Вилли - маленькая ведьма (джен)

Глава 17

Потом у меня был очень непростой разговор с папой. Он долго молчал, видимо, подбирая слова, и, наконец, спросил:

— Так что ты знаешь о Белтейне?

— Ну, это такие танцы на горе для женщин и девочек. Древняя традиция — ведьмы слетаются туда, чтобы повеселиться.

— М, да! Вот уж не думал, что твои познания в области старинных обрядов столь скудны! Увлечение маггловскими сказками оказалось чрезмерным, хотя ведь в них тоже упоминаются Вальпургиева ночь и Шабаш — эти традиции распространены достаточно широко по всему свету.

— Ну, в сказках неволшебного мира про это пишут всякие страсти-мордасти, — улыбнулась я. — Про кровавые жертвоприношения и эти... оргии. А на самом деле всё просто замечательно. Весело и очень бодрит.

— В этом-то всё и дело, что бодрит, — согласился отец. В этих особенных местах, обычно на голых возвышенностях, ведьмы набираются здоровья и жизненной силы. Ты ведь заметила, как мама и бабушка помолодели после вашей встряски весной!

Однако за последние лет сорок этого ни разу не происходило. Почти со времён бабушкиной молодости, с тех пор, как погибла Великая Айседора, Лысая Гора не признала Великой Ведьмой ни одну женщину, поэтому ежегодные танцы не очень-то сильно помогали тем, кто посещал их, следуя старинной традиции. Но с твоим появлением всё изменилось. Купол света снова засиял, а молодость стала наполнять тела танцующих, отматывая в обратном направлении счётчик прожитых лет.

— Не может этого быть! — воскликнула я. Великая Ведьма — женщина. А у меня пока ни с одним парнем не было ничего... особенного.

— Видимо, не всё в старых поверьях верно, — пожал плечами отец. — Насчёт того, что единороги подпускают к себе только девственниц, легенды явно ошибались и вводили нас в заблуждение. Увы, старые предания отражают не только факты, но и отношение к событиям людей, писавших книги. Тем не менее, факт, что ты Великая Ведьма Ирландии признан и Одиноким Утёсом, и множеством наших ирландских ведьм — почти все они прибыли на внеочередной шабаш, назначить который можешь только ты.

И теперь обязаны подчиняться тебе беспрекословно. Твоё слово имеет для них огромную силу.

— Ой! — воскликнула я. — У меня попросила благословения Стейси Логан. Она что, тоже из Ирландии? Иначе, откуда ей было знать про меня?

— Стейси живёт с родителями в старинном доме — Логан-Хаусе примерно в сотне миль к северу отсюда. Очень уважаемая волшебная семья. Мы с её отцом давненько спорим на одну весьма важную тему. Да, они живут в Ирландии, и саму Стейси, насколько я знаю, каждый год забирают из Хогвартса домой как раз на эту ночь — ночь с апреля на май, когда проходит Белтейн. В их доме свято хранят старые обычаи.

Так на что ты благословила эту самую Стейси?

— Её, её будущего малыша и его отца. На то, что всё у них будет хорошо.

Услышав эти слова, отец вскочил и нервно забегал по комнате:

— Какой ужас! — воскликнул он в волнении. — А что, если это не тот отец? Насколько я помню, Фрэнк Логан давно планировал выдать свою дочь за вполне определённого юношу. Но теперь, после твоего вмешательства, уже ничто не в силах помешать благословлённому тобой союзу. До тех пор, пока ты остаёшься Великой Ведьмой.

— А как зовут того юношу? — полюбопытствовала я.

— Не знаю, — сознался папа. — Да и какое это теперь имеет значение? Ты уже определила их судьбу — девушки и её мужа.

— Пап! Ну не огорчайся так! А вдруг это тот самый парень, за которого её и собирались выдать?

— Понимаешь, Виллоу Кэйтлин! Важно, чтобы ты осознала — теперь каждое твоё слово имеет и значение, и вес. Ляпнешь что-нибудь, не подумав, а от этого изменятся судьбы людей. Ты, практически, насильно поженила Джейсона и Грейс. И это тогда, когда твой брат ещё не завершил получение образования — он ведь планировал поступать во Флорентийскую Академию Зельеварения. А родители Грейс чуть не разослали приглашения на помолвку своей старшей дочери и Огастуса Стокманна из Вены — они давно считали этих молодых людей женихом и невестой.

