Шрамы времени (джен)

Не плачь над могилой моей.

Меня там нет, не сплю я в ней.

Я вслед ветрам шальным бегу.

Я чистый жемчуг на снегу.

Я солнечный свет для зерна,

Я дождиком напоена.

Мэри Элизабет Фрай

Гарри поплотнее закутался в плащ, жалея, что урок по уходу за магическими существами сегодня проходил не в помещении. Профессор Кеттлберн работал иначе, чем Хагрид: последние две недели занятия были теоретическими, однако более неподходящий день, чтобы перейти к практике, трудно было выбрать.

В последние несколько дней погода ухудшилась, стремительно холодало, так что пребывание в подземельях стало крайне неприятным. Гарри был почти уверен, что больше никогда не сможет согреться.

Монотонный голос профессора скорее навевал сонливость, чем способствовал восприятию материала. Закончив краткое объяснение, Кеттлберн удалился в направлении замка. Гарри в недоумении повернулся к Северусу:

— Куда это он?

Он втайне надеялся, что урок отменится и они смогут вернуться внутрь, желательно в Большой зал, где всегда тепло.

— Он отправился за животными для урока, — Северус выглядел раздражённым, но всё же ответил, более или менее смирившись с отсутствием у Гарри рвения к учёбе.

— А почему он не привёл их с собой раньше? — удивился Гарри.

— Ты не слышал ни слова из того, что он говорил, верно? — закатил глаза Северус.

Гарри заметил, как он вздрогнул и плотнее закутался в свой поношенный плащ, не только потрёпанный и местами прохудившийся до дыр, но и слишком короткий. Похоже, Северус замёрз ещё больше, чем сам Гарри.

— Он сказал, что это сюрприз, — сухо пояснил Макнейр.

Будущий Пожиратель Смерти, которого Гарри иногда находил сносным в общении, был в плохом настроении. Но, по правде говоря, плохое настроение овладело всеми слизеринцами с тех пор, как они покинули замок. Без сомнения, вечность назад.

— Сюрприз сюрпризом, но он мог хотя бы согревающие чары наложить, — проворчал Гарри под одобрительный шёпот остальных, в том числе и девочек, которым тоже не нравился пронизывающий холод.

— Нарцисса хочет попросить Слагхорна сделать что-нибудь с комнатами в общежитии, — сообщила Эми.

— Было бы неплохо, если бы она сделала это до того, как мы превратимся в ледяные статуи, — раздражённо отозвалась одна из её подруг, блондинка, которой, должно быть, особенно не нравилась сырость, судя по тому, как она то и дело трогала свои волосы, явно опасаясь, как бы они не распушились и не завились кудряшками. Элен, если Гарри правильно запомнил её имя.

— Если в общежитии сейчас так холодно, то каково будет зимой? — спросил Гарри.

— Нам повезёт, если в этом году подземелья не замёрзнут, — передёрнув плечами, проворчал Лестрейндж.

Гарри был готов рассмеяться над шуткой, когда вдруг понял, что это не шутка.

— Такое в самом деле бывает? — недоверчиво спросил он у Северуса.

Оставалось только надеяться, что подобного больше не будет, когда ударят настоящие холода, но Гарри не был идиотом. Он прожил в Хогвартсе достаточно долго и знал, что зима здесь суровая и в это время года уроки зельеварения особенно неприятны, потому что в подземельях становилось очень холодно. Однако он никогда не задумывался о живущих там слизеринцах.

— Это случилось на втором курсе, — пожал плечами Северус, похоже, его это не особо волновало. — Мы спали в Большом зале.

Разговор продолжился, и несколько девочек предложили пойти прямо к Дамблдору, если Слагхорн не улучшит их жилищные условия — просто направить в их гостиную больше эльфов для поддержания огня в каминах проблему никак не решает. Но никого из мальчиков не убедила идея привлечь директора.

Гарри отвлёкся от жаркой дискуссии и посмотрел на небольшую группу гриффиндорцев. Лили стояла поодаль с Алисой, поглощённая тем, что говорила ей подруга. Все Змеи в прошлом году записались на курс по уходу за существами, но из Львов этот предмет выбрали лишь пятеро, и среди этих пятерых не было ни Джеймса, ни Ремуса.

