Кагами Тайга. Не только баскетбол (джен)

— Рядовой Като, упал-отжался двадцать раз! Рядовой Тошиаки, тоже самое! — я рехнусь с этими двумя, постоянно грызутся, как кошка с собакой (слава ками, Джент и Нигоу разумнее двуногих), как мне доложили — с детского сада вместе и все время воюют. Заклятые друзья, черт бы их побрал.

— В тебе маловато Пламени Юности, — я вздрогнул, обернувшись, никак не могу привыкнуть к облику Гайтору-сенсея на тренировках ВОКС.

— Устал я от этой парочки. Как Казама их еще не расстрелял — одному ками известно.

— Удивительное дело, учитывая, какой у тебя класс, — вот не надо, у меня хорошие дети, и так они не собачатся. Видимо, возмущение было отчетливо написано на моем лице — Гайтору усмехнулся, но тут же скорчил серьезную мину, которая уже вторую неделю пугает меня до икоты.

Серьезным Гай был из-за ВОКСа, и когда тренировал парней, менял свой зеленый комбинезон на нашу форму, широкую улыбку — на сжатые губы, изредка изображающие ухмылку, а дикие вопли о Силе Юности — на громовой рык командира. Так как из этого сборища уже выкраивалось что-то близкое к изначальной задумке, было решено дать парням основы рукопашного боя, настолько основы, чтобы даже Горо-сан не видел в этом проблем, пусть и ворчал по привычке. Конечно, Казама этим занимался, но дважды в неделю к нам приходил Гайтору, как лучший в школе специалист по руко-ного-махательству.

Пока я приходил в себя от известия, что спецов такого рода в Сейрине действительно столько, что можно выбирать, почти пропустил информацию, что как непосредственный руководитель клуба, я обязан присутствовать на каждом занятии. Магичить так, чтобы быть одновременно в двух местах я не способен, поэтому кто-то из учителей второго года предложил мне оставить баскетбол. Помнится, услышав это предложение, Такеда-сенсей достала из широких рукавов монашеского халата нож. Здоровый нож выживания, тот самый, которым она потрошила и чистила рыбу в лагере и очень тщательно точила, если мы ее чем-то злили. И в незнакомой сенсеям нормальной манере речи спросила, кого брить налысо первым.

Второй вариант — передать руководство клубом кому-нибудь еще — отвергли единогласно, желающих не нашлось. На робкий писк кого-то из учителей, что может тогда и клуб закрыть попросту, директор вежливо предложил воспользоваться его телефоном и сообщить Казаме-старшему, что инициатива его сына загублена педсоставом. Еще один вариант отпал вместе с обмороком инициатора. В итоге решили все к общему неудовольствию, которое Танака-сан окрестил разумной справедливостью — никто не рад, но выхода иного нет, и теперь я вместе с еще полусотней человек появляюсь в школе в шесть утра.

Популярности мне это не прибавило, но ребята утихли после первой же тренировки у Гая под ехидные комментарии Такеды, да и остальных сенсеев, пришедших посмотреть, на что вообще ВОКС похожи, особенно Садахара усердствовал, явно нарывался на горячие подростковые головы. Нарвался, но учитель карате, бывший янки и вообще очень драчливый по натуре мужик разнес всех недовольных как слепых котят, я же лишь головой качал, у учителей в нашей школе подозрительно хорошие, не побоюсь этого слова, боевые навыки. Слишком хорошие и чертовски практичные. Занятная складывается картина, но думать об этом надо не в этой суматохе.

После этого занятия ребята прониклись разницей между опытными сенсеями и ничего не умеющим, а потому не насмехающимся мной и общим голосованием решили, что первогодка в качестве руководителя тоже сойдет, тем более Казама мне подчинялся беспрекословно. Да и некоторые безумные идеи солдатика, вроде пробежки по минному полю, я гасил на корню, и это тоже было своеобразным плюсиком в карму. Но вот прогнать их по полю с ловушками, чтобы научились их замечать, пожалуй, стоит, но это потом, когда чуток пообтешутся.

Так и живем теперь, утром вместо обычной зарядки бегом мчусь в школу, где Казама старательно тренировал кадетов и меня, дабы горе-командир не позорил взвод. Сначала общие упражнения для физического развития, потом отработка приемов, и посреди всего этого — все то, что можно окрестить военной теорией. Я бы волновался, что это нереально запомнить в таких условиях, но когда после уроков половина ВОКС отправлялась в патрулирование территории, которую одноклассник с одобрения директора объявил нашей, вторая половина сидела на лекции. Причем, две в неделю стала вести Такеда-сенсей, чтобы Казама мог полноценно участвовать в дежурствах. Почему она? Не только из-за ее военного прошлого, но и потому что ее есть, кем заменить на тренировках баскетболистов: Айда-сан с удовольствием истязала нас, увеличивая нагрузки и наказывая бостонским захватом краба.

Я какое-то время сомневался, что кадеты захотят и сумеют уложить в голове такой объем информации, учитывая, что две трети к нам запихали насильно, но в воскресенье солдатик устроил устный опрос с артобстрелом. Каждый неверный ответ сопровождался танцем с острова диких под автоматную очередь в землю под ногами, и все встало на свои места. Парни прониклись методикой и поклялись учиться. Естественно, часть парней помчалась домой жаловаться, кроме тех, кто согласился сам, они, к слову, очень неплохо отстрелялись. Разумеется, некоторые родители пришли скандалить, но после Юкимицу-сан они вообще не показались проблемой. Усадил их попить чаю, остальной педсостав расползся по учительской, на случай если мне понадобятся их поддержка, и я достал особые журналы, где фиксировались все проступки и хулиганства. Зачитал половину про каждого «кадета». Полюбовался на вытянутые лица.

Нет, конечно, были те, кто вопил, что их ангелочки не такие, ну так мы никого не держим насильно, как я с удовольствием им напомнил при молчаливой поддержке Горо-сана. Как частная старшая школа мы имеем право выбирать себе учеников, они либо подчиняются нашим правилам, либо могут идти куда захотят, хотя никакая частная школа их не примет без разговора с нашим руководством. А узнав, из-за чего мы отчислили ученика, вряд ли согласятся принять проблемного подростка, репутацию блюдут. Остаются государственные школы, они могут принять, но потом детки, привыкнув, что слепо любящие родители из любой беды вытащат, станут вести себя так же как здесь и вылетят. И все, путь в высшее образование им будет закрыт, вузы в Японии не принимают таких абитуриентов. 96% молодых людей хорошо и не очень, но заканчивают старшие школы, а значит, получают шанс и право на сдачу вступительных. Страх, что ребенок попадет в оставшиеся 4%, наверное, один из основных для родителей.

