Oblivion: Данмер. Чужак в чужой земле (джен)

…Я вывалился из каменного портала в подземелья Вилверина на свежий воздух буквально на четвереньках и привалился к выщербленной временем стене, положив Умбру на колени — сил засунуть клинок в ножны уже не осталось. Победа над некромантом, попавшимся мне на пути, обошлась мне довольно дорого — я выхлебал все запасы целительных зелий, но так до конца не восстановился, а применить магию не давало наложенное проклятье безмолвия — при малейшей попытке что-то произнести горло мгновенно стягивало спазмом. Нет, оно-то развеется… Но до того времени у меня есть неплохие шансы двинуться умом от боли — дэйдров труповод, прежде чем я сумел его прикончить, пересчитал мной все стены и колонны Вилверина Сель Санкремати. А ещё считается, что из редгардов сильные маги не выходят…

Самым обидным было то, что мимо бандитов я прошёл незамеченным, нежить перебил, не получив ни царапины, а с редгардом едва совладал. Впрочем, будь у меня возможность пробраться мимо него незаметно, я бы все равно попытался его убить. Просто потому что он некромант. А я — данмер из Морровинда и редоранец. Пускай и бывший. "Хай, Ресдайния!" и "Смерть некромантам!" наше всё, если цитировать одну из старых дразнилок Ролианда, за которые я порывался расквасить ему нос задолго до того, как это удалось сделать "дреморской бабе". Некромантия, а следовательно, некроманты — зло и должны быть истреблены. Тем более, что теперь, благодаря новому архимагу Ганнибалу Травену, они вне закона даже в Сиродииле.

Впрочем, теперь я искренне благодарен северянину за то, что он в своё время взялся со мной возиться. И Джоффри, подобравшему меня, как брошенного щенка, и притащившему в Храм Повелителя Туч. Как бы я тогда не хорохорился, от правды не уйдёшь. Вряд ли бы я долго протянул, если бы не они. И Бел. Прятался бы от стражи и Легиона, не подозревая, что никто меня не ищет, возможно, прибился бы к какой-нибудь банде…

Кстати, последствия тесного знакомства физиономии северянина и дреморской булавы — правда, сам он упорно твердит, что это был боевой молот — давно канули в минувшее: хорошо, когда есть возможность обратиться не просто к целителю, а к магу Школы Восстановления. В Морровинде это все-таки роскошь, большинству недоступная. А Мартин тогда ещё не зарылся по уши в проклятый "Ксаркс" и не свыкся с новым статусом, а потому изо всех сил старался быть полезным. Хотя он и сейчас не отказывает в помощи, если попросить. Другое дело, что свободного времени у него всё меньше — кроме бдений над проклятым фолиантом, его все больше посвящали в дела Империи. Понятно, что фактически к управлению государством его до коронации никто не допустит, но это не отменяет необходимости учиться. Вряд ли он захочет быть послушной куклой в руках канцлера и Совета Старейшин. Да и Клинков это совершенно не устроит. Джоффри уж точно.

Вытерев рукавом зудящий нос — с тех пор как я подрядился отыскать для стукнутого на голову коллекционера древних реликвий Умбакано десять айлейдских статуэток, я никак не мог избавиться от этой плебейской привычки, ибо каждый раз, выбираясь наружу с очередным трофеем в заплечной сумке, после сухого, практически лишённого запахов и почти стерильного воздуха руин приветствовал Нирн оглушительным чихом — я пощупал свою верную заплечную сумку и облегчённо выдохнул. Статуэтка, ради которой я и полез в эти дэйдровы развалины, была на месте.

Кстати, назвать "это" статуэткой по моему глубокому убеждению, можно было либо будучи пьяным до изумления, либо обожравшись лунного сахара до того же состояния… либо будучи не в своём уме. Совершенно непонятную хрень — другого определения при взгляде на неё у меня почему-то не возникало — из потемневшего от времени металла, с матово светящимся белым кристаллом в середине, можно было назвать как угодно, но точно не статуэткой. Больше всего эта штуковина напоминала помесь подставки для велкиндов из всё тех же айлейдских развалин и масляного светильника, какими в Имперском городе освещают улицы по вечерам. Но заказчик называл их именно так, упоминая каких-то "предков". Впрочем, он много чего упоминал…

Заказчика, как я уже говорил, звали Умбакано. Альтмер, самодовольный и высокомерный, как и любой другой выходец с Саммерсета. Всякий высокий эльф, даже если на своей островной родине он был помощником золотаря, в Сиродииле вел себя так, словно короли ему не ровня. И надо сказать, что у альтмеров это получалось не в пример лучше, чем у моих сородичей-данмеров из того же Чейдинхолла. Да и нельзя не признать, что именно альтмерская культура некогда стала основой для той же имперской или культуры мелких королевств Хай Рока, но… нынешние альтмеры довольствуются пережитками вековой славы своих боевых традиций и знаний магии и чародейства. И пусть их достижения все еще вызывают восхищение, духовно они пусты. Именно такое мнение сложилось у моих сородичей об альтмерах Саммерсета, и на примере Умбакано я мог сказать, что для высоких эльфов Сиродиила — по крайней мере, для одного точно — эта характеристика верна. Что же до эмигрировавших в Вварденфелл… нескольких я видел в Гильдии Магов, когда перемещался из Альд'Руна в Балмору. Однако, большинство из них прибились к Гильдии Воров. Именно большинство, как это ни странно. Той самой Гильдии Воров, чье существование так яростно отрицают в Сиродииле.

Так вот, о заказчике. Нашёл он меня сам, после того, как я продал одну из них Калиндилу. Причины, по которым я, в конце концов, согласился работать на него, просты и банальны — деньги, полученные в Анвиле, в том числе за возвращение "Дробителя скал", растаяли, словно утренний туман, особенно после того, как я взял несколько уроков у Маро Руфуса. Мне просто надоело с каждой дыркой в бригантине искать оружейника. А поскольку прорехи разных форм и размеров появлялись на моих доспехах с удручающей частотой… проще было научиться латать их самостоятельно. Можно было экипироваться в мифрил или стекло, благо уроки Маро не ограничивались ремонтом кожи и меха, но у доспехов из этих материалов были свои недостатки. Главным образом, вес, больший, чем у привычного кожаного. Только поэтому я и связался с Умбакано, чтоб его нежить сожрала.

Поскольку за каждую такую железяку он положил весьма приличное вознаграждение, а я после неудачного вложения средств в особняк "с привидениями" здорово нуждался в деньгах, своё мнение о "статуэтках" и о ненормальном альтмере, которого даже его собственные охранники называли не иначе, как "заносчивым ублюдком", я благоразумно держал при себе. Вообще, его знания истории айлейдов восхищали. Настолько же, насколько его оскорбительное обращение ко мне "мой юный друг — расхититель гробниц" приводило в бешенство. Как и взгляд, демонстративно направленный мимо меня, словно я был пустым местом. В первый раз я едва сдержался, чтобы не дать ему за всё это в морду. В холёную, источающую высокомерие и скуку желтокожую альтмерскую морду. Но и тогда, и позднее приходилось сдерживаться: с полным домом охранников — в частности, с оркой Умог гра-Марад, стоявшей в паре шагов у него за спиной, не сводя с меня тяжёлого взгляда — он вполне мог позволить себе и не такое. Впрочем, справедливости ради, надо отметить, что мои поиски значительно ускорились благодаря ему же — коллекционер не погнушался самолично отметить пять из оставшихся на тот момент ненайденными восьми городов на моей уже прилично измочаленной карте.

К слову, это была последняя "статуэтка" из предполагаемых десяти и я с некоторым нетерпением ждал, когда наше с Умбакано соглашение себя исчерпает. Неревар свидетель — айлейдскими руинами, как и снобизмом нанимателя, я был сыт по горло.

Затопленный Фанакас, где я едва не остался навсегда, сначала едва не утонув в ледяной воде, а потом, когда все же выбрался, обнаружив, что он кишит вампирами. Которые, как оказалось, неплохо слышат стук моих зубов, не говоря уже о том, что оставляемые мной мокрые следы служили им отличной подсказкой, где меня искать. Потом была бешеная скачка в Чейдинхолл, едва не стоившая мне лошади — беднягу Топаза я тогда почти загнал — за лекарством от заражения вампиризмом, благо мне уже было известно, что алхимика можно найти в стенах Гильдии Магов…

Запутанные переходы Нинендавы, в которых я чудом не заблудился, спасаясь от все тех же кровососов и пары живучих личей, которые категорически не желали упокоеваться в мире, зато были решительно настроены упокоить меня. Причём, весьма вероятно, с последующим поднятием, что меня, разумеется, совершенно не устраивало. И, что особенно обидно, всего этого вполне можно было избежать, потому что эта проклятая статуэтка находилась, вопреки ожиданиям, в двух шагах от входа!..

Макаментайн и Венделбек, в которых орудовали некроманты. Словно там без их экспериментов недоставало нежити. И там и там я без малейших угрызений совести перебил всех труповодов. В точности, как в святилище Дагона, с той лишь разницей, что в этот раз я был намного лучше подготовлен. Да и некромантов было намного меньше, чем дагонопоклонников...

Моранда, в которой я бегал кругами от дреугов и минотавров, пока хихикающие спригганы, не рискуя нападать лично, призывали здоровенных черных медведей… Там мне особенно пригодилось босмерское наследие, до того себя почти не проявлявшее — не думаю, что сумел бы так быстро и надёжно ввинтиться в клубок пробивших потолок короткого коридора между подземными залами древесных корней, что выковыривали меня оттуда аж четверо минотавров, не будь во мне крови лесных эльфов. А так, пока они рвали и крошили корни с одной стороны, я выбрался в соседний зал — изрядно ободранный и исцарапанный, но и только — и, сломав в спешке полдесятка отмычек, открыл решётку и пустился наутёк, на ходу проверяя верную сумку с очередной добытой железякой… чтобы на выходе увидеть, как моего гнедого прямо перед каменным порталом рвут несколько горных кошек…

С другой стороны, был Виндазель, где я обзавёлся великолепным воронёным клинком Умбра — верный Северный Ветер остался в стенах Храма Повелителя Туч — и был Мискарканд, из которого я, отбиваясь от целой своры личей во главе с особо упорным и могучим мертвецом, на черепе которого красовался айлейдский шлем с остатками позолоты на помятых крыльях — немёртвым королём-магом Мискарканда — вынес огромный велкинд изумительной красоты. Который Умбакано так и не отдал, даже не упомянул о нем — после Малады я был слишком зол, чтобы радовать коллекционера какими-либо уникальными айлейдскими артефактами, кроме статуэток. Не говоря уже о том, что к этому времени у меня было достаточно денег, чтобы о них не беспокоиться. Даже после покупки Егозы — маленькой вороной кобылки из чейдинхолльских конюшен, обошедшейся мне в ту же сумму, что и проклятый анвильский особняк — которую я приобрёл после гибели Топаза в развалинах Моранды. Да и сам я теперь щеголял в полном зачарованном эльфийском доспехе, собранном по частям в подземных комплексах разных городов и подогнанным под меня едва не мурлыкающим от счастья Маро Руфусом — оружейник уболтал меня продавать айлейдское вооружение именно ему, щедро оплачивая каждую находку, будь то разрубленная кираса, помятые поножи или позолоченный крылатый шлем…

Но если для того, чтобы добыть Мартину следующий предмет, придётся опять лезть в какие-нибудь айлейдские развалины, я повешусь!

Первая "статуэтка" оказалась у меня совершенно случайно. Просто однажды, разыскивая для Синдериона корни Нирна, я забрался в руины под названием Кулотт переждать ливень — последняя неделя месяца Восхода Солнца в окрестностях Имперского города оказалась дождливой — и, вспомнив свою осеннюю вылазку в Риэль, из которого я выбрался с неплохой добычей, решил осмотреться. Дождь прекращаться не собирался, и волей-неволей пришлось устраиваться на ночлег. Вспомнив, как играл в пятнашки с нежитью в переходах Риэля, неподалёку от стен Повелителя Туч, я решил не дожидаться, пока здешние обитатели найдут меня сами и схарчат вместе с моей лошадью, которую я тоже завёл в сухой коридор. К тому же здесь могло найтись что-то, оставшееся с тех времён, когда в Сиродииле безраздельно властвовали айлейды.

Однако, к моему удивлению, руины оказались совершенно пустынны. Никто не прибежал меня сожрать, даже когда подо мной обрушилась верхняя галерея, и я с воплем и руганью свалился в зал, оказавшийся ничем иным, как огромным склепом, о чем я, правда, догадался позже. А на тот момент зал, уставленный рядами одинаковых каменных постаментов, не вызвал у меня никаких ассоциаций — об особенностях айлейдского градостроительства я узнал потом, а у меня на родине усопших принято кремировать, если только кто-то не пожелал после смерти стать стражем родовой гробницы. Приземление оказалось на диво удачным, если считать удачей то, что я потянул ногу и крепко приложился рёбрами об один из каменных блоков. Хотя, если принять во внимание, с какой высоты я сверзился…

Первое, что я взялся искать, приведя себя в порядок и убедившись, что никого тут нет — это путь на выход, поскольку оставаться тут навечно мне совсем не улыбалось. Найдя, немного успокоился сам и успокоил занервничавшего без меня Топаза, после чего вернулся обратно — искать приключения на задницу, иначе не скажешь. И ведь нашёл же…

Руины оказались пустынны не только в плане наличия каких-либо обитателей. Во всяком случае, ничего такого, что можно было бы продать скупщикам древностей, вроде тех же мечей, тут не было. Голый камень. Единственной находкой оказалась металлическая штуковина, напомнившая мне светильник, какими в имперской столице освещают улицы — та самая "статуэтка". В центре этой железяки располагался матово светящийся кристалл и… и это все, что можно было о ней рассказать. Если не считать того, что, когда я вышел со своей находкой в руке, обнаружил, что моё представление о Кулотте, как о необитаемых руинах, было в корне неверно.

Первый встретивший меня мертвец едва не застал меня врасплох. Отбившись от него, я принялся красться вдоль стены к выходу, надеясь пробраться мимо остальных — а было этих тварей не меньше полудесятка — незамеченным. Мог бы и не стараться — меня они все равно каким-то образом чуяли. Радовало одно — если один из неупокойников обнаруживал моё присутствие, остальные, находящиеся чуть дальше, не обращали на его действия внимания. Если сами меня не чувствовали. Так что я мог относительно спокойно выбивать их по одному. Вот только в один далеко не прекрасный момент оказалось, что радовался я преждевременно. Спасаясь от последнего мертвеца, я запрыгнул на крышку одного из каменных постаментов, которыми был уставлен зал. И едва не свалился прямо в объятия подоспевшей нежити, когда каменная плита у меня под ногами зашевелилась и начала приподниматься — постамент оказался саркофагом. Глупо было бы надеяться, что мне удастся в одиночку упокоить всех когда-либо похороненных здесь мертвецов, поэтому я, наплевав на осторожность, рванул прямиком к выходу, рассчитывая на то, что всех тех, кто уже вылез, я успел перебить, а остальным, чтобы выбраться, понадобится время. Ливень снаружи был однозначно меньшим злом, чем компания недружелюбно настроенных неупокойников.