Однако отсутствие приятелей не мешало Сириусу поднимать столько шума, сколько поднимали все четверо, вместе взятые. Он оглушительно хохотал, громко болтал и вёл себя так, словно весь мир принадлежал ему одному. Гарри начинал понимать, почему Снейп-Принц его терпеть не мог. То есть почему он не выносил этого Сириуса. Хотелось верить, что крёстный, человек, которого Гарри знал, был другим.

Гарри незаметно наблюдал за ним. Небрежно прислонившись к ограждению загона, Сириус более или менее добродушно высмеивал неуклюжий подкат Петтигрю к одной из сокурсниц. Та то и дело бросала отчаянные взгляды на Лили и Алису, но они осторожничали, держась в стороне, и вели себя слишком вежливо и приветливо, не рискуя открыто послать Блэка, хотя только слепой не заметил бы, как подруге неприятна его болтовня.

Гарри заинтересованно осмотрел явно прогнившие брусья ограждения загона, потом скользнул взглядом по жиже, которая так соблазнительно простиралась по другую сторону забора. Простого диффиндо по центральной перекладине, вероятно, будет достаточно… если слизеринцы прикроют… вполне возможно устроить всё незаметно, чтобы выглядело как несчастный случай…

— Либо ты, либо я, — расположившись справа от Гарри, прошептал Северус. Он так же оценивающе смотрел на ограду и, несомненно, пришёл к тем же выводам.

— Мы будем не лучше их, если опустимся до подобного, — тоже шёпотом ответил Гарри, удивляясь, когда это Гермиона успела проникнуть ему в мозг, в то время как он ясно представлял, что Рон горячо поощряет его идею.

— Мы всегда будем в сто раз лучше их, — презрительно фыркнул Северус.

— Но нам не надо это доказывать, — буркнул Гарри, хотя идея искупать Сириуса в навозной жиже выглядела крайне заманчивой.

— Дело не в том, чтобы что-то доказать, — возразил Северус, — а в том, чтобы нанести упреждающий удар, исправляя при этом ущерб, нанесённый твоей репутации.

Гарри не верилось, что он всерьёз задумался об этом. Если бы они были в мультфильме, то на его плечах сидели бы дьявол и ангел. И дьяволом был бы Северус, а Гермиона или Лили, поскольку они часто были голосом совести, выступили бы в роли ангелов. К сожалению, одна находилась в другой реальности и в другом времени, а другая была слишком занята сбором утренних сплетен.

— Месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным, и всё такое? — усмехнулся Гарри. Минуло уже три дня, как Джеймс превратил его форму в платье из тафты, но не проходило и часа, чтобы кто-нибудь не напомнил Гарри об этом эпизоде.

— Холодная или горячая, месть — это блюдо, которым можно наслаждаться, — серьёзно сказал Северус. — Кеттлберн возвращается. Сделай это сам или предоставь мне, но решайся.

Беглый взгляд через плечо подтвердил, что профессор возвращается, за ним шагали в поводу три тёмные туши. Слизеринцы умолкли, но Сириус и не думал затыкаться, расхаживая взад и вперёд, как будто он был хозяином этого места.

В конце концов, именно поэтому Гарри и решился.

Он не разделял взглядов Снейпа-Принца, что на насилие надо отвечать насилием, но в этой маленькой шутке не видел ничего серьёзного. Ну кто виноват, что Сириус всем весом навалился на расшатанную деревянную перекладину, верно?

— Диффиндо, — прошипел он сквозь зубы, стараясь не переусердствовать с заклинанием.

Ограждение протестующе затрещало, не поддаваясь.

— Слишком слабо, — с досадой поморщился Северус и хотел было вытащить свою палочку, но Гарри опередил его.

Сириус как раз опёрся на ограду и, не заметив возвращавшегося Кеттлберна, вскарабкался на неё. К его чести, ему удалось просидеть на верхней перекладине целых две секунды, а потом она с треском сломалась.

