Небо, которое связывает (джен)

Глава 18: Погружение в небо — часть I

.

.

.

"Правду?"

К этому моменту ее слезы текли свободно, без всякой осторожности, обрамляя лицо прозрачными струйками, которые поблескивали под искусственным освещением, которое они поддерживали в саду. Крошечные капли тихо скатывались из ее глаз одна за другой, но она ничего не делала, чтобы остановить их.

Она просто осталась там, сидя на земле и уставившись на свои дрожащие руки, как будто в них были ответы на все вопросы, которые Реборн искал и которые она хранила. И хотя пламя HDW погасло, ее голос все еще сохранял оттенок пустоты, когда она повторила вопрос с сухим весельем.

Потому что да, Тсуна солгал ему в лицо, и Реборн поверил в это.

Он верил в это.

Они оба были разъединены и виноваты здесь: Тсуна — за то, что не могли доверять, а Реборн — за то, что недостаточно просили. Он во многом пересмотрел отношение девочки с нормальным подростковым поведением, Дино много кричал в знак отрицания во время своих тренировок, поэтому он предположил, что с девочкой будет то же самое, никогда на самом деле не рассматривая, что за этим было что-то еще.

Потому что как он вообще мог знать, что брюнетка держала связи с мафией в секрете?

Знание об Аркобанело было шокирующим и вызвало много тревог, но после краткого объяснения Тсуны, дополненного ее взаимодействием при встрече с Фоном, лакеем и Лалом, а также очевидной привязанностью этого идиота-солдата к девушке, он не счел нужным вдаваться в объяснения. Даже если Верде подкрадывался к ней, он не требовал больше ответов, просто удостоверился, что прекратил любое дальнейшее взаимодействие между ними всеми.

И все же она солгала.

Она явно знает Маммону, когда сказала, что никогда не встречалась с мистом Аркобалено. Она сказала, что никогда не встречалась ни с одним из сыновей Ноно, но у нее явно были личные отношения с Занзасом. Зная заранее о Вонголе, зная об Аркобалено и даже о темной стороне мафии. Это заставляет его задуматься…

Как наемный убийца, он находил способность девушки лгать впечатляющей.

Однако, будучи наставником, он испытывал горечь.

Было ли тогда все, что она говорила с самого начала, ложью?

"Даме-Тсуна, я на твоей стороне". — Сказал он после нескольких минут молчания.

"Это ты?" — Спросила она с неприкрытой честностью. "С тех пор как ты пришел, все, что ты делал, это доводил меня до предела".

"Если бы я не подталкивал тебя, ты бы не понял, что у тебя есть предел".

"Это несправедливо". Она усмехнулась влажным смехом, который должен был замаскировать рыдание от его ответа.

"Нет, это не так. Но хочешь верь, хочешь нет, я тебе не враг, Тсуна.

"Но ты лжешь и мне тоже".

И в этом-то все и было, не так ли?

Он не лгал ей специально, не совсем. Все, что он рассказал ей о Вонголе и Мафии, и каждый заданный ею вопрос были реальными, иногда прямолинейными и резкими, но честными в ответе. Но он намеренно утаил информацию о вопросах, которые брюнетка не задавала. Важные вопросы с осмысленными ответами.

И Тсуна знал это.

Эти отношения между ними испортились, когда брюнетка раскрыла ту часть себя, которую он не ожидал. Ее темную сторону, эгоистичную и безразличную ко всему миру, пока это благоприятствовало ей. Жадная часть его хотела этого, он хотел владеть ею таким образом, чтобы он мог ухаживать за ней в подземном мире без ограничений, сковывающих их обоих.

Но он знал, что это было не то, чему суждено было случиться. Он должен обучить ее, чтобы она стала боссом мафии, несмотря на то, что брюнетка этого не хотела. И разве это не было еще одним любопытством? Потому что Тсуна согласился на обучение, но это никогда не было намерением претендовать на титул. Итак, если она не страдала из-за его режима тренировок ради наследования, тогда какова была ее причина для принятия?

