Гарри Поттер и Тетрадь смерти (джен)

К такому исходу Поттер не был готов... А ведь он серьезно подходил к вопросу: в рукаве был спрятан листок Тетради, а в кармане мантии — палочка, но к чему сейчас все это, когда он не может и пальцем пошевелить?!

— Поттер?! Какого...

Рон. Естественно, кого же еще Джинни могла притащить с собой сюда? Гарри стиснул зубы — если Рон все еще желал его смерти, то у него сейчас для этого есть все возможности.

В лицо ему ткнули какой-то бумажкой.

— Так это ты?!

Прочесть надпись Гарри в силу своего плохого зрения не смог, но догадался, что это — та самая записка, которую он послал Джинни.

— Это ты?! — еще раз прозвучал вопрос.

Рон спрашивал не только о записке. Он хотел знать, является ли Гарри Кирой. «Еще есть время пойти на попятную! — судорожно и быстро размышлял Поттер. — Можно сказать, что это была проверка. Что ему надо было исключить Джинни из списка подозреваемых... А как Рон отнесется к тому, что Джинни — подозреваемая? И поверит ли, что на «проверку» надо было заявляться с дорожными сумками и метлами?.. А знает ли он вообще, что Джинни — Кира?! И почему Джинни молчит и бездействует?!»

Тут Рон неожиданно засунул руки сначала в карманы его мантии, потом брюк.

— Какого черта! — попытался было возмутиться Гарри, но Рон грубо его прервал.

— Молчать!

Пальцы Рона опустились за воротник, и Гарри поежился от холода... или страха? Затем Уизли тряханул его мантию и, кажется, нашел, что искал: выпавший на пол листок из Тетради мгновенно оказался в его пальцах. Рон лишь слегка вздрогнул, посмотрев на Рюука, а потом заливисто и зло засмеялся. Гарри перевел взгляд с победоносно смеющегося Рона на дрожащую в углу Джинни и все понял. Какой же он болван!

Его главный враг, второй Кира, всегда был рядом. Сидел справа от него за столом в Большом зале, спал на соседней кровати. В отчаянии Гарри рассмеялся в ответ. Еще не так давно (но, кажется, в другой жизни) два лучших друга — два нынешних врага и убийцы — смеялись вместе над ими же самими сочиненными шутками про Драко Малфоя или профессора Снейпа. А теперь каждый радуется возможности убить другого.

Сейчас Гарри желал смерти Рона больше, чем чьей-либо на Земле. С той лишь проблемой, что он сам скован заклятьем, а Рон — абсолютно свободен, плюс имел с собой листок из Тетради, а скорее всего, и всю Тетрадь. Страх смерти заползал под кожу, паника подступала к горлу, но Гарри пытался взять себя в руки.

«Рано сдаваться! Преимущество на его стороне, но он явно переоценил себя, не забрав мою палочку».

Гарри решил потянуть время, подталкивая противника к разговору и надеясь, что тот сделает какую-нибудь глупость и тем самым даст Гарри шанс.

— Что ж, признаться, не ожидал. Ты превзошел сам себя. Когда я предположил, что есть вторая Тетрадь...

— Я сразу понял, что их две, — Рон торжествующе ухмыльнулся.

Да, вести долгие беседы с Врагом-номер-один желания у Рональда не было, но триумфа он все же жаждал. Хоть в чем-то он теперь лучше «великого» Гарри Поттера!..

В ту ночь он шел в совятню. Под самым идиотским предлогом — убедиться, что там нет филина Драко Малфоя, чтобы получить доказательство того, что Драко только что отправил письмо, хотя куда, кому и, главное, зачем он отправлял, отсутствие филина все равно бы не поведало. Рон немало выпил, ноги весьма нетвердо его держали, из-за чего он скоро упал. И именно там, лежа в грязи у самых стен старинного замка, он вдруг увидел ее, странную тетрадь в сплошь черной обложке. Прочитав название и правила, он подумал было, что это — розыгрыш, что надо показать ее Гарри и Гермионе... Но так и не показал.