Вечером того же дня я сидел в "Кормушке", неторопливо потягивая вино Тамики — Давид Сурили, кстати, напрасно считает, что их вино уступает этому — и размышляя, не попытать ли счастья в ещё каких-нибудь айлейдских развалинах. Непонятная находка принесла мне полторы сотни золотых септимов, но смущало то, что Калиндил назвал руины могильниками. Во всяком случае, Кулотт явно таковым и был — саркофаг, на котором я скакал, тому подтверждением. Правда, то, что это именно саркофаг, я понял только тогда, когда из него полез очередной неупокойник. А Риэль? Тут меня брали сомнения, но… Как бы сильно я не нуждался в деньгах, грабить склепы казалось отвратительной затеей. Покой умерших следует уважать. В Морровинде ни один данмер не пойдёт на такое. Ни один нормальный данмер, поправил я сам себя, вспомнив, что то же самое утверждал и о поклонении Мехруну Дагону. Вопрос в том, мог ли я теперь считать себя нормальным данмером?

Я уже собрался уходить, когда в продымленное помещение вошёл пожилой, хорошо одетый человек. Коротко переговорив с хозяином, он направился в мою сторону.

Я невольно напрягся — этот человек мне не понравился. Было в нем что-то… неприятное. Однако дальнейший разговор, хоть и не заставил меня отнестись к нему с большей симпатией, пробудил во мне интерес.

Человек, представившийся, как Джолринг, сообщил, что меня разыскивает его хозяин, альтмер по имени Умбакано. Имя было мне совершенно незнакомо, о чем я прямо и заявил. Равно, как и причины, побудившие его господина меня искать. В ответ я услышал, что ничего удивительного в том нет, поскольку его хозяин ведёт замкнутый образ жизни и известен исключительно в определённых кругах. Умбакано — один из коллекционеров древностей, однако, в отличие от большинства, его интересуют только уникальные вещи. Вроде той статуэтки, которую я недавно продал.

Я честно напряг слегка замутнённую вином память… и с сожалением признал, что никакая статуэтка в мои руки не попадала. Впрочем, имя Калиндила, владельца "Мистического Эмпориума", все прояснило. "Статуэткой" оказалась та самая непонятная хрень, которую я вынес из Кулотта. Удостоверившись, что я все-таки тот, кто нужен его хозяину, Джолринг, не снизойдя до дальнейших объяснений, вручил мне запечатанное письмо и удалился.

Так и началось моё сотрудничество с Умбакано.

Надо сказать, я был не единственным, кто работал на коллекционера. После того, как я принёс ему пять "статуэток" из самолично отмеченных им городов, альтмер изъявил желание заполучить некую резную пластинку, которая, по его словам, должна быть в разрушенном Великом Соборе. Как называется это место сейчас, он не знал. Зато знал я. Притащив Финтиасу несколько редких и довольно дорогих книг, вроде того же комплекта сочинений Манкара Каморана — неполного, разумеется, второго экземпляра четвёртого тома я так и не нашёл — я завоевал приязнь и крепкую дружбу книготорговца. И, как следствие, получил доступ к его библиотеке.

Выносить книги из магазина редгард запретил, но читать непосредственно там не возбранялось, при условии соблюдения определённой осторожности в обращении с ними. К тому же у Финтиаса была удивительная память — содержание книг, которые когда-либо имелись у него в продаже, он знал едва ли не наизусть, так что во время чтения я периодически прерывался на то, чтобы задать ему вопросы или просто обсудить только что прочитанное.

К примеру, подземелья, в которые я раз за разом спускался, оказались не могильниками, а подземными дворцовыми комплексами. Или храмами, что немногим лучше, чем гробницы, учитывая, что помещения для захоронений при храмах имелись. Кстати, айлейды по какой-то им одним известной причине хоронили своих мертвецов… укладывая их в открытые ниши. Никогда бы не подумал, если бы сам несколько раз не видел уходящие под потолок ряды торчащих из них костлявых стоп, обтянутых мумифицированной кожей. Каменные саркофаги, судя по всему, предназначались только для знати.

К чему я это? Да к тому, что среди всего того, что я прочитал в магазине Финтиаса, мне попалась жутковатая книжка под названием "Очищение собора. Хроники Святых братьев Марука, том 4", как раз о Великом соборе, название которого на языке айлейдов звучало, как Малада, в котором "Избранные Марукати" перебили целую армию призванных айлейдским королём-магом дэйдра. А из последующего разговора с книготорговцем выяснилось, где приблизительно он находился. Правда, до поручения Умбакано съездить туда не удосужился.

Пластинку, которую он так хотел заполучить, я в результате принёс и деньги получил, но отношение к коллекционеру после этой поездки ухудшилось дальше некуда. Сукин сын не скрывал, что не брезгует обращаться за услугами к подонкам, вроде компании Клода Марика, встретившей меня на выходе из Великого Собора "вежливой просьбой" отдать находку им. Бандитов я перебил — времена, когда мне в драке приходилось рассчитывать на удачу больше, чем на свои умения, благодаря урокам Ролианда и Бауруса давно миновали, к тому же их было всего трое. Сам же Марик, увидев это дело, вскочил на лошадь и, пока я ловил свою новую лошадку — привязывать её, помня о трагической судьбе гнедого Топаза, я не стал — удрал. Причём с такой скоростью, что мне осталось только пожелать ему сверзиться с лошади и свернуть шею на каком-нибудь крутом спуске.

Реакция Умбакано, когда я, вручая пластинку, сообщил, что я думаю о нечестной игре, меня неприятно поразила. Настолько, что не будь я связан договором, тут же распрощался бы с ним. Поэтому, когда Умбакано попытался дать мне задание добыть корону правителя айлейдского города Неналаты у другого коллекционера, я послал его к скампу. На самом деле я был предельно вежлив, но смысл моего ответа сводился именно к этому. Умбакано пытался всучить мне деньги на якобы покупку, но из его оговорок я понял, что владелица — Герминия Цинна, автор книги "Последний король айлейдов" — корону не продаст, хотя и не осознает всего могущества этой вещи. Следовательно, её придётся украсть. Сообразив это, я отказался прежде, чем он договорил — опускаться ещё и до воровства я не хотел. Впрочем, мой отказ альтмера совершенно не расстроил.

Стоило мне войти, как навстречу тут же вышел улыбающийся Джолринг — пожилой дворецкий по какой-то ему одному ведомой причине симпатизировал мне и, как ни удивительно, Умог, весьма неглупой и довольно симпатичной, кстати. Для орки, конечно. Да и у меня первое впечатление о нём несколько изменилось. В лучшую сторону.

— Не ошибусь, если предположу, что ты, как всегда не с пустыми руками, — старик жестом пригласил меня следовать за ним. — Пойдём, мой хозяин уже справлялся, не было ли от тебя вестей. Кажется, у него для тебя что-то есть.

Сам Умбакано, как и в предыдущие мои визиты в его дом, принял меня в своём "музейном" зале. Увидев перед собой на низком столике выставленные одна за другой три статуэтки, он вскочил:

— Невероятно! — сгрёб железяки в охапку, забыв о традиционных альтмерских манерах, и унёс к стеклянному шкафу-витрине.

Поставив последнюю статуэтку в шкаф, он ненадолго замер перед ним.

— Да! Наконец-то… Десять Предков снова вместе, как когда-то прежде, — выдохнул он.

Только совсем глухой не услышал бы ликования в его голосе. Я невольно насторожился. Видимо эти "статуэтки" значат нечто большее, чем я мог предположить.

Альтмер запер витрину и вернулся к своему креслу.

— Вот твои деньги, мой юный друг, — на столик между нами грузно упал массивный кожаный кошель. — Здесь не только вознаграждение за саму статуэтку, но и заслуженная тобой премия. Пять тысяч золотых септимов за полностью собранную коллекцию "предков".

Я кивнул и забрал деньги, ничем не показывая, что сумма меня ошеломила. Я, конечно, помнил его обещание доплатить сверх оговорённой суммы, если смогу собрать все десять статуэток, но… Пять тысяч золотых! С другой стороны, это вполне могло означать, что он сказал далеко не все и такая сумасшедшая сумма денег — это приманка и, в некотором роде, аванс. Джолринг обронил, что у его хозяина для меня "что-то есть". Вряд ли он имел в виду премию, так что это нечто иное. Кстати, сумел ли коллекционер добыть корону Неналаты или надеется всё-таки навязать это дело мне? Может, стоит поскорее уйти, пока меня не огорошили ещё чем-нибудь?

Тем более, что перед моим уходом из пансиона Лютер передал мне полученную вчера записку от Джоффри — "У твоего друга есть новости. Сворачивай свои дела и приезжай".

Я развернулся к дверям, уже открытым услужливым Джолрингом, когда Умбакано заговорил.

— Постой, мой юный друг.

Я остановился и выжидательно осмотрел на него.

— У меня есть ещё… просьба. Ты хорошо послужил мне и показал себя… достойным некоторого доверия, — альтмер снова встал и вынул из недр огромного письменного стола древний айлейдский церемониальный шлем. — И, хотя ты отказался помочь мне добыть корону Неналаты, она, как видишь, всё же у меня.

Начало речи мне не понравилось. Но послушать стоило. Хотя бы из вежливости. А корона… Похожий крылатый шлем я нашёл в развалинах Липсанд Тарна на крышке одного из саркофагов. Только в том шлеме не было ни капли магии. Как и в короне Мискарканда, после того, как я разрубил её Умброй вместе с черепом владельца. Корона Липсанд Тарна была такой же мёртвой и разрушенной, как и сам город… Неужели с Неналатой все иначе? И к чему всё это?

Выслушав его, я понял, что надо было уходить сразу. Оказалось, что пока я кормил комаров в Чернолесье и блукал по Восточному Нибенею, кто-то вломился в дом Герминии Цинны и убил её. Что искал неизвестный налётчик, никому не было известно. Кроме Умбакано, с подачи которого это произошло, самого убийцы и меня. Ну и самой Цинны, но она уже никому не расскажет. Я впервые задумался над тем, какие на самом деле цели он преследует. В то, что он "всего лишь скромный коллекционер древностей", как он отрекомендовался при нашей первой встрече, я больше не верил. Слишком уж специфичные вещи требовались альтмеру. Десять "предков", магический ключ — я ведь не совсем уж идиот и довольно быстро понял, что из себя представляла та резная пластинка из Великого Собора. Хотя и не сразу, но дверь, обнаружившаяся за той самой стеной, в которой находилась пластинка, все же навела на нужную мысль. Это я её просто выковырнул кинжалом из паза, отчего стена-портал не открылась, а рухнула, а Умбакано наверняка знает, как ей пользоваться. А теперь корона Неналаты, которая, если верить случайным оговоркам альтмера, является довольно могущественным артефактом… Настолько могущественным, что, ради обладания им, альтмер не остановился перед убийством.

Так что, наверное, следовало согласиться на то задание и хотя бы поговорить с госпожой Герминией. Возможно, она сумела бы многое объяснить — наверняка у неё были причины не любить Умбакано, основанные на чем-то большем, нежели простая женская эмоциональность. Однако сделанного не вернёшь.

— Ближе к делу, — прервал я его излияния.

Выслушивать восторженные речи, что во времена расцвета цивилизации айлейдов всех "низших" убивали за один взгляд на корону, у меня не было желания. Судя по тому, что я о них узнал за это время, мои вварденфелльские сородичи с их ненавистью к н'вахам, войнами Домов и развитой — с точки зрения среднего сиродиильца — жестокостью и кровожадностью, по сравнению с Дикими Эльфами — воплощение доброты и человеколюбия, в смысле отношения к не-данмерам вообще и не-морровиндцам в частности. А то, что альтмеры унаследовали от айлейдских беженцев на Саммерсет идею своего расового превосходства над другими расами, в том числе меретическими, я и так знал — каждый желтомордый при любом удобном случае норовит ткнуть в это носом.

— Ближе к делу, говоришь? — коллекционер как-то нехорошо прищурился, но на меня так и не глянул, привычно уставившись на книжные полки у меня за спиной. — Что ж… Если коротко — мне нужен сопровождающий.

— Куда? — насторожился я.

Нет, предположения у меня имелись...

Они не могли не иметься, учитывая всё, что я успел узнать — в первую очередь, от самого Умбакано. И чем больше я размышлял об этом, тем меньше мне все это нравилось.

— К Неналате, мой юный друг. На этот раз я сам намерен спуститься в подземный храм, чтобы увидеть его своими глазами, вдохнуть воздух Неналаты, коснуться её стен… — говоря это, Умбакано мечтательно смотрел куда-то мне за спину, словно вожделенная Неналата находилась прямо здесь, в его "музее". — Но, учитывая, что город давно заброшен, мне может пригодиться твой опыт, как… расхитителя гробниц, — добавил он с усмешкой.

Я с каменной физиономией в очередной раз проигнорировал оскорбление, хотя руки так и чесались ему врезать. Вместо этого я крепко задумался. Умбакано получил корону Неналаты и собрался в сам город… Вряд ли для того, чтобы просто "подышать её воздухом", что бы он тут не плёл… Не того он склада.

— Я не жду от тебя ответа прямо сейчас, но и слишком долго ожидать твоего решения не намерен. Хочу лишь заметить, что в качестве награды ты получишь все, что сможешь вынести из города. Исходя из того, что мне удалось узнать, там найдётся, чем тебя заинтересовать, — с многозначительной усмешкой сообщил Умбакано.

— Сколько у меня времени на раздумья?

— Я бы хотел услышать твой ответ не позднее, чем завтра вечером, — все так же не глядя на меня, ответил коллекционер.

— Хорошо, — кивнул я.

Вечером я сидел в углу таверны Лютера Брода, заказав у него бутылку красного вина братьев Сурили и дожидаясь, пока его помощник Винсон отправится спать. Мне срочно нужен был взгляд со стороны и, по возможности, совет, а во всей столице доверять я мог только этому человеку. Хитрый трактирщик, сообразив, что мне надо с ним поговорить и, соответственно, я буду торчать в зале до закрытия, предложил мне попробовать более дорогое вино 415 года. Великолепное вино, кстати, полностью оправдывающее свою цену. И как нельзя более располагающее к размышлениям…

О том, что я работаю на коллекционера, Лютеру было известно — мои отчёты в Храм Повелителя Туч пересылал именно он. К тому же он был первым, кого я расспрашивал об альтмере. И на данный момент — единственным человеком, с кем я делился хоть какими-то подробностями своих поездок.