Даже если бы он спросил, она не собиралась прямо говорить ему. Это раздражало, но он может понять ее недоверие и боязнь делиться своими сокровенными мыслями с кем-то, кто потенциально мог причинить ей боль. Однако, каким бы реалистичным ни был ее страх, им нужно было поговорить, по-настоящему поговорить без угроз или лжи, и для этого им обоим нужно было прийти к соглашению и найти золотую середину.

"Я был в больнице в субботу"

Она тихо призналась, и ее голос нарушил тишину между ними. Это немного удивило его, как то, что именно она сделала первый шаг, так и то, что он не знал ее точного местонахождения с того дня, предполагая, что она просто собиралась на свидание с Хибари и больше ни о чем не думала. Для наемного убийцы было большой ошибкой принимать все как должное, и брюнетка воспользовалась этим.

Ей нужны были ответы, и она использовала все необходимые средства, чтобы получить их. И по ее признанию он уже мог догадаться о причине такой срочности, поэтому не был так уж шокирован, когда она сообщила о своих симптомах.

"Я сжигаю жир, моя кровь теряет сахар, и я рискую впасть в анемию, потому что мое тело разрушается".

Она заявила, потому что знала, что он уже знал это; и он сделал.

"Пламя причиняет мне боль"

"Да"

"Почему?"

"Это то, что я хочу знать, Даме-Тсуна. Если бы я сказал тебе, не имея реального ответа, ты бы только запаниковал и отверг их, а это могло бы привести твое тело к еще большему напряжению, чем сейчас".

Тсуна нахмурилась, услышав это, ее интуиция тихо работала, давая ей понять, что его ответ был правдивым и что его намерения держать это подальше от нее были реальными и честными. "Пламя — это часть тебя", — однажды сказал он ей. Они действовали на ваши чувства и силу, так что, если она испугалась и отвергла их, кто знает, каковы будут последствия. Он не хотел так рисковать.

"Но почему?" Спросила она с отчаянием в голосе, вызванным непониманием. И это было так неприятно, потому что ни один из них не знал реального ответа на этот вопрос.

"Моя теория на данный момент заключается в том, что ваше нынешнее тело не было создано для них. Поскольку вы активировали свое пламя в этом возрасте, ваш организм и метаболизм не используются для поддержания высокой вспышки энергии, которую оно высвобождает для поддержания себя"

И, таким образом, съедает тебя заживо , чуть не сказал он. Но он был уверен, что девушка пришла к тому же выводу, судя по тому, как ее лицо исказилось от ужаса.

Ее жалкое лицо заставило его вздохнуть, им все еще многое нужно было обсудить и исправить, но сейчас был не тот момент.

Он знал, что уже поздно и что девушке нужно отдохнуть после болезни и страданий предыдущих дней, но на этот раз он не заставлял ее двигаться. Не тогда, когда она была на грани впадения в депрессивное состояние, и вопреки распространенному мнению, он не был таким бессердечным.

Поэтому он позволил ей отдышаться и взять себя в руки самостоятельно и потратил время, чтобы спланировать стратегию завтрашней тренировки и будущих боев. Небесная битва будет не первой, во всяком случае, он был уверен, что она будет последней, так что у них будет больше времени тренироваться и что-то делать с сумасшедшим пламенем Тсуны.

Был также вопрос о пропавшем страже тумана. Брюнетка уже заявила, что Мукуро принадлежит ей, хотя она и не знает об этом. Возможно. На данный момент он не знал, может ли она чувствовать и понимать, что такое узы стража. Но будет трудно найти кого-то, желающего сражаться и достаточно сильного, чтобы выйти против Аркобалено за такое короткое время. И втягивание случайного тумана в эту неразбериху было верным путем к катастрофе.

Возможно, они могли бы проиграть этот бой. Пока другие стражи выживут в своей битве, а Тсуна выиграет свою, тогда все будет в порядке. Вероятно.

"И что теперь?" — Тихо спросил Тсуна после нескольких минут молчания. Она вытерла слезы со своего лица и подтянула колени к груди, чтобы обнять их. Ее голова покоилась на них и смотрела в сторону, на самом деле не видя Реборна напрямую, но держа его в поле зрения.

