Просто держи меня за руку (гет)

* * *

— Осторожненько, осторожненько…

— Вскрывай.

— Стойте, не так, шум будет, если и здесь сигнализация.

Короткие, точные движения палочкой — и вокруг стеклянной витрины возник кокон заглушающих чар.

— Вот зараза, Alohomora не действует. Чем же он его запер?

— Уже неважно. Бей, Невилл.

Два хлестких замаха. Стекло трескается, но не вываливается из фиксаторов. Две девушки, одна с длинными рыжими, другая с длинными светлыми волосами, в четыре руки осторожно вынимают самые большие осколки и складывают их на полу. Затем так же осторожно достают из витрины начищенный до блеска меч Гриффиндора и заматывают его в принесенную с собой мантию. Портреты на стенах неодобрительно качают головами. Рыжеволосая с надеждой рассматривает портрет Дамблдора, но тот мирно спит в своем кресле и не реагирует на звуки.

— Все, сматываемся. Луна?

Блондинка оборачивается к друзьям. Показывает пальцем на загадочные тонконогие серебристые приборы на одном из столиков, сияя глазами:

— Это так интересно! Вон тот, крайний, точно определяет концентрацию мозгошмыгов в помещении, как только он начнет светиться, это значит, что…

— Луна, не сейчас! Уходим.

— Давайте еще что-нибудь возьмем, раз уж пришли?

Рыжеволосая цепко хватает ее за локоть:

— Нам и так достанется, когда узнают, что пропало. Пошли.

Невилл Лонгботтом, оглядев кабинет, поудобнее перехватил меч подмышкой и двинулся к двери. Они готовили этот взлом не одну неделю, когда кто-то из портретов в коридорах проговорился, что меч Гриффиндора висит в кабинете директора. Гриффиндорцев возмутила сама мысль о том, что реликвия их Дома сейчас в руках ненавистного слизеринца, убийцы Дамблдора. Не бывать этому! Обойти поставленные директором чары на входе оказалось очень и очень непросто. Джинни и Луна тайком таскали книги из Запрещенной секции, изучая всевозможные запирающие заклинания, пока случайно не наткнулись на нужное. О сигнальных чарах они знали и так, но снимать их не было ни времени, ни необходимости — система оповещений в коридорах работала как часы, портреты должны были предупредить, как только Кэрроу покажутся где-то поблизости. Ребята выскочили на лестницу и уже почти поверили, что им удастся убежать с добычей, но у нижней ступеньки их ждал неприятный сюрприз в виде облаченной во все черное фигуры с палочкой наготове. И палочка целилась прямо Невиллу в лоб.

— Так-так-так, — произнес ненавистный вкрадчивый голос. — Это вам не надписи в туалетах малевать, Лонгботтом. Быстро достать все украденное.

Джинни и Луна застыли на месте, лихорадочно соображая, как выкрутиться. Снейп одним быстрым, как у змеи, движением, разоружил всех троих и теперь ждал, направив свою палочку на Невилла. Его лицо, белым пятном выделявшееся в темноте, напоминало маску смерти и выглядело сегодня особенно зловещим в обрамлении черных волос, но самым страшным в его облике были глаза. Всегда глаза. Джинни в прошлом пугалась этих глаз на всех уроках зельеделия. Они почему-то напоминали ей жуткую пропасть, где гнездились чудовища. Зазеваешься — и они утащат тебя на дно.

Невилл, прожигая директора полным ненависти взглядом, протянул ему завернутый в мантию меч. Снейп принял сверток и, не опуская палочку, обратился к девушкам:

— Карманы к осмотру, живо.

Они подчинились. Джинни втайне порадовалась, что не дала Луне унести еще что-нибудь. Снейп, убедившись, что они больше ничего не взяли, отправил сверток с мечом обратно в кабинет. Бросил скользящий взгляд в конец коридора, где располагалась единственная лестница с этажа. Оттуда уже доносился шум. Директор снова повернулся к троице незадачливых воров:

— За мной, все трое. И только попробуйте издать хоть один звук.