Старшее поколение тут же возмутились, что такая молодая школа без репутации не имеет права им выговаривать, так как еще неизвестно, как далеко зайдут наши студенты и стоит ли вообще наша школа внимания. Это было зря — довод вообще-то логичный и здравый, но он разозлил в разной степени всех учителей. Никто не стал ничего говорить, раз уж пришли ругаться со мной, но взгляды были многообещающими, если учеников не переведут в другие школы, у нас им станет непросто. Хотя о чем я, директор Танака мозги всем пропесочит, если будут дуться как дети малые.

— Вот, — положил на стол пачку бумаг.

— Что это? — подозрительно поинтересовалась одна из родительниц. Из трех дюжин родителей почти две трети были представительницами прекрасного пола, и только четверти из них все еще хватало духа спорить. Мужчины же утихомирились после перечисления «подвигов» отпрысков и сейчас даже одобрительно качали головами — продержаться против толпы любящих мамочек — убедительная заявка на подвиг.

— Заявления на отчисление.

По рядам учителей прокатился шепоток, появились довольные и предвкушающие рожи, а я еле удержал лицо. Прошла только неделя учебы, дети еще приходили в себя, солдатик был по уши занят ВОКСом, так что привыкшим к постоянным происшествиям сенсеям банально не хватало зрелища, которым я их обеспечил вместе с этим шабашем. Учителям явно не хватило первых жертв нашей обороны, несколько особо самоуверенных или мечтательных учеников уже попало в ловушки кадетов. Обошлось без тяжелых травм, во всяком случае, физических, про моральные судить сложно, но студенты в Сейрине уже семестр минимум отучились, привыкли ко многому, а значит, переживут и не такое. Трех парней и девушку даже подержали в изоляторе — очень хотелось мальчишкам опробовать это помещение — после пришлось искать способы и средства для звукоизоляции. Не надо было брать помещение так близко к учительской, несмотря на некоторые плюсы этого положения.

— Через неделю они должны быть заполнены, если хотите уйти, если нет — вы принимаете правила ВОКСа и методы воспитания кадетов без разговоров.

Три десятка человек — именно столько хулиганов с двух курсов выдали Казаме учителя, «учительский список». Все они на волоске: как постановил Горо-сан с одобрения директора, если второкурсники потеряют погоны ВОКСа, они будут отчислены незамедлительно, а первокурсники продержатся до первой выходки. И с этим вынужден был работать такой же подросток, потому что его бестолковый класрук позволил навесить на ребенка тех, кого не смогли воспитать родители и перевоспитать сенсеи.

Я бы помучился чувством вины, но когда сразу по возвращении увидел, как Казама их гоняет и какими словами кроет, понял, что у солдатика железная хватка и сочувствовать тут надо не ему. И с чистой совестью изменил лишь детали — попросил парням дополнительных инструкторов, ибо сам не в теме. Гай и Такеда — идеальное сочетание для моральной подготовки к службе где угодно и под чьим угодно командованием, особенно потому, что перед кадетами оба то носят, то сбрасывают шутовские маски, мотая тем самым нервы всем присутствующим, я так вообще скоро дзен познаю.

— Достаточно, кадеты! — рык Гая вырвал меня из воспоминаний, во время которых я автоматически выполнял упражнения, не задумываясь об их назначении. — Закончили.

Быстрый душ и на уроки. И постараться не заснуть, пусть в этом семестре с синая Куросаки-сенсея наше утро начиналось только по средам, остальные учителя никак не могли оставить учеников спать носом в парты. Двадцать отжиманий после занятий ВОКСа это некое испытание на силу воли, ибо не материться хотя бы про себя очень тяжело. Одно хорошо, рыжий сенсей сегодня был добрым, а после и вовсе можно было расслабиться на очередной импровизированной инсценировке исторического события, в Ято-сенсее определенно умер хороший актер.

На обеде снова пришлось закинуть пожевать по-быстрому и за работу, ибо к фестивалю подготовить нужно было многое. К рисованию одноклассники меня не подпустили, от соответствующих уроков в этом семестре вообще отстранили, пообещав оценку автоматом поставить. Не выше тройки, увы, но с моим анти-талантом и то рис.

— С чего бы Кагами-куну такие привилегии? — самое странное, в голосе Горо-сана не было язвительности, в отличие от скептически фыркающей пожилой дамы, Катагавы-сан. Обычно учительница математики второго курса гордо игнорировала меня, насколько это возможно, но с этого семестра, к сожалению, она почему-то изменила манеру поведения и теперь постоянно выражала свое неудовольствие то одним, то другим моим поступком или событием, которое как-то касается меня. Женская логика.

— Горо-сан, либо Кагами-кун будет отстранен от занятий, либо я буду вывешивать его работы на стенах учительской, — мягко пригрозила Хинамори-сенсей. Чем дольше варюсь в учительском котле, тем отчетливее понимаю, насколько тщательно сенсеи контролируют то, что увидят в них ученики. Та же Хинамори — милая, тихая, скромная женщина, неизменно вежливая и приветливая, всегда идет навстречу ученикам. И никто из них не знает, что угрозы Хинамори-сенсей самые страшные. Не в плане последствий, а потому что она всегда их выполняет. И директор ей не препятствует.

— Нет! — несколько истерично запротестовала Анезаки-сенсей. Наверное, не будь она получателем моих рисунков, первая бы возмущалась «привилегией», но личный опыт определенно добавляет здравого смысла.

В итоге меня отстранили от занятий, теперь в это время — целый урок! — я занимаюсь своими делами и постоянно благодарю Хинамори-сенсей, потому что вместе с ВОКСом прибавилось и бумажной волокиты. На мои завывания, что я готов быть букашкой, лишь бы с бумагами не возиться, друзья лишь посочувствовали (Коки и Чиаки) и укоризненно заметили, что сам виноват (Дзюмондзи и Куроко). А Широ стуканул отцу, и от меня снова закрыли издательские дела, лишь отчитываются, что все хорошо.

