Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Следующие дни прошли для Теодора как в тумане. Он вставал рано утром со своей трансфигурированной кровати в башне префекта — наплевав на правила, он оставался спать именно там и не спускался в подземную гостиную Слизерина ни разу с памятного апрельского вечера. Споро завтракал тем, что ему приносили школьные домовые эльфы. Отправлялся с помощью Дерри в Уэльс. Переодевался в подобавшее случаю облачение и отправлялся в путь.

Выступление Кингсли перед уцелевшим составом Визенгамота и всеми теми, кто желал его слушать. В первом зале на десятом уровне Министерства, в торжественном сиянии свечей при портрете древнего монарха. Шеклболт рассказал, как изменится Британия. Что суд будут вершить избранные шерифы, как в древнюю старину. Что Верхний Визенгамот станет выкупным, как Попечительский совет. Что Нижний Визенгамот будет избираться на два года в каждом из современных маггловских графств. Что аппарат Министра будет отчитываться перед чародеями и чародейками, а сам министр в будущем сможет быть избранным только из членов Визенгамота с длительностью срока не менее шести лет за прошлые года.

Его слова кем-то возносились как триумф, кем-то проклинались. Кто-то требовал вернуть старые порядки и Палату Лордов из начала века. Кто-то — распустить сборище «старых пердунов». Теодору было, в сущности, плевать на мнение всех крикунов. Его участие осталось тайным, но с некоторыми изменениями магглы действительно утвердили Шеклболту почти полный перечень тех мер, что он придумал не больше месяца назад.

Потом были похороны. Похороны тех, кто пал в битве при Хогвартсе. Кладбище Хогсмида пополнилось полусотней могил, и это были не все павшие. Кого-то забрали в семейные склепы, кого-то отправили в родовые поместья, а кого-то не нашли. Как Гарри Поттера. Мальчика, который не выжил во второй раз.

Там, на похоронах, Кингсли вновь произнёс речь. Взгляды немногочисленных студентов, нестройными рядами пришедших проститься со своими павшими товарищами — двадцатью восьмью учениками древней Школы Чародейства и Волшебства, скрещивались на его траурном лице чаще, чем хотелось бы Старшему префекту. Лёгкий весенний дождь капал в тот вечер, но ему не приходилось использовать его как замену слёз. Он действительно плакал.

Оплакивал каждого, кто принёс себя в жертву. Оплакивал каждого, кто попал на его личное кладбище «трудных решений». Коронер Тонкс и оказавшийся его тестем Римус Люпин. Друид-отшельник Короний, тот самый маг в фиолетовой сутане, и дознаватель Шепард. Их было слишком много, чтобы он не чувствовал своего участия, своей вины.

А на следующее утро «Ежедневный пророк» принёс весть о случившейся битве в первом специальном выпуске каждому магу, кто мог его получить. Теодор возблагодарил Шеклболта и Каффа, что те отложили выпуск на момент после похорон. От сотен писем он сбежал в Нору, где в глубоком трауре поблекшая и постаревшая за пару дней на десяток лет Молли Уизли долго рыдала, цепляясь за них с Джинни.

Рыдала по своему сыну, упокоенному по обычиям Уизли, в день, когда всё кончилось. Рыдала по своей внучке, родившейся не человеком — и по проклятой вейле, что принесла эту весть в её дом уже после гибели своего мужа.

Тогда-то Теодор понял, почему Уильям не хотел, чтобы он говорил кому-либо о рождении дочери. Джинни не знала, не знали братья, знал Рональд, но его не было в Норе. Джинни шепнула, когда они вышли на улицу, в сад, передохнуть от горестной ауры колдуньи, что потеряла не одного, но сразу двоих, что шестой брат бродил по окрестностям, словно не находив себе места.

Мало утешало безутешную Молли, что стрелка Чарли Уизли на великолепных часах Артура замерла в положении «Дома». Ведь этот дом был не в Британии и не в Норе.

Корреспонденцию в школе, сотни писем, отправленных в его адрес магами Британских островов, ему помогали разбирать сразу четверо. Самозванные адьютанты, так помогшие в осенних изысканиях Пакстон и Бэддок, и брат с Гримом Фоули. Слагхорн одолжил свой вредноскоп с усмешкой, вручив со словами, что его долг жизни искуплён. Теодор не знал, когда он успел спасти жизнь декана, но неприятный осадок остался.

