк – он и есть Савиньяк, даже если пока мелкий. Настроение генерала неумолимо улучшалось, даже небо на горизонте показалось куда светлее, чем раньше, хотя до рассвета было ещё никак не меньше часа.

– Вы решили ночь перед боем посвятить написанию сонетов? – Ариго шутливо кивнул на исчирканный листок.

– Да вот, завещание хочу составить, пристроить шляпу в хорошие руки, – нимало не смущаясь, в тон начальству отозвался Арно.

Как там поговаривали в армии в дни маршала Арно? Савиньяк с утра – это к удаче? Что ж, быть сегодняшней битве удачной.

– Шадди будешь, завещатель?

– Не откажусь, мой генерал!

– Ну так свари!

* * *

Арно осторожно сложил исписанный лист и подержал его в ладони, как будто взвешивая. Он действительно завалился к полковнику Придду вчера поздно вечером, как только освободился, и – удивительное дело! – они умудрились проговорить почти до утра, даже почти ни разу не поругавшись. Говорили буквально обо всём: о текущем военном положении, о Лаик и Сузе-Музе, о литературных предпочтениях, даже о призраках, которые чем-то заинтересовали мать Арно… И лишь возвращаясь к себе, виконт с досадой обнаружил две вещи: во-первых, его кинжал так и остался у Валентина, а во-вторых, за всеми этими разговорами он позабыл сказать ещё кое-что, что-то куда более важное, что следовало произнести уже давно. И не факт, что письмо может как-то исправить дело, но другого случая может и не представиться…

~~~    

– Генерал Райнштайнер!

– А, теньент Сэ! У вас сообщение?

– Да, от генерала Давенпорта. И ещё…

– Да?

– Я не успел найти Валентина. Если… Если завтра у меня не будет возможности сделать это самому, не могли бы вы передать ему это письмо вместе с моими извинениями?

– Непременно. Но будет лучше, если вы сделаете это лично.

– Приложу все усилия, мой генерал!

~~~

Любопытно, как Валентин отреагирует на письмо, написанное на обратной стороне титульного листа книги по землеописанию? Он, должно быть, очень трепетно относится к этой науке, раз столь часто посвящает своё время составлению карт…

* * *

День завертелся в бешеном ритме, но бессонная ночь пока не давала о себе знать – напротив, Арно чувствовал невероятный прилив сил, как и всегда перед началом боя. Мчаться на полной скорости, когда мимо тебя то и дело проносится сама Смерть, – проносится, но снова и снова не задевает, – вот когда по-настоящему ощущаешь себя живым. Время, сперва тянувшееся в ожидании невероятно долго, вдруг, наконец, решило догнать само себя, и теньент пришпоривал коня, устремляясь следом за ним – догнать, не упустить, ничего не упустить в этом кипящем котле из людей и лошадей, оружия и ран, страха и отваги, уверенности и чьих-то опасений, где Смерть вновь вступила в битву с Жизнью, и Жизнь не собиралась ей сдаваться. Перескочить через неподвижно лежащее тело, отбить атаку слева, увернуться от чьего-то окровавленного клинка, подхватить раненного офицера, – жив ещё, надо к врачу! – и мчаться, мчаться дальше, от Ариго – к Райнштайнеру, от Райнштайнера – к Давенпорту, насквозь, напролом…

Впереди мелькнули лиловые шейные платки, но прорваться к полку Арно уже не успел – небо вдруг начало сходить с ума, ветер, до этого бивший в спину, будто помогая идти вперёд, теперь налетал со всех сторон, а впереди, буквально в двух шагах, словно лезвием располосованный воздух закручивался в чудовищного размера воронку. Виконт резко осадил Кана и развернулся в обратном направлении. Дороги не было, кругом всё перемешалось, на земле валялись изломанные тела, попадали под ноги коню, не давая ускорить шаг, отряды солдат, отрезанные от своих войск чудовищным вихрем, свои и чужие вперемешку, кто-то ещё продолжал сражаться, Арно слышал чьи-то крики, выстрелы…

