Серия Полуночник-4: Сила Хогвартса (джен)

Урок Гарри целиком основан на книге “Гарри Поттер и Принц-Полукровка”, написанной не автором.

Остаток выходных прошёл словно в тумане. С Гарри несколько раз пытались поговорить по поводу его перепалки с министром, но каждый раз всё заканчивалось одинаково — Сириус начинал хохотать. Он счёл ситуацию, в которой Скримджера отчитал подросток, крайне уморительной. Единственное, о чём жалел Сириус, так это о том, что он не догадался тяпнуть министра, пока у него была такая возможность. Ремус же, напротив, отреагировал сдержано, хоть и отметил, что Гарри прекрасно держал себя. Не каждый бы смог высказать министру магии всё так, как это сделал парень.

Другим предметом разговоров стала новая миссия, возложенная на Сириуса Дамблдором, и её последствия для Гарри и Ремуса. Хоть срок домашнего ареста Гарри уже вышел, он всё равно старался проводить побольше времени в Комнатах Мародёров, чтобы делать домашние задания в спокойной обстановке. С отбытием Сириуса число тренировок Гарри сократится до двух раз в неделю, а заниматься с парнем теперь будет Ремус. Вместе они продолжат работать над невербальными заклинаниями. Но настоящие дуэли придётся отложить до тех пор, когда у Тонкс выдастся свободное время, так как никто не хотел рисковать тем, что какое-нибудь шальное заклинание повлияет на выздоровление Ремуса.

В целях безопасности Гарри не стали говорить, в чём заключается миссия крёстного, но Сириус заверил парня, что ничего чересчур опасного в ней нет, и пообещал быть на связи. Гарри подавил неприятное ощущение в животе и согласился с условиями. Война продолжалась, так что избежать этого всё равно было нельзя. Сириус был, возможно, одним из самых надёжных и ценных членов Ордена, так как знал и умел больше многих других. А ещё он был и одним из самых опасных его членов. Сириус дрался быстро и жёстко, не заботясь о том, чтобы соблюдать приличия. Гарри довольно много раз сходился с крёстным на дуэлях и знал, что когда тот увлекался сражением, у его противников практически не было шансов.

Большим облегчением для парня стало то, что “разговор об оборотнях” состоялся ещё в прошлом году, ещё до ранения Ремуса. И то дело не зашло дальше гипотетической вероятности. Дамблдор лишь хотел понять, что потребуется, чтобы перетянуть оборотней на свою сторону. Директор оптимистично полагал, что Ремус мог бы стать светом надежды для своих собратьев, желающих вести нормальную жизнь. Всё это, безусловно, было до того, как Ремуса отравили серебром и Фенрир Грейбэк начал играть всё более и более активную роль в рядах армии Волдеморта.

Также Гарри обсудил с Сириусом и Ремусом своё решение показать членам Совета свою дуэль с Волдемортом в министерстве. Опекуны обеими руками поддержали то, что пытался сделать парень, и сошлись во мнении, что это как раз то, что нужно, чтобы доказать, что “министерские стандарты” были ниже необходимого уровня. Если люди хотят выжить в этой войне, они должны выкладываться на все сто... все члены О.З. должны прыгнуть выше своей головы, и с помощью Совета это вполне возможно.

Не успел Гарри опомниться, как пришло время возвращаться в Хогвартс. Гарри, Сириус и Ремус воспользовались заранее подготовленным порталом, который перенёс их прямиком в Комнаты Мародёров. Сделали они это с утра пораньше, чтобы избежать неприятных сцен. Пока Гарри вносил завершающие штрихи в свою домашнюю работу, Сириус и Ремус ушли на встречу с профессором Дамблдором. В конечном счёте, толку от этой конспирации было мало, потому что Сириус и Ремус всё равно пересказали парню всё, что узнали, и отдали свиток пергамента с датой и временем следующего урока с Дамблдором. В частности, Перси сообщил довольно много информации касательно того, что творилось в министерстве. Попытка Скримджера заполучить поддержку Гарри была его последним шансом вызвать одобрение общественности и гарантировать молчание Гарри. Не только Гарри с Дамблдором сомневались в том, а были ли некоторые из арестованных действительно Пожирателями. Просто они не молчали, а высказывали своё мнение вслух. Осложнялось всё тем, что Гарри и Дамблдор вновь стали уважаемыми членами общества и им теперь доверяли больше, чем министерству.

Гарри ждал прибытия остальных учеников в Главном холле, вопреки всему надеясь, что Рон и Гермиона не поубивали друг друга в поезде. Он говорил с Роном лишь раз после того, как ушёл Скримджер, и, что странно, темой этого разговора была Гермиона. Рон задал несколько вопросов, поставивших Гарри в очень неприятное положение. Друг хотел узнать, не встречается ли Гермиона с кем-нибудь и ненавидит ли она его за то, что он дразнил её. Гарри предпочёл по возможности воздерживаться от ответов на его многочисленные вопросы, не став, однако, скрывать, как ранило Гермиону поведение Рона. Оставалось надеяться, что Рону хватит ума сделать остальное.

— Гарри!

Гарри был резко вырван из задумчивости, когда вокруг него сомкнулись руки и мир утонул в вихре пышных каштановых волос. Он улыбнулся и обнял подругу в ответ. Его окружили волны счастья и облегчения, и Гарри наконец расслабился. Он передвинул голову, чтобы хоть что-то разглядеть за всеми этими волосами, и увидел улыбающуюся розовощёкую Чо. Он тут же понял, с кем в поезде сидела Гермиона, и с благодарностью кивнул Чо, которая, вместо того, чтобы ответить тем же, шагнула вперёд и одной рукой обняла Гарри, когда Гермиона посторонилась.

— Хорошо провела Рождество? — спросил он, заметив, что к ним приближается один вполне конкретный высокий рыжий парень.

Гермиона кивнула, снимая перчатки.

— Рон извинился, — тихо сказала она с улыбкой. — Он сказал, что хочет попробовать наладить отношения между нами троими.

— Правда? — сказала Гарри, пытаясь изобразить удивление. Чо закатила глаза, но от комментариев воздержалась. Гарри отчётливо ощущал волны осторожности и желания защитить, окружавшие её. Чо, очевидно, не верила в искренность Рона, отчего Гарри задался вопросом, что такого между ними случилось. Он не был уверен, что переживёт ещё большую напряжённость между своими друзьями.

— Привет, Гарри, — сказал Рон, оббегая Гермиону и Чо так, что теперь они загораживали его от толпы прибывающих учеников. Сильные волны нервозности и стыда окружали его, как перчатка. — Как прошёл остаток каникул? Не устраивал больше потасовок с министром?

Гарри засмеялся. Он очень сомневался, что министр вообще ещё когда-нибудь с ним заговорит.

— Нет, мне и одного раза было вполне достаточно, — сказал он. — Большего разочарования я просто не вынесу.

Чо и Гермиона напряжённо переглянулись.

— Неужели он действительно настолько плох? — спросила Гермиона.

Гарри оглянулся на Рона, который неуверенно пожал плечами. Был ли Скримджер так уж плох? Возможно, нет. Гарри просто не поддерживал его взгляды, особенно те, что касались арестов невинных людей.

— Ну, он не так ужасен, как Фадж, но я бы не пошёл за ним, — честно ответил Гарри. — Скажем так, если послушать Скримджера, то для нас единственная возможность научиться защищать себя появится только тогда, когда мы поступим на программу подготовки авроров. Он настолько зациклился на этой небольшой группке людей, что у остальных просто нет шансов.

