Во имя высоких целей (гет)

У Саб-Зиро Китану ожидал не самый приятный сюрприз. Постучав в дверь, она по своей привычке тут же вошла, не дожидаясь ответа, и, к своему удивлению, расслышала из соседней комнаты негромкие голоса, один из которых был женским. Китана поспешила пройти туда и увидела Саб-Зиро, а рядом с ним незнакомую ей эденийку. При одном взгляде на гостью Китана ощутила неприязнь, хотя никаких разумных причин для этого не было. Повисло молчание. Китана открыто разглядывала незнакомку, хотя понимала, что ведет себя невежливо. Эденийка была высокая — выше Китаны почти на голову, очень стройная и изящная, чего не могла скрыть даже многослойная традиционная одежда. И очень красивая: черноволосая и черноглазая, с гладкой смуглой кожей. Чертами лица и манерой держаться она напоминала Синдел, что еще больше раздосадовало Китану. Наконец, гостья Саб-Зиро, видимо, устав ждать положенного приветствия, учтиво поклонилась и назвалась Таней. Китана поняла, что это и есть невеста Рейна, однако это ничуть не сгладило неприятного впечатления, которое та на нее произвела.

— Рейн не говорил, что вы прибыли вместе, — сказала Китана вместо ответа. Таня терпеливо объяснила, что приехала по делам своей семьи.

— Возможно, я могу вам чем-то помочь? — поинтересовалась Китана, запоздало решив соблюсти приличия и продемонстрировать добрые намерения. Однако ее попытка имела неожиданный результат: вместо ответа Таня перевела взгляд на Саб-Зиро. Он едва заметно кивнул, и тогда Таня сказала:

— Благодарю за участие, принцесса. Однако в этом нет необходимости, все вопросы уже решены.

— Счастлива это слышать, — бросила Китана. Таня, не обратив на ее реплику внимания, сдержанно улыбнулась Саб-Зиро:

— Что же, Грандмастер, не стану больше отнимать ваше время. Благодарю вас за помощь.

Саб-Зиро поклонился и протянул руку. Эденийка оперлась на его локоть и величественно выплыла из комнаты, оставив в воздухе едва уловимый аромат благовоний. Взбешенная Китана проводила их долгим взглядом: сама она никогда не удостаивалась от Саб-Зиро такой чести, он был вежлив с ней и тщательно придерживался внешнемирского придворного церемониала, и только. Подойдя к очагу, Китана уставилась на едва тлевший огонь. Меж тем Саб-Зиро, наконец распрощавшись со своей гостьей, вернулся и остановился на расстоянии вытянутой руки от Китаны. Она старательно делала вид, что не замечает его вопросительного взгляда, и наслаждалась ощущением направленного на нее внимания.

— Вам холодно? — поинтересовался Саб-Зиро, видимо, утомившись молчанием.

— А сам как думаешь? — ответила Китана, даже не пытаясь скрыть раздражение, и потянулась к сложенным у очага дровам. Саб-Зиро опередил ее: взял несколько поленьев и подбросил в огонь. Он едва не задел Китану плечом, так что по ее коже пробежало легкое, почти неуловимое ощущение — тень прикосновения. Китана поморщилась: щеки неприятно горели не то от злости, не то от близости разгоравшегося огня.

— Простите, принцесса. Мне не бывает холодно. Поэтому я иногда забываю, что на других холод может действовать иначе, чем на меня. Солнце уже над донжоном — скоро и здесь станет нечем дышать, — сказал Саб-Зиро.

— Станет жарко, погасишь очаг, — ответила Китана сквозь зубы, рассерженная тем, что он не замечал или не хотел замечать ее недовольства.

— Принцесса, что случилось? — наконец спросил Саб-Зиро.

— Ничего особенного, — заговорила Китана сердито. — Просто приехал Рейн, которого мы ждали два дня, если помнишь, я с ним поговорила и узнала кое-что по поводу нашего с тобой дела. Как видишь, сущие пустяки. Жаль, что пришлось прервать вашу с невестой Рейна беседу из-за этого.