— Беллатрикс, Волдеморт... Да ты, Поттер, прямо Святое Правосудие!.. Хотя, нет — старину Снейпа же ты прикончил? Значит, уже месть...

— А кто ты? Что сделал тебе Дамблдор, что ты убил его?!

— Дамблдор?! А у тебя, думаю, кишка тонка была его порешить...

Они с Поттером сидели в гостиной и занимались любимым делом — придумывали истории, высмеивающие Драко Малфоя. Для этого был повод — только что они встретили этого негодяя около директорского кабинета, где тот оскорбил Гермиону, а Рона назвал «Уизелом». Рон нарисовал кривую карикатуру — мелкий и тощий Драко в уголке страницы лепетал что-то вроде «мой отец узнает», а огромный Дамблдор высказывал все, что думает о роде Малфоев в целом. Заканчивала сей гневный монолог фраза: « я — великий Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, и всякие хорьки белобрысые мне не указ!» То, что рисунок был выполнен на странице Тетради смерти, а Гарри, вдоволь посмеявшись, даже не дотронулся до Тетради, можно было назвать чудовищным совпадением, но Уизли нынче приписывал эту «заслугу» себе. А Поттеру всего знать не обязательно.

— Я убил его. Да. И обоих Малфоев в придачу.

— Слизеринцы — твои враги, понимаю (Гарри специально не стал говорить «наши»). А Колин Криви?

Когда-то Рон не был таким, как сейчас. Да, первое знакомство с Тетрадью было для него шокирующим и весьма неоднозначным, но отказываться от нее он не спешил: у него и его друзей были враги, те, кто на протяжении шести лет изрядно портили им школьную жизнь. Рон хотел убрать их одного за другим. Началась пора экспериментов. Сначала Пэнси Паркинсон — она обижала Гермиону. Потом Маркус Флинт, не раз пытавшийся во время матчей вывести из строя его тогда-еще-друга Гарри.

Смотреть за тренировкой команды Слизерина можно было только скрытно — иначе кто-либо из игроков обвинил бы члена команды-соперницы в шпионаже — слежке за чужой тактикой игры. Рон пошел на это не случайно — ему хотелось еще раз лично узреть «плоды» своей деятельности. Острое перо выводило четкие и большие буквы, как вдруг из-за спины раздался возглас: «Рон Уизли! Что ты здесь делаешь?!», и вспышка колдокамеры. «Только не это!» — сквозь зубы простонал Уизли. Что-то Криви мог заметить... Рон решил, что это вынужденная жертва. Впрочем, Колин относился скорее к помехам, чем к тем, кого Рональд назвал бы друзьями.

Первый Кира, тот, что начал свою деятельность до него, вел какую-то странную игру — убил министра магии, потом снова затих. На тех порах Рону и дела до него не было. А вот до Драко Малфоя — было. Эксперименты подтвердили могущество Тетради, Уизли ничего не останавливало. Даже самому интересно было, как Малфой умудрился справиться с завязыванием веревки на Гремучей Иве, учитывая скверный характер последней. Вот этого как раз Рон не увидел — он в тот момент в гостиной преспокойно играл в шахматы с Финниганом. Вечер в любом случае выдался прекрасный.

— Я не поверил бы, что ты — Кира, хотя бы одной причине: ты не укокошил Малфоя! С чего такие сантименты, Поттер?

— Я наблюдал за ним, как за лабораторной крысой, — Гарри тоже не желал выглядеть жалко.

— Испортил тебе эксперимент?! Ну уж прости!

Рон скалился, а Гарри радовался тому, что тот не приступает к решительным действиям. Сам Поттер считал себя намного умнее и смышленее Уизли, следовательно, по мнению Поттера, перехитрить последнего было вполне возможно (недаром же Шляпа когда-то серьезно предлагала ему Слизерин!). «Давай, Уизли, «почеши» языком еще немного!»

— Ты, вижу, и о Следственной комиссии подумал...

