Яд василиска (гет)

Он спал. И снилось Аластору, будто бы лежит он на голой земле едва ли не в обнимку с измочаленным трупом мантикоры. Обстановка явно не располагала к отдыху, однако аврору было хорошо и спокойно. Он наслаждался минутами затишья. Пускай вокруг кровь и трупы — они ведь ещё никому не причинили вреда. Главное, что опасность миновала, не нужно ни от кого убегать и ни с кем сражаться, можно просто лежать пластом, точно выброшенная на берег медуза.

Эйфория Аластора длилась недолго.

Чёрная, зловещая пелена медленно, но неотвратимо распростёрлась над питомником. Как облако ядовитого газа, она не давала дышать, неся в себе ужас и смерть. С каждой секундой тягостный покров становился всё плотнее. Хмури понял: приближается что-то невообразимое. Куда более страшное, чем мантикоры. Некое сверхсущество, противостоять которому невозможно.

Страх подстегнул аврора, титаническим усилием он разлепил веки… и обнаружил, что сон продолжается наяву.

Удушливая пелена всё так же сдавливала грудь, а за чёрной стеной деревьев мелькало какое-то светящееся пятно. Оно двигалось не спеша, как бесконечно уверенный в себе человек. Двигалось напрямик, не петляя меж стволов — молодые сосны сами расступались перед свечением, клонясь к земле, словно колосья под порывами ветра.

Похоже, предстоял ещё один бой. Аврор воспринял это с полнейшим равнодушием, какое случается только от безграничной усталости. Он медленно передвинул правую руку и опёрся на локоть. Приподнялся, вытянул левую руку вперёд, стараясь покрепче ухватить палочку непослушными пальцами. Хмури действовал как автомат, ни единой мысли не мелькало в голове. Им двигала та сила, что порой управляет телом даже за Гранью, когда сердце перестаёт биться, а дух покидает бренную оболочку.

Наконец, приняв положение, которое лишь с огромной натяжкой говорило о боеготовности, аврор кое-как сфокусировал взгляд на приближающемся свечении.

Оно уже достигло кромки леса; от открытого пространства его отделял только широкий забор из густых колючих кустов. Даже та неведомая сила, что пригибала к земле деревья, не совладала со сплошной стеной тесно переплетённых веток; но лишь секунду промедлило неизвестное существо.

Пронзительно-белый туман обрушился на кусты, мгновенно охлаждая их до состояния безжизненных ледышек. Не успел ещё в воздухе заклубиться пар, вызванный низкой температурой, как невидимый пресс уже навалился на изгородь сверху. Изумительная ажурная конструкция осыпалась наземь мелким ледяным крошевом, открывая взору носителя загадочного свечения.

Аластор изумлённо моргнул, заподозрив, что зрение подводит его или что после страшной битвы его разум помутился. Ибо в центре бледно-жёлтого ореола, всё в той же щегольской зелёной мантии, стоял не кто иной, как Эдгар Дэликти! Хмури хотел помотать головой, чтобы избавиться от галлюцинации, но могучая сила внезапно схватила его и грубо поставила на ноги.

— Я очень рад, что ты выжил. Я с удовольствием прикончу тебя собственноручно. — Наполненный холодной яростью голос сотряс воздух, словно раскаты грома. Он несомненно принадлежал Дэликти — но лишь в том случае, если аферист вдруг обратился бы в живую бронзовую статую: столь мощным, гулким и резонирующим был звук. Щурясь от бьющего в глаза света, Хмури всмотрелся в противника — и беззвучно ахнул. Лишь невидимые обручи, сдавившие грудь, убедили аврора, что он не бредит.

Сказать, будто негодяй очень изменился, означало невероятно преуменьшить истину. Некая трансформация полностью поменяла его облик, вылепив из заурядного мошенника сверхчеловека. Прежде не отличавшийся статью Дэликти существенно раздался в плечах; вздувшиеся мышцы до предела натянули ткань мантии, грозя разорвать её в любой момент. Гневно сжимающиеся пальцы негодяя стали похожи на алмазной крепости стержни, способные мять железо словно пластилин. Он даже вырос на добрый фут: полы мантии колыхались возле колен, открывая босые ступни, почти на дюйм уходившие в землю при каждом шаге. И ещё — негодяй прямо-таки источал ауру превосходства; от него расходились волны чудовищной силы, способные заставить самого крепкого духом пасть ниц и униженно молить о пощаде. Это был какой-то злобный полубог, демон из древних легенд, рядом с которым достойнейшие из людей показались бы жалкими букашками.

