Серафим обреченный (гет)

Этот день не предвещал беды. Так начинались многие рассказы, многие из тех, что успел прочесть Мальчик.

Но он не читал рассказов, начинающихся со слов «Этот день предвещал беду». Может, он просто не успел, ведь книги для него были редкостью. Он научился читать самостоятельно – хотя иногда ему казалось, что здесь не обошлось без его Избранности, что знания всегда были в нем, дремали, как драконы в спячке, а он мог заставить их проснуться.

Книги он иногда воровал. Иногда выкупал их у мальчишек. Экономил те гроши, что у него были, и покупал книги у мелких воришек, которые не умели читать и с радостью тащили ему этот «хлам», желая получить за него деньги.

Так вот, этот день не предвещал беды.

Было жарко. Он оставил свою курточку дома и отправился гулять в полном одиночестве – он так часто делал. Но иногда гулял не один, а со своим Другом, только вот сегодня его наказали и оставили дома. В любое другое время Мальчик остался бы утешить Его, но сейчас он отправился на улицу за подарком. Сегодня у Друга был день рождения, и ему надо было найти подарок.

Друг не любил ангелов так, как любил их Мальчик, но он хотел научиться читать. Мальчик иногда читал книги своему Другу, но они ему совсем не нравились. И тогда он решил найти такую книгу, которая ему непременно бы понравилась, и подарить ее.

Пока он шел по улице и размышлял, где бы ему найти подарок, его посетило дурное предчувствие. Все-таки, что-то сегодня было не так.

Может, чуть жарче, чем обычно. Чуть тише на улицах, но беспокойнее внутри.

Вдруг его левую руку словно обожгло. Мальчик отдернул ее от невидимого источника огня, и принялся озираться. Может, ему на руку попал уголек? Но вокруг ничего такого нет, дома, магазины, никакого костра.

Руку обожгло еще раз, левую, затем правую, а затее невидимое пламя добралось и до его лица…

— Нет! НЕТ! – закричал мальчик, понимая, что происходит. Прохожие оглядывались на него, некоторые свесились из квартирных окон и наблюдали за ним, люди, которые давно не видели зрелищ, которые ожидали, что он упадет на землю в припадке, а они будут глазеть, пока кто-нибудь не решит вызвать врача.

Мальчик изо всех сил побежал обратно, туда, куда сейчас его звало сердце. Та боль, что он сейчас почувствовал, на самом деле была болью его Друга. Он всегда знал, когда ему больно, и если на его теле появлялись раны, то они появлялись и на теле Мальчика – это была почти мистическая связь, ничем не объяснимая – но никто и не пытался ее объяснить, всем было плевать на Мальчика и Друга.

И сейчас с Другом происходило что-то очень плохое. И ему надо во что бы то ни стало помочь.

Дорога от городка до места, где располагался их дом, казалась невыносимо длинной, бесконечной, но он бежал изо всех сил, так, что сердце было готово выпрыгнуть из груди.

Когда он добежал до дома, где сейчас находился Друг, его охватил ужас. Дом был объят пламенем. Горело дешевое дерево, окна с дешевыми занавесками, горела трава вокруг дома.

С диким криком мальчик направился к дому. Соседи только-только начали выходить из своих жилищ. Да, они не любили ни Мальчика, ни Друга, но неужели они не помогут? Неужели останутся равнодушными?

Мальчик подбежал к открытой двери и напоследок оглянулся. Люди собрались в кучку и смотрели, как горит дом. Да, они ненавидели их – Дом, Мальчика, Друга, Отца и Мать, но все еще считали себя людьми, а потому им надо было время, чтобы решить, стоит ли дом, спасения.

Мальчик, не смотря на бушующее пламя, ворвался внутрь. В глаза ударил едкий дым, Мальчик закашлялся, но все равно продолжал идти, минуя горящую мебель. Он увидел распростертые тела Отца и Матери. Отец, кажется, был уже мертв, а вот Мать была жива, увидев сына, она протянула к нему руку, пыталась что-то сказать, может, молила о помощи, но это было неважно. На нее упал горящий обломок, и она не могла встать.

