Предания старины глубокой (джен)

Девушки ожидаемо отправились на девятый этаж. Антон догнал их на лестнице.

— Подождите! — он остановился отдышаться, — есть моменты, которые я не понял.

Элла насмешливо уставилась на него.

— Отвечу, если только сама знаю, — отозвалась она наконец, — и если это вас касается.

— Скорая, — Антон взобрался на подоконник, — зачем приходили врачи?

— Санитары, — поправила Элла, — так, посмотреть, кто ещё в квартире живет. Вдруг бы застали. Артур Утерович сейчас щитом прикрыться не может. Вдвоем бы они его махом скрутили и на скорой помощи увезли. Мотя и Кей ему жизнь спасли. А сама Эдита в машине оставалась. Либо контролировала, либо морок насылала.

— А зачем вызывали Бориса Игнатьевича, да ещё с такой охраной? — глаза у Городецкого горели нездоровым огнем.

— Санитары вернулись ни с чем. Эдита могла подумать, что ошиблась хатой, — пояснила девушка, — Завулона нужно было предъявить. Но не одного. Во-первых, без защиты его могли и во дворе забрать. У вас народ к работникам скорой помощи относится так же, как и к уборщицам. Приехали, значит, вызвали. В замке ковыряются — стало быть, так и надо. Если бы они связанного полуживого человека за ноги волокли, тоже никто бы не удивился. Да им и без надобности. Положили бы на носилки и вынесли без проблем. И потом будут вспоминать только белые халаты. Тоже своего рода люди-невидимки. А Марина должна была всё время рядом крутиться. Она заметная, удобно. Эдита с ней без колебаний потом пошла. Видела, как та к Завулону жмется.

— На трех джипах?! — возмутился Городецкий.

— Он вам кто, — рассердилась девушка, — глава Дневного Дозора или оперативник пятой категории?! И в гости к нему не двоюродный дядюшка приехал. А директор Ночного Дозора. Иначе могло показаться, что это подстава.

— Так это и была подстава, — удивился Антон.

— Она самая, — кивнула Тёмная, — Борис Игнатьевич своё слово сдержал. Уважаю.

— А чего Эдита сама не пришла, вместо санитаров своих? — нахмурилась Мотя, — она ж прямо по Сумраку зайти могла. Ей с дверью возиться не надобно.

— Так и я бы сама не сунулась, — пожала плечами Элла, — видно же, что Завулон не один. Из квартиры утром внеуровневый маг вышел и оборотень третьей категории. Мало ли, кто там остался, если у них на посылках ТАКИЕ Иные.

Тихим кошачьим движением поднялся Шимус.

— Я помчался в Дозор, — он потянулся обнять Эллу на прощанье, — не терпится хануманово добро испробовать.

— Там и правда было что-то ценное? — улыбнулась ему девушка.

— Смеешься?! — нахмурился и одновременно как-то по-звериному оскалился оборотень, — одних зарядных устройств штук двадцать. Я к утру предъявлю тебе Завулона во всей красе, будет лучше прежнего!

Пока они миловались, Матильда шепнула Городецкому:

— Она его от штыка в Гражданскую прикрыла. Я вам кожанку показывала!

За Шимусом на лестнице стоял Томас. Они с Эйдлих обменялись коротким рукопожатием и несколькими фразами.

— Что он сказал? — осторожно поинтересовался Антон.

— Что ему жаль, — Элла опустила глаза. — Мы жили в одной стране. На одном пятачке, можно сказать. Он мог бы меня инициировать.

— А вам жаль так же? — тихо спросил Светлый.

— Нет, — отмахнулась Элла, — во мне нет ничего Светлого. И в этом легко убедиться, глянув на мою ауру.

Городецкий какое-то время сидел молча, размышляя о чем-то. Потом вдруг встрепенулся.

— А в чем ваша выгода? — спросил он, — раз вы Тёмная, то бескорыстие — не ваш конек. Ведь верно?

Эйдлих хитро прищурилась и кивнула.

— Так что вы лично получили от всего этого? — Городецкий махнул куда-то рукой.

— То есть вы абсолютно уверены, — хмыкнула рыжая, — что вас это касается? Извольте сами догадаться. Вас Борис Игнатьевич в оперативники решил переводить, из кабинета теплого на улицы выбросить. Оправдайте его надежды!

Странный восторг накрыл Антона. Оперативная работа снилась ему ночами. Но до сих пор не было сделано и намека на перевод. Элла улыбалась. И улыбка у неё была какая-то кривая, недобрая.

— Вы рассчитываете, что Завулон вас заметит и возьмет на работу? — начал он.

Элла усмехнулась и отрицательно мотнула головой.

— Не вижу смысла в моем присутствии в Дозоре, — грустно сообщила она, — я была хороша, когда электричества не было. Сейчас везде камеры слежения, дроны, подслушивающие устройства. В таких людях, как я, отпала необходимость.

— Ничего себе, отпала, — проворчал Антон, — за четыре дня такое дело провернула! И всё же, вы ведь не пойдете снова мыть полы?

— Почему нет? — удивилась Элла, — работа как работа. Вы себе не представляете, что и как я узнала, пока работала в Дозоре за шесть-то лет!

— МАРИНА! — осенило Городецкого, — она вам что-то должна? Вы её на «жареном» поймали?

Эйдлих потупилась, но не отрицала.

— Вы сдали её Завулону! — продолжал светлый.

И на это она ничего не ответила. Уставилась в окно.

— И вам её совсем не жаль? — тихо спросил будущий оперативник, — и эту немку? Они же Тёмные.

— И что? — равнодушно отозвалась девушка, — думать надо, прежде чем за такое дело браться. Большая победа нередко накрывается маленькой ошибкой. Марина при мне по телефону со своим трахалем разговаривала. Да ещё шипела, чтобы я не мешала, тёрла пол в другом месте. А вот при встрече не узнала, надо же.

— А Эдита вам что сделала?

— Да в сущности ничего, — пожала плечами девушка, — просто сунулась не в свое дело. Не продумав до конца, как будет отступать, если не получится. Я так один раз ошиблась, и то до сих пор себе простить не могу.

— Хануман? — понял Городецкий. — Вы ему чем-то помогли.

— Тайник, — буркнула она, — теперь уж можно рассказывать. Много лет прошло. Он от Лефорта много чего прятал. Не хотел делиться, не хотел давать Тёмным слишком много. А получалось всегда поровну. «Тёмные» отходы нужно было куда-то девать. Но нельзя принести в Ночной Дозор Тёмный амулет или ещё что-то эдакое — разрядится. Он их в Кунсткамере хранил. А я подсказала, чтобы в Сумраке притырил. Он мне за это в Зерцало дал глянуть.

— И что оно вам сказало? — оживился Светлый.

— Вас не касается, — огрызнулась девушка. — Лефорт, когда узнал, чуть с ума не сошел. Пришел в Ночной Дозор, и, не придя к согласию, убил заместителя Михаила Васильевича. Потом выставил меня в чём была, на мороз. Чтобы не лезла не в свое дело.

— И куда вы пошли? — оторопел Городецкий.

— Обратно к Хануману, — вздохнула Элла, — он, конечно, помог. Только не просто так. Ценой тому была моя память. Он, правда, не насильничал. Сперва разрешение на эксперимент испросил. Смертельно опасный, кстати. С тех пор я запоминаю лица, даже если вижу один раз. И могу по много лет хранить в голове ментальные образы. Переносить сообщения. Я даже благодарна, знаете ли. Полезное умение. А уж потом Дашкова, которой Михайло Васильевич всё рассказывал, пошла с моими данными к Потёмкину. Объяснила ему, что есть человек, устраняющий с дороги мелкие препятствия. И это человек-невидимка. Даже странно, что он так испугался. Не думаю, что Светлейший был слабее Меньшикова. Но как вышло, так вышло.

— Слушайте! — Антон даже подпрыгнул, — я ведь только сейчас понял! Мы за всё расследование ни с кем ниже заместителя дозорного директора и не говорили. Вы как будто специально себе знакомых подбирали. Одни маги внеуровневые да первой категории!

— Шимус — вольный стрелок, — напомнила Элла, чуть покраснев и улыбаясь.

— И всё, — кивнул Светлый. — Остальные — Завулон, Гесер, Дашкова, Лефорт. И Томас! Кто вы, мисс МакФерсон?

— ?

— Вот оно! — воскликнул Городецкий, — вы коллекционируете сильных магов, которые вам что-то должны! Вы же слабая…

Он осекся, взглянув Эйдлих в лицо. Глаза у неё сейчас были, как у Завулона.

— Что вы зациклись на этих уровнях? — просто спросила она, — я же сказала. МНЕ НЕ НУЖНО! Я хочу вечером спокойно приходить домой к своей женщине. И чтобы меня никто не дергал. Не занимал своими проблемами. Не толкал на опасные дела, от которых потом не знаешь, как отвязаться. Никогда не знаешь, вернешься ли.

— Вам Завулон мстить будет, — прошептал Городецкий, — он никогда не простит, что вы видели его слабым!

— Не волнуйтесь обо мне. Вам с вашим атаманом тоже тужить не придется, — спокойно заявила Элла, присаживаясь обратно на подоконник. — Гесер просил вас обкатать в полевых условиях. Чтобы без экстрима. Или вам не сказали? Странно! Светлые ведь такой открытый, сердечный народ!

Настроение у Антона резко пошло на спад. Его, как слепого щенка, выдали на руки посторонней девице. ТЁМНОЙ! Чтобы проверить, не сольется ли. И ведь, что характерно, опозорился!

Вверх по лестнице поднимался Гесер. Городецкий стоял спиной и не видел его.

* * *

— Молодой ты ещё, Городецкий, — уже в машине буркнул Борис Игнатьевич, — резкий. По-твоему что, надо было тебя сразу против всего Дневного Дозора выставлять? Эйдлих тебе хоть показала, как расследование проходит. Не жалела особо, но и не вредила специально. Не всем так везёт. Кто-то на своей шкуре учится, опыта набирается.

— С регистрацией глупо получилось, — Городецкий шмыгнул носом. — Элла не проходила, а я забыл.

— Так ей без надобности, — отмахнулся Борис Игнатьевич, — она же домой приехала. Прописана она в Питере. А в Москве она отметилась, как приехала.

— Я же провалил всё, — мрачно отозвался Антон.

— Что нормально поначалу, — ободряюще улыбнулся Гесер, — да, были недочеты. Так от тебя тут ничего и не требовалось. Да, расслабился. Забыл, что ей четыреста с гаком лет. Повелся на вид её девичий. Ничего, бывает. Ты вот молодец. Сам про неё всё понял. Тут и страшного-то ничего не было. И не наша была беда. Ты вот что, сперва года три за вампирами побегаешь. Они попроще.