А ведь мне нужно там быть, хочу лично проследить судьбу романа мелкого, который из бараньего упрямства (явно семейная черта) взял псевдоним Шинья Коки. Выслушав все аргументы Шуумы-сана, логично и последовательно разъясняющего, почему его фамилия не подходит для начинающего писателя, Коки просто предложил всем написать по варианту, смешать и вытащить тот, что будет в итоге его псевдонимом. Так как я не мог участвовать лично, просто попросил написать мою фамилию как вариант, позже выяснилось, что таких бумажек было три, то есть 50% успеха! Дед и бабка написали второй вариант «Такаяма», то есть еще две трети от половины, свыше 33% успеха! А мелкий после перемешивания, не глядя, достал тот вариант, который написал сам. Шинья, то есть глубокая ночь. На общий стон «какого черта», братишка, мило улыбаясь, ибо прочел уже варианты и подсчитал шансы, сказал, что пишет в основном ночью, потому что «в темное время суток лучше творится, особенно про ёкаев». Может мне тоже попробовать? Порисовать ночью… Э, нет, не стоит, поседею еще.

Первый день школы всегда непростой, а в «черный вторник» еще и пришлось отчитываться перед директором о выборе класса.

— Скучно.

— Обыденно.

— Серо.

— Банально.

Досталось руководителям всех классов. И ведь Танака-сан не повышал голос, не отвешивал уничижительные комментарии по поводу ограниченной фантазии, он говорил одно слово-резюме и смотрел. Сказать, что это был разочарованный взгляд — не сказать ничего, после последнего выступления директор выглядел так, будто мы только что полили керосином все рисовые поля в Японии, подорвали рыболовные суда и вдобавок наслали саранчу. В последний раз было так стыдно, когда узнал, что не был на похоронах матери, хотя сравнивать, конечно, неправильно, но ощущения очень похожие.

Реакцию начальства мы кое-как пережили, съежившись, опустив носы к столам, а после пришлось в массовом порядке засесть за задачку, что выдающееся можно устроить и при этом остаться в рамках реальности и относительной безопасности — школа, где происходят взрывы и звучит автомат, безопасной быть не может, но какие-то рамки надо соблюдать. А то останется однажды на месте старшей школы Сейрин красивый такой кратер, с ровными краями и равномерным слоем песка и пыли. Впрочем, я откровенно схитрил. Самые сумасшедшие дети учатся в моем классе — это признанный всеми сейриновцами факт — так что я примитивно кинул клич, что очень нужны идеи, как из кафе сделать что-то с чем-то.

И первым откликнулся Широяма, с ехидными смайликами предложивший кафе нудистов. Девочки окрестили друга извращенцем, на что тот кинул ссылку, что такое заведение уже существует, шокированные одноклассницы примолкли, а я никак понять не мог, что такого в идее нудизма, когда японцы испокон веков ходят в совмещенные горячие источники. Люди странные. Казама, как самый экономный предложил военную столовку, как прокомментировал Куроко, мы и задание выполним, и забот меньше — к нам никто не придет.

Некодзава, предложивший в свое время кафе, неожиданно пошел на попятный, докопались до причин, так одноклассник, здраво поразмыслив, решил, что его идея нас ограничивает. Накагава ему в ответ напечатала целую лекцию, что работа в ограничениях раскрывает творческий потенциал. Народ точно проникся, ибо мозговой штурм пошел. Единогласно решив, что ничего японского у нас не будет, мы обратили взор заграницу. Египет или Франция, Африка или Америка, Техника или Природа — дебаты были нешуточные, но слава ками, конструктивные. И победили… джунгли!

В самом некорректном его понимании, тропический лес. Мозговой штурм страшная вещь, ибо начать можно с плевка, а закончить средствами противоракетной обороны для кораблей. Вот и мы, начав с кафе, словили приступ красноречия от пары артов, брошенных Усуи, с поездами в лесу, как сочетания техники и природы, пришли к выводу, что лес это отличная мысль после того, как Коки кинул пару фотографий с летнего лагеря. А на джунгли вышли после скетча Нишимуры, где поезд исчезает под водопадом. Тут-то народ и загорелся. На мои замечания, что не стоит так с ума сходить из-за одного дня, мне ответили почти единовременно — стоит. Ладно, хотят — сделаем, но лианы-то где брать?

Разумеется, сначала пришлось навести справки. Как сделать водопад своими руками? Сколько стоит насос? Нужно было чертить план, если пускать поезд по кругу, то, что делать с дверьми? На вопрос, а зачем нам вообще поезд, мне ответили обиженным многоточием. Коки примчался в мою комнату и сообщил, что я злой, Усуи же фанат поездов, и вообще, чем мне помешал маленький поезд, который будет ездить по кругу и мило шуметь «чух-чух». Майора Пейна на них нет, с его паровозиком, который смог.

Идти против моих одноклассников — все равно, что бежать навстречу поезду и орать: «Задавлю», так что я быстренько свернул логику, здравый смысл и отправил в бессрочный отпуск мыслишку, что фестиваль выходит очень недешевым. После принятия решения всю первую неделю убили на обкатку. Рассчитать хотя бы примерно материалы, сделать чертежи, ибо лепить основу для водопада никто не умел, и учиться придется по ходу дела. Одно хорошо, начальство полностью на нашей стороне, мы первыми встали на верные рельсы, а потому к нам и отношение стало ощутимо лучше. В материальном плане тоже, большей частью необходимого школа обеспечит, наша задача — изваять из глины шедевр детско-юношеского творчества. Ну и остальное не забыть, раз уж кафе в виде джунглей, то нужны растения, форма одежды, еще какие-нибудь атрибуты, Дате, например, предложил притащить попугая. У Данте питомец — попугай, хоть стой, хоть падай.

Слушая, как я отчитывался перед директором, учителя медленно стекали в каплю, ибо бред же. Поезду в итоге придумали задание — развозить бесплатное угощение. Разумеется, его еще надо вытащить из едущей игрушки, и его управляющий — Усуи, кто бы сомневался — уверял, что это будет непросто. Чиаки внезапно заинтересовался идеей сделать несколько деревянных статуй, изображающий население джунглей, за основу брали бассейн Амазонки, так что живностью будут ягуар, колибри, ленивец, какаду и анаконда, остальных вызвалась нарисовать Нишимура, вернее, она изобразит контуры, а ее помощники займутся раскраской, ибо одна она не успеет. Я бы и Рюджи попросил притормозить, но друг сделал несчастные глаза, что в его исполнении убойное оружие, круче взгляда маньяка-убийцы. Пришли к консенсусу, сколько успеет — столько успеет, лишь бы в учебе не отстал, а в клубе ему никто филонить не даст, Ито-сэмпай это непобедимый аргумент в пользу усердия и старания.