Я не обижался, когда Лютер, узнав о том, что я связался с Умбакано, со свойственной большинству имперцев прямотой сообщил мне, что я дурак — по большому счёту, он был прав. А уж что я от него услышал о себе, когда, узнав из разговоров его завсегдатаев — ну, подслушивал я, подслушивал — что мой родной Альд'Рун армии дэйдра разрушили до основания, как до того Гнисис, не придумал ничего лучше, чем ломануться в первые же попавшиеся мне на глаза врата Обливиона… Зачем? Мстить за погибших родичей, разумеется! После изгнания я не стал любить родителей и брата меньше, просто постарался задвинуть мысли о них подальше, благо, в первые недели мне было не до того — я старался поскорее разобраться в происходящем вокруг меня и отыскать свое место в новом окружении. Тем больнее оказалась неожиданная весть… Вот и попёрся я убивать дэйдра и разрушать порталы на Нирн, никому ничего не сказав и ни на миг не задумавшись, как в одиночку буду противостоять армиям Обливиона. Впрочем, молва не врёт — дуракам счастье...

Дуракам действительно неправдоподобно везёт, однако моя дурацкая удача иссякла уже за третьими вратами, когда я ввалился в Мёртвые Земли почти как домой, не таясь и не скрываясь. И, не успев отойти от портала, нос к носу столкнулся с то ли ловчим, то ли разведывательным отрядом дремора. Панический забег по лавовым пустошам от пятёрки решительно настроенных рогоносцев, быстро и грамотно отрезавших мне обратную дорогу к вратам, и присоединившихся к охоте дэйдрических тварей здорово прочистил мне мозги на предмет таких вот необдуманных решений и самоуверенных поступков. Попутно я обнаружил, что, когда очень хочется жить, проявляются новые таланты. В частности, я умудрился тогда взобраться на скальный выступ, на котором мои преследователи достать меня не смогли — причем лез в полном доспехе, по почти отвесному склону и под градом боевых заклятий. И с приличной скоростью — собственный вопль я не обогнал, но был к тому довольно близок, тем более, что обстоятельства способствовали. Правда, когда всё закончилось, слезть со своего насеста нормально я все же не смог… первая и единственная попытка привела к тому, что я покатился по крутому склону кубарем, грохоча доспехами на весь Обливион, и едва не угодил в лаву.

Как я тогда выжил и не остался калекой, не знаю. Видимо, чудом. Во всяком случае, дивное выражение лица Маро Руфуса, когда он изучал то принесённый ему для починки доспех, то меня, указывает именно на такую вероятность. Врата я, разумеется, закрыл, но с походом в следующие решил все же повременить — даже под Кватчем я не был так близок к смерти. Благословите боги Егозу — умница лошадка сообразила вывезти меня навстречу имперскому патрулю, когда я всё-таки потерял сознание. Только и помню, как на вопрос какого-то легионера "Откуда ты, парень?" сумел кое-как выдавить "Из Обливиона". И Лютера. Старый козёл, конечно, чуть не прогрыз мне плешь на голове, вроде той, что украшала его собственный череп, высказывая, что он думает обо мне, пока я отлёживался в комнате, но без его помощи мне пришлось бы туго. Целителей, пусть и за мои деньги, приглашал именно он.

А ещё пришлось отложить поездку в Храм Повелителя Туч — за друзьями я, конечно, успел соскучиться, но выяснять, что они со мной сделают, узнав о моих похождениях, желанием не горел. Взбучки, полученные поочерёдно от Мартина, Бела и Ролианда после моего близкого знакомства с магией "Мистериума Ксаркса", вспоминались до сих пор.

Правда, откладывать больше нельзя. Джоффри выразился предельно ясно, так что чем быстрее я там появлюсь, тем лучше…

— И о чем пойдёт разговор? — освободившийся, наконец, трактирщик присел напротив меня.

— О новой блажи Умбакано.

— Что этот заносчивый ублюдок задумал на сей раз? — спросил Лютер.

Коллекционера с моей подачи он называл именно так и никак иначе. Правда, есть у меня подозрения, что этот хитрец знает больше, чем говорит… но если бы это было важно или всерьёз мне чем-то угрожало, он бы уже сказал. На Лютера Брода в этом вопросе можно положиться.

— Он собрался в Неналату. И хочет, чтобы я его сопровождал.

— Это очередные айлейдские развалины? — нахмурился трактирщик.

— Да.

Лютер помолчал.

— Неналата… — задумчиво произнёс, наконец, он. — А ведь мне знакомо это название. Тебе известно, что в Имперском Городе живёт автор книги, в которой оно упоминается? Герминия Цинна знает об айлейдах больше, чем кто-либо ещё, исключая, разве что самого Умбакано. Возможно, тебе стоило бы встретиться с ней.

— Поздно, — помрачнел я. — Это, видимо, ещё не стало достоянием общественности, но… советоваться мне не с кем.

— Что значит "не с кем"? — насторожился Лютер.

— В моем последнем отчёте это было, но без подробностей, — я уставился на свой кубок с остатками вина в нем.

— Я твои каракули не читаю, — покачал головой трактирщик. — Так что давай без инсинуаций.

— Хорошо.

Не читал и ладно, хотя, не буду скрывать, мне было радостно это слышать. Врать Лютеру смысла не было, поскольку я и так почти всегда рассказывал ему всё более подробно, чем указывал в отчётах. Отчасти, для того, чтобы выговориться — благо трактирщику было не привыкать выслушивать подобные излияния — отчасти, чтобы уложить все это в голове перед тем, как сесть писать очередное донесение: где был, что делал и какого дэйдра меня туда вообще понесло. Ну и, разумеется, что при этом видел и что слышал. Вот и сейчас, помолчав, чтобы собраться с мыслями, и глядя на вино в своём кубке, я пересказал Лютеру предпоследнюю встречу с коллекционером.

— …И корона эта была у Герминии Цинны.

— "Была"? — взгляд Лютера Брода стал жёстким.

— "Была", — кивнул я. — Умбакано предложил мне денег на покупку короны, но предупредил, что владелица вряд ли пойдёт на сделку. После чего дал понять, что его не волнует, как я это сделаю, лишь бы корона была у него.

— И ты?.. — трактирщик прожёг меня взглядом.

— Отказался. Я не вор, — жёстко ответил я.

Лютер медленно кивнул и отвёл взгляд. Мы помолчали.

— Сегодня, принеся Умбакано последние три из запрошенных им статуэток, я узнал, что человек, которого он послал к Герминии Цинне после моего отказа, выкрал корону… — я сделал паузу, вынудив Лютера посмотреть на меня, — и убил её прежнюю владелицу.

Трактирщик ахнул. Потом выругался:

— Проклятый ублюдок!

— Именно, — подтвердил я. — Он и сообщил об убийстве с таким видом, с каким мы с тобой обсуждали бы погоду за окном.

— Напомни-ка мне, какие артефакты ты ему принёс? — нахмурился Лютер.

— Десять статуэток и резную зачарованную панель из Малады. Всё.

— Что за панель?

— Резная пластина размером чуть меньше моей ладони из голубого метеоритного стекла. Примерно такого, — я выудил из лежащей возле левого сапога сумки один из велкиндов, которые не успел донести до Калиндила, и протянул ему.

— И что могла делать эта пластинка? — трактирщик поднёс кристалл ближе к глазам, рассматривая почерневшую от времени ажурную оправу.

— Понятия не имею, — честно признался я. — Но, учитывая, что за стеной, из которой я её вытащил, оказалась дверь на нижний уровень храмового комплекса, предполагаю, что это нечто вроде магического ключа.

— Хм, — Лютер, вертящий в руках велкинд, вдруг нахмурился. — Ты, помнится, что-то рассказывал о Маладе… кажется, ты тогда обвинил нанимателя в нечестности.

Я кивнул.

— И как он отреагировал на твой отказ украсть эту корону?

— Да никак. Вообще. Только напомнил, что я нанимался отыскать для него десять "предков" и три из них все ещё не найдены. И указал на дверь, — я добавил грязное ругательство, наиболее полно отразившее моё отношение к альтмеру в тот момент.

Трактирщик хмыкнул, но никак его не прокомментировал.

— А какую награду он тебе пообещал на этот раз? За сопровождение?

— Все, что я сумею оттуда вынести, — ответил я.

Лютер погрузился в размышления. Я тоже. Сейчас, прокручивая ту беседу с коллекционером, я все больше убеждался в том, что альтмеру нужен был именно мой отказ. Словно для этой задачи он выбрал другого человека… человека, способного убить. Потому что убийство убийству рознь. Те, кто умер от моей руки, желали моей смерти: бандиты, не ценящие ничью жизнь, кроме собственной, некроманты, вечно нуждающиеся в свежем материале для своих омерзительных экспериментов, выжившие после устроенной мной в святилище Дагона резни агенты "Мифического Рассвета", как данмерки из Чейдинхолла или Эльза Богоненавистница из Скинграда…

А Цинна… Сильно сомневаюсь, что она могла оказать достойное сопротивление вооружённому головорезу. Скорее, помчалась бы на улицу, призывая на помощь стражу. Если только не предположить, что это спланированное убийство…

Нет, так не пойдёт. Если думать обо всем этом в таком ключе, можно дремора знает до чего додуматься… Достаточно вспомнить Глартира.

— Я не знаток культуры и истории айлейдов, но в том, что Умбакано что-то задумал, почти уверен, — произнёс вдруг Лютер. — И ты ему нужен… пока нужен. Чтобы дойти в Неналате до… цели, в чем бы она ни заключалась, — трактирщик смотрел на велкинд у себя в руках, но я был уверен, что он не видит того, на что смотрит, и боялся пошевелиться, чтоб ненароком не сбить его с мысли. — А там, возможно, он попытается избавиться от тебя. Недаром же он не стал в этот раз предлагать тебе деньги, а попытался сыграть на наёмничьей жадности. К тому же, он слишком обтекаемо выразился — его слова могут означать, как наличие каких-то редких артефактов, которые могли, вопреки всему, сохраниться до наших дней, так и ловушек, которые тоже… не дадут тебе заскучать. Но в этом случае, он явно недооценивает твою способность соображать.

— Думаешь?

— Уверен. И это хорошо. В первую очередь — для тебя.

— Возможно, — пробормотал я.

— И ещё… Этот парень…который тогда ускакал, бросив своих людей, тоже наверняка будет там.

— С чего ты так думаешь?

— Ты — гарантия для Умбакано, что он дойдёт до того, что ищет в Неналате. А его задача — охранять нанимателя от тебя.

— От меня? — у меня отвисла челюсть.

Если про ловушки и возможное предательство нанимателя я думал и сам — мне тоже не понравилось излишне размытое заявление о награде, которое действительно можно было трактовать, как угодно — то предположение Лютера, что Умбакано может ждать предательства от меня и подстраховаться, оказалось новостью. Насколько неприятной, я еще не решил, но оскорбительной — точно.

— Да-да. От тебя. Нет, от того, что вас встретит в развалинах, тоже, но в первую очередь именно от тебя. И если мои предположения по поводу этого ублюдочного альтмера верны, тебе ни в коем случае не стоит ссориться с этим парнем. Ты, конечно, уже не тот потерянный мальчишка, который в конце прошлого лета явился сюда с мокрым вьюком за плечами… нет, мальчишкой ты так и остался, и даже умудрился не разукрасить своё хорошенькое личико шрамами, но взгляд…

— Я понял о чем ты, — кивнул я. — Последнее время разбойники, которых хватает на то, чтобы напасть на меня, вопят "Я тебя не боюсь!", в то время, как осенью предлагали поплакать или пожаловаться мамочке.

Шпильку про "личико" я спокойно пропустил мимо ушей — Лютер Брод не из любителей мальчиков, а с кукольностью своей физиономии я волей-неволей смирился, особенно после того, как Бел, скотина, злостно высмеял мою мечту добавить себе мужественности, отрастив бороду. Впрочем, что с имперца, с упорством и тщательностью маньяка ежеутренне уничтожающего малейший намёк на растительность — если это не брови — на своей физиономии, возьмёшь…

Лютер усмехнулся.

— Ну да, обычная тактика этих ребят. Но вернёмся к нашему разговору. Тот парень…

— Клод Марик, — подсказал я.

— Да, он. Этот Клод Марик, если дело обернётся плохо, вероятно, сможет прикрыть тебе спину. Потому что он тоже посвящён в делишки Умбакано. И, по-видимому, гораздо больше тебя. Но вряд ли настолько, чтобы им нельзя было пожертвовать. Или, наоборот, до такой степени, что для альтмера спокойнее будет от него избавиться. Так что поверь старому солдату, не порти с ним отношения.

— Я учту, — ответил я медленно. — Но ты говоришь так, словно мне следует согласиться…

— Следует, — кивнул Лютер. — Джоффри ждёт тебя, это верно. И чем быстрее, тем лучше. Но я не думаю, что он одобрит, если ты такое серьёзное дело оставишь на произвол судьбы.

Я кивнул.

— Это, конечно, не Обливион, — продолжил он, — но нынешние альтмеры — потомки альдмеров и айлейдов, бежавших на Саммерсет от алессианских повстанцев. Живых айлейдов, к счастью уже не осталось — почти никто не способен прожить три тысячелетия…

Однако такие все же есть. Тот же Дивайт Фир, к примеру... или Альмсиви. Хотя их поддерживала сила Сердца Лорхана. Как и Дагот Ура. Но все равно, я уверен, что старый каймер-Телванни — не единственный...

— ...но те, кто помнит их и их идеи, еще могут быть живы. Сейчас на Саммерсете вновь началось какое-то нехорошее шевеление. А у нас все еще нет законного императора, чтобы напомнить им о заключенных договорах и соглашениях. Да еще и это вторжение из Обливиона... — трактирщик печально покачал головой. — В общем, если какой-то альтмер в своём интересе к айлейдам и их магическому наследию не гнушается грязных методов… особенно в это нескпокойное время... Не то, чтобы я всерьёз верил, что по прошествии стольких лет сохранилась возможность вернуть те недобрые времена, но… я бы хотел иметь полную уверенность, — лицо Лютера Брода было серьёзным и мрачным. — А ты?

Три дня спустя незадолго до наступления заката я подъехал к развалинам Неналаты. Признаков появления Умбакано я не заметил, поэтому решил пройтись — осмотреться и размять ноги. Егоза не Прорва, но провести целый день в седле — то еще удовольствие.

Осмотр окрестностей не дал особых результатов — ни разбойничьих шаек, ни диких зверей. Охотничьих лагерей поблизости тоже не было. Правда, на противоположном берегу возвышалась небольшая часовенка… Подумав, я направился к ней. Шаткий деревянный мостик пронзительно скрипел под сапогами в такт моим мыслям о том, что идея заручиться расположением монахов местного приората довольно удачна. Мне-то много не надо — тюфяк для меня, хотя бы в конюшне, да защищённое стойло для Егозы — я уже привык обходиться малым, хотя при случае не отказываю себе в некоторой роскоши. Денег у меня более, чем достаточно, чтобы достойно отплатить монахам за доброту…

Однако, подойдя к дверям часовенки, я неожиданно даже для себя замер. Чутье, развившееся за время блуждания по айлейдским подземельям, истошно вопило об опасности. Но…

Слишком тихо. В Вейноне никогда не было такой тишины. В самом приорате всегда было слышно шаги монахов, шелест пергамента, сопение, шуршание одежды, в хозяйственной части — вотчине Эронора — блеяли и топотали овцы, фыркали лошади…

А тут…

Хотя… в витражных окнах виден свет свечей. И, похоже, кто-то живой там всё-таки есть — благодаря кольцу, зачарованному на обнаружение живых существ, которое было снято мной с одного из защитников Сигила в Мёртвых Землях, я ясно различал внутри часовни три розоватые ауры в человеческий рост.

