От Лили Эванс с любовью (гет)

Ранним утром я проснулась от странного ощущения, что что-то не так. Было ещё очень темно и, без сомнения, слишком рано, чтобы вставать. Ободрённая этой мыслью, я уже было перевернулась на другой бок, чтобы вновь заснуть, как громкий храп заставил меня вздрогнуть. Никто из моих соседок не мог издавать подобных звуков. Одновременно пришло понимание, что постель, в которой я сплю, вовсе не моя. Всё было точь-в-точь таким же — одеяло, простыни, подушка, полог — но не моим. Даже запах, бережно хранимый подушкой, был смутно знакомым, но мне не принадлежавшим.

Аккуратно отвернув полог, я обнаружила на соседней кровати Петтигрю, свесившегося вниз и захлёбывающегося в собственном чуть визгливом храпе. Сомнений быть не могло — я находилась в спальне мародёров, а кровать, в которой я ещё пять минут назад сладко спала, принадлежала не кому иному, как Джеймсу. Покраснев от этой мысли, я аккуратно выбралась из постели. Слава богу, я была одета, а самого хозяина видно не было. Его друзья посапывали каждый на свой лад, и я осторожно, чтобы их не разбудить, прошмыгнула к двери, бросив короткий изучающий взгляд на прикроватную тумбочку. Там валялась пара спортивных журналов, какая-то книга, ворох пергаментов и вещь, в знакомстве с которой я могла заподозрить Джеймса меньше всего — расчёска. Очевидно, даже после её использования привычка взлохмачивать волосы брала своё, сводя на нет всякие усилия выглядеть аккуратно. Улыбнувшись от мысли о Поттере, сражающемся с собственными вихрами, я выскользнула вон, стараясь как можно меньше скрипеть дверью. Сам Джеймс нашёлся в гостиной, на том самом диване, где я заснула, убаюканная его рассказом.

Никогда раньше мне не доводилось видеть, как он спит. Лицо его было полностью расслаблено, а по губам то и дело проскальзывала лёгкая улыбка. Если ему и снилось что-то, то это был хороший сон. Длинные ресницы чуть вздрагивали, потревоженные мерным спокойным дыханием, вырывавшимся из-под приоткрытых губ. Соблазн коснуться их был велик, но усилием воли я заставила себя лишь укрыть Поттера сбившимся в комок пледом и так же на цыпочках проследовать к себе в спальню. До утра оставалась ещё пара часов.

Новый день навалился на меня ворохом старых забот и тревог. Узнав о смерти мужа, миссис Келли решила устроить небольшой поминальный обед, на который была приглашена и я. Меньше всего мне хотелось там присутствовать — ужасы прошлого дня всё ещё тенью носились за моей спиной, не давая покоя. Я не знала, смогу ли посмотреть в глаза Кире, её сестре и матери, смогу ли что-то сказать, выдержать несколько часов в их обществе. Но всё это мало волновало МакГонагалл, выпроводившую меня на поминки прямо из своего кабинета через каминную сеть. Прямо в школьной форме и красном галстуке я оказалась в уже знакомом мне доме Лавгудов, сегодня наполненном горем и скорбью.

К моему удивлению, и Кира, и миссис Келли выглядели достаточно спокойными и весьма благодушно приняли меня. Лишь красные глаза маленькой Элизабет то и дело наполнялись слезами, а порой девочка начинала плакать и в полный голос, испуганная тёмным призраком смерти, проникшим в её жизнь. Лавгуд-старший тоже был сух и спокоен.

— На войне учишься относиться к смерти обывательски — пояснил он. — Неизвестно, кому везёт больше: отстрадавшим своё или тем, кому всё ещё предстоит.

Его сын же был взволнован, однако от моего внимания не ускользнуло какое-то радостное удовлетворение, никак не вяжущееся с мрачной обстановкой. В этот раз Ксенофилиус показался мне ещё большим чудаком. Он то и дело обхаживал Киру, опережая каждую её просьбу и ловя каждое слово. Вместо чая он принёс странного свекольного цвета раствор, объяснив, что это настой лирного корня. И хотя на вкус напиток оказался редчайшей гадостью, Кира благодарно улыбнулась ухажёру и с наслаждением делала глоток за глотком. Когда Ксено на пару секунд отвлёкся, она вылила непонятную жижу в ближайший цветок.