— Погодите, принцесса. Давайте обо всем по порядку, — ответил Саб-Зиро, и Китане показалось, что в его голосе было удивление. — Таня уже ушла, и я вас внимательно слушаю.

— Я уже все сказала, — отрезала Китана. — Прости, что помешала тебе принимать гостей. Я пойду, пожалуй.

— Таня уже ушла, принцесса, и наш с ней разговор окончен, — медленно и с подчеркнуто спокойными интонациями повторил Саб-Зиро. — Может, присядете, и мы поговорим?

— Ладно, если ты так настаиваешь. Ничего не в порядке, — огрызнулась Китана. — Ты требуешь от меня полной откровенности, я часами отчитываюсь перед тобой о всяких пустяках, а когда ты оказываешься мне срочно нужен, я обнаруживаю, что у тебя есть занятия поинтереснее. И ты вообще не говорил мне, что знаком с этой эденийкой. Что ты от меня скрываешь?

— Может, вам пойти отдохнуть? — обреченно сказал Саб-Зиро. — Если угодно, я зайду к вам позже, и расскажете мне, что такого произошло, что вы так расстроены. Или мне лучше спросить об этом у Рейна?

— А при чем здесь Рейн?

Саб-Зиро сделал шаг, преодолевая последнее разделявшее их расстояние, и, как Китана ни старалась избежать его взгляда, ей все же пришлось поднять голову и посмотреть ему в глаза. По шее скользнул легкий холодок, так что она зябко повела плечами.

— Что он вам наговорил?

— Рейн здесь ни при чем, я же тебе сказала, — нервно пробормотала Китана, запоздало пожалев о своей несдержанности. Под пристальным, настойчиво-вопрошающим взглядом было неуютно, не то слишком жарко, не то слишком холодно, не то…

— Тогда в чем дело, принцесса?

— Я уже сказала тебе, в чем. Ты общаешься с Таней втайне от меня? Может, это мне следует усомниться в твоей верности, Саб-Зиро? Откуда ты ее знаешь?

— Никаких причин сомневаться во мне у вас нет, — сказал он нехотя. — Таня приходила, чтобы поговорить о своем семейном деле.

— Надо же. А почему она явилась со своим семейным делом к тебе, а не к Рейну, например? — спросила Китана, с неудовольствием заметив, что у нее дрожит голос. — Ты прежде был знаком с ней, Саб-Зиро?

— Нет, мы никогда раньше не встречались, — ответил он. — Я о ней только слышал, как и она обо мне. Но я, простите, никак не пойму, почему вы придаете пустяковому разговору такое значение.

— Потому, может быть, что до сих пор не знаю, о чем был этот пустяковый разговор. И кстати, почему она явилась без сопровождения? Даже служанки при ней не было.

— Таня спрашивала, не смогу ли я принять в клан одного из ее младших братьев. Их семья не в лучшем положении, хотя они и считаются высшей знатью, и возможностей здесь у него практически никаких, а навыки, по ее словам, неплохие, — холодно проговорил Саб-Зиро, по-видимому, всерьез рассерженный допросом. Китана призадумалась: объяснение выглядело достоверным, но ее не оставляло чувство, что Саб-Зиро чего-то не договаривает. Поэтому она продолжала свои расспросы.

— Почему эта женщина не обратилась напрямую к Цунгу или кому-нибудь из генералов? Или, если уж я здесь теперь главная, не пришла ко мне со своей просьбой?

— Известно, почему, — пожал Саб-Зиро плечами. — Цунг и генералы в любом случае будут решать этот вопрос со мной, так что Таня выбрала самый быстрый способ добиться цели.

— Ну и что ты ей ответил?

— Чтобы ее брат приехал, когда я вернусь в клан, потому что мы должны оценить его навыки, и потому, что кто-то должен согласиться его обучать. Больше мне нечего вам сказать, — отрезал Саб-Зиро и продолжил чуть мягче: — Если с Таней покончено, может, все-таки перейдем к тому срочному делу, из-за которого вы пришли?

