Мои миры, твое отчаяние. Танец второй (джен)

Ушедшие на второй план воспоминания вернулись к Гарри с новой силой. До этого все его мысли занимали странные нападения и предположения о том, кто же за ними все-таки стоит. Теперь же вид окровавленных бинтов на шее Дориана словно отбросил его в прошлое, к тому, что он так страстно желал забыть.

Душевная боль не отпускала его ни на минуту, а стоило мальчику только закрыть глаза, как перед ним вновь предстала картина, как Квиррелл хладнокровно перерезает горло Дориану, а потом отбрасывает его в угол, как ненужный хлам.

И Гарри стало противно за собственную слабость, за невозможность достойно ответить на нападение, и за неумение правильно и быстро найти необходимое решение.

Поттер проклинал собственную беспомощность и признавал, что единственно верным решением сейчас будут интенсивные дополнительные занятия, но времени на них катастрофически не хватало. Профессор Мейер объяснял ему три раза в неделю тонкости приготовления Волчелычного зелья, давая при этом доступ к личным запасам ингредиентов. Остальное время уходило на помощь в подготовке мероприятия и участие в расчистке кабинета Глав от постоянно появляющихся в нем прошений, заявлений и объяснительных.

Некоторые студенты смотрели на него и Дориана, ожидая, как же будут развиваться их отношения дальше. Вообще люди любят чужую боль. Они буквально упиваются ею, потому что это позволяет им осознать, насколько они счастливы. Именно поэтому цирки уродцев всегда пользовались популярностью у всех слоев населения. Люди стремились посмотреть не представление, а на слабость других, на их отклонения. Пусть кто-то был беден или не очень хорош собой, но он вписывался в представления нормальности, а уродцы были всего лишь уродцами, выброшенными за пределы обычной жизни. И чувство нелепого превосходства переполняло их, а некоторым даже придавало сил для дальнейшей жизни.

Людям всегда нужны те, у кого что-то хуже, чем у них. Это часть самоутверждения, и этого не изменить. Чужая боль воспринималась разными людьми по-разному. Одни начинали злорадствовать и выпячивать свое ситуативное превосходство напоказ. Другие старались помочь, потому что находились в более выгодном положении и могли себе это позволить. Третьи просто проходили мимо, радуясь в глубине души, что не находятся на месте этих несчастных. Но были два фактора, которые объединяли их всех. Некая радость от того, что не повезло не им, и чувство превосходства. Конечно же, многие даже не осознают этого. Данные эмоции лежат где-то в глубине подсознания и погребены под социально ожидаемым поведением, но это не меняет того ощущения облегчения, возникающего, когда понимаешь, что наблюдаемая боль не твоя, что все в твоей жизни обстоит лучше. Это в природе человека, нравится ли кому-то это или нет. Но неосознаваемые эмоции отражают сущность человека, а именно его поступки. Поэтому то же злорадство, оказание помощи или игнорирование скажет о личности очень много.

Дориан в последние дни ходил мрачнее тучи и все так же накладывал на свою шею маскирующие чары, но Гарри, всякий раз глядя на него, вспоминал те окровавленные бинты.

По школе же ходили разные слухи. Одни говорили, что это будто бы Гарри проклял Дориана из-за того, что тот посмел спорить с ним. Другие утверждали, что дуэль в коридоре как раз устроили Поттер и Стан, а Михал и Роберт пытались их разнять, за что сами и получили. Были и те, кто видел шрамы от укуса на шее Гарри и теперь пребывали в полной уверенности, что это была его месть. Находились четвертые, подозревающие Стана в попытке напасть на кого-то из дуэлянтов, и у Поттера просто не было иного выхода, как остановить его таким образом. В любом случае, все это привело к тому, что Гарри снова стали побаиваться, но это проявлялось в несколько усилившемся по отношению к нему уважительному поведению.

Господин Мейер, видя смятение своего любимого ученика, старался отвлечь его от мрачных мыслей по средствам трудотерапии на благо школы и зельеварения в целом. Так что мальчик большую часть времени, даже помимо варки зелья для Люпина, проводил в лаборатории, что-то шинкуя, разделывая, разминая, растирая, нарезая разными способами, а так же высушивая, обваривая, распаривая и смешивая, попутно отвечая на каверзные вопросы своего наставника.

Гарри даже был благодарен ему за подобное. Это устраивало его куда больше, чем неприкрытая жалость со стороны Ремуса. Сочувствие он еще мог принять, но жалость никогда. Это просто заставляло чувствовать себя униженным.

Октябрь был сложным месяцем, наверное, для всех студентов, но нагрузка на глав была куда сильнее. Виктор вообще едва не кусался, но, по крайней мере, всеми силами старался сдерживаться и контролировать себя. Его усталость читалась в каждом движении, а его рассеянность дошла до апогея. Он один раз даже полдня ходил на занятия с шестым курсом, пока учителя и студенты поняли, что это не какая-то проверка. Гарри подозревал, что после занятий Виктор почти все время проводит за разбором бумаг и контролем выполнения работ, а потом ночью сидит над домашними заданиями, чтобы не отстать от остальных на своем курсе и не потерять в рейтинге, при этом оставляя себе на сон всего лишь несколько часов.

Поттер какое-то время наблюдал за этим и всячески старался помочь, но потом понял, что при любом раскладе они вдвоем так долго не выдержат. А срыв Виктора вообще был не за горами.

Когда началось очередное собрание глав, Гарри встал вместо Крама в центре стола, давая понять, что сегодня именно он будет решать все возникшие проблемы.

— Перед тем как мы начнем, я хотел бы обсудить с вами несколько вопросов. Первое, раньше вы занимались сбором дополнительных прошений связанных с праздником и выносили на обсуждение самые наболевшие вопросы, остальные прорабатывали мы сами. Теперь же, я прошу вас заняться контролем каждый своего курса. Крам у вас один, а групп, представляющих номера, четырнадцать. Заниматься курированием их всех одному человеку просто не под силу. Тем более, глава школы еще отвечает и за оформление зала. Ему, кстати, вместе с Каркаровым придется участвовать в открытии дня Дурмстранга. Так что теперь попрошу вас просматривать все переданные вам заявки и на основе их подготавливать вопросы, которые мы будем обсуждать здесь, то, что не требует коллективного курирования решать самостоятельно на месте. Второе, господин Каркаров хотел бы, чтобы мы периодически проводили беседы со студентами на разные темы. Возможно, устраивали что-то вроде конференций. Это нужно будет обсудить со всеми курсами. Теперь ваши вопросы.

Главы притихли и опасливо косились на Гарри, не зная, как правильно реагировать на услышанное.

— Я, конечно, все понимаю, но тогда обязанности будут отнимать у нас куда больше времени. Не слишком ли это? — поинтересовалась Каролина

— Нет, — резко ответил Поттер. — У Виктора вообще времени не остается ни на что, в том числе и на сон.

Все снова притихли. По их настороженным взглядам было понятно, что новым положением вещей они недовольны, но так же понимали истинность слов мальчика. Виктор вообще какое-то время молчал. До него даже не сразу дошел смысл предложенного, а потом когда он понял, что имел в виду Поттер, сначала покраснел, а потом попытался начать возражать.

— Гарри, может… — начал он, но был тут же оборван мальчиком.

— Нет, ты выглядишь не краше покойника в гробу. Хочешь не дожить до конца месяца? Отлично, пиши завещание и не забудь указать, что свое тело передаешь в пользование Эрстеду. Тебе оно уже будет ни к чему, так хоть другого человека порадуешь.

Именно шутка, отдающая черным юмором, разрядила обстановку в комнате.

— Я согласен, что Краму нужна помощь, и мы можем ее оказать. Это не выглядит очень сложным, — тихо произнес Готт, очень смутившись при этом.

Дориан согласно кивнул.

— Предложение обосновано. Мы справимся, — несколько сипло произнес он.

Следом за ним и остальные начали поддерживать внесенное предложение. Когда Гарри перевел взгляд на Гилберта, тот озорно подмигнул ему, как будто это не он несколько минут назад смущенно краснел.

Поттер сделал себе пометку о том, что с этим парнишкой позже стоит пообщаться чуть больше.

Виктор с благодарностью посмотрел на Гарри. Он действительно едва не валился с ног.

— Ты мне очень помог, — тихо шепнул Крам.

Гарри улыбнулся ему и кивнул. Как только шум в комнате затих, Крам встал со своего места.

— Давайте теперь решим, что же делать с предложением Каркарова и о чем вообще можно рассказать на так называемой конференции, чтобы слушатели не уснули или не начали кидаться щекочущими заклятиями?

Каролина положила голову себе на руки и, позевывая, внесла предложение.

— Может о квиддиче, все готовы говорить о нем часами.

Остальные посмотрели на нее с долей скептицизма.

— Гениальная идея, — раздраженно произнесла Альжбета. — Кто может предложить что-то более адекватное?

— Может, обсудим развитие зельеварения в разных странах? — предложила Марьяна Милошевич.

За столом раздалось сразу несколько болезненных стонов.

— Идея с квиддичем была прекрасной, я готов поддержать ее прямо сейчас, — пробормотал Поляков Олег. — Все, что угодно, кроме жутких отваров и их эволюции.

В комнате вновь повисла тишина.

— Что если устроить обсуждение спортивных магических игр в целом? Например, я никогда не слышал о гонках на ступах до того, как сюда попал, — предложил Гарри.

Конечно, Поттеру, кроме книг, о квиддиче и узнать было неоткуда. Его опекун всегда был не особенно разговорчивым. Да и Снейп, объясняющий какие-либо спортивные правила, выглядел бы слишком фантастичным и нереальным. Гарри был очень благодарен за то время, что провел у Уизли до того, как поступить на первый курс. Они помогли ему разобраться во многих нюансах их обыденной жизни и благодаря этому позже не выглядеть полным дураком в школе.

— О, отличная идея! Например, у нас в стране популярны плюй-камни, а здесь они не так часто встречаются. Давайте оставим эту тему! — радостно воскликнул Луческу.

Другие сначала переглянулись друг с другом, и так как не было высказано никаких других предложений, согласились с вариантом Гарри. Когда все обсуждения были закончены, Дориан первым стремительно вышел из помещения.

— Все образуется, — шепнул Виктор.

Гарри же оставалось только кивнуть. Он пытался спрятаться от самого себя и своих проблем за суетой обыденных школьных дней и кутерьмой подготовки.

Он пил снотворное зелье, что дал ему Снейп. Но делать это каждый вечер тоже не мог. Чем дольше на него не нападали, тем осторожней был Гарри. Страшно было пить зелье, которое притупляло бы его реакцию ночью. Хотя было весьма маловероятно, что кто-то попытается причинить ему вред при постороннем человеке. Все-таки его сосед, несмотря на свою замкнутость и тихость, не был слабаком.

В один из вечеров, когда Патрик где-то задерживался, Гарри решил лечь спать без зелья и ему вновь приснился Квиррелл.

Он опять стоял около зеркала, но уже не жадно вглядывался в него, как ранее, а обреченно.

— Зачем вы перерезали горло Дориану? — решился спросить Поттер.

Квиррелл перевел на него удивленный взгляд.

— Потому что он был лишним. Только мешался. Так пожелал господин, — пожав плечами, ответил он.

Гарри не мог поверить, что кто-то может так спокойно говорить об убийстве, как о чем-то обыденном, как встать с утра с постели и пойти почистить зубы. Он же не мог простить себя за совершенное. Мальчик сам себе казался безвозвратно запачканным. Гарри считал, что это все настолько глубоко въелось в него, что никогда больше не оставит.

— Вы раньше убивали?

Квиррелл вновь выглядел удивленным.

— Конечно же. Не так много, как могло показать, но достаточно. Где-то около семи человек в общей сложности. Возможно, кто-то из них и выжил.

Безразличие сквозило в каждом слове, во всей его мимике, в жестах… И от этого было странно больно. За себя и за него. Гарри тогда сел на пол и заплакал. От собственного бессилия, от чужой жестокости и несправедливости мира. Обрезать жизни целых семи человек без доли сожаления, без мыслей о том, кого они оставили после своего ухода.

Убийство не во имя чего-то, а просто так. Потому что кто-то был лишним или чрезмерно раздражающим.

— Они стояли на пути Волдеморта? — спросил Гарри.

— Не совсем, скорее просто мешались, — снова холодный тон без тени каких-либо эмоций.

Это подтвердило мысли мальчика. Этот мир казался насквозь прогнившим, если было возможно рассуждать так цинично о смерти. Боль скрутила мальчика и он вскрикнул от неожиданности. Гарри резко открыл глаза и увидел перед собой испуганного Патрика. Он сидел рядом с ним на постели, а с другой стороны находился взъерошенный Гримм. Они оба выглядели очень встревоженными. Оказалось, что мальчик во сне начал задыхаться и им никак не удавалось разбудить его.

После подобного Гарри вообще не мог сомкнуть глаз всю оставшуюся часть ночи и просто просидел, обнимая пса и снова думая о Дориане. О том, каково ему каждый день видеть в зеркале следы этой мировой несправедливости и жестокости. Каково, стиснув зубы, накладывать маскирующие чары, при этом еще и сдерживать свою жажду, подкрепленную желанием прекратить мучения.

Поттер не мог спокойно реагировать на все попытки бегства Дориана, стоило Гарри только приблизиться к нему. Это раздражало. Это делало ему больно. Но Поттер мог понять его.

Мальчик украдкой прочел в библиотеке множество книг о вампирах, но так и не нашел способ, чтобы помочь Дориану. В них рассказывалось об их истории, некоторых обычаях, но когда дело касалось их физиологии, то дальше рассуждений куда лучше бить «тварей темных и до крови охочих», чтобы выжить самому, не заходило. И Гарри начал отчаиваться.

Альберт не сказал, о чем конкретно он разговаривал со Станом, но Грегорович был не на шутку встревожен. Эдвин же, казалось, ничего не замечал вокруг, самозабвенно расшивая одежду для своей новой куклы. Когда Мирослава увидела, как ловко Эрстед орудует иголкой, не могла вымолвить ни слова. Видимо, представление о том, чем должны заниматься исключительно девушки и, конечно же, безоговорочно быть лучшими в этом, потерпели поражение. Теперь она ходила за Эдвином хвостиком и подсматривала его схемы вышивки.

Офелия же молча подсовывала сладости Гарри, который в свою очередь берег большую часть из них для Сириуса. Блек же несколько штук из предложенных лакомств прятал для Люпина, хотя очень часто не доносил даже половины из своих запасов.

В один из вечеров Поттер, видя, как Дориан мечется между желанием уйти в свою комнату и провести еще какое-то время неподалеку от членов отрядов, ушел сам. Решив не тратить времени впустую, взял в спальне полотенце и смену одежды и направился в душевые, где в это время было совсем пусто. Редко кто изъявлял желание принимать водные процедуры сразу после ужина.

Контрастный душ помог немного встряхнуться и согнать сонную дрему. Впереди его еще ожидало эссе о свойствах чабреца и лапчатки в лечебных зельях.

Переодевшись, Гарри подошел к зеркалу, намереваясь заняться чисткой зубов, как что-то странное начало твориться с его отражением. На него из зеркала с хищной улыбкой смотрел он сам. Поттер сначала тряхнул головой, считая это последствиями недосыпа, но отражение ничуть не изменилось. Зеркальный двойник продолжил скалиться. Его зеленые глаза, казалось, горели странным светом изнутри.

Гарри попытался выхватить хоть одну палочку, но они обе остались лежать во втором комплекте одежды, снятом ранее. Двойник наблюдал за его действиями с откровенным весельем. Весь вид отражения был безумным. И Поттер не мог оторвать от себя взгляда, а потом понял, что вообще не в состоянии пошевелиться.

Двойник какое-то время улыбался и сверкал глазами, а потом откуда-то выхватил кинжал и начал перерезать себе вены. Темная кровь тяжелыми каплями почему-то падала на зеркальную гладь. Гарри стало страшно. На него его глазами смотрело собственное безумие, его желание сбежать из этой жизни.

— Ты убийца. Это достойная смерть для таких, как ты.

Поттер вздрогнул. Тело было ватным, а ноги вообще не представлялось возможным оторвать от пола. Мальчик большим пальцем правой руки дотянулся до камня на перстне и мысленно прокричал о помощи.

Двойник тем временем решил, что быть по ту сторону слишком скучно, и начал выбираться наружу. Он очень медленно выходил из зеркала, при этом неотрывно глядя мальчику в глаза. Кровь из глубоких порезов капала в раковину, оставляя за собой темно-красные разводы.

Внезапно двойник начал изменяться. Горящие зеленые глаза обратились в ярко-алые. Перед ним теперь стоял Дориан с перерезанном горлом.

— Твоя вина, — произнес он хрипло. — Твоя. И ты продолжаешь меня убивать. Ты делаешь это каждый день. Это непростительно.

Гарри не хотел слышать этих слов. Он знал, что усиливает страдания Дориана. Он знал, что именно из-за него Стан оказался в подобной ситуации. Мальчик все понимал, но не хотел признавать этого сейчас.

— Я знаю, прости меня… — прошептал Поттер.

То, что вышло из зеркала, приблизилось к Гарри, схватило его за шею и чуть сжало ее. Холод, необычный, сильный прошел по телу мальчика. Почему-то не было желания бежать или сопротивляться.

Смерть… Это ведь возможность избавиться от всех своих проблем и неприятностей. Возможность шагнуть в круг надежды без новых потерь и разочарований. Там не будет той душевной боли, что постоянно идет за ним как верный пес. Но почему же, несмотря на все это, ему так хочется жить? Перед глазами нет никакой ленты с воспоминаниями о прошлом счастье, как рассказывали люди, которые стояли на грани между тем и этим миром. Внутри была какая-то пустота. Но она ничуть не пугала. Просто хотелось жить. Не ради чего-то определенного, не для кого-то, а просто так. Для себя. Даже если эта жизнь будет напоминать существование.

Дверь в комнату для умываний резко распахнулась и в помещение влетел запыхавшийся Эдвин. Существо из зеркала рассеялось и Гарри упал на пол, схатившись за свое горло.

— Что произошло? — обеспокоенно спросил Эрстед.

— Морок, — прохрипел Поттер. — Чуть не задушил…

Эдвин буквально застыл на месте, а потом рухнул на пол и порывисто обнял Гарри. Эти объятия были такими теплыми, и Поттер почувствовал, что плачет. Вместе с соленой влагой из него выходило накопившееся напряжение и боль.

В помещение вбежал Дориан, держа на вытянутой руке палочку, но, заметив друзей, опустил ее подошел поближе.

— Очередное нападение, — тихо произнес Эдвин. — Морок.

Стан кивнул и развернулся, чтобы уйти, когда его остановил тихий голос Гарри.

— Прости за то, что убиваю тебя. Я, правда, пока не знаю, что делать, но я придумаю! Клянусь!

Поттер вцепился в его штанину и преданно смотрел на него снизу вверх. Дориан мягко улыбнулся и осторожно провел рукой по его волосам.

— Я ни в чем не виню тебя, Гарри, правда. Но нам нужно соблюдать дистанцию. Находиться слишком близко к тебе очень болезненно для меня. Прости.

Стан осторожно отстранился и вышел в коридор, где заверил остальных членов отряда, что уже все в порядке.

— Гарри, я думаю, нам нужно идти. Уже поздно. Сейчас сюда потянутся люди, чтобы умыться.

Поттер рассеянно кивнул. Он уже почти успокоился, но рассеянность мыслей осталось. Мальчик позволил Эдвину направлять себя. Встреченный ими Альберт выглядел очень расстроенным. Скорее всего, он слышал их разговор со Станом, но думать над этим не было сил.

Гарри и Дориан были эгоистами. Первый страстно желал вернуть дружбу, которая ассоциировалась у него с любовью, поддержкой и надежностью. Второй же стремился избежать последствий своих неконтролируемых действий, а разрывая прежние отношения, он думал не только о защите других людей, но и облегчении собственных страданий. Они оба имели право на подобный эгоизм.

В эту ночь Поттеру не снились сны. Он крепко обнял Сириуса, зарылся лицом в его шерсть и мгновенно отключился рядом с единственным надежным существом в этом мире.

* * *

Гарри драматично вздыхал, сидя на занятиях по Темным искусствам. Господин Рихтер сегодня сидел на своем месте, а не ходил по классу, нервируя учеников, и цепким взглядом оглядывал присутствующих.

— Невозможно, — медленно начал он. — Совершенно невозможно правильно действовать, полностью не оценив ситуацию… Особенно когда речь заходит о темных существах.

Он еще раз внимательно посмотрел на свой класс.

— Так вот, наверное, вас очень удивит тот факт, что привидений тоже относят к темным существах. Они тоже могут быть опасны, не говоря уже о призраках. Кто может рассказать о различиях привидений и призраков?

Мальчик впереди Гарри поднял руку.

— Якоб Хвартс, слушаю вас.

— Привидения и призраки, — начал он, — очень похожи друг на друга. По сути, это материализованная форма души, это те, кто отказался идти дальше. Обычно мы видим их как дымчатых существ, похожих на людей.

Пока мальчик говорил, Гарри не спускал глаз с Дориана. Стан несколько раз за урок дотрагивался до своей шеи и потирал виски. Поттер прочел большое количество книг о вампирах, но ответ на то, как наиболее безопасно для них двоих выйти из этой ситуации, не нашел.

— Призраки, в отличие от привидений, способны временно принимать материальную форму, но не больше, чем на десять минут. Именно поэтому они могут передвигать предметы или дотрагиваться до людей.

Стан болезненно поморщился. Гарри очень хотелось сделать хоть что-нибудь, но сейчас он чувствовал себя более беззащитным, чем в комнате с Философским камнем.

— Привидения остаются в месте, которое было им дорого при жизни, но если они кому-то мешают, то экзорцисты изгоняют их куда-нибудь еще. Совсем уничтожить привидений невозможно. Они могут уйти дальше только по собственному желанию.

Гарри бездумно записывал за своим одноклассником. Он многое желал, но почему-то не мог получить. Даже когда-то выбрав смерть, так и не смог дойти до конца. Хотя сейчас он об этом ничуть не жалеет.

— Призраки обычно насильно привязаны к какому-то материальному предмету, чаще всего к собственному телу. Обычно это следствие насильственной смерти. Чтобы стать призраком, нужно совсем немного, а именно: напитать своей кровью что-то, трижды что-то или кого-то проклясть и пожелать возвратиться или очень сильно захотеть остаться. Они не могут передвигаться дальше, чем на километр от места, к которому привязаны. Экзорцизм в данном случае не может помочь. Чтобы избавиться от призрака, нужно уничтожить вещь, к которой они привязаны. Лучший способ — это сжечь.

Дориан поднял руку.

— Ты что-то хотел добавить, Стан? — спросил учитель.

— Нет, профессор, — тихо произнес он. — Я плохо себя чувствую. Можно мне пойти в Лечебное крыло?

— Да, можешь идти, — кивнул Рихтер. — Но не забудь переписать конспект у кого-нибудь из одноклассников.

— Обязательно. Спасибо.

Дориан быстро собрал свои вещи и поспешно вышел из класса. Гарри проводил его встревоженным взглядом.

— Не переживай, — шепнула Офелия. — У него опять с утра очень сильно болит голова. Ничего критического.

— А ты откуда знаешь?

— Он уже третий день с этим мучается. Но в Лечебное крыло идти не хотел. Думаю, это простое переутомление.

Профессор постучал своей волшебной палочкой по столу.

— Тишина в классе! — громко произнес он. — Продолжим дальше. Как вы думаете, из-за чего призраки и привидения чаще всего оказываются привязанными в этом мире? Поттер, ты у нас сегодня очень разговорчив. Слушаю тебя.

Гарри поднялся со своего места.

— Скорее всего, из-за мести, особенно если призракам для того, чтобы остаться здесь, требуется троекратное проклятие. Оно же должно идти из глубин души и подпитываться ненавистью.

Рихтер кивнул.

— А если подумать еще? Что могло бы заставить тебя остаться здесь?

Поттер серьезно задумался. Скорее всего, произойди подобное с ним, то он пошел бы дальше. Он не стал бы размениваться на пустяки, единственным, что могло бы заставить его остаться здесь, было бы какое-нибудь незаконченное серьезное дело или некая непереданная информация.

Весь класс с любопытством смотрел на него, ожидая ответа.

— Думаю, это что-то незаконченное и очень важное, — тихо произнес он.

— Да, это вторая по распространенности причина, но есть еще одно. Постарайтесь найти на это ответ самостоятельно. На следующее занятие сдадите мне короткое сочинение на эту тему. Поттер, можешь сесть на место. Надеюсь, до конца урока от тебя я больше не услышу ни одного слова, не относящегося к теме данного урока. А теперь записываем основные положения экзорцизма.

В классе воцарилась тишина и все стали переписывать информацию с доски. Даже Офелия не делала попыток заговорить о чем-то отвлеченном.

Когда урок наконец-то закончился, девочки направились в лазарет навестить Дориана, а Гарри решил посидеть в одиночестве в одной из комнат для медитации. На восьмом этаже его догнал Гилберт.

— Привет! — радостно закричал он. — Я наконец-то нашел тебя!

Поттер удивленно повернулся к нему.

— Привет. Что-то случилось?

Готт довольно улыбнулся.

— Нет, я хотел попросить у тебя еще один свиток, которые ты раздавал на первое сентября. Свой я потерял и теперь путаюсь.

— А у твоих одноклассников разве их не осталось?

Гилберт смущенно потупился.

— Если взять у кого-то из них, то придется переписывать, а там много, а заклинание копирования я не знаю. Надо много практиковаться, чтобы оно получилось. А если попрошу помощи у Каролины, то она заставит выучить и отработать заклинание.

— Хорошо, я поищу копии у себя, лентяй.

Гилберт довольно улыбнулся и даже потер ладошки.

— Ты хорошо придумал, как помочь Виктору, — широко улыбнулся он. — О чем ты так сосредоточено думал, пока я не перехватил тебя?

— О привидениях и призраках. Интересно, что их может заставить остаться в этом мире, кроме мести и неотложных дел.

Гилберт замедлил шаг и радостное выражение его лица тут же сменилось серьезной миной.

— Долг, — хмуро произнес он. — Больше нет других якорей.

— А любовь, допустим? — спросил Гарри.

Готт нахмурился.

— К кому? К девушке? Конечно же, из вас получится замечательная пара, и наследников вы понаделаете. Любовь к ребенку? Тоже лишние для него проблемы. От нее он не получит ничего, даже тепла и ласки. Привидения, если решили остаться тут, должны будут помотаться по земле не менее ста лет. Это значит добровольно построить тюрьму для себя. Это ужасно.

Гарри задумчиво потер подбородок.

— Разве сто лет странной жизни не такая уж большая плата за то, чтобы быть рядом с дорогими тебе людьми?

Гилберт отрицательно покачал головой.

— Это не жизнь, а существование. Ты не можешь пить, есть, осязать. Привидения могут только почувствовать частицы протухших или по-другому мертвых продуктов, не более того. Но подобные ощущения крайне далеки от обычных человеческих. Даже если ты кого-то и любил при жизни, то после смерти из-за такого существования возненавидишь. В первую очередь, из-за собственной зависти. Думаю, что привидениям и призракам больше всего не хватает человеческого тепла. Единственное, что они могут ощущать — это запах смерти... Правда, это ужасно? Кстати, от тебя пахнет смертью. Страшный и сильный аромат...

Поттер ощутимо напрягся.

— Кто ты?

Гилберт приподнял бровь, этот жест у него получился не менее эффектным, чем у Снейпа.

— Я человек по имени Гилберт Готт, одиннадцати лет от роду, и я больше мертв, чем жив.

Гарри сжал свою волшебную палочку, но пока не вытаскивал из кармана.

— Ты что-нибудь знаешь о Гласе Дурмстранга?

— Может быть, да, может быть, нет... — он наклонил голову набок и внимательно посмотрел на Гарри. — Я не участник, я только наблюдатель. Так что все выводы, что я делаю, только мои. Это не означает их истинность или правдивость. Кстати, из меня невозможно вытянуть информацию с помощью Империо или Сыворотки правды. Но это так, на всякий случай…

Поттер был в полной растерянности, он не знал как себя вести дальше.

— Может быть, поделишься своими предположениями? — наконец спросил он.

— Нет, не могу, — покачал головой мальчонка. — Это будет конкретное обвинение кого-то.

Гарри остановился и привалился к стене.

— Тогда что ты хочешь?

— Ничего, собственно. Мне просто интересно пообщаться. Знаешь, люди очень странные существа. Например, они цепляются за дружбу. Это очень абстрактное понятие. Чаще всего дружба имеет первостепенное значение в детстве и отрочестве, а становясь старше, люди стремятся к обособленности. Они живут интересами своей семьи. Дети дружат просто так, а не из-за чего-то. Взрослым же необходимо какое-то материальное обоснование отношений. Это могут быть как выгодные связи, так и просто, чтобы было с кем провести время и не загнуться со скуки. Любые межличностные отношения хрупки и имеют временную природу. Люди легко забывают и не менее легко забываются.

Эти слова звучали странно из уст одиннадцатилетнего мальчика. На какой-то момент Гарри почувствовал себя младше его на несколько сотен лет.

— Я не знаю, что будет завтра, — тихо произнес Поттер. — Я живу сегодняшним днем, ориентируясь на чувства и эмоции, что у меня есть сейчас. Завтра, возможно, я буду иначе относиться к этому миру, но это не может произойти в одночасье. Для этого нужен опыт, а его я получаю именно в данный момент.

— Слишком взрослые мысли для ребенка, — покачал головой Гилберт. — Что ж, Поттер, я тебе скажу одну вещь. Считай это советом.

Гарри удивленно приподнял брови.

— Слушаю.

— Истина у тех, кто может ее видеть, — он заговорчески подмигнул Гарри.

Вся серьезность ушла с личика Готта и он вновь расплылся в широкой улыбке.

— Ты хорошо придумал, как помочь Виктору, — он крутнулся вокруг своей оси. — Пожалуйста, не забудь посмотреть мне свиток.

Гилберт достал из кармана брюк часы на цепочке.

— Пожалуй, мне стоит уже бежать. Каролина обещала научить меня заклинанию временной кастрации. Она считает, это весьма эффективный прием в дуэлях.

Он помахал рукой и быстро побежал в сторону лестницы, изредка подпрыгивая и расставляя руки в стороны. Видимо он представлял в такие моменты, что летит.

Гарри же, совершенно ошарашенный, стоял посреди коридора и тщетно пытался осознать произошедшее только что.

_______________________________________________________________________________________________

Замечательная работа DEATHAN http://vk.com/photo-41408792_287534467