Но самое неожиданное для меня открытие ждало впереди.

— Я хотела поблагодарить тебя, Лили, — обняла меня Кира, когда мы уединились в её комнате. — Ты столько всего сделала для нас...

— Я всё испортила, — ответила я, отстраняясь.

— Нет, ты сделала всё, что смогла, — твёрдо сказала Кира, заглянув мне прямо в глаза. — Расскажи... — её голос чуть дрогнул, — ...как он погиб?

Мне не хотелось переживать всё это вновь, но, собравшись с силами, я начала свой рассказ. И, как ни странно, это принесло облегчение, словно чья-то невидимая рука выдёргивала из открытой раны ядовитые шипы. Закончив, я обнаружила, что моё лицо мокрое от слёз. Вместе со слезами ушло гнетущее чувство вины. Кира вновь обняла меня.

— Жизнь продолжается, — шепнула она. — Мы с мамой были готовы к этому. Ей тяжело, хоть она и не показывает виду. Жаль, что папа не дожил до моей свадьбы. Но, я думаю, там, на небесах, он рад за нас с Ксено.

Смысл сказанного дошёл до меня не сразу, а когда дошёл, я изумлённо воззрилась на девушку, всё ещё не веря своей догадке.

— Мы решили пожениться этим летом, — спокойно подтвердила она.

Это было непонятно мне. Симпатии Лавгуда были видны невооружённым взглядом, но Кира... С ней встречался Эрик, на неё заглядывался Сириус Блэк да и другие красавчики. Уж не подливает ли Лавгуд ей в настой приворотное зелье?

— Ксено другой, — видя моё смятение, заметила Кира. — Он не похож на всех остальных. Тебе он кажется странным, но... Его мир, скорее придуманный им же, чем существующий в реальности, гораздо светлее и справедливее того мира, в котором живём мы. Он добр, благороден, любит меня...

— А любишь ли его ты? — не выдержала я.

Кира прикрыла веки.

— Да, я люблю его, — ответила она, обрывая мои дальнейшие возражения.

Это решение казалось мне поспешным, равно как и то, что она отказалась возвращаться в Хогвартс, намереваясь только сдать экзамены летом. Но какое право я имела оспаривать его?

И всё же мысли о несовместимости жениха и невесты терзали меня и на следующее утро, когда я, сидя в гостиной Гриффиндора, читала письмо из дома.

— Да что ж такое! — восклицание против воли вырвалось из моих уст. Ремус тут же обеспокоенно повернулся в мою сторону. — Всё в порядке, — кивнула я ему, вновь погружаясь в строчки письма.

Петунья собиралась выйти замуж летом. В отличие от свадьбы Киры, там меня не ждали — дата словно бы специально была выбрана так, что именно в эти дни я была занята сдачей экзаменов. Имя жениха не упоминалось, но я и так знала, что им наверняка стал «мистер Дрель», породниться с которым у меня не возникало ни малейшего желания.

— Моя сестра выходит замуж, — пояснила я Мэри и Линде, с любопытством следящими за моей реакцией. Обе заулыбались, поздравляя. Линда засмеялась порывисто, как в старые добрые времена, в который раз нарочно проведя рукой по волосам так, чтобы было видно золотистое кольцо на тонком пальчике. Решив, что пора и мне её поздравить, я весело заметила:

— Замуж выходит не только моя сестра, верно?

Колбер покраснела, вновь радостно хихикнув. Выждав торжественную паузу, они с Мэри наперебой стали делиться сведениями о предложении Иккинга, мыслями о проведении свадьбы и перспективами молодой пары на будущее. Я изображала повышенное внимание, думая, тем не менее, о своём. Единственное, что дошло до моего сознания, это то, что Линда и Иккинг собирались куда-то уехать из Англии, вроде бы в Румынию, и разводить там драконов.

Свадебный бум, словно вихрь, прошёлся по Хогвартсу. Выходящие во взрослую жизнь парни делали предложения своим одноклассницам, ещё не выйдя из-за школьных парт. Вокруг шла война, надо было успеть всё. Жить спешили, ловя каждый момент, каждую крупицу счастья, избегая мыслей о завтрашнем дне. Замужество представлялось всем девушкам раем, о нём грезили как о сказке, ещё не вполне понимая, что это такое.