Резкая вспышка будто разливающегося пламени в плече и мгновенное ощущение полёта – его выбило из седла и швырнуло на землю. Чем-то тяжёлым придавило ногу, – это должно было быть больно, но боли почему-то больше не было, – что-то тёплое и горячее стекает по руке вниз… Надо встать и найти Кана, надо идти к своим, кругом звучат чужие голоса, говорят явно не на талиг… Арно попытался приподняться, но ни руки, ни ноги почему-то не слушались, мир перед глазами начал расплываться, последнее, что теньент успел увидеть – склонившийся над ним человек в незнакомой офицерской форме, а потом наступила темнота…

* * *

Неделю спустя

Армия постепенно приходила в себя после невиданного доселе буйства обрушившейся на Мельников Луг стихии. Поле битвы было разворочено гигантскими воронками из ветра, и последнюю неделю двум армиям было не до сражений: требовалось похоронить убитых и помочь раненым. Все, кто не пострадал в битве, совершали регулярные рейды к месту сражения, составлялись списки погибших, находились раненые – и свои и чужие, – так что, невзирая на неясный исход битвы, кажется, обе враждующие стороны обзавелись пленными.

Валентин, бледный и осунувшийся после нескольких бессонных ночей, зашёл в кабинет генерала Ариго, аккуратно прикрыл за собой дверь и встал возле стены, дожидаясь, пока офицер из другого полка закончит свой доклад. Похоже, вести были неутешительные – каменным выражением лица Жермон почти сравнялся со стоящим рядом генералом Райнштайнером. Скользнув взглядом чуть ниже, на стол, полковник замер, внимательно глядя на то, что там лежало…

– Кто ещё был найден?

– Сорок шесть человек убитых опознали, нашли одного раненого, чудо, что он выжил, столько времени прошло…

– Кто?..

– Из полка Придда, мой генерал.

— Ясно. Можете быть свободны.

Валентин кивнул выходящему офицеру, давая понять, что услышал информацию о своём человеке, и подошёл к столу.

– Это шляпа теньента Сэ, если я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься… – Ариго скосил глаза на изрядно потрёпанный головной убор. – На поле боя нашли. Что у тебя?

– Разъезд столкнулся с нашими солдатами, которые были отрезаны от основных сил во время бури. Они собрались в отряд, насчитывающий порядка двухсот человек, и добирались к армии обходным путём. Двадцать раненых, убитых нет.

– Хоть какие-то хорошие новости за сегодня, – генерал, задумавшись, вертел в руке многострадальную шляпу. – Может, и этот молодчик сам вернётся?

– Позволю себе усомниться в этом, Герман, – голос Райнштайнера, как всегда, был ровным и спокойным, но Жермон уже привык различать в нём малейшие оттенки интонаций. И этот тон подозрительно напоминал расстроенный. – Конь теньента Сэ благополучно прискакал в лагерь спустя всего сутки. Полагаю, будь теньент в состоянии, он прибыл бы вместе с ним.

– Некоторые найденные тела разорваны буквально на куски, – Ариго даже вздрогнул от своего предположения, и… ему показалось, или Валентин действительно отчётливо позеленел? – Ты думаешь…

– Я склонен предполагать, что теньент Сэ либо убит, либо в плену, и в свете этих предположений вынужден передать вам, полковник Придд, это письмо.

Жермон удивлённо разглядывал выложенный на стол листок бумаги. Где-то он уже видел это… завещание. Валентин выглядел всё таким же невозмутимым, разве что стал ещё чуть бледнее, если только такое было в принципе возможно.

– Я полагаю, передача мне этого письма была оговорена с учётом первого варианта развития событий?

– С учётом, что теньент Сэ не сможет вручить его лично, так что условия соблюдены мной в точности.

– А шляпа, я так понимаю, теперь ваш законный трофей. Вплоть до возвращения владельца, – хмыкнул Ариго, внезапно воспряв духом. Ну не может этот Олень вот так просто погибнуть!

– Слушаюсь, мой генерал!

* * *

Аккуратно положив трофейную шляпу на стол, рядом с позабытым владельцем кинжалом, Валентин, разворачивая письмо, отстранённо подумал, что его комната в последнее время всё больше напоминает склад личных вещей теньента Сэ. Ещё только Кана тут для полной коллекции не хватает…

Вино, беседа, свечи до утра -

А на рассвете – в бой. Давно пора.

Письмо, тщательно сложенное, легло на стол рядом с упомянутой шляпой.

– Не нужны мне твои извинения, виконт. Лучше сам возвращайся…