Осколки миражей (гет)

Орталин простирался впереди бесконечным морем песка цвета киновари. Красноватые песчаные волны напоминали застывшую воду — мелкие, аккуратные, точно рябь от легкого ветерка.

Порт оказался небольшим. Даже не порт — так, пристань. Несколько глиняных строений-складов, носильщики с невозмутимыми бронзовыми лицами, наряженные в просторные рубахи и шаровары светлых тонов, ряд кораблей кромкой вдоль берега.

Вдали смутно, сквозь золотистый туман или марево, виднелись очертания зубчатой стены. А к стене от порта уходила дорога — ровная гладкая каменная лента, обсаженная по краю небольшими кудрявыми деревцами с блестящими темно-коричневыми листьями.

Элейн догадывалась, что в качестве ездовых животных здесь вовсе не обязательно будут использоваться миспарды. Книги утверждали, что существ, способных тянуть повозку, на Орталине великое множество видов…

Но, увидев такую повозку с впряженной в нее гигантской песчаной ящерицей, Элейн ненадолго остолбенела.

Ящерица с любопытством вращала глазищами. На спине ее под ржавыми пластинами чешуи перекатывались мышцы. Хвост был аккуратно пропущен под днищем повозки, а сама повозка — крытый коробок с окнами — передвигалась по песку на каком-то подобии полозьев. Выглядела конструкция фантасмагорически.

— Ты ведь бывал здесь раньше, — полуутвердительно сказала Элейн Эреолу. — Ты знаешь, что и где именно искать?

— Долгая история. Противостоянию между мной и Л’Аррадоном уже около семи веков. Конечно, я бывал здесь, и не раз. С той же целью, что и теперь, — ответил тот. Они устроились на скамье в повозке, и теперь Элейн разглядывала в окне, как сюда потихоньку подтягиваются пассажиры. Скамей со спинками внутри повозки было несколько рядов. Такой себе местный аналог дилижансов… — Но Л’Аррадон всегда тщательно берег свои тайны. Он не подпустил меня даже к намекам на ключ к своей силе… точнее, своей слабости. В последний раз он был так слаб, когда лишился магической подпитки Орталина. Еще до моего рождения. Зато сейчас он вряд ли сможет удерживать защиту на таких мелочах, как подчищенная память того, кто видел его взлет и падение несколько столетий назад.

Элейн показалось, что она попала в какую-то легенду. Вся эта краснота, зной, песок и новизна на каждом шагу, не успеешь отъехать от порта, словно в давних сказках о дальних краях… и непременно таинственный злой колдун, которого, конечно же, кто-то должен победить. И секрет, который нужно отыскать, чтобы снять чары.

Она хмыкнула. Все будет намного прозаичнее. Но в то же время и намного сложнее. Этим жизнь и отличается от легенд.

— Поподробнее. Какая защита? Что такое этот ключ к его силе — артефакт, заклинание, человек?.. И кого ты имеешь в виду, говоря о взлете и падении? Я думала, только вы с Л’Аррадоном можете жить веками, питаясь отдачей от вадритов. — Элейн удобнее устроилась на скамье и приготовилась слушать.

Повозка-дилижанс с душераздирающим шорохом тронулась. Песок под полозьями шумел, как сухие листья, которые ворошили палкой. Иногда хвост ящерицы глухо ударялся о металл, и тогда повозку швыряло из стороны в сторону.

— Л’Аррадон, — с легким раздражением ответил Эреол, — это крепкий кокон, свитый из магии и защищенный магией. Другими словами, убить его просто так невозможно. Нужно знать, что именно способно пробить его защиту. Это и есть ключ. А так как узнать этот способ невозможно, если только сам Л’Аррадон его не выдаст, то и убить его я раньше не мог, сколько ни пытался. У меня тоже есть подобный ключ от защиты, но я, кажется, до сих пор был осторожен…

Он замолчал, точно погрузившись в раздумья. Дорога все так же бежала вперед, стены остались позади, и нигде не было ни следа людских поселений. Солнце поднималось выше. От оранжевых лучей, красновато-рыжего песка и шафранного марева в воздухе перед глазами уже плыли кровавые пятна.

— В Орталине нет стран, только свободные города, — продолжал Эреол. Элейн не стала напоминать, что еще не получила ответы на все свои вопросы. Она знала, что воспитатель расскажет все, что нужно, когда наступит время. Или не расскажет — а значит, ей вообще не следует это знать. — Мы направляемся в один из них. Он называется Шадх-Орт. Это место было последним, где Л’Аррадон жил достаточно долго, прежде чем покинуть Орталин навсегда. У каждого города есть свой правитель — иерарх. Иерарху Шадх-Орта, Ларт’Таору, уже столько лет, что все его давние дела обросли легендами и превратились в предания…

Снова легенды. Элейн прикрыла глаза. Слишком много информации. И хорошо, что сейчас здесь нет реваншистов и Софии. Стоило лишь представить шумную компанию, отправляющуюся к некоему иерарху в поисках чужих секретов… Курам на смех.