Вот только почему я чувствую опасность?

Сцепив зубы, я сделал ещё один шаг к двери часовни… и резко остановился, злобно прошипев самые мерзкие ругательства, которые сумел вспомнить. А потом медленно, стараясь не шуметь, потянул из ножен Умбру…

Запах. Так — почти так — пахло в полутёмных залах сигильских башен в Обливионе, так пах воздух Вилверина Вендесель… в том зале, где я нашёл растерзанный труп каджитки из банды, оккупировавшей верхний уровень развалин. И в точности такой же запах я ощущал в Вилверине Сель Санкремати. Там, где обосновался чернокожий некромант из Даггерфолла.

Кровь. Гниющая плоть. И почти неуловимый запах курений, которые используют в своих ритуалах некроманты.

Полчаса спустя я спускался в подземелья Неналаты, рассудив, что, поскольку заснуть после драки с тремя труповодами мне однозначно не светит, было бы неплохо сделать что-нибудь полезное. Например — разведать, что там внизу. Вряд ли Умбакано озаботится каким-либо вооружением. Альтмеры, конечно, в большинстве своём сильные маги, но я лучше проведу его по пустым залам, чем буду сходить с ума, пытаясь одновременно обезвредить то, что нам попадётся на пути, и прикрыть его холёную задницу от зубов какого-нибудь резвого зомби или кровососа. К тому же я надеялся встретить там ещё парочку некромантов и медленно, с чувством свернуть им шеи — после лицезрения того, что осталось от несчастных монахов и, видимо, их гостя-охотника, меня до сих пор мутило, несмотря на то, что последствия некромантских экспериментов я видел не впервые. И то, что большинство встреченных мной труповодов — долговязые альтмеры на локоть-полтора выше меня ростом и немногим менее долговязые бретоны, меня совершенно не смущало. Я жаждал крови.

Выбрался я под утро, усталый и разочарованный. Ни одного некроманта в подземельях я не встретил, зато увидел прямо-таки рекордное количество нежити, справиться с которой в одиночку было, конечно, возможно, но отняло бы столько времени и сил, что я бы там и остался — померев не столько от ран, сколько от голода и усталости. Только поэтому я предпочёл вернуться — разведка, незаметно ставшая зачисткой верхнего уровня, отняла у меня всю ночь. А ведь есть, по меньшей мере еще один — я видел каменную дверь с растительным орнаментом из метеоритного стекла и надписью "Неналата Вендесель". Возможно, у моего нанимателя будут какие-нибудь идеи.

Обнаружив, что Умбакано все ещё не объявился, я рассудил, что ждать его, сонно пялясь на осквернённую часовню, смысла нет. Поэтому я выволок из приората самый незасаленный тюфяк — от него меньше всего разило некромантской вонью — и, едва не свалившись с ним в воду с мостика, оттащил к входу в подземелья Неналаты, присмотрев местечко для отдыха чуть поодаль от развалин. Спать там, где все пропиталось магией смерти или там, где рядом бродит неупокоенная нежить? Ни за что!

Разбудило меня тихое обеспокоенное ржание Егозы. Моя вороная, топталась возле моей лежанки, разметав сложенный мной для костра, но так и не разожжённый шалашик из веток и нервно прядая ушами, и внимательно глядела в сторону осквернённой часовни. Поскольку лошадиное чутье уже не раз спасало меня от неприятностей, я резво скатился с устроенного лежака и, не торопясь вставать во весь рост, всмотрелся в ту же сторону.

Из-за часовни выехали два всадника, первый, странным образом сливающийся с окружением, натянул поводья, заставляя своего коня остановиться. Я ругнулся, невольно зажмурившись и растирая ноющие от напряжения глаза — силуэт незнакомца плыл, растворялся, не позволяя рассмотреть даже очертаний. Я бы решил, что лошадь под ним — просто заводная, если бы не зачарованное кольцо… и если бы эта лошадь не была мне знакома. Именно на этом широкогрудом чалом жеребце Клод Марик удрал из Малады. Правда, после беседы с Лютером я сомневался, что это действительно было бегство…

С действием заклинания "хамелеон" я был знаком — оно сильно выручало меня в Обливионе. Но самому мне мощные маскировочные заклинания все ещё были не под силу, приходилось довольствоваться свитками. Пара таких, купленных у Калиндила, в данный момент покоилась на дне моей заплечной сумки, упрятанная в зачарованный от сырости тубус. Они мне пригодятся, если придётся совсем туго и единственным выходом из положения станет бегство, но, надеюсь, до этого не дойдёт. Нет, простенький отвод глаз я налагать научился, но действовал он только в том случае, если противник не знал, где меня искать, а сам я находился в глубокой тени. И если он не догадывался применить заклинание обнаружения жизни. Да и длилось действие чар до обидного недолго.

Этот же спокойно сидел в седле, явно не беспокоясь, что заклятие рассеется. Я прикусил губу, подавляя приступ зависти — такой артефакт, а в том, что это именно артефакт, я был уверен, мне бы здорово пригодился.

Пока всадник под "хамелеоном" обозревал окрестности, второй, на тонконогой белой лошади, попытался его объехать. Зря он это сделал. Лошадь, почуяв смрад смерти и разложения, с испуганным ржанием, перешедшим в визг, резко рванулась вперёд и грузно плюхнулась в воду, подняв тучу брызг и едва не утопив своего седока, наполовину вылетевшего из седла.

Когда я вышел на берег возле каменного портала, Умбакано, мокрый с головы до ног и злой, как минотавр со стрелой в заднице — было и такое, когда я надышался какой-то ядовитой дряни так, что не смог ни прицелиться, ни натянуть тетиву, как следует — с выражением крайнего отвращения на холёной физиономии отжимал меховую оторочку бархатного имперского наряда.

— О, вы уже здесь, мой юный друг, — сказал он вместо приветствия. — Замечательно. Во имя Меридии, что могло случиться с этой проклятой тварью? — альтмер махнул рукой в сторону своей нервно танцующей лошади.

— Я полагаю, вы имели неосторожность слишком близко подъехать вон к той часовне, — я кивнул на противоположный берег.

— И что в ней такого особенного? — недовольно поинтересовался коллекционер.

— Она осквернена, — пожал плечами я.

— Да? Мой юный друг, неужели вы наивно верите, что имперские боги разгневались и прокляли её? Самолично, так сказать, — альтмер соизволил оторваться от терзания своей мокрой одежды, чтобы смерить меня насмешливым взглядом.

— Нет, конечно, — я не удержался и вернул ему насмешку. — Я не знаю, как там насчёт имперских богов, но вчера вечером у меня была… бурная встреча с трио некромантов. И до моего прихода они времени даром не теряли.

— Некроманты? Да ты крут, красавчик! — раздался новый голос.

Отвернувшись от недовольного Умбакано, я повернулся к выезжающему на берег Клоду Марику, проигнорировавшему откровенно ненадёжный мостик и переправившемуся вброд. Лютер не ошибся — коллекционер решил взять с собой и его. Впрочем, это ещё ничего не значит.

— Не могу сказать, что рад тебя видеть, — дружба мне его без надобности, да и не поймёт он, если я вдруг начну её предлагать.

Бретон спешился и шагнул в мою сторону.

— Я тоже. Ничего личного, но мне из-за тебя придётся набирать новую команду. А это не так-то просто, красавчик.

— Ждёшь от меня сочувствия? — ответил я резче, чем собирался — слишком уж это его "красавчик" резало по ушам.

— Нет. Но хочу напомнить, что сейчас мы на одной стороне. Надеюсь, это для тебя не трагедия? А, крас-са-авчик? — лицо под действием заклятия плыло, и мимику Марика я не мог рассмотреть, но насмешливый тон слышал отлично — моё раздражение явно не осталось незамеченным.

— Ни в коей мере, — оскалился я в подчёркнуто доброжелательной улыбке. — Просто учти, что ты там не был. А я — был. Так что если я прикажу тебе уткнуться мордой в пол и жопой кверху — придётся выполнять. Быстро и молча.

Бретон застыл — моё ответное оскорбление достигло цели.

— Не заносись, мальчик, — процедил он. — Здесь не ты главный.

— И не думал, — прошипел я.

Уцепив его за загривок и продолжая сушить зубы в оскале, притянул его физиономию к своей:

— Просто я намерен выполнить свою часть договора. А потом вернуться. Сюда, на воздух. Живым. А ты? — и я оскалился еще шире.

Иногда хорошо быть данмером, особенно из Вварденфелла — все подсознательно убеждены, что ты кровожадный псих, так что, даже имея маленький рост и "кукольную" физиономию, можно научиться пугать людей. Вот и сейчас Марик выпрямился и отступил на шаг только после того, как я выпустил из кулака его ворот. Даром, что ростом выше меня на голову и в плечах в полтора раза шире.

— Хорошо, — кивнул он, резко успокоившись.

По крайней мере, если судить по голосу — "хамелеон" по-прежнему надёжно скрывал его физиономию от чьего-либо взгляда.

— Я бы рекомендовал переодеться или обсушиться. И передохнуть. В подземельях довольно стыло, а сами они весьма обширны, как я успел убедиться, — обратился я к альтмеру.

— Да-да, разумеется, — напряжённо наблюдавший за нами Умбакано снял с лошади сумку и удалился в ближайшие кусты — видимо, не желая демонстрировать свою "царственную" наготу.

Как будто кто-то тут на него позарится. Кроме комаров в тех самых кустах. Которых — комаров — здесь, кстати, неисчислимое множество. Так что альтмера ждёт приятный сюрприз. Подумав об этом я едва сдержал улыбку.

Марик расседлал и обиходил обеих лошадей, после чего взялся за обустройство привала рядом с моим тюфяком, утащенным из разгромленного приората. Судя по всему, Умбакано до таких вещей не снисходил. Ну и скамп с ним.

Зачарованную, как выяснилось, кирасу из вварденфелльского стекла бретон, уточнив у меня насчёт опасностей, снял и теперь я имел сомнительное удовольствие рассмотреть его физиономию и голый торс — рубашку он тоже снял, довольно жмурясь под тёплыми лучами Магнуса. Довольно молодой, моложе Ролианда, но старше, чем Белизариус. И Мартин. Крепкое развитое тело, вызвавшее у меня приступ лёгкой зависти, поскольку мне так никогда не выглядеть — все меры, за исключением орков, тонкокостные и худощавые: большие мышцы, увы, не про нас, хотя, по большому счёту, мне тоже стесняться нечего. На левой лопатке — три длинных рваных шрама, наискось, от позвоночника до плеча, полученных сравнительно недавно и явно залеченных без помощи магии. Странно для бретона… Впрочем, если среди редгардов встречаются сильные волшебники, почему бы не быть бретону, наоборот, магических способностей лишённому?

Подумав, я присоединился к нему.

— Как думаешь, что нас там ожидает, — спросил после короткой паузы Марик, сноровисто складывая из веток аккуратный шалашик.

Никаких признаков скрываемой неприязни и раздражения. Ровный деловой тон, приправленный толикой интереса… и дружелюбия.

"Очень умён и умеет засунуть личные амбиции в задницу, когда это нужно", — мысленно отметил я, с лёгким неудовольствием подумав, что мне самому не помешало бы поучиться тому же.

Вслух же ответил:

— Нежить. Уровнем ниже, возможно, ещё и некроманты — не зря же они окопались в приорате напротив руин… — и добавил. — Хотя я следов их пребывания не нашёл.

— Кстати, — полюбопытствовал я, минуту спустя, — почему ты спрашиваешь? Разве ты не спускался в подземные города айлейдов?

— Спускался, — кивнул он. — В Сардавар Лид и Сейататар, — при упоминании последнего он дёрнул плечом.

Левым.

— Хозяина интересовало, насколько их разрушили алессианцы, — продолжил Марик. — Ну… рабы под предводительством Алессии. Впрочем, спустя столько времени это дело бессмысленное. Всё, что не было уничтожено повстанцами, просто сгнило за давностью лет. Только голый камень и остался. В Сейататаре половину моего отряда дэйдра буквально размазали по стенам. Остальные потом сами разбежались.

— Дэйдра?

— Они самые, — Марик резко помрачнел и сжал челюсти, снова подвигав левым плечом, словно проверяя его подвижность. — Инеевые атронахи — так кажется, называются эти твари. Сначала замораживают жертву дыханием, а потом подходят и разбивают получившуюся статую ударом кулака.

— Не самая худшая смерть, — я покачал головой, вспомнив виденное в Мёртвых Землях.

Инеевых атронахов в том числе.

— Не самая, — согласился он. — Но там были не только они.

Я внимательно всмотрелся в шрамы, рассёкшие кожу на плече, гадая, кто мог оставить такую метину. Почему-то мне казалось, что я видел ту тварь, которая на такое способна. По крайней мере, один раз.

— Интересно? — бретон качнул головой, указывая на шрамы. — Это дэйдра. Полупаук-полуэльфийка. Один быстрый взмах изящной белоснежной ручки — и ты будешь собирать свои кишки сразу из трёх куч на полу. Потому что в этой ручке прячутся длинные острые когти. Вот тут, — он сжал правую руку в кулак и с силой провёл пальцами левой по обозначившимся впадинкам между костяшками. — Если успеешь, потому что эти твари сперва призывают меньших пауков — мелких шустрых ублюдков с такими же эльфийскими мордашками, которые парализуют жертву прежде, чем она успеет их прикончить.

Марик помолчал.

— В Сейататаре было всего три таких твари… Большую часть моего отряда — а было нас почти два десятка — уничтожили именно они. Мне самому, как видишь, повезло больше — удар пришёлся вскользь. Во многом благодаря вот этому, — он мотнул головой в сторону лежащей рядом кирасы.

Я молча кивнул. Теперь я вспомнил. В Мёртвых Землях одна такая тварь скакала вокруг того самого утёса, где я просидел несколько часов, по мере сил отбиваясь от небольшого отряда дремора, которому меня угораздило попасться на глаза. Никаких маленьких паучков я тогда не заметил, но шоковыми заклинаниями тварь плевалась на зависть остальным. Причём "плевалась" — отнюдь не фигура речи. На что она способна ещё, я тогда не выяснил, просто загнав её огнешарами в лаву. Благо, прыгала она намного быстрее, чем думала… Ну а после лавы рассматривать было уже нечего.

— Знаешь, почему я тебе это рассказал? — спросил вдруг бретон. — Потому что в этот раз мы с тобой на одной стороне. И именно от тебя зависит, останемся ли мы в живых.