— Да. Я хотела сказать, что… — Китана сбилась, помолчала, собираясь с мыслями. — В общем, я говорила с Рейном, как я уже сказала.

— Так о чем был разговор?

— Ну, Рейн действительно, как предупреждал Драмин, приехал, чтобы я рассудила их тяжбу по поводу куска земли, на который они оба имеют право, — начала Китана. Она так и не решила, как сказать Саб-Зиро о предложении Рейна поехать с ним в спорную область и о том, что Рейн счел ее согласие само собой разумеющимся: боялась, что Саб-Зиро это не понравится, и тон их разговора станет совершенно иным. «Не говорить нельзя, — подумала Китана, — но если скажу, он, конечно же, разозлится и запрет меня в башне». Саб-Зиро прервал ее размышления:

— Неужели? Вам самой не кажется, что все это выглядит крайне странно? Не удивляет, что до сих пор аристократы сами разбирались с внутренними делами круга и не терпели вмешательства Империи, а теперь вдруг решили добровольно идти к вам на поклон?

— Мне кажется, что ты переоцениваешь опасность, Саб-Зиро. Разве я не занимаюсь каждый день как раз тем, что вмешиваюсь в их внутренние дела? — возразила Китана, вспомнив пространные объяснения Рейна. — Послушай меня, я тебе сейчас все объясню…

Саб-Зиро продолжал настаивать:

— Речь теперь не о простолюдинах или мелких сошках, а о семьях из высшей аристократии, которые ревниво оберегают свою самостоятельность. Это одна из их привилегий — до тех пор, пока не нарушаются имперские законы, они решают проблемы по своему разумению. Зачем бы Рейну вдруг вмешивать вас в свою свару с Драмином? Неужели Цунг не предупреждал вас, что главное и для эденийцев, и для нас с вами — это равновесие?

Китана демонстративно вздохнула:

— Болтовня Цунга мне до конца моих дней запомнится, не сомневайся. Пока что я никуда не вмешиваюсь, только делаю то, о чем мы договорились: пытаюсь узнать побольше. Об этом я и хотела с тобой поговорить с самого начала. Я выяснила, что Рейн на нашей стороне и заинтересован в том, чтобы я оставалась во главе Эдении. И он, и другие, те, кому не нравятся здешние порядки, надеются на перемены и ждут от меня решительных шагов, но из-за того, что Драмин не давал мне ничего делать, они не знали, чего от меня ожидать. Поэтому Рейн и выбрал такой способ, чтобы со мной познакомиться и дать мне сразу заявить о том, какую позицию я займу. Ну знаешь, он сказал, что те, кто желает перемен, должны убедиться, что мне можно доверять. Я, конечно, ничего не стану делать без позволения Императора, но, возможно, стоило бы остаться здесь подольше и…

Саб-Зиро покачал головой.

— Я настаиваю на том, чтобы мы немедленно сообщили обо всем Императору. Вам нельзя здесь оставаться. Дело приняло опасный оборот, судя по тому, что делает Рейн.

— Да почему ты так враждебно к нему настроен? Ты же даже не хочешь меня дослушать, — снова вспылила Китана.

— Я весь внимание, — насмешливо сказал Саб-Зиро.

Китана выдала последний аргумент:

— Рейн сказал мне, что Драмин предатель, и у него есть доказательства этого предательства.

Саб-Зиро взглянул на нее все с тем же недоверием.

— Сам сказал, или вы дали ему повод думать, что об этом можно с вами говорить?

— Конечно, нет, Саб-Зиро, я еще не потеряла разум, — с досадой ответила Китана, ожидавшая совсем другой реакции на свои слова. — Он завел речь о Драмине сам, сразу же, как пришел, и еще объяснил, что они с Аргусом по разные стороны, потому что ему не нравится, как все устроено в Эдении, и он считает, что я могу все это изменить.

— Как интересно, — усмехнулся Саб-Зиро. — До сих пор господин Рейн говорил вам именно то, что вы бы и хотели услышать, верно?

— Ты на что намекаешь? — насторожилась Китана. Гнев вспыхивал в ней, как огонь в очаге за ее спиной, и по коже волнами расходился жар.

