Великий поход (джен)

Их отозвали из Парижа — и вовремя, как считал Хаецкий. После Нордхаузена военные отчетливо осознали, что они теперь имеют в своем распоряжении и как это использовать… И в результате за три дня Европа получила пять новых атомных шрамов.

Первый удар пришелся по Генуе — Италия все-таки решила выступить против гитлеровцев и начала сосредоточение войск для броска к Маиланду, второй — по Демблинской крепости, так что немцы прорвались к самой Варшаве. Союзники ответили на это тремя ударами — по Киффхойзеру, Килю и Ла-Рошели. И было очень сомнительно, что на этом все закончится — начать атомную войну оказалось слишком просто, а вот закончить… Джинн вырвался из кувшина и, как всякий недовольный джинн, принялся за разрушение городов.

— Патрик был прав, — хмуро заметила Этне, глядя в иллюминатор. — Мы открыли ящик Пандоры. Знаете, Игорь, сейчас я действительно боюсь будущего. Не опасаюсь возможных проблем, не жду подвоха — боюсь.

— Я тоже, — согласился Хаецкий. — Мы-то с вами, в отличие от штабистов, сами видели, что это такое… Хотя мне ничуть не жаль тот же Нордхаузен. Что меня беспокоит — так это планы командования относительно нас. Почему-то мне кажется, что нас не посадят заниматься аналитикой в уютном кабинете.

— Ну вот, не даете бедной девушке даже помечтать… — настроение Этне явно улучшилось. — А вдруг чудо все-таки случится?

— Тогда будем радоваться, — ответил Хаецкий. — Ну а если дела пойдут по плохому пути, мы хотя бы разочарованы не будем.

Гудение двигателей убаюкивало, и Хаецкий сам не заметил, как задремал. Все-таки предыдущие дни были невероятно напряженными… Пять атомных ударов за три дня, каждый из которых едва ли не полностью менял обстановку на всех фронтах разом — огромная проблема для разведки, и дальше вряд ли будет лучше. А уж когда они вернутся в Архангельск… О сне можно будет забыть.

Проснулся Хаецкий уже над Финляндией, и чувствовал себя гораздо лучше. Этне с интересом разглядывала проплывающие внизу озера и, не оборачиваясь, бросила:

— Поешьте, я взяла для вас порцию.

— Спасибо.

Последовав совету и найдя, что кормят в «Эр Франс» весьма неплохо, Игорь достал блокнот и принялся перебирать свои записи. В том, что они понадобятся, он был почти уверен — вряд ли их так поспешно отозвали для чего-то, не связанного с переходами. В блокноте же было все, что он успел о них узнать — причем кое-что из этого было неизвестно даже ученым — пока, во всяком случае. И останется таковым недолго — ровно до того момента, когда ц него появится время отдать копию записок кому-нибудь из физиков.

— Путевые заметки? — поинтересовалась Этне, мельком взглянув на блокнот.

— Вроде того, — согласился Хаецкий. — Подозреваю, что это нам пригодится.

— Возможно, — согласилась Этне. — Кстати, я, кажется, уже вижу Архангельск.

В аэропорту их ждал автомобиль, доставивший напарников к самому Эйзенхауэру. Присутствие командующего в Архангельске интриговало, а вызов к нему нервировал, так что в кабинет Хаецкий и Этне вошли изрядно напряженными.

Айк был не один — по кабинету бродил несколько взъерошенный мужчина средних лет, обладавший круглыми очками, небольшими усами и рассеянным взглядом. Впрочем, при виде гостей он мгновенно встряхнулся.

— Фок, — представился он, протягивая руку Хаецкому, — Виктор Александрович. Возглавляю группу пространственников. Мы тут обнаружили некоторые интересные вещи, и товарищ генерал (Айк едва заметно поморщился) посоветовал обратиться к вам за помощью.

— И что же вы нашли? — осведомился Хаецкий.

— Ну, если вкратце, то мы нашли способ обнаруживать переходы. Неточно и на не слишком большом расстоянии, но нашли. И вот тут-то нам и нужна помощь разведки — необходимо хотя бы приблизительно знать, где искать, а у вас, как я понимаю, есть некоторые наработки…

— Есть, — согласился Хаецкий. — Нам удалось вычислить одну систему — в Киффхойзере, но она уже уничтожена. Совсем не факт, что это сработает для других, да к тому же они могут просто поставить генераторы на корабли…

— Могут, — согласился Фок, — но от стационарных переходов все равно отказаться не смогут. Да и корабли так можно будет отслеживать, если уж на то пошло… Так вы с нами работаете?