«Куда он нас ведет? — в ужасе подумала Джинни, пока они шли за ним в темноте. — Здесь же нет других выходов… Или убьет где-нибудь в пустом классе и там и оставит?..»

Луна шла как на бал, грациозно переставляя ноги и слегка покачивая руками в такт ходьбе. Невилл топал последним. Он уже достаточно знал о Снейпе, чтобы понимать, что бежать можно даже не пытаться. Будь он один или с другими мальчишками, он попробовал бы напасть на директора, но девочек в подобное втравливать не хотелось. Если он не справится, их в наказание запросто могут… До него долетали жуткие разговоры в спальнях старшеклассников, как дежурившие в коридорах Пожиратели приставали к девушкам. Лучше не провоцировать.

Снейп повел ладонью по каменной стене между двумя портретами, и в ней открылся проход. Невилл, за последние два месяца хорошо изучивший все потайные ходы, разинул рот от удивления. Обычно такие ходы в замке нужно было открывать при помощи палочки, но Снейп просто коснулся стены рукой. Может, это потому, что он директор? За стеной оказалась узкая лестница безо всякого освещения, ведшая куда-то вниз. Снейп запустил внутрь яркий светящийся шарик и отступил в сторону:

— Лонгботтом, вперед. Попытаетесь что-нибудь устроить — ваша почтенная бабушка останется без внука.

— Это же незаконно, сэр, — произнесла Луна полузадумчиво-полуудивленно, поднимая на директора огромные голубые глаза. Снейп махнул палочкой:

— Еще одно слово — заклею рот. Шагайте следом, мисс Лавгуд. Мисс Уизли, вы следующая. Внизу всем остановиться.

Никто даже не посмел перечить. Этот ровный, лишенный каких-либо эмоций голос словно гипнотизировал, подавляя волю. Невилл, недоумевая еще больше, принялся спускаться по лестнице, то и дело задевая макушкой низкий потолок. Светящийся шарик, наколдованный Снейпом, плыл впереди, освещая дорогу. Лестница вывела их на небольшую площадку с тяжелой, окованной железом дверью. Снейп, сошедший с лестницы последним, дотронулся до ручки, та повернулась, и дверь открылась. Все четверо оказались на улице.

— Справа от вас тропинка, Лонгботтом. Вперед. И смотрите под ноги. Упадете в яму — доставать не буду.

— Куда он нас ведет? — едва слышно прошептала Луна, почти вплотную следуя за Джинни.

— Не знаю, — так же шепотом ответила младшая Уизли, ежась от холода. Теплых мантий ни у кого из них не было, только школьная форма.

— По-моему, мы приближаемся к Запретному лесу, — уголком рта процедил Невилл, шедший впереди. — Похоже, там он нас и порешит. А всем скажет, что мы ночью сбежали в лес, и там нас кто-то сожрал. И больше никаких проблем.

Девушки в панике умолкли. От предателя и убийцы можно было ожидать чего угодно.

— Жаль, — прошептала Луна через десяток шагов. — Я бы хотела попрощаться с папой.

— Прекрати нести чушь! — зашипела на нее Джинни. — Он не имеет права нас убивать. У нас семьи, нас будут искать.

— Да кого волнуют наши семьи? — еще тише процедил Невилл. — Или ты еще не поняла, как теперь все работает?

Тропинка резко взяла влево, потом вправо, и все четверо очутились на знакомой полянке у края Запретного леса, где стояла хижина Хагрида. В окне еще горел свет. Снейп, игнорируя пялившихся на него в полном ступоре учеников, постучал в дверь. За дверью хрипло залаял Клык.

— Хагрид, ты мне нужен.

Внутри что-то загремело, завозилось, зашаркало. Затем дверь открылась, и на пороге огромной косматой горой возник лесничий, щурясь и разглядывая незваных гостей.