— Одно из таких преданий гласит, что это именно он тогда окончательно изгнал Л’Аррадона прочь с континента. Самого Ларт’Таора не раз пытались убить, но безуспешно. Потому он и правит так долго. Закон здешней магии: иерарх города будет жить ровно до тех пор, пока остается правителем. Немногие из них умерли своей смертью. Заговоры, покушения… Только Ларт’Таор кажется неуязвимым. В молодости, догадавшись, что он может знать ключ к защите Л’Аррадона, я пытался выпытать у него… но, конечно, он ничего мне не сказал. Не помогло и заклинание правды. А еще на нем лежал заметный след магии Л’Аррадона. Возможно, потому заклинание и не сработало.

Эреол закончил и снова замолчал.

— Почему ты думаешь, что он заговорит на этот раз? И вообще, что это он изгнал Л’Аррадона? — уточнила Элейн. Она начинала понимать.

— Он был первым, кого тому не удалось сломить. Л’Аррадон тогда покорил всех иерархов, заставил присягнуть ему, и историки отмечали, что все были готовы к окончательному утверждению его власти над Орталином… но дошел до Ларт’Таора и оставил свои попытки, хотя они могли вот-вот увенчаться успехом.

— И по-твоему, такой человек поделится с тобой знаниями? Может, он изгнал Л’Аррадона без использования ключа, другим способом. Да и если он раньше молчал… — Элейн принялась перебирать варианты. Она не могла без этого. Ее никогда не устраивали объяснения, данные в единственном экземпляре. Хотелось знать больше, понимать еще больше… Обычно Эреол только поощрял это. Теперь же он равнодушно пожал плечами и пробурчал:

— Раньше я был слабее, а Л’Аррадон сильнее. Я считаю, Л’Аррадон успел подчистить ему память. Надеюсь, на сей раз заклинание сработает.

— А если нет? — допытывалась Элейн.

— Если нет, я вернусь в Амоннин и буду действовать один и без подстраховки. Это все-таки моя война.

Элейн вздохнула. Подтверждались ее догадки. Это для нее целью было свержение Кервелина, восстановление в правах Молионов и престол Ивстана и Углара. Для Эреола же вся эта возня означала лишь новый виток противостояния с давним врагом.

— Далеко до этого Шадх-Орта? — поинтересовалась она.

— По поверхности — несколько дней. Но под землей есть магический скоростной тракт. Спуск в него уже рядом.

С этими словами Эреол отвернулся и надолго ушел в себя.

Элейн моргнула. Магический тракт? Скоростной? Амоннину и не снилось… Неужели колдуны были так сильно заняты междоусобицей, что не могли создать нечто подобное в Ивстане или Угларе? У нее было еще множество вопросов, но все их пришлось отложить.

Она вдруг поймала себя на мысли, что гнаться за секретом Л’Аррадона и узнавать что-то новое ей интереснее, чем думать о судьбах государства. Править… Нет. Все равно нужно будет править. Секреты колдунов — для колдунов. А ученичество у Эреола создало опасную иллюзию причастности.

Пора настраиваться на новую жизнь.

* * *

Ящерица остановилась, взрыв когтистыми лапами песок. Небольшая станция, похожая на станцию дилижансов в Ивстане, казалась неправдоподобно крохотной и к тому же заброшенной. Люди не толпились у входа, никакие дороги, кроме главной, не отходили лучами во все стороны, как стоило ожидать. Элейн ступила наружу из повозки, и в лицо тотчас ударил горячий ветер. У воды такого не было. В глубине континента оказалось неожиданно жарко, хотя проехали они сравнительно немного.

— Нам вниз, — Эреол взял ее под руку.

— Вниз?..

Внутри станция оказалась верхней площадкой лестницы.

Широкие черные ступени спиралью уводили вглубь. Потолок и стены были выложены плитками из красноватой глины. Свет давали какие-то сияющие нити, протянутые над лестницей.

Элейн осмотрелась. Все, кто вышел из повозки, спокойно спускались вниз. Ступени были довольно крупными, оставалось только порадоваться, что, отправляясь сюда, она переоделась в орталинский костюм, приобретенный с утра Эреолом у какого-то купца из Детей моря. Костюм представлял собой юбку-брюки до щиколоток, рубаху с широкими рукавами, которую следовало подвязывать широким поясом, и сандалии. Все удобное, светлое и неотличимое от нарядов местных жителей. Теперь становилось ясно, почему здесь не побегаешь в амоннинских широких юбках.