Даже Мэри, которая на каникулах сошлась с Дейвом Дугласом, нашим однокурсником из Хаффлпаффа, другом Карадока Дирборна, на которого раньше не обращала ни малейшего внимания и с которым встречалась меньше месяца, уже представляла их будущую совместную жизнь и, кажется, уже начала придумывать имена их общим детям.

Во всей этой суете я чувствовала себя лишней, особенно, когда девчонки вечером, свесившись с кроватей, долго шёпотом болтали о своих парнях, тихо хихикая. Кроме того, где-то внутри разгорался страх, что Джеймс тоже может жениться на Кристен, и тогда все мои мечты о нём пойдут прахом. Наконец, уговорив себя, что всё это пустое и мелкое, когда идёт война и гибнут люди, я засыпала. Но тут уже другого рода страхи влезали в мои сновидения, превращая их в кошмары. В одном из них, запомнившемся мне наиболее чётко, инферналом с кольцом на пальце была я, а Джеймс, подхватив Кристен, спасался вместе с нею из змеиного подвала.

Тяжесть произошедшего давила и на мародёров, потерявших, казалось, всякую охоту дурачиться. Особой мрачностью выделялся Сириус, ведь накануне в сумке у Регулуса Блэка нашли целую пачку волдемортовских листовок. Тот и не подумал отпираться, заявив, что полностью разделяет идеи Тёмного лорда и мечтает вступить в ряды его сторонников. Неудивительно, что такие заявления вызвали небывалый резонанс, а Сириус теперь ходил злой как чёрт и срывался на всех и каждого при любом удобном случае. Мне было искренне жаль его, но подходить к нему близко я не решалась. Злость волнами исходила от него, отравляя настроение всем вокруг, поэтому, когда я услышала от Грюма, что этим вечером нам предстоит научиться вызывать Патронус, я отметила про себя, что вряд ли Блэку в этот раз удастся стать на занятии лучшим.

— Но прежде я попрошу мисс Вэнс повторить то, чем она поделилась со мною полчаса назад, — хрипло сказал Грюм, окидывая нас всех внимательным взглядом. — Вам будет интересно.

Эммелина кинула долгий мрачный взгляд в сторону аврора, но перечить не стала.

— Вчера поздно вечером я случайно подслушала разговор Мальсибера и Эйвери, — начала она будничным тоном. — Обычно они не говорят о таких делах в гостиной...

— Подслушивание, я так понимаю, твой основной конёк, — язвительно вставил Сириус, но Эммелина не обратила на него внимания.

— ...но тут они, вероятно, посчитали, что раз никого нет, то и остерегаться особо нечего, — продолжала она, как ни в чем не бывало. — Завидев меня, Мальсибер смолк. Я услышала только «...а нам лишь останется ждать, пока один брат убьёт другого брата».

— Очень содержательно, — Блэк хлопнул в ладоши, отвесив Эммелине шутливый поклон. — Я думаю, нам нужно вычислить всех братьев, которые есть в Хогвартсе.

— Уже вычислили, — хмуро заметил Грюм. — Родных братьев в Хогвартсе на данный момент находится лишь одна пара.

Повисло неловкое молчание. Люпин отреагировал первым, стараясь сгладить назревающий взрыв.

— Речь может идти не о родных братьях, а о кузенах или не о кровных родственниках вообще... — быстро встрял он. — Братья по духу и всётакое... Да и сама фраза слишком расплывчата, чтобы говорить о готовящемся покушении.

— Вы хотите сказать, что речь идёт о нас с Регулусом? — перебил его Блэк, переводя яростный взгляд с аврора на Эммелину.

— Мы ничего не хотим сказать, мы можем лишь предполагать, — спокойно ответил Грюм, нимало не сконфузившись.

— Твой брат заявил, что мечтает присоединиться к Волдеморту, — напомнила Вэнс. — Тебе ведь известно, что ритуалы посвящения редко проходят без жертв. Убийства брата-предателя крови — испытание вполне в духе Упивающихся смертью. Я на твоём месте была бы осторожнее.