— Директор? — недружелюбным тоном пророкотал Хагрид. — А вы тут чего? Ночь глухая на дворе.

— Эти три студента пытались украсть ценный предмет, принадлежащий школе, — бесстрастно произнес Снейп. — Я поймал их за кражей. Наказание они будут отбывать здесь следующие две недели. Начнут прямо сейчас, продолжат каждый день после занятий. Лечить больных животных, заготавливать корма, чистить клетки и загоны. Вся работа — без магии, только руками. Ты меня понял?

— Чего ж не понять.

Снейп, оглядев дрожавших от холода учеников, несколькими движениями палочки трансфигурировал форменные мантии в теплые плащи:

— Утром явиться к Главам ваших Домов. Я сообщу им о вашем наказании. Свои палочки заберете у них. Хагрид, если будешь давать им поблажки — я узнаю об этом.

— Да… директор, — не скрывая ненависти, прорычал лесничий. Снейп еще раз осмотрел стоявших перед ним подростков, отметил широко распахнутые глаза младшей Уизли и ее шокированное лицо, после чего развернулся и, более не утруждая себя какими-либо объяснениями, направился обратно в замок.

— Чтоб тебе там провалиться… куда-нибудь, — по-доброму напутствовал его Хагрид, но так, чтобы директор не услышал. Невилл с облегчением выдохнул и завернулся в мантию:

— Уф-ф… Могло быть и хуже. Привет, Хагрид.

— Вы чегой-то натворили, а? — насупился полувеликан. — Я его как увидал, сразу вить решил, что он вас сейчас… того…

— Уже неважно. Мы думали, он нас вообще убьет на месте, — проговорила Джинни, задумчиво глядя вслед удалявшемуся Снейпу. Черная мантия была хорошо видна на фоне засыпанных снегом холмов. — Интересно, что он скажет Кэрроу, когда те доберутся до его кабинета?

— Вы разве не поняли? — Луна обвела друзей блестящими глазами. — Он не хотел нас наказывать. Иначе не привел бы сюда. Еще и мантии нам утеплил.

Невилл и Джинни переглянулись. Хагрид почесал в затылке:

— Ну, заходите, что ли. Чайку вот попьем, а после в Лес. Больной единорог у меня там, надо покормить и рану смазать.

— А он далеко? — спросила Джинни, первой заходя в хижину. — Там же опасно… Акромантулы, твари всякие. А мы без палочек.

— Акромантулы сюда не суются, их это… Убивать их начали, вот чего. А единорог тут близко, его сородичи охраняют, но вас подпустят, девочек-то. Невилл подальше станет, поможет вот только донести свежие подстилки.

Ребята зашли в хижину, и Хагрид, все еще озадаченно хмурясь, закрыл дверь.

Джинни, улучив момент, когда лесничий отвернулся к очагу, чтобы снять с огня чайник, толкнула Невилла ногой под столом:

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Не-а… Да какая разница? Хорошо, что не Кэрроу. Считай, повезло.

— Да, но…

— Тихо. Потом обсудим.

Джинни посмотрела на Луну. Та уютно устроилась на одной из Хагридовых огромных табуреток, подобрав под себя ноги и укрывшись плащом. Заметив взгляд подруги, она безмятежно улыбнулась:

— Мы гуляем после отбоя и увидим единорогов. А все остальные спят и смотрят скучные сны. Надо почаще взламывать кабинет директора.

* * *

Снейп, вернувшись в кабинет, заново переустановил все защитные и сигнальные чары, перепрятал отвоеванную копию меча Гриффиндора в другой шкаф и повернулся к портрету Финеаса Блэка:

— Передайте Поттеру, что все в порядке, и пусть не волнуется за своих друзей.

— Куда вы их отвели?