Что теперь? Действительно. Это был хороший вопрос. Им многое нужно было сделать, но для того, чтобы это сработало, они должны были делать шаг за шагом.

"Я разговаривал с Джаннини и Шамалом. Мы пришли к альтернативному решению, чтобы потушить пламя. Начиная с завтрашнего дня, Бэзил присоединится к нам на твоих тренировках", — сказал он ей.

"Бэзил?" — Спросила она в замешательстве, думая о светловолосом мальчике со странным стилем речи.

"У него есть опыт вхождения в режим гипер умирающей воли. Его метод на самом деле отличается, так что мы надеемся, что он сработает и на вас ".

"А если этого не произойдет?"

"Ты веришь, что это потерпит неудачу?"

Она держала свои мысли при себе, поджав губы, чтобы не сказать что-нибудь, и хмурилась с отсутствующим видом, который в эти дни становился все более постоянным.

"Тсуна, — тяжело вздохнул Реборн, — я не смогу тебе помочь, если ты сам себе не поможешь".

"Могу ли я доверять тебе?"

"Я твой наставник. В моих интересах сохранить тебе жизнь. Это включает в себя поддержание здоровья вашего тела и здравомыслия вашего ума".

Все было очень просто, вот так. Возможно, если бы он не застрелил ее через минуту после их встречи, со стороны брюнетки было бы больше доверия. Но он не собирался менять свою личность ради нее, ей просто придется довольствоваться тем, что у нее есть, и научиться с этим жить. Вот как устроена жизнь. И брюнетка понимала его образ мыслей, она знала, что он никогда не приукрасит свои намерения и будет продолжать подталкивать ее к выходу за ее пределы, и она приняла это. Однако...

"Я дам, если ты дашь..."

"Я хочу знать правду, Тсуна"

"Я не могу рассказать тебе всю историю своей жизни, ты не можешь знать каждую мелочь. Но..." Она устало покачала головой: "Но я не буду тебе лгать".

"В обмен на что?"

"Пожалуйста, не стреляй в меня снова", — прошептала она.

Стрельба в нее отразила многие аспекты их отношений. Это могло означать, что он заставлял ее делать что-то против ее воли, что он хотел, чтобы она вышла за свои пределы, или что ей нужна была сила, чтобы стать сильнее, чтобы преодолеть свои страхи, и он был единственным, кто мог предложить это, пока она не научится делать это самостоятельно. Но самой важной причиной было то, что, когда он стреляет в нее пулей HDW, это потому, что он верит, что она может победить, и что, несмотря на страх, Тсуна тоже верит в себя.

Поэтому, когда она попросила его прекратить это делать, это было потому, что она не была готова столкнуться с этим лицом к лицу.

"Я не буду, — пообещал он, — в следующий раз, когда я застрелю тебя, это будет тогда, когда ты превзойдешь мои ожидания, и я потребую увидеть больше".

"Могу я хотя бы это сделать?" Спросила она с тихим сухим смешком.

"Продолжай сомневаться, и ты никогда не узнаешь", — Он, наконец, встал и похлопал ее по колену в знак того, чтобы она тоже встала. — "Мы поговорим завтра. Иди спать, Даме-Тсуна".

Они могут столкнуться с эпицентром шторма завтра, прямо сейчас им всем нужно хорошо отдохнуть и подумать, прежде чем ливень в конце концов обрушится на них.

.

.

.

"Как ты себя чувствуешь, дорогая?"

"Устал"

"Может быть, тебе снова стоит остаться дома", — нахмурилась Нана, проверяя лоб дочери на наличие каких-либо признаков возвращения лихорадки.

Было утро, и Тсуна чувствовала себя такой же беспокойной, как и прошлой ночью.

