Месть и немного любви (джен)

Потушив сигарету, Гарри посмотрел на маленькую урну, притаившуюся в углу цветочной аллеи. Небо стало хмурым: вчерашний ливень закончился, но мелкий дождик мог начать накрапывать в любую минуту. Иногда сквозь рваные просветы послеполуденные лучи освещали видневшиеся вдали контуры собора. Шедший ряд с ним пожилой человек лет шестидесяти пяти остановился и прищурился. Его массивная фигура, упакованная в серую мантию, не выглядела грузной: скорее, она казалось подтянутой и бодрой, несмотря на округлый живот.

— Почему Луна пропала? — спокойно сказал Поттер. — Это означает только то, что она не отправилась за мужем. — Видимо, было нечто их ряда вон выходящее, а помнят только яркое..

Он ненароком взглянул на громадные жасминовые кусты. Его собеседник молчал, сосредоточенно наблюдая за цветами. Волосы на его голове сохранились только по бокам. Бесцветные глаза, напротив, светились живым интересом.

— Вижу, ты настроен не слишком оптимистично, — задумчиво произнес он.

— Поводов для оптимизма не много, — ответил Гарри. Непонятно почему, но наедине со старым учителем он в самом деле чувствовал себя легко.

Сегодня вечером он приехал погостить к Ричарду Свенсону — своему старому преподавателю в Академии Аврората. В последние годы тот, по слухам, был вынужден уйти в отставку и жил в собственном доме на окраине Ист-Энда с женой Хелен. Оставаясь холостым до пятидесяти пяти лет, он вдруг женился на своей двадцатилетней ученице. Детей у Свенсоов не было, но молодая жена превратила быт старого холостяка в удобную домашнюю жизнь. Гарри очень волновался о том, как встретит его пожилой учитель, и был искренне рад, когда белокурая Хеллен, открыв дверь, встретила его, как старого знакомого. «Ричард уже с самого ланча ждет вас», — звонко сказала она, пригласив Поттера в дом. Сейчас, гуляя по саду, он в самом деле чувствовал, что бывший преподаватель криминальной психологии волшебников рад ему, как на старых занятиях. Он не стал посвящать Свенсона во все дела запутанной истории, а просто решил спросить у него совета по делу Луны: отличное прикрытие для важного разговора.

— Ты все в отделе Уитворта? — спросил Свенсон.

— Именно там, — мягко улыбнулся Гарри, словно он по-прежнему был юношей на его уроках, стоявшим планы на будущее.

— Знаю, ты заслуживаешь большего, знаю, — неожиданно развернулся Свенсон и осторожно положил руку на плечо Гарри. — Но, наверное, ты в курсе: вот уже три года, как я отошел от дел. Из своего убежища, которому я обязан друзьям, я не мог больше влиять на дела Аврората.

— Но я нашел себе новых новых друзей, так что справедливость скоро восторжествует. — Я недавнг получил новое назначение, и скоро верну себе все прежние позиции, — спокойно посмотрел он на Поттера. — Так что советую тебе спокойно переждать трудные времена, — снова полопал он по плечу старого ученика, и показал путь к дому.

— Здесь очень красиво… — Гарри посмотрел на аллею, увитую плющом и цветущим шиповником. — Знаете, когда я был первокурсникам, вы были уже легендой. Знаете, как вас тогда уже называли?

Свенсон обернулся, словно желая услышать что-то интересное.

— Наследник Грюма!

— Я — Наследник Грюма? — добродушно пробасил он. Гарри также весело улыбнулся, услыхав такую шутку.

Дом Свенсонов оказался большим зданием из темного-серого базальта. У входа стояли большие кадки с цветами. На крыльце была расстелена синяя дорожка. На стенах холла висели движущиеся картины и небольшие панно, созданные из причудливо переплетённых геометрических фигур. Свенсон, легко улыбнувшись, посмотрел на Гарри, а затем показал в полукруглый арочный коридор:

— Проходи… — он говорил еще бодро, но Гарри казалось, что в его голосе стало звучать что-то старческое.

— Спасибо… — пробормотал он. В ажурных бронзовых подсвечниках горели снизки в три или пять свечей. Гарри с интересом стал рассматривать один из таких подсвечников в виде переплетенных ветвей винограда.