Эйзенхауэр молчал, но на лице его настолько ясно читалось: «Приказы не обсуждаются», что Хаецкий не рискнул возражать.

— Работаю, Виктор Александрович, — ответил он. — А вы, Этне?

— Само собой — девушка пожала плечами. — Куда же вы без меня?

Хаецкий был только рад вернуться к кабинетной работе — после Дивиона на фронт как-то не тянуло… Правда, работа от этого легче не становилась. В прошлый раз им повезло — нацисты далеко не сразу сообразили, что они не единственные пришельцы в этом мире и не особенно скрывались, справедливо полагая, что местные просто не поймут, что и зачем делается. Теперь же они стали гораздо осторожнее, перевозки маскировали куда лучше, а уж сами переходы и раньше скрывались тщательнее некуда… Но все спрятать невозможно — где-нибудь что-нибудь пропустят — и произойдет утечка, пусть даже и ничтожная, но вместе со всем остальным… Все вместе бессмысленные сами по себе кусочки складываются в мозаику. Правда, этих кусочков вечно не хватает, но даже неполная картина — это все-таки лучше, чем полная неизвестность.

Первое, что увидел Хаецкий в кабинете — огромная карта мира на стене. Второе — книжный стеллаж с местным аналогом БСЭ, энциклопедией Брокгауза и множеством разнообразных справочников.

— С чего начнем? — осведомилась Этне, перебирая папки на столе.

— Вот с этого, — Хаецкий взял непривычную, похожую на маленькое шило, кнопку и воткнул ее в карту — в Киффхойзер.

Ручка кнопки была исключительно уместного черного цвета..

Вторая кнопка — Нордхаузен, третья — Киль…

— Здесь искать нечего, — прокомментировал он свои действия, вогнав в карту последнюю кнопку. — Что же до того, где искать… Их основной переход был создан в Антарктиде, в Земле королевы Мод, — сверившись с блокнотом, Хаецкий добавил еще одну кнопку, на сей раз белую. — Примерно здесь. С нашей стороны они, конечно, повзрывали все, что могли, но кое-что не успели — так мы и вышли на их след. Чуть позже поняли, что искажение пространства сохраняется несколько дней, постепенно восстанавливаясь, и по этому искажению можно восстановить маршрут. Если учесть, что географические координаты в обоих мирах совпадают, то вышли они здесь… А корабли протащили здесь.

На карте появилась карандашная пометка, и Хаецкий продолжил:

— Но это не значит ровно ничего, потому что на корабли генератор перехода поставить не слишком сложно. А вот стационарный переход там наверняка есть, у них на этот счет еще и всякие мистические идеи имелись…

— Уже прогресс, — Этне быстро записала координаты. — Переход в Киффхойзере вел к вам?

— Не знаю, но это весьма вероятно. Впрочем, ничуть не менее вероятно, что он вел куда-то еще… Хотя скорее всего — к нам и использовался для переброски агентуры. После войны, знаете ли, остается много неучтенных биографий. Теперь, — Хаецкий вернулся к столу и открыл первую попавшуюся папку, — вернемся к данным о перевозках… если, конечно, я их найду.

Последнее действительно было не самой простой задачей — документы в кабинет стащили в спешке, просто свалив на стол и на свободное место на стеллаже. И, как будто этого было мало, отнюдь не все папки были подписаны…

— Просто великолепно, — ядовито заметил Хаецкий, перебирая папки на стеллаже. — Вот просто замечательно! Сюда что, стащили вообще все, что нашли?

— Любой приказ можно выполнить абсолютно точно и при этом неправильно, — сказала Этне, роясь в папках на столе. — Кроме, разве что, «за мной, сукины дети!», да и то не уверена…

— Знаю, — буркнул в ответ Хаецкий, — но… А, вот оно.

Отложив искомую папку, он попытался придать уже просмотренным хотя бы видимость порядка, но быстро сдался и вернулся за стол.

— Морские перевозки… Из этого мы уже выжали все возможное… — Хаецкий неожиданно замолчал, поднял взгляд на нахмурившуюся Этне. — Или не все?

— Вот и я думаю, что не все, — Этне подошла к карте и наклонилась, разглядывая Антарктиду. — Как-то ведь они добрались из Антарктиды в Пруссию…

— И я даже догадываюсь, как, — буркнул Хаецкий. — В общем, первое, что нам сейчас нужно — тщательная разведка в Антарктиде. Потом посмотрим, когда и какие рыболовные суда в тех водах начинали вести себя странно. Правда, разведку придется вести чертовски аккуратно… Не говоря уж о том, что это просто неудобно.