Класс разделился на множество групп. Чиаки, Коки и Куроко занялись деревянной живностью, которую вырежет-то Рюджи, а вот красить и лакировать придется мелким. А после фестиваля мы их на аукцион выставим и продадим, если ребята моего внутреннего бизнесмена с поводка отпустят. Нишимура и ее рисовальная команда, то есть Шиба, Есиока, Коидзуми и Есида трудятся над всем рисованным, в том числе и теми картинами, что будут украшать деревянные перегородки, которые делаем мы с Дзюмондзи и Асахи. Когда закончим с ними, поможем Усуи, Минамото, Санаде и Широ с железной дорогой, маршрут которой никак нельзя пустить по полу, нет, ее непременно надо поднять в высоту. И чтобы она не мешала входить, надо ее опускать, а потом снова поднять, будто реальную. Если эти мартышки пустят длинный состав, все развалится, так что надеюсь, здравый смысл возобладает.

Кроме того, на нас и самое сложное — водопад. Изваять из глины, обжечь, дополнить насосом, раскрасить… и все так, чтобы вписать в класс и не забыть идею с железной дорогой, когда поезд проезжает под водопадом. Некодзава ломает голову над единственно доступным в данном случае чаем, ассортиментом соков и собирается подавать кофе, а Котобуки, Саотоме и Куронума плотно засели за меню, периодически консультируясь у меня. Хорошо, что в бразильской кухне активно используются морепродукты, в Японии они относительно недорогие и доступные, а вот с мясными вариантами вышел облом, ибо дорого слишком, на школьном-то фестивале подавать. Впрочем, фруктовые десерты все же решили предлагать, в общей сумме может и окупим. Теперь каждый вечер вынужден готовить какие-то новые блюда, потом, видимо, еще одно пособие выпущу, посвященное бразильской кухне, для самых сумасшедших домохозяек-экспериментаторов. Разумеется, чего-то запредельно сложного делать не будем, постараемся подобрать так, чтобы большую часть можно было сготовить дома и принести с собой, но уже договорились с кухней, там будем готовить оставшееся и хранить готовое.

Танива и Фудзивара вдвоем взялись обеспечить нас подходящими растениями. Конечно, добыть растение из тропиков и не угробить его за день в школе слишком сложно, но девушки сообразили найти аналоги, чисто внешние, чтобы создать подходящую атмосферу. На робкое «а может из картона вырежем» они ответили негодующими взглядами, а после Танива разразилась тирадой, чья суть сводилась к «без настоящих растений это не джунгли». Я в который раз стукнулся головой о парту — почему джунгли-то? Что нам помешало выбрать пустыню Сахару?! Кактусы бы расставили…

Казаму напрягать с классной деятельностью я запретил, у него было совершенно иное задание. На фестивале парни из ВОКС будут помогать учителям следить за порядком, поэтому у солдатика все три недели сплошная муштра личного состава, дабы снизить количество осечек, проколов и неудач. В том, что они будут, никто не сомневался, но это не мешало солдатику гонять подростков до потери пульса. Яно, Накагава и Номура искали, где можно взять напрокат соответствующую одежду, после долгих рассуждений и споров решили, что традиционные супер мини и топлесс коренных племен Амазонки не наш вариант. Будем изображать из себя храбрых исследователей неизвестных земель в костюмах сафари. На робкое замечание, что сафари вообще-то в Африке проводится, мне предложили пойти к Горо-сану и сообщить, что одноклассницы наденут наряды туземцев. Да, зама инфаркт хватит, однозначно. И уже после того, как я в красках вообразил подобное признание и его последствия, мне, неучу, объяснили, что словом «сафари» еще называют стиль одежды, который вполне подойдет к нашему кафе. Умники, мне-то откуда это знать?

Полторы недели и круговорот дел все круче, каждый обеденный перерыв работаем, хорошо еще, что стройматериалами нас тоже снабдили. Вернее, Горо-сан нам, как самым первым попавшим в «яблочко» и снизившим градус недовольства Танаки-сана, намекнул, что остатки из взорванных кабинетов и сараев все еще пылятся в углу пришкольной территории. Обугленные и поломанные, но их было вполне достаточно для воплощения наших идей.

Два урока после обеда и бегом в зал, на медитацию Такеды-сенсей. Как она обещала летом, зевание стоило нам получаса тренировок, которые мы теперь сидели в позе «Пиноккио пытается сесть в позу лотоса». Сначала мы тихо бухтели из-за потерянного времени, но когда началась учеба, заметили, что приступаем к тренировкам в довольно приличном, отдохнувшем состоянии, и ворчание прекратилось. Правда, это не мешало мне засыпать сидя. Ничего, получал всякий раз посохом, просыпался и снова принимался медитировать и очищать мозг от лишних мыслей.

Самым ужасным на тренировке стало отсутствие мяча. Я вот поминал фильм с собакой-баскетболистом, когда появился Нигоу? Тренеру он тоже знаком, и теперь мы играем невидимым мячом. С невидимым игроком. Это даже не кошмар, это какой-то цирк на выезде, даже если Куроко незаметность ставит на минимум — знать не хочу, как он это делает — нам все равно приходится туго. Но тут без вариантов, командную работу натаскиваем. Как сказала Такеда-сенсей, мы слишком плохо предугадываем действия друг друга, и теперь таким экстравагантным способом пытаемся исправить этот недостаток, и бесполезно объяснять, что использовать фишки из детских фильмов — глупость несусветная. Естественно, на высоте оказался тандем Митобе-Коганей, у них телепатия изначально была на уровне, а после лагеря вообще за пределы человеческого понимания улетела.

Мы теперь касались мяча только на общей разминке и индивидуальных тренировках, благо Айда-сан пообещала, что скоро с этим закончим и попробуем играть нормально. Если почувствуем прогресс — продолжим, если нет — прекратим. По признанию сумасшедшей монашки, она ни разу не баскетбольный тренер, вот если бы ей пришлось гонять нас, как солдат-срочников — тогда другой разговор, это она умеет. А баскетбол в ее жизни был «слишком давно и неправда», поэтому что с нами сработает, а что нет, придется выяснять на практике, ибо общепринятые методы вряд ли помогут нам одолеть Поколение Чудес.