— Регулус не убийца! — Сириус злобно сжал кулаки. Серые глаза впились в лицо Вэнс с откровенной ненавистью. — Откуда тебе так хорошо известно об обычаях Упивающихся? Папа рассказывал?

Теперь пришла очередь Эммелины злиться. Но она всё ещё продолжала держать себя в руках.

— Нет, я просто наслышана...

— Наслышана? — Блэк невесело рассмеялся. — Я давно знаю, что твой отец — Упивающийся смертью! Если ты такая благородная и презираешь его идеи, почему же ты всё ещё спокойно живёшь под его крылышком? Когда он приходит домой после очередного убийства, всё тебе за ужином выкладывает? Делится впечатлениями?

— Не смей, — Вэнс выхватила палочку. — Не смей меня упрекать, Блэк! Твоя семейка ничем не лучше моей!

— Поэтому я и сбежал от них! — выкрикнул Сириус. — А тебе, дай угадаю, и бежать-то некуда! Или же тебе удобно и так? Сейчас ты с нами, а потом в удобный момент сдашь нас всех с потрохами? Вы, слизеринцы, мастера подобных интриг!

— Заткнись! — из палочки Эммелины вырвался красный луч, но Блэк вовремя увернулся. — Мне плевать, что ты там думаешь! Но запомни, если мне придётся выбирать, кого спасти — отца или вас — я выберу вас. А вот если тебе придётся делать выбор между нами и Регулусом... Ещё неизвестно, кто из нас больше способен на предательство!

Никогда раньше я не видела Вэнс такой злой. Карие глаза метали молнии, а губы заметно подрагивали. Бросив на Блэка последний, полный ярости взгляд, она развернулась на каблуках. Дверь за ней закрылась с громким хлопком.

— И чего ты добился? — с обманчивым спокойствием спросил Грюм. — Эта девочка любит своего отца так же нежно, как и ты свою матушку. И своим присутствием в лагере врага служит нам неплохую службу, в то время как от тебя толку пока немного.

— Я схожу за ней, — встряла я, не желая присутствовать при разгоравшейся на этот раз между Блэком и Грюмом ссоре. Джеймс обеспокоенно окинул меня взглядом, потянувшись за картой. Я сделала неопределённый жест головой: он сейчас нужен здесь, только он сможет в случае чего сдержать Сириуса.

Эммелина нашлась в соседнем классе. Невидящий взгляд её был устремлён в одну точку, она даже не шелохнулась, когда я вошла. В нерешительности я присела рядом с ней на парту.

— Прости Сириуса, он порой бывает просто несносен... — словно бы оправдываясь, начала я. — Это всё из-за брата.

— В собственной семье неурядицы, а он лезет в чужую, — спокойно произнесла Вэнс.

— Эммелина, — я с тревогой заглянула ей в глаза, намереваясь сказать то, о чём вспомнила практически сразу после произошедшего со мной в змеином подвале. — Помнишь того парня, с которым ты ходила гулять в прошлом году. Такой высокий, светловолосый...

— Пьюси? — без всякого интереса спросила та. — Кажется, он теперь тоже Упивающийся.

— Он был там, сторожил мистера Келли, — я чуть запнулась. — Вероятно, он погиб...

— Туда ему и дорога, — равнодушно оборвала она, наконец поднимая на меня взгляд. — Он был порядочной сволочью.

Я замолкла, не зная, что сказать. Глупо было думать, что Эммелина что-то чувствовала к тому парню, но всё-таки её ответ меня неприятно поразил.

— Ты осуждаешь меня, — продолжила она, и это не было вопросом. — Но я ненавижу Упивающихся, всех и каждого, потому что ненавижу своего отца, и потому что Волдеморт развязал руки ему и таким же негодяям, как он.

Она чуть помолчала, собираясь с силами для дальнейшего рассказа. Как видно, откровенничать не входило в её привычку. Я молчала, боясь её спугнуть, чувствуя, что сегодня моё любопытство по отношению к этой девушке и её появлению среди нас может быть удовлетворено.