— Я намекаю на то, что Рейн опасен, он ведет свою игру, и последствия могут быть непредсказуемы. У Рейна большой отряд, больше вашего, вызвать кого-нибудь из форта вы не успеете, а от гарнизона башни никакого толку не будет. Принцесса, послушайтесь меня, нам пора убираться отсюда. Не ввязывайтесь в свары аристократов, не верьте Рейну. Что вы ответили ему? — спросил Саб-Зиро с явственно различимым беспокойством в голосе.

Какое-то время они молча сверлили друг друга взглядами. Китана, крайне раздосадованная тем, что ее сведения были восприняты с таким скептицизмом, решила, что не станет ничего не говорить о предложении Рейна. Она, разумеется, не доверяла Рейну до конца, но явной опасности не видела, а настороженность Саб-Зиро казалась ей чрезмерной.

— И что тебе за охота меня так допрашивать? — произнесла Китана наконец, старательно показывая и голосом, и выражением лица, что обижена до глубины души. Саб-Зиро неодобрительно покачал головой, давая понять, что ничуть не впечатлен.

— Я должен знать обо всем, что происходит, чтобы не пропустить какую-нибудь важную деталь. Что вас так возмущает? Что до Рейна, мы с вами уговорились, что действовать будем совместно, так что вам придется считаться с моим мнением. Я уверен, что он опасен, и не стоит доверять ни единому его слову. С чего вы вообще прониклись к нему такой симпатией?

— Симпатией? Я пытаюсь объяснить тебе, что Рейн может быть нам полезен…

— Нет, не может, — отрезал Саб-Зиро.

— Но ты даже не желаешь меня выслушать! — возмущенно воскликнула Китана. Саб-Зиро скрестил руки на груди и окинул ее многозначительным взглядом.

— Почему вы так нервозны в последнее время?

— Потому что ты не даешь мне покоя и все время только и расспрашиваешь меня, что я делала и говорила! Мне это надоело. Неужели нельзя поговорить о чем-то другом хотя бы пару минут? — воскликнула Китана, почти сорвавшись на крик. Она совершенно утратила самообладание и с каждой минутой чувствовала себя все более растерянной и несчастной, а Саб-Зиро, казалось, задался целью довести ее до истерики.

— А вы думали, дела правления окажутся простыми и будут доставлять вам удовольствие? Неужели вы не сознаете, что при дурном раскладе легко можете остаться здесь навсегда, и даже Император вам уже не поможет?

— Сознаю, и мне жаль, что ты считаешь меня такой непроходимо глупой. Но если слушать тебя, то я должна запереться в башне, окружив себя стражниками, а то и вовсе сбежать во Внешний мир, даже не попытавшись разобраться, что происходит.

— Я забочусь о вашей же безопасности, помимо того, что это напрямую касается…

— Нет, это не забота. Ты просто замучил меня своими придирками и подозрениями. У тебя то я предательница, то Драмин — по поводу него, впрочем, я спорить не буду. Но с Рейном еще ничего не стало ясно. У меня есть основания полагать, что он на нашей стороне, так почему ты даже не хочешь прислушаться к моим словам?

— Потому что я уверен, что Рейн опасен, и что ему нельзя доверять. Моего слова вам уже недостаточно?

— Скажи мне, в чем причина твоего недоверия? — настаивала Китана. Саб-Зиро покачал головой, но ничего не ответил.

— Ты скрываешь от меня что-то, — сказала Китана полуутвердительно-полувопросительно. Она была уверена, что Саб-Зиро чего-то не договаривает, и это как-то связано со странным визитом Тани. Продолжать расспросы она не собиралась: понимала, что пользы от этого не будет.

— Тебе стоит самому с ним поговорить. Может, тогда ты сделаешь более взвешенные выводы, — сделала она последнюю попытку поставить на своем.

— Не вижу в том никакой необходимости. А если б и видел, Рейн вряд ли снизойдет до беседы со мной, принцесса. По крайней мере, добровольно. Вы хотите, чтоб я вынудил его согласиться на частный разговор?