Еще нам давали в руки мяч на время «хякунин баскет» — баскетбольной версии ста боев карате. Такеде-сенсею очень понравилась эта тренировка, пусть в нашем клубе маловато-то людей, «мы берем качеством, а не количеством». Стоя на защите, понимаешь, что главное в такой тренировке — разнообразие. Вот Кавахара с его дриблингом мчится, парнишка пару раз в неделю пол-тренировки проводит с танцевальным клубом, которые вроде и не очень хотят отвлекаться на помощь члену другого клуба, но совесть не позволяет — фестиваля бы не было, как бы ни одна дурная баскетбольная голова. Так что теперь танцоры стараются отплатить физическими истязаниями за головную боль, и однокурсник домой возвращается, ковыляя от столба до столба.

За Кавахарой, полагающимся на скорость и непредсказуемость, сразу идет Киеши, мощь и сила, которую можно остановить лишь такой же силой, ну или воспользоваться нереализованной высотой прыжка. Колено сэмпая все еще давало о себе знать, несмотря на все усилия Цубаки-сенсея, но это было ожидаемо, второкурснику нужна операция, как бы он не хорохорился и не пытался нас убедить, что нога в порядке. Прибью Ханамию. За помощью в этом вопросе я обратился к друзьям, в первую очередь к Широ, если кто и знает, как избавиться от проблемы на расстоянии, это он. Пришлось потратиться и нанять аж целого частного детектива, чтобы выяснить поподробнее о семье Ханамии, вернее о его матери.

Знает ли она, какого «ангелочка» вырастила? Я был уверен, что не только знает, но и приложила все усилия к этому. Коки, конечно, смотрел на меня, как на розового слона на роликах, когда я впервые предположил, что змей обязан своими умениями матери, но промолчал, вспомнив пословицу «яблоко от яблони недалеко падает», и предложил выяснить, каким человеком является Ханамия Маю. Широ же в свою очередь основательно взялся за основу команды Кирисаки Дайчи, тщательно разыскивая их персональные слабые места. А когда найдет — будем бить по ним. Основательно, методично и долго. Я сам себя не узнавал с этой внезапно проснувшейся жестокостью, но… Яблоко от яблони, да?

А вот и кэп, Хьюга все так же старательно оттачивает технику своих трехочковых и скорость. Не то чтобы он мог потягаться в этом параметре с Сакураем из Тоо, который бросает чуть ли не раньше, чем мяч попадет в руки, но капитан, стиснув зубы, бросал снова и снова. Недавно начал отработку новой техники, связанной с резким смещением центра тяжести, что у нас стало получаться куда быстрее после лагеря. Бросок этот был коронкой у отца Рико-сан, он же и порекомендовал его очкарику, когда заглянул к нам летом на тренировку. Он тогда прикатил забрать дочь и пригрозить нам всеми небесными карами, если мы хотя бы посмотрим в ее сторону, и я буквально осязал общую мысль: «не дай ками, узнает, что мы в одном бараке три недели прожили». Покалечит и то, что с нами жила тренер, не помешает ему навоображать невесть что. Бедный капитан.

Коганей неожиданно вырос в опасного противника, не только потому что бросал как Аомине — как и когда левая нога захочет, но и потому что звериным чутьем угадывал, куда рванет оппонент. Против меня ему пока недоставало скорости, но если я со своими инстинктами не разберусь в кратчайшие сроки, это лишь вопрос времени, когда перестану быть преградой. Хорошо, растем. Молчаливый Митобе и его трижды клятый крюк, а также давление, которое он ухитрялся создавать, несмотря на невнушительные габариты. А еще данк, вспомнил я, когда сэмпай все же обошел меня и забил сверху. Получив за забывчивость, я снова вернулся в оборону.

Цучида был классиком до мозга костей, без хитровывернутых уловок и выдуманных приемчиков. И как классик, он очень хорошо знал простую истину — познай своего врага. Он знает, как я действую, как реагирую на ту или иную атаку, черт подери, он возился со мной больше остальных сэмпаев, если кто и может прочесть мои ходы в игре это он. Если не считать брата, конечно. Вот только я тоже их хорошо знал. Собственно, брат и Цучида были теми противниками, которые регулярно проваливались из-за ограниченного времени на атаку. Пат: я блокировал их атаки, а они предсказывали меня достаточно, чтобы не дать увести мяч. Еще никогда звание аса команды не звучало так насмешливо. Единственные, кто почти не пробивал мою оборону — Изуки-сэмпай и Фукуда. Первый был нацелен все же на команду, а не одиночную атаку, хоть и старался, а второму банально не хватало сил и опыта. Что не мешало им быть проблемой для остальных, когда позиции менялись.

Но больше всех поражал Куроко, терявший мяч при дриблинге, но научившийся забрасывать двухочковые. Шесть попаданий из десяти бросков были неплохим результатом, но воробушку было недостаточно, так что я уделял его броскам то внимание, что мог выкроить в своем графике, раз уж пообещал помочь с бросками. Конечно, фантом не мог не выпендриться и помимо обычных бросков не придумать нечто этакое, но «невидимый бросок» оказался действительно удачным открытием. Я даже задумался, что нам следует скрывать — необычный вид броска или же напротив, умение забрасывать стандартным способом. Подумал и переложил тяжесть решения на тренера, стратегии в игре это все же ее стезя.

Коки был за второй вариант, потому что слабым местом броска было расстояние между нападающим и защитником. Правда, об этом нам рассказала тренер, после того как мы показали новый прием Куроко. Такеда-сенсей одобрила задумку и исполнение, но уже через пару дней лично продемонстрировала, как противостоять такому броску. А после велела не бросать отработку обычного двухочкового, потому что его умный защитник, рассчитывавший на невидимый бросок, не успеет перекрыть. Что ж, Куроко, сидя на интенсивной диете, перестал напоминать ходячий скелет, так что ему хватит выносливости на такие нагрузки. А если нет — Цубаки-сенсей всегда рад новым жертвам, то есть пациентам.