Ему желали чирьев и типунов на все возможные конечности за то, что он подверг учеников опасности. Проклинали матери, потерявшие своих детей и жёны, чьи мужи не постеснялись встать против сил зла. Многие благодарили его, и это было лучиком света траурному и устало-серому настроению Теодора, хлебнувшего так много горестных эмоций за такой короткий промежуток времени. Находились и те, кто обвинял его, что он не выступил раньше, пока у власти был Яксли, «легитимист» по классификации Теодора.

Сам эту статью он не читал.

В коридоре его поймал брат Колина, Деннис. Четверокурсник-магглокровка, который вернулся осенью в школу — и знал об этом — именно благодаря Теодору. Мальчик в свои пятнадцать был гораздо крупнее погибшего брата и, если бы не запреты Кэрроу, наверняка бы играл в квиддичной команде. Он сжимал кулаки и ярился, но так ничего и не сказал ему. Лишь кинул на пол газету с официально-печальным Теодором на колдографии, который отводил глаза и поправлял манжеты, будто бы признаваясь, что ему жаль. «Хорошо, что хотя бы не галстук», — подумал, узрев себя, Нотт.

Он написал письмо бабушке. Пронзительное и наполненное эмоциями, усталостью, что ему больше некому было передать. Что вкус победы оказался совсем не сладок, а весьма горек. Что груз ответственности на нём вдруг превратился в груз вины. Что он остался будто бы в чарах оцепенения, облекаемый со всех сторон взорами колдунов. Написал, выплеснул всё, что его тревожило и что на него давило, и понял. Такова была цена взрослой жизни. Той самой политической игры, которую он именно и воспринимал как игру, как шутку, но которая превратилась в жизнь. И смерть.

Это был важный урок.

И всё же он отправил письмо леди Виктории, письмо, полное горячей рефлексии, уже переставшей терзать его сознание — теперь лишь его щёки трепал холодный, словно бы снова мартовский, ветер под крышей совятни.

— Твои мозгошмыги выглядят взрослее, — печальным звоном в его ушах отозвался голос мисс Лавгуд. Луна не сражалась, но помогала раненым в Трапезном зале всю ту ночь. Её возлюбленный Рольф бился, как лев, и был ранен, но целители смогли быстро помочь ему.

Теодор повернулся к ней, всё так же сжимая пухлый конверт с неотправленным посланием. Раньше он бы не удивился, увидев Лавгуд с очередной глупой бижутерией. Теперь же он удивлялся, что она была без ничего. Лишь с палочкой и собственным письмом, что прижимала к груди, словно самое ценное. С детским непосредствием она смотрела на него, наклонив голову, будто бы опять увидела самую интересную загадку во всём замке.

Когда-то давно, когда Джинни познакомила их, она смотрела на него похоже.

— Мы все повзрослели слишком быстро, — хрипло ответил он. Словно бы желая что-то сказать ещё, он открыл было рот, но закрыл его, не выдав ни звука.

— Директор Дамблдор говорил, что смерть — это всего лишь приключение. Моя мама уже давно отправилась в это приключение, и Руфус Депонийский обязательно проводит её на Элизий.

Девушка подошла ближе и остановилась рядом с ним, глядя вдаль, в долину Чёрной реки, к ущелью и горам.

— Эти раны слишком болят, чтобы считать их приключениями, — тихо ответил Теодор. Ещё миг назад ему казалось, что он понял всё, но вот он вновь ничего не понимал. — И ещё сильнее пригвождают вниз.

— Ты слышал, что твой друг Артур собрался отправиться на поиски своей любви? — Теодор не слышал. — Это будет его приключение. И это будет её приключение, ведь её будут искать, как никого и никогда. Не все приключения должны иметь счастливый конец.

У юноши защемило в сердце от того, как именно судьба распорядилась его друзьями.

«Магия превыше всего»… те идеи, что владели им в детстве, казались теперь наивными. Маги готовы были убивать друг друга и убивали, и Теодор убивал других из них, наплевав на то, что объединявшая их магия была превыше всего. Не магглы напали на Хогвартс или учинили переворот в августе. Маги.