Выражение лица Блэка, когда он почувствовал, что падает, было бесценным. Он бешено замахал руками, тщетно пытаясь удержаться, и плюхнулся лицом прямо в навозную лужу.

Даже Петтигрю расхохотался так, что схватился за живот.

Униженный донельзя Сириус пытался встать, но ему это не удавалось, он только скользил и, теряя равновесие, снова шлёпался в пресловутую лужу.

— Значит, это правда… — сквозь смех громко и отчётливо сказал Северус. — Даже свиньи принимают ванну.

Это только усилило всеобщую смеховую истерику. Гарри уже даже не замечал холода. Он понимал, конечно, что это неправильно — так хохотать и получать такое удовольствие от чужого несчастья, но, честно говоря, ему было всё равно. Сириус унизил его, и он отплатил тем же, так что, с его точки зрения, они были квиты.

Вдобавок другие гриффиндорцы не торопились помогать Блэку.

— Питер! — обиженно крикнул Сириус, и Петтигрю, наконец успокоившись, протянул ему руку.

В этот момент и пришёл профессор Кеттлберн.

— Вечно вы выпендриваетесь, Блэк, — проворчал он. — Отработка! Чистка туалетов под присмотром Филча, надеюсь, избавит вас от желания впредь резвиться в моей выгребной яме.

— Отработка? — возмутился Сириус, наконец-то сумев встать. — Это несправедливо! Профессор, я же не виноват! Просто забор сломался…

— Он бы не сломался, если бы вы не полезли на него, — возразил Кеттлберн. — И очень кстати вы мне напомнили о справедливости — ещё одна отработка с Хагридом, почи́ните то, что сломали.

Сириус захлопнул рот: спорить с Кеттлберном было себе дороже, он наводил страх на любого ученика только лишь деревянной ногой и отсутствием пальцев.

Отвернувшись от Блэка, Гарри посмотрел на трёх животных, мирно пасшихся позади профессора… и инстинктивно отпрянул.

Это были точно такие же существа, которых Хагрид его времени запряг в повозки в начале учебного года и которых не видели ни Рон, ни Гермиона, только Гарри и ещё Луна. По крайней мере, она так говорила.

Они смутно напоминали лошадей, только исхудавших до состояния «кожа да кости» — скелеты, обтянутые тонкой кожей, с большими крыльями и белыми, почти зловеще сверкавшими глазами. А голова? Похожая на драконью, Гарри даже оторопел, увидев её так близко. Не говоря уже об ауре, которую они излучали.

— Итак, кто из вас может их видеть? — спросил Кеттлберн.

Дурацкий вопрос! Но Гарри не удивился и поднял руку, не сводя глаз с ближайшего животного.

— О, всего двое? — профессор был явно разочарован.

Пробежавший среди учеников шепоток вывел Гарри из задумчивости.

— Что это, чёрт возьми, такое? — спросил он у Северуса. Тот пожал плечами:

— Ты о чём?

— Фестралы! — объявил Кеттлберн, потребовав тишины. — Их видит лишь тот, кто видел смерть. Принц, опишите их для других.

Как описать подобное животное? Как описать то, что так тесно связано со смертью? Гарри пробормотал несколько фраз, но инициативу быстро перехватила та самая брюнетка, к которой неудачно подкатывал Петтигрю. Гарри с радостью уступил ей первенство, поймав при этом любопытные взгляды сокурсников.

Он не особо вслушивался в лекцию Кеттлберна, погрузившись в мысли о Седрике, кладбище и пророчестве. Он знал, что эти размышления ни к чему не приведут, но ничего не мог с собой поделать. Кошмары всё равно не позволят ему забыть.

Наконец урок закончился, и ученики оживились. Гарри смутно отметил, что профессор задал эссе — свиток пергамента о фестралах, но, очарованный животным, спокойно стоящим перед ним, не стал записывать это в своё расписание.

— В библиотеку? — предложил Северус, поскольку у них сейчас была «форточка».

Гарри едва удержался, чтобы не закатить глаза. Если бы он следовал их с Лили примеру, то уже на следующий день был бы готов сдать СОВы.