Он перешагнул через нее и пошел в следующую комнату. Друг находился там.

Он ждал его. Верно ждал, как и поступают друзья. Ждал дома. Тянул к нему руки…

Мальчик подбежал к Другу и потянул его к себе. Но он не вставал, и Мальчик увидел, что его ногу что-то держит. Он пытался убрать, сдвинуть тяжелый предмет с его ноги, и не мог.

Люди, видимо, все еще думали на улице, а может, они давно разошлись по домам, безмолвные соучастники убийства.

Его Друг начал плакать. До этого он еще держался, потому что Друг тоже был Особенным, и он не кричал и не плакал до тех пор, пока Мальчик не пришел за ним. Может, дело было в его слабоумии, а может, в особенности. Мальчик еще не знал многого из того, что наверняка знали взрослые.

Он упал рядом со своим Другом и решил, что сгорит вместе с ним.

Когда он закричал, часть стены обрушилась, открыв проход. Он почувствовал в себе силу, как тогда, когда убил в первый раз, а точнее, как он любил думать, когда он впервые попробовал апельсины, но, как и тогда, не мог ее контролировать. Сквозь проход показалось лицо одного из соседей, увидев Мальчика и Друга, он нашел в себе силы улыбнуться и протянул руку Мальчику.

— Сначала Его! – покачал головой Мальчик, указывая на своего Друга. Удивленный, мужчина посмотрел на мальчика, который не мог встать со своего места.

— Кто это такой?! – удивленно воскликнул он, переводя взгляд с Мальчика на Друга, и перекрестился. То, что он увидел, повергло его в шок.

— Какая вам разница! – закричал Мальчик. – Вытащите его!

Мужчина пролез в дом через проход, и освободил ногу Друга. Тот тут же вскочил и, кашляя и отплевываясь, выбежал наружу.

И тут крыша дома обвалилась, похоронив под собой тела Отца, Матери, Мужчины и даже Мальчика.

Он не хотел умирать, совсем не хотел, ведь он еще не нашел то, что искал, ведь он не мог оставить Друга одного – тот без него бы умер. Ведь если даже раны на их теле появлялись одновременно, то что говорить о смерти?..

Мальчик видел лишь тьму, и чувствовал на себе огромную тяжесть, словно на него сел тот самый дракон, что дремал в его разуме, и он даже чувствовал его дыхание – обжигающее пламя огня, которое тот изрыгал из своей пасти.

Тьма хотела забрать его с собой, но тут вдруг он почувствовал, что тяжесть уходит, что его будто бы поднимают в небо, хотя на самом деле кто-то просто взял его на руки и вынес… но кто, и как?

Мальчик открыл глаза, и увидел улыбку Друга.

Он тоже только что разбудил спящего внутри дракона.

* * *

Из Хроники Ордена Саламандры.

Город N, показания свидетельницы Эмили Томпсон, вдовы погибшего Джека Томпсона. Записаны Серафимой, второй отдел.

«В два часа дня начался пожар в соседнем доме.

Горел дом, которого мы все избегали. Долгое время никто не решался подойти и помочь, начались споры, и, в конце концов, мой муж, Джек Томпсон, отправился на помощь…

(далее пропущено)

…Пожар удалось затушить только спустя два часа. Дом горел, как кострище в аду. Удалось обнаружить тела (далее пропущено).

Тело их ребенка обнаружить не удалось – предположительно — оно полностью сгорело. Остались лишь обрывки его одежды, курточки. Больше в доме никого не было, и быть не могло.

Заверено и подтверждено.

Эмили Томпсон».

* * *

Ремус Люпин нервно ходил по кабинету.

— Как ты думаешь, Аластор, что Гарри знает? – спросил он.

Грюм помолчал некоторое время, а потом ответил.