— Тогда я могу лишь ещё раз возблагодарить Мерлина, что ты решил продолжить занятия О.З., Гарри, — серьёзным тоном сказала Чо.

— Бон-Бон! — раздался громкий визг. Рон тихо застонал, когда к ним, растолкнув Чо и Гермиону, кинулась Лаванда Браун и повисла на его шее. — Почему ты сбежал? — Заметив красное лицо Рона, Лаванда улыбнулась. — Пойдём, — сладким голоском сказала она, утаскивая его за собой. — Нам столько нужно наверстать.

Гарри потерял дар речи, наблюдая, как Лаванда уводит за собой Рона, которому это откровенно не нравилось. По всему Главному холлу слышались смех и перешёптывания. Гарри медленно перевёл взгляд на Гермиону и Чо и увидел, что те и сами еле сдерживают смех. Гермиона закусила губу, а Чо зажимала рот обеими руками.

— Это со мной что-то не так или это остальные посходили с ума? — спросил он.

Чо потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться, и только тогда она покачала головой.

— Дело не в тебе, — честно ответила она. — Бон-Бон? Да кто в своём уме вообще так разговаривает?

— Вне всякого сомнения, Лаванда, — сухо ответила Гермиона, смахивая волосы с лица и бросая взгляд в ту сторону, где скрылись Рон с Лавандой. — Что же будет дальше?

— Не думаю, что хочу это знать, — сказал Гарри, потирая шею. — Эм... это нормально подражать ребёнку, обращаясь к дорогому тебе человеку?

Гермиона и Чо в ужасе уставились на него.

— Мерлин, надеюсь, что нет, — сказала Чо. — Я ещё могу понять “милый” или “сладенький”, но “Бон-Бон”? — она задумалась на мгновение, а потом пожала плечами. — Не думала я, что Лаванда сможет выставить себя ещё большей дурой... но я ошибалась.

Гарри и Гермиона не сдержали смеха. Попрощавшись с Чо, они отправились в башню Гриффиндора. На входе возникла задержка — Полная дама в честь Рождества распивала пятисотлетнее вино в компании своей подруги Виолеты. Войдя наконец в гостиную, Гарри и Гермиона заметили Дина и Джинни, сидевших у камина, в то время как Рон с Лавандой были увлечены какой-то непонятной игрой, напоминавшей вертикальную борьбу. Вот только Лаванда хихикала, а Рон, похоже, всерьёз пытался её оттолкнуть. Гарри поразился тому, как спокойно отреагировала Гермиона, увидев Рона и Лаванду вместе. Она не смотрела в их направлении, но и в спальню сбегать тоже не стала.

Сколь многое смогло изменить простое извинение.

* * *

На следующее утро Гарри встал пораньше, чтобы отправиться на последнюю тренировку с Сириусом, прежде чем тот уедет выполнять свою загадочную миссию. Парень хотел провести с Сириусом как можно больше времени, но понимал, что это будет проблематично, учитывая, какими загруженными были обычно понедельники. Сириус сказал, что проведёт день, доделывая оставшиеся дела, а это означало, что он снова будет обговаривать всё с Ремусом и убедительно просить Дамблдора следить за безопасностью в Хогвартсе ради Гарри.

Порой Сириус уж слишком сильно проявлял свою опеку. Не ждал же он, что, пока его здесь не будет, Хогвартс превратится в проходной двор для Пожирателей смерти.

Проходя по гостиной Гриффиндора, Гарри заметил большой плакат, который ночью прикрепили к информационному стенду.

УРОКИ АППАРАЦИИ

Если вам уже исполнилось семнадцать лет или исполнится до 31 августа, то вы имеете право пройти двенадцатинедельный курс по аппарации, который будет проводить инструктор из Министерства Магии. Пожалуйста, запишитесь в форме снизу, если вы желаете приступить к занятиям. Стоимость курса: 12 галлеонов.

Гарри достал перо и написал своё имя. Умение аппарировать ему пригодится. Он не забыл, как Волдеморт аппарировал во время дуэли, из-за чего парню было крайне сложно попасть в него. ”Ещё один навык, которым я должен овладеть быстрее всех”. Это было бесспорно. И так будет до тех пор, пока Волдеморт представляет угрозу — он уже давно это понял. Нельзя и дальше полагаться на то, что порталы, камины или другие люди помогут ему сбежать от неприятностей.

Большой зал был совершенно пуст, если не считать преподавателей. Профессор МакГонагалл была полностью сосредоточена на свитке пергамента перед собой, а профессор Флитвик читал весьма толстую книгу. Никто из них, казалось, не заметил, что в зал вошёл кто-то ещё. Прикрыв зевок рукой, Гарри уселся за гриффиндорский стол и без особого разбора стал поглощать завтрак. Сложно было представить жизнь в Хогвартсе без Сириуса, который приглядывал за ним постоянно. Да, порой это ужасно раздражало, но гиперопека крёстного дарила ему ощущение безопасности даже там, где могло случиться что-то плохое.

Кто-то коснулся его плеча, напугав Гарри, тут же забывшего о своих мыслях. Но, подняв взгляд, Гарри расслабился, увидев улыбающихся Сириуса и Ремуса. В словах не было нужды, и опекуны опустились по бокам от парня и начали накладывать еду в свои тарелки. Мысли всех троих коснулись темы, которую они предпочитали не обсуждать. Ведь если не говорить об отъезде Сириуса, то у них не будет повода беспокоиться о возможных опасностях, которым он мог подвергнуться. Или о том, что Ремус останется один на время полнолуния.

Профессор Снейп по-прежнему ежемесячно готовил Волчелычное зелье, но от боли оно всё равно не избавляло. А после отравления серебром трансформация проходила ещё более болезненно, да и контролировать волка стало труднее. Сириус случайно проговорился, что в первые месяцы Лунатика вообще приходилось приковывать цепями, потому что волку было настолько больно, что он не узнавал никого и ничего, даже после принятия зелья. Сейчас всё было уже не так плохо, но это лишний раз напомнило всем, через сколько Ремусу пришлось пройти из-за одного лишь прикосновения серебряной руки Петтигрю и чем может обернуться простая невнимательность.

— О чём задумался, Гарри? — тихо спросил Ремус, наконец нарушив молчание.

Гарри пожал плечами. Он сомневался, что в данной ситуации стоило отвечать честно.

— Ну, я тут подумал, а не стать ли мне анимагом, — с надеждой сказал Гарри. — Это очень трудно?

Открылись двери, и, тихо разговаривая между собой, вошло несколько рэйвенкловцев. Сириус нервно кашлянул.

— Не то чтобы это было трудно, Гарри, — честно ответил он, в то время как новопришедшие усаживались за свой стол. — Это просто ужасно сложно... и опасно.

Гарри посмотрел на Сириуса, приподняв брови.

— Разве это не то же самое, что трудно? — спросил он. — Послушай, мне просто любопытно, могу ли я этому научиться. Это может пригодиться, если я когда-нибудь попаду в сложную ситуацию. К тому же, когда тебя нет рядом, ну... кто-то нужен, чтобы помогать во время полнолуний...

— Ни за что! — перебил его Ремус шёпотом. — Я ни в коем случае не позволю тебе увидеть это, особенно теперь. Лунатик почти не поддаётся контролю. Твой запах не изменится, Гарри. Лунатик распознает в тебе своего волчонка. Он может попытаться обратить тебя даже после того, как я приму Волчелычное зелье. — Гарри хотел запротестовать, но Ремус настойчиво повторил: — Нет, Гарри. Просто поверь мне. Я знаю, что ты хочешь помочь и ценю это, но это попросту опасно для тебя.