— Нет… — отказался он. — Мне нужно кое-что сделать. Встретимся за обедом.

В Северусе была одна хорошая черта — Гарри не приходилось настаивать на том, чтобы его оставили в покое.

Как только ученики разбежались, Гарри подошёл к первому фестралу. Он двигался очень осторожно, с некоторой опаской, но животное даже не вздрогнуло, когда Гарри коснулся его носа. В белых глазах не было злобы, и Гарри уже увереннее погладил фестрала.

— Поможете отвести их обратно в конюшню? — спросил подошедший сзади Кеттлберн.

Гарри чуть не подпрыгнул на несколько футов от неожиданности. Для человека, лишённого стольких конечностей, Кеттлберн двигался невероятно тихо.

— Конечно, — пробормотал Гарри, едва обуздав рванувшееся из груди сердце.

Он сжал верёвку, накинутую на одного из фестралов, и вслед за Кеттлберном молча зашагал к конюшне. Гарри никогда раньше не был в ней. Это оказалось огромное помещение, в котором, помимо фестралов, содержались и другие животные, незнакомые Гарри.

— Хагрид пользуется тем, что я закрываю на это глаза, и подселяет сюда новых постояльцев, — ворчливо пояснил Кеттлберн.

Гарри не сдержал улыбки. Он так и представил себе лесника, крадущегося в конюшню с одним или несколькими сомнительными существами.

Кеттлберн принялся тщательно чистить тонкую шкуру фестрала. Гарри помедлил, потом взял щётку и последовал примеру профессора.

Какое-то время они молча работали. Фестралу, похоже, нравилось, что о нём заботятся, и Гарри вскоре расслабился, признав про себя, что фестралы в целом великолепны. Конечно, они не были красавцами, скорее наоборот, но было в них какое-то благородное величие.

— У фестралов репутация существ, приносящих несчастье, — заметил вдруг Кеттлберн.

— Потому что только видевшие смерть могут видеть их? — спросил Гарри. У волшебников было много подобных суеверий. Они придавали большое значение предзнаменованиям.

— Потому что люди боятся того, чего не понимают, — заявил Кеттлберн. Было ясно, что он не испытывает особого уважения к представителям человеческой расы. — Они судят о вещах и мнят о себе так, как никогда не сделало бы ни одно животное.

Гарри чуть было не провёл параллель с Волдемортом, но в последнюю секунду спохватился. Снейп-Принц убьёт его, если он устроит новые проблемы, а углубление в вопросы противостояния Тёмному Лорду больше, чем Гарри уже сделал, определённо станет проблемой.

— А это правда? — вместо этого спросил Гарри. — Они приносят несчастье?

Он не то чтобы верил во всё это. Несчастье, удача, судьба… И всё же его будущее было предопределено благодаря дурацкому пророчеству. Он убьёт или его убьют — чрезвычайно радостное будущее.

— Чепуха! — отрезал Кеттлберн. — Фестрал — одно из самых преданных и верных существ, которых когда-либо носила земля. Они дружелюбны, но попробуйте угрожать кому-то из их детёнышей, и вы увидите…

Глядя, как фестрал глотает дохлую мышь, Гарри вовсе не горел желанием угрожать ему или его детёнышам.

— Кто это был? — Голос профессора эхом разнёсся по конюшне, разгоняя гнетущую тишину. Гарри не нужно было спрашивать, о чём он говорит. Он мог бы притвориться, что не понимает, но просто пожал плечами.

— Друг, — тихо сказал он, хотя это была неправда, они с Седриком не были друзьями. Они всегда были соперниками, будь то в квиддиче, на турнире или с Чжоу. — Он был… Он был храбрецом. Его убили.

Кеттлберн не особо удивился, и Гарри предположил, что в этом времени хватало всевозможных убийств.

— Может быть, стоит сказать родителям, что вам трудно смириться с этим?

На этот раз Гарри решил, что уже достаточно помог, и, положив щётку, пробормотал:

— Я опаздываю на заклинания.

Кеттлберн и не пытался его удерживать, потому что отсутствие ответа само по себе было ответом.

До конца дня Гарри старался не думать о растревожившем его разговоре, с головой погружаясь в каждый урок. Кажется, даже Снейп-Принц удивился той тщательности, с которой Гарри конспектировал лекцию о различных свойствах атакующих чар.

* * *

Урок окклюменции был не приятнее предыдущих. Эти занятия приносили удовлетворение разве что Снейпу-Принцу, который с превеликим удовольствием разносил разум Гарри в пух и прах.

— Пожалуй, мы используем не лучший метод, — наконец заявил Снейп-Принц, когда стало ясно, что Гарри больше не сможет подняться с пола после последнего падения.

— Я за метод, который включает в себя подушки, — простонал Гарри, остервенело встряхивая головой в надежде избавиться от трезвонивших там колокольчиков.

Снейп-Принц не стал утруждать себя ответом, он уже высказал своё мнение по этому вопросу: боль должна была стимулировать Гарри к развитию нужных навыков, но, похоже, это не работало. Впрочем, Снейп-Принц был не из тех, кто легко сдаётся.

— Ты продвигаешься недостаточно быстро, — резко заговорил он, расхаживая по гостиной своих апартаментов. Гарри устроился на полу поудобнее, уже зная по опыту, что Снейп-Принц будет вышагивать и повторять одно и то же минут десять как минимум. — Твой разум беззащитен, и мы все в опасности.

Гарри вздохнул, понимая, что Снейп-Принц, мягко говоря, слегка преувеличивает: «все» в данный момент означало «они двое». А учитывая, что изыскания профессора зашли в тупик, времени у них было сколько угодно.

— Поттер! — рявкнул Снейп-Принц, и Гарри резко вскинул голову. Профессор перестал ходить кругами и сурово уставился на него.

— Простите, — извинился Гарри. — Я устал.

Обычно Снейп-Принц закатывал глаза и обвинял Гарри в высокомерии. Теперь же он только больше помрачнел, и Гарри почувствовал, что вот-вот начнётся серьёзный разнос. Глаза профессора засверкали точно так же, как у Северуса, когда Гарри его разочаровывал.

Лили однажды посоветовала Гарри никогда не спорить с Северусом в таком состоянии. Если у него что-то не получалось, как это часто бывало на трансфигурации или реже на заклинаниях, он становился невыносимым.

— Вы устали… — повторил профессор с презрением и, пожалуй, даже с отвращением.

Гарри отметил возвращение к официальному тону и встал, решив, что ему сейчас лучше не возражать, а просто уйти.

— Я не хочу спорить, Снейп, — буркнул он и, наклонившись, поднял свою сумку.

— Профессор! — сердито поправил Мастер зелий.

— Профессор, — послушно согласился Гарри, несмотря на нарастающую злость.

— Вы устали, вы не хотите спорить… — не унимался Снейп-Принц. — Вы вообще не хотите прилагать никаких усилий. А то, чего хочет Гарри Поттер, он получает, верно?

Гарри сжал кулаки, но заставил себя дышать медленно, стараясь обуздать гнев. В конце концов, это ведь основа окклюменции — контролировать свои эмоции.

— Вы меня совсем не знаете, — не выдержав, огрызнулся он и, развернувшись на каблуках, ринулся к выходу.

Дверь гостиной захлопнулась, едва не прищемив ему нос, благо Гарри успел отскочить: жить с таким крючковатым носом, как у Снейпа-Принца — нет уж, спасибо.

— Разговор ещё не закончен! — рявкнул профессор.

Гарри повернулся.

— Это не разговор, — возразил он. — Это ваш способ выпустить пар, потому что у вас ни хрена не получается сделать, чтобы вернуть нас домой.

Гарри тут же пожалел о вырвавшихся в сердцах словах. Не то чтобы он соврал, нет, это была чистая правда, но, возможно, прозвучало это не очень… дипломатично.

— Вы полагаете, что сможете добиться большего, Поттер? — немедленно отреагировал профессор. — Способны ли вы на это? Нет. А почему? Потому что вы просто ленивый, эгоистичный мальчишка, который думает только о себе.

— Это неправда! — крикнул Гарри, наплевав на то, что повышает голос.

Но прозвучало это недостаточно уверенно, и Снейп-Принц почувствовал слабину. Да и как могло быть иначе? Большая часть сеанса окклюменции касалась Волдеморта и его воскрешения. Это всё, что было сейчас у Гарри на уме, и Снейп-Принц целенаправленно ударил по болезненным воспоминаниям.

— Это правда! — бросил он. — Вы не придаёте никакого значения жизням других людей!

— Прекратите, — тихо попросил Гарри, но Снейп-Принц не обратил на его просьбу никакого внимания.

— Ваши так называемые друзья полезны вам лишь до тех пор, пока готовы отдать за вас жизнь, — продолжал он, понизив голос и заговорив быстрее. — Просто чудо, что Грейнджер и Уизли до сих пор живы. Но не всем так повезло, не так ли?

— Прекратите, — шёпотом повторил Гарри, однако Снейп-Принц снова проигнорировал его, упиваясь болью, которую причинял.

— Ваш никудышный отец — не велика потеря… но ваша мать… — бросил профессор.

Замотав головой, не желая этого слышать, Гарри всем телом навалился на дверную ручку, но та никак не хотела поворачиваться.

— Это ваша вина, что она умерла, — безжалостно продолжал Снейп-Принц. — Он бы пощадил её, если бы вас не было рядом.

Жестокие слова ударили так сильно, что сдавило в груди, стало больно дышать.

Ослабевшая рука безвольно соскользнула с ручки. Гарри замер, уткнувшись лбом в дверь, а Снейп-Принц ядовито фыркнул за его спиной:

— А Диггори… Он блестяще учился, отлично играл в квиддич… он мог бы далеко пойти. Но он оказался слишком популярен, наверняка популярнее вас. Вы завидовали ему и позволили его убить. Вы в ответе за это, Поттер. Вы в ответе за всех тех, кто теряет свои жизни из-за того, что вы слишком слабы, чтобы противостоять Тёмному Лорду!

У Снейпа-Принца перехватило дыхание, и он замолчал. В комнате повисла звенящая тишина. Гарри подождал несколько секунд, просто чтобы убедиться, что профессор не заговорит снова, и, кашлянув, хрипло прошептал:

— Вы думаете, я этого не знаю? — Гарри почувствовал, как задрожал голос, глаза защипало, щёки стали влажными, но старался сдержаться. — Вы полагаете, я этого не осознаю? Не думаю об этом каждую секунду?

Он мучительно сглотнул. Лучше умереть, чем расплакаться перед Снейпом-Принцем.

— Поттер… — окликнул профессор, но Гарри услышал достаточно, с него хватит. Пусть теперь профессор слушает.

— Заткнитесь! — отрывисто бросил он и даже не удивился тому, что остался жив после такой дерзости, Снейп-Принц просто молча смотрел на него. — Я знаю, что несу ответственность за все смерти. Я знаю, что с таким же успехом мог бы сам держать в руках палочку, из которой их убили. Я всё это знаю.

— Гарри, — мягко перебил его Снейп-Принц, но Гарри не дал ему договорить.

— Возможно, это слабое утешение, но я, по крайней мере, никогда не смотрел в глаза тем, кого убивал, — холодно заявил он. — Не уверен, что Пожиратель Смерти сможет заметить разницу, но я эту грань вижу. Даже если она тонкая.

Он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, достигла ли его реплика цели, только понадеялся, что Снейпу-Принцу так же больно, как и ему. Профессор это заслужил, даже если просто озвучил то, о чём все остальные молчали.

Гарри снова рванул дверную ручку — на этот раз она поддалась — и, не спрашивая разрешения уйти, выскочил в коридор.

Отправившись в Большой зал, Гарри сел на край скамьи и без особого аппетита принялся за ужин, однако еда имела привкус пепла. Вскоре явился и Снейп-Принц, занял своё место за преподавательским столом, а Гарри тут же поднялся, даже не глядя на этого человека, и вернулся в слизеринскую гостиную.

Ничего удивительного, что той же ночью Гарри очутился в голове Волдеморта: в конце концов, он засыпал весь во власти мыслей о Тёмном Лорде.