— Не знаю. Но наверняка он узнал что-то важное. Впрочем, если он не желает делиться этой информацией, думаю, так оно и должно быть. Дамблдор мертв, школа закрыта и превращена в невесть что, штаб ОФ на грани закрытия – разве он может кому-то доверять? Просить о помощи?

— Но он не справится один… — задумчиво протянул Ремус. – Я беспокоюсь о нем.

— Справится, Ремус. Ты судишь по себе. Ты рассказывал мне о вашей дружной четверке. Ну, может, скорее тройке… вы не могли друг без друга – все делали вместе. Но они – это не вы в молодости. Гарри справится даже сам. Ему нужна помощь, но он справится и сам.

— Мне кажется, что мы сами внушили все это себе, и ему тоже, — возразил Ремус. – Он считает, что спасение мира от Того-Кого-Нельзя-Называть – это его личный долг.

— А может, так оно и есть. Не было раньше, но сейчас так оно и есть. Дело даже не в долге. Он хочет ответы на свои вопросы. Может, он хочет и мести тоже. В любом случае, это был его выбор. Мы не можем ему помешать.

— Мне так не нравится это время, — печально произнес бывший профессор.

— Мне тоже, Ремус. Мне тоже.

* * *

Гарри и Рон аккуратно перенесли тело Драко в спальню.

Гермиона сказала, что они узнают, получилось ли у них сделать все так, как надо, только когда Малфой проснется.

Они устроили вокруг его кровати дежурство. После того, как они отдали часть своих сил на его спасение, было бы крайне неприятно обнаружить его не дышащим.

— Что ты за заклинание применила? – спросил Гарри.

— Знаешь, я и раньше изучала различные книги в поисках заклинаний, которые бы… понадобились нам. Ну…если бы кого-нибудь ранило… это – одно из них, заклинание Обмена, — смущенно произнесла Гермиона.

— Ты молодец! – восхищенно произнес Гарри. – И твое заклинание спасло ему жизнь…

— Ага, и неважно, что это Малфой! Нет, подумать только – Малфой! – воскликнул Рон, которому было тяжело смириться с мыслью, что он содействовал спасению Драко Малфоя, более того, почти хотел этого. Ну да, ему было жаль Малфоя, но это до тех пор, пока он умирал, а вот как только он выздоровеет, Рон сможет его также ненавидеть.

— Интересно, почему тот незнакомец принес ЕГО сюда? И кто он вообще такой? – почему-то шепотом задала вопрос Гермиона.

— Я не знаю, почему именно Малфой… — сказал Гарри. – Но вот насчет того, кто это был… вы знаете, можете, конечно, посмеяться, но когда он вошел, неся его тело, когда посмотрел на меня, первое, что пришло мне в голову… первое слово… ангел.

Никто и не думал смеяться, и Гарри продолжил.

— Это, конечно, смешно. Какие уж ангелы… но они ассоциируются у меня со спасителями, охранителями, а он ко мне обращался именно так, как если бы был чьим-нибудь охранителем – да хоть бы того же Малфоя… ну, конечно, в реальности, наверное, это называется как-то иначе. Не Ангел.

— Может быть… — задумчиво произнесла Гермиона. – В последнее время вообще происходит много таинственных вещей. Таких, с которыми мы не сталкивались… говоря «мы», я имею ввиду волшебников…

— А, понял, — произнес Рон. – Хочешь сказать, что создается ощущение, что все то, что происходит, не имеет отношения ни к миру магглов, ни к миру волшебников?

— Да, — согласилась Гермиона. – Именно так. Словно мир раскололся пополам, открыв нам нечто совершенно новое. Иное.

— НЕ НАДО!! НЕТ! – нарушил тишину душераздирающий крик. Они вскочили со своих мест, и быстро подошли к кровати, где лежал Драко.

Ему что-то снилось, что-то страшное, он размахивал руками, словно отбиваясь от невидимого врага, и продолжал кричать.