— «Кондоры» с Огненной Земли достанут, да. — Этне принялась печатать со своей обычной невероятной скоростью. — Но где еще?

— Теоретически — где угодно. Практически… Переходы требуют прорву энергии — да вы и сами это знаете — поэтому размещать их лучше всего поблизости от электростанций, а если такой возможности нет — где-то, где есть магистральные линии и где подключение к ним вопросов не вызовет. К тому же там и так должно быть достаточно интенсивное движение и отсутствие лишних глаз.

— Шахты и укрепрайоны, — предложила Этне. — Других вариантов я пока что не вижу. А если и вижу, то они требуют слишком много или времени, или сил. И если укрепрайоны так и так придется громить, то шахты… По бомбе на шахту — и мы получим как раз то, о чем недавно говорили, да. И проверить все шахты этой вашей аппаратурой у нас не хватит времени.

— Вот как раз это вполне реально, — Хаецкий снова зарылся в папки в поисках нужной информации. — Нас, в первую очередь, должны интересовать, во-первых, большие шахты, во-вторых — в глуши, а в-третьих — недавно без видимой причины активизировавшиеся. Как тот же Киффхойзер…

— Ну да, — кивнула Этне, вытащив бумагу из машинки. — Кстати, у меня все готово, можно отправлять… Боже, какой дурак прокладывал в этом здании пневмопочту?!

Труба пневмопочты с приемником действительно была расположена неудачно — мало того, что слишком высоко, чтобы Этне могла дотянуться до него, так еще и над окном — так что для того, чтобы отправить почту, приходилось отодвигать занавеску. Чего, по понятным причинам, делать не хотелось…

— Давайте отправлю, — Хаецкий забрал у Этне контейнер с сообщением, но даже ему пришлось встать на цыпочки, чтобы загрузить его и повернуть кран. Ради разнообразия, на этот раз снайпера не оказалось…

— Совершенно согласен с вашей характеристикой, — разобравшись с сообщением, Хаецкий поправил занавеску и вернулся к столу. — Итак, на чем мы остановились? На шахтах? Что ж, давайте посмотрим, что у нас есть на эту тему.

На эту тему нашлось немало интересного — но куда меньше, чем хотелось бы Игорю. Очень немногие шахты были описаны действительно подробно, и большую часть из них можно было смело исключить — они не подходили хотя бы по одному пункту. Тем не менее, два весьма перспективных названия Хаецкий выписал — для проверки.

О большинстве же шахт просто не хватало информации. Конечно, многие из них отсеивались сразу — но и оставшихся было слишком много. Перепроверять их все — слишком долго… Впрочем, пусть этим занимаются другие.

— Этне, не могли бы вы еще немного побыть секретарем? — спросил Хаецкий. — Надо отправить еще один доклад, а мой почерк, боюсь, командованию не разобрать.

— Игорь, вы не видели, как пишу я, — фыркнула Этне, заправляя бумагу. — А это нечто… Хоть огамом пиши — и то понятнее будет.

— А что это?

— Древнекельтская письменность, вроде скандинавских рун… Кстати, чем они так приглянулись нашим незваным гостям?

— Магия, — пожал плечами Хаецкий. — Свирепые викинги, прекрасные валькирии, музыка Вагнера и чистокровные арийцы… Знаете, что-то в этой войне не дает мне покоя. Какое-то смутное подозрение…

— Только одно? — Этне закончила печатать — и в тот же момент в приемник со звоном упала капсула пневмопочты. — Это вообще очень странная война, и если нам прислали сводку, мы, возможно, и сумеем развеять или укрепить ваши подозрения.

Отправив запрос, Хаецкий принялся изучать сводку, отмечая на карте линию фронта. За сутки мало что изменилось — кое-где удалось оттеснить немцев на десяток километров, в других местах — наоборот, новых атомных ударов не было, на море тоже не случилось ничего заметного… На Западном фронте без перемен — вот только не та война, и не так должны вести себя враги. О каком тупике может идти речь, если появилась возможность взломать любую оборону одним ударом? Хаецкий отчетливо видел три участка, где фронт можно было прорвать даже без ядерного оружия, но даже там гитлеровцы не предпринимали ничего — только уходили в глухую оборону.