— Э-э-э...! Папа! Но ведь Грейс не из Ирландии! Она англичанка — то есть не должна мне подчиняться.

— Возможно, так и было бы, если бы не Белтейн, на котором она побывала, — отец опять нервно заходил по комнате. — Самое сложное в создавшейся ситуации — уладить вопрос со Стокманнами. Они ничем не заслужили обиды, которую нанёс им отказ Грейс от брака с их сыном. Поэтому — отправляйся в Вену и любыми способами загладь свою вину. В конце концов, предложи им себя вместо Грейс... если они согласны подождать, пока ты подрастёшь. Мало кто откажется от брака наследника с самой Великой Ведьмой.

* * *

Выйдя из папиного кабинета, я чувствовала себя ужасно. Ужасно обиженной. Нет, не на папу — он, конечно, несколько раз был достаточно конкретен в своих рассуждениях, но слова — лишь звуки... а вот смысл...! То есть в голове моей всё запуталось и мыслила я весьма неясно.

Добравшись до своей комнаты, я первым делом ударилась головой о шкаф — мне необходимо было себя наказать за непроходимую тупость. Проказник Эгаст в последний момент успел просунуть подушку между углом шифоньера и моим кумполом.

— Зачем ты это сделал? — спросила я немедленно — домовиков обязательно нужно расспрашивать, потому что сами они открывают рты, обычно, только для выражения покорности воле хозяина.

— Боюсь, трудно было бы починить шкаф, разбитый головой Великой Ведьмы. А он ещё вполне послужит, — ответил негодник, пожимая плечами.

— И что ты вообще обо всём этом думаешь? — продолжила я наезжать. Это единственный способ узнать мнение эльфа — вытащить его из него чуть ли не клещами.

— Хозяйка Вилли никогда не искала лёгких путей, — подмигнул мне домовик. — И в этот раз не станет. Мне все эльфы завидуют, потому что я очень интересно живу и никогда не скучаю — только Эгасту читают на ночь сказки.

Ну вот, опять какой-то намёк — снова, вместо того, чтобы посочувствовать или посоветовать, этот проказник напрягает мне мозги. А подумать-то, действительно, стоит.

Чему меня всегда учили родители? Скромности, сдержанности, осторожности, предусмотрительности.

В истории со Стейси Логан — там, на платформе девять и три четверти — я эти качества проявила. В случае с Джейсоном и Грейс — поступила наоборот — позволила чувствам руководить своими действиями. А результат — один и тот же — образование супружеских пар. Этак я переженю всех, кого повстречаю. Великая Ведьма — Великая Сводница... — невольно хихикнулось.

С другой стороны, магия — не шуточки. Это магглы могут себе позволить делать всё, что угодно со своими законами или обещаниями. А в волшебном мире существуют непреложные обеты, магические клятвы и другие хитрые моменты, которые не обойдёшь ни грубой силой, ни подкупом, ни запугиванием, ни обманом.

Если кто-то не в курсе — у нас, волшебников, есть методы, недоступные обычным людям. Например, просмотр воспоминаний через омут памяти. Правда, с меня подобного рода показаний снять невозможно... или возможно? Это нужно будет попробовать. Но под сывороткой правды я сама всё выложу, как на духу безо всякого залезания ко мне в мозги.

Нужно будет забежать в кабинет к папе и попробовать собрать воспоминания о последних событиях, а потом снова хорошенько их просмотреть... если этому не помешает забор в голове.

Вернувшись к отцу, я застала там маму и бабушку. Они как-то испуганно на меня посмотрели — не иначе, промывали мне косточки. Но помочь с омутом памяти не отказались — сохранение того, что видела и слышала, важная часть нашей волшебной жизни. В общем, втроём они меня быстро обучили, как отдавать информацию, как складывать её во флакончики, и как потом ею пользоваться.

Потом я зависла над каменной чашей Омута, заново переживая события последних месяцев. Вот незадача! Какой беспросветно тупой и невнимательной была я всё это время — признаки изменения моего статуса были буквально развешаны передо мной на каждом шагу с того самого момента, как я уехала из Хога. Особенно это бросалось в глаза тут, в Имеральд Хилл.