— Успокойся! Тише, тише, — попыталась успокоить его Гермиона, и схватила его за запястье, чтобы он не поранил сам себя. – Мальчики, держите его за руки, чтобы он себя не поцарапал!

Рон и Гарри прижали его руки к кровати, а Гермиона, смочив повязку из бинта в холодной воде, положила ее ему на лоб. Он вроде бы успокоился и затих, так что Гарри и Рон отпустили его руки, а потом открыл глаза и резко сел. Его рука вцепилась в запястье Гермионы, рука, на которой не было пальцев.

— Зеркала… зеркала…уберите их… — прошептал он, и потерял сознание.

Гермиона, шокированная, перевела беспомощный взгляд на Гарри.

Тот тут же вспомнил предостережение, некогда данное ему Биллом.

Бойся зеркал.

— Рон, делай так, как он сказал! – воскликнул Гарри, чувствуя, что сейчас свершится нечто очень важное. Может, Драко даже спас им жизнь, кто знает…

Он с Роном отправился по комнатам, чтобы найти зеркала. Они нашли их в ванной, в спальнях, в гостиной, несколько маленьких — на комодах, даже на камине лежало забытое зеркальце.

Все найденные ими зеркала были собраны на кухне.

— Бить зеркала нехорошая примета, — заметал Рон.

— Мы и не будем этого делать, — сказал Гарри.

Они вынесли зеркала на улицу и выкинули в мусорный ящик, плотно закрыв его крышкой.

И вернулись обратно в дом, к Гермионе, которая осталась дежурить возле кровати Драко.

Когда они поднялись в спальню, Гермиона им улыбнулась.

— Ему становится лучше. Температура спала, и озноб прошел. Я думаю, он выживет, — сообщила она.

— Да, и когда бы еще такое сообщение меня порадовало, — пробурчал Рон. – Подумать только – Малфой выживет! «Приятней» только сообщение о поцелуе с Тем-Кого-Нельзя-Называть.

— Да ладно тебе, Рон, — усмехнулась Гермиона. – Я, конечно, тоже считала его спесивым недомерком, но уж никак не желала его смерти.

— А, кстати, — сменил тему Рон. – Эти шрамы на руках останутся навсегда? И что вообще это заклинание делает?

Гермиона выглядела немного смущенной, словно бы не хотела, чтобы этот разговор произошел сейчас.

— Мм…понимаете, ребята, эти шрамы скорее всего останутся навсегда… — произнесла она.

— И это еще полбеды, – закончило за нее Рон. – Да?

— Может быть, — уклончиво ответила она. – Я никогда не применяла его, знаю лишь, что мы отдали ему часть жизненной силы – ну, она восстановится, конечно. Если бы его смерть длилась не секунды, а, скажем, десять минут, мы бы вряд ли его спасли… но, помимо жизненной силы, как писалось в той книге, возможно, мы поделились и чем-то большим…

— Чем, например? – удивленно спросил Гарри.

— Ну… это может быть что угодно. Мы ведь делали все так хаотично, боялись, что не успеем… это сделало нас немного беззащитными. Он мог взять часть наших воспоминаний, или мыслей, или даже каких-то привычек… но это все теоретически – книга просто описывала подобные случаи.

— Если Малфой будет называть себя Мальчиком-Который-Выжил, или научится мастерски играть в шахматы, я покончу с собой, — предупредил Рон.

— Ну, Мальчиком-Который-Выжил он теперь может называть себя по праву, — засмеялась Гермиона.

— О, Мерлин, убей меня, — произнес Рон страдальческим голосом.

— А может, заклятие подействует иначе… — задумчиво произнес Гарри, которому какая-то назойливая мысль мешала сосредоточиться на другом. – Может, у нас теперь будет не трио… а настоящий квартет.

В комнате воцарилась тишина.

Неожиданно Малфой вновь очнулся от своего сна, и сел. Развернувшись, он, с совершено диким выражением на лице произнес:

— Готовьте убежище. Молох идет сюда.