— Похоже, фрицы тянут время… — задумчиво произнес Хаецкий, разглядывая карту. — Но зачем? Они не могут не понимать, что чем дальше, тем больше сил мы скопим и тем проще будет их задавить. Все повторяется… А я не думаю, что Гитлер настолько безумен, чтобы повторять свои прежние ошибки.

— И война на два фронта — одна из них? — спросила Этне и, дождавшись кивка, продолжила:

— В таком случае стоит предположить, что, как только планы молниеносной войны опять провалились — а не будь вас, это сработало бы — он решил тянуть время, чтобы собрать как можно больше ресурсов, а потом снова сбежать в следующий мир.

— А вот это — самая худшая ситуация из возможных, — Хаецкий взмахнул карандашом, не в первый раз жалея, что так и не начал курить. — И хотя это вроде бы не наша проблема, с нашей она пересекается, так что держать в голове ее придется… Ладно, к делу.

Три часа спустя, когда постучавшийся сержант сообщил, что товарищам офицерам пора бы и поесть, карта была украшена добрым десятком разноцветных кнопок, карандашными пометками и невнятным пятном на полях, которое должно было быть карикатурой на Гитлера — но не получилось, и Хаецкий свое «творение» стер. Помимо этого на столе валялся исписанный до последней страницы блокнот, лежала стопка отпечатанных листов доклада, а в пепельнице дотлевала страница из шифрблокнота.

Несмотря на ужасающий беспорядок в материалах, сделать удалось достаточно много. Конечно, все это было не более чем предположениями — но их хотя бы можно было проверить — а это уже немало по сравнению с тем гаданием на кофейной гуще, которым приходилось заниматься еще утром…

И все-таки этого было мало. Все, что было в их распоряжении — жалкие обрывки информации. Да, их было много, но они были слишком малы и слишком разрозненны, чтобы сложить их в целую картину. Да, им удалось выявить наиболее вероятное расположение некоторых переходов, и уже завтра станет известно, правы ли они — но могли и ошибаться, а главное — генераторов перехода могло быть гораздо больше. Пусть они и требовали дефицитных материалов, но у нацистов было время, чтобы собрать немалые запасы… Неопределенность злила.

Покончив с обедом, Этне подошла к карте и принялась изучать карандашные пометки.

— Все-таки это слишком большая территория, — заметила она. — Насколько я понимаю, ее разведка даже с воздуха потребует не одного дня. И это только в том случае, если никто не будет мешать, а мешать, несомненно, будут… У вас нет идей, как эту площадь сократить?

— Стоит задать этот вопрос нашим физикам, — пожал плечами Хаецкий. — А еще нам не помешала бы подробная карта этой местности. Тут же черта лысого спрятать можно… Впрочем, карту-то, я думаю, найдут, но… — его перебила звякнувшая пневмопочта.

Забрав контейнер, он развернул сообщение, быстро просмотрел и бросил бумагу на стол.

— Я был прав, — хмуро ответил Хаецкий на вопросительный взгляд Этне, — наступление началось на юге… А вот чего мы оба не ожидали — так это того, что все войдут во вкус.

И, подойдя к карте, воткнул в нее три черных кнопки.

Информация поступала в огромных количествах, но ценность ее для их задачи была невелика, а то и вовсе отсутствовала. Прорыв обороны с использованием атомного оружия оставлял больше пленных, чем можно было ожидать, но вот допросить их было проблематично… А тех, кто действительно знал достаточно, просто не оставалось.

Развернув очередную сводку, Хаецкий прочитал ее, бросил на стол и подошел к карте. Если темп наступления на востоке сохранится, то уже завтра армия Республики окажется недалеко от одной из подозрительных точек — тогда и выяснится, есть ли хоть какой-то смысл в их догадках. А пока что…

— Этне, вы лучше меня знаете эти края, так что скажите — как немцы могут вывести в море свой флот для перехода, не попавшись нам на глаза, пока не будет поздно?

— А им обязательно выходить? По-моему, проще потихоньку собрать корабли в порту, и…

— Порты стали слишком уязвимы — любое подозрительное шевеление тут же получит порцию плутония, но в открытом море его будет гораздо труднее обнаружить… Даже в тесной Балтике. И я думаю, что они скорее рискнут собрать все силы и перебросить их за один раз, чем переправлять небольшими отрядами, постоянно ожидая, что мы их поймаем.

Этне заложила за ухо карандаш, подошла к карте и принялась ее изучать, задумчиво постукивая пальцем по подбородку.

— Где-то там должна быть сводка по флоту, — сказала она. — Посмотрите, кто и где, потому что я уже не помню и половины.