Вдруг послышался совиный клёкот. Спланировав, под крышу залетела сипуха, которая уселась прямо перед Тео, вырвав его из мрачных раздумий, и дала отвязать от себя письмо. Более того, ей же он привязал собственное и засунул две монетки сиклей в мешочек, закреплённый на её пернатой груди.

Луна отошла в сторону и тоже отправила послание. Теодор же развернул прилетевшее себе.

«Мистер Нотт. Я вернулся в Британию, жажду обсудить с вами итоги прошедших месяцев и планы на будущее. Помните о нашем пакте. Жду вас завтра в полдень в своём замке Олбани. Энтони Карамеди, владелец Британской лиги квиддича».

* * *

Поместье в Олбани, где стоял замок, было известно среди магов издревле. Биннс рассказывал, что именно в Олбани леди Джейн Грей отказала тогдашнему лорду Бёрку, после чего тот выдал её регенту Дадли, и события в итоге привели её в Тауэр. Замок переходил от одного владельца другому, пока, видимо, не оказался в руках представителя династии потомственных магнатов и деятелей квиддича. Теодор не знал о Карамеди до той памятной встречи в день выборов Скримджера после пятого курса, но это было лишь из-за того, что он никогда не интересовался квиддичем так глубоко; их семейство французскими кардиналами правило всей Британской Лигой уже столетие.

Утром Макгонагалл сообщила студентам, и Теодор узнал одновременно со всеми остальными, что Попечители и Министр приняли решение не продолжать учебный год. Это было вполне естественно — замку требовался ремонт, выгоревшие коридоры продолжали, даже очищенные и восстановленные, производить жуткие впечатления, а студенты день ото дня становились всё больше беспокойны, стремясь домой, прочь с места страшной битвы. Всех отправляли на «домашнюю подготовку» к экзаменам, что было полумерой, ведь колдовать дома ученики Хогвартса не могли.

Те же, кому предстояли СОВ и ЖАБА, могли остаться и претендовать на консультации. В отличие от других экзаменов, эти не переносились на начало сентября, и оставался какой-то лишь месяц, чтобы подготовиться.

Природа вокруг расцветала. Приближавшееся лето чувствовалось, и, поднимаясь по мощёной тропе к стенам замка по саду, Теодор нет-нет да беззаботно улыбался, глядя на распускающиеся листья, порхающих птиц и бабочек. Думы, что настигали его все эти дни, словно бы чуть отступили, уступив место волнению от встречи с человеком, что, во многом, определял минувший год.

К своему удивлению, Нотт не помнил наверняка, приказывал ли ему Карамеди устраивать в замке восстание. В минувшие дни, в особенности, перед битвой, он сам себя оправдывал этим, но с памятного сентябрьского дня прошло так много событий, что сказать наверняка он не мог.

«В любом случае я сделал всё, что было в моих силах», — решил он, уже оказавшись перед воротами. Те медленно раскрылись, явив взору старинный донжон. Появившийся в тоге домовой эльф с поклоном протянул Теодору сияющий голубоватым цветом портальной магии конверт, и, взяв его в руку, приготовившийся к аппарации порталом Нотт оказался перенесён магией.

* * *

Личный кабинет мистера Карамеди сильно отличался от того, что принадлежал скончавшемуся Яксли. Бывший Верховный чародей умер уже после победы. Теодор узнал об этом от Слагхорна, когда тот сетовал, что не сможет рассказать на будущем суде о своих с ним договорённостях. Лорд Корбан был плох с самого начала года, и Тео подумал, что причиной могла стать магия Тёмной метки, покинувшая его с исчезновением Тёмного лорда.

Это было помещение, обставленное в неброском стиле. Серого цвета стены. Большой рабочий стол и несколько стеллажей вдоль стены. Эмблема Британской Лиги Квиддича за креслом и закреплённая над ней метла, по виду — Чистомёт из середины пятидесятых, какие всё ещё встречались в запасниках Хогвартса. Большой позолоченный и червлёный шершень с крылышками, напоминавший одновременно и сниджета, на столе. Бумаги, свитки, артефакты, наибольшим из которых был вредноскоп.

Хозяин кабинета сидел в кресле с газетой в руках, и когда Теодор появился, вскочил на ноги, откладывая «Пророк» в сторону.

— Мистер Нотт! Рад видеть вас в прекрасном расположении духа.

— Взаимно, мистер Карамеди. Ясное солнце — то, чего не хватает в Шотландии.

Мужчина печально улыбнулся.

— Увы, увы. Но теперь в Британии есть солнце, а не красная пелена в небе между ним и землёй.

Теодор кивнул, соглашаясь с ним. Взмахом палочки хозяин кабинета отодвинул Теодору стул, чтобы он мог сесть, и вернулся на своё место, позволив Теодору расположиться, пока сам он заколдовывал бумаги так, чтобы они заняли упорядоченное положение.

— Повторюсь, что я рад видеть вас, Теодор, — произнёс мистер Энтони деловым тоном, сложив руки в замок на расчищенном столе. — Минувшие месяцы поменяли очень многое, здесь и за Каналом. Вы знаете это не хуже меня.

Нотт кивнул, соглашаясь с его словами.

— Старые договорённости перестали работать, те, кто был лоялен, отказываются иметь какие-либо дела… не все вещи можно было отдавать на откуп договорам, даже и магическим. К счастью, наши с вами союзные отношения претерпели этот шторм. Можно сказать, что наши драккары почти достигли Винланда, если позволите, — он скупо улыбнулся, и Теодор, взволнованный внутри ещё сильнее от его тона, натянуто улыбнулся в ответ.

— Да, и шторм этот был сильным, — сказал он, чтобы что-то сказать.

— Конечно. Я скорблю вместе со всеми о каждом погибшем. Но я человек бизнеса, если позволите. То, что квиддичисты, любители и профессионалы, встали на защиту Хогвартса — это безусловное благо. То, что не все они выжили — безусловное горе. То же касается и всех других людей, студентов, авроров, журналистов и зельеваров. Британии будет недоставать многих гордых сынов и дочерей, но кровавый след Хогвартса сплотит нашу магическую нацию и даст ей пережить разобщение страхом, посеянным исчезнувшим личем.

Пусть и рациональный, но циничный взгляд Карамеди вызвал у Теодора бурю эмоций, от гнева до удивления и надежды, но ответить он не успел.

— И я крайне рад, что вы, Теодор, сыграли именно такую роль, какую у вас удалось. Тогда, в июле, мы надеялись именно на сплочение, и сыграли на руку врагу. Теперь же вы своим прекрасным выступлением в прессе передали эстафету новым, мирным временам. Коллеги по Клубу прислали мне не один десяток писем с одобрением и восхищением нашего, как они подумали, шага. Увы, правда в том, что я не имею отношения к вашему интервью с Каффом, и даже Уингер не обговаривал с вами текст. Кто, к слову, был инициатором?

Тео решил не пытаться юлить.

— Министр Шеклболт направил меня дать комментарий редактору Каффу. А что случилось с Талботтом? Мы не контактировали с зимы.

— Дело в том, что Талботт… погиб, вероятно. Он пропал, — Карамеди отвёл взгляд и напряг желваки на пару мгновений. Тео подумал, что это было большой утратой для магната. — Мало кого из своих подчинённых я ценил бы сравнимо. Но мальчик потерял родителей в прошлую войну. Он не мог оставаться в стороне, и я догадываюсь, что с ним стало.

— Мне жаль, — Теодор опустил взгляд.

— Кхм… да. Шеклболт? Это интересно, потому что он мне этого не упоминал вчера. Может быть, Гриффит решил вести свою игру?.. — пробормотал он себе под нос, уйдя в мысли. — Но, в любом случае, это было отлично. Одним выступлением вы превознесли самого Министра до небывалого статуса, сровняв его с Дамблдором. Победитель Тёмного лорда получит карт-бланш на всё и даже Конфедерация в четверг ничего не сможет сделать ему. Это блестящий ход, Теодор, просто блестящий. Думаю, что можно связывать ваше грядущее награждение и с этим тоже.

— Награждение?! — Тео не смог сдержать эмоций.

— Конечно. Орден Мерлина третьей степени, — Карамеди горделиво улыбнулся, словно бы именно он решил его наградить. — Кингсли показывал список. В Хогвартсе прибавится славных записей в Зале Наград…

Тео передёрнуло. В зале Наград тогда лежали тела погибших.