Помимо медитаций и тренировок добавились обязательные просмотры матчей с анализом происходящего, причем если раньше мы разбирали только будущих соперников, то сейчас изучали Высшую Лигу, особенно внимательно следя за командой Окинавы, с удовольствием видя, как знакомые кумиры используют приемы, которым обучали нас. Нет, мы, конечно, посмотрели видео с Межшкольных, повздыхали, какие там собрались монстры, и помолились, чтобы наших тренировок хватило.

Поколение Чудес. Такие разные люди ушли в такие разные команды. Стремящиеся к балансу «внутри и снаружи» Шуутоку и переменчивые как маятник Кайдзё. Яростная атака Тоо и непоколебимый бастион Йосен. И над ними, не вписывающиеся ни в какие рамки и стереотипы, игроки старшей школы Ракудзан. Когда команда удосужилась прочесть досье на нынешних чемпионов, стало совсем не до шуток. Одаренные и постоянно тренирующиеся под руководством одного из прежних баскетбольных гениев, эти ребята имели очень серьезные претензии на победу. Именно по ним мы запросили побольше информации, видео с тренировок, если журналисты смогут проникнуть, для Коки еще и личную информацию, вдруг что-то там подскажет, как с ними играть, вернее, как их победить.

Конечно, капитан радужных, с раздвоением личности и внезапной гетерохромией был очень интересной персоной, особенно его шаринганистый глаз и пределы его возможностей, но меня еще чисто по личным причинам интересовали Йосен и их атакующий защитник, названный брат Тайги Стивенсона. О «братстве» и его расколе я узнал, когда созвонился с Алекс-сан по скайпу, вскоре после случайной встречи на стритбольном турнире.

— Тацуя? Значит, он вполне благополучно устроился в Японии, паршивец, и ни разу не написал мне?! — мисс Гарсия была в своем репертуаре. Ну как можно разговаривать с парнем-подростком в нижнем белье?!

— Алекс, оденься, пожалуйста, ты же меня без ножа режешь, — я не взмолился. Нет. Но это издевательство, особенно с моими временными трудностями со здоровьем.

— О-ля-ля, а что, что-то не так? — еще и плечами повела, чертовка.

— Мисс Гарсия, я и так из-за нагрузок на голодном пайке, а вы меня еще и соблазняете, я же не железный, — и накинул на экран какую-то тряпку.

— Ну все, все, сейчас оденусь, только не зови меня «мисс Гарсией»! — собственно, с такого диалога начинается каждая наша беседа. — А где твой милашка-братишка?

Пару раз Алекс отвечала на звонок, будучи только из душа, то есть вообще без одежды, и надо же было мелкому именно тогда присоединиться к нам. Гарсия и взрослого-то мужика превращает в ничего не соображающего недоумка, способного лишь слюни пускать, что уж говорить о морально неподготовленном подростке с гормональной бурей? Брата я тогда смог привести в чувство, только обильно полив холодной водой, при этом чуть не утопив мелкого в ванной. Алекс же реакция крайне понравилась, и кроме как «милашка» она Коки не называет, да еще и постоянно подтрунивает над мальчишкой.

— Он на работе, роман его издаем, вот мой главред и мучает, — пожал плечами, братишка занят с Татибаной-сан всего пару вечеров в неделю, но меня очень беспокоит, что выпускать-то мы были намерены в октябре, что они там доделывают? И ведь спрашивать бесполезно, меня отстранили от работы, мелкий же категорически отвечает, что у него все в порядке, а мне надо отдохнуть.

— Мне обязательно отправь!

— А ты хорошо читаешь по-японски? — говорит Алекс нормально, пусть и использует крайне неформальную речь и много американизмов, но вот как она читает, я понятия не имею.

— А на английском вы не выпускаете? — хорошая вообще-то мысль, сделаем вариант на английском, а потом, если вдруг роман попадет в волну — с этими капризными читателями никогда нельзя быть на 100% уверенным — можно будет получить плату как переводчику. Решено.

— Вообще-то у нас нет такой практики, издательство слишком маленькое, только на японский рынок ориентируемся, но если ты подождешь с месяц — сделаю тебе вариант на английском.

— Отлично! Помни, ты обещал! — у Алекс красивая улыбка, когда она не смеется над тобой. Но когда она серьезная, от нее вообще глаз не оторвать. — У тебя хватает времени на тренировки за всеми этими делами, Тайга?

— Я бы не отказался иметь еще пару часов в сутках, но скорее хватает. А что?

— Не хочу, чтобы ты недооценил Тацую, он очень усерден и одарен. Не так ярко как ты, но он наверстывает разрыв в таланте техникой и опытом. И он жаждет победы, потому что, ты не помнишь, конечно, но в вашей последней игре ты ему поддался, насколько я поняла, из-за того, что он травмировал руку. Ты не забил решающий мяч, он обиделся и поставил на кон в следующей игре ваши кольца, а потом уехал. Не знаю, с кем он тренировался дальше, но судя по твоим словам, он стал намного лучше.

— Вот значит как. Спасибо, что рассказала, Алекс, но на самом деле это не так важно.

— Что? Почему?

— Потому что это дело прошлого. Я его не помню, и раз он не хочет поддерживать отношения, так тому и быть. Единственное, что важно — он силен, и я должен его победить.

— Тебе виднее, только не пожалей об этом потом, — вздохнула женщина. — И как ты собираешься его победить? Он хорош, а в опыте ваше различие колоссально из-за твоей амнезии. Я лично вижу лишь один путь — тебе придется спешно наверстать разрыв за счет тренировочных игр. Ищи соперников, чем больше, тем лучше, больше играй, больше тренируйся…

— Алекс, извини, но кое-что про меня нового ты забыла. Я не настолько помешан на баскетбольном соперничестве, как раньше. Если я не смогу одолеть Химуро-сана в индивидуальном противостоянии — значит, будем побеждать «стенка на стенку», стратегией и тактикой. Потому что в баскетбол играет команда. Да и времени у меня лишнего нет, один только класс столько внимания и сил занимает.

— А, — Гарсия-сан грустно улыбнулась, видимо, что-то вспомнив. Жестоко, конечно, напоминать, как я изменился, но, черт возьми, кома, амнезия, эмансипация и переезд не могут не сказаться на характере! А обучение в Сейрин вообще все извилины выпрямит. — Ты прав, Тайга, твоя жизнь не крутится вокруг баскетбола, я просто никак привыкнуть не могу.