— Я ценю твою откровенность, — тихо произнёс я.

"Но это не значит, приятель, что я тебе доверяю", — добавил я мысленно. — "И не означает, что я тобой не пожертвую, если придётся. Потому что, по сути, ты не рассказал мне ничего. Одна жалостливая история не в счёт".

Готов поручиться, что он в этот момент думал то же самое. Я ведь действительно оценил его откровенность и уверен, что Марик не солгал, рассказав о случившемся в Сейататаре. Но он ни словом не обмолвился о том, что делал он сам, пока дэйдра-пауки убивали его людей. И, несмотря на внешнее доверие, мысленно он наверняка так же оценивает произведённое его рассказом впечатление и прикидывает, чего от меня ожидать. Потому что он достаточно опытен для того, чтобы на практике уяснить истину, которую в меня давно, ещё в Вварденфелле, вколотили наставники: смертельная глупость — считать глупцом своего противника. И пусть сейчас мы на одной стороне, это отнюдь не означает, что так будет всегда. А значит, надо быть готовым.

Умбакано выбрался, наконец, из кустов, наряженный в бархатное одеяние, точно копирующее наряд, в котором ему довелось купаться, и прижимающий к груди несколько уменьшившуюся в размерах сумку.

— Я готов, — нетерпеливо заявил он, брезгливо отбросив мокрый ком на песок.

Сноб. Вещи вполне можно было просушить и почистить, после чего они выглядели бы так же, как и раньше… Впрочем, это его дело.

— Не торопитесь. Сначала нужно обсудить некоторые детали. В частности, мне нужно хотя бы примерно знать, что мы ищем на этот раз.

Умбакано помолчал, наблюдая, как бретон нарезает мясо, пока я ковырялся в своей сумке с припасами. Как бы ни стремился альтмер немедленно ринуться на поиски неведомо чего в глубинах Неналаты, есть ему явно хотелось ещё сильнее.

— Стену, — произнёс, наконец, он. — Такую же, как та, из которой ты вынул эту пластинку, — он порылся в сумке, которую продолжал нянчить, и ненадолго продемонстрировал нам с бретоном резной ключ из Малады. — Или похожую на неё.

Марик коротко покосился на меня, но ничего не сказал. Хотя явно хотел.

— Ясно, — вздохнул я. — Тогда у меня такой вопрос — у вас есть сведения или хотя бы предположения, где эта стена находится?

Коллекционер насупился и покачал головой, продолжая наблюдать за приготовлениями Марика.

— И никаких планов подземного комплекса вам достать не удалось, я так понимаю.

— Нет. Древних карт не сохранилось, а новые… Новых, насколько мне известно, никто не пытался составить. Хотя я могу заблуждаться.

— Жаль. Это все усложняет.

— Ты же вроде говорил, что был там, — не выдержав, Марик отвлёкся от своего занятия и уставился на меня.

— Я прошёл лишь верхний ярус подземелий. Слишком много нежити. Спуститься вниз и вынести искомое сюда было бы гораздо проще — я даже почти не потревожил бы тамошних обитателей. Не скажу, что это было бы легко, но и не невозможно.

Альтмер в задумчивости прикрыл глаза, медленно качая головой.

— К сожалению, то, что мне нужно, невозможно вынести на поверхность. Я должен спуститься вниз.

— Понимаю, — продолжил я, — но это означает, что подземелья придётся зачищать. И я не знаю, сколько времени и сил на это потребуется, потому что ничего похожего на искомую стену я этой ночью не увидел. Так что я предлагаю вам подождать здесь, пока мы с Клодом Мариком решим эту задачу и вернёмся.

Бретон смерил меня долгим, полным сомнения взглядом. Нахмурился. Потом кивнул какой-то своей мысли, тряхнул головой и уставился на нашего нанимателя, ожидая его решения.

— Нет, — как и предполагалось, возразил альтмер. — Я пойду с вами. У меня неплохо получаются заклинания Школы Разрушения. К тому же это сэкономит нам время.

Мы переглянулись. Марик неодобрительно покачал головой, но протестовать не стал.

Первый уровень подземелий мы прошли легко. Мои ночные блуждания не пропали даром. Встретила нас только пара зомби в остатках сгнивших меховых доспехов — неудачливые искатели приключений, чьи останки я ночью просто обошёл по причине полного отсутствия в них не-жизни. Дозрели, видимо… Впрочем, несмотря на некоторую неожиданность их появления, никаких трудностей с ними не возникло.

Неприятности начались в Неналате Вендесель — в отличие от неупокойников, которые не уставали и не чувствовали боли от ран, мы с Мариком чем дальше, тем больше выбивались из сил. Пришлось делать остановки, чтобы отдохнуть и подлечиться, несмотря на явное нетерпение Умбакано, в глазах которого с каждым пройдённым нами залом всё сильнее разгорался какой-то нехороший огонь. В самих схватках альтмер почти не участвовал и вообще шёл по залам и коридорам Неналаты, как по своему особняку, прижимая к груди сумку, с которой он не расставался ни на мгновение с той самой минуты, как спешился перед входом в подземелья. Явный интерес у него вызвали два похожих зала с каменными столами вдоль стен. Особенно, когда вымотанный очередной схваткой Марик уселся на один из таких столов…

Заполонившая же залы и переходы нежить была необычно сильной. Никаких зомби — простые искатели приключений сюда, видимо, не доходили. Ни одного скелета, вероятно, по той же причине. Только призраки, при виде которых призванный мной дух-предок поёжился, смерил меня укоризненным взглядом и рассеялся, приняв на себя одно-единственное заклинание. И множество личей. Сильных, живучих… и необычно активных. Как правило, эти твари бесцельно бродят от стены до стены, глядя — если им есть, чем смотреть — исключительно себе под ноги и ничем не выдавая наличие хоть какого-то интеллекта. Который, предположительно, должен быть — нежить этого вида получается только из магов, для которых интеллект является универсальным инструментом и оружием. И тем не менее, большинство личей, с которыми мне довелось столкнуться, были ничуть не разумнее двемерских пауков, с некоторых пор торчавших в альд'рунской "Крысе и Котелке", где, по слухам, собирались члены Гильдии Воров. Исключением был разве что немёртвый король-маг Мискарканда, который вполне осознанно и целенаправленно гонял меня по подземным переходам, сопровождаемый четвёркой тупых низших личей, с того момента, как мои пальцы коснулись холодной поверхности огромного велкинда. Страшный противник, надо признать. Но там он был один…

А здесь таких — каждый третий!

В этот раз, когда мы снова остановились передохнуть, коллекционеру вздумалось немного пройтись. В одиночестве. Я, проверив с помощью кольца ближайший коридор и не обнаружив нежити, не стал возражать. Зал под галереей, на которой мы расположились, был уже очищен, так что можно было немного расслабиться. Немного. Тем более, что растущая раздражительность альтмера уже начала доставлять определённые неудобства.

— Насколько же проще было, когда я ходил сам, — выдохнул я, опустившись на каменный пол и привалившись спиной к стене.

— Ублюдок желтомордый… Знал бы — нипочём бы сюда не попёрся, — зло пробубнил Марик себе под нос, плюхнувшись напротив меня и косясь на поворот, за которым скрылся коллекционер. — Как думаешь, что он на самом деле ищет?

— Не знаю, — я покачал головой.

Высказывание по поводу нашего нанимателя я оставил без комментариев — несмотря на то, что бретон неоднократно прикрывал мне спину, я все ещё не доверял ему. Хотя и был с ним полностью согласен в этом вопросе. Сейчас-то он для меня не опасен, даже наоборот. Вопрос в том, что будет, когда мы дойдём до места. Умбакано уже показал, что отлично владеет огненными заклинаниями разной мощности, но я больше, чем уверен, что в его арсенале не только огонь...

И Марик. Сейчас мы с ним в одинаковом положении, но я не забыл предположение Лютера Брода о том, что коллекционер мог взять бретона для защиты от меня. Поэтому свои мысли и выводы касательно вероятных целей альтмера я оставил при себе. Впрочем, никаких более-менее ясных выводов я пока сделать не мог. Только смутные догадки.

— Куда его понесло? — ахнул я, заметив, что аура коллекционера, за которым я не забывал присматривать — мало ли что — замерцала на границе охвата зачарованного кольца.

Замерцала… а потом резво двинулась в нашу сторону.

— Сожри тебя дэйдра! — прошипел я, поспешно отлепляясь от стены и поднимаясь на ноги — такая скорость приближения означала только одно: Умбакано бежал. — Подъём!

Для бега у альтмера могла быть только одна причина. В то, что он случайно наткнулся на то, что искал, я не верил. В этом случае к нам бы он не возвращался. Во всяком случае, не так скоро.

— За ним?

— Нет. Он бежит сюда… и с ним ещё кто-то, — добавил я, когда в нескольких шагах от ауры коллекционера одно за другим возникли ещё два розовых пятна, подтверждающие мою догадку о причине его поспешного возвращения. — Два преследователя примерно в десяти шагах от него.

Марик, торопливо вскакивая, выругался. Вопросов он не задавал — о кольце я не распространялся, но способность улавливать присутствие живых или не-живых существ не скрывал. В сердцах предложив Умбакано компанию мёртвых каджитов — услышав мои пожелания, бретон сдавленно захрюкал — я, краем глаза отслеживая приближение альтмера… и двух пока непонятно кому принадлежащих аур в десятке шагов позади него, прыжком оказался перед ним: галерея была слишком тесной для двоих. Особенно, когда у этих двоих длинные мечи — выходить против нежити с кинжалом равносильно самоубийству. Бретон, судя по звукам за спиной, переместился вправо и чуть назад, перекрывая коридор и одновременно оставляя для альтмера возможность укрыться за нашими спинами.

Вынутый из ножен Умбра полыхнул мрачным фиолетовым огнём, высветив перекошенное от ужаса лицо подбегающего Умбакано.

— Там… — выдохнул коллекционер. — Там…

Лич. Разъярённый и уже заносящий посох для атаки. Твою м-мать…

Почти невидимый Марик на одном дыхании выдал такую тираду, что я невольно заслушался.

И было с чего — Умбакано, судя по всему, с перепугу приложил мертвеца мощным огнешаром, так что обманчиво медленно плывущий по воздуху в нашу сторону лич выглядел кошмарнее обычного из-за охватившего его пламени. К тому же этот конкретный лич, покуда гнался за нашим нанимателем, наплевав на медленно пожирающий его огонь, успел призвать к себе на помощь одного из низших духов дэйдра, принявшего форму скелета, который теперь скакал перед ним, прикрывая от наших выстрелов и боевых заклятий. Серьёзно навредить нам он, конечно, не сможет, но вот отвлечь внимание от хозяина — запросто. Жаль, что огнешар коллекционера оказался недостаточно мощным…

Первое заклятие, как ни странно, полетело не в меня. И не в спину убегающему альтмеру. Нет, целью лича оказался едва различимый бретон, с болезненным стоном повалившийся на пол, обливаясь кажущейся почти чёрной в тусклом мертвенном сиянии айлейдских светильников кровью из небольших, но многочисленных ран. Впрочем, досталось и нам — в спину и правый бок словно вонзились десятки острых осколков стекла. Умбакано сзади по-бабьи взвизгнул.

Плохо то, что теперь в той или иной степени ранены все трое. Случайность? Или трехтысячелетний сушёный ублюдок на это и рассчитывал? Вопросы… вопросы…

Переместившись немного вправо — от раненого бретона помощи ждать не приходилось — я едва не попал под "дружественный огонь" со стороны решившего принять в драке активное участие Умбакано. То ли у альтмера от пережитого слишком сильно дрожали руки, то ли он от страха перестал отличать своих от чужих. Результат один — половина заклятий теперь летела в меня. И то, что вторая половина летела всё-таки в сторону лича, попутно прибив скачущий вокруг меня костяк, не слишком утешало. Эти твари, несмотря на засушенность, отвратительно горят. К сожалению. Если так пойдёт и дальше, к тому времени, когда мы прикончим этого дэйдрова неупокойника, раненого бретона останется только добить, чтобы не мучился... И я ему помочь не мог, занятый тем, что отбивался от наседающего на меня лича, одновременно стараясь не попасть под шальной огнешар, один из тех, что щедро слал в нашу сторону Умбакано. Да что там бретон — я себе помочь не мог, со злостью ощущая как тают силы, а в сапоге хлюпает моя собственная кровь, стекающая по ноге из располосованного заклинанием бока.

Повезло. Пока не знаю, кому больше, но, когда пришпиленный, наконец, Умброй к ажурной решётке айлейдской колонны-светильника полусгоревший лич выронил изрубленный до полной непригодности посох и, что-то прошамкав в последний раз, раскатился по каменному полу неопрятной грудой костей вперемешку со смрадно тлеющими тряпками и клочьями сушёной плоти, Марик был жив. И даже пытался подлечиться. Об этом говорили три крошечных пузырька, валяющиеся рядом с ним. И почти рассеявшееся, едва заметное белое свечение, очерчивающее контуры его фигуры, неловко ворочающейся в чёрной луже крови.

Значит, какие-то способности к магии у него все же имеются… но, судя по всему, совсем неразвитые. Придётся помогать. Но сначала стоит заняться собой. Я торопливо, пока меня не скрутило всерьёз, выдернул из газыря заранее заготовленный фиал, зацепил тугую пробку зубами и с усилием выдернул её из горлышка. От едкой горечи скулы мгновенно свело, а глаза сами собой зажмурились, удерживая наворачивающиеся слёзы, но боль в спине и боку стала сходить на нет, сменяясь зудом. Короткий взгляд на Умбакано показал, что со своими ранениями альтмер успешно справился сам. А я даже не заметил, когда…

Покосившись на коллекционера, с нечитаемым выражением лица наблюдающего за действиями бретона, присел рядом с раненым. Поднял один из пузырьков и, принюхавшись на всякий случай, капнул остаток зелья себе на язык. Вздохнул и, отбросив сосуд, полез за своими лекарствами. Мои запасы были не бесконечны, но Марик пока ещё был мне нужен. Живой и способный сражаться. Убить его я могу и сам, если понадобится. Потом, когда всё закончится. А сейчас придётся его вытаскивать.

То ли он пожадничал, то ли, что гораздо вероятнее, успел спустить все деньги, но, как я мог судить, из всех видов целительных зелий у него был только самый дешёвый вариант. Иначе говоря, сильно разведённый водой. Я на лекарствах старался не экономить, поэтому предпочитал раскошелиться на неразбавленные, благо с некоторых пор средства позволяли. А разбавить я и сам в состоянии. Жаль только, что настолько сильнодействующее средство делать самостоятельно я так и не научился. Мои собственные зелья действовали по-иному, а этот рецепт, судя по всему, был строго охраняемой тайной гильдейских алхимиков. Охраняемой, в том числе, от большей части всё тех же гильдейских алхимиков.

Бретон с явным подозрением наблюдал за тем, как я перебираю зелья. Когда я, наконец, отобрал пару фиалов, внезапно подал голос коллекционер, с неудовольствием изучавший залитый ниже локтя подсыхающей кровью рукав своего наряда:

— Мой юный друг… Вы уверены, что это… разумно?

Марик застыл. Я же почему-то не удивился. Совершенно. Возможно, потому что с самого начала ждал чего-то подобного.

— А вы думаете — нет? — я поднял голову и посмотрел на Умбакано, старательно следя за тем, чтобы на моей физиономии не отразилось ничего из того, что я в этот момент думал.

У меня, в отличие от бретона, артефакта, зачарованного на "хамелеон" не имеется. А потому делаем морду кирпичом в надежде, что этого окажется достаточно.

— Но ведь очевидно, что … э-э… наш спутник ранен… слишком серьёзно. И… — альтмер нервно облизал губы, — и… э-э… не может сражаться.

— И? — надавил я, безуспешно пытаясь откупорить первый фиал из предназначенных Марику.

Ну же… Произнеси это вслух. Скажи прямо, чего ты от меня ждёшь? Бросить бретона тут? Или прикончить? Скажи же. Так, чтобы он это услышал.

— Он же будет нас задерживать… — многозначительно произнёс Умбакано.

Я пожал плечами, отказываясь понимать намёки, и с трудом завёл руку под крепления доспеха, пытаясь почесать зудящий бок — терпение моё, наконец, иссякло. Потом потёр лоб, рассечённый брызнувшей мне в лицо каменной крошкой — ещё в первом зале, там, где два лича с чего-то вдруг затеяли драку между собой. Собственно, звуки этой драки мы услышали ещё от самой двери. Что они не поделили, осталось загадкой — при нашем появлении оба дохлых колдуна дружно забыли о своих разногласиях. Один из них промахнулся заклинанием буквально на локоть от моей головы. Что было бы со мной, если бы он попал, страшно представить — выбоина в стене была почти в палец глубиной, а мой череп по твердости вряд ли может соперничать с камнем. Сейчас это все стремительно заживало и, как следствие, вызывало почти невыносимое желание почесаться. Благо, длилась эта пытка, как правило, не так уж долго.

Марик настороженно изучал вручённый ему пузырёк, одновременно ожидая, что ещё скажет альтмер. В зельях он явно не разбирался, к тому же я достал фиалы с собственным творением. Иначе бы он так не дёргался.

— И как вы предлагаете поступить? — не дождавшись прямого ответа, я прямо уставился на альтмера.

Умбакано молчал, стремительно мрачнея. Открыто приказать мне убить Марика он не мог. Просто потому что я тут же пошлю его в Бездну. И он это знает. Можно, конечно, оставить раненого тут, а на обратном пути подобрать…

Озарение было настолько внезапным, что я поспешно опустил голову и открыл второй фиал, молясь о том, чтобы не выдать себя дрожанием рук или чем-то ещё. Хотя руки у меня, конечно, не дрожали, ведь к чему-то подобному я мысленно готовился с того момента, как согласился сопровождать коллекционера в Неналату. Упорное замалчивание альтмером каких-либо альтернатив достаточно недвусмысленно указывало на то, что за Мариком, согласно задумке Умбакано, возвращаться будет некому…

Но вслух произносить этого нельзя. И вообще позволять альтмеру понять, что я что-то заподозрил. Сукин сын отнюдь не глуп. К тому же нельзя забывать о том, что он вполне может быть сверстником, к примеру, Манкара Каморана, а то и старше — альтмеры славятся своим долгожительством, а по его морде возраст не больно-то определишь. Только то, что он давно уже не юноша. К тому же маги живут дольше нормальных людей и меров. И стареют медленнее. Следовательно, мне с ним не тягаться. По причине слишком большой разницы в жизненном опыте. Даже с поправкой на то, что он вряд ли будет воспринимать сопляка — а я, как ни грустно это признавать, и есть сопляк — всерьёз. Мои сорок семь против его четырёхсот — как минимум, четырёхсот — не возраст.

Сердито фыркнув, показал глазами бретону на пузырёк с зельем, которое он так и держал в руке, приказав "Пей уже!" и сосредоточился, припоминая заклинание, выручившее нас в Санкр-Торе, когда Белизариус неосмотрительно сунулся в ловушку Подземного Короля.

— Это что? — бретон настороженно рассматривал фиал, поднеся его так близко к лицу, что для рассмотрения ему наверняка пришлось скосить глаза к носу.

Забавное, должно быть, зрелище. Жаль, не разглядеть.

— Яд Подчинения, — угрюмо буркнул я. — Пей, давай!

Умбакано резко повернулся, едва ли не впервые с момента нашего с ним знакомства прямо уставившись на меня. Марик же, напротив, хмыкнул и опрокинул содержимое пузырька себе в рот.

— А всё-таки? — гримасу отвращения было видно даже сквозь "хамелеон", но, к его чести, бретон не пытался отплеваться.

Хотя желание это сделать наверняка было невыносимым.

Я почесал ухо, подбирая слова, и подал ему второй фиал, игнорируя слабый протестующий жест. Знаю, что на вкус несусветная гадость, сам только что её пил. Зато действенная. Правда, от зуда в процессе лечения можно с ума сойти. И ещё жутко хочется есть. Даже не есть — ЖРАТЬ! Я после этой штуки однажды гигантского крысюка едва не схарчил… сырого и прямо в шкуре. Но это ерунда. Перетерпим.

— Зелье восстановления. Учитывая размеры лужи, которую ты сделал… — бретон фыркнул и захихикал, оценив шутку, альтмер же скривился и снова вперился куда-то под потолок, разом потеряв ко мне интерес, — …надо бы, конечно, уложить тебя в постельку, но, поскольку такой роскоши мы сейчас себе позволить не можем, придётся обойтись им. И кое-чем ещё, — я вздохнул, подумав, что стоило бы изучить лечебное заклинание, не требующее контакта с исцеляемым.

Только кто же мог предположить, что оно снова понадобится?

— И чем же? Эй, только без рук! — возмутился Марик, когда я потянулся к нему.

— Без рук не получится. И если тебя это утешит, я тоже совсем не в восторге. Но исцелять, не прикасаясь, я не умею.

— Исцелять? — снова заинтересовался Умбакано. — Мой юный друг, почему вы сразу об этом не сказали?

— Вы не спрашивали, — буркнул я, отвлёкшись на альтмера. — К тому же, если я не ошибаюсь, вы это тоже можете.

— Могу, — согласился он.

— Тогда почему не попытались это сделать?

— Передо мной была более важная цель, — равнодушно сообщил коллекционер.

Хорошая штука "хамелеон"… моя ладонь легла на загривок Марика как раз вовремя, чтобы ощутить, как он вздрогнул. И отнюдь не от моего прикосновения. Если бы не это, догадаться о том, что он как-то отреагировал на слова своего нанимателя, было невозможно.

Умбакано — ублюдок. Садить по мне боевыми заклятиями ему показалось важнее, чем подлатать своего же телохранителя. Да-да, именно по мне, потому что если бы этот, залюби его дремора, альтмер не отвлекал меня во время боя, с личем я справился бы быстрее. Именно эти мысли бродили у меня в голове, пока я шептал заклятие оздоровления.

И вообще странно всё это. Умбакано — сознательно или нет, кто ж его поймёт — нашел лича, раздразнил и привёл к нам. А потом, когда тварь серьёзно ранила одного из его спутников, приложил немалые усилия, чтобы помочь ей проделать то же со вторым. И если бы не унаследованная от предков-данмеров способность сопротивляться воздействию огня — в том числе и магического — всё могло бы кончиться для меня гораздо печальнее, потому что увернуться удалось далеко не от всех заклятий. Мог ли он поступить иначе? Исходя из его собственных слов — мог. Но не поступил, несмотря на то, что в этом случае можно было бы обойтись меньшими потерями. Напротив, бретона он явно сразу списал со счетов. В его представлении раненый не мог принести никакой пользы, а возиться с кем-то ниже по положению Умбакано явно считает почти оскорбительным для своего достоинства. Следовательно, Марик, по его мнению, подлежал уничтожению, так или иначе. Что ж, вполне в духе тех самых айлейдов, которыми наш наниматель так восторгается.

Бретон притих и не шевелился, пока я не убрал ладонь с его загривка. Которую, не удержавшись, все-таки немедленно вытер о стену. Впрочем, он этого не заметил. Вряд ли после лечения он проникся ко мне пылкой любовью — и слава Неревару, что нет! — но какие-то выводы наверняка сделал. К чему он пришёл, знает только он сам, но я надеюсь, что, если придётся выбирать между мной и коллекционером… то он хотя бы замешкается перед тем, как нанести удар.

Пока Марик, бубня под нос ругательства, счищал кровь с доспеха, мы с Умбакано дружно пялились в разные стороны. К примеру, меня внезапно заинтересовал подвесной айлейдский светильник с потускневшими кристаллами велкиндов. Всяко лучше, чем глазеть на бретонскую задницу... чего я там не видел? Грязных подштанников? Однако по сторонам поглядывать я всё же не забывал. Просто на всякий случай. А доспех… снаружи ничего не видно, а изнутри чистить бесполезно. Особенно сапоги. Проще Маро отдать. Он, конечно, как всегда, скорчит рожу и буркнет что-нибудь нелицеприятное под нос, зато сделает всё гораздо лучше, чем пока могу я сам.

— Отличная штука, — хмыкнул у меня за спиной бретон. — Я про твоё зелье. Только теперь чешется всё… И жрать охота… Жаль, что все припасы наверху остались, а то в брюхе настоящая война — кишка кишке бьёт по башке. Эх, знать бы ещё, чем этот дохлый урод меня так красиво приложил…

Я удручённо вздохнул — посох лича за время нашей с ним драки превратился в изрубленную и обгорелую палку. В конце концов, у меня в руках был не совсем обычный меч…

Умбра. Меч, созданный, если верить сказаниям, самим Шеогоратом, бывшим на тот момент в образе ведьмы Нэйнры Вейр. Зачем Властителю Безумия понадобилось перевоплощаться в женщину, история умалчивает. Да и вообще сам факт перевоплощения представляется маловероятным. Но даже если таковое и было, вряд ли стоит удивляться — Шеогората не без основания величают Безумным Богом… Впрочем, кому бы ни принадлежала честь создания Умбры, это самый совершенный клинок из известных мне, вместе с жизнью отнимающий душу у того, против кого направлен.

Но при этом для владельца он опасен едва ли не в большей степени — этот меч со временем поглощает личность того, кто им владеет, и превращает его в кровожадного берсерка. Сам я, к счастью, пока не заметил за собой ничего необычного. Последствия ли это воздействия "Мистериума Ксаркса" на меня, ведь, как ни крути, книга является мощным дэйдрическим артефактом, или обезвреживания Мартином этого самого воздействия, но — я всё ещё не Умбра. Я не слышу зова меча, не слышу, как он требует новых душ, не жажду убивать снова и снова — его голос для меня всего лишь чуть слышный назойливый бубнеж где-то на краю сознания. И, надеюсь, так оно и останется. Более того, при удобном случае расстанусь с клинком без сожаления. Тот же "Северный Ветер", хотя и заметно уступает Умбре, нравится мне гораздо больше — всё-таки уроки моих братьев по Ордену были, по большей части посвящены обращению именно с катаной. Кстати, в "Легендах Тамриэля" помимо Умбры упоминается ещё таинственный Золотой Меч, при ударе опаляющий врага и якобы выкованный драконами. Но найти ещё и его — удача далеко за пределами мечтаний. Моей на это точно не хватит. Кстати, если они выглядели хотя бы приблизительно так же, как статуи Акатоша в столице или Эбенхарте — в том числе и по размерам — то любопытно было бы посмотреть, как это они его ковали. Тем более, что судя по описанию, меч красив настолько же, насколько смертоносен…

Каменная дверь оказалась в конце длинного коридора, начинавшегося сразу за поворотом. Я прикинул расстояние от того места, где мы с Мариком расположились на отдых… и понял, что Умбакано должен был столкнуться с личем нос к но… к гнилой провалившейся дырке на черепе. Если только мертвец не торчал под самой дверью. Вряд ли альтмер мог его не увидеть — эти дэйдровы ублюдки просто светятся от переполняющей их магии, так что их можно заметить издалека. И сияние метеоритного стекла, которым инкрустированы створки, тому не помеха. Почему же он тогда ввязался в драку? Хотел попробовать справиться с личем в одиночку? Глупо. К тому же Умбакано не производит впечатления глупца. Чудака — безусловно, но уж точно не идиота. Зазевался? Больше похоже на правду, хотя, на мой взгляд, отвлечься тут особо не на что, самым интересным объектом для разглядывания мог быть разве что тот самый лич… просто из-за свечения. И если не принимать во внимание, что это самый опасный вид нежити. В Скайриме, если верить рассказам Ролианда, вроде бы встречаются драугры⁽¹⁾, но чем они отличаются от известных мне разновидностей бродячих мертвецов, я не знаю, а сам северянин в подробности не вдавался. В Сиродииле и Вварденфелле их нет точно. Что не может не радовать.

Есть, правда, еще одна вероятность… коллекционер мог целенаправленно выманить лича на нас. После того, как он неоднократно — и явно прицельно — приложил меня в спину огненными заклятиями, такой вариант казался довольно правдоподобным. Особенно, если сопоставить его с некоторыми мелкими деталями, подмеченными мной как до спуска в Неналату, так и после. И с предположениями Лютера Брода, из-за которых я и ввязался в эту авантюру…

Неналата Сель Аран Арпена, самый нижний уровень подземелий, оказалась, вопреки пафосному названию⁽²⁾, по большей части, длинным пустынным коридором. Именно пустынным — одинокий, хотя и могучий, призрак почти не в счёт. Коридором с парой поворотов, несколькими давно — кроме обиталища выплывшего нам навстречу призрака — открытыми потайными камерами и… закрытыми решётками, первая из которых преградила нам путь сразу после поворота. Пока я до рези в глазах всматривался в стены и пол, ища голубой высверк кристалла на каменном блоке опускного механизма или темные полосы на полу, выдающие местоположение подвижной плиты, и не находя ничего похожего, Умбакано, не сбавляя шага, подошёл к ней почти вплотную. Когда альтмер оказался в шаге от решётки, та вздрогнула и со скрипом поползла вниз.

— Поразительно, — странным голосом проронил коллекционер. — Тысяча лет… а они все ещё работают.

Я обогнул остановившегося Умбакано и двинулся дальше, удивляясь тому, что здесь, в отличие от верхних уровней так… "немноголюдно". Но это не помешало мне бросить короткий взгляд на альтмера. А потом на Марика, прижавшего едва заметно светящуюся белым ладонь к недолеченному бедру.

Бретон встретил мой взгляд… и, сжав челюсти, медленно покачал головой. Лицо его было мрачным. Впрочем, подозреваю, что моё собственное тоже не искрилось весельем. Хотя я толком не понял, что он хотел мне сказать этим жестом.

А вот альтмер едва не светился от предвкушения и какого-то мрачного удовлетворения. Образ богатенького чудаковатого коллекционера, помешанного на изучении истории "позднего периода существования погибшей цивилизации айлейдов" трещал по швам, расползаясь, как гнилая тряпка. И мне совершенно не хотелось выяснять, что за тварь скрывается под ним. Но… отступать, увы, было поздно.

Вторая решётка, в конце коридора, так же беспрекословно опустившаяся, стоило альтмеру к ней приблизиться, и мы с Мариком бросаемся вперёд, рубя в мелкое костяное крошево ошарашенно замершего лича. Низшего лича. Мы даже не успели запыхаться, когда неупокойник кучей костей и тряпок осел нам под ноги. Я только покачал головой, невольно сравнивая этого мертвеца и того сушёного урода, который задал нам трёпку перед дверью в Сель Аран Арпену.

Короткий коридор, ведущий в абсолютно пустой зал с подвижной лестницей. Поднятой, на наше счастье. Совершенно не представляю, каким образом спускался бы Умбакано, если бы она была опущена. Да и Марик. Мои зелья, конечно, неплохо его подлечили, но, в отличие от меня, он грузноват. Причем я имею в виду не комплекцию — это я имел возможность оценить на отдыхе перед спуском, когда он заголился — а ловкость и грацию, которых, по правде говоря, не хватает большинству людей. В том числе и бретонам, унаследовавшим от далеких альдмеров способности к волшебству, но не физические особенности. В частности, уже помянутую ловкость. И долголетие. В этом кровь их предков-людей оказалась сильнее крови предков-меров. А Умбакано, хоть и мер — горожанин. К тому же, как я уже упоминал, он немолод. Так что там, где я мог спокойно прыгнуть, не боясь переломать ноги или еще что-нибудь, мои спутники надежно застряли бы. А если бы и рискнули последовать моему примеру, могли серьёзно пострадать.

Впрочем, после самоопускающихся решёток меня бы не удивило, что лестница поднялась бы перед нашим появлением в этом зале.

Дальняя стена сразу же привлекла мое внимание. Точнее, не сама стена, а глухая арка в центре. При виде этой арки Умбакано споткнулся… а потом обогнал меня и, едва не срываясь на бег, торопливо зашагал вперед. Чуть прихрамывающий Клод Марик последовал за ним. Я, естественно, тоже.

— Что он собирается делать? — прошептал бретон, приотстав, чтобы дать мне возможность поравняться с ним. — Там же глухая стена…

— Ошибаешься, — так же шёпотом ответил я, медленно спускаясь следом за ним. — Там потайная дверь.

— Куда?

— Понятия не имею. Но… — я осёкся, заметив вдруг слабое розоватое мерцание где-то позади кажущейся монолитной стены.

И добавил:

— За ней кто-то есть.

Чем ближе я подходил, тем больше замечал розовых пятен, словно просвечивающих сквозь толщу камня. Два… ещё два… ещё… уже четыре… и там тоже! И… Чувство опасности, уберегшее меня минувшим вечером перед часовней с некромантами, снова вгрызлось в мои кишки. Что бы ни находилось за потайной дверью, о нашем присутствии оно уже узнало. И, весьма вероятно, готовило нам горячий приём.

— Кто? — напрягся Марик.

— Не знаю. Не люди точно.

— Ещё бы, — нервно хмыкнул он. — Откуда им там взяться? Скажешь… этому? — произнося последнее слово, бретон ещё больше понизил голос.

— Надо бы. Но, по-моему, ему уже плевать. К тому же мой договор можно считать выполненным: он просил привести его к стене — я привел.

— Завидую, — вздохнул он. — Ты уже свободен.

— Угу, — согласился я. — Вот только я почему-то не уверен, что ему стоит об этом напоминать...

Марик смерил меня напряженным взглядом и промолчал. Только вздохнул, неприязненно покосившись на обтянутую залепленным пыльной паутиной бархатом спину альтмера.

Умбакано тем временем дрожащими руками, едва касаясь, оглаживал каменные колонны арки, скалясь в безумной улыбке, полной какого-то болезненного торжества.

— Я пришёл, Неналата, — услышал я его шёпот, — я... адмиа ауран амарал… йе дане… адми ауран гандра, Неналата⁽³⁾. Я пришёл к тебе, — и добавил ещё несколько слов по-альдмерски.

Мне удалось разобрать что-то вроде "века ожидания" или не это, но нечто похожее. Не знаю, не уверен. Альтмер использовал диалект, сильно отличающийся от классического альдмерского, с которым я был знаком довольно неплохо, по той простой причине, что алхимические трактаты — да и вообще все ученые труды — вот у же сколько столетий записываются именно на альдмерском...

Трясущейся рукой коллекционер достал из прижимаемой к груди сумки резную панель, принесённую мной из Малады, и приложил к пазу, прошептав несколько слов, которые я не понял, как ни прислушивался. Вроде бы слова звучат знакомо, а перевести их на тот же классический альдмерский не получается. Досадно, но моих знаний было откровенно недостаточно.

С последним словом каменная плита, перекрывающая вход, вздрогнула и с тихим скрежетом поползла вверх. Одновременно с этим точно такой же звук раздался сзади. Повернувшись, я с ужасом увидел как каменные ступени, по которым мы спустились сюда, с шорохом и негромким постукиванием камня о камень, опускаются вниз, отрезая нам обратный путь!

Марик, обернувшийся вместе со мной, зло зашипел сквозь зубы. Я подавил желание последовать его примеру, оценивая расстояние до верхней площадки. Высоко… Моих навыков лазания и ползания по стенам и скалам будет откровенно недостаточно. Но…

Огромным усилием воли я заставил себя успокоиться и попытаться поймать ту мимолётную мысль, не обращая внимания на застывшего рядом бретона…

Вот оно! В Мискарканде и Вилверине существовали проходы на верхний ярус подземелий! И не только в них, но это сейчас не важно. Главное, что такой выход может оказаться и здесь. Осталось только его найти…

— Вот… Трон последнего короля айлейдов. И мне выпала честь возродить нашу древнюю славу… — выдохнул Умбакано.

Я посмотрел на альтмера, жадно, но в то же время с какой-то торжественностью глядящего вперёд. А потом в проём зачарованной арки. Если выход наружу и есть, то он в той части, которую мы ещё не проверяли…

За аркой оказался довольно большой зал вытянутой формы, заполненный характерным для многих развалин айлейдских городов голубоватым сиянием, которое не столько освещает пространство, сколько слепит глаза. В центре зала на невысоком постаменте возвышался простой каменный трон. Тот самый, о котором, судя по всему и говорил Умбакано. А вот то, что я увидел вдоль стен, заставило меня непроизвольно поёжиться и отступить на шаг.

Чёрные камни варла. Самое, на мой взгляд, отвратительное порождение извращённого разума исчезнувшей расы айлейдов. И самое совершенное из всех придуманных ими средств уничтожения живых существ. Мощное — один-два магических удара и жертва превращается в промороженный кусок мяса. Или прожаренный — в зависимости от наложенных чар. Не требующее специальной перезарядки — камни сами непрерывно поглощают магию из окружающего пространства. И, ко всему прочему, удивительно точное. Всё это я проверил на себе. И совершенно не жажду повторения.

Присмотревшись сквозь сияние к стенам, я не увидел в них ничего похожего на дверные проёмы, но это ничего не значило. Кроме того, что проходы открываются магически. Или с помощью скрытых механизмов, вроде ловушек с ядом, активирующихся при нажатии на плиты пола вокруг резервуара. В одну такую я как-то попался. Совершенно незабываемый опыт…

Альтмер повернулся к нам с Мариком.

— Что ж, — произнес он, — ваши услуги мне более не нужны. Можете идти, — тонкий рот скривился в отвратительной усмешке — Умбакано увидел опущенную лестницу за нашими спинами. — Удачи, господа расхитители гробниц. Все, что вы сможете вынести из Неналаты — ваше, — и, повернувшись к нам спиной, направился к трону.

Я торопливо пнул бретона в лодыжку, прежде чем он успел открыть рот. Ни к чему. Дэйдров ублюдок дал понять, что Марик ему не нужен. Отлично. Думаю, бретон не откажется поучаствовать в спасении собственной жизни. Если учесть, что деваться нам отсюда некуда, а исчезнувшие айлейды оставили о себе весьма недобрую память, оброненная Умбакано фраза делает такой вариант развития событий более, чем вероятным… Во всяком случае, теперь я, кажется, понимаю, для чего предназначались каменные столы, на один из которых Марик так беспечно уселся.

— Какого дэйдра?.. — прошипел разъярённый наёмник мне в ухо.

— Заткнись, — отрезал я. — Хочешь, чтоб он тебя зажарил? Уверен, ты будешь гореть гораздо лучше тех сушёных айлейдских ублюдков, которые так радовались нашему появлению в этом проклятом подземелье.

Ответом мне стало очередное заковыристое ругательство.

— Лучше скажи мне, что он тебе пообещал за сопровождение, — хмыкнул я, внимательно следя за действиями коллекционера.

Умбакано тем временем неторопливо прошел к трону, лишь раз покосившись на камни варла вдоль стен. Черные кристаллы, вблизи похожие на куски обливионского обсидиана, вопреки моим ожиданиям, остались безжизненны.

— Всё, что я смогу отсюда вынести, — сердито выплюнул Марик.

— Кто бы сомневался… — пробормотал я, входя в зал — торчать в комнате без выхода и дальше было бессмысленно, поэтому я решил попытаться активировать какую-нибудь из возможных потайных дверей. — Мне он пообещал то же самое. Вот только скажи мне, мой коварный друг — много ли ценных вещей ты заметил по пути сюда?

Бретон покачал головой.

— Кошкины слёзы… Ну, тварь!.. Он же заранее это рассчитал!

— Не обязательно. Он не всеведущ всё-таки. Хотя и не исключено — если он собирался "возродить былую славу" айлейдов, он мог выяснить достаточно.

— Почему тогда он нас просто не убил?

— Вероятно, это он собирается сделать позже. В конце концов, известный нам путь наверх заблокирован, так что деваться нам как бы некуда, — Умбакано коротко оглянулся на нас и отбросил сумку, которую до этого прижимал к груди.

В руках у него остался только знакомый мне по предпоследнему визиту в его дом айлейдский церемониальный шлем. Корона Неналаты.

— Барра агеа ри соу каран⁽⁴⁾, — произнёс коллекционер, поднимая её над головой.

— Известный путь… — медленно повторил Марик, вместе со мной наблюдая, как альтмер торжественно водружает шлем на себя. — Ну, конечно же… Парень, ты гений!

— Для начала нам надо найти неизвестный, — умерил я его восторги. — И как-то остановить этого… не говоря о тех, кто будет этот путь охранять.

Коллекционер как раз уселся на трон. Глубоко вздохнул…

— Ноу альдмерис матмелди адмиа ауран гандра сепредиа⁽⁵⁾, — медленно, почти нараспев произнёс он.

Варла ожили. Я ясно видел пробегающие по поверхности ближайшего кристалла серебристые искры.

— Что он говорит? — нахмурился Марик.

— Не знаю, что-то про изгнанных предков… Я не слишком хорошо знаю альдмерский. Точнее, почти не знаю.

— Жаль.

— Угу, — я внимательно осматривал пол и стены в надежде разглядеть блок, задействующий опускной механизм.

Тщетно.

— Ав молаг аниаммис, ав латта маджика⁽⁶⁾, — прозвучала следующая строка заклинания.

— А сейчас?

— Что-то про огонь… Отстань, лучше давай поищем, как открыть проход, — я направился к потайной двери слева, благо, ауры тех, кто за ней скрывался, были отлично видны даже сквозь камень.

Вдруг нам повезёт и она откроется, как решетки на пути к тронному залу?

— Агеа латтиа маллари ав малату. Агеа аниамма не джоране эмеро лалориа⁽⁷⁾…

— Почему тут?

— А какая разница? Да и вдруг повезёт?

— Вабриа френса, са белле, са бауне, амаралдане альдмерис адонеи⁽⁸⁾, — провозгласил Умбакано.

Кристаллы засветились красным. Я невольно шарахнулся к стене, увлекая за собой бретона, благо тому не потребовалось объяснений — искры на поверхности оживающих с каждой произнесенной коллекционером строкой заклинания варла он видел не хуже, чем я. Как раз вовремя — через то место, где мы только что стояли, пронёсся сильнейший разряд молнии, от которого кожу немилосердно защипало, а волосы попытались встать дыбом. Молнии, не переставая, били и били с разных сторон в сидящего на троне Умбакано, и что он при этом ощущал, можно было только гадать. Но альтмер говорил и говорил, все повышая голос, словно пытаясь перекричать треск непрерывных разрядов. Судя по всему, корона давала ему какую-то защиту, иначе он был бы уже мертв.

И, откровенно говоря, меня бы это полностью устроило.

— Чтоб тебя испепелило, мразь, — негромко, но с чувством пожелал я альтмеру, невидимому во вспышках молний.

Впрочем, ни я, ни молчаливой усмешкой поддержавший моё пожелание бретон старались не смотреть на трон и бушующую вокруг него магическую грозу, сквозь грохот которой по-прежнему прорывались слова и обывки фраз на альдмерском. Зрение было дорого обоим.

К счастью, длилось это не так уж долго. Умбакано выкрикнул последнее слово, а через мгновение все стихло.

— Как думаешь, нам повезло? — тихо поинтересовался Марик.

Я пожал плечами и огляделся — разряженные камни варла снова потемнели, отдав всю накопленную энергию и снова напоминали грубо обработанные куски обсидиана. Сияние тоже исчезло, погрузив зал в сумрак, кое-как разгоняемый светом потускневших велкиндов в висящих высоко под потолком айлейдских светильниках. Впрочем, ссутулившегося на троне альтмера с бессильно опущенной головой в древней короне было видно довольно хорошо. Этого оказалось достаточно, чтобы я сумел уловить некоторые изменения в его облике и присмотрелся. А разглядев, в чем дело, судорожно вздохнул и инстинктивно вжался в стену. В следующее мгновение рядом охнул наемник, когда сидящий на каменном троне пошевелился и резко выпрямился.

Умбакано переменился. Нет, на первый взгляд это вроде бы был все тот же холёный альтмер в имперском наряде, расшитом золотой канителью и с пропитанным засохшей кровью рукавом, который на всем пути сюда изводил нас просьбами и требованиями поторопиться… Но при внимательном рассмотрении было заметно, как провалились глазницы, а сами глаза затянула белизна, как высохла и истончилась кожа на превратившемся в костлявую маску лице.

Не было больше коллекционера. Был король Неналаты. Король-маг, сжимающий в иссохших руках неведомо откуда появившийся второй символ своей власти — магический посох.

— Какого дэйдра… — прошептал так же, как и я, прилипший к стене Марик. — Он вообще живой?

— Условно живой, — таким же шёпотом ответил я, до рези в глазах пытаясь определить, так ли это.