Она проспала всего несколько часов, несмотря на то, что ее тело было измучено, а разум увяз в патоке. Даже если вчера она проспала большую часть дня из-за вызванной лихорадки, она все еще чувствовала себя истощенной, как физически, так и морально. И она почувствовала себя такой преданной, когда ее сознание разбудило ее до того, как зазвонил будильник, и заставило смотреть на полукольцо на ее пальце, точно отражающее ее чувства, сломанное и скучающее по своей второй половинке.

Именно такой Реборн нашел ее, когда проснулся, лежащей в постели с поднятой к потолку рукой и ошеломленно смотрящей на сломанное кольцо.

"Ты вообще спал?"

"Я пытался"

"Дам-Тсуна", — Он глубоко вздохнул, как будто считая ее проигранным делом.

"Не то чтобы я специально бодрствовал!" Она стонала от горя.

Прошло несколько минут, и ее будильник ожил, сигнализируя, что ей пора начинать собираться в школу. Когда она выключила его, ее настроение упало до уровня моря уныния при мысли о том, что они будут заниматься чем-то таким обычным, как ходить в школу, когда им предстояло сражаться с мафией за свою жизнь.

"Должен ли я вообще идти?"

"Иди в школу, Даме-Тсуна. Ты потеряешь голову, если останешься здесь", — просто сказал ей Киллер, проходя мимо нее и выходя из комнаты.

В этой части он был прав. Хотя она ничего так не хотела, как свернуться калачиком в своей постели и попытаться побольше отдыхать, оставаться взаперти, когда она знала, что должно произойти, только еще больше напрягло бы ее. Лучше всего было притворяться, что все в порядке, вместо того чтобы каждую минуту беспокоиться о том, что, если. Это было нездорово, но лучше всего было занять ее разум чем-то другим, кроме ее мыслей.

Поэтому она приняла душ и переоделась в свою униформу, прежде чем встретиться со всеми за кухонным столом.

Это было счастливое зрелище, когда все вместе завтракали и желали ей хорошего дня в школе. Даже если дети были шумными и веселыми, а их хлопья размокали из-за их невинных подшучиваний, это было по-домашнему.

Позволив Бьянки заплести ей косу, она извинилась и поблагодарила ее за заботу о ней, пока она была больна. Но женщина отмахнулась от своих тревог, сказав, что она всегда хотела заботиться о своем брате или сестре, но Гокудера был очень упрямым и независимым, чтобы она попыталась.

И, говоря об этом, итальянский террорист отправил ей сообщение, в котором рассыпался в извинениях и сообщил, что не сможет проводить ее в школу. Было утро, и он уже начал готовиться к своей собственной битве. Тсуна не упустил бы случая начать свое обучение, как только прибыл прошлой ночью в свой дом, или где бы он там ни остановился. Она на самом деле не знала. Снимал ли он квартиру? Но он был несовершеннолетним...

Размышляла она, доедая свой завтрак с запасом времени и позволяя матери проверить ее в последний раз перед расставанием.

"Со мной все будет в порядке, мама", — сказала она ей с улыбкой. "Если я почувствую себя плохо, я могу пойти к медсестре, Шамал позаботится об этом".

Если бы это было не с ним, она всегда могла бы спрятаться в кабинете Кеи. То есть, если бы он все еще не злился на нее. Ее матери немного не хотелось отпускать ее, но в конце концов она смирилась с этим.

"Ну, хорошо. Но обещай мне, что ты пойдешь и отдохнешь, если почувствуешь головокружение".

"Я обещаю. Я дам тебе знать за ланчем, как у меня дела".

Сказав это, она направилась к двери, чтобы обуться, прекрасно осознавая, что за ней следует небольшое присутствие.

"Бака-Тсуна"

"Не сейчас, мне нужно идти", — сказала она ему, заканчивая завязывать шнурки и хватая свою сумку. На мгновение мысль о том, чтобы собрать сумку на случай непредвиденных обстоятельств, пришла ей в голову, когда ее интуиция ожила, но она отбросила ее, когда увидела обеспокоенно надутые губы Ламбо: "Мы поговорим, когда я вернусь, хорошо?"

"Хорошо"

"Будь хорошим и защищай дом, вокруг бродят какие-то пираты", — сказала она ему с загадочной улыбкой, которую ребенок проглотил с яркими звездочками в глазах.

