Пепел победы (джен)

— Поттер! Поттер, вы живы? Отвечайте немедленно!

Гарри открыл глаза: над ним склонилась Минерва МакГонагалл. Растрёпанная, запыхавшаяся и без очков.

— Жив! — с облегчением выдохнула она и сразу же перешла на сурово-деловитый тон:

— Рассказывайте, что здесь произошло!

Гарри сел, охнув от боли в правой руке. Пальцы, вроде, гнулись, но с трудом…

— Перелома нет, — успокоила его директриса. — Итак, скажите… Хагрид! Профессор Хагрид, отойдите оттуда, вы с ним не справитесь!..

Гарри обернулся. Там, где вот буквально только что держали оборону Рон и Невилл, бродила, грозно помахивая шипастым шаром на цепи, огромная — на голову выше Хагрида — статуя. Полувеликан бегал вокруг и размахивал руками, видимо, пытался заставить её пойти на своё место. Статуя его не замечала.

— Этот у нас самый тупой из всех, — сказала Минерва МакГонагалл; Гарри не совсем понял, кого именно она имела в виду.

Директриса, прошептав заклинание, взмахнула волшебной палочкой, статуя развернулась и потопала прочь. Хагрид посмотрел ей вслед и подошёл к профессору Флитвику, который не без сожаления возвращал уменьшенным доспехам их первоначальный размер. Ни Рона, ни Невилла видно не было.

— А где… — начал было Гарри, но его перебили.

— Рон! Гарри! Невилл! Где вы?!

Перепуганная Джинни упала на колени и стиснула Гарри в объятиях.

— Всё в порядке?! Ты не ранен?! — всхлипывала она, тычась мокрым носом ему в шею; Гарри обнял девушку левой рукой и успокаивающе погладил по спине.

Бледная, как мел, Гермиона не кричала и не плакала. Тяжело переводя дыхание, она с потерянным видом оглядывала коридор.

— Нам сказали, что они здесь, — произнесла она, — а его нет…

— Тут был кто-то ещё? — нахмурилась директриса. — Мне доложили только, что на студентов нападают ожившие статуи. И я была весьма удивлена, увидев, что Поттер пытается их остановить. Без специальных заклинаний это практически невозмо…

— Минерва!.. Господи!.. Какой ужас!..

К ним бежала новый декан Гриффиндора профессор Синистра.

— Там… там… — пролепетала она, остановившись и показывая рукой куда-то назад.

— Барашек! — вскрикнула Джинни; Гарри обернулся и увидел, как в коридор, непонятно откуда, пошатываясь, медленно выходит Невилл.

Сделав пару шагов, юноша обессилено привалился к стене и сполз по ней на пол. У Гарри замерло сердце. Не обращая внимание на боль и противную слабость в ногах, он поднялся и поспешил к другу вместе с остальными.

— Я… не ранен, — еле слышно проговорил Невилл, когда госпожа МакГонагалл, подбежав, позвала его по имени. — Там… Рон…

Невилл открыл глаза и обвёл собравшихся помертвевшим взглядом. Увидев Гермиону, он прошептал:

— Не смотри…— его глаза закатились, и Невилл стал медленно заваливаться набок; Джинни бросилась к нему и уверенно, словно бы даже привычно подставила плечо.

— Всем оставаться на месте! — непререкаемым тоном произнесла госпожа МакГонагалл; засветив огонёк на кончике волшебной палочки, она шагнула под тёмную арку между двух колонн: Гарри заметил её только теперь.

При ближайшем рассмотрении арка оказалась дверным проёмом; сорванная с петель дверь лежала за порогом небольшого помещения, судя по всему, пустующего. Оттуда пахло холодом и пылью.

— Филиус, — промолвила, возвращаясь в коридор, Минерва МакГонагалл (на директрисе лица не было), — немедленно к мадам Помфри. Пусть вызывает помощь… И… Санни позовите тоже.

* * *

— Но Рона нельзя отправлять в больницу, — растерянно лепетала Гермиона, сидя на постели в больничном крыле. — Когда вы перевозили профессора Снейпа…

— Девочка моя, ляг, пожалуйста, — ласково уговаривала её мадам Помфри.

— … он чуть не умер, — Гермиона легла, но тут же снова села, — а Рон…

— Когда мы перевозили профессора Снейпа, мы почти не могли использовать магию, — терпеливо объясняла целительница, — а Рон молодой здоровый мальчик, ему волшебство не повредит, его окружат самой сильной защитой…

— Тогда… тогда хорошо, — Гермиона покорно откинулась на подушки и закрыла глаза; мадам Помфри поправила одеяло и отошла от кровати. Гермиона снова поднялась.

— Но ведь его скоро выпишут, правда? — спросила она с беспокойством. — Иначе он сильно отстанет… Это очень ответственный курс…

— Конечно, конечно, скоро, — улыбнулась ей целительница и повернулась к Гарри. — Пожалуйста, дружок, сбегай за Санни. Скажи, что девочка никак не уснёт. Снотворное зелье — не тыквенный сок, я и так уже дала ей тройную дозу…

— А… ага, — кивнул Гарри и послушно отправился к ширмам.