— …поэтому готовьтесь к началу блестящей карьеры в Министерстве. Нам с вами предстоит решить много проблем, пусть не все разделяют нашу точку зрения. Надо лишь определить, откуда мы с вами начнём. Департамент транспорта, как старина Фадж? Департамент магического правопорядка, наверное, лучше не стоит рассматривать. Может быть, департамент международных отношений? Или всё же экономической политики?

— Вы имеете в виду, что мне нужно выбрать, где я начну работать? — уточнил Теодор. Это была быстрая смена вектора беседы, что он даже забыл мысль о павших бойцах.

— Именно так!

— Но… но…

— Вспомните, что зафиксировано в нашем с вами договоре, — наставительно, по-отчески, улыбнулся мужчина. — Мы — помогаем вашему развитию и политическим успехам, а вы лоббируете для нашего клуба полезные проекты. Все три направления нам крайне интересны, и соответствуют и вашим стремлениям не меньше наших. Ну же, определяйтесь, мистер Нотт.

«Вот она, взрослая жизнь. Уже не маленький Тео, но взрослый мистер Нотт», — вихрем пронеслась мысль в его голове.

— Тогда, наверное… — протянул он, — департамент экономики.

— Блестящий выбор. Руководитель Департамента останется тем же, что при Скримджере, Надар Уэбб, но он, как и прежде, компромиссная фигура с Олафсонами…

Карамеди несколько минут продолжал рассказывать о том, что именно в этом департаменте было нужно от Теодора, который сделал выбор, даже не осознав толком, что именно было его задачей.

Он слушал вполуха визионера и главу квиддичной лиги, пытаясь осознать масштаб происходивших в его жизни перемен.

— …впрочем, это всё вы узнаете уже там, в должности. Я проинформирую партнёров о вашем решении, мистер Нотт, и замолвлю словечко перед Уэббом.

* * *

На берегу Чёрного озера, куда пошёл после возвращения из Олбани, Тео встретил Артура. Друг сидел и смотрел печальными глазами на воду. Теодор сел на камень рядом, наколдовав из него походный стул, и они продолжили молчать уже вдвоём.

— Знаешь, у меня такое чувство, что детство кончилось, — сказал вдруг Арчи.

— Да, и у меня, — согласился Тео.

— Все думают, что я ничего не понял, но я всё понял. Спасибо вам, что смогли остановить меня в неведении, но… мне страшно представить, что я никогда её не увижу. Что будут другие, но не будет её.

— Мне жаль, приятель, ты не представляешь, насколько, — пробормотал Теодор.

— Я знаю.

Артур поправил жёлто-чёрный шарф. Они продолжили молчать.

— Ты правда отправишься в путешествие? — нарушил тишину Тео.

— Не знаю, чем хочу заниматься, — признался Артур. — Посмотрю свет. Тибет, Африка, Индия, Австралия, Бразилия… столько мест в мире, где мы не были. Не хочешь со мной?

Тео вздохнул.

— Мне уже уготовлено место в Министерстве. Я сознательно выбрал путь политика, Арчи.

— Знаю, я всегда знал. Тебе идёт это, друг.

— Спасибо, друг. Как надумаешь возвращаться — будь уверен, в моём доме для тебя найдётся место.

— Мы станем слишком взрослыми, чтобы спать в одной комнате, как тогда, когда ты приволок меня за собой за руку домой, — улыбнулся Артур.

— С тобой мне перестало быть одиноко, братишка, — улыбнулся в ответ Тео. Мальчики рассмеялись.

То, о чём они говорили, казалось, было совсем недавно — и всё же это было для них обоих уже очень давно.

— Думаю, это будет для меня честь названным братом будущего Министра Нотта, — шутливо напыжившись, произнёс Артур.

— Ну, спасибо, но для тебя я всегда остаюсь Тео, приятель, — так же шутливо нахмурился Теодор.

— Надеюсь на это, будущий грозный Министр Тео Нотт!

Шутливая перепалка с другом будто бы вернула ему окончательное душевное равновесие. Самые мрачные дни седьмого курса оставались позади, и впереди брезжила новая, уже взрослая жизнь. Теодор вырос за буквально пару дней и принял много сложных решений, но ещё больше ему лишь предстояло принять. И понять.