— Извини. Кстати! Я присылал тебе видео с играми Межшкольных! Что скажешь, крутые они?

— О да! — Алекс с видимым облегчением переключилась на близкую тему, с азартом обсуждая игроков Поколения Чудес, честно признавая, что не ожидала, что японские баскетболисты могут быть так хороши.

В итоге, полезной информации было немного, но даже так я был очень благодарен Алекс, и когда она объявила о своем желании приехать в Японию и посмотреть наш матч, я, не сомневаясь, пообещал прислать приглашение и вообще помочь с документами на этой стороне. В конце концов, после вечно раздевающегося Мизумачи целующая всех подряд Алекс вряд ли станет реальной головной болью.

Учеба в пятницу началась с взрыва. Благодаря стараниям Суги-сенсея, на химии стали выдавать полноценные противогазы и спецодежду, кроме этого для занятий выделили отдельное помещение, специально подготовленное к многообразным результатам экспериментов Тююмы. Надо было догадаться, что он воспримет это как личный вызов. Во всяком случае, мне кажется, что каждое занятие он ищет способы разрушить помещение до основания. Вот и сегодня мы ушли с занятий через стену, что ближе других была к месту проведения опыта.

— Я вот все думаю, почему Тююма еще жив? — Дзюмондзи, флегматичный как мамонт, стирал с сумки какую-то пакость. Я не стал напоминать, что нас предупредили ничего не брать на уроки химии. Все, что надо, найдем в учебнике, методичках и прочем.

— Почему его еще никто не прибил из благодарных учеников? — Коки равнодушно разглядывал кусок штукатурки, упавший прямо перед ним, когда выходили из кабинета.

— Да нет, скорее как он не убился своими экспериментами, — Чиаки, отважно прикрывавший Яно от взрыва собственным телом, шел и тихо млел, пока довольная девушка почти висела у него на руке.

— На Тююме была защита, — как обычно ничего не выражающее лицо Куроко составляло немалый контраст с его непривычным поведением, он не одернул нас, что Тююму надо сенсеем называть, да и сам его просто по фамилии назвал.

— Во-первых, это не первый эксперимент, а травмы суммируются. Во-вторых, он всегда в первых рядах на получение звездюлей. В-третьих, защита на нем была не всегда.

— Тебе зачем знать? — Широ, из-за пыли и осадка со стен и потолка еще белее, чем обычно, внимательно читал на ноуте новое сообщение. — Если хочешь его прибить и выставить несчастный случай — даже не пытайся, у него семья такая, что скрутит любого, хоть тебя, хоть Казаму.

— Мне вот интересно, почему школа? — по идее информатика уже началась, но так как Аянаги-сенсей спит, то беседа продолжается. — С Тююмой логичнее было бы отгрохать научный центр, учитель из него неважный, скажем прямо.

— За научным центром контроль на порядок выше, — я заозирался, ища говорившего, и чуть не свалился со стула, когда осознал, что это сказал сенсей. Обычно спящий информатик проснулся ровно настолько, чтобы поднять голову со стола и осмотреть класс. — У научного центра всегда есть план, есть цели и результат, а Коджи бросает из крайности в крайность и штормит его обычно не по-детски. Он терпеть не может рамки, но и оставаться просто «свободным художником» не мог, ребенок вырастет, не поймет. Вот его сюда и пристроили.

— А почему в школу, а не в вуз?

— А вот чего не знаю, того не знаю, — или я суслик, или все он знает, но не хочет говорить. Ладно, ему можно, сенсей же.

Глядя на снова уснувшего информатика, я задумался, а для чего сюда пристроили самого Аянаги? Да и ненатурально как-то звучит про Тююму-сана. Но долго над этим думать не дали, ибо сначала подошел Казама, уточнить инструкции Горо-сана на случай ЧП, потом подлетела Котобуки с новыми рецептами, которые «нужно обязательно включить в меню», а за ней уже прискакал Минамото с планом расстановки камер на нашем этаже, ибо видеоклуб не может быть везде и снять все. Уроки, тренировка, подготовка к фестивалю, дети — вечером, отлеживаясь после очередного убойного дня, я мысленно благодарил и Широ, и его отца, потому что заниматься еще и издательством точно бы не сумел.

А на следующий день, в выходной снова порысил в школу, потому что у ВОКС выходных нет, да и баскетбольную тренировку никто не отменял. Около полудня я, наконец, освободился от физической активности и прилег на диван в учительской, набираясь сил перед явлением класса фриков народу — потому что выходной очень удобен для подготовки к фестивалю. И чуть не свалился на пол, когда мне в лицо прилетели деревянные бусы, а за ними какие-то тряпки и гэта.

— Какого черта? — подскочив с намерением придушить снайпера, я наткнулся взглядом на безмятежное лицо Такеды-сенсея. — Это еще что, сенсей?

— Форма новая ваша это. Ее увидеть захочешь ты, подумала я, принесли когда.

— Это?! — я не буду материться. Я не буду пытаться разбить что-нибудь об эту лысую голову. Я не буду вызывать психиатрическую для явно сумасшедшей учительницы. — Тренер, это не форма. Не баскетбольная, во всяком случае. Это одежда больше всего походит на осовремененные монашеские одеяния.

— Именно. На игры форма вот ваша. Сверху будете носить вы это.

Это уже больше походить на правду, игровая форма была стандартной, бело-черно-красного цвета, с надписями Seirin, где все точки над «и» заменялись маленькими язычками пламени. А вот верхняя часть, та, что обычно представляет собой спортивные штаны, джемпер или куртки, больше всего походила на черный халат с белым узором по подолу. О, и красные хакама. И как апофеоз дурости — четки. Это вообще допустимо?! Видимо скепсис в моем взгляде поубавился, но не ушел окончательно, потому что тренер в своей обычной витиеватой манере заверила, что все нормально, что такая форма не противоречит правилам и вообще — она со всем разобралась и разберется в дальнейшем. У меня нет слов, сил и нервных клеток. Ладно. Монахи, так монахи. Пока она не попытается нас побрить налысо, я ничего не скажу.

— Это? — братишка с отвисшей челюстью смотрел на нашу новую форму, которую я принес в кабинет 1-б, где собрались одноклассники занимающиеся оформлением помещения, то есть водопадом, железной дорогой, ширмами, зверинцем и стенами. Кроме того я надеялся сегодня сделать и круговую барную стойку, по которой тоже пройдут рельсы.