— Жена постаралась, — чуть снисходительно опустил веки Свенсон. Гарри показалось, будто он говорил о любимом ребенке.

— Ваша супруга будет с нами? — спросил Гарри.

— Да, Хеллен сейчас подойдет, — ответил хозяин. При этих словах Гарри почувствовал легкий укол: трудно было представить, что этот плотный пожилой мужчина в начинённых до блеска черных штиблетах был некогда грозой темных волшебников.

Маленькая столовая была подготовлена к приему гостя. В центре стоял чайник и свело-синий голландский сервиз. Рядом три вазочки с миндалем, сыром и шоколадными конфетами. Рядом лежал посыпанный пудрой яблочный пирог. Свенсон улыбнулся и широким жестом пригласил гостя за стол.

— Помню, как к вам бежали ученики после каждой лекции, — Гарри удобно устроился на мягком стуле. — Ко всем вы были внимательны, терпеливо обсуждали любые вопросы.

Хозяин кивнул, словно обрадовавшись чему-то хорошему. и затянулся сигариллой.

— Ты исключение, — неожиданно серьезно сказал Свенсон. — Ты единственный, кто меня никогда ни о чём не просил. Теоретически, по законам криминальной психологии, я не должен тебе доверять… — рассмеялся он. — Кстати, как жена?

— Мы прожили вместе целых семь лет, — вздохнул Гарри.

— Помню, как ты летал от счастья после свадьбы, — выпустил струйку дыма бывший учитель Гарри. — Ладно, не будем, — добродушно нахмурился и покачал головой, поймав взгляд ученика. — Знаешь, это проблема всех ранних браков… Люди еще не умеют ценить отношения и воспринимают все происходящее, скорее, как забавную игру. Не подошел этот — не беда, найду другого. Брак хорош после тридцати пяти, — снова выпустил он струйку дыма. — Когда оба учились научились ценить отношения и дорожить тем, что есть..

Гарри посмотрел на его пухлый палец, чуть сморщившийся от ревматизма. Сейчас ему казалось, будто от слов пожилого учителя исходила странная успокаивавшая сила. Все Ромильды и Джинни сейчас показались ему далекими и чужими, словно тающий в другом времени мираж.

— Меня сейчас волнует иное… — выдавил из себя Гарри.

Свенсон бросил на него быстрый взгляд, а затем потушил окурок.

— Понимаю, — кивнул он. — Тебе просто надо принять, наконец, решение: все ли закончено или…

Он не договорил: дверь открылась и в комнату бодро вошла хозяйка. Хелен Свенсон, невысокая кудрявая блондинка, надела в честь приема гостя короткое синее платье и красные туфли на каблуках. Гарри смотрел на нее с нескрываемым интересом: миссис Свенсон всегда была для него загадкой. Она улыбалась той бодрой улыбкой отличницы, которая всегда готова помочь любимому преподавателю, но понимает гораздо больше, чем хочет показать. Голубые глаза сияли серым отливом, в котором застыли радость и внимание. Махнув рукой гостю, она улыбнулась и села напротив мужа.

— Хел, присоединяйся, — махнул рукой муж. — Мы Гарри все спорим о Слизерине, — добродушно проурчал Свенсон.

Гарри присмотрелся. Хеллен, осторожно подобрав платье, села за стол. Неожиданно ему вдруг стало интересно, какой колледж закончила она. Едва ли Свенсон мог бы жениться на слизеринке, хотя сейчас Гарри, по правде говоря, не удивился бы ничему.

— А что закончили вы сами? — приветливо улыбнулся он хозяйке.

— Гриффиндор, как и вы, — ласково кивнула Хеллен. — Вы были нашим кумиром, мистер Поттер! — воскликнула она.

Гарри шутливо развел руки в стороны, словно показывая, что сдается.

— И было за что, дорогая! — подмигнул ей муж. -Между прочим, стала старостой. Самая ответственная студентка своего потока!

— В таком случае, охотно передаю привет от директора МакГонагалл, — сказал Гарри. — Я был у нее только вчера.

— В самом деле? — густые ресницы Хеллен поползли вверх. Муж с улыбкой посмотрел на нее.