— К Хагриду. Пусть посидят там до утра, не ровен час, опять вылезут из своих спален и снова пойдут геройствовать. Кэрроу я отправил спать, сказал, что ложная тревога, — он перевел взгляд на портрет Дилис. — Сообщите, пожалуйста, Минерве и Филиусу, что их ученики отбывают наказание у Хагрида за попытку взлома кабинета директора. Утром вернутся. Их палочки у меня, пусть кто-нибудь заберет с утра. Никому об инциденте не сообщать, больше никто не должен узнать о том, что произошло. И прошу вас проследить, чтобы до утра меня никто не беспокоил.

— Да, директор, — приглушенно донеслось со всех сторон.

— Альбус.

Дамблдор стоял, упираясь обеими руками в края своей рамы:

— Узнал еще что-нибудь?

— За что ты так ненавидел меня, Альбус? — негромко произнес Снейп, присаживаясь на край стола лицом к портрету. — Это потому, что я изначально стал Пожирателем Смерти? Или потому, что не позволил твоему драгоценному вервольфу сожрать меня тогда? Чем я это заслужил? Ты можешь сказать мне хотя бы сейчас?

— Неужто ты пытаешься давить на жалость, Северус? — удивился Дамблдор, складывая руки на животе. — Совершенно на тебя не похоже.

— Нет, мне просто интересно. Проблема во мне или ты так относился бы к любому шпиону?

Дамблдор долго разглядывал его, пожевывая губами, словно не был до конца уверен в том, какой ответ от него хотят услышать.

— Я относился к тебе так, как ты позволял мне, — помедлив, ответил он, и пронизывающий взгляд голубых глаз стал мягче. — Ты не хотел ничьего участия и любое проявление доброты считал подачкой или попыткой подлизаться. Мы с тобой, помнится, заключили выгодную сделку — ты шпионишь, я ручаюсь за тебя перед министерством. Тебе была прямая дорога в Азкабан, где ты не протянул бы и полугода. Я свою часть выполнил. Не припомню, чтобы ты озвучивал еще какие-либо пожелания.

На скулах Снейпа заиграли желваки.

— Мы договаривались не об этом, Альбус. Ты пообещал… защитить ее — и ничего не сделал.

— Мы уже говорили об этом много раз, — устало вздохнул Дамблдор. — Это была случайность. Ты сам знаешь, как важно найти правильного человека, который прикроет тебе спину. Джеймс и Лили ошиблись. Никто не виноват в том, что в Орден затесался предатель. Я предлагал им всю необходимую помощь, предлагал сам стать Хранителем Секрета. Сколько еще мы будем об этом говорить?

— Значит, ты считаешь, что в полной мере выполнил условия договора? Что приложил все усилия? Сделал все, что мог?

— Ты знаешь, что да. Едва ли я мог сделать больше. Мне, возможно, следовало быть настойчивей и приставить дополнительную охрану, но кто же знал…

— Тогда я спрошу: почему ты считаешь, что моих усилий было недостаточно? Почему ты продолжаешь настаивать, что я еще не выполнил свою часть договора?

— Северус, ты сказал — «все что угодно», — напомнил ему Дамблдор. — Мы не оговаривали временные рамки твоей службы. Ты пообещал мне, что сделаешь все возможное, чтобы защитить мальчика.

— Этот мальчик не хочет защиты. Все эти годы он чихать хотел на то, кто и как пытается его защитить, — бросил Снейп, начиная злиться. — Даже сейчас, когда на него охотятся по всей стране, он продолжает пренебрегать правилами и игнорирует все советы и доводы. Он уже совершеннолетний, и никто из нас не должен нести за него ответственность. Так почему мы до сих пор этим занимаемся?

— А ты сам, Северус? Ты считаешь, твоя миссия выполнена? Помнится, не так давно ты заявил мне, что я последний мерзавец, потому что не даю тебе помочь ему, — Дамблдор развел руками. — Я дал тебе все возможности. Я помог тебе связаться с мисс Грейнджер, чтобы ты мог приглядывать за ними. Что теперь не так?

— Я бы хотел сам распоряжаться своей жизнью.

— Разве я мешаю тебе это делать?