Внизу обнаружилась широкая многолюдная площадка, освещенная целым клубком мерцающих под высоким потолком нитей. Элейн улыбнулась, узнав знакомые приметы. Торговец с какими-то длинными палками… Понадобилось несколько минут, чтобы понять, что это не палки, а тонкие спицы, на которые нанизаны в ряд крохотные румяные пирожки. Блюдо, судя по толпе, собравшейся вокруг торговца, пользовалось огромной популярностью. Платформы, от которых отходили вместительные автомотрисы и скрывались в ярко освещенных туннелях, сумки, узлы, крики, ругань… Нет, все-таки люди везде одинаковы. Даже в таких полулегендарных местах, как Орталин.

— Как здесь обменять амоннинские монеты? Я хочу такой пирожок! — заявила Элейн, дернув Эреола за широкий полотняный рукав. Колдун усмехнулся.

— Менять нужно было в порту… Пойдем, я тебе куплю. Это сатхи. Ими запасаются, если дорога предстоит очень долгая, а до Шадх-Орта по магическому тракту около часа, — он извлек из кармана пару мелких монет.

— А почему нельзя построить такие тракты в Амоннине? — спросила Элейн минутой позже, вонзая зубы в верхний пирожок. Внутри обнаружилась начинка из угольно-черного, но умопомрачительно вкусного варенья. — Неужели ваши с Л’Аррадоном свары отнимают все время и силы?

Внутри второго пирожка оказалось плотное кисло-сладкое желе. Здесь что, начинка в каждом разная? Любопытство проснулось вместе с голодом.

— Дело не в этом, — терпеливо пояснил Эреол. — В Орталине существует внутренний магический фон, и он намного сильнее, чем амоннинский. Это как полноводная река — она может течь свободно, а может влиться в нужное русло, если ее направить. Такой тракт и есть русло. Магии нужна цель, тогда она на многое способна. Отчасти поэтому Л’Аррадон так и не смог прижиться здесь после того, как местная магия его отторгла. Если бы не отторжение, ему бы и не понадобилось покорять каждый город отдельно и прикладывать усилия, чтобы вернуть себе континент… Наша автомотриса.

Самоходный вагон при ближайшем рассмотрении оказался похожим на железнодорожный. Элейн видела железную дорогу в Амоннине, но на небольших расстояниях все равно использовались упряжки миспардов. А здесь, выходит, такая же, только работает на магии и передвигается под землей? Интересно, а почему именно под землей? Вдруг захотелось остаться в Орталине хотя бы на декатель и изучить местный быт.

Жаль, что это вряд ли получится…

* * *

Причина, по которой магический железнодорожный тракт был проложен под землей, выяснилась, когда автомотриса остановилась под въездом в Шадх-Орт.

— Не повезло, прибыли в разгар песчаной бури, — прокричал Эреол, прикрывая рот рукой и крепко держа Элейн под локоть. Ее буквально сдувало горячим ветром. Раскаленные песчинки, разом взвихрившиеся, точно по чьей-то злой воле, казались крохотными иглами, которые вонзались в незащищенные участки кожи. Элейн подумала, что у нее, должно быть, уже все лицо окровавлено. А ведь они только-только выбрались на поверхность. Остальные попутчики выглядели ошарашенными, насколько можно было рассмотреть их в этой каше из горячего песка. Впрочем, штурмовать узкую полоску пути между выходом со станции и городскими воротами рискнули немногие. Остальные, увидев, что происходит на улице, предпочли отсидеться под землей.

Эреол поднял голову, взглянул на башенки над стенами Шадх-Орта… и вдруг песчинки резко перестали жалить. Между станцией и воротами образовался защищенный коридор, за пределами которого все так же бушевал шторм.

— Прогнозы обещали бурю только послезавтра, — непринужденно пояснил колдун. — Теперь, правда, Ларт’Таор уже должен был заметить, что я позаимствовал немного энергии из магического поля города, но это неважно. Все равно пришлось бы выдать себя.

— А раньше, когда ты не экономил силы, ты был способен на это сам? — Элейн завороженно смотрела, как рои песчинок бьются в невидимую преграду и отскакивают небольшими фонтанчиками. — Обезвредить песчаную бурю… хотелось бы посмотреть, что еще.

— Песчаная буря — это мелочь… Да, в свое время я многое делал, даже не задумываясь, сколько сил на это уходит. Может, ты еще застанешь меня таким, — хмыкнул Эреол. Городские ворота открылись и снова сошлись за спинами путников.

Внутри стен ветер поутих. Песка здесь не было. От площади перед воротами в разные стороны расходились три улицы-колодца, кажущиеся еще более узкими и тесными из-за того, что дома, плотно стоящие по обе стороны, насчитывали несколько десятков этажей в высоту. Элейн подняла голову и увидела, что где-то в вышине на фоне тонкой полоски неба виднеются сходящиеся над улицей металлические листы крыши. Было почти темно. На уровне первых этажей горели длинные ряды одинаковых граненых фонарей из теплого желтого стекла.

Не успела Элейн как следует разглядеть все, как прямо перед ней возник песчаный смерч.

От неожиданности она вцепилась в руку Эреола. Но тут же выпустила ее — колдун оставался непроницаемо спокойным, а значит, бояться было нечего. И действительно, покрутившись пару секунд, смерч соткался в высокого поджарого мужчину с густыми седыми волосами, одетого в темно-красный костюм с вышитым поясом. Мужчина всмотрелся в прибывших с точно такой же тревогой и подозрением, как Элейн всматривалась в него.

— А! — воскликнул он наконец и поднял руку в подобии приветственного жеста. — Я целую вечность ждал, пока ты вернешься сюда, мальчишка! Догадался все-таки?

Эреол медленно кивнул. По его лицу можно было решить, что еще о чем-то он догадался прямо сейчас, после этого возгласа.

Мальчишка? Элейн не знала, смеяться ей или начинать бояться за странного старика без морщин. Ей еще ни разу не приходилось слышать, чтобы Эреола — Эреола! — кто-то называл так пренебрежительно. Это из-за той истории семисотлетней давности?

— Сафалвеф, Ларт’Таор, — поздоровался ее спутник. С первыми же звуками его голоса Ларт’Таор разом сник и почему-то побледнел. — Да, я вернулся. В прошлый раз под действием заклинания правды ты сказал занятную вещь. Что сможешь рассказать все, что мне нужно знать о Л’Аррадоне, когда тот будет достаточно слаб, чтобы этого не услышать… Так вот, можешь начинать.

* * *

Элейн молча слушала разговор, и с каждым мгновением ей становилось ясно, что происходит что-то не то.

Образ Ларт’Таора уже успел сложиться у нее в голове по рассказам Эреола. И теперь, увидев полулегендарного иерарха воочию, послушав, как он говорит и, главное, что говорит… она не могла отделаться от ощущения фальши. Как будто эту живую легенду заменили на дорогую и качественную куклу…

Совсем как Вистария среди своих фрейлин.

Кукла фарфоровая «Королева». Купеческий дом Винидари — лучший фарфор обоих континентов на протяжении трех веков.

Кукла фарфоровая «Иерарх». Купеческий дом Винидари…

Элейн сделала над собой усилие, как если бы пыталась проснуться. Что-то не то. Или с ней, или с окружающими. Неужели Эреол этого не замечает?

А ведь Ларт’Таор не говорил и не делал ничего странного или необычного. Просто сидел в своем помпезном золотистом кресле в пустом Зале Правления, куда пригласил гостей, просто отвечал на расспросы Эреола — исчерпывающе и с готовностью, — и все происходящее напоминало бы обычную аудиенцию у главы свободного города, если бы не эта разлитая в воздухе эфемерная фальшь…

— Значит, ты заметил, что Л’Аррадон начал слабеть, когда его силу вынудили вредить ему самому, — говорил Ларт’Таор без всякого выражения. — Поздравляю тебя, мальчишка. Да, это единственный способ его победить. Его же силой, обращенной против него…

…Или все же была странность? В этой фамильярности, в этой размеренной до заторможенности речи, в этих паузах, в течение которых иерарх Шадх-Орта просто сидел, уставившись куда-то вперед, в пустоту, сквозь массивные колонны, изрисованные золотой вязью, сквозь высокие двери и белоснежные стены — а Эреол спокойно ждал, ничему не удивляясь и не проявляя нетерпения.

— Сила не обратится против него. Это невозможно, — отрезал Эреол.

— Напрямую — нет. Но можно заставить ее обратиться. Не мне тебя учить, как извлекать из сущности те силы, которые в нее вложил создатель, и делать зеркальный клинок, мальчишка. Ты сам многому научился за те века, которые тебе посчастливилось урвать у вечности…

Речь Ларт’Таора к концу тирады состояла больше из пауз, чем из слов. А потом он широко распахнул водянистые глаза и, не успела Элейн понять, чей взгляд они ей напоминают, закончил через силу, будто насильно выталкивая из глотки слова:

— …Урвать, потому что я не успел удавить тебя в колыбели.

«Я не успел»? Он о себе или…

Но Элейн так и не хватило нескольких секунд, чтобы самой сформулировать шокирующую догадку, молнией вспыхнувшую в голове.

Потому что Ларт’Таор выплюнул последнее слово и тут же, без пауз, рассыпался киноварным песком. Прямо в своем кресле-троне иерарха.

Песчинки тонкой струйкой сбежали с сиденья на белоснежную плитку пола.

Элейн ожидала чего угодно. Но только не этого.

— Сила, которую заставили обратиться против своего обладателя… — негромко произнес Эреол. — Л’Аррадон в Амоннине сейчас, должно быть, испытал сильное потрясение. Жаль, что он скоро поймет его природу и будет в курсе наших планов.

— О чем ты говоришь? — резко спросила Элейн. — И что, Хешшу раздери, здесь только что произошло?

— Только что, — Эреол подошел ближе к креслу, извлек из кармана бумажный пакет и принялся собирать песок, — ты видела наглядный пример, как живет, действует и разрушается та магия, при помощи которой Л’Аррадон контролирует короля, королеву… и можно только догадываться, кого еще. Не совсем в чистом виде, потому что Ларт’Таор был скорее экспериментом, чем полноценным созданием. Но суть одна.

Песка оказалось неожиданно мало. Эреол запечатал пакет и отвернулся от кресла.

— Есть такой скверный орталинский вид магии, Элейн. Создание атхатонов. Самый отвратительный способ контролировать людей… точнее, то, что от них остается. Атхатон — это слепок души и личности человека, полностью жизнеспособный и сохранивший все свои изначальные черты за двумя исключениями. Во-первых, для атхатона создается новое тело — копия старого, а во-вторых, это существо будет целиком и полностью лояльно своему создателю. И не сможет восстать против него. Я заставил Ларт?Таора нарушить этот закон, и вот результат.

— Слепок… Копия… То есть прототип атхатона должен быть мертв?

— Однозначно. Настоящее тело Ларт?Таора, думаю, давно рассыпалось прахом где-то в катакомбах Шадх-Орта. А вот со слепком души и личности не все так ясно. До сих пор никто не выяснил, копия это или все-таки искаженный и изломанный оригинал. Для создания копии не нужно убивать человека. Двойник — тоже сложная магия, но гуманнее и технически легче этой. А убив прототипа, можно поймать реальную живую душу и вложить ее в искусственно созданную оболочку атхатона. Мало кто изучал этот вопрос, потому что мало кому известен этот вид магии. В Орталине магическое развитие пошло по другому пути, и очень немногие унаследовали старое знание.

— Зачем это Л’Аррадону? И здесь, и в Амоннине? Ради влияния? Но есть ведь куча заклинаний убеждения, покорности и…

— И их нужно постоянно обновлять и поддерживать. Не проще ли создать двор искусственных людей, который будет ненавязчиво питаться частью твоей гигантской магической мощи, но зато станет существовать постоянно и без хлопот?.. Он вполне мог так рассуждать, — Эреол обошел кресло кругом и легко спрыгнул с возвышения, на котором оно стояло. — На самом деле создание атхатонов во многом экономнее постоянного контроля.

Элейн смотрела на его уверенные движения. В Эреола точно влили порцию свежих сил. Хотя, возможно, так оно и было. Он вполне мог впитать остаточную магию из создания Л’Аррадона.

А вот ее, наоборот, свалившаяся на голову информация прибила к земле. И уже пропал интерес и к Орталину, и к его многочисленным чудесам и особенностям.

Катись к Хешшу это проклятое место, в котором появился на свет и Л’Аррадон, и его чудовищная магия, способная перемалывать живых людей, превращая их в послушных кукол, уничтожать биение жизни, заменяя его искусной симуляцией… вот откуда взялось ощущение фальши.

Такое же… точно такое же, как то, что возникало, стоило посмотреть на королеву Вистарию. На мать. В прошлом — мать.

— Король с королевой — атхатоны? — резко уточнила Элейн.

— Король с королевой — да, — прямо ответил Эреол. Без всяких околичностей. Не пытаясь утешать.

Одна из черт, которые она ценила в наставнике больше всего.

— И они исчезнут, если… Что ты сделал с Ларт’Таором? Как уничтожить чужого атхатона?

— Механизм один. Обернуть магию против ее обладателя. Тогда она теряет свои свойства и разрушается. Самоуничтожение. Я применил к Ларт’Таору заклинание правды, вот и все. Сама личность, заключенная в атхатоне, могла не знать о Л’Аррадоне ничего. Но когда на атхатоне лежит настолько сильный отпечаток магии его создателя, можно говорить через тело с самой этой магией. Что я и сделал. Считай, что я разговаривал не с Ларт’Таором и не с его бледной тенью, а с тенью самого Л’Аррадона… и это почти истина. Только Л’Аррадон называет меня мальчишкой. Остальным это не приходит в голову в силу разницы в возрасте.

Элейн выслушала это очень внимательно. Заставила себя задуматься над каждым словом. Что угодно, любые магические дебри. Только отвлечься. Только не представлять себе всю подоплеку. Только не думать, каким образом было создано то, что она считала странно изменившейся, предавшей, забывшей прошлое… но матерью.

Матерью, которая на самом деле уже не могла ни предать, ни забыть, потому что давно покоилась… нет, не думать. Не думать, что Л’Аррадон делал с телами.

Теория лучше.

— И как тогда уничтожить остальных, которые в Ивстане? Поговорить с каждым по душам при помощи заклинания? — Элейн с неудовольствием услышала в собственном голосе непривычные истерические нотки, плохо замаскированные под неумелую иронию. — Это поможет справиться с Л’Аррадоном?

— Нет. Наоборот. Нужно уничтожить Л’Аррадона. Тогда его создания исчезнут сами по себе.

Эреол чуть приподнял пакет с песком.

— Останки тела атхатона. У меня есть частица магии Л’Аррадона, с помощью которой я теперь изготовлю зеркальный клинок. А такой клинок — это и есть сгусток силы. Его силы. Она не может обратиться против своего обладателя сама. Но тот, кто сумеет заставить ее это сделать, способен ослабить Л’Аррадона или даже убить. Об этом и говорил Ларт’Таор, это и есть ключ — он сам был ключом…Пойдем, Элейн. Пора возвращаться к Детям моря. У меня есть примерный план. Если все пройдет гладко, то через два дня с Л’Аррадоном будет покончено.

Эреол сделал приглашающий жест рукой и направился к выходу из зала. Шаги гулко отдавались эхом под высокими сводами. Элейн какое-то время смотрела ему вслед.

Будет покончено.

Судя по этому неприкрытому ликованию, шансов у них много. Или Эреолу просто кружит голову близость возможной победы над старым врагом. Если только ему вообще что-то могло вскружить голову за семь веков…

Атхатоны. Разрушение, прах и исковерканная, потревоженная в своем закономерном и правильном спокойствии смерть.

Ликование. Праздник на костях.

Элейн постояла еще немного и пошла следом за Эреолом. На костях? Впечатлительность не относилась к его характерным чертам. И что такое смерть нескольких десятков или сотен людей для колдуна, которому уже несколько веков?

Пора бы уже привыкнуть.

* * *

Автомотриса с мерным тихим стуком неслась вперед. В вагоне горел яркий свет от сияющих нитей под потолком, за окнами мелькал грубый камень туннелей.

Элейн успокоилась. Точнее, не успокоилась, а постаралась загнать потрясение и шок как можно глубже, чтобы осмыслить все потом, когда останется в одиночестве. В конце концов, с самого начала можно было предполагать нечто подобное. И мать с самого начала не казалась ей родной и знакомой. Все прошло, все рассыпалось руинами и поросло травой еще десять лет назад, так зачем плакать сейчас, узнав подробности? Она продолжала цинично твердить это себе до тех пор, пока слова не начали путаться в голове.

Поросло травой и рассыпалось руинами…

— А что насчет разрушенной части замка? — поинтересовалась Элейн, с усилием отрывая взгляд от монотонного красно-серого фона за окном. — Ты говорил, что это важно. Это связано с атхатонами?

— Это дает примерное понятие о масштабах подделки… — задумчиво ответил Эреол. Душевные метания подопечной его, казалось, не волновали ни капли. — Почему Кервелин после победы переехал в Ивстан вместе со всем двором? Ведь в Угларе у него был пусть не такой роскошный, но удобный и вместительный замок. Так зачем ему понадобилось переселяться — не превращать ивстанский дворец в официальную резиденцию, а переезжать туда окончательно? К тому же его собственный замок уцелел, а ивстанский был сильно поврежден. Не говоря уже о том, что столицу новосозданной империи делают, как правило, в столице главной страны, а не одной из завоеванных. Какая там официальная версия?

— Что Кадмар расположен в гораздо более удобном месте, недалеко от океана, пути к нему свободнее, из какой части континента ни отправляйся… и дворец в горе надежнее обычного здания, построенного на равнине, — послушно вспомнила Элейн прочитанные в газетах пояснения. — Звучит логично.

— А ремонт при переезде не сделали, наверное, потому, что Л’Аррадон обещал быстро восстановить помещения магией. И восстановил, — хмыкнул Эреол. — У меня есть одно предположение, но оно требует проверки. Заметь, все разрушения проявлялись после вспышек ярости Л’Аррадона. То есть после некоторой утраты контроля над собой. А раз так, то можно предположить, что обстановка замка и все эти роскошные тщательно отделанные стены — тоже что-то вроде атхатона. Только неодушевленного. Искусственная декорация, наложенная на ткань реальности. И ее существование было точно так же завязано на магию Л’Аррадона. Это часть слаженной системы атхатонов, соединенных между собой вполне реальными жизненными узами. Своеобразная среда обитания, созданная специально для искусственных существ, чтобы обеспечивать их магической подпиткой. Из этого вытекает другой вопрос…

Элейн молча слушала. Слишком много. Слишком много всего за один день. Это Эреол мог сопоставить все загадки и получить полную и ясную картину событий. За мыслью Эреола нужно было еще угнаться. А ей, Элейн, хватило и малой доли всего этого, чтобы потерять душевное равновесие.

Самовнушение перестало работать. Вместо него появилась злость. На Эреола — даже больше, чем на далекого и призрачного Л’Аррадона. Колдун, которому давно плевать на мысли и чувства живых людей, пока их силы можно тянуть через вадриты!.. Оба они хороши — вечные соперники. Но волею судьбы Элейн довелось стать союзницей только одного…

Она одернула себя. Все это было известно и раньше. Нужно держать себя в руках.

— Какой вопрос? — спокойно поинтересовалась она.

— Каково соотношение атхатонов и живых людей при дворе, — сказал Эреол.

Больше он ничего не добавил. Но прозвучало это… Элейн почувствовала, как по коже побежали мурашки. Как будто Эреол провел окончательную черту, отличавшую обычных людей — кстати, кто бы мог ими быть? Те, на кого действовало зелье Софии и не действовал дождь? Или как их еще определять? — от нежити. И приговор не подлежал обжалованию.

На обратном пути к порту повозка была запряжена уже не ящерицей, а какой-то отвратительной гигантской многоножкой. Элейн скользнула по ней равнодушным взглядом и преспокойно села на скамью. Брезгливость, страх перед этим десятком угрожающих фасеточных глаз, сверкающих в наползающей тьме, как злая пародия на фонари? Многоножка — всего лишь обычное живое существо, такое же, как те, кого она везла в повозке к океану. Только создана природой такой вот устрашающей. Но создана хотя бы естественным путем… а не так, как Л’Аррадон создавал своих атхатонов. Раньше Элейн испугалась бы, а теперь ей было все равно. Чаша ее впечатлений была переполнена другим.

Не это ли причина обычного отчужденного спокойствия Эреола и Л’Аррадона?.. Они слишком многое повидали, чтобы научиться отделять важное от несущественного.

Отплытие обратно наметили на поздний вечер. К утру корабль купца из Детей моря должен был пересечь невидимую границу между водами Орталина и Амоннина. Границу, разделявшую мир, где шел пожирающий разум дождь, с миром, свободным от этого явления природы.

И уже с леденящим равнодушием Элейн негромко поинтересовалась, глядя в темноту:

— Дождь. Он не действует вообще на всех атхатонов?

— Не знаю, — признался Эреол. — Он может с тем же успехом не действовать и на некоторых людей. Его никто не изучал на практике. Смертников не находилось. До сих пор я излагал тебе схему, в которую органично вписывались все странности. А дождь… Узнаем.

Элейн подумала о сестре. И о ее начальнике гарнизона, к которому, София, кажется, была неравнодушна. Если дождь еще ни о чем не говорит… на Итилеана не действовало и зелье тоже. И с неуязвимостью или необычной регенерацией тоже было не все ясно. То ли рана оказалась легкой, то ли… Элейн не додумала.

— Не рассказывай пока ничего сестре и остальным, — будто прочитал ее мысли Эреол. — Мы просто провели небольшое расследование и узнали, каким оружием можно убить Л’Аррадона. И даже достали материалы для его изготовления. Повезло. Что удивительного, Орталин все-таки родной континент Л’Аррадона… все ясно?

Элейн невесело усмехнулась. Да уж. Яснее ясного. Не стоит заваливать союзников лишней информацией. Им она попросту ни к чему.

* * *

— Нужно купить себе корабль, — весело заметила София, обойдя вокруг низеньких мягких диванов и овального стола кают-компании, заглянув во все иллюминаторы и внимательно изучив содержимое бара и буфета. — Когда-нибудь я этим займусь.

Ослепительные солнечные блики рассыпались по стенам и даже потолку, переливались и скользили с места на место, когда корабль покачивался на волнах. София была в отличном настроении. Элейн с Эреолом вернулись в разгар утра. Причем с хорошими новостями — относительно хорошими. Они нашли способ убить Л’Аррадона… Нет, София все еще оставалась противницей убийств, но начинала понемногу смиряться. Она все равно не могла повлиять на борьбу двух колдунов. А Элейн объясняла, что все происходящее было продолжением войны между Эреолом и Л’Аррадоном.

К тому же Софии совершенно не хотелось сейчас думать о плохом. Она распрощалась с Грейсоном каких-то пару часов назад и все еще была во власти воспоминаний. Как они дождались рассвета и вместе плавали в океане — и никто не сказал ни слова, потому что среди Детей моря многие купались вот так по утрам рядом с бартогами, весело отфыркиваясь; как она учила его разжигать небольшую переносную жаровню, а потом они вместе пили приготовленный кофе… И обменивались шутками, и целовались бегло и украдкой.

То, что произошло ночью… Это было слишком ново и необычно, чтобы София могла решить, нравится ей или нет. Но оно напрочь уничтожило всю натянутость и принесло с собой чувство единения. Она обменялась взглядами через стол с человеком, которому предстояло стать ее мужем. В его глазах читалось обещание.

Что ж, жестокий мир, жестокие игры, философски решила София, выслушав рассказы сестры. Голова все равно была занята другим. А все то, о чем говорила Элейн… скоро оно должно закончиться. Осталось совсем чуть-чуть. Собственно, Эреол и позвал всех в эту кают-компанию пустого корабля, чтобы обсудить план действий.

Колдун уже сидел на бело-зеленом полосатом диване за столом. Рядом с его рукой на столешнице лежал… нож. Нет, кинжал. Только какой-то странный. Клинок из красного металла, выглядящего жутко горячим, хотя его совершенно точно никто не нагревал. Тонкая черная рукоять. Лезвие прямо светилось, как будто его держали над огнем… Неужели это и есть то самое оружие? И его достали так легко! Тогда почему Эреол не добыл его раньше и не расправился со своим противником? София поспешила задать этот вопрос сестре.

— Его так просто не достанешь. Л’Аррадон защищал даже самые отдаленные подходы к тайне своей уязвимости. Просто сейчас он ослаблен, вот и… — пояснила Элейн. Она была молчаливее, чем обычно, и казалась встревоженной. Хотя это и понятно. Она уже сказала Софии, что отправится в Кадмар вместе с Эреолом… почему-то без остальных реваншистов.

В кают-компанию наконец вошел замешкавшийся где-то Дарн, и Эреол немедленно заговорил.

— Итак, наш план таков, — сказал он. — Элейн и я пробираемся к Л’Аррадону и делаем все, что нужно. От вас требуется следить за новостями и вмешаться, если что-то пойдет не так. Связные вадриты у вас есть.

— Что? — резко переспросил Итилеан. София снова взглянула на него и поморщилась. Вечно ему требуется вмешаться, особенно когда речь идет о драке… Эреол ведь сказал, что они с Элейн вполне способны справиться сами.

Она вдруг ужаснулась сама себе. Получается, если сестра отправляется на рискованную вылазку, то это ничего, а если жених рвется присоединиться, это плохо? Однако Эреол не оставил ей времени обдумывать собственную безнравственность.

— Тащить с собой вас всех — это лишнее. Вы уже выполнили свою миссию. К тому же вы сможете помочь, если что-то пойдет не так. Только избегайте Кадмара, над ним все еще стоит магический купол…

— Купол может стоять и над дворцом, при чем здесь это? — раздраженно перебил Итилеан. — Я бы вообще не надеялся остаться незамеченным. Лучше придумайте способ довести дело до конца при условии, что Л’Аррадон будет знать о покушении.

Элейн переглянулась с Эреолом. И Софии не понравился этот взгляд. Точно сестра и колдун делили какую-то тайну, в которую не посвятили остальных. Примерно как они с Грейсоном… но тайна эта касалась не только двоих.

— Он знает, — буркнул Эреол. — Он должен был заметить… наши поиски. Я попробую отвлечь его, но у меня может и не получиться. Наши магические силы сейчас несоизмеримы. Ждите за городом и следите за вадритами. На месте разберетесь. А вам, София, я бы вообще рекомендовал остаться здесь.

— Нет! Я вовсе не такая слабая! — запротестовала София. — Я могу стоять на страже, если понадобится, и…

Колдун махнул рукой и снова переглянулся с Элейн. Нехорошим всезнающим взглядом.

— Ладно. Воля ваша.

Он, похоже, не возлагал особых надежд на помощь отряда реваншистов. И явно знал намного больше, чем рассказывал.

— Отплываем завтра с утра, — подытожил он.

София вздохнула. Она уже догадывалась, что не сможет сомкнуть глаз.