— Разумеется, нет, — поморщилась Китана. — Ладно, пусть все так, как ты говоришь, и он опасен. Но тогда почему нам не выждать и не проследить, как он будет вести себя дальше? Ведь доказательств его измены у нас все еще нет.

— Зато есть прямое свидетельство того, что он пытается вынудить вас выступить против Драмина, — ответил Саб-Зиро.

— Нет, ты просто невыносим! Разве мы и так не собираемся сделать именно это? Знаешь, давай поговорим о чем-нибудь другом, у меня сил больше нет тебя слушать.

— Как вам будет угодно.

Саб-Зиро пожал плечами и отвернулся. Китана последовала его примеру — перевела глаза на разгоревшийся в очаге огонь и смотрела на яркие всполохи до тех пор, пока под веками не запрыгали цветные пятна.

— Ты не можешь не понимать, что я права, Саб-Зиро. Мы не в том положении, чтобы делать поспешные выводы, — проговорила она, отдышавшись. — А ты почему-то предубежден против Рейна, или кто-то сказал тебе что-то…

— Я полагаюсь в первую очередь на собственное мнение, когда принимаю решения, принцесса. Выводы должен делать Император, от которого мы скрываем сведения о государственной измене, что делает нас с вами пособниками заговорщиков, — холодно ответил Саб-Зиро. — Вам нельзя ввязываться в тяжбу Рейна с Драмином. Один неверный шаг, и последствия будут непредсказуемы. Вы пообещали меня слушаться, так сдержите слово и сделайте, как я говорю.

— Эта тяжба — ничего не значащий пустяк и для Рейна, и для Драмина. Они сами мне так сказали.

— А вы им обоим поверили. Тогда какая вообще в ней необходимость?

— Я тебе уже объясняла, зачем это представление нужно Рейну. И вообще, он сказал, что это лишь повод, чтобы поговорить со мной.

— Принцесса, мы можем спорить хоть до самого рассвета, — не выдержал Саб-Зиро. — Я сказал, что думаю. Если вы решили заключить союз с Рейном, вперед. Но в таком случае я считаю наш договор расторгнутым. Что за глупое упрямство?

— Упрямство? — воскликнула Китана. — Да как ты не понимаешь? Я не могу, просто не могу вернуться домой ни с чем. Император знал, что здесь не все так просто, когда отправлял меня сюда, иначе ты бы не начал следить за Драмином, верно? Меня предупреждали, что эденийцы сами не станут ничего предпринимать. Неужели ты думаешь, что отец и Цунг недооценили бы опасность? В тех письмах, что я от них получаю, ничего нет о заговорах и грозящих мне бедах, значит, мне нужно быть здесь и дальше. Этого от меня и ждут: я должна наблюдать и выяснить, как обстоят дела на самом деле, а ты должен мне в этом помочь. Мне доверили эту миссию, значит, ждали, что я с ней справлюсь. Если сейчас, когда Рейн пошел на такую откровенность, я сбегу, что мне сказать отцу? Что нам с тобой стало страшно тут оставаться? Что Драмин предатель? Это отец и сам, судя по всему, понимает, как и то, что этот негодяй слишком труслив. Он же даже не попытался выяснить, куда делись его письма, хотя явно обнаружил их пропажу!

— Почему вы так боитесь осуждения Императора? С чего вы решили, что он сочтет, что вы не справились?

— С того, что все, кроме него, а может, и он тоже, ждут от меня провала. Это моя мать уговорила его быть со мной добрым, сам он бы не пошел на примирение, — горько сказала Китана. Она жалела о собственной откровенности, но слова вырывались у нее будто сами собой. — Я не могу больше жить так, как раньше, неужели ты не понимаешь? Он едва меня не задушил, когда мать устроила сцену на приеме эденийской знати. Меня наказали не за дерзость, не за обвинения, которые я высказала ему, а за то, что я огорчила мать. Я больше не могу полагаться ни на кого, кроме себя, Саб-Зиро. Император пойдет на все, чтобы мать была довольна, Цунг спит и видит, как от меня избавиться, Драмин, который был таким заботливым, меня предал, а ты…

— Что я? — прервал Саб-Зиро.