— Да, я вчера был в Хогвартсе, — спокойно ответил Гарри. — Мы говорили с профессором о Луне.

— Все-таки замечательно, что директором стала Минерва, а не прощелыга Слагхорн, — пробасил Свенсон. — Честь и хвала Кингсли Брустверу! Разбирался покойник в людях.

— Ричард, — недовольно поджала губы супруга. — Ну зачем ты так о зельеваре, тем более покойном? Ну, да, слаб характером, любил знаменитостей…

— И был отъявленным расистом! — стукнул кулаком по столу ее муж. От его удара фужеры разразились жалобным перезвоном. — Я не спорю, внешне он казался милым человеком, но по хорошему ему бы сидеть в Азкабане вкупе со всеми Пожирателями.

— Хотя всегда подчеркивал, что лишен предрассудков? — удивился Гарри. Хеллен, насупившись, посмотрела в бокал: всем видом она показывала, что не одобряет грубости мужа.

— Ничто не ново под Луной, — пожал плечами Свенсон. — Только дурак говорит о своем уме. Только трус громогласно заявляет о своей храбрости. Только подлец болезненно призывает всех быть честными. Ну, а Слагхорн… Он вобщем-то никогда не скрывал своих расистских взглядов. Всегда так невзначай напоминал: «Ведь странно, что у малокровок есть талант, не правда ли?» Времена изменились, вот и вынужден был маскироваться старикашка.

— Удивлялся, но признавал, — вздохнула Хеллен, поправив лежавшую на коленях белоснежную салфетку.

— А заодно — так, невзначай, напоминал ученикам, что малокровии в принципе не могут иметь таланта, — гримаса исказила губы Свенсона. — Что ты хочешь от духовного отца Волдеморта? — бросил он взгляд на вазочку с миндалем. — Со времен Тома Риддла его клуб штамповал Пожирателей из поколения в поколение. С чего бы это? — выразительно посмотрел он на жену.

— Но он любил мою мать, — приподнял голову Гарри.

— Или придумал, чтобы втереться к тебе в доверие, — невозмутимо ответил хозяин. — Ты ведь не видел этого, чтобы утверждать достоверно, правда?

Гарри поник. Перед глазами встала сцена, которую он видел в омуте памяти: молодой профессор Слагхорн сидел в кресле, а юный Волдеморт расхаживал, заломив руки за спину, по его кабинету. «За годы учебы Том Риддл сблизился только с одним учителем… Догадываешься с кем?» — невозмутимо спросил Дамблдор. Гарри вздрогнул. Прошлое плыло, распадаясь на тысячи версий и нестыковок. Что вообще было правдой, а что ложью? Он не видел общения Слагхорна с его матерью, зато видел, как Риддл, разговаривая с ним, поправил перстень... Кстати, о Волдеморте…

— МакГонагалл сказала, будто вы предложили ей вернуть школьную форму тридцать седьмого года, — с интересом посмотрел он на старого учителя.

— Так и сказала? — весело прищурился Свенсон.

— Ну, да, — ответил Гарри, осмотрев хозяев. «Мерлин, какой же я идиот, если мог их в чем-то подозревать», — с раздражением подумал он.

— Это преувеличение, — Свенсон не спеша выпустил струйку дыма. — Мы в самом деле поболтали с ней, вспоминая старые времена, — наморщил он лоб, словно стараясь вспомнить о чем-то. — Минерва рассказывала о старых добрых временах… Мы посмеялись и даже посмотрели старые колдографии покойного профессора Слагхорна. Вы ведь его еще застлали?

— Конечно, — ответил Гарри. Он до сих пор не мог толком ответить самому себе, как относиться к трусоватому старику в фетровой шляпе и дорогой мантии, который в финальном бою оказался невероятно храбром.

— Его застала даже я, — бодро продекламировала Хеллен.

— Так вот, мы посмотрели колдографии и повспоминали прошлое. И тут же решили, а почему бы не вернуть старую форму?

— Неужели только из-за красивых колдографий? — удивился Гарри.

— Да нет, куда больше… — Свенсон, казалось, размышлял вслух, наслаждаясь табачным дымом. — Нам нужно как-то символически доказать, что век Волдеморта миновал. Мы перешагнули через темные времена и возвращаемся к естественному развитию!