— Мне мешает то, что ты постоянно утаиваешь от меня информацию. Мне приходится принимать решения, в которых я вообще не уверен, потому что не понимаю до конца, чего ты хочешь! — Снейп зажмурился и ущипнул себя за переносицу. — Поттер спрашивал меня, как так вышло, что ты нарвался на то проклятие из кольца. Он считает, что ты, имея столько знаний, уж никак не мог попасться на такой ерунде.

— И что ты ему ответил?

— Можно подумать, я знаю ответ. Альбус, это пора прекращать. Все эти загадки, тайны и недомолвки. Это был Воскрешающий камень, ведь так?

Дамблдор нахмурился:

— Откуда ты узнал об этом?

— У Поттера хорошая память, а мисс Грейнджер — книжный червь. Ты поэтому надел то треклятое кольцо? Чтобы хоть напоследок ощутить, каково это — быть в кругу своих?

— Ты пьян, что ли? — осведомился Дамблдор, опуская очки на кончик носа.

— Ты оставил мальчишке камень из кольца. В старом снитче. Да или нет?

— Северус…

— Ты хочешь, чтобы он собрал все Дары Смерти. Для чего? Плащ у него уже есть. Палочку я могу ему принести. Мне даже не составит труда перехватить над ней контроль — я могу оглушить Драко в любой момент. А камень — наверняка в снитче. Это действительно поможет? Или это всего лишь твоя дурацкая мечта юности?

Дамблдор немигающим взглядом смотрел на своего агента, болезненно поджав губы.

— Не все ли равно? — наконец, тихо сказал он. — У мальчика есть шанс использовать эти предметы правильно. Я бы не смог. И ты не сможешь. У нас нет для этого необходимых качеств.

Снейп печально покачал головой:

— Ты знаешь меня столько лет, но до сих пор ничего обо мне не понял, Альбус… Не все хотят абсолютной власти, знаешь ли. От этого бывают только проблемы. С палочкой я разобрался. Про плащ догадались все вместе. Но камень? Как открыть снитч?

— Снитч откроется только ему, Северус. И только когда мальчик будет готов.

— Готов умереть, ты имеешь в виду.

— Да. Без этого он не сможет сделать последний шаг.

Снейп смотрел на него и не понимал, как он столько лет считал этого человека едва ли не богом. Правда, богом отнюдь не добрым и не милостивым, но все же… Когда наступила та точка невозврата, сделавшая мудрого волшебника таким расчетливым, готовым на любую жертву циником? Ведь он же любил Поттера как родного, если верить его постоянным попыткам оградить мальчишку от самого страшного. Хотя… Разве он сам не такой же? Разве он сам не солгал Поттеру сегодня, пытаясь разжечь в нем угасшую было искру? Разве он поступил сегодня не так же, как Дамблдор, подарив Грейнджер ложную надежду? А потом ему вспомнился этот незримый, почти неуловимый контакт между Золотой троицей. Взгляды, которыми они обменивались, словно передавая друг другу сообщения даже без слов. Тревогу в глазах Грейнджер. Задушенную боль в ее голосе, когда она умоляла его придумать какой-то выход, только бы не убивать Поттера. У него самого никогда этого не было. И как же яростно, до боли, до крика он желал чего-то подобного. Да за такую связь хоть с одним человеком на этой земле он был готов на что угодно. А тут кто-то вот так запросто хочет разрушить ее, даже не озаботившись тем, что станется с этими детьми после.

— Я не пойму, как ты так можешь, Альбус, — помолчав еще немного, произнес он. — Ладно я, у меня никого нет. Но Поттер… Ты хорошо над ним поработал. Он сам бросится под Аваду, когда придет время. Ты хоть раз думал о его друзьях? Хотя бы раз. Ты думал о том, каково им смотреть на все это? Уизли хоть и болван, но он любит своего друга. Он готов идти за ним в любую опасность, хоть в огонь, хоть в Тайную комнату, хоть гоняться за егерями. А Грейнджер…

Снейп тяжело вздохнул и выпрямился, отталкиваясь от стола:

— Если Поттер умрет, тебе на том свете никогда не будет покоя, Альбус.

— Ты не сказал мне ничего нового, — на лице Дамблдора вновь возникло строгое, безжалостное выражение. — Но раз ты так переживаешь за судьбу этих детей, назови мне других кандидатов. Кого не жалко. Назови имена, и придумаем новый план. Я сделал все, что было в моих силах. Да, я по собственной глупости сократил себе срок и не успел подготовить Гарри к тому, что он должен сделать. Но я рассчитывал, что ты поможешь мне. Ты же вместо этого вдруг начал впадать в сантименты, которых я ни разу от тебя не видел за все годы твоей работы в Хогварце. Так что происходит на самом деле? Может, все-таки расскажешь? Возможно, дело вовсе не в Поттере?

— Я не хочу видеть, как умрет еще один человек, которого я пытаюсь спасти! — прошипел Снейп, вонзаясь ногтями в ладони до крови. — Знаешь, сколько раз мне приходилось вот так стоять и смотреть? И не иметь возможности что-то сделать?

— Я рассказал тебе все, что нужно, — отрезал Дамблдор. — У нас есть всего один шанс на миллион, но он есть. И Гарри может воспользоваться им, если ты прекратишь свою подрывную деятельность и снова начнешь думать головой и придерживаться плана. У меня были причины не говорить всего. Вместо того, чтобы постепенно во всем разобраться и свыкнуться со своими мыслями и состоянием, ты вынудил меня вывалить тебе на голову все сразу и теперь удивляешься, почему стало так невыносимо тяжело. Ты не даешь детям опомниться и намеренно ускоряешь события.

— Опомниться? От чего опомниться? Они бегают по стране и ночуют в палатке. Если бы мы знали, где спрятаны оставшиеся крестражи, твои герои уже ринулись бы за ними, только бы побыстрее покончить со всем этим.

— Дело ведь не в крестражах, Северус. И не в том, что я противный брюзжащий старикашка, требующий внимания… хотя вы все, несомненно, так думаете.

— Тогда скажи, в чем дело. Объясни мне хоть раз, чтобы я не выворачивал мозги наизнанку, пытаясь расшифровать твои намерения.

— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы осознать, что ты больше не хочешь служить своему Лорду?

— Что? — Снейп так удивился, что опять присел на край стола. — При чем здесь это?

— Просто ответь на вопрос.

Снейп наморщил лоб, вспоминая. По большому счету, он пришел к Дамблдору не потому, что не хотел служить Вольдеморту. Он пришел только ради Лили. А потом ему уже стало безразлично, кому служить. Если хорошенько подумать, то и после возрождения Темного Лорда ему было по большей части все равно — перспективы не радовали ни здесь, ни там. Дело было не в служении. Даже если бы не было Ордена Феникса и Дамблдора, он сделал бы все, чтобы убить Вольдеморта. Любой ценой отомстить за смерть женщины, которую он любил — единственное, что имело значение.

А вот творить всякие мерзости по приказу Лорда ему расхотелось сразу, едва он узнал, что пророчество указывало на Поттеров.

— Примерно две минуты, — ответил он. — Или, возможно, год. Зависит от того, откуда вести отсчет.

Дамблдор вернул очки на нос и посмотрел на своего агента поверх стекол:

— И это, несомненно, было нелегко и больно. Я знаю, что ты служил ему не из честолюбивых мотивов. И даже не ради наживы. Какое-то время он давал тебе то, что тебе было нужно. Если бы не пророчество, ты и сейчас принадлежал бы ему с потрохами.

— Так ты поэтому наказываешь меня? — горько спросил Снейп. — Потому что я испытывал куда большее рвение, служа ему, тогда как тебе почти всегда требовалось принуждать меня душеспасительными беседами и игрой на чувстве вины?

— Это не я тебя наказываю, Северус. Ты сам выбрал такую манеру поведения. Ты годами никого не подпускал к себе. Никому не верил. Или ты не заметил, что за последние полгода мы говорим с тобой куда больше и чаще, чем за предыдущие шестнадцать лет? Да еще на темы, которые ты раньше никогда не поднимал в разговоре со мной.

— У меня были причины никому не верить. Вспомни-ка, что произошло, когда я поверил тебе, — как бы Снейп ни старался, не мог до конца задушить боль, так отчетливо прорывавшуюся на последней фразе. Но Дамблдор словно того и ждал.

— И вот поэтому ты сам создал все предпосылки, чтобы тебя использовали именно так, Северус. Ты идеален в роли предателя. Никто никогда толком не знал, кому же ты верен на самом деле. Тебе нечего терять, кроме своей жизни, а она давно утратила для тебя ценность. Ты соглашался с этим все это время, а сейчас вдруг начал предъявлять мне претензии. Я не могу спасти всех. И тем более не могу спасти тех, кто этого не хочет. Ты никогда не признавал, что тебе нужна помощь. Ты ее и не просил. Думаешь, я не видел, каким ты возвращаешься с его вызовов? Ты упорно молчал, и я решил, что тебя все устраивает. Так что, по-твоему, я должен сделать?

— Ты должен был сказать мне сразу. И Поттеру тоже.

— Северус, на самом деле ты прекрасно понимаешь, что Гарри не готов узнать всю правду. Еще не время. Я семь лет постепенно подводил его к этому, и он все еще не готов. А ты хочешь взвалить на него непосильную тяжесть в один миг, не дав ему адаптироваться.

— Ты столько лет твердишь мне, что так ты проявлял любовь и заботу — стараясь уберечь его от самого страшного знания. Но тогда у него был ты, и он знал, что мудрый Альбус Дамблдор всегда сможет защитить его. У него была вся школа. Был Орден. Ему было бы легче справиться, зная, что он не один, и что ему на помощь готовы прийти со всех сторон, придумать решение, найти выход. Да просто поддержать, наконец. А теперь ничего этого нет, Альбус. У него остались только Грейнджер и Уизли, а их недостаточно. Если бы ты сказал ему сразу, он бы справился. А теперь… Я не уверен, что у него хватит сил. Максимум, что он может сделать — это броситься в ближайшую пропасть. И пророчество здесь уже не играет никакой роли. Так или иначе, его ждет смерть.

— Ты слышал, что я сказал тебе о Бузинной палочке?

— Слышал. Но даже ты не знаешь, сработает ли это.

— Один шанс на миллион — это тоже очень много, Северус. Особенно для тех, кто любит Гарри. Любовь творит чудеса, я много раз говорил тебе об этом.

— Ну да, — мрачно обронил Снейп. — Любовь… Не сказать ему лично, заставить блуждать вслепую, недоговаривать, лгать якобы в попытке защитить. Любовь — это когда берегут, Альбус.

— Разве я не берег?

— Сначала дать ему надежду, а потом отнять? Убить его сразу, по крайней мере, было бы милосерднее. И для него, и для его друзей. Раз уж мы говорим о любви.

Он слез со стола и, обведя тяжелым взглядом притихшие портреты, ловившие каждое слово их разговора, побрел в спальню, еле волоча ноги.

— Что ты собрался делать? — тревожно крикнул Дамблдор ему в спину. — Не смей говорить ему сейчас! Он не готов! Иначе нам не победить!

— Мы победим и так, — зло отозвался Снейп, ложась на кровать и совершенно не заботясь о том, слышат ли его в кабинете. — Мы победим. Я найду способ. Никто не должен проходить через это в одиночку. Хватит уже секретов. Хватит… гребаных… секретов.

На запястье до сих пор горели отпечатки подрагивавших теплых пальчиков, с таким отчаянием цеплявшихся за него. Снейп зажал кисть ладонью другой руки и зарылся лицом в подушку.