— Однако, — возразил Сириус, кинув быстрый взгляд на Ремуса, — если ты действительно хочешь научиться, это не означает, что нам не стоит заняться этим, малыш. В чём-то ты прав. Этот навык может быть полезен, хотя это зависит от твоей формы. Существует множество животных, превращение в которых связано скорее с риском, чем с пользой.

Двери вновь открылись, и на этот раз в зал вошло несколько групп учеников. Ещё одна компания рэйвенкловцев присоединилась к первой, большая группа хаффлпаффцев направилась к своему столу, а небольшая кучка второкурсников Гриффиндора уселась за дальний конец их стола.

— И как мне узнать, какая у меня форма? — с любопытством спросил Гарри.

Ремус сделал глоток из своего кубка и улыбнулся.

— Есть несколько способов, — тоном всезнайки ответил он. — Для этой цели предназначено несколько заклинаний и зелий. Зелья более надёжны, но их крайне трудно сварить. Помнится, мы пробовали сварить нужное зелье раза четыре, пока у нас всё получилось. И на каждую попытку уходило по две недели, что ещё больше усложняло задачу, если учитывать необходимость ходить на уроки. Нам приходилось рассчитывать время с максимальной точностью, чтобы успевать добавлять ингредиенты в нужное время. Мы с Джеймсом были ответственными за зелье. Питер был слишком капризным, чтобы доверять ему этот процесс, а Сириус... ну... Сириус ненавидел зелья всем сердцем.

Сириус фыркнул.

— Это ещё мягко сказано, — пробормотал он себе под нос.

— Подводя итог, нам лучше подождать с этим до конца семестра, — продолжил Ремус, — если только ты не хочешь заняться этим как можно скорее.

Гарри пожал плечами.

— Мне это просто пришло в голову, — равнодушно сказал он. Честно говоря, так оно и было. Не то чтобы Гарри не хотелось пойти по стопам отца и стать анимагом — просто он считал, что у него нет времени заниматься этим самостоятельно. В то же время он не собирался переваливать всю работу на Сириуса и Ремуса. Тем и так уже хватало забот.

Тренировка ничем не отличалась от множества предыдущих. Поначалу Гарри и Сириус занимались, а Ремус наблюдал, время от времени делая замечания. После невербальной дуэли Ремус взял слово и начал обсуждать с Гарри различные стратегии. Они даже разыграли несколько из них, но это совершенно не могло сравниться с дуэлями под руководством Сириуса, которые требовали серьёзной физической нагрузки. Ремус больше опирался на мозги, нежели на мускулы, в отличие от того же Сириуса, который сначала делал, а уж потом думал. Было крайне забавно наблюдать за их перепалками, когда сталкивались два противоположных подхода.

Когда Гарри встретился с Гермионой и Невиллом, направлявшимися на Чары, все вокруг уже обсуждали уроки аппарации. Рон стоял рядом с Лавандой, весело щебетавшей с Парвати. Гарри удивился, заметив, что Рон был совсем не рад своему положению. Он явно умирал со скуки и время от времени пытался высвободить свою руку из хватки Лаванды. Оглянувшись на Гермиону, Гарри заметил, что не он один заметил затруднения друга. Девушка, кажется, была даже рада этому, но не успел он разобраться, что она чувствует, как профессор Флитвик открыл дверь и пригласил всех в кабинет.

Аппарация не выходила из голов учеников весь урок, на котором они пытались наколдовать фонтан с чистой водой. Всем было любопытно узнать, какие ощущения при этом испытываешь, поэтому Гарри мудро держал рот на замке. Он уже аппарировал раньше, но помнил лишь те ощущения, что испытывал при двойной аппарации с Сириусом. В министерстве же его больше беспокоило то, как не попасть под меч Волдеморта, нежели ощущения, испытываемые при аппарации.

К концу дня Гарри наслушался такого количества различных теорий, что уже не был уверен, что действительно хочет учиться аппарировать. Складывалось впечатление, что у каждого было своё мнение о том, какие при этом испытываешь ощущения и что нужно делать, чтобы тебя не расщепило. Многие шестикурсники теперь с откровенным ужасом ждали этих уроков и даже подумывали вычеркнуть свои имена из списка. Встретившись после ужина с Сириусом и Ремусом, Гарри испытал невероятное облегчение, услышав от них, что всё было не так уж и сложно. Сириус, правда, упомянул также о каком-то “Ди-Ди-Ди”, но Гарри очень сомневался, что аппарация имела хоть какое-то отношение к этому очередному девчачьему имени.

Не успел Гарри опомниться, как уже очутился в кабинете директора, вылетев из камина прямо тому в руки. Лампы в кабинете уже горели, а бывшие директора тихо посапывали в своих рамах. Гарри восстановил равновесие и стряхнул золу с одежды. От Дамблдора исходили волны усталости, стремления защитить и некой неловкости. Гарри с опаской поднял на него взгляд, не зная, что сказать и стоит ли вообще что-нибудь говорить.

К счастью, Дамблдор заговорил первым.

— Этим утром я провёл несколько часов с Сириусом и Ремусом, — сказал он, указав Гарри на стул своей почерневшей рукой. — Они удостоили меня привилегии просмотреть воспоминание о твоей встрече с министром в это Рождество. — Дамблдор двинулся к своему месту, а Гарри — к своему. — Должен сказать, я ценю то, что ты выступил в мою защиту. Твоя вера в меня потрясает.

Гарри уселся, стараясь не смотреть Дамблдору в глаза. Он совсем не понимал, отчего директор придавал этому такое значение.

— Я сказал правду, сэр, — ответил он, пожав плечами. — Я не доверяю министерству и не желаю быть для них “Избранным”. Скримджер просто ходячее противоречие. — Гарри глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Он пришёл сюда не для того, чтобы обсуждать министра. — Простите, сэр. Просто я ненавижу людей, которые сваливают свои проблемы на других.

Дамблдор кивнул.

— Ничего страшного не случилось, мой мальчик, — весело сказал он. — Твоя реакция совершенно понятна. Руфус повёл себя совершенно недопустимо. Он не имел права просить у тебя столь многого. И ты прав — Руфус склонен противоречить сам себе. Он говорит о том, что нужно выслеживать и арестовывать Пожирателей Смерти, а на деле лишь бросил троих невиновных человек в тюрьму, дабы поддержать имидж министерства в глазах людей. Трое задержанных и осуждённых — каким бы несправедливым ни было их заключение — звучит лучше, чем трое задержанных, а затем отпущенных.

Гарри сжал переносицу в негодовании. Ему наплевать, как бы это звучало. Это в любом случае было неправильно. Стэна не должны были сажать в тюрьму.

— Возможно, мне стоит ещё раз поговорить с Ритой Скитер, — с горечью пробормотал Гарри. — Кажется, это единственный способ сдвинуть ситуацию с мёртвой точки.

Дамблдор не сдержал смешка.

— Мне стоит воздержаться от комментариев, — мудро заметил он. — Что ж, кажется, у нас было дело. Сегодня нам нужно многое обсудить. Я прочёл твое письмо, касающееся твоего видения о профессоре Снейпе и Драко Малфое. Я понимаю, что у тебя могли возникнуть вопросы, Гарри, но настаиваю, что тебе не стоит беспокоиться об этом. Принимаются меры, чтобы не дать Драко воплотить свой замысел.

Гарри проглотил бесчисленное множество вопросов, уже вертевшихся на языке. И дело было не в том, что ему было плевать на авторитеты, просто он сомневался, что Хогвартс стал бы показывать ему этот спор, не будь на то веской причины.

— Я не буду больше думать об этом, сэр, — осторожно сказал Гарри, — но если Хогвартс покажет мне что-то ещё, я буду вынужден действовать. Замок верит, что я в силах защитить его детей. Я не могу вот так просто игнорировать его.

Профессор Дамблдор уставился на Гарри поверх своих очков-половинок, а затем кивнул.

— Замечательно, Гарри, — тихо сказал он. — Полагаю, о большем я просить не имею права. Я совсем не собирался просить тебя игнорировать связь с Хогвартсом. Я лишь хочу, чтобы когда это вновь случится, ты поговорил с кем-нибудь, прежде чем бросаться вперёд. Никому прежде не доводилось сталкиваться с подобной связью, и я бы хотел, чтобы оно так в тайне и оставалось, для твоих безопасности и спокойствия.

Гарри согласно кивнул. Ему определённо не хотелось, чтобы к списку его титулов добавилось ещё что-то типа “Говорящий с Хогвартсом”.

— Вот и прекрасно, — радостно сказал Дамблдор. — А теперь давай перейдём к главной причине нашей сегодняшней встречи. Я хочу показать тебе два воспоминания, и оба их я достал с большим трудом. — Он поднялся на ноги и медленно обошёл вокруг стола, так что теперь их ничего не разделяло. — Мы продолжим путь по истории Тома Риддла, которому, при последней нашей встрече, было лишь одиннадцать лет. Надеюсь, ты помнишь, как рад он был услышать, что он волшебник, что он особенный. Также хочется верить, что ты помнишь, как он отказался от сопровождения на время посещения Диагон-аллеи и как я предупредил его, что в школе воровство недопустимо.

Гарри кивнул, зная, что лучше не перебивать Дамблдора, когда тот заводил речи.

— Начался учебный год, — продолжил Дамблдор, — и Том Риддл приехал в школу. Он был тихим мальчиком в подержанной мантии. Шляпа определила его в Слизерин, едва коснувшись его головы. — Дамблдор махнул своей почерневшей рукой в сторону полки, на которой покоилась потрёпанная и неподвижная Распределяющая Шляпа. — Не уверен, как скоро Риддл узнал, что основатель его факультета мог разговаривать со змеями, но не сомневаюсь, что это придало ему ощущение собственной значимости. Можно лишь догадываться, рассказал он о своём даре одноклассникам или нет. Никто из персонала школы не был в курсе уникальной способности, которой обладал талантливый и очень красивый мальчик-сирота. Он был вежливым, тихим и крайне голодным до знаний. Почти все преподаватели души в нём не чаяли.

— Он манипулировал ими? — спросил Гарри.

Дамблдор улыбнулся.

— Скорее, он играл на своих сильных сторонах, Гарри, — ответил директор. — Поначалу, возможно, Риддл пожалел о том, как вёл себя до этого, и решил начать всё с чистого листа. Я, в свою очередь, решил дать ему шанс, продолжая, однако, приглядывать. Хотя, надо сказать, узнал я немного. Риддл вёл себя крайне осторожно со мной, будто уже пожалел о том, что рассказал мне так много. Более того, Риддл даже не пытался очаровать меня, как очаровал многих из моих коллег.

Это откровение нисколько не удивило Гарри. Он прекрасно помнил юного Риддла из дневника, подсунутого Джинни. Риддл прекрасно знал, что сказать и показать Гарри, чтобы тот поверил, что это Хагрид открыл Тайну Комнату пятьдесят лет назад. Риддл сумел убедить Джинни, что он лишь любопытный дневник, а не постепенно забирающее её жизнь воспоминание.

— Шли годы, и Риддл собрал вокруг себя группу преданных друзей, — осторожно продолжил Дамблдор. — Я зову их друзьями лишь потому, что не могу подобрать другого слова. Риддл не чувствовал к ним никакой приязни. Он просто наслаждался силой, которую они ему давали. Эта группа состояла из слабаков, искавших защиты, из амбициозных выскочек, желавших разделить славу, и из жестоких хулиганов, нуждавшихся в лидере, который мог бы показать им новые формы жестокости. Это были предшественники Пожирателей Смерти, некоторые из них даже стали ими после окончания Хогвартса. Пока Риддл был их лидером, их никогда не ловили за руку, хотя годы их учебы в Хогвартсе были отмечены большим числом ужасных инцидентов, среди которых было и открытие Тайной Комнаты, приведшее к смерти девочки и ошибочному обвинению Хагрида.

На мгновение Дамблдор опустил взгляд на Омут Памяти, а затем снова обратил своё внимание к Гарри.

— Сложно найти воспоминания о Риддле во время его учёбы в Хогвартсе, — ровным голосом сказал он. — Те немногие, кто знал его тогда, слишком боятся говорить. Большинство сведений о нём открылись уже после того, как он оставил Хогвартс, и даже тогда мне пришлось потрудиться, чтобы заполучить их. Я узнал, что Риддл был помешан на тайне своего происхождения, что было вполне объяснимо, учитывая то, где он воспитывался. Риддл пытался найти хоть какой-нибудь след Тома Риддла-старшего в Хогвартсе и в результате был вынужден признать, что отец его был магглом. Полагаю, что именно тогда Риддл перестал использовать своё имя, создав для себя личину Лорда Волдеморта.

— Он начал искать информацию о семье презираемой им матери. Он знал лишь имя “Марволо”, которое, как он знал от руководства приюта, принадлежало его деду. После долгих поисков Риддл обнаружил существование выжившей линии потомков Слизерина. Летом после шестого курса Риддл уехал из приюта, чтобы найти своих родственников — Гонтов. — Дамблдор достал хрустальный флакон с кружащейся внутри жемчужной субстанцией. Он вылил её в Омут Памяти, а затем вновь взглянул на Гарри. — После тебя, мой мальчик.

Гарри поднялся на ноги и подошёл к Омуту Памяти. Глубоко вдохнув, он протянул руку и прикоснулся к серебристой субстанции. Знакомое ощущение падения сквозь тьму, и он приземлился на грязный каменный пол. Оглянувшись вокруг, Гарри понял, что находится в тускло освещённом доме Гонтов. Внутри было ужасно грязно, словно здесь не убирались годами. Повсюду была паутина. Пол покрывала угольная пыль. Стол был завален заплесневелой, грязной посудой, в которой гнили остатки еды. Единственным источником света была одинокая свеча, стоявшая в ногах у мужчины, чьи волосы и борода так отрасли, что сложно было разглядеть его глаза и рот. Он сгорбился в кресле перед камином и спал. Гарри был так поражён открывшейся картиной, что отпрыгнул от неожиданности, когда Дамблдор приземлился рядом с ним.

Раздался громкий стук в дверь, что вернуло Гарри к реальности и разбудило мужчину. Мужчина быстро достал палочку, сжав её в правой руке, и короткий нож левой, готовясь защищать то, что осталось от дома Гонтов. Дверь со скрипом открылась, и на пороге появился высокий, бледный, темноволосый юноша, которого Гарри тут же узнал. Это был шестнадцатилетний Волдеморт.

Волдеморт заметил мужчину в кресле, долгое время они просто смотрели друг на друга. Наконец мужчина поднялся, слегка пошатываясь. Пустые бутылки на полу забренчали и покатились прочь от его ног.

— ТЫ! — закричал он. — ТЫ! — и рванул к Риддлу, держа палочку и нож в руках, готовый нанести удар.

— Стой, — спокойно сказал Риддл на парселтанге.

Мужчина наткнулся на стол, и поросшие плесенью горшки посыпались на пол. Он неверяще уставился на Риддла. Когда грохот затих, в воздухе повисло молчание, а эти двое продолжали изучать взглядом друг друга. Первым нарушил тишину мужчина.

— Ты говоришь на нём? — спросил он.

— Да, говорю, — сказал Риддл, шагнув внутрь. Дверь за ним закрылась, и помещение внезапно стало казаться очень маленьким. Риддл коротко осмотрелся вокруг, а затем снова обратил свой взгляд на мужчину. На его лице отчётливо читались отвращение и разочарование.

— Где Марволо?

Мужчина явно ожидал не этого.

— Мёртв, — ответил он. — Умер несколько лет назад, не знал?

Риддл нахмурился, услышав ответ.

— Тогда кто ты? — спросил он.

Мужчина распрямился.

— Я Морфин, разве не знаешь? — спросил он.

Риддл смерил Морфина скептическим взглядом.

— Сын Марволо? — спросил он.

Морфин откинул волосы с лица, чтобы получше присмотреться к Риддлу. При этом Гарри заметил, что на правой руке Морфин теперь носил перстень Марволо с чёрным камнем.

— Я ведь подумал, что ты это тот маггл, — прошептал Морфин. — Ты кошмарно похож на того маггла.

Это привлекло внимание Риддла.

— На какого ещё маггла? — резким тоном спросил он.

Морфин фыркнул.

— На того, по которому сохла моя сестрица, на того, который жил в большом доме на том конце долины, — сказал он, сплюнув на пол между ними. — Ты вылитый он. Риддл. Но ведь он уже старше? Да-да, теперь я вижу, что он старше тебя... — Взгляд у Морфина стал рассеянным, и он слегка покачнулся, но восстановил равновесие, схватившись за край стола. — Он вернулся, понимаешь.

Интерес Волдеморта значительно возрос.

— Риддл вернулся? — спросил он тихо, но жёстко, подходя ближе.

— Ага, он бросил её, да так ей и надо, нечего было выходить замуж за эту чернь! — сказал Морфин, снова сплевывая на пол. — Обокрала нас, представь, а потом сбежала. Где медальон, я тебя спрашиваю, где медальон Слизерина, а? — когда Риддл не ответил, Морфин резко вздохнул, злобно взмахнув ножом. — Эта маленькая шлюшка нас опозорила! — закричал он. — А ты кто такой, что пришёл сюда и расспрашиваешь меня об этом? Всё кончено, так ведь же?.. всё кончено...

Морфин развернулся и снова пошатнулся. Риддл двинулся вперёд, и внезапно комната погрузилась во тьму. Гарри почувствовал хватку на своей руке, и они покинули воспоминание, вернувшись в настоящее. Золотой свет ламп показался ему слишком ярким по сравнению с той тьмой, в которой они только что были. Несколько раз моргнув, Гарри обернулся и недоуменно посмотрел на Дамблдора.

— Волдеморт ведь что-то сделал, да? — спросил он.

Дамблдор чуть улыбнулся, указав Гарри на стул.

— Да. Морфин не смог вспомнить ничего из того, что было после... вплоть до того момента, когда он очнулся на следующее утро на полу, — сказал он. — Волдеморт исчез, забрав с собой кольцо Марволо. А в деревне Литтл Хэнгелтон тем временем служанка Риддла уже бежала по главной улице, крича, что её хозяева и их сын мертвы. Власти магглов пребывали в замешательстве. Они не могли объяснить, как умерли Риддлы, ведь Авада Кедавра не оставляет следов. Хотя, конечно, всегда бывают исключения. — Дамблдор улыбнулся Гарри, и его взгляд на мгновение переместился на шрам парня. — В министерстве, однако, быстро поняли, что Риддлов убил волшебник. И им была известна история Морфина, так что вполне естественно, что они решили допросить его.

Гарри понял, к чему всё шло. Он уже знал, что Волдеморт убил Риддлов, а значит, Морфин был невиновен. Но министерство об этом не знало.

— Министерству не пришлось выбивать признание из Морфина, — продолжил Дамблдор. — Он сам признался в убийстве, снабдив власти деталями, которые мог знать только виновный. Морфин заявил, что все эти годы он ждал возможности убить этих магглов. Большего министерству и не потребовалось, особенно после того, как Морфин отдал им палочку, которой убили Риддлов, — свою собственную палочку. Его сопроводили в Азкабан — он совсем не сопротивлялся. Единственное, что его тревожило, это пропажа отцовского кольца.

Гарри горько вздохнул. Риддл определённо замёл все следы.

— Получается, Волдеморт украл палочку Морфина, убил Риддлов, подправил Морфину память и украл кольцо, — сказал он, покачав головой. Его замысел был так прост и в то же время досконально продуман.

— Именно так, Гарри, — гордо произнёс Дамблдор. — Морфин прожил остаток жизни в Азкабане и был похоронен у стен тюрьмы вместе с прочими заключёнными, окончившими свои дни в её стенах. Он так и не понял, что на самом деле не убивал Риддлов. Мне удалось получить это воспоминание с большим трудом, воспользовавшись легилименцией. Когда я узнал правду, я попытался освободить его, но, к сожалению, Морфин умер до того, как министерство приняло какое-либо решение.

— Почему министерство не поняло, что это не Морфин воспользовался магией? — заинтересовавшись, спросил Гарри. — Наверняка ведь магическую подпись можно отследить с помощью какого-нибудь заклинания. — От Сириуса он знал, что министерство могло отслеживать лишь магию, а не того, кто её применял. Именно поэтому никто не понял, что это Сириус воспользовался палочкой Гарри той ночью, когда он забрал его с Прайвет-драйв, пока Вернон сам не сказал об этом аврорам. И именно поэтому они считали, что это Гарри применил чары левитации четыре года назад, когда в действительности это сделал Добби.

— Потому что Морфин сознался, Гарри, — терпеливо пояснил Дамблдор. — Стал бы ты задавать вопросы, когда у тебя уже есть убедительные ответы? — На мгновение в комнате повисла тишина, а потом Дамблдор заговорил вновь. — Что ж, время уже позднее, а мне нужно показать тебе ещё одно важное воспоминание. — Дамблдор вынул из кармана новый хрустальный флакон. Но этот флакон отличался от других. Вместо плавно перетекающей жидкости, внутри была загустевшая серебристая субстанция, с трудом переместившаяся внутрь Омута Памяти. — После тебя, Гарри.

И снова Гарри поднялся на ноги и “нырнул” в Омут Памяти. Приземлившись, он сразу понял, где находится. Это был кабинет Слагхорна, а прямо перед ним стояла более молодая версия профессора. У него были густые и блестящие волосы цвета соломы, и лишь на макушке сверкала небольшая лысина. Усы были меньше, чем в настоящем времени, и не серыми, а бело-рыжеватыми. Размерами эта версия Слагхорна тоже уступала, но и в прошлом зельевар был крайне полным человеком. Он сидел в удобном кресле с подлокотниками, положив ноги на оббитый вельветом пуфик. В одной руке у него был бокал вина, а другую он то и дело запускал в коробку с засахаренными ананасами.

Пока Гарри рассматривал шестерых мальчиков, сидевших вокруг Слагхорна, прибыл Дамблдор. Среди присутствующих был и Волдеморт, имевший вид куда более расслабленный, чем должен был быть у подростка в кабинете преподавателя. Гарри быстро приметил знакомое золотое кольцо с чёрным камнем на его правой руке. Значит, Риддлы уже были мертвы. Наконец Волдеморт заговорил, нарушив молчание.

— Сэр, а это правда, что профессор Меррифот возвращается? — с любопытством спросил он.

Слагхорн с сожалением покачал головой.

— Том, Том, даже если бы я и знал об этом, то не мог бы рассказать, — сказал он, погрозив покрытым сахаром пальцем, а затем подмигнул Риддлу. — Хотел бы я знать, откуда вы берёте информацию. Порой вы осведомлены лучше, чем половина персонала школы. — Риддл улыбнулся, а другие мальчики засмеялись. — Что ж, ваша поразительная способность знать то, что вы знать не должны, вкупе с умением обольщать важных людей... спасибо за ананасы, кстати, вы правы, это моё любимое лакомство.

Несколько мальчиков ухмыльнулись, но тут комнату заволокло густым белым туманом. Гарри не видел ничего, кроме лица Дамблдора. Но прежде чем он успел задать вопрос, сквозь туман донёсся неестественно громкий голос Слагхорна.

— Ты выбрал скользкую дорожку, мальчик, помяни моё слово!

Туман тут же исчез, но это, похоже, никто не заметил. И Гарри, кажется, догадывался, в чём тут дело. Воспоминание было искажено, и он даже предполагал, кто именно это сделал.

Часы, стоявшие на столе Слагхорна, пробили одиннадцать.

— Боже милостивый, уже так поздно? — поражённо воскликнул Слагхорн. — Вам лучше идти, мальчики, или у нас будут неприятности. Лестрейндж, жду ваше эссе завтра, или получите отработку. То же самое касается и вас, Эйвери. — Слагхорн дёрнулся, чтобы поднять себя из кресла, пока мальчики покидали кабинет. Один из них, однако, остался. Волдеморт намерено отстал от остальных, дожидаясь, пока Слагхорн заметит его. — Поспешите, Том, — сказал Слагхорн, оборачиваясь. — Вы же не хотите, чтобы вас поймали в коридоре после отбоя, вы ведь староста...

Волдеморта это, кажется, нисколько не волновало.

— Сэр, я хотел вас кое о чём спросить, — будничным тоном начал он.

Слагхорн улыбнулся.

— Тогда спрашивай, мой мальчик, спрашивай, — радостно сказал он.

Волдеморт глубоко вздохнул, словно готовясь к чему-то серьёзному.

— Сэр, мне интересно, знаете ли вы что-нибудь о... о хоркруксах, — неуверенно сказал он.

Гарри замер, задышав чаще. Он уже слышал это слово прежде, но где? Где он слышал этот термин и почему он вселял в него такой страх и ужас? Он едва заметил, как густой туман вновь заполнил комнату, скрыв всё, кроме профессора Дамблдора. Лишь громкий голос Слагхорна выдернул Гарри из омута бурлящих мыслей.

— Я не знаю ничего о хоркруксах, а если бы и знал, то не сказал бы вам! Немедленно уходите, и чтобы я больше не слышал об этом!

— Нам пора, Гарри, — мягко сказал профессор Дамблдор, и они покинули Омут Памяти. Едва они оказались в кабинете, Гарри вернулся на своё место. Он был совершенно сбит с толку. Как одно слово могло так повлиять на него, особенно если он слышал его впервые? Отмахнувшись от крутящихся в голове вопросов, Гарри вновь взглянул на Дамблдора, смотревшего на него с беспокойством.

— Почему Слагхорн изменил своё собственное воспоминание? — с недоумением спросил он.

Дамблдор улыбнулся, но беспокойство так и не исчезло из его взгляда.

— Полагаю, он стыдится того, что помнит, — охотно ответил он. — Я уверен, ты заметил, что изменения сделаны очень грубо. Настоящее воспоминание всё ещё там. Чтобы достать его, нужно лишь немного сосредоточиться. — Дамблдор кинул на Гарри обеспокоенный взгляд, а затем продолжил. — А теперь я задам тебе домашнюю работу, Гарри. Тебе нужно достать настоящее воспоминание профессора Слагхорна. Это крайне важно, мой мальчик. Эта информация имеет жизненно важное значение — будь иначе, я не стал бы просить об этом.

Гарри потрясённо уставился на Дамблдора. Он не мог поверить, что директор просил его о таком.

— Сэр, если вы не заметили, то мы с профессором Слагхорном не особо ладим, — напрямик сказал он. — Ему пришлось прибегнуть к шантажу, чтобы заставить меня прийти на одну из своих глупых вечеринок.

Профессор Дамблдор лишь улыбнулся, садясь за свой стол.

— Я всё понимаю, Гарри, — мягко сказал он. — Знаю, что о многом прошу тебя, но я действительно исчерпал все доступные мне методы, пытаясь достать это воспоминание. Профессор Слагхорн знает, что оно мне нужно, и готов к тому, что я в любой момент могу прибегнуть в легилименции или Сыворотке правды. Я уверен, что ты единственный, кто сможет проникнуть сквозь его защиту. Он восхищается тобой. А также завидует той власти, что ты имеешь над магическим сообществом. Поверь мне. У меня есть чувство, что ваши с Горацием взаимоотношения не так плохи, как ты думаешь.

Гарри лишь неверяще покачал головой. Он был не согласен, но не собирался спорить. Напротив, он постарается сделать всё возможное. Но если это не сработает, то он с честной совестью сможет сказать, что попытался. Ведь именно это имеет значение, так?

Исчерпав темы для разговора, они распрощались друг с другом. Очередной урок закончился — и вновь Гарри выходил из кабинета в полнейшем недоумении. Поразительно, как нечто столь простое, как взгляд в чьё-то прошлое, могло наградить его такой головной болью, как никакие другие занятия.

* * *

Учитывая, как поздно закончился урок с Дамблдором, Гарри не хватило времени рассказать обо всём Сириусу и Ремусу — настала пора возвращаться в башню Гриффиндора. К тому же Гарри больше волновал отъезд Сириуса, нежели пересказ того, что он видел. Загадка хоркруксов и задание, данное Дамблдором, — всё это могло подождать. Он не желал забивать голову Сириуса тем, что могло его отвлечь. Как бы часто крёстный не повторял Гарри, что его миссия безопасна, парень не хотел, чтобы тот терял концентрацию. В конце концов, чем сосредоточеннее будет Сириус, тем быстрее он завершит все дела и вернётся домой.

Этой ночью Гарри не удалось нормально поспать. Большую её часть он провёл в гостиной факультета за чтением учебников, просто пытаясь отвлечься. В дополнение к тому, что случилось за последние несколько часов, Гарри нужно было ещё поговорить с Гермионой и Чо о том, чтобы показать Совету воспоминания о своей дуэли с Волдемортом, обсудить план занятий для О.З. и подумать над стратегиями предстоящих квиддичных матчей. Когда Гарри понял, что чтение не помогает, он переключился на план занятий для О.З. Возможно, пришло время и им начать учиться при помощи дуэлей. Так они смогут опробовать уже изученный материал в деле, а также разобраться, чего не стоит делать во время дуэли.

К утру у Гарри уже был прописан план вопросов об О.З., которые он хотел обсудить с Ремусом и Советом, а также несколько схем для квиддичной команды. Поэтому в ожидании, пока все проснуться, ему оставалось лишь смотреть в окно и думать. Казалось невозможным представить дни в Хогвартсе без Сириуса, бродящего по его коридорам и сыплющего шутками в попытке скрыть своё безграничное желание защитить его. Гарри знал, что это лишь начало и что будет только хуже. Дальше эти миссии будут становиться всё опаснее и опаснее.

”Не думай об этом. Сириус знает, что делает. С ним всё будет в порядке”.

Первой из спален спустилась Гермиона, кажется, сразу поняв, чем были заняты мысли Гарри. Вместе они направились в Большой зал, и Гарри тихо пересказал ей всё, что узнал на уроке у Дамблдора прошлым вечером. Сказать, что Гермиона была шокирована данным Дамблдором заданием, было бы преуменьшением.

— Должно быть, Слагхорн твёрдо намерен скрыть произошедшее, если даже решился изменить своё собственное воспоминание, — задумчиво сказала Гермиона, когда они вошли в Большой зал. — Признаюсь, я никогда раньше не слышала о хоркруксах...

— А я слышал, — тихо сказал Гарри, заставив Гермиону обеспокоенно оглянуться на него. — Вот только не могу вспомнить где. Я не могу этого объяснить. Такое ощущение, что эта информация заперта где-то у меня в голове. Но даже и так я знаю, что ничем хорошим тут и не пахнет. Волдеморт не хочет, чтобы об этом узнали.

Гермиона с любопытством смотрела на Гарри, пока они усаживались за стол Гриффиндора. Чуть помолчав, она протяжно вздохнула.

— Гарри, а ты когда-нибудь задумывался о том, что случилось в те дни, когда ты был в плену? — осторожно спросила она. Гарри чуть напрягся, услышав её вопрос. — Ты говорил, что большую часть времени был без сознания. — Гарри кивнул. — А что, если это не так или ты, к примеру, был частично в сознании? Люди редко помнят то, что слышали, когда были не совсем в сознании, но они могут запоминать настроение, с которым произносились эти слова. Именно поэтому людям советуют говорить с теми, кто находится в коме.

Гарри нервно потёр руки. Кажется, он что-то такое слышал, когда работал в больнице. Мысль о том, что могло случиться, пока он был без сознания, заставила его содрогнуться. Если он уловил настроение и слова, это значит, что он был не один. Кто-то находился либо в его камере, либо рядом с ней.

— Есть ли какой-нибудь способ вспомнить...

Гермиона пожала плечами.

— Я на самом деле мало что знаю об этом, Гарри, — задумчиво ответила она, с сочувствием глядя на него. — Я знаю лишь то, что мадам Помфри говорила нам после третьего задания. Она сказала, что наши голоса помогут тебе понять, что рядом находятся люди, которые заботятся о тебе. Я знаю, что Сириус и Ремус восприняли её совет близко к сердцу. И они всё время говорили с тобой. — Она вздохнула, начав медленно накладывать себе еду в тарелку. — Я не удивлена, если ты ничего не помнишь. Ты был под воздействием стольких зелий.

”Я был под воздействием зелий оба раза”.Так что шансы на то, что что-то вспомнится, были близки к нулю, а значит, задание Дамблдора обретало большую важность, несмотря на его отношение ко всему этому.

— Ну и что мне делать со Слагхорном? — уже тихо спросил Гарри, так как неподалёку от них уселись несколько гриффиндорцев. Он украдкой оглянулся вокруг. За каждым столом расположилось несколько групп учеников, но повода прекращать разговор не было: все ученики обсуждали что-то своё и не прислушивались к их разговору. — Очень сомневаюсь, что он с радостью отдаст мне воспоминание, как бы сильно он ни хотел видеть меня членом своего клуба Слизней.

Гермиона повертела вилку в руках, задумчиво уставившись в пространство.

— Из того, что ты мне рассказал, у меня сложилось впечатление, что хоркруксы наверняка относятся к продвинутой Тёмной магии, — тихо сказала она. — Я согласна с тобой. Без боя Слагхорн это воспоминание не отдаст. И ты не можешь заставить его отдать его, потому что... ну... применение Империуса незаконно. Я могу посмотреть в библиотеке...

— Ты ничего нам не найдёшь, — мрачно перебил её Гарри. — Если это продвинутая Тёмная магия, то никто не станет держать информацию о ней там, где к ней имели бы доступ сотни студентов. Если бы об этом можно было прочесть в библиотеке, Волдеморт не стал бы спрашивать Слагхорна.

— Но это же было пятьдесят лет назад! — запротестовала Гермиона.

— Неужели ты считаешь, что правила с тех пор хоть как-то изменились? — возразил Гарри. — Возможно, из-за Волдеморта они даже стали ещё строже. К тому же Дамблдор наверняка уже опробовал этот вариант. Он хочет воспоминание. — Гарри бездумно наложил себе в тарелку яичницы и сосисок. Он знал, что что-то упускает. В задании Дамблдора крылось что-то ещё. Он застонал, зарываясь лицом в ладони. — Мне потребуется чудо.

Гермиона сочувственно погладила его по руке.

— Ладно, и сколько у тебя времени, чтобы достать его? — спросила она.

”Хороший вопрос”.

— До следующего урока, полагаю, — неуверенно ответил Гарри. — Вообще-то мне не поставили никаких конкретных сроков.

Гермиона кивнула на это.

— Но обычно между ними проходило довольно много времени, — задумчиво сказала она. — А это значит, что у тебя есть время разработать стратегию. На твоём месте я бы не бралась за это дело, не подумав. Неправильные слова или действия могут напугать Слагхорна, и он ничего не скажет. — Двери Большого зала открылись, и внутрь вошла толпа гриффиндорцев, включая и большую часть шестикурсников. — Мы можем поговорить об этом позже. А пока тебе не повредит быть чуточку поприветливее со Слагхорном. Когда между вами установится мостик взаимопонимания, он, возможно, будет более откровенен.

Гарри уставился на девушку, приподняв бровь.

— Когда это ты начала говорить, как Дамблдор? — с опаской спросил он.

Гермиона в ответ скорчила ему рожицу.

— Очень смешно, — раздражённо сказала она, но улыбка выдала её эмоции. — Просто постарайся быть... ну... порасположенее к Слагхорну. Если он будет думать, что ты стал склоняться к тому, чтобы вступить в его клуб Слизней, то будет вести себя с тобой более дружески, как, например, с нами.

Как бы сильно Гарри ни хотелось это признавать, в словах Гермионы был смысл. Не будь он так упрям в своих попытках не привлекать всеобщее внимание, эта ситуация не представляла бы такой проблемы. Да, сначала ему нужно сблизиться со Слагхорном, и Клуб Слизней был самым простым путём. Просто надо сделать это так, чтобы не вызвать подозрений. Никто не поверит, что Гарри вдруг взял и передумал насчёт этого клуба и изменил своё мнение о профессоре Слагхорне.

Когда тем же днём настало время для урока Зельеварения, Гарри занял своё обычное место между Роном и Гермионой. Подруга ободряюще улыбнулась ему, одновременно сжав его руку. Краем глаза Гарри заметил, что Рон с любопытством смотрит на него. У него не получилось рассказать обо всём другу, во многом из-за того, что Лаванда постоянно околачивалась рядом. Казалось, что чем больше Рон пытался отстраниться от своей девушки, тем сильнее она вцеплялась в него.

Не успел он ничего сказать, как профессор Слагхорн, стоявший у доски, призвал класс к тишине.

— Все по местам! — радостно выкрикнул он. — У нас сегодня много работы, поэтому может ли кто-нибудь мне сказать, как звучит Третий Закон Голпалотта? — рука Гермионы взметнулась вверх. — Прошу, мисс Грейнджер!

Гермиона радостно улыбнулась.

— Третий-Закон-Голпалотта-гласит-что-антидот-для-смешанного-яда-равен-большему-чем-просто-сумма-антидотов-для-каждого-из-его-компонентов, — выпалила она на одном дыхании.

Слагхорн гордо улыбнулся ей.

— Великолепно, мисс Грейнджер! — воскликнул он. — Десять баллов Гриффиндору! Если мы принимаем Третий Закон Голпалотта за истину... это значит, что нашей первоочередной целью является не просто выбор антидотов к каждой составляющей яда в отдельности, а поиск добавочного компонента, который с помощью практически алхимического процесса трансформирует эти отдельные компоненты. Это, конечно, при условии, что мы сумеем правильно идентифицировать компоненты зелья с помощью Идентифицирующего Заклинания Скарпина. Поэтому я хочу, чтобы каждый из вас подошёл ко мне и взял с моего стола по флакончику. Вам необходимо создать противоядие к зелью внутри них до конца этого урока. Удачи вам всем, и не забудьте надеть защитные перчатки!

Гарри последовал за Гермионой к столу Слагхорна, взял два флакона и вернулся обратно. Одно зелье он протянул Рону, который всё ещё пребывал в полной прострации. Уизли явно не понимал, что происходит. Гарри вынужден был признать, что и сам бы растерялся, если бы уже не разбирал эту тему вместе с Ремусом и мадам Помфри. Они обсуждали Третий Закон Голпалотта несколько месяцев назад. Мадам Помфри тогда настойчиво объясняла, что для целителя навыки обезвреживания ядов имели огромное значение, но вместе с тем при обучении им часто не уделяли нужного внимания.

Стараясь ни на что не отвлекаться, Гарри медленно вылил розоватое содержимое своего флакона в котел. У него уже возникло несколько идей о том, какой это мог быть яд, исходя из его цвета и текстуры. Взмахом запястья достав палочку, Гарри взмахнул ею над котлом, сосредоточившись на заклинании Specialis revelio. Перед ним появился список ингредиентов, и Гарри тут же поспешил их записать. Ему совсем не хотелось допустить какую-нибудь глупую ошибку. Если он хорошо справится с заданием, то это может стать первым шагом к установлению хороших отношений со Слагхорном.

Пока все остальные хватались за различные ингредиенты, Гарри сосредоточился на лежащем перед ним пергаменте. Он был уже достаточно уверен в том, какой яд ему достался, и знал, что из-за двух составляющих он было чувствительно к нагреву. Если он решит эту проблему, то сможет разжечь огонь под котлом. Достав инструменты, Гарри добавил пять ингредиентов, которые обезвреживали эти два компонента яда, и заметил, что розоватое зелье стало чуточку прозрачнее. Только теперь он осторожно зажёг огонь под котлом. Слагхорн тем временем начал обходить класс, проверяя, как у учеников обстояли дела.

Профессор не потрудился скрыть своё веселье при виде ужасно пахнущего содержимого котлов Рона и Эрни или неистово взявшейся за работу Гермионы. Но когда он дошёл до Гарри, вместо веселья на его лице отразилось удивление, особенно после того, как он заметил, как именно Гарри решил работать над своим заданием. Гарри же старался по возможности игнорировать Слагхорна и сосредоточился на оставшейся работе. Ему всё ещё необходимо было разобраться с кучей ингредиентов.

Процесс был ужасно медленным и скрупулёзным, и не успел Гарри опомниться, как Слагхорн объявил, что осталось всего две минуты. Ему потребовался весь самоконтроль, чтобы не ускориться, как все остальные. Он не хотел совершить глупую ошибку из-за спешки. Не закончит — так не закончит. Лучше уж пусть будет недоделанная работа, чем совершенно неправильная.

— И-и-и... время! — радостно объявил Слагхорн, а затем вновь начал обходить столы, осматривая различные противоядия. Пока преподаватель не видел, Гермиона то и дело пыталась добавить ещё парочку ингредиентов в свой котёл, останавливаясь, когда Слагхорн поворачивался к ним. Когда учитель наконец дошёл до их стола, он заранее постарался держаться подальше от котлов Эрни и Рона, измотанную Гермиону он наградил весёлым взглядом, а затем обратил всё своё внимание на работу Гарри. Он долго всматривался в теперь уже голубоватую субстанцию, а затем одобрительно похлопал парня по спине.

— Прекрасная работа, Гарри, прекрасная! — радостно сказал Слагхорн. — И ведь тебе досталось одно из самых сложных зелий. Ты определённо унаследовал талант своей матери!

Тут прозвенел звонок, и все начали собираться. Слагхорн лишь покачал головой, вместе с тем посмеиваясь, и вразвалочку направился к своему столу. Гарри показал Рону и Гермионе, чтобы они его не ждали, зная, что ему самому придётся сделать первый шаг, пока Слагхорн пребывал в хорошем настроении. Он начнёт издалека, с общих тем, а уж потом постепенно будет подбираться к сути.

Когда они остались наедине, Гарри достал свой журнал по зельям и подошёл к Слагхорну.

— Сэр? — нервничая, позвал Гарри. — Я хотел вас кое о чём спросить.

Профессор Слагхорн поднял взгляд на Гарри, улыбаясь, застёгивая золотую застёжку на своём портфеле из драконьей кожи.

— Тогда спрашивай, мой милый мальчик, спрашивай, — жизнерадостно сказал он.

Гарри нервно вздохнул. ”Общие темы, Гарри. Больше ничего не требуется”.

— Сэр, у меня есть несколько вопросов о любовных зельях, — сказал он.

Слагхорн удивлённо посмотрел на него.

— О любовных зельях? — переспросил он. — Зачем тебе понадобились любовные зелья, мой мальчик?

Гарри уставился на Слагхорна, пребывая в ужасе от такого подозрения.

— Ой, нет, они мне не нужны, сэр, — быстро сказал он. — Меня интересует, как их побороть. В наших учебниках об этом мало что написано, а в этом году эти зелья очень популярны. Это один самых продаваемых товаров в Ужастиках Умников Уизли.

Слагхорн многозначительно улыбнулся.

— Ах, — сказал он, садясь. — Я понимаю, в чём твоя проблема, мой мальчик. Понимаешь, в учебнике так мало информации о любовных зельях потому, что авторы не хотели, чтобы юные ведьмы и волшебники воспользовались ими. А антидоты к ним могут быть очень опасны, если их сварить неправильно, потому что они, как и любовные зелья, резко меняют эмоциональное состояние человека.

Гарри достал перо из сумки и сделал несколько пометок.

— Значит, если антидот слишком силён, он может погрузить человека в депрессию? — поражённо спросил он.

Профессор Слагхорн кивнул.

— Боюсь, что так, — серьёзно ответил он. — Проблему может составить и сила любовного зелья. В отличие от большинства зелий, любовные имеют тенденцию крепчать со временем. Представить себе, мой мальчик, как в одно мгновение ты опускаешься с невероятных вершин на ужасающую глубину. Для того, чтобы избавиться от последствий усиленного любовного зелья, потребуется совершенно другой антидот. Полагаю, что в учебнике описана обычная версия традиционно используемого антидота от любовных зелий. Слабый антидот лишь сведёт безумную влюблённость до терпимого уровня. Хотя, конечно, если зелье было принято после рекомендуемой даты, пользы от него может и не быть.

Гарри задал ещё несколько вопросов о том, как определить признаки принятого любовного зелья, разыгрывая из себя вежливого и любознательного студента. Закончив спектакль, Гарри извинился перед Слагхорном за отнятое время, но преподаватель заверил его, что рад был помочь ему.

— Крайне редко можно найти человека, жаждущего узнать о таком конкретном виде зелий в столь юном возрасте, — сияя, заявил Слагхорн. — Если у тебя, мой дорогой мальчик, возникнут ещё какие-то вопросы, ты всегда можешь задать их.

Покидая подземелья, Гарри думал лишь об одном: “Шаг первый — выполнено”.