Понимая чувства Аластора, Дэликти негромко рассмеялся — и от этого смеха с веток начали осыпаться листья.

— Ты изумлён, а, Хмури? Не можешь понять, как заплывший жирком аферист сумел приобрести такую чудесную мощь? — проговорил негодяй голосом, заставлявшим кости аврора противно вибрировать. — Я читаю этот немой вопрос в твоём мозгу, под густым слоем ужаса и отчаяния. Но я не буду отвечать. Мне нравится мысль, что ты подохнешь, мучаясь от неразгаданной тайны.

Он уже приподнял руку, намереваясь избавиться от надоедливого аврора, но тут его взгляд упал на искромсанный труп мантикоры. Не веря своим глазам, негодяй подошёл ближе. Потом медленно, кроша голыми ступнями острый щебень, прошествовал к щели между каменной насыпью и забором и вздрогнул, увидев второй труп. Затем он долго всматривался в непроглядную тьму, и, казалось, сам воздух вокруг него начал полыхать.

— ТЫ!!! — заорал Дэликти, резко обернувшись к беспомощному Аластору, оглушённому этим воплем. — Ты убил их всех! Всех четырёх! Ни единой искорки жизни не теплится в их телах! — Каждый звук кузнечным молотом отдавался в голове аврора; от криков взбешённого негодяя трескались камни и лопались деревья. — Двадцать два года, щенок! Двадцать два года усилий, поисков и тяжкого труда — всё напрасно!!! Я раздавлю тебя, как червя! Сотру в пыль, хотя и тысячи смертей будет недостаточно, чтобы уменьшить мою ярость!

Поддерживавшее Хмури поле исчезло, он рухнул на колени.

— Умри! — проревел Дэликти, вытягивая ладонь для удара, но внезапно передумал. — Впрочем, нет. Это было бы слишком просто, слишком легко. У меня есть идея получше.

Аврора вновь опутало силовое поле. Негодяй приблизился, и Хмури впервые разглядел его подвергшееся метаморфозе лицо. Человеческие черты были странным, причудливым образом искажены, нижняя челюсть неестественно выдвинулась вперёд, а из-под нахмуренных бровей на Аластора смотрели два неживых, стеклянных глаза с пурпурными вертикальными зрачками. Аврор окаменел. Взгляд мантикоры…

— Ты боишься, — удовлетворённо констатировал Дэликти. — Это хорошо. Тебе предстоит испытать ужас в тысячу крат больший, прежде чем я позволю тебе умереть. В моей власти продлить твою агонию на долгие века, ты будешь слёзно умолять меня подарить тебе смерть… Однако что-то ты совсем раскис — того и гляди, скончаешься раньше времени!

Он был прав: Хмури был настолько измождён, что с трудом воспринимал происходящее вокруг, не говоря уже о том, чтобы испытывать какой-то ужас. Сознание то и дело ускользало от него — а этого Дэликти допустить не мог и потому влил в противника малую толику энергии. То есть — маленькую для себя. Аврору же эта порция показалась живительным потоком, бурной рекой, напрочь смывающей усталость и боль. Передача прервалась гораздо раньше, чем он полностью восстановился, и всё же Аластор получил куда больше сил, чем требовалось для того, чтобы просто оставаться в сознании. Ободрённый приливом энергии мозг тут же принялся анализировать ситуацию и искать пути спасения.

— Что с тобой произошло? — спросил Хмури. Спросил, не рассчитывая на успех: за короткий период личного знакомства с негодяем аврор успел понять, что Дэликти слишком прагматичен и расчётлив, чтобы впустую тратить время, разглагольствуя о своих достижениях. Тем паче — тому, кого намеревался уничтожить. Ведь тогда, в замке, многословность Дэликти преследовала цель отвлечь Аластора до прихода наёмника. Но сейчас-то тянуть время не было никакого резона. Негодяй полностью владел ситуацией. С какой стати ему удовлетворять любопытство обречённого врага?