— Без комментариев, ладно, Коки? — я настолько устал от общего безумия, что мне действительно все равно, в чем идти представлять школу, хоть в балетной пачке.

— Мне нравится надпись, — призрак как обычно возник из ниоткуда, но это не то что у меня — у Коки не вызвало реакции! То ли привык, то ли шок оказался слишком силен. — И Такеда-сенсей тоже сменила одежду.

А я и не заметил. Но после слов Куроко я осознал, что на тренере была ряса нашей расцветки, верхнее черное с белым рисунком, а нижнее красное. Так, а какой у нас рисунок-то? Стилизованные языки пламени.

— Белое пламя — пламя стремления, — пояснил фантом, рассматривая рисунок. — Нам подходит, так ведь, Фурихата-кун, Кагами-кун?

— Более чем. Но ходить зимой в гэта будет невесело.

— Кагами, твоего папашу башкой об стол, долго еще прохлаждаться будешь?! Вали сюда, глина ждет, — Дзюмондзи тоже вымотался на тренировке, тем более что завтра у него матч, и потому был ворчливее обычного. С одной стороны то, что Крисмас Боул начинается с сентября, немного напрягает, каждую неделю — игра, но с другой стороны у них есть время на отдых, у нас-то на Зимнем Кубке основные матчи за неделю пройдут.

За сегодня планировалось доделать этот треклятый водопад высотой почти в метр, благо мы его делали по кускам, собрать его вместе с насосом, скомпоновать с той частью железной дороги, что будет стоять у нас всю неделю и покрыть краской, чтобы выглядело натурально. Чувствую до фестиваля, я возненавижу это слово. Но дети были счастливы, пусть и получалось нелепо, криво и косо, но получалось же. Да и природа совершенна своим несовершенством, так что водопад получался неплохим.

— Стоять, куда вы это лепите! Здесь этот камень не к месту!

— Накагава, угомони своего внутреннего эстета, пока во мне не проснулся маньяк, — шипел Асахи, впрочем, кто угодно бы злился, если бы ему говорили под руку.

— Нам нужно увеличить высоту, поезд здесь не пройдет! — горячился Усуи, заставляя нас заново примерять части водопада, потому что где какой кусок задумывался, никто уже не помнил.

— Рю, свали оттуда, там лежат плакаты на стену!

— У кого есть гвозди, мои закончились!

— Мы с животными закончили, что теперь делать?

— Как уже?! Им нужно подобающее окружения, подставки там и прочее. Не сообразишь сам — топай к Нишимуре и Накагаве.

— Это полотно слишком маленькое для ширмы!

— Потому что оно для стойки!

— Эй, ау, гвозди есть?

— Какой баран выставил здесь краски?!

— Вот этот кот будет на входе, потому что поставить здесь столик мы не можем, здесь дорога вверх пойдет!

— Это ягуар!

— Да хоть мустанг! Он будет тут, а здесь мы кинем комнатные лианы, Танива писала, что они нашли отличное место, где эту зелень можно будет взять в аренду, главное где-нибудь написать рекламу магазина.

— Какая еще реклама?! Обалдели?

— Мне гвозди нужны!

— Зато дешево!

— Аргумент. А что с одеждой, кстати?

— Нашли. Тоже будем рекламировать.

— Гвозди!

— Да киньте кто-нибудь в Мизумачи гвозди, пусть заткнется!

— Стоп, кто вообще дал ему молоток?!

Работа кипела, даже во время обеденного перерыва мы обсуждали что сделано, а что еще планируется сделать, я же напоминал, что в последнюю неделю сентября будут тесты, сразу после фестиваля, так что лучше готовиться сейчас, там не будет ни времени, ни сил. Мизумачи оказался ходячим бедствием, и допускать его к инструментам было чревато. Расстроенная пальма попыталась пафосно уйти в закат, но кто ж ему даст.

— Мизумачи, я в курсе, что ты меня придушить хочешь, но сначала выслушай — отловив одноклассника на лестнице, я прямо там устроился на короткую лекцию о важности личного вклада каждого из учеников в фестиваль.

— Но я только все порчу, — я почти привык к такому Мизумачи, довольно тихому, отстраненному и погруженному в свои мысли, но сегодня на короткое время вернулось то прыгучее солнышко, которое шумело, искрилось энергией и постоянно пыталось раздеться, благо наши уже привыкли. И мне очень хотелось вернуть чудаковатого, громкого и проблемного одноклассника.

— Мы просто не туда направили твой энтузиазм!

— Ты правда думаешь, что есть дело, которое я не испорчу? — слава ками, он со мной разговаривает и даже не грубит.

— Конечно! — так, чтобы ему… Я баран. Это же очевидный ход. — Нам нужен зазывала.

— Что? — опешил пальма, не ожидал видимо, что у меня есть ответ.

— Нам нужен человек, который будет ходить всюду и рекламировать наше кафе, и ты идеально подойдешь! — я уже тащил пловца обратно в класс, сдавать на руки Накагаве, пусть над его имиджем подумает. И табличку надо будет сделать. Мизу и фестиваль посмотрит, бегать-то везде придется, и при деле будет, и на самом деле ничего не испортит, ибо смотреть на доску, которую он пытался прибить, без слез нельзя — вся в гвоздях.

— Зазывала? — Карин взглянула так, словно у меня рога выросли, но потом что-то явственно щелкнуло в ее голове, и она посмотрела на Мизу другими глазами. И заорала на весь корпус. — То что надо!

Сделать мы успели многое, учитывая, что завтра полдня минимум уйдет на игру Дзюмондзи — пойти решил весь класс, мы вполне укладываемся в график. Еще кое-что покрасить, лакировать, нарисовать, раскрасить… Ой, мама, зачем оно нам? Руки под конец дня гудели, в голове вместо привычного дриблинга звучали молотки, шлепки слишком мокрых кисточек и вопли одноклассников, но я не мог сдерживать широкую улыбку, потому что было весело. Даже когда разозленная Есиока попыталась вылить на меня ведро использованной в рисовании воды и, запнувшись о какую-то доску, попала в Накагаву и Яно. Ух как они друг за другом гонялись, по всей школе, а это внушительные расстояния!

— Аники! Смотри, кто там! — Коки выдернул меня из мыслей, указывая на другую сторону дороги.

Интересно, что тут забыл Кисе?