— Удивлен, что ты об этом не побеспокоился!.. А я разом лишился проблемы разоблачения и избавил мир от гадюки по имени Люциус Малфой. Да-да, в то самое время как ты развлекался с Чжоу. Кстати, она-то тебе чем не угодила?! Недостаточно активна была? Или, может быть, от нее дурно пахло?!

— А чем в таком случае «пахло» от Флер? Интересно все же...

Едва прочтя первую статью в «Придире», Рон был в бешенстве. Не потому, что его называли злодеем — это можно было пережить. Статья явно намекала на то, что второй Кира был (по сравнению с первым) ничтожеством и неудачником.

Неудачник. Самое ненавистное определение и самый главный страх Рональда Уизли. Еще с детства старшие братья дали ему это понять. «Ты всегда будешь позади». Это «предсказание» — рок его жизни — сбывалось. Он не был лидером, душой компании, харизматичной личностью, изобретателем, отличником, даже примерным учеником... Дома были пятеро братьев, каждый из которых был в чем-то лучше него. А в Хогвартсе был Гарри Поттер — звезда, герой, любимчик Фортуны, Избранный. А потом появился еще и «первый» Кира.

Рональд снова был ничтожеством — теперь уже в глазах кучки глупых девушек, обвешанных значками с буквой «К», которые даже не знали его имени. Поттер, тогда-еще-друг-но-уже-соперник, также был рядом — он вел расследование, и все об этом знали. Да, Поттера любил далеко не каждый, но его замечали, о нем говорили, его фамилия звучала, кажется, в каждой школьной сплетне. Равно как и «имя» загадочного «полугероя» первого Киры. Рон так и оставался «вторым» — во всех смыслах. «Ты всегда будешь позади».

Он ненавидел первого Киру и — надо признать — начинал ненавидеть Поттера. Со своим таким удачным «делом Снейпа» он снова оказался «на коне» — в центре внимания. Даже красавица Флер, которая когда-то бесцеремонно отшила Рона, готова была, кажется, целовать поттеровы ботинки, восхищаясь его «подвигами».

— Жене моего дорогого брата надо было тщательней подходить к выбору партнеров на Святочном балу...

— А Падме Патил, видимо, — к выбору кумира?

Падма тоже бросила его на том самом балу, но сей фактор не был определяющим. Рон избавился от презиравшей его слизеринско-малфоевской компании, избавился бы и от фанаток первого Киры — вопрос времени. Но сначала надо было избавиться от него самого.

— А ты проявил смекалку, Поттер. Я даже удивлен.

Рон явно чувствовал триумф. И Гарри не спешил его разуверять. Каждая произнесенная колкая фраза давала Поттеру дополнительное время. В надежде Гарри пытался тянуть все еще не слушавшиеся пальцы к волшебной палочке.

— Значит, Гермиона тоже сделала неправильный выбор?

Гарри словно поднес спичку к бочке с порохом. В глазах Рона снова вспыхнуло то безумие, что и в тот момент, когда он пытался придушить Гарри в гостиной.

В отчаянии он побежал за ней, сам не зная, что намерен от нее услышать... Едва добежав до своего излюбленного «укрытия» — туалета Плаксы Миртл, Гермиона буквально нависла над раковиной, давясь слезами.

— Ты любишь его?! — с порога выпалил все еще обуреваемый яростью Рон.

— Уйди... Прошу тебя... — различил он сквозь рыдания.

— Ты сказала, что мы — не пара? Ты вот так отвергаешь мои чувства?! — Рон подошел вплотную к ней.

— О чем ты говоришь?! Хоть раз за шесть лет ты выразил их, свои чувства?!

— А Поттер, значит, выразил, да?

— Да при чем тут Гарри?! — Гермиона попыталась было отпрянуть от Рона, но тот крепко схватил ее за плечи.

— Мне больно, Рон!

— Отвечай! — одурманенный яростью, Уизли прижал ее к стенке.

Какое заклятье она использовала невербально, он так и не узнал — просто почувствовал, как ноги наливаются свинцом, а голову окутывает плотный серый туман.

Очнулся он утром, Гермионы рядом не было.

— Где она?

— Ушла, — безразлично отозвался шинигами.