— Что мы хотим мира без Волдеморта? — Поттер снял очки и помассировал переносицу. Глядя на блестящий чайник, он ловил себя на мысли, что ему и в голову не пришла бы столь оригинальная мысль.

— Да, пожалуй, — неожиданно спокойно ответил Свенсон.

— Но ведь можно было бы придумать что-то совсем новое? — вскинула брови Хелен.

— А зачем, дорогая? — вполне искренне спросил ее муж. — Эта форма была у нас в дни, когда победили Гриндевальда. Эта форма времен, когда Темного Лорда не было и впомине. МакГонагалл к тому же говорила, что нам нужен какой-то символ, традиция… Что-то, объединяющее нас всех после стольких лет войны. Да и форма красивая! — неожиданно весело закончил он, подмигнув Гарри.

— Пожалуй… — вдруг согласился Гарри. На какой-то миг он попытался представить себя в жилете и темно-сером пиджаке, где на нагрудном кармане вышита эмблема колледжа. Нет, не получается… Почему-то не получалось и представить Гермиону или Джинни в аккуратном школьном фартуке и черных туфлях-лодочках на каблуках. «Любопытно будет взглянуть на Джеймса с Алом», — подумал он, представив, как оба его ребенка спешат в такой форме на Хогвартс-экспресс.

— Идем-ка в мой кабинет! — Свенсон внимательно посмотрел на бывшего ученика. — Покажу тебе кое-что. Хел, мы скоро, — кивнул он жене и, подняв с кресла грузное тело, направился к двери.

* * *

Кабинет Ричарда Свенсона оказался полной противоположностью столовой. Длинная неширокая комната завершало окном-эркер с белым подоконником. Подступ к окну был закрыт громадным коричневым столом. В центре стояла высился подсвечник с тремя свечами и письменный прибор с простым гусиным пером. Левая боковая стена была закрыта книжным шкафом.

— Присаживайся, — улыбнулся краем губ Свенсон. От духоты у него на голове выступили легкие капельки пота.

— Здесь тоже можно курить? — в глазах Гарри мелькнул легкий блеск. Сейчас он как завороженный смотрел на громадную стенку, набитую книгами и манускриптами. Библиотека, видимо, была куплена недавно, коль скоро в комнате стоял устойчивый запах древесины.

— Таково свойство курения, — пробасил Ричард. — Чем больше куришь, тем больше хочешь, дорогой мой. — С этими словами он присел на диван, стоявший рядом с маленьким светло-коричневым шкафом. Гарри с интересом осмотрел его. Трудно было сказать, зачем хозяину понадобился отдельный маленький шкаф, если в громадной библиотеке была почти свободной вся третья секция.

— А ведь правда, — Гарри, прищурившись, сел в кресло напротив. — Ни один курильщик не начинает с того, что хочет курить. Сначала наслаждаешься одной сигаретой в пятницу вечером и думаешь: «Буду курить по сигаретке раз в неделю по пятницам. Да разве я курильщик?» Потом добавляешь одну в воскресенье вечером. Потом в среду. Я ведь не курильщик, правда? Потом незаметно уже каждый вечер… — посмотрел он на бело-зеленый ковер.

— А потом каждое утро… — кивнул с пониманием Свенсон. — А там уже и днем… — выпустил он струйку дыма.

— Особенно на работе. Нервы, трудности… — подался чуть вперед Поттер. — А так: покурил и вроде нашел решение.

— Можно было бы выразить тебе сочувствие в связи с этой гнусной историей, — спокойно сказал хозяин. — Но сочувствие — не то слово.

Гарри с интересом посмотрел на лицо бывшего учителя. Сейчас у него в глазах застыло твердое выражение, словно он заранее знал, чем это может завершится. Почувствовав уверенность, Гарри также достал сигарету.

— Мы на войне. А война диктует свои законы, — подтвердил бывший профессор криминальной психологии. — На тебе испытали новое оружие и должен сказать, что ты держишься молодцом. Оно называется ОРИД.

— ОРИД? — изумленно переспросил Поттер. От волнения он забыл распаковать кусочек сыра, который продолжал лежать на столе.

— Совершенно верно. Оружие информационного доминирования, — кивнул Свенсон, словно говорил о чем-то само собой разумеющимся. Это мерзкое магловское изобретение в последнее время стало популярным и у нас.

— И… Как же оно работает? — спросил Гарри с изрядной долей скептицизма.

На губах Свенсона мелькнуло подобие улыбки. Затем, пошевелив пальцами, он наколдовал белую чашку и поднял ее в воздух. Гарри проводил взглядом летящий предмет. Мгновение спустя чашка упала и разлетелась на кучу неровных Черепков.

— Что я сделал? — спросил спокойно хозяин, поправив мантию. Прищурившись, он с надеждой посмотрел на Гарри, словно тот все еще был подающим надежды учеником.

— Разбили чашку… — пожал плечами Поттер.

— Верно, но не совсем, — подтвердил бывший профессор. — Я могу вызвать авроров и сказать им, что Поттер в нетрезвом состоянии состоянии хулиганил в моем доме. Далее я рассказываю журналистам, что пьяный Гарри Поттер начал буянить и для демонстрации своей силы разбил чашку…

— Но ведь неправда! — не сдержался Гарри.

— Утром репортаж об этом скверном происшествии выйдет в газетах, — невозмутимо продолжал хозяин. — Моя Хеллен даст душещипательное интервью, что эта чашечка была для нас особенно дорога, как подарок покойных родителей. Вас выпускают из камеры, и толпа журналистов делает роскошный репортаж о выходе на свободу Гарри Поттера — мерзавца и дебошира.

— Я могу сопротивляться… — голова слегка закружилась, и Гарри, пытаясь сосредоточиться, закурил новую сигарету.

— Разумеется… — смерил его внимательным взглядом бывший учитель. — Только с этой минуты, мой дорогой, вы находитесь в цугцванге. Вы помните, что такое цугцванг?

— Не помню… — вздохнул Поттер. — Что-то из шахмат, — наморщил он лоб, вспоминая слова Рона.

— Да. Ситуация, когда невыгодно делать следующий ход, — подтвердил Свенсон. — Вы будете опровергать — журналисты поднимут крик «а что это Поттер так рьяно все отрицает, если он невиновен?» Вы не замечаете — журналисты поднимают крик, что набедокуривший Поттер струсил и исчез. Вы пытаетесь заставить их замолчать — набирает силу кампания, что мерзавец Поттер пытается использовать административный ресурс. Тут, кстати, возникает вопрос: «А не взяточник ли сам Поттер?» — прикрыл Свенсон черепашьи веки.

— И все это из-за одной чашки? — Гарри задумчиво выпустил вверх струю табачного дыма.

— Именно, — подтвердил Свенсон. — И заметьте, — хозяин встал и начал расхаживать по комнате, скрепя половицами, — мне это не стоило больших затрат: пара хороших контактов в мире журналистики. А дальше страсть журналистов к сенсациям и конкуренция издательств сделали свое дело, — показал он чашку.

— Откуда же дует ветер? — посмотрел Поттер на разбившийся чай.

— Мы совершили роковую ошибку, за которую вы, да и не только вы, — пухлая рука Свенсона соединила осколки и вернула чашку, — сейчас расплачиваетесь сполна.

— Вы имеете ввиду Слизерин? — Поттер постарался выдавить из себя улыбку, переложив взмахом ладони кусочки сыра. — Помните, Вы сказали мне это, когда мы шли по коридору, а вы достали часы на цепочке? — засмеялся он, затянувшись табачным дымом.

— Мы, волшебники, не хотим учить магловскую историю, а зря, — покачал головой Свенсон. — Глупая спесь лишает нас множества полезных примеров. Германию после Великой войны не разоружили, а оставили озлобленной и недобитой. Через четырнадцать лет они вооружались снова, а через двадцать — развязали следующую войну.

— Им помог Гриндевальд, — добавил Поттер. Летний вечер за окном быстро разгонял тучи, высвечивая синие просветы неба.

— Сомневаюсь, что без Гриндевальда боши сидели бы тихо, — покачал головой Свенсон. — Он, конечно, дал бошам силу, но мечта о реванше жила и в них самих. Мы ведь тоже были хороши: все норовили умиротворить бошей. Думали договориться с ними за счёт Восточной Европы. Все никак не выучил аксиому: врага нельзя умилостивить! Любое уступку он рассматривает как слабость и готовиться давить сильнее…

— Думаете, и Слизерин? — вскинул брови Гарри. Только сейчас он заметил, что на большом кресле лежали две белые подушки с коричневой вышивкой.