Откопав нужную папку, Хаецкий быстро нашел последнюю сводку и принялся ее зачитывать, пока Этне черкала карандашом по карте, отмечая позиции кораблей — если, конечно, они были известны.

— Смотрите-ка, большая часть флота и впрямь на Балтике, — заметила она, закончив. — А то, что за ее пределами, в общем, и не жалко. Похоже, вы правы — они соберут все самые боеспособные корабли и сбегут, бросив Германию на растерзание нам. И скорее всего, они соберутся в Данциге или в Киле — а оттуда, кстати, могут каналом проскочить в Атлантику, и мы их потеряем, да.

— Положим, на выходе из канала их будет легко накрыть…

— А если они будут проходить по одному-два и ночью? А потом им достаточно будет уйти в море, собраться в точке встречи и открыть переход. Нет, мы, конечно, это заметим и даже, возможно, схватим их за хвост… Но остановить их раз и навсегда мы не сможем.

— Если только не накроем еще в канале… Но мне как-то не нравится идея превратить половину Европы в радиоактивные руины, — Хаецкий кивнул на черные кнопки в карте, болезненно похожие на ядерные взрывы, которые изображали. — Ладно, оставим стратегию генералам и пройдемся еще раз по нашим выводам — может, что-нибудь мы все-таки пропустили.

Может быть, они что-то и пропустили, хотя Хаецкий в этом сомневался — но закончить проверку не удалось. Явился ординарец и притащил толстую папку, на которой красовалась надпись «Срочно», сделанная рукой Хилленкоттера. Это и само по себе было плохо… Но содержимое папки оказалось еще хуже.

В папке оказался длиннейший список — едва ли не все города Германии и Франции, аэродромы, крепости, базы… И из этого списка требовалось отобрать первоочередные цели для пятидесяти атомных ударов.

— Мне кажется, мы стали слишком легко его применять, — тяжело вздохнула Этне. — И если от нас этого можно было ожидать — мы-то видели взрывы только на полигонах — то вы…

— А что мы? Тиббетс недавно сказал, что ничуть не сожалеет о Хиросиме и не видит ничего дурного в новых бомбардировках, если они необходимы, а он лично считает, что да, необходимы. Но это действительно неприятно — тем более, что некоторые ученые уже занервничали. Они опасаются, что радиоактивная пыль, поднятая в атмосферу, распространится по всей Земле и сделает планету если и не непригодной для жизни, то весьма неуютной.

— Европу так точно, — вздохнула Этне. — Но работу все равно придется делать.

Впрочем, работа даже не успела толком начаться — ее почти сразу прервал телефонный звонок.

— Полковник Хаецкий… Так точно, товарищ адмирал… Немедленно.

— Что случилось?

— Адмирал Горшков созывает совещание и требует нашего присутствия. Не знаю, что случилось, но абсолютно уверен в том, что нам это не понравится…

Поднявшись вслед за Гитлером на борт «Барона Рихтгофена», Карл Дениц позволил себе облегченно вздохнуть. Ему все-таки удалось провести эскадру Кильским каналом так, что враг этого не заметил — ему даже удалось увести оба авианосца. Больше того, ему даже удалось убедить фюрера, что нет смысла ждать вторую эскадру, а отправляться прямо сейчас, прихватив все корабли, что были в Вильгельмсхафене. Подводные лодки — в первую очередь. И уходить надо прямо сейчас — враг наверняка уже знает об их передвижениях и готовится ударить… Проклятье, как в их руки попала самая охраняемая тайна Рейха? Или они сами создали атомное оружие? Дениц, в отличие от многих других, поставил бы именно на второй вариант — тем же американцам вполне хватало и умов, и денег на атомный проект. А если они не стали жадничать, то это оружие есть теперь у всех… И, судя по тому, как активно его применяют, жадностью новый американский президент не страдал. Или просто оказался не менее прагматичен, чем предшественник — хотя разведка и утверждала, что он пойдет на открытую конфронтацию с русскими, этого не произошло. И уже не в первый раз Деница одолевала мысль — а не стоит ли бросить все и поднять белый флаг? Не пора ли избавиться от бесноватого фюрера, пока он не вычитал в очередном гороскопе предписание расстрелять одного гросс-адмирала?..

Вот только мостик флагмана — не самое подходящее для таких вопросов место. И выход эскадры в море — не самое для них подходящее время. Он подумает об этом в другой раз, решил Дениц. Когда будет поспокойнее…