Так полагал Аластор. И когда Дэликти всерьёз задумался, а потом медленно кивнул, Хмури едва сдержал возглас изумления. Аврор не учёл одного — эффекта загадочной метаморфозы преступника. Действительно, прежний Дэликти не стал бы разъяснять свои действия противнику — как не стал бы и грозить страшными муками, предпочтя убрать врага при первой же возможности — быстро и надёжно. Но теперь негодяй был уже не тот. Пожилой мошенник, вынужденный всю жизнь полагаться больше на хитрость и ловкость, нежели на грубую силу, вдруг в одночасье обрёл немыслимое могущество. Внезапная мощь вскружила ему голову, заставив умолкнуть голос разума; изощрённая жестокость, похожая на ту, что горела во взгляде мантикор, требовала сполна насладиться отчаянием и страхом жертвы; человеческое тщеславие жаждало признания своей гениальности.

Только поэтому Хмури сейчас был жив, только поэтому преступник решил ответить на вопрос.

— Это мой козырной туз, — прогудел Дэликти почти обычным голосом. — Неужели ты решил, что там, в замке, я раскрыл все свои карты? Нет, у меня всегда припрятан козырь про запас… хотя, признаться, на этот раз он превзошёл все мои ожидания. — Негодяй поднял на уровень глаз ладонь и несколько раз сжал в кулак, любуясь безупречной игрой могучих мышц.

— Я бы рассказал, как было дело, вот только не имею ни малейшего желания точить здесь лясы до утра. Впрочем… — он усмехнулся возникшей идее, — я знаю хороший способ. Правда, довольно неприятный — для тебя, разумеется, — но зато и более наглядный. Да и мне тоже будет приятно вспомнить детали.

Не успел Хмури задаться вопросом, чем ему это грозит, как силовое поле толкнуло его вперёд. Человекоподобный монстр впился стальными пальцами в плечи аврору, заставляя поднять взгляд. Ореол вокруг преступника засиял ярче, по рукам с треском забегали молнии, глаза вспыхнули слепящим блеском — и Аластор ощутил сокрушительный удар. Ощутил не телом — разумом; ему показалось, будто неистовое цунами с размаху обрушилось на хрупкую лодочку его сознания, закрутило, сплющило, ломая борта, и утащило на дно. Тьма рванулась навстречу аврору и жадно поглотила. Он вихрем пронёсся сквозь тысячу лабиринтов и очутился в каком-то тесном помещении, стены которого скорее угадывались, чем существовали на самом деле. Всё вокруг тонуло во мраке, и лишь в центре помещения полыхал огромный невыносимо яркий шар багрового света. Смотреть или даже просто выдерживать его присутствие было так же тяжело, как нести на плечах двухсотфунтовый груз.

— Ну, как ощущения? — громыхнул искажённый, но вполне узнаваемый иронический голос Дэликти, заставлявший содрогаться стены помещения.

Прямая мыслепередача! Но как же силён его разум!

— Да уж, я немного изменился с тех пор, как мы виделись в последний раз, — глумливо произнёс световой шар. — Однако хватит разговоров, иначе твой жалкий мозг просто сгорит, как бумага.

Сияющий шар исчез, унося с собой непосильное давление, и в освободившееся пространство хлынули картины далёкого прошлого, закружив Хмури в своей потускневшей от времени карусели.

Он видел, как прежний Дэликти, помоложе и постройнее нынешнего, склоняется над толстой книгой в чёрном переплёте, роется в ветхих манускриптах Лондонской Библиотеки, экспериментирует с зельями.

Час тому назад, слушая рассказ преступника, Аластор даже не задумался об одной немаловажной детали, без которой вся затея не стоила и ломаного кната. Ну а Дэликти привык все мелочи просчитывать заранее и потому сразу озаботился решением ключевой проблемы своего плана: как держать в повиновении четвёрку свирепых, кровожадных хищников-убийц.

Чтобы использовать монстров как оружие, требовалось полностью подчинить их своей воле, однако сделать это было практически невозможно. Мантикоры не поддавались дрессировке либо приручению, подавляющие волю чары на них не действовали. Оставался единственный вариант: добиться, чтобы звери сами признали в Дэликти вожака — предводителя стаи, которому повинуются беспрекословно. Но как заставить хищников признать вожаком не собрата, а человека? Дэликти нашёл решение гениальное в той же степени, что и граничащее с безумием.

Он решил пить кровь мантикор.

Артериальная кровь, взятая от каждого из зверей, смешивалась с определёнными веществами и подвергалась воздействию трансфигурационных чар. Приготовленное таким образом снадобье не переваривалось у афериста в желудке, а сразу всасывалось и усваивалось организмом; Дэликти рассчитал, что после курса этих процедур мантикоры почуют в нём своего, а объединённая сила всех четырёх хищников даст ему бесспорную власть над ними.

Так выглядела «официальная» версия, в которую были посвящены Нуар и ещё несколько самых доверенных помощников. Однако план этот имел ещё и второе дно, о котором, кроме Дэликти, не подозревал никто.

Лишь он один знал, как сильно запало ему в душу описание всех тех возможностей, что открывает Вино Коттравеи. Больше всего на свете негодяю захотелось опробовать на себе сказочные способности, столь сухо и кратко перечисленные Ка-Хазмагром в графе «Действие зелья». О, как же он взбесился, внимательно изучив графу «Побочные эффекты» и выяснив суровую цену чудесного преображения!

Дэликти был уже немолод, метаморфоза наверняка прикончила бы его в считанные минуты. Практичность мошенника взяла верх, и мечту о сверхспособностях пришлось оставить, ограничившись планами захвата власти в стране. Тем не менее, преступник никогда не забывал о своём тайном желании. Спустя много лет, когда он додумался принимать кровь мантикор, его осенило: да, если принимать Вино, плачевные последствия неизбежны, но как насчёт крови существ, находящихся под действием зелья?

И действительно, эксперименты показали, что разрушительный эффект зелья в первую очередь ударяет по глубинным резервам организма принимающего; в крови же вредное воздействие значительно ослаблено, тогда как стимулирующий эффект остаётся почти таким же мощным. Дэликти ухватился за этот шанс. Он скрупулёзно изучил состав и способ приготовления Вина Коттравеи и вычленил ингредиенты, отвечавшие за истощение долговременных запасов жизненных сил. После бесконечных опытов, череды проб и ошибок он всё-таки подобрал компоненты, полностью нейтрализующие негативное воздействие Вина, растворённого в крови донора. Правда, действовала такая смесь слабее Вина, да и эффект длился гораздо меньше, чем у зверей — но Дэликти и этого было достаточно.

Ещё одно отличие заключалось в том, что от этой смеси в организме не происходило никаких заметных изменений, тогда как мантикоры наращивали мощь после каждой порции. Негодяю оставалось только ждать. Мантикорам для достижения пика в своем развитии требовалось пройти годичный курс; человеку для получения хоть какого-то результата тоже пришлось запастись терпением. Надо ли говорить, сколь страстно преступник дожидался окончания срока — и как встревожило его появление авроров за несколько суток до заветного часа?

Аластор спутал Дэликти все карты, заставил торопиться, а потом и вовсе захватил в плен. Благодаря расчёту и счастливому случаю преступник сумел улизнуть и вернуться в питомник. Дав приказ разогревать завершающую дозу Вина, Дэликти потратил некоторое время на освобождение от Парализатора, взял банки и шприцы и помчался к логову хищников — производить последний забор крови. Здесь его постигла неудача: три зверя спокойно перенесли неприятную, но привычную процедуру, а вот с четвёртым пришлось повозиться. Все мантикоры ко времени принятия новой дозы ощутимо слабели, но у этого зверя упадок сил вылился в приступ дурного настроения. Когда Дэликти приблизился, хищник начал взбрыкивать и вырываться, однако добился лишь того, что введённая в тело игла разорвала ему артерию. Открылось обильное кровотечение, Дэликти пришлось срочно возвращаться на склад за палочкой и лекарствами. На выходе он столкнулся с Аластором, очень удачно сбросил его внутрь вольера и бросился поднимать разомлевших мантикор: негодяю казалось, будто одинокий Хмури послужит зверям неплохой разминкой перед серьёзным делом. Сам же преступник наскоро залатал раненого хищника и, переполненный нетерпеливым предвкушением, отправился готовить финальную порцию коктейля в полной уверенности, что его питомцы без труда расправятся с аврором.

Однако вышло иначе. Ослабленные отсутствием привычной дозы зелья и нехваткой нескольких пинт крови, мантикоры не сумели одолеть Аластора, в чьих венах бурлило Вино Коттравеи. Грозное оружие, которое преступник ковал четверть века, было уничтожено. План негодяя рухнул, словно карточный домик.

Но узнал он об этом позже, а тогда его не заботило ничего, кроме закипающего в котле кровавого коктейля. Нетерпение толкало его разжечь огонь побольше, чтобы ускорить процесс, но Дэликти устоял, не поддался искушению. Сгубить полуторалетний кропотливый труд из-за банальной торопливости? Ну уж нет. Он педантично выполнил все нужные действия. И лишь когда смесь была готова и преступник перелил вязкую жидкость в золотой кубок, его самообладание дало трещину. Руки задрожали, он несколько раз пытался взять кубок и ставил обратно, опасаясь расплескать. Наконец он буквально влил в себя зелье — и сразу же рухнул навзничь, выронив кубок. Он хотел завопить от боли, но сил не было даже пошевелиться. Боль оказалась в сотню крат сильней, чем после порции Вина — ведь это была завершающая стадия, и страшное зелье, так долго копившееся в теле негодяя, принялось перекраивать организм на свой лад. Дэликти даже решил поначалу, что ошибся в расчётах и смесь сейчас убьёт его. Однако вышло наоборот: вопреки всем прикидкам, эффект зелья оказался даже мощнее, чем у Вина Коттравеи. Суммарная жизненная сила четырёх монстров вошла в резонанс с остальными компонентами и дала преступнику такие возможности, о которых он и мечтать не смел. Теперь острота его чувств превосходила таковые у любого существа на планете, силой он мог потягаться с троллем, а выносливостью — с гиппогрифом. Уровень его магической мощи возрос настолько, что преступник мог с лёгкостью управлять потоками энергии напрямую, без заклинаний и волшебной палочки.

Дэликти был в восторге от своих новых способностей. Для полного счастья ему оставалось лишь собрать своих питомцев и смерчем обрушиться на ничего не подозревающих гоблинов. Преступник шествовал по лесу, с упоением предвкушая кровавую бойню, а длинные, словно у вампира, клыки жадно выглядывали изо рта, соперничая в блеске со зловещим сверканием багровых глаз…

На этом мыслепередача прервалась. Сознание Аластора резко выдернули на поверхность, как нетерпеливый рыбак выдёргивает из воды пойманную рыбу. Оглушённый внезапным возвращением, аврор едва понимал, где находится, в ушах шумело, из носа капала кровь. Его мутный взгляд сфокусировался на лице Дэликти. Ярость преобразила негодяя: теперь в нём вообще не осталось ничего человеческого.

— Ничтожное насекомое! — с ненавистью прошипело чудовище. — Без животных мой план бесполезен. Годы подготовки пропали — и всё из-за одного презренного человечишки! Как жаль, что я могу убить тебя всего лишь один раз! Хотя… пожалуй, я не стану тебя убивать.

— Неужели? — прохрипел Хмури, напрягая ум в поисках выхода. Но тщетно, голова гудела как колокол и почти не соображала. Да и что мог обессиленный аврор противопоставить всемогущему монстру? Оставалось только тянуть время и надеяться, что решение придёт само.

— Да. Я просто разотру все твои кости в порошок, чтобы ты больше не смог мне помешать, — оскалился негодяй. — А потом… думаю, будет справедливо, если ты, уничтожив одних мантикор, дашь жизнь другим. Я поселю внутри тебя четыре зародыша. Они будут питаться твоей кровью, а чуть позже — и мясом. И я позабочусь, чтобы ты не умер, пока они не съедят тебя целиком. Как тебе такой вариант?

Перед глазами Аластора всё поплыло, он упал на бок. Его била мелкая, противная дрожь. Аврор знал — это страх. Звероподобный ублюдок говорил абсолютно серьёзно, и Хмури ни на миг не усомнился, что отвратительное намерение будет исполнено в точности. Но до какого же дна нужно докатиться, сколько устоев презреть, чтобы придумать такую мерзость?! Ни зверь, ни человек на такое не способны. Зверь может убить ради еды или в борьбе за главенство, но никогда не станет мучить жертву. Это противно его природе, поскольку не нужно для выживания. Человек же, напротив, за века существования придумал миллионы способов уничтожать себе подобных; способов, по своей жестокости далеко превосходящих всё, что могла создать природа. Развитый интеллект — величайшее благо, если его направляет добрая воля, но обращается в чудовищное оружие, когда им движут тёмные инстинкты. Вместе с тем, человек зачастую скован вбиваемой с детства моралью. Она держит тёмные инстинкты в узде, не позволяя вырваться наружу. У кого-то этот барьер слабее, чем у других — они становятся насильниками и убийцами.

У Дэликти барьера не было вообще.

Обманываясь возросшей силой и могуществом, он мнил себя сверхчеловеком. Но глубинные изменения исковеркали его сущность, сделали из него звероподобную тварь, свободную от людских предрассудков. Дикие инстинкты в сочетании с лишённым ограничений злобным разумом и колоссальной силой — какое оружие может быть разрушительнее?

— …а на рассвете я, пожалуй, разнесу какую-нибудь мелкую деревушку. Голов так на двести-триста. Сожгу всех заживо или натравлю толпу Инфери… — задумчиво делился планами Дэликти, но аврор его уже не слушал. Рука Хмури случайно наткнулась на знакомый предмет, и пальцы радостно обхватили палочку, ещё хранившую тепло его ладони.

Значит, есть ещё шанс побороться.

Аластор спрятал оружие в рукаве, опёрся на другую руку и попытался хотя бы сесть на колени.

— Где же… ты возьмёшь… зародышей? — кашляя, выдавил он. Хмури жил лишь пока говорит Дэликти, и всё сейчас зависело от того, на сколько хватит разговорчивости негодяя.

— Хочется знать, что тебя ожидает? — с некоторым удивлением осведомился Дэликти, наблюдая за попытками Хмури принять вертикальное положение. — Что ж, думаю, ты имеешь на это право.

Он начал рассказывать, как извлечёт кусочки ещё не умерших сердец из останков поверженных мантикор, а потом трансфигурирует в полноценные личинки — и тем самым даровал аврору короткую отсрочку.

Мозг Аластора лихорадочно перебирал всевозможные заклинания. У него была лишь одна попытка без права на ошибку. Но чем атаковать того, кто обладает куда более быстрой реакцией и способен напрямую оперировать магической энергией? От самых стремительных залпов Дэликти успеет укрыться щитом, а медленные комбинации прервёт в самом начале. Что же делать?

Хмури в отчаянии склонил голову и зацепился взглядом за лежавший неподалёку предмет — массивное восьмидюймовое жало, отпиленное у последней мантикоры.

В памяти всплыла лекция эксцентричного следопыта Линкса:

«Главное оружие — ядовитое жало, обладающее магически усиленной проникающей способностью: остриё способно с лёгкостью пробить полудюймовый стальной щит».

Как только аврор повторил про себя эти слова, спрятанная в рукаве палочка потеплела и почти ощутимо толкнула его под локоть. На Хмури снизошло долгожданное вдохновение.

— Как же ты собираешься править страной? — отчётливо спросил он у замолчавшего Дэликти. — С такой-то рожей! Все люди со страху помрут. Да-да, я не шучу. Ты в зеркало давно смотрел, красавец?

И тут же подался вперёд, словно потеряв равновесие и опираясь в землю ладонью.

Дэликти нахмурился, не понимая, с какой стати противнику так по-детски оскорблять его, но никакого подвоха не обнаружил, да и аврора он уже не рассматривал как угрозу. Пожав плечами, негодяй наколдовал небольшое зеркало и взглянул прямо в глаза своему отражению.

— Не-е-ет!!! — завопил преступник, отшатываясь. Он схватился за лицо, ощупал клыки — и не мог оторваться от ужасного монстра в зеркале, который с точностью повторял его действия.

Аластор выпрямился. В его правой руке устроилось грозное жало, в левую скользнула палочка. Магический инструмент зажил своей жизнью; рукоятка ощутимо вибрировала, став горячей и шершавой, наконечник плевался зелёными искрами. Токи приказа вливались прямо в руку Хмури, он не стал им противиться и направил палочку на жало.

Он не произносил никаких заклинаний — да и не существовало в природе таких чар. Он лишь силой воли создал коридор, по которому понеслась обжигающая, разрушительная мощь, что была заключена в ядовитом клыке гигантского змея. Каким-то образом палочка отдавала свою сущность; поток энергии впитывался в жало, наполняя его магией куда смертоносней той отравы, что содержалась там ранее.

Всё это длилось меньше секунды. Ощутив большой выброс магии, Дэликти только-только начал поворачиваться, его глаза удивлённо расширились — он не ожидал от полумёртвого аврора таких подвигов. В тот же миг Аластор зажмурился и обрушил на врага ливень всепрожигающих лучей.

Молниеносно воздвигнутый щит принял на себя весь залп. Вспышки засверкали так ярко, что их было видно на мили вокруг.

Вторым движением Хмури размахнулся и швырнул свой импровизированный кинжал туда, где, невидимый за ураганом света, находился Дэликти.

Хищно свистнув, зазубренное жало вспороло горячий воздух, раздробило на яркие осколки полупрозрачный щит и глубоко вонзилось в грудь негодяя.

В тот же миг время застыло. Световой тайфун магии пропал, осталась лишь одинокая фигура в круге изувеченной земли. Аластор, с трудом приподнявшись на локте и смаргивая катящийся градом пот, неотрывно смотрел на врага.

В течение нескольких бесконечно долгих секунд Дэликти созерцал торчащий в груди конец жала, затем гулко рассмеялся и одним движением вырвал остриё из тела. Из раны не вытекло ни капли крови. Было вообще не похоже, что смертельный снаряд хоть как-то повредил чудовищу. У Хмури упало сердце.

— Глупец! — почти весело воскликнул Дэликти. — Попытка неплохая, но такой мелочью меня не проймёшь. Разве я не упоминал, что яд мантикоры для меня безв…

Договорить ему помешала толстая струя крови, хлынувшая изо рта. Преступник в недоумении глядел на вишнёво-красный, слегка поблёскивающий поток. Затем странный, захлёбывающийся вопль вырвался из его глотки, Дэликти скорчился и рухнул навзничь. Он до хруста сжал руками рёбра, тщетно стараясь унять сжигающую внутренности боль, потом стал раздирать ногтями грудь, словно пытаясь выдрать оттуда что-то, доставляющее невыносимые страдания. Стальные пальцы легко бороздили плоть, во все стороны летели лоскуты одежды и ошмётки мяса; затем негодяй схватился за края раны и рванул что есть силы, круша рёбра как сухие ветки и щедро поливая всё вокруг дымящейся кровью.

Но и это не помогло. Новый приступ повалил Дэликти на бок, выгнул хребет в причудливую дугу. Извиваясь в агонии, преступник поднёс к глазам жало мантикоры, которое до сих пор сжимал в кулаке.

Источаемое негодяем сияние почти померкло, но даже в темноте было заметно, как перекосилось лицо Дэликти, когда он увидел, что кожа вместе с мясом и жилами сползает с костей, обнажая грязно-серый скелет. Из разорванного горла вырвался едва слышный сип, он силился что-то сказать, но истерзанные лёгкие уже не действовали. В тускнеющих глазах бился немой вопрос: «Что это?!».

— Мой Джокер в рукаве, — буркнул Хмури, не меньше врага потрясённый разрушительным действием отравы. — Видимо, для мантикор он особенно смертелен… яд василиска.

Договаривал он, уже обращаясь к безжизненным останкам. Порыв ветра донёс до Аластора волну нестерпимого смрада разлагающейся плоти, и выворачивающий нутро кашель пригвоздил его к земле.

— С завтрашнего дня перехожу на растительную пищу, — в полубреду пробормотал аврор.