"Ламбо-сама будет сражаться и защищать всех!"

"Хорошо", — она погладила его по голове, а затем улыбнулась своей матери, которая смотрела ей в спину со своей собственной улыбкой. "Я ухожу".

"Хорошего дня, дорогая"

Реборн уже ушел, но она была уверена, что он где-то рядом. Он был обязан увезти ее, чтобы начать свою "специальную подготовку", и им все еще нужно было поговорить. От одной мысли об этом у нее испортилось настроение, но оно внезапно поднялось, когда ее взгляд упал на кошку, ожидающую перед ее домом.

"Пуру!" — воскликнула она, наклонившись, чтобы поднять его. "Где ты был?"

Кот только замурлыкал и ткнулся ей головой в подбородок в знак приветствия, заставив ее хихикнуть. Она не носила с собой никакой дополнительной еды для него, но, может быть, если бы она спрятала его в своей сумке, то смогла бы покормить его из своего бенто во время обеденного перерыва или, возможно, она могла бы взять у Ямамото, у него всегда была смесь суши и рыбы.

И, словно призывая его, упомянутый мальчик подошел к ней с беззаботной улыбкой и помахал рукой.

"Эй"

"Привет"

"Ты с ума сошел?" Его вопрос вызвал укол вины в ее груди, который усилился, когда она увидела полукольцо на его пальце.

Прошлой ночью, после того как она поднялась обратно в свою комнату и переоделась в пижаму, она написала обоим парням, чтобы сообщить им, что она вернулась домой в безопасности. По правде говоря, она почти забыла. И только постоянное жужжание ее телефона с вопросами от всех, спрашивающих, вернулась ли она домой и почему не отвечает, напомнило ей отправить им всем сообщение.

"Я зла на себя", — пробормотала она, нахмурившись. Они не должны были беспокоиться о ней, когда сами рисковали своими жизнями.

"Я так и думал", — Ямамото пожал плечами со вздохом. "Я не собираюсь извиняться, Тсуна. Это мой выбор".

"Но тебя не следует заставлять выбирать", — сказала она, крепче прижимая кошку к груди. — "Это будет плохо, ты не знаешь, с чем столкнешься".

"Ты знаешь этих людей, и они хотят причинить тебе боль, мне не нужно знать ничего больше, чем это. Я защищу тебя"

"Когда ты превратился в рыцаря?" Спросила она с сухой улыбкой.

"Когда твой бросил тебя. Кстати, где Гокудера?" Спросил Ямамото, удивленный тем, что не увидел седовласого парня рядом с брюнеткой.

"Тренировка. Не беспокойся о своем лучшем друге, он присоединится к нам позже".

"Ты действительно думаешь, что мы лучшие друзья? Потому что я делал все, что мог"

"Просто продолжай пытаться", — с юмором сказала она.

На улице вдали от школы Тсуна заставила Ямамото остановиться и протянула ему свою сумку. Мальчик только молча согласился и наблюдал, как она засовывает кота внутрь, мягко обещая и гладя его за ушами, когда он недовольно мяукал, но в конце концов подчинился ее пожеланиям.

"Ты действительно собираешься провезти его контрабандой?" — Спросил он с удивлением, когда девушка взяла свою сумку в руки, соблюдая осторожность с грузом внутри.

"Если ты ничего не скажешь, никто не узнает"

Это было безумие, он должен был признать, и он не думал, что брюнетка была способна на что-то подобное. Но это было также забавно, и у него не было причин останавливать ее. Тсуна, однако, могла думать только о том, что держать кошку в своей сумке во время занятий, несомненно, помешает ей думать о Занзасе и неизбежных схватках с Варией.

Вскоре они отправились в школу пешком, делая вид, что все в порядке, и направились к шкафчикам, чтобы переодеться в домашнюю обувь. Ямамото быстро переоделся в свое и вернулся к брюнетке, так что он смог увидеть испорченное состояние ее обуви, прежде чем она закрыла металлическую дверь.