— Он садист, мой отец, — вздохнула она. — Он издевался надо мной и матерью, мы обе боялись его безумно. Пару лет назад, когда он набросился на меня с кулаками и даже огрел каким-то заклинанием, мама встала между нами. Она уже была слаба здоровьем, и это стало последней каплей, — Эммелина тяжело сглотнула, задрожав всем телом. — Громкое имя и куча золота сделали своё дело: её смерть была признана результатом несчастного случая... Но это не так, — её глаза упрямо блеснули. — Я отомщу ему, я лично убью его. Само осознание того, что в моих жилах течёт его кровь, отвратительно! Он дал мне жизнь, чтобы я жила, словно в аду, как я могу быть ему благодарна и любить его? Он отнял у меня единственного близкого человека! Я убью его, клянусь тебе, Лили, я убью его!

Что-то щёлкнуло совсем рядом, и мы обе испуганно встрепенулись. Карадок, не успевший скрыться, покраснел с головы до пят.

— Грюм послал меня за вами, — извиняющимся тоном промямлил он. Голубые глаза с нежностью и сожалением взирали на Эммелину, но она ответила ему сердито:

— Убирайся прочь, мы сейчас придём.

Дирборн покорно опустил голову и, молча проглотив обиду, ушёл.

— Зря ты так с ним, — осторожно заметила я.

— Я ему нравлюсь, — ответила Вэнс, слегка улыбнувшись. — Будет неправильно с моей стороны давать ему ложную надежду. К тому же, ты можешь меня поздравить, — она легко спрыгнула с парты, рассмеявшись горько и неискренне, — благодаря стараниям моего папочки, я теперь помолвлена. С Рабастаном Лестрейнджем, — добавила она со злостью и первой вышла в коридор.

Патронусы давались всем довольно тяжело. Только Джеймсу и Ремусу удалось без проблем вызвать двоих серебристых защитников в форме оленя и волка. Сириус отчаянно ругался, заверяя всех, что он просто сегодня не в форме, но в результате злился ещё больше, когда из его палочки появлялся лишь неопределённых очертаний серебристый дым. Что-то подобное было и у Питера, и это окончательно добивало Бродягу. Не выходило ничего и у меня с Карадоком и Эммелиной. Каждый был погружён в собственные беды, а радостные воспоминания упорно не шли на ум. В результате Грюм объявил, что мы все не продержимся перед дементорами и пары секунд, и дрессировать нас дальше бесполезно. Занятие было прекращено раньше срока. Сириус выскочил за дверь первым, не намереваясь слушать напутствия касательно Регулуса. Потом он первым покинули гостиную, и только запах дыма из спальни свидетельствовал о том, что он всё ещё бодрствует.

Джеймс и Ремус не разделяли его уверенности в Регулусе. Но переубеждать в чём-то Сириуса было бесполезно, поэтому они решили ограничиться слежкой за Блэком-младшим.

Я легла рано, но спать не хотелось. Я думала об Эммелине, о её отце и нежеланной помолвке, о Карадоке, вынужденном наблюдать равнодушие любимой девушки, и о схожести его ситуации с моей. Мысли плавно перетекли на Джеймса, и я вновь представила его спящим на диване в гостиной Гриффиндора: мерное дыхание, подрагивающие ресницы, сладкие губы. Воспоминание о нашем первом и последнем поцелуе вновь лёгкой тенью закралось в сознание, не желая оставить меня в покое, но я не стала гнать его прочь. Что ж, возможно, это единственное приятное воспоминание, которое можно впустить к себе в мысли перед сном. Внезапно меня осенило. Найдя на тумбочке волшебную палочку, я выкрикнула в пустоту.

— Экспекто патронум!

Серебристое животное лёгкой поступью зашагало по красному ковру, чуть склонив передо мной величавую голову. Огромные миндалевидные глаза приветливо распахнулись, прежде чем зверь грациозно проскакал по спальне. Заворожённая, я наблюдала за необычным зрелищем.

— Она прекрасна! — вслух произнесла я.

— Ух ты! — в дверях застыла Мэри. Животное подошло к ней, дружелюбно поклонившись, и в то же мгновение растаяло в воздухе серебристым дымом. — Телесный Патронус? Какая милая козочка!

— Это не козочка, — возразила я, всё ещё не отрывая глаз от того места, где пару мгновений назад стояли серебряные копытца. — Это лань.

http://quietslough.tumblr.com/post/92813516697/16