— Миссис Саншайн! — позвал он, остановившись напротив единорога. — Там Гермиона спать не хочет…

— Да-да, я сейчас, — прекрасная Санни выбежала из-за ширм, а Гарри даже голову не повернул, продолжая тупо разглядывать картину.

Ещё и половины суток не прошло, как он был здесь, счастливый и полный вдохновения… полный радостных надежд… Всего несколько часов назад… Всё было так легко, просто и ясно… Обычная жизнь…Теперь она кажется праздником. Смешные проблемы, глупые ссоры, нежные примирения… Всё кончилось. Всё пропало…

— А у профессора Снейпа глаза, как у Хиппо, — сказал Гарри, услышав позади лёгкие шаги.

Что за ерунду он несёт? Какой профессор Снейп, какой Хиппо?.. Зачем он вообще это говорит?...

— Нет, милый, это у Хиппо глаза Северуса, — тихо ответила Санни, — когда Северус поправится, и у нас будет другой пациент, у Хиппо будут его глаза. Потому что сам Хиппо был слеп, у него вообще не было глаз.

— Хиппо… был? — спросил Гарри. — Как это?

— Очень просто. У меня был единорог. Настоящий, живой…Только незрячий. Но мудрый и добрый. Он очень любил меня. Когда Хиппо умирал, он попросил меня сделать так, чтобы мы с ним не расставались…

— Попросил? — Гарри почувствовал нечто вроде удивления. — А разве единороги умеют говорить?..

— Раньше умели.

— Раньше? Когда это?

— Я хотела сказать — некоторые умеют… Извини, Гарри, это я от усталости уже заговариваться начинаю… Мой Хиппо умел и говорить, и петь, и сочинять стихи. Когда он умер, я исполнила его просьбу и соткала этот гобелен…

— Выглядит так, как будто это было несколько веков назад, — проговорил Гарри, протянув руку и погладив ткань, — вы специально его состарили, да? Для красоты?.. Я знаю, так художники делают… иногда… А Хиппо — смешное имя. Не единорожье какое-то. Это вы его так назвали?..

— Ну, что ты! — женщина за его спиной усмехнулась. — Кто я такая, чтобы нарекать имена единорогам?.. Хиппо — это только кличка. Его имя нельзя произносить вслух.

— Почему?..

— Так уж повелось, — вздохнула Санни, — извини, Гарри, милый, давай не будем больше об этом… Ты лучше пойди, побудь с Джинни. Гермиона и Невилл уснули, а ей сейчас не надо быть одной…

Она быстро скользнула за ширмы, и Гарри покорно побрёл восвояси. Как всегда, после разговора с Санни, на душе стало светлее. Правда, совсем чуть-чуть, не так, как раньше. Печаль не сменилась радостью, тревога не уступила места покою… Оно и понятно, ведь сегодняшнее несчастье не идёт ни в какое сравнение с прежними, а миссис Саншайн не всесильна… Но всё-таки, тупая боль в груди слегка разжала свои когти, и в сердце робко заглянула надежда.

Может быть, всё ещё будет хорошо? Несмотря на сказанные шёпотом слова целителей, несмотря на увиденное собственными глазами…

— Мы с Роном остались, чтобы другие смогли уйти, — рассказал Невилл, когда его привели в чувство, ещё там, в коридоре, где всё случилось, — мы попросили позвать учителей… Но сначала пришёл Гарри… Он спас меня, а потом… потом появился этот, огромный… Уже под самый конец. И мы… мы не успели... Вернее… мы хотели ударить Уменьшающим вместе, но Рон вдруг отвернулся… послал Обезоруживающее… в другую сторону... в последний момент…У этого, огромного, был моргенштерн… Рона просто смело… Дальше не помню… Комната… Я его нашёл у дальней стены…

После этих слов Невилл потерял сознание вновь. Когда с него сняли мантию, оказалось, что на нём живого места нет. Впрочем, по сравнению с Роном, Невилл действительно остался целым и невредимым…

— От такого удара и доспехи не спасли бы, — хмуро проговорил один из целителей. — Ещё повезло, что там оказалась дверь. Если бы об стену, смерть была бы мгновенной, а так…

А так — ожидание повисло в воздухе, словно меч, занесённый для рокового удара. Рона забрали в больницу Святого Мунго, и старший целитель тихонько посоветовал директрисе «подготовить родных». К счастью, девочки этого не слышали…

… Гарри подошёл к постели Гермионы. Зелье и помощь Санни сделали своё дело: девушка крепко спала. Повернувшись на правый бок и сунув ладонь под щёку. Но смотреть на неё было жутко, потому что уютная поза никак не соответствовала выражению лица. Ужас и горе, которые Гермиона так старательно гнала от себя наяву, похоже, добрались до неё во сне. И там она была с ними один на один, не в силах противостоять им, не в силах проснуться…

Гарри перевёл взгляд на соседнюю кровать. Невилл попросил положить его рядом с Гермионой — на всякий случай. Он сказал, что помешанные могут быть опасны сами для себя, а он за ней присмотрит… Правда, сейчас он тоже спал. Большое количество обезболивающего зелья вкупе с лошадиной дозой успокоительного произвели эффект близкий к действию напитка Живой смерти. На спящего Невилл не походил. Скорее — на мёртвого.