* * *

До самого вечера я чувствовала себя ненормальной. Наверное, я и была ею — вот представьте себе — вдруг выясняется, что вы — могущественнейшее существо. И что с этим делать? Ведь колдовать лучше вы от этого не стали. Предсказывать последствия своих действий не научились. Сжаться в комок и сидеть не двигаясь? Скучно. А предпринимать хоть что-нибудь — боязно.

С другой стороны я всегда знала, что являюсь могущественной и очень искусной волшебницей из древнего магического семейства... но не настолько же влиятельной! Представляю себе, в каком затруднении оказались мама и бабушка. То есть, я не должна никаким образом проявлять любых желаний в их присутствии, потому что отказать мне они решительно ни в чём не могут. А вот над Эсми я бы могла недурственно подшутить. Но не стану, потому что это было бы нечестно. Хорошо, что у меня много братьев, с которыми я могу вести себя по-прежнему. И ещё есть папа — он ни в малейшей степени не попадает в зависимость от моего нового статуса.

С этим настроением и легла спать. Но долго ворочалась — я ведь здорово набедокурила с Грейс. Впрочем... между нею и Джессом ещё зимой определённо сильно искрило. То есть она не будет очень уж вырываться из объятий моего братика.

Поскорее навела обшаривающие чары — точно. Не вырывается. Сидят рядышком и воркуют — чисто голубки. Не стала подслушивать о чём — надо же соблюдать приличия. Но этот Стокманн... как его...? Огастус. Ведь он лишился такой замечательной невесты!

Я снова пошла к папе — ну, так уж получается, что больше мне не с кем серьёзно поговорить. Но в кабинете его не оказалось. Я снова навела обшаривающие чары — а он как раз... в общем, подглядывать за родителями не стала. Рано мне ещё на такое смотреть. Прошла в библиотеку и принялась разыскивать карты и книги про Вену.

Так уж меня учили родители, что за собой всегда нужно прибирать. Не важно — детские ли шалости, взрослые ли ошибки, но: или исправь, или, если не можешь, хотя бы, извинись. Утром, измученная сомнениями, я пришла к папе и доложила о своей готовности отправиться в столицу Австрии, чтобы загладить содеянную мною оплошность. Он выслушал, не перебивая, а потом выложил на столик мой паспорт и стопочку денег. Маггловских.

* * *

До Дублинского аэропорта я добралась камином с нашей деревенской почты. Как вести себя в обычном мире среди нормальных людей? Так мы довольно много путешествовали. Правда, когда в кассе продавщица внимательно вгляделась в дату моего рождения, я мигом применила лёгонький «Конфундус» — ведьма я, или кто? Потом провела часок в зале игровых автоматов, пока не объявили посадку. Еще небольшие «Конфундусы» при регистрации и при проходе в самолёт — и я в салоне. Бессонная ночь сразу дала о себе знать, а бортпроводница без спросу накинула на меня плед. Я мысленно пожелала ей огромного человеческого счастья и отключилась до самой Вены.

На выяснение адреса Огастоса Стокманна в справочной ушло немного времени — я указала даты рождения между семьдесят седьмым годом и шестьдесят седьмым, полагая, что не будет же жених Грейс старше двадцати пяти или младше пятнадцати лет.

Ожидая ответа, я мысленно представляла себе список на двух листах, однако получила один единственный адрес.

— Вам безумно повезло, — улыбнулась мне девушка из окошка. — Вот, если бы вы спросили про Августа Стокманна — искать его вам пришлось бы несколько дней, объезжая множество адресов.

Мне оставалось сесть в такси и показать водителю бумажку.

Говорю же — я неплохо ориентируюсь в мире магглов. Хотя по-немецки знаю буквально несколько слов.

Выяснилось, что Стокманны живут в обычном городском доме, что звонить им нужно кнопочкой с фамилией, указанной на табличке у входа в подъезд.

— Вер ист дас? — раздалось из динамика.

— Ихь Вилли, — напрягла я все свои познания в незнакомом языке. — Ихь шпрехе дойче нихт. Ихь шпрехе Энглиш, Фрэнч унд Спэниш.

— Английский подойдёт, — ответили мне. — Так к кому вы?

— Я с извинениями по поводу расстроенной помолвки. Наверное, к несостоявшемуся жениху, — голос был мужским и показался мне молодым.

— Поднимайтесь на третий этаж, — распорядился невидимый собеседник.

В двери что-то задребезжало. Открыла её и вошла в подъезд. На третьем этаже меня поджидал молодой человек приятной наружности, одетый в летние брюки и футболку.

— Виллоу Кэйтлин Маккена из Ирландии, — я поспешила представиться по полной форме.

— Огастос Микис Стокманн из Австрии, — ответил парень, распахивая передо мной дверь в квартиру. — Так что там у нас с помолвкой?

Мы прошли в скромных размеров комнату, где я решительно уселась на диван и взглядом предложила юноше сесть — прежде всего, этикет. Хозяин послушно устроился на стуле и посмотрел на меня с нескрываемым интересом.

— У меня дело довольно щекотливого содержания, — я вдруг почувствовала, что слишком быстро гоню. — Хотелось бы изложить его в присутствии ваших родителей.

— Папы и мамы нет дома. Вы не против, подождать их некоторое время?

— Видимо, это будет правильно, — я величественно кивнула.

— Ну а пока нам никто не мешает, не расскажете ли мне хоть что-нибудь про расстроенную помолвку? — парень явно не собирался оставлять меня в покое. — Хотя бы имя невесты. Ведь не о себе же вы ведёте речь!

— Разумеется нет. Я имела ввиду Грейс Хайуотерс. Она англичанка.

— И что произошло с Грейс? — молодой человек сноровисто придвинул к самым моим коленкам низкий столик, на который выставил коробочки с конфетами и печеньем. Добавил к этому пару широких стаканов и жестянки с колой и фантой. — Угощайтесь, юная леди. Или предложить вам кофе?

— Нет, в такую жару лучше будет газировка. А Грейс любит моего брата и выйдет за него замуж.

— Вот как! — Огастос озадаченно поскрёб в затылке. — А она его сильно любит?

— Ну... я не знаю, в чём измеряется сила любви... Но между ними явно что-то искрит.

— Вот как! — юноша потёр подбородок. — Да, это, действительно может быть серьёзно. А почему, собственно, именно вы так этим озадачены?

— Потому что я расстроила помолвку Грейс с вами.

Парень стремительно отвернулся. Наверное, чтобы я не видела его слёз. Впрочем, плечи его немного сотрясались от сдерживаемых рыданий. И он поспешно выбежал за дверь. До меня донеслись невнятные булькающие звуки и, чтобы не терять времени, я налила себе шипучки и принялась пробовать печенюшки и конфеты. Всё равно человеку потребуется какое-то время, чтобы успокоиться, а тут такая вкуснотища! Ну а родители... жалко их, конечно. Придётся им всё снова повторить.

Вернулся Огастос значительно посуровевшим. Он свёл брови к переносице и потребовал:

— Доложите мне, юная леди, как вы посмели столь гадко поступить?

— Я не нарочно, герр Огастос. Ведь мне никто не говорил, что Грейс предназначена вам. А мой братишка ужасно по ней сох. Думала, что она просто вертит перед ним хвостом и вкручивает шарики бедному Джейсону. Вот я и приказала ей выходить за него замуж.

Огастос спрятал лицо в ладонях и снова выбежал, сотрясаясь от рыданий. Вот уж не думала, что он будет так переживать! Я добавила себе газировки и пододвинула поближе вторую коробку с конфетами. Нет, я не сластёна, но очень любопытно попробовать.

— Интересно, почему же девушка послушалась вас, фройляйн? — продолжил расспросы вернувшийся молодой человек. Выражение лица на нём было просто каменное.

— Это очень грустное обстоятельство. Дело в том, что я велела Грейс выходить замуж, полагая, что я нормальная.

— А какой вы оказались?

— Выяснилось, что я — Великая Ведьма Ирландии. То есть я просто высказала своё пожелание, не подозревая, что она его обязана исполнить.

Юноша выпучил на меня глаза:

— Тогда почему вы не забираете свои слова обратно. Скажите девушке, чтобы не выходила за вашего брата, а приезжала к нам в весёлую Вену. Я с удовольствием с нею познакомлюсь.

— То есть вас даже не представляли друг другу! — догадалась я. Вы — знакомы только по колдографиям! И никакого чувства друг к другу не испытываете? Уфф. Мне стало значительно легче — никогда не простила бы себе, если бы разбила вам сердце.

— Ну-у... не всё так безоблачно, — задумчиво протянул Огастос. — Я всё равно очень огорчён. Да, огорчён, — добавил он, чуть помедлив. — Возможно, несколько ослабить чувство утраты от понесённой потери мне позволит рассказ Великой Ведьмы о своих ведьмовских возможностях.

— Да ничего особенного, поверьте мне. Просто другие ведьмы вынуждены подчиняться моим распоряжениям. И благословениям. То есть, если я скажу: «Будьте счастливы» — никуда не денутся. Будут, как миленькие. А в остальном я самая обычная волшебница.

— С волшебной палочкой? — ехидно полюбопытствовал молодой человек.

— Я не взяла её, потому что не собиралась серьёзно колдовать. При моём уровне владения магией для бытовых мелочей подобный инструмент не требуется, — я левтировала баночку, чтобы добавить немного газировки в свой стакан. Ну, некоторые маги считают нужным при знакомстве осмотреть волшебную палочку незнакомца, но я на подобную паранойю не ведусь. И сама не стану доставать свою палочку, чтобы предъявить её малознакомому человеку. Так что — пусть не надеется.

Парень некоторое время о чём-то думал, глядя, как печеньки прыгают ко мне в руку.

— Знаете, Вилли! Пожалуй, вам удастся загладить свою вину. Вскоре у меня встреча с друзьями в одном из кафе. Обещаю полноценный ужин и весёлую компанию. Собственно, представлю вас как дальнюю родственницу, которая тут проездом. Ну, а нужно мне, чтобы Гретхен отнеслась ко мне с благосклонностью. То есть, хотя бы позволила себя проводить. И предупреждаю — все мои друзья не имеют никакого отношения к магии.

— Вы любите магглу?

— Магглу? Ну...

— По-немецки это звучит иначе! — сообразила я.

— Совсем, совсем иначе.

— И, зная о предстоящей женитьбе на Грейс, не подавали бедной девушке ни единой надежды, ни единого знака приязни! Я восхищаюсь вами, мистер Стокманн. Но не знаю, смогу ли помочь. Я ведь тут не у себя дома. К тому же на неволшебниц мои полномочия не распространяются. Тем не менее, постараюсь быть полезной.

* * *

Что сказать о вечере? Было уютно. За столом собралась довольно большая компания молодых людей. К сожалению, разговор шел исключительно по-немецки, так что я ничего не поняла. Но ржали эти парни и девушки от всей души, то и дело одобрительно поглядывая, то на меня, то на повествующего какую-то историю Огастоса.

Девушка по имени Гретхен — натуральная блондинка (как вы понимаете, красками меня не проведёшь), поглядывала в мою сторону с непонятным сочувствием. Но со смешинкой в глазах.

Она сидела совсем рядом и каждый раз поворачивала голову, чтобы посмотреть на меня.

— Ты говоришь по-английски? — спросила я её вполголоса.

— Да.

— Тогда выходи за Огастоса. Он меня сюда специально привёл. То есть — для того, чтобы заинтересовать тебя.

— Вот как! — Гретхен заломила бровь. — Очень интересно. А ты действительно волшебница?

— Нет, это всё для красного словца, — я же знаю, что при общении с магглами нужно соблюдать статут о секретности. — Разве можно рассказать интересную историю, не приврав на самом интересном месте! — в этот момент в моей душе заворочался червячок сомнения. Я тихонько колданула на парня — да не слышно в нём никакой магии!

Вот засада! Он вообще не волшебник! Но как лихо меня обо всём выспросил!

Во мне всплеснулась неожиданная злость — светильники в зале замерцали. Пришлось поспешно брать себя в руки и утыкаться в салат — выходит, этот дурашлёп привёл меня сюда, чтобы позабавить друзей рассказом о заграничной чудачке, полагающей себя великой волшебницей.

Меня буквально распёрло от гнева. Свет разом погас. И тут сработал рефлекс: автоматически в руку скользнула волшебная палочка и прозвучало: «Шоб тебя гепнуло!». Свет снова зажёгся.

Только Гретхен что-то заподозрила — её взгляд проводил палочку, ускользающую в кармашек жилетки. Остальная компания обратила на происшествие мало внимания.

— Гасти, ты не проводишь меня до дому, — с этими словами Гретхен обратилась к Огастосу, когда мы расходились.

Я сделала ребятам ручкой и махнула, привлекая к себе такси. Нужно было ехать в аэропорт и начинать поиски снова. Хотя, правильнее, снять номер в отеле, чтобы хорошенько выспаться. А то я с несвежих мозгов явно чего-то начудила.