"Почему у тебя мокрые ботинки?" Спросил он, нахмурившись.

"Это случается время от времени", — Она отмахнулась от этого действия, уже привыкнув находить свои туфли в таком состоянии. "У меня есть запасные в кабинете Хибари, ты можешь идти на занятия, не волнуйся".

"О? Что случилось с Кьей?" От его легкого поддразнивания Тсуна покраснел и несколько раз шлепнул его по руке, чтобы заставить замолчать, что только заставило его весело рассмеяться. Однако направленный на них тяжелый взгляд приковал их к месту, и они обернулись, чтобы увидеть школьного префекта, стоящего позади них.

"Бродячие собаки не допускаются" Хибари скрестил руки на груди и уставился на брюнетку, которая немедленно опустила глаза и увидела самодовольную кошачью мордочку, выглядывающую из ее сумки, с единственным здоровым глазом, прищуренным в форме полумесяца, как будто он ухмылялся от удовольствия.

"Пуру! Когда ты туда добрался?" Она воскликнула с притворным удивлением и быстро достала его из сумки, не обращая внимания на его мурлыканье и виляние хвостом у ее лица, когда она укачивала его на руках, прежде чем опустить. "Ты можешь идти домой? Я не уверен, что смогу удержать тебя здесь ".

Кот мяукнул на нее и ходил кругами вокруг ее ног, прежде чем внезапно убежать. Даже несмотря на то, что она перестала отвлекаться, она надеется, что он не прячется поблизости. Кея не был глуп, и если он найдет ее старой возле своей школы, у него не будет пощады к ним обоим.

"Мой офис", — прорычал Кея на нее и не стал дожидаться ее, так как уже уходил.

"Со мной все будет в порядке. Увидимся через несколько минут", — сказала она Ямамото со вздохом, принимая свою обреченную судьбу. Бывший бейсболист только смотрел на нее с жалостью, его поддразнивания были забыты при мысли о том, что она может быть укушена до смерти.

Тсуна быстро последовал за разъяренным префектом, будучи достаточно умным, чтобы ничего не говорить, пока он не сделает первый шаг. Она хотела извиниться за то, что практически бросила его посреди города без связи до двух дней спустя, и за то, что он узнал, что его любимая школа Намимори станет частью поля битвы мафии из-за нее.

Как только дверь дисциплинарного комитета открылась, маленький пушистый комочек подлетел к ее голове, радостно чирикая в знак приветствия.

"Хибари ~ Хибари ~ Тунец~"

"Разве Гиберда тоже не должна считаться бездомной?" Спросила она, надув губы, когда почувствовала, как маленькая птичка порхает вокруг нее. Она узнала, что маленькую птичку зовут Гиберд, и было так восхитительно, как она повсюду следовала за Кьей. Тсуне не показалось странным, что жестокий префект позволил пушистой птичке быть его компаньоном, скорее то, что он сохранил напоминание о драке с Мукуро.

Правда, Кея не совсем столкнулся с извращенцем стаей птиц, но это все равно было напоминанием о том дне.

Увидев, что в ее сторону не полетели тонфы, она быстро подошла к одному из ящиков в задней части комнаты и схватила запасные туфли. Это была ее последняя пара, так что скоро ей придется пополнять запасы. Она не знала, что противные девчонки имели против ее обуви, но она предпочла бы, чтобы это было так, чем чтобы они испортили ее сумку или форму. Или просто остановиться, серьезно, это начинало утомлять; ей даже больше не было больно видеть, что ее туфли испорчены.

Как только она переоделась в них, она повернулась и увидела, что Кея выжидающе смотрит на нее.

"Что?"

"Твой телефон", — потребовал он, протягивая руку.

Немного настороженная, она протянула ему листок и молча наблюдала, как он начал печатать на нем, без сомнения вводя туда свой номер. Это действительно было смешно, что после стольких лет знакомства у них не было номеров друг друга. Если они хотели связаться друг с другом, мальчик просто выслеживал ее, и Тсуна всегда находил его в своем кабинете, так что на самом деле раньше не было необходимости пользоваться телефоном.