— К Поттеру? — последняя мысль, крутившая в голове перед отключкой, вырвалась наружу.

Бог смерти хохотнул, а появившаяся откуда-то Плакса Миртл (только ее здесь не хватало!) тут же ответила:

— Ты про Грейнджер? Вполне возможно. Знаешь, будь я жива, я бы тоже выбрала Гарри.

В отчаянии Рон выбежал в коридор, тут же натолкнувшись на Лаванду Браун.

— Где Гермиона?

— Не знаю, спроси у Поттера, — кисло ответила та.

Снова обуреваемый яростью, Рон побежал в кабинет Зелий — там, пользуясь его незанятостью, он хранил Тетрадь. Глубинные страхи снова разрывали его изнутри. «Она провела с ним ночь! Она стала его любовницей! Она предпочла его мне!»

«Ты всегда будешь позади».

Он — тень «великого» Гарри Поттера, который снова получает все лучшее, а теперь и ту, кого он всегда любил. Так пусть она не достается никому!

Кусая губы до крови, трясущимися руками Рон вывел ее имя на чистом листе, предопределив ее судьбу.

«Она тебе не достанется, Поттер!»

Через секунду, осознав, что наделал, он разорвал листок в клочья. Потом поджег заклятием.

— Тебе это не поможет, — отозвался шинигами, — она все равно умрет.

— Нет! Это ошибка! Она должна жить!!!

— Она должна была жить, Поттер! И умерла из-за тебя! Не я, а ты виновен в ее смерти!!! — Рон тряс Гарри, вцепившись в его рубашку. — А теперь я убью тебя! С помощью твоей же собственной Тетради. Ты готов расплачиваться за свои грехи?!

Лист. Перо. Сколько раз Гарри проделывал это сам и как боялся, что однажды смерть настигнет и его. И вот теперь он видит собственными глазами, как ему выносят смертный приговор.

«Гарри...»

Тут вдруг Гарри почувствовал, как заклятье, сковывавшее его, ослабело. Видимо, использование Тетради высасывало силы волшебника так же, как дементор — радость (недаром же Гарри чувствовал усталость каждый раз после пользования ею). Но сейчас Поттеру думать об этом было некогда. Все произошло почти мгновенно...

«Гарри Потт...» — дописывал Рон, и тут Гарри резко вскинул палочку:

— Авада Кедавра!!!

Зеленая вспышка. Свист. Отчаянный крик Джинни, раздавшийся словно издалека. Рон падает на пол. Гарри победил.

— Ну что, второй, выиграл? Нет?! Да неужели!..

Разговаривать с трупом глупо. Поттер, скорее, разговаривал сам с собой. «Интересно, как это у меня Убивающее заклятье получилось с первого раза?!» — промелькнула мысль.

Тут взгляд его привлекла беззвучно плакавшая Джинни, обхватившая тело своего брата.

— Прекрати рыдать и возьми его Тетрадь. Ты идешь со мной.

В конце концов, кто мешает ей забрать Тетрадь?

— Ну же, Джинни. Не надо меня бояться! Ты же хотела быть моей девушкой, да? У тебя есть такая возможность! Ты станешь моей помощницей, а потом, возможно, женой.

Гарри посмотрел в окно Астрономической башни.

— Перед нами мир без границ, Джинни. Забудь прошлое. Все эти недоразумения... — Гарри пошел к сумке, чтобы достать Оборотное зелье и завершить последние приготовления. — У нас больше нет врагов и не будет никогда...

Резкая боль в груди мгновенно заставила его замолчать. Гарри схватился за грудь, согнулся пополам, потом упал на колени.

— Джинни... что...

Хрипя и содрогаясь от боли, Поттер повернул голову и встретился глазами со взглядом Джинни. Слезы. Кровь на губе. А в руках — листок?.. Она дописала его имя!..

— Будь ты...

«...проклята», — хотел было прошептать Гарри. Но это излишне — проклят здесь был только он. Падая навзничь на пол, краем гаснущего сознания Гарри уловил смех Рюука. Это было последнее, что он слышал в своей жизни.