Заклинание не различало живых и не-живых, когда дело касалось людей. Как не различало людей и дэйдра. Сидящего на троне по-прежнему окружала розоватая аура, присущая живым… но вот лицо его принадлежало скорее мертвецу. Особенно глаза.

— В каком смысле?

— Я не уверен, что это по-прежнему наш с тобой наниматель, — признался я.

Умбакано медленно огляделся. Когда жуткие белые глаза остановились на нас с Мариком, он встал с трона, проскрипев ничуть не похожим на звучный тенор альтмера голосом:

— Пеллани?! Пеллани ва Неналата? Ва сель аран?!⁽⁹⁾

Смысл восклицания был ясен без перевода — высохшее лицо исказилось такой лютой ненавистью, что у меня по спине поползли мурашки.

Потому что на меня этот… король Неналаты… уставился не менее ненавидящим взглядом, чем на замершего справа от меня бретона, шипя уже знакомое по Мискарканду:

— Морич?!⁽¹⁰⁾

— Знаешь, — напряжённо заметил Марик, — я уверен, что это не наш наниматель.

— Не поверишь, но я уже тоже, — я шарахнулся влево, спасаясь от заклинания, выпущенного в меня Умбакано.

И едва не свалился под ноги подскочившему сзади зомби — Умбакано, или кем там он собирался теперь себя называть, как-то открыл проходы в потайные камеры. Один из проходов оказался как раз у меня за спиной.

Марик с яростным воплем бросился на то, что прежде было нашим нанимателем. Вот только тот на клинок меча, вонзившийся ему в грудную клетку, обратил внимания не больше, чем на сильный толчок. А еще, похоже, "хамелеон" ему не помеха. Во всяком случае заклинание в бретона, отлетевшего в сторону после ответного удара посохом, полетело вполне прицельно.

Дальнейший ход их схватки я не видел — на меня насели сразу два лича вместе с призванными ими низшими дэйдра, принявшими облик зомби. Как я определил, что они призванные? Да очень просто — обычные зомби, несмотря на остановленный магией процесс разложения, воняют, как и положено несвежим мертвецам. И выглядят по-разному. Не бывает двух одинаковых зомби, как не бывает двух одинаковых людей. А призванные, во-первых, принимают один и тот же облик, а во-вторых, не обладают запахом — дух, даже воплощённый, остаётся духом. То же относится и к другим видам призванной нежити. Кроме духа предка. Хотя теперь я в этом не уверен.

Справившись с первой парой неупокойников, я ринулся на помощь бретону, на которого насели сразу четверо, загнав его в угол и непрерывно поливая заклятиями. Еще один раскинув костлявые руки, распластался перед троном. Разрубленный надвое посох валялся в локте от сухой кисти, а шлем сполз с отрубленной головы, частично прикрыв желтое пергаментное лицо, по-прежнему искаженное в гримасе ненависти — король Неналаты был мертв. Окончательно и бесповоротно.

А вот Марику приходилось совсем туго. От части заклинаний он уворачивался, остальные действовали едва ли не вполсилы, но и этого хватало с лихвой. Долго он не продержится, в отличие от окруживших его личей, способных колдовать практически бесконечно, пока тело сохраняет достаточную целостность, чтобы впитывать и накапливать магию из пространства.

К счастью, занятые попытками обезвредить бретона, на меня они не обращали внимания. И это было хорошо. Примерившись, я точным движением снёс голову самому неповреждённому из мертвецов, надёжно выводя из его из строя. И тут же, пока они не осознали появления ещё одного противника, развалил второго, вытянувшего в сторону измученного и покрытого ожогами наёмника костлявую руку, светящуюся от формируемого заклинания.

Оставшиеся двое развернулись ко мне, но тут уже не сплоховал Марик. Голова одного развалилась вместе со шлемом от мощного удара мечом, а следом за ней и все остальное. А второго я сильным толчком насадил на ближайший камень варла. Чёрный кристалл доделал остальное, мгновенно вытянув из лича всю магию. Ничем не скрепленные кости с тихим стуком рассыпались по каменному полу.

Марик обессилено осел на пол, выронив меч — в последний удар он, по-видимому, вложил все имевшиеся силы. Счастье, что всю нежить мы уже перебили. Выглядел он страшно и чувствовал себя явно не лучшим образом. Кожа на лице и руках полопалась и была покрыта ожогами и запёкшейся кровью, от левого виска к затылку тянулась длинная пролысина, а брови и волосы на голове были изрядно опалены. Торс расчертили полузажившие порезы и раскрасили синяки и ожоги — зачарованная кираса превратилась в груду стеклянных осколков на полу, без малейших признаков волшебства, так что бретона я мог рассмотреть во всех подробностях. На левой щеке красовалась длинная резаная рана. Но взгляд был по-прежнему ясным и цепким.

— М-да… Красавчик, — выдохнул я, осторожно опускаясь рядом.

Почти рядом — место я выбрал такое, чтобы до меня было невозможно дотянуться даже в рывке — теперь, когда общий враг был мертв, старые разногласия готовы были в любой момент напомнить о себе. Бретон был явно обессилен, но расслабляться не стоило — я давно уяснил, что излишняя доверчивость наказуема. Особенно, когда имеешь дело с такими, как он. Ощупав пояс, разочарованно ругнулся — во время драки один из огнешаров попал как раз в него. Звон взорвавшихся от жара фиалов я расслышал сразу, но до сих пор надеялся, что лопнули не все. А от осколков меня защитил доспех. Вот только надежда оказалась напрасной — весь мой запас зелий, взятый с собой, полетел скампу под хвост. С другой стороны, может, оно и к лучшему — не придётся объяснять Марику, почему в этот раз я не делюсь с ним лекарствами. А лечить его магией я не обязан. В конце концов сам он тоже кое-что умеет, вот пусть и займётся.

— Должен признать — ты лучше меня, — вздохнул бретон. — Я даже… как бы это поточнее сказать… в общем, я не в обиде на тебя за это — я умею признавать свои промахи, — он невесело усмехнулся. — Напротив, я рад, что ты оказался здесь.

— Вот как? — осторожно заметил я.

— Да. Я и не подозревал, что Умбакано мог задумать такое, — он замялся, подбирая слова, — скажем так, нехорошее дельце. Похоже, он был настолько же безумен, насколько богат.

— Похоже, — кивнул я, размышляя о том, куда девать корону и как объяснить бретону, почему она должна достаться именно мне.

— Что теперь? — после довольно продолжительного молчания спросил он.

— Теперь? Надо поискать выход наверх.

— Это и так ясно, — отмахнулся он, болезненно поморщившись при этом движении. — Что мы будем теперь делать?

Я сделал вид, что задумался. Потом, выждав некоторое время, поинтересовался:

— А что бы предложил ты?

— Я? — Марик задумался и помолчал. — Не знаю.

Взгляд его при этом был направлен на голову Умбакано с по-прежнему напяленной на неё короной Неналаты.

— О короне забудь, — предупредил я.

— Мы могли бы продать её и озолотиться! — возмутился бретон.

— Эту вещь заберу я. Во-первых, она, как ни крути, ворованная. Если я не ошибаюсь, настолько приметную вещь не возьмёт ни один скупщик краденого. А к обычным торговцам её нести бессмысленно — краденые вещи не покупает ни один.

Марик нахмурился, обдумывая мои доводы.

— Во-вторых, продать её какому-нибудь коллекционеру — значит, обеспечить себе жилье в северо-восточном бастионе Имперского города. Коллекционеры редкостей — это очень узкий круг людей, где все друг друга хорошо знают и знают, у кого что есть из редкостей. Уж это ты должен знать получше, чем я.

Он кивнул.

— Предъявить кому-то из них вещь, которой владела Герминия Цинна, — продолжал я, — не так давно убитая, и за которой охотился Умбакано — пропавший без вести, ведь сообщать, что с ним стало и кто, а также как и почему, его остановил, скажем так, не следует — как думаешь, какая реакция на это последует? Особенно, если учесть, что последний раз его видели в твоем обществе... — наемник помрачнел, неохотно кивая. — Я лично думаю, что вместо мешка с золотом мы увидим рожи легионеров. И будем видеть их ещё долгое время. Дай предки, чтобы не всю оставшуюся жизнь.

— Мы? — поднял брови бретон.

— Мы. Ты же предлагал продать корону вместе? Да и тот же Джолринг наверняка вспомнит, что перед отъездом Умбакано о чем-то беседовал со мной. Так что... сам понимаешь.

— Да-а… — безрадостно протянул Марик.

Я вздохнул и поднялся.

— Есть ещё и в-третьих.

— Что? — Марик шевельнулся было, но остался сидеть.

— Где гарантия, что следующий её обладатель — очередной собиратель редкостей — не окажется таким же ненормальным поклонником айлейдов и не притащится сюда, как Умбакано? Что-то мне подсказывает, что ты прикончил его раньше, чем он успел осознать свои новые возможности и как следует ими воспользоваться. А если того, следующего, окажется некому остановить? Рано или поздно камни варла вновь накопят потребную для... ритуала коронации, надо полагать... силу и что тогда? Умбакано, если ты помнишь, обмолвился, что собирался — не больше, не меньше — возродить цивилизацию айлейдов.

— Хорошо-хорошо, — он вскинул руки, словно защищаясь, — ты меня убедил. Забирай эту дэйдрову корону себе. Только что ты собираешься с ней делать?

— Спрячу. Там, где её не будут искать. И поверь — лучше, чем это место, защищен разве что императорский дворец. Хотя я бы с этим поспорил.

— Ясно, — кивнул Марик, тщательно скрывая недовольство.

Однако я все равно заметил.

Двигаясь так, чтобы не поворачиваться к бретону спиной — просто на всякий случай — я обошел залу, собирая уцелевшие посохи айлейдских колдунов. Обломки посоха Неналаты повертел в руках и с сожалением выбросил — посох восстановлению не подлежал. По крайней мере, обычными средствами.

Когда я вернулся к Марику, тот уже встал и теперь с грустью рассматривал осколки стекла.

— Кирасу жалко, — вздохнул он в ответ на мой молчаливый вопрос.

А себя ему, видимо, не жалко. Мне лично страшно представить, какими заклятьями нужно было садить, чтобы доспех из оружейного стекла превратился вот в это…

— Держи, — я, подумав, отдал ему четыре из шести посохов. — На новую кирасу должно хватить.

— Угу, — нерадостно согласился он, принимая свою долю добычи. — Хотя вторую такую я вряд ли найду. А просить зачаровать кого-то из университетских артефакторов — она обойдётся втрое дороже.

— Знаешь, — я помедлил… а потом отдал ему два оставшихся. — Эти тоже забирай.

Сам я вытряхнул из короны Неналаты голову Умбакано — при ближайшем рассмотрении выяснилось, что коллекционер превратился в лича. Во всяком случае, при сравнении с другой оттяпанной черепушкой различий было не так уж много. Вряд ли так было задумано изначально, скорее всего, с исчезновением айлейдов на Нирне, магия их стала постепенно угасать и для того, чтобы передать претенденту на трон знания и что там ещё подлежало передаче, Неналате пришлось использовать не только накопленные запасы магии, но и энергию самого Умбакано, включая его жизненные силы.

Именно об этом я думал, когда мы с Мариком шли по обнаруженному мной проходу, примеряя произошедшее так и этак на имеющиеся у меня обрывочные знания. Об отданных бретону трофеях я не жалел — магический посох, конечно, вещь достаточно недешёвая… но уж больно неудобно её везти, а я уже не настолько беден, чтобы хватать все, что имеет хоть какую-то ценность. К тому же у меня имелись трофеи, собранные с верхнего уровня подземелий. Немного, но все же. И несколько интересных вещей, снятых с трупов некромантов из часовни напротив. Ну, и сама корона Неналаты, разумеется. Нет, продавать я её не собирался, хотя и лукавил, объясняя Марику насчёт скупщиков краденого. Не знаю, что тому причиной, но тот айлейдский шлем, который лежал сейчас у меня в заплечной сумке, заметно отличался от того, который Умбакано демонстрировал мне в своем особняке и который потом напяливал на голову. Хотя в чем именно заключаются отличия, я так и не понял. Просто устав пытаться выявить конкретные изменения, плюнул и принял сам факт их наличия, как данность. И успокоился. Так что, если быть полностью честным, корону вполне можно было продать без неприятных последствий, которые я живописал собеседнику, но… в любом случае оставался вариант "в-третьих". В Храме Повелителя Туч, куда я собирался её отвезти, корона Неналаты будет в безопасности — альтмеров там нет, а люди вряд ли захотят вернуть ушедшие времена. А если вдруг, предки сохрани, что-то подобное и случится, к тому времени, думаю, айлейдская магия окончательно иссякнет. Корона Неналаты станет просто сильным артефактом, увеличивающим магические способности. И не более того.

Когда мы оказались на поверхности, уже начинало смеркаться — в подземельях Неналаты мы пробыли почти весь день. Я распрощался с Мариком, загрузил свои немногочисленные трофеи на обрадованную моим появлением Егозу и отправился к Желтой дороге. Да, я был вымотан, но оставаться рядом с бретоном не хотел — он, конечно, мне благодарен, но айлейдский шлем в моей сумке слишком соблазнительная добыча, и вообще, я просто хотел убраться подальше от развалин. К тому же, моя лошадка, в отличие от меня, неплохо отдохнула, а я несколько часов пути до столицы как-нибудь выдержу, не вывалившись из седла. А от опасности, если таковая встретится, можно просто ускакать, не вступая в схватку. В конце концов, вороные как раз и славятся своей резвостью. Ну и самое главное — я хотел повидаться с Лютером. Хотя бы для того, чтобы сообщить ему, что он хитрый старый козёл… и поблагодарить за советы.

---

1) особый вид нежити. Ожившие трупы нордов, совершивших при жизни ужасные преступления. Сильнее и опаснее обычных ходячих мертвецов. TES-V: Skyrim

Вернуться к тексту

2) "Зал Великих королей Неналаты" (альдм.)

Вернуться к тексту

3) здесь: услышал весть… и пришел... услышь мое приветствие, Неналата (альдм.)

Вернуться к тексту

4) носи знания, как броню (альдм.) — здесь и далее — слегка изменённые куски оригинального текста из игровой книги "Айлейдский текст" (квест Гильдии магов)

Вернуться к тексту

5) наши изгнанные предки слышали приветствия мира (альдм.)

Вернуться к тексту

6) из огня — жизнь, из света — магия (альдм.)

Вернуться к тексту

7) знание/мудрость воссияет золотом истины. Мудрость жизни не оставит носящего в тёмные времена (альдм.)

Вернуться к тексту

8) пенящаяся волна, такая грозная, такая мощная, возвещает о прибытии благородных эльфов (альдм.)

Вернуться к тексту

9) дословно: Чужаки?! Чужаки в Неналате? В зале королей (королевской зале)?! (альдм.)

Вернуться к тексту

10) Темный эльф?! (альдм.)

Вернуться к тексту