Лежал он так, как его уложили: на спине, руки вытянуты поверх одеяла. Так спят только в гробу… Положить ему на грудь меч и скрестить руки на рукояти — и будет то, что надо... Наверно, именно такими представляют павших рыцарей те, кто любит чувствительные романы. Юный герой, нежный и храбрый, с густыми кудрями до плеч и сурово сдвинутыми бровями. Воин и поэт, которым так легко восхищаться и которого так приятно жалеть… уронить пару слезинок, закрыть книжку… и пойти спать…

Гарри снял очки, потряс головой и протёр глаза. Что за бред в голову лезет?.. Невилл как Невилл… и вовсе он не мёртвый, и раны его не опасны, завтра уже будет здоров… Но спать и вправду хочется — после бессонной ночи и такого утра… Хотя нет, хочется не спать, а превратиться во что-нибудь неодушевлённое. В бревно, например… Чтобы перестать чувствовать… видеть, слышать, вспоминать… Чтобы можно было лежать и ничего не делать, никуда не ходить, не говорить ни с кем… лежать и ждать, когда всё закончится…

— Мистер Поттер! Я весьма сожалею, но мне необходимо переговорить с вами. Пожалуйста, пойдёмте со мной.

Да, к огромному несчастью, эти мечты неисполнимы... Идя по коридорам следом за госпожой МакГонагалл, Гарри зачем-то пытался вспомнить: были ли случаи, когда человек превращался, например, в дерево? Кажется, даже в сказках такого не бывало. Ну, или в дерево-то герой превращался, но не переставал быть живым… Вот ужас-то: всё понимаешь, всё чувствуешь, а сделать ничего не можешь, когда дровосек подходит к тебе с топором… Впрочем…

Впрочем, разве сейчас он, Гарри, переживает не то же самое?..

— Цветок чертополоха! — произнесла МакГонагалл, и каменная горгулья отъехала в сторону, открывая вход на винтовую лестницу.

В директорском кабинете, насколько Гарри смог оценить, всё осталось прежним. Как при Дамблдоре. Ни Снейп, ни МакГонагалл не стали ничего здесь менять. Музей хотели сделать, что ли?.. По знаку директрисы Гарри сел в то же самое кресло, в котором ему уже столько раз довелось переживать самые трудные моменты своей жизни. И получать не всегда приятные ответы на свои недоумения. Вот и сейчас, хотя МакГонагалл ещё и рта не раскрыла, и рама портрета за её спиной была пуста (сегодня это скорее радовало, чем огорчало), осознание всего случившегося рухнуло на Гарри, словно могильная плита. От невыносимой тяжести юноша даже пригнулся.

— Это же я во всём виноват! — прошептал он мгновенно пересохшими губами. — Я отказался идти с Невиллом… Я отказался от сражения… Я… отказался… сражаться… нет, не могу поверить…

Застонав и схватившись за голову, он ткнулся носом в колени, но тут же выпрямился и взглянул на директрису.

— А может быть, это был не я, а кто-нибудь другой? — с надеждой спросил Гарри Поттер.

На лице госпожи МакГонагалл выразилась озадаченность и тревога. Директриса встала со своего места, подошла к юноше и пощупала его лоб.

— Мистер Поттер, мне не следовало вызывать вас сейчас, — промолвила она, убедившись в том, что температуры нет, — вы, я вижу, слишком устали…

— Да, правда! Я устал! Наверно, в этом всё дело! — встрепенулся Гарри. — Я устал быть героем!.. Не в смысле — великим… Ну, как бы объяснить… Героем, а не человеком…Мальчиком-Который-Выжил… Выжил — но так никогда и не жил… Я думал — война закончится, и я наконец-то стану свободным… А теперь мне кажется, что я был придуман кем-то только для этой войны, и я сам закончился вместе с нею… Я — нежить… оружие… я не умею жить, только — убивать!..

— Мистер Поттер, перестаньте, — МакГонагалл старалась говорить строго, — не сходите с ума. Вы ещё никого не убили. Насколько я могла понять, даже В… Вы-Знаете-Кто погиб не от вашей руки.

— Да, — новая волна ужаса накрыла Гарри мертвящим холодом, — все погибали сами… все, кто оказывался рядом со мной… И враги… и друзья…Но ведь война закончилась, а это продолжается!.. Это всё из-за меня… Я… я не знаю, что я такое. Вы видите — у меня ничего не получается. Я хочу жить, как обычный человек, а у меня всё наперекосяк…

— Так, мистер Поттер, отправляйтесь немедленно отдыхать, — велела директриса. — От сегодняшних уроков я вас освобождаю. Пойдите к мадам Помфри, выпейте успокоительное и выкиньте из головы все эти бредни. Ступайте.

Гарри поднялся с кресла и с тоской посмотрел на директрису.

— Вы меня не понимаете, — тихо проговорил юноша, вздохнул и добавил почти шёпотом:

— Никто меня не понимает…