Когда зазвонил его собственный телефон, сигнализируя о том, что он сам отправил сообщение с ее телефона, он заблокировал его и вернул ей без особой суеты.

"Возвращайся в свой класс"

Она хотела поговорить с ним. Она хотела знать, что он думает о сражениях и как он позволил убедить себя принять в них участие. Потому что она могла видеть цепочку с полукольцом, висящую у него на шее. И это было больно, потому что Кея не должен был быть прикован вот так. Прикованный к ней.

"Почему ты таскаешься за мной по пятам?" — Спросила она его.

"Обладание этим кольцом делает меня твоим опекуном, не так ли? Это значит, что я могу загрызть до смерти любого, кто приблизится к тебе".

"Это не так работает." Она недоверчиво усмехнулась, но он проигнорировал это, повернувшись, чтобы посмотреть на маленькую птичку, которая уселась ему на палец.

"Иди в класс, зверек"

Она поджала губы, желая поговорить еще — и, возможно, немного встряхнуть его, — чтобы он передумал. Но как только Кея задумывался о чем-то, ни рай, ни ад не могли изменить его образ мыслей, поэтому она вздохнула и с тяжелым сердцем закрыла дверь кабинета.

Она сделала всего пять шагов по коридору, прежде чем зазвонил ее телефон с уведомлением о сообщении. Остановившись, она открыла его и подняла бровь, увидев отправителя.

"Лал?"

— Спросила она вслух, чувствуя замешательство и облегчение от того, что наконец-то получила от нее весточку после того, как преследовала ее почти месяц. Однако, как только она открыла сообщение, ее настроение испортилось, когда на ее губах появилась уродливая усмешка при чтении простых слов, которые отозвались подобно железному молотку, бьющемуся о прочную стену внутри нее.

" Иэмицу приземлился в Японии"

"Ну и дерьмо"

Теперь она знала, почему ее интуиция подсказывала ей собрать сумку.

.

.

.

"Надувание губ ничего не даст"

"Принц не дуется"

Бел скрестил руки на груди и надулся на своем месте перед телевизором. На самом деле он ничего не видел, но шума было достаточно, чтобы перекрыть громкие крики и звон разбитого стекла из других комнат, примыкающих к его. Это продолжалось целую вечность, и большую часть времени он бы присоединился к шалостям, чтобы еще больше разозлить крикливого капитана, но прямо сейчас он был не в настроении.

"Ты не можешь держать на нее зла", — Маммон плавал рядом с ним, взяв на себя роль раздражающего голоса разума, в котором он не нуждался и которого не хотел.

"Принцесса солгала"

"Но она этого не сделала", — сказал ребенок. "Она не знала, что в ней есть кровь вонголы".

"Она все еще предает принца", — пробормотал он и скрестил руки на груди, отворачивая голову от ребенка, чтобы не обращать на него внимания, и заставляя свою макушку наклониться от этого движения.

Это было раздражающе, все было так раздражающе. Наконец-то воссоединиться со своей принцессой после стольких лет, увидеть ее во плоти и быть так близко, чтобы обнять ее, но теперь, когда она наконец возвращалась в подземный мир, она была на противоположной стороне. Она делала то, чего поклялась не делать, отказываясь от своей верности какому-то другому крестьянину и претендуя на титул Босса мафии, когда она должна была быть здесь, с ними, с ним.

Это было несправедливо.

И это также чертовски сбивало с толку, потому что он знал, чего она хотела. Он знал о ее планах и желаниях. Поэтому он не мог понять, почему она не сдается. Для нее должно быть так просто уволиться, отказаться от своего титула и вернуть кольцо. Но она этого не сделала. Она, черт возьми, не собиралась отдавать кольцо и вместо этого объявила им войну со своей заурядной бандой крестьян.

Так что нет, принц не дулся, он был в ярости.

"Босс не отпустит ее", — тихо сказал Маммон, все еще защищая девушку, несмотря на то, что знал, что она делает. "Может быть, тебе тоже не стоит".

Бел усмехнулