Освобождаясь от пут (гет)

Профессор Снейп ошибался во многом.

В частности, он всегда недооценивал Гермиону Грэйнджер.

Но он резко изменил свое мнение о ней, когда она задала первый вопрос после того, как Гарри заснул.

Нет, Гермиона Грэйнджер не была просто раздражающей маленькой всезнайкой. Он ошибался, говоря об этом Гарри, когда они были в плену.

Первое, что заставило его изменить свое мнение, было зрелое поведение девочки вчера вечером. Не говоря уже о ее поведении во время первой половины учебного года. Это было нелегко. Но была и вторая причина, заставившая его пересмотреть свое мнение. Простой вопрос, выбивший его из колеи на несколько долгих, очень, очень долгих минут.

Это был вопрос:

«Профессор, почему вы притворяетесь отцом Гарри?»

Нужно отметить, что перед этим она наложила заклинание заглушения, так что никто не мог их подслушать.

Его первым побуждением было все отрицать, но этому воспрепятствовали решительность и строгость ее голоса. Тогда он вздохнул и расслабился. Как бы то ни было, то, что она знала их тайну, казалось справедливым.

— Я не притворяюсь, — просто сказал он.

Глаза Гермионы расширились.

— Вы… Вы говорите, что вы – его отец? – недоверчиво спросила она. – Но как?..

Профессор потряс головой, словно желая ее прочистить.

— Как вы вычислили, что он – Гарри? – спросил он в ответ.

Она пожала плечами.

— Это было не слишком трудно, — начала она, — однако, то, что я видела его похороны собственными глазами, долгое время мешало это понять. Но было много признаков. Первый – его поведение. Он застенчив, не выдерживает прикосновений. И много других вещей, которые ясно доказывают, что его мучили, хотя сначала я ошибочно предполагала, что семья с ним плохо обращалась. Позднее я поняла, что его мучили магически, потому что он не мог наколдовать щит. Тогда я подумала о Вы-Знаете-Ком, и была весьма уверена, что он мучил Квайетуса, но были проблемы с хронологией. Когда его мучили? Это должно было произойти после того, как вы и Гарри бежали от него, но Уизли видели вас на Диагон-аллее несколько дней спустя… — она сдвинула брови. Снейп удивленно кивнул. Заключение было превосходным. Гермиона продолжила: — Он отчаянно нуждался в дружбе со мной и с Роном. Почему мы? Это не было чем-то очевидным для Снейпа, и реакция Рона была естественным ответом на это, когда он подумал, что Квайетус следит и шпионит за нами. И он был слишком хорошо знаком с гриффиндорцами. С первого же момента он был слишком близок со всеми. И много других признаков. Его узнал Клык. Заклинание Вингардиум Левиоса. Я не могу все вспомнить.

— Но когда вы догадались? – спросил Снейп с любопытством. – Все это было известно много недель назад.

— Вчера ночью, — Гермиона не смотрела ему в глаза. – Когда я увидела вас плачущим. Я не знаю, почему это оказалось ключом к пониманию, но… это произошло. Однако весь вчерашний вечер у меня было странное чувство, — она задумчиво прикрыла глаза. – Наша беседа. Там было кое-что странное. Я спросила его, почему он мне доверяет. Он сказал, что нуждается в ком-то, чтобы доверять. Это было то, что Гарри сказал бы в подобной ситуации. И, — она потерла шею, — было еще одно. Я видела Хагрида, беседующего с незнакомцем, и упомянула о Норберте…

— Кто такой Норберт? – Снейп подозрительно сдвинул брови.

— Норвежский хвосторог, — слегка улыбнулась Гермиона. – Хагридов притомец-дракон.

— ПИТОМЕЦ-дракон? Но закон…

— Мы говорили Хагриду, но, — с отчаянием махнула рукой Гермиона, — он нас не слушал. Теперь это не имеет значения. Это было на нашем первом курсе, и Квайетус Снейп не мог об этом знать. Но Гарри Поттер был там. А когда я упомянула Норберта, он улыбнулся, как будто знал эту историю. В этот момент я и заподозрила.

— Но тогда как вы догадались, что он – Гарри только потому, что видели, как я плакал?

Гермиона откинулась на спинку кресла.

— Я видела вас на похоронах и ночью перед ними. Я видела, насколько вы… переживали из-за Гарри. Возможно, это было следствием вашего совместного пребывания в плену, я не знаю. И когда я увидела, как вы плачете, я подумала, что вы любите Квайетуса так же, как любили Гарри. И мне как-то пришло в голову, что Квайетус так похож на Гарри, словно это один человек. Потом я вспомнила заклинания семьи, точнее, процедуру усыновления, которая дает принятому возможность стать физически похожим на его отчима или мачеху, и тогда все встало на свои места. Вы усыновили Гарри, так? Это и есть причина, по которой вы притворяетесь его отцом?

Снейп открыл глаза и посмотрел на спящую в кровати фигуру. Он протянул руку и слегка погладил лицо мальчика. Гарри улыбнулся во сне и прижался к его руке. Северус улыбнулся в ответ и пригладил одеяло на плече Гарри, хотя оно не было помято.

Гермиона больше не давила на него. Она спокойно ждала ответа.

— Его усыновил Джеймс Поттер, а не я, — наконец сказал Снейп.

Глаза Гермионы блеснули пониманием.

— Это был Квайетус Снейп, верно? Ваш брат.

Снейп, как рыба, разинул рот.

— Как?..

— Библиотека. Мадам Пинс однажды перепутала меня с матерью Гарри, мисс Эванс. Она была его матерью, — Это было утверждение, а не вопрос.

— Да, — как-то сумел выдавить Снейп.

— Мне так жаль Квайетуса. Теперь у него вместо двух мертвых родителей трое. Он, наверное, чувствует себя большим сиротой, чем раньше.

Впервые в жизни Северус Снейп смотрел на девочку, сидящую рядом с ним на кресле, и внимательно ее изучал.

Он СЕРЬЕЗНО ее недооценивал. Наверное, ему действительно нужно уйти в отставку. Он узнал только двоих студентов с другого факультета, Гарри и мисс Грэйнджер, и оказалось, что он обоих недооценивал. Это могло означать, что он недооценил гораздо больше учеников только из-за своих предубеждений. Он всегда обвинял директора, слепо верившего гриффиндорцам, но был неправ. Возможно, он был прав в самом начале своей учебы, но Дамблдор с тех пор изменился в отношении к людям – директор принял даже его, после всего, что он сделал.

Это смертельно опасная шутка Блэка над нам заставила его недооценивать даже директора, потому что старик не исключил проклятого пса.

— Я надеюсь, что он больше не чувствует себя сиротой, — наконец сказал он, поворачивая голову к Гарри. – Надеюсь…

— Нет, вы правы, — заверила его Гермиона. – Он считает вас отцом и нежно заботится о вас.

После этого они не продолжали беседу. Северус был для этого слишком утомлен, а Гермиона, по-видимому, погрузилась в мысли. Она, наконец, извинилась и пошла готовить уроки на следующий день (среди которых были сдвоенные зелья!), и Северус остался один со спящим Гарри.

Несколько раз их навещала мадам Помфри и однажды даже принесла коллеге чашку кофе.

— Вы должны немного поспать, Северус.

— Я не могу, — возразил он, и она приняла ответ.

— Директор хочет поговорить с вами обоими, как только Квайетус проснется.

— Я свяжусь с ним через камин.

Миссис Помфри кивнула и вышла.

Северус медленно пил теплую жидкость, наслаждаясь ее вкусом при каждом глотке.

Иногда он гладил Гарри по руке.

Он чувствовал умиротворение. Гарри скоро будет в порядке.

* * *

Мир слишком ярок, подумал Гарри, попытавшись открыть глаза. Свет ослепил его, подействовал на истощенные нервы, и Гарри почувствовал боль. Его шрам тоже покалывало, и он нахмурился, внезапно вспомнив видение, которое было у него только что. Детали были весьма расплывчаты и неразборчивы, но там было что-то о девочке, которую искал Волдеморт. Гойл сообщил, что они нашли город, в котором она жила. Так как девочки с ним не было, Волдеморт наложил на него Круциатус, который снова заставил все тело Гарри гореть огнем. А когда он приподнял одеяло, то увидел по всей пижаме пятнышки крови. Его незалеченные порезы снова открылись, правда, не слишком сильно.

Было больно. Еще он испытывал головокружение, тошноту и ужасный холод. И он скучал по Северусу, которого в этот момент не было в больничном крыле.

Гарри потер ноющий лоб и прочистил горло. Странно, что мадам Помфри не проведала его: состояние горла подсказало Гарри, что он довольно громко кричал из-за видения.

Однако никто не пришел. Гарри натянул одеяло до подбородка и закутался в него, насколько смог, но это не помогло. Ему было холодно, и он начал дрожать. Порезы на спине сильно горели. Слезы выступили на глазах.

— Северус, — тихо простонал он. Он не хотел, чтобы кто-то его услышал, он мечтал только об успокаивающем и любящем присутствии Северуса.

Через несколько минут Гарри повернулся на левый бок, потому что на нем было меньше порезов, и свернулся в клубок, шипя от боли сквозь стиснутые зубы. Неуклюжими движениями он подоткнул вокруг себя одеяло, спрятал голову в мягкую подушку и закрыл глаза. Через некоторое время он натянул одеяло на голову, чтобы согреть воздух под ним своим дыханием. Это немного помогло, но спина казалась ледяной, и он чувствовал, как кровь сочится сквозь одежду.

Где сейчас Северус, когда он так отчаянно нужен?

Его дрожь становилась все сильнее. Снова потеря крови. Его драка с Роном случилась около 30 часов назад, и только он пережил это столкновение, как Волдеморт сумел еще больше его измучить. Он обнял руками колени, и это помогло ему преодолеть нараставшую физическую боль, поскольку последствия Круциатуса не полностью исчезли из конечностей.

Он почти потерял сознание, когда открылась дверь лазарета.

— Северус? – с надеждой прошептал он, но, посмотрев на вошедших, испугался. Первым человеком, которого он увидел, был директор, сопровождаемый Роном и мадам Помфри. За ними были Северус с Гермионой, которая, очевидно, пыталась его успокоить. Не говоря уже о двух родителях Уизли, Люпине, Энни и большой черной собаке позади группы.

Посетители! Они считали, что ему хорошо или, по крайней мере, лучше. Да, они ошиблись. Гарри закрыл глаза и подавил рыдание. Группа остановилась возле кровати, и Дамблдор печально ему улыбнулся.

— Квайетус?

— Северус, — сумел прошептать Гарри. Он посмотрел на высокого мужчину, и их глаза встретились.

Снейп запаниковал. Взгляд Гарри не означал ничего хорошего. В следующий момент он опустился на колени у его бока, голова Снейпа оказалась на уровне головы Гарри.

— Что случилось?

— Порезы… — Гарри не смог продолжить, но это и не было нужно. Северус поднял край одеяла и бросил под него взгляд. То, что он увидел, заставило его полностью побелеть. – Мне так холодно, — добавил Гарри, не обращая внимания на остальных.

Мастер зельеварения встал и посмотрел на остальных.

— Альбус, вы должны уйти. Квайету нехорошо.

Директор кивнул и проводил группу к дверям.

— Что случилось с Квайетом? – тихо и с опаской спросила Энни и посмотрела на Люпина.

— Он болен. С ним произошел несчастный случай, — ответил он и бросил убийственный взгляд на Рона, который побледнел и сглотнул, а его лицо исказилось от боли и сожаления.

— Мы будем снаружи. Позовите нас, когда будете готовы, — сказал Дамблдор и спокойно закрыл дверь.

Гермиона осталась, но это, кажется, Снейпа не беспокоило. Северус подсунул руки под Гарри и поднял хрупкое тело на руки.

— Поппи, обычные дозы, — глянул он на медсестру, шагая к ванной с Гарри.

— Видение, — пробормотал ему в плечо Гарри так, чтобы это мог услышать только Северус. – Снова Круциатус.

Руки крепче его сжали, и Гарри почувствовал, как Северус пинком открыл дверь ванной. Мужчина оглянулся вокруг в поисках места, чтобы посадить Гарри, пока не открыт кран, но это не понадобилось: к ванне подбежала Гермиона, и Гарри услышал журчание воды и почувствовал, как воздух наполнил горячий пар.

Пока вода набиралась в ванну, Северус держал его, медленно покачивая.

— Скоро все будет в порядке, — сказал он и спрятал лицо в волосах Гарри.

Гермиона стояла перед ними, глядя широко раскрытыми глазами, но мадам Помфри, как только вошла, тут же выпроводила девочку. Двое взрослых раздели Гарри, мадам Помфри быстрым заклинанием остановила кровотечение, а Северус осторожно уложил его в горячую воду.

Гарри в тепле расслабился. Он почти заснул, когда они вернули его в кровать, которую к их возвращению перестелила Гермиона.

— Квайет, ты еще не можешь спать, — пробормотал ему на ухо Северус. – Мы должны еще кое-что выяснить.

— Не сейчас, — Гарри почувствовал, что его губы дрожат от изнеможения и замешательства. – Я так чертовски слаб…

— Нет, сын.

Эти слова, казалось, придали Гарри достаточно сил, чтобы сесть, но он прислонился к Северусу, чья рука поддерживала его за плечи.

— Давай покончим с этим, — через несколько мгновений сказал Гарри решительным, но слабым голосом.

Северус кивнул и, отпустив Гарри, вышел, чтобы позвать ожидающую группу. Когда они вошли в лазарет, Северус сел сбоку от Гарри, а Рон вышел вперед, открывая рот, но Гарри, как только увидел его, потряс головой.

— Я не хочу, чтобы ты был здесь. Уйди, — сказал Гарри и крепко прижался к Северусу. – Меня не интересует, что ты хочешь сказать.

На лицах взрослых отразилось полное понимание. Даже миссис Уизли кивнула в ответ на слова Гарри.

— Я хочу извиниться… — поспешил сказать Рон, но Гарри прервал его.

— Меня не интересуют твои извинения. Они мне не нужны и не облегчат мое состояние. Уходи.

— Квайетус, пожалуйста, — умоляюще произнес Рон. – Разреши мне объяснить…

— НЕТ! – крикнул Гарри, но это прозвучало тихо. – То, что ты сделал, ничто не может оправдать! Уходи немедленно!

Миссис Уизли ухватила своего сына за плечо, и они вышли. Гарри услышал из коридора крики женщины. Он повернулся лицом к Дамблдору.

— Что вы хотите с ним сделать, директор? – вежливо спросил он и зевнул.

— Я должен исключить его, — оглянулся Дамблдор, и что-то замерцало у него в глазах.

Люпин и мистер Уизли согласно кивнули, черный пес гавкнул, Северус что-то одобрительно проворчал, и только Энни все еще медлила. Гарри улыбнулся ей и покачал головой.

— Нет, — спокойно сказал он.

Комнату наполнили возмущенные вздохи и взволнованный ропот. Гарри пожал плечами.

— Не думаю, что это было бы хорошей идеей. Может, этот несчастный случай привел Уизли в чувство…

— Но ты не захотел поговорить с ним! – изумленно воскликнул мистер Уизли.

— Я действительно не хочу, но это – другое дело. Я не согласен с его исключением. Ему нужен еще один шанс.

Пес неодобрительно залаял. Гарри бросил на него острый взгляд.

— Ты не можешь ничего сказать, Сириус. В нескольких похожих случаях тебя простили, — Гарри почувствовал, что мир снова расплывается вокруг него. Он подтянул колени к груди и закрыл глаза. – Я не буду свидетельствовать против него.

— Я думаю, спор закончен, — сказал Снейп, положил Гарри на кровать и повернулся к Дамблдору. – Он слишком утомлен, чтобы продолжать. По крайней мере, самое важное решено. – Директор кивнул. Снейп встал, но Гарри высунул руку из-под одеяла и схватил его за мантию.

— Я рад, что ты не заколдовал Рона, — полусонно пробормотал Гарри.

— Но Блэк едва не сделал это, — не смог не ухмыльнуться Снейп. Собака насупилась.

Энни подошла поближе и наклонилась к лицу Гарри.

— Ты поправишься? – тревожно спросила она.

Гарри открыл глаза и протянул руку к ее лицу, неуклюже его погладив.

— Конечно, Энни.

* * *

В следующие два дня, на взгляд Гарри, было слишком много посетителей. Мадам Помфри сумела убедить Северуса, что тот должен остаться в лазарете, и все его друзья получили возможность поговорить с ним сейчас, когда он не мог сбежать. Его первым посетителем стал Арес, следующим – Невилл. Гарри не сказал им, что произошло в Хогсмиде, но они оба знали об этом и уверяли его, что этого бы не случилось, если бы он пошел с ними. Гарри кивнул и согласился, потому что не хотел спорить.

К счастью, беседа с Аресом была не только о несчастном случае. Гарри спросил его о зимних каникулах, продолжая беседу, начатую несколько дней назад, и Арес открылся ему. Он рассказал о реакции семейства на преданность отца, о поведении матери и надеждах родственников на него.

— Они все обвиняют папу не в том, что он присоединился к Ты-Знаешь-Кому, а в том, что позволил себя поймать. Знаешь, они – не Пожиратели Смерти, но почти все поддерживают Темного Лорда. И ждут, что я сделаю то же самое, — он покачал головой. – Не знаю, что мне делать летом. Я не хочу ехать домой. Больше нет.

Арес заставил Гарри вспомнить собственные летние каникулы и родственников, и у него появилась мысль, что, возможно, Дурсли были не так плохи, как он думал. В конце их долгой беседы Гарри предложил поговорить с директором или деканом факультета о его проблеме – теперь, когда началась война, они не могли рисковать потерять студента. Аресу не понравилась мысль о разговоре с директором, но он пообещал зайти к Снейпу, как только сможет. Гарри успокоился, он был уверен, что Северус найдет способ решить проблемы Ареса.

Беседа с Невиллом была более беспокойной. Его друг наверняка знал, что Рон напал на Гарри и серьезно его ранил: он слышал взволнованные слова Гермионы и видел ее поведение за завтраком. Он даже сказал Гарри, что Гермиона порвала с Роном и удалилась заниматься в библиотеку, полностью избегая гриффиндорских комнат.

— Рон просто сидит на кровати. Он уже пропустил три приема пищи. Я думаю, что он, наконец, занялся небольшим самоанализом. Возможно, это слишком поздно для тебя, но, надеюсь, не слишком поздно для него, — сказал Невилл. – Интересно, почему директор или твой отец его не исключили.

Гарри только пожал плечами. Он не хотел даже думать о Роне. Он сменил тему и спросил Невилла, что тот хотел рассмотреть в эссе по чарам, изменяющим память. Невилл выбрал тему о трудностях при частичном изменении памяти – когда изменяют только небольшую часть памяти или некоторые основные мысли. Они долго обсуждали эту тему, позднее к ним присоединилась Гермиона, добавив свои идеи к спору. Она даже принесла несколько книг из библиотеки – мадам Пинс прислала их лично Квайетусу.

— Так ты бросила Рона, — были его первые слова, как только они остались одни.

— Я, в конце концов, устала от него, — твердо сказала она, но тон ее был грустным.

Гарри посмотрел на нее.

— Мне жаль.

— Глупый, это была не твоя вина! – воскликнула Гермиона.

— Я знаю, но мне все равно жаль. Мне жаль тебя.

— Думаю, ты можешь пожалеть и самого себя, — загадочно произнесла Гермиона.

Гарри резко повернул к ней голову.

— Что ты имеешь в виду? – подозрительно спросил он.

— Ты потерял его дружбу, — просто сказала она.

— Я не могу потерять то, чего никогда не имел!

Гермиона наклонилась вперед.

— Гарри, я… — она не смогла закончить. Гарри вскочил, его лицо побледнело.

— О Боже, — прошептал он. – Это не может быть правдой…

— Ложись назад, глупый, — успокаивающе улыбнулась ему Гермиона. – Твой отец разозлится на тебя, если узнает, что ты сегодня вставал с кровати.

— Но… но ты… — Гарри задрожал.

— Профессор Снейп знает, что я знаю. Я сказала ему и Дамблдору, — произнесла она.

Гарри не мог двигаться, только непрерывно тряс головой от ужаса. Гермиона подошла к нему и подтолкнула к кровати. После короткого сопротивления Гарри уступил и улегся обратно на кровать, все еще дрожа от шока.

— Я дура. Мне нужно было подольше подождать, — спокойно упрекнула себя Гермиона. – У тебя хватает своих проблем без моего…

— Нет, Гермиона. Все нормально. Это было просто немного… неожиданно, по меньшей мере, — внезапно ему в голову пришло кое-что, и он сильно побледнел: — Рон знает?

Гермиона покачала головой.

— Нет. Директор запретил мне говорить кому-либо. Не то, чтобы я хотела, — печально сказала она. – Я не могу больше доверять Рону. Что он сделал…

— Он думал, что ты изменяла ему со мной. Ты должна сказать ему, что я никогда… — отчаянно начал Гарри, но Гермиона успокаивающе махнула рукой.

— Нет, Квайет. Я никогда не вернусь к нему. Что-то… сломалось во мне. Доверие, уважение. Я… я не думаю, что смогу быть ему другом. А… что ты чувствуешь? – робко посмотрела она на Гарри.

Глаза Гарри наполнились слезами, и он опустил голову.

— Боюсь, я чувствую то же, что и ты…

Он не смог продолжить. Дверь открылась с громким стуком. В дверях стоял Северус, его лицо было землистым, а глаза бездонными.

— Блэка поймали в кабинете Дамблдора. Авроры забрали его в Либерти. Сейчас директор временно отстранен, — он сглотнул. – Боюсь, как только попечители узнают об этом, они его уволят.

* * *

Гарри разбросал почву вокруг Дурмана Вонючего и рискнул бросить короткий взгляд на другую сторону стола. Профессор Спраут объединила его и Невилла с Ханой и Лиэ, и Лиэ работала как раз напротив него. Она собрала свои шелковистые волосы в хвостик, чтобы они не мешали работать в оранжерее, но длинные локоны выскользнули из хвоста, падая ей на лицо и щекоча щеки. Гарри боролся с желанием протянуть руку и убрать локоны цвета красного дерева ей за уши.

Ему в бок вонзился локоть.

— Квайетус! – предостерегающе прошипел Невилл.

Гарри быстро перевел взгляд на растение и почувствовал, как к его щекам прилила кровь. Он наклонился над столом, чтобы убрать пустую банку, и высыпал на стол другой мешок почвы. Потянувшись за другой банкой, чтобы посадить новый росток дурмана, краем глаза он увидел, что Лиэ сделала то же самое. Прежде, чем он смог это предотвратить, их руки встретились.

Лиэ вскинула голову и бросила на Гарри убийственный взгляд, и тот покраснел еще сильнее, если это было возможно.

— Из-извини, — он сглотнул и попытался на пробу улыбнуться. Реакция была хуже, чем прежде. Глаза Лиэ яростно сверкнули, и сердце Гарри упало, но его глаза задержались на ней еще на несколько мгновений. Наконец он вздохнул и взял следующую горсть почвы.

Он был уверен, что его кто-то проклял. Вся его жизнь была несчастной, и ее продолжение было не лучше.

Его крестного забрали в Либерти, новую магическую тюрьму, снова без суда. «Пророк» посвятил ему почти всю первую страницу, написав, что его лишили магии в тот же день, как схватили, подобно отцу Ареса, и он ничего не мог с этим сделать. Теперь Сириус был простым магглом, и Дамблдор был из-за этого отстранен, решение о нем будет вынесено на следующей неделе… В его жизни случались периоды, когда Гарри чувствовал, что с ним происходит слишком многое. Это был один из таких периодов.

Северус даже поделился ним подозрениями о личности нового директора, и Гарри всякий раз чувствовал тошноту, думая о Люциусе Малфое, как о новом директоре школы. Драко Малфой вел себя так, словно его отца уже избрали, однако другим кандидатом была профессор МакГонагалл, и у нее были хорошие шансы победить Малфоя-старшего, по крайней мере, теоретически. Но Гарри видел по лицам преподавателей, что они разделяют плохие предчувствия Северуса, и никто не ждал ничего другого. Напряженность на уроках достигла наивысшего уровня, и даже Гарри едва смог пережить сдвоенные зелья с Северусом, который снял пятьдесят баллов с двух факультетов (сорок с Гриффиндора, а десять, конечно, со Слизерина).

На уроке защиты Гарри заработал пять дней отработок за явную неспособность ответить на простой вопрос (он полностью углубился в свои мысли), и даже Хагрид на своем уроке по уходу за магическими существами был так строг, что снял со Слизерина десять баллов за поведение Забини. Гарри улыбнулся этому воспоминанию: с тех пор, как Забини узнал, что возможным преемником Дамблдора будет Малфой, он жаждал снова восстановить доверие его сына. Глупец. Те месяцы предательства, которые ему дала драка с Гарри, не будут забыты. Арес и Гарри обменялись одинаковыми презрительными взглядами, когда увидели старания Забини. Тот даже не попытался присоединиться к сыну декана своего факультета или держаться отдельно, как многие другие. Его раболепие было отвратительным. Арес, напротив, абсолютно открыто доказал свою лояльность к «Квайетусу» (а через Квайетуса Снейпу и Дамблдору), однако Северус сказал ему, что на летние каникулы он должен будет вернуться домой.

На школу опустилось тягостное предчувствие.

И Лиэ не проявляла никаких признаков того, что простила Гарри. Он был уверен, что его прокляли. Да, порой он напоминал себе о заботе Северуса, дружбе Гермионы или даже о тихом поведении Рона и был действительно благодарен за это, но не мог удержаться от ощущения проклятости.

Когда зазвенел звонок, извещая о конце урока, Гарри почти выбежал из теплицы. Он едва не врезался в Рона, который нерешительно стоял у входа в одиночестве, поскольку Гриффиндорцы игнорировали его за то, что он сделал. Гарри осторожно обошел его, чувствуя отвращение и смущение, шевельнувшиеся в груди при виде Рона. Унижение, которое он испытал той ночью, было сильнее любой физической боли, которую ему когда-либо приходилось переносить. Гарри почти чувствовал, как дразнится рыжеволосый мальчик…

— Квайетус, — услышал он позади неуверенный голос. Гарри вздрогнул и продолжал идти, не оглядываясь назад.

— Теперь я — Квайетус, — пробормотал он себе. – Что случилось с «грязным маленьким Слизом»? – он чувствовал только разочарование, а не гнев.

Внезапно его схватила чья-то рука. Гарри вскрикнул от страха, подскочил, поскользнулся и упал на землю. Когда его тело упало на заснеженную тропинку, он перевернулся на спину с отцовской палочкой в руке. Указывая ей на нападающего. Напрасно. Палочка Невилла уже твердо уткнулась в шею крайне потрясенного Рона.

— Никогда больше не касайся его, Рон, без его разрешения, — прошипел Невилл. Глаза Рона расширились от понимания.

— Я только… только хотел…

— Если он не хочет разговаривать с тобой, ты не можешь его заставить. Ты не можешь ничего «хотеть»…

Гарри никогда не видел Невилла таким решительным. Он был почти… пугающим.

— Мистер Лонгботтом! Вы думаете, что делаете? – сердито начала профессор Спраут. – Уберите палочку, прежде чем пораните мистера Уизли! И десять баллов с Гриффиндора за драку.

— Профессор Спраут, — вскочил Гарри. – Это просто недораз…

— Мистер Снейп? – бросила она на него холодный взгляд. – Мне не нужны ваши объяснения. Можете идти, перерыв почти закончился.

Гарри открыл было рот, но затем закрыл его. Он кивнул и повернулся, оказавшись перед воротами школы.

— Спасибо, Невилл, — сказал он, когда они дошли до Большого Зала.

— Пожалуйста, — улыбнулся Невилл.

Гарри подумал, что должен перебороть это ощущение проклятости. Однако это не вернуло бы Сириусу его магию. Сириус… после двенадцати лет в Азкабане и двух коротких лет на относительной свободе, когда он скрывался от закона, даже магия была отнята у него раз и навсегда. Обычный образ действий министерства… Пытки и осуждение людей без должного суда, причинение необратимого ущерба из-за слепых предубеждений…

Сириуса, конечно, снова пытали.

Дамблдор скоро должен будет уехать.

Волдеморт опомнился и снова искал способ его заполучить.

Будущим начальником Северуса будет человек, который так беспощадно пытал его прошлым летом.

Тем временем Гарри достиг дверей их комнат. Он прижал указательный палец к белой точке и поспешил войти, стремясь обрести хоть немного покоя.

Гарри вздохнул и вытащил с книжной полки учебник по темным искусствам. Он позанимается вместо того, чтобы расстраиваться из-за новостей.

Буквы плясали в тусклом свете факелов, но Гарри не хотел увеличивать их количество. Он чувствовал, что сумеречная комната удобна и уютна – нет, не темная, он ненавидел тьму в любой ее форме, но затененная. Она была так уютна и знакома, она заставляла его вспоминать их совместные дни, сделавшие из них семью.

Со вздохом Гарри заставил себя сконцентрироваться на текущей главе, которая была о Непростительных заклятьях, их истории, использовании и возможной защите от них. Гарри знал, что от этих проклятий не было никаких защит, так что был потрясен, найдя выход в книге, которая глаила:

«Существуют способы избежать даже трех Непростительных проклятий. А именно:

Сильное желание и решительность против Империуса.

Принятие боли и ситуации против Круциатуса.

Любовь и жертва против Авада Кедавра.

Вышеупомянутые характеристики, которые помогают избегать проклятий, — самые важные для светлого мага.»

С ними БЫЛА возможность бороться.

Первое было Гарри знакомо, и он улыбнулся, подумав о себе прежнем и своем решении. Он боялся, и именно это заставило его пройти Трехмаговый турнир, а не его решение… И его стремления сконцентрировались на выживании. Какое трогательное побуждение!

Вторая тема была знакома по Поместью Кошмара, когда Северус преподал ему значение страдания и боли. Однако это не означало, что он никогда не чувствовал никакой боли. Вовсе нет! Боль все еще была, единственным отличием было то, что его мир не был сосредоточен только на ощущениях.

Боль от Круциатуса была сильнее, когда он концентрировался на ней. Если же он игнорировал ее, как мог, было несколько легче.

Но третья часть об убийственном заклинании была полностью новой. Или… не полностью, потому что была жертва его матери, так давно спасшая его. Но как он мог снова спастись в другой ситуации? Было ли жертвы его матери достаточно, чтобы снова его спасти?

Глупо. Волдеморт никогда больше не попытается уничтожить его убийственным проклятием. У него были свои способы мучить и убивать, ему не нужны эти два слова…

Он все еще думал об этом, когда Северус после ужина вернулся домой.

— Ты не ужинал, — были его первые слова, и он заказал еду коротким движением палочки. – Почему?

Гарри закрыл книгу и положил ее на кофейный столик, взяв взамен тарелку с сосисками.

— Я не хотел. Утром Гермиона дала мне свой «Пророк», потому что прочитала о Сириусе, — его голос пропал, и он почувствовал, как его горло сильно сжалось. – Они… то, что они с ним сделали, наверное, хуже для него, чем все остальное. Он теперь как магл, он снова в тюрьме и все еще невиновен, — голос дрогнул, и Гарри спрятал лицо в ладони. Руки, однако, не задержались на лице. Они поднялись к волосам, и Гарри стиснул их от внутренней боли. – И он даже не знает, что я жив! Он, наверное, думает, что потерпел неудачу, сын его друга мертв… они забрали у него все, все. И я, Северус, тоже лишил его себя, — он не смог продолжить. Тело затряслось от плача. – Я должен был сказать ему, — выдавил он сквозь рыдания.

Его обняли сильные руки.

— Мне жаль, что за последние дни ничего не произошло, — грустным голосом произнес Северус. – Мы ничего не смогли сделать, чтобы спасти Блэка от этой судьбы. Они схватили его, и так как они много лет хотели его поймать, это было первым, что они сделали.

— Он сейчас один…

Оба вздрогнули от сострадания.

— Где теперь директор? – наконец спросил Гарри.

— В моем поместье. Они не допросили Бл… Сириуса, так что они не знают, что мое поместье – штаб ордена и, самое главное, они не знают о тебе. – Когда Снейп произнес последние слова, он сильнее стиснул Гарри. – Слава Богу.

— Но… они еще могут допросить его, — сказал Гарри. – Они в любой момент могут узнать об этом.

— Да, могут, — кивнул Северус. – По этой причине орден сейчас переселяется. Даже Люпин и Энни сменят жилье. Они будут с орденом.

— Так поместье Снейпов снова будет пустым? – от этой мысли сердце Гарри на мгновение остановилось. – Это звучит так… ужасно.

— Для меня тоже, — удивленно произнес Снейп. – Никогда бы не поверил, что однажды буду грустить от того, что Люпин, Блэк и Флетчер покидают мой дом… — выражение его лица внезапно изменилось. Он стал чрезвычайно серьезен. – Квайет, наше положение станет гораздо труднее.

Гарри взглянул на него, их глаза встретились.

— Дамблдора с нами не будет. Он должен делать свое дело в этой войне. Новым директором, скорее всего, будет не Минерва, а Люциус Малфой, — Снейп побледнел, упомянув это имя, — и это будет иметь последствия. Нам двоим будет труднее защититься от опасности. Ты должен быть еще осторожнее. Никогда не уходи с территории школы.

— Я не буду, — торжественно пообещал Гарри.

— Никогда не трогай ничего, происхождения чего ты не знаешь.

— Ладно.

— Не дружи ни с кем. Среди твоих друзей все еще есть агент.

— Я очень хорошо знаю об этом, — мрачно ответил Гарри.

— Знаю. Другие правила: никогда не раздражай Драко Малфоя. Он будет стараться как угодно отплатить тебе за твое поведение по отношению к нему и, возможно, даже постарается помочь отцу доставить тебя к Волдеморту, если у него будет такая возможность.

Гарри кивнул, но его руки задрожали. Все, что сказал Северус, было слишком реальным, чтобы чувствовать себя уютно.

— А как насчет тебя? – спросил он мужчину.

— Эти правила, конечно, годятся и для меня.

— Постарайся держаться, Северус. Малфой постарается довести тебя, если у него будет возможность.

— Я знаю, Квайет.

Гарри кивнул.

— Знаешь, Гермиона спросила меня, каким будет мое имя после войны.

Северус был крайне благодарен за смену темы. Он улыбнулся Гарри со спокойным интересом.

— И что ты ответил?

— Ну, я думаю, что не доживу, чтобы узнать это… — Гарри поднял взгляд на потолок, — но, если выживу, то сохраню имя Квайетус Снейп. Я только, если можно, добавлю «Гарольд» в качестве второго имени.

Северус странно посмотрел на него.

— Это значит, что ты не хочешь быть Гарри Поттером?

Гарри отвел взгляд от потолка.

— Твой брат – мой отец. Ты – моя семья, и не только потому, что принял меня назад в семейство Снейпов, но… и на самом деле. Ты мой папа, верно? Так что Квайетус Гарольд Снейп будет для меня идеальным. Это будет включать все, что было важно для Квайетуса, для Джеймса, для тебя и для меня. Все, — улыбнулся Гарри Северусу. – Как бы то ни было, я не верю, что придет время, когда я не буду отзываться на «Гарри». Это тебя устроит?

— Конечно, Гарри. Как бы там ни было, я всегда думаю о тебе, как о Гарри.

— Правда? Не как о Квайетусе? – недоверчиво моргнул Гарри.

— Глупый вопрос. Я люблю ТЕБЯ, ГАРРИ ПОТТЕРА, как ты давно должен был понять. Это не то, что я люблю в тебе моего брата, или себя, или последнего потомка моей семьи, глупый мальчишка. Если бы ты решил сохранить фамилию «Поттер», я ничего не имел бы против. Более того, если бы ты не был моим племянником, я все равно был бы горд являться твоим приемным отцом.

— Ты… ты правда так думаешь? – счастливо улыбнулся Гарри. Все его депрессивные мысли улетели. – Эй, Северус, ты знаешь, что я признал бы тебя своим отцом, даже если бы я не был твоим родственником?

— Ты признал бы противного, сального мастера зельеварения? – глаза Северуса замерцали, как у Дамблдора.

— Конечно! – с негодованием воскликнул Гарри.

— А что бы ты сделал, если бы я внезапно вернулся к своему прежнему образу?

— Я нашел бы способ снова пройти сквозь твои стены, — решительно сказал Гарри, но внезапно его сердца коснулось плохое предчувствие.