— Ты не принимаешь всерьез моих слов, и, кажется, что-то от меня скрываешь, — решилась Китана. — Скажи, что будет, если я тебя послушаюсь и вернусь обратно во Внешний мир?

— Вы останетесь с отцом, а я вернусь в клан, — проговорил он медленно. Китана горько усмехнулась.

— Да. Ты вернешься в клан и станешь жить так, как будто ничего и не было, а меня тут же вышлют в какой-нибудь дальний гарнизон, если повезет. А если не повезет, выдадут замуж по первому слову матери. Она этого и добивалась, я знаю. Показать мне, что на большее я не способна, что дела правления и воинская служба для меня слишком сложны и опасны. Они же все ждут, что я испугаюсь, а ты собираешься просто взять и бросить меня, Саб-Зиро. Уезжай хоть сейчас, если хочешь, доложи Императору обо всем, пусть меня отзывают и отдают тому, кого выберет мать. Может, даже самому Рейну — она давно прочит его мне в женихи, и с нее станется его заставить. Существование Тани, видимо, ничуть ее не смущает.

Саб-Зиро слушал внимательно, и Китане казалось, что в его глазах она видит нечто, напоминающее сочувствие. Но, когда он заговорил, она поняла, что ошибалась.

— Вы думаете только о себе и собственном благополучии, принцесса, и перетолковываете поступки других так, как вам кажется правильным. Но вы не можете судить верно, основываясь лишь на собственных страхах. Даже если все так, как вы сказали, и вы правы, на кону безопасность и порядок в Империи. Всем нам приходится выбирать, как поступить: правильно или так, как будет нам во благо, и далеко не всегда правильный выбор оказывается легким или приятным. Нам всем приходится чем-то жертвовать. Думаете, Императору или Цунгу, или вашей матери живется легко? Из-за одного сурового поступка Императора вы перестали доверять ему и позабыли все, что он сделал для вас. Если бы я вел себя так, как вы, то не продержался бы в клане и года. Имейте мужество, принцесса. Все кончено. Нам пора взглянуть правде в глаза и вернуться — вам к родителям, а мне в клан.

Китана развернулась к Саб-Зиро так резко, что ударилась плечом о его грудь. Он инстинктивно выставил руки, отталкивая ее от себя, и Китана вцепилась в его наручи, чувствуя, как металл заклепок впивается в ладони. Кипевшие в ней боль и злость выплеснулись жаром на кожу и мгновенно остыли, сменившись испугом. Она попыталась отстраниться, однако ей не позволили: Саб-Зиро аккуратно, но твердо придержал ее за плечи. Китана затаила дыхание, замерла, вслушиваясь в тишину, которая медленно, но верно заполняла ее, опутывала сердце обманчиво-мягкими нитями. Рядом с ним было спокойно и не страшно — пусть это была всего лишь иллюзия. Хотелось назвать его имя, произнести неразличимым сбивчивым шепотом, одними губами, растворить в тепле собственного дыхания, но на это не хватило решимости. Китана опустила напряженные плечи, склонила голову. Саб-Зиро осторожно повел рукой, коснулся ее волос и положил ладонь ей на затылок. Китана подчинилась движению, покорно подалась вперед, ощутив щекой прохладную ткань его формы. Минуту-другую она провела в полной неподвижности, прислушиваясь к частому, неглубокому дыханию Саб-Зиро, потом, набравшись смелости, попыталась его обнять. Однако, к немалому удивлению Китаны, ее робкое движение вызвало совсем не ту реакцию, на которую она рассчитывала. Саб-Зиро вздрогнул, как разбуженный ото сна, и отшатнулся. Китана сделала было шаг вперед, но он покачал головой.

— Уходите. Я дам вам время до утра, чтобы вы могли собрать вещи. Когда будут меняться караулы, я приду за вами, и мы уйдем.

Китана не нашлась, что ответить, и молча зашагала прочь из его покоев.