— У тебя есть сомнения? — скептично окинул его взглядом бывший педагог. — Ты и сам прекрасно знаешь, что только немногие бывшие Пожиратели бежали в Австрию. Большинство сочувствующих остались на свободе и сделали вид, что смирились с новыми порядками. Они слабы, разобщены, но ждут своего часа и воспитали своих детей в ненависти к магглорожденным. В Хогвартсе для слизеринцев обозвать ребенка «грязнокровкой» все еще норма жизни, — возмущенно встал он с кресла. — при МакГонагалл стало еще хуже, чем при Дамблдоре. А мы все ждем, миндальничаем… Чего ждем? Когда там вырастет новый Волдеморт? — желчно усмехнулся он.

— Неужели такое возможно… — начал было Гарри, потушив окурок, но хозяин пресек ег движением руки.

— Почему бы и нет? Согласись, Том Риддл не родился Темным Лордом. Он им стал, да и то неизвестно, было ли это в Хогвартсе… Пойми, мы упустили редкую возможность уничтожить зло на корню! Процесс над Пожирателями Смерти должен был стать процессом над Слизерином.

Они помолчали. В воздухе повисла странная напряженность, чем-то напоминавшая клубы густого табачного дыма.

— Я всё же не понимаю: почему столько Пожирателей открутились от процесса? — грустно вздохнул Гарри. — Почему нельзя было посадить всех этих чистокровных мерзавцев за решетку? — дрогнул его голос от ярости.

Свенсон прищурился и, взяв со стола щипцы, откусил кончик сигариллы.

— Дорогой мой, а кому был нужен такой процесс? — устало спросил он. — Нормальный процесс над Пожирателями стал бы процессом над Слагхорном и Слизерином. Посуди сам, сколько в министерстве слизеринцев. Кто бы допустил из них процесса над собой или своими родственниками?

— Пожалуй… — протянул Поттер и вздрогнул. Перед ним на полке стоял книжный том, изображавший набегавшие на скалистый берег густые морские волны. Пенясь они прибрежные скалы, они разлетались на множество брызг, словно осыпая пеной морской берег. Ниже стояла надпись: «Джоан Крокот. Этюды об Элладе». Крокот… Крокот… Определенно это имя было ему знакомо…

— Вы увлекаетесь Античностью? — вырвалось у Гарри.

— Я? — на лице Свенсона мелькнула странная тень. — А, нет… Жена, не я. Впрочем, она взяла меня на несколько конференций. Должен сказать, это очень увлекательно. В истории, как ни странно, содержатся ответы на все вопросы.

— А кто такая Крокотт?

— Все знают, что это творческий псевдоним Александрины Бэрк, — махнул рукой Свенсон. — Великий ученый, но бывшая Пожирательница… Будь она вменяемой — мы бы с тобой гордились тем, что ее современники.

— Вы читаете Пожирательницу? — изумился Поттер. Перед глазами стояла сцена, как эта гнусная Александрина оскорбляла его мать. Чтобы она не написала, Гарри не мог побороть в себе омерзение от ее рыжеватых волос.

— Я бы охотно упек ее в Азкабан, — хмыкнул хозяин. — Но наука и искусство, Гарри, не ведают идеологии и политики. Вспомните: великий волшебник Линней был отъявленным расистом, а великий Достоевский — фанатичным слугой русского императора Александра, поддерживавшим его захватнические войны. И это не мешает нам признавать и изучать их.

— Можно мне взять почитать? — просил Поттер. Ему вдруг показалось, будто он вырулил на скользкую трассу, где надо управлять метлой предельно осторожно.

— Конечно, отчего нет? — спросил Свенсон. — Поверь, книга того стоит.

Гарри не ответил. Имя Крокотт он видел где-то мельком, словно сам не желая о нем говорить. Кажется оно мелькало в каком-то тексте. Перед глазами сами собой плыли буквы. Да, конечно… Грудь вздрогнула, словно ее затрясло он сердцебиения.

Неужели Драко Малфой, белобрысый хорек, назвал ему такое важное имя?

* * *

21 августа 2007 г.

Да, запрос через магловскую систему дал однозначный результат: 13 июня Луна Скамандер не числилась среди пассажиров рейсов ни на Киншассу, ни на Яунде. Ответ пограничников был столь же категоричен: подданная Луна Скамандер не покидала Соединеное Королевство после февраля нынешнего года. Оставалось предполагать, что Луна осталась в Англии. Непонятно только, почему она не выходила на связь. Из-за полученных сведений Гарри казался необычайно взволнованным: во рту пересохло, словно он не пил несколько дней. Зато Уитворт на утренней планерке выглядел довольным: расследование, похоже стало приносить реальные плоды.

— Выходит, трое с погибшей колдографии нам известны, — поправил он очки.

— Шафик, Бэрк и фон Энкерн. По четвёртому пока результатов нет, — доложил Гарри.

— Вы его помните? -спросил в упор Уитворт.

— Жгучий брюнет с немного сальными волосами. — Не англичанин точно. Австриец или итальянец скорее.

Гарри пока не рассказывал коллегам по работе об обществе «Артур Эванс», помня, что из их отдела не раз происходили утечки. Зато он подробно рассказал о визите к МакГонагалл и своей беседе с миссис Спрот, не забыв упомянуть, как и при каких обстоятельствах он обнаружил портрет фон Энкерна.

— К сожалению, даже это нам не дает возможности обвинить в чем-то Шафика, — вздохнул Уитворт. — Нет статьи, замерзающей пить вино с Бэрк и фон Энкерном. Да и колдографии уже след простыл… Вы, Кларенс, о чем задумались? — бросил он взгляд на кудрявого.

— Никак не могу понять: что связывает друг с другом наших Пожирателей и австрийцев? — задумчиво сказал он. — Вот наш знакомый Бернгард фон Энкерн, барон и предприниматель… Не один ему черт, какие маги у власти в Британии?

— Видать не один, — задумчиво протянул Гарри, только сейчас сообразив, что Донан, похоже, попал в яблочко.

— Мысль интересная, — поднял брови Уитворт. — Отработать ее будет не просто… Хотя…— прищурился он, посмотрев в упор на Кларенса.

— Может, правда махнуть на пару дней в Лихтенштейн? — нахмурился Кларенс. — Мало ли чего интересного там прояснится. Если, конечно, защититься обороткой…

— Рискованное дело. — Покачал головой начальник. — Места там явно паршивые, между нами говоря. Пришлепнут за здорово живёшь, а проку… — развел он руками. — Сами понимаете, никакого.

Гарри молчал. Треп Кларенса начинал его снова раздражать. Ему казалось, что сейчас нет ничего важнее, чем начинать реальный розыск Скамандеров. Другое дело, где следовало искать пропавшую. Он сам был готов вылететь первым рейсом в Африку. Только почему-то был уверен, что ничего там не найдет. «Их похитители и прячут», — подумал он с яростью, хотя зачем, не мог понять сам.

— Так что там по Луне…

Начальник не договорил. Мгновение спустя в кабинет влетела почтовая сова и, описав круг, села на стол. К лапке было привязано два конверта. Уитворт быстро отвязал их от лапы. Первым был темно-серый официальный конверт, в котором лежала короткая записка. Шеф близокруко осмотрел письмо, а затем вздохнул:

— Придется вам, Поттер, снова ехать в Азкабан. Покончил с собой тот парень, что давал кофе Забини. Мерлин, — пробормотал он, закрыв конверт.

— Как это произошло? — встрепенулся Гарри.

— Подробности неизвестны. Узнаете сами, — горько вздохнул он.— А Вы, Кларенс, покопайтесь в биографии Шафика. Вдруг да чего найдете… О, это Поттеру от поклонницы, — протянул он конверт.

Преодолевая волнение, Гарри вскрыл конверт. Из него по традиции вылетел дорогой пергамент. На нем красовалась знакомая надпись:

Найти меня, быть может, мудрено,

Но ты и сам придешь ко мне однажды

АВ

«Цугцванг окончен», — подумао Гарри, отчего-то вспоминая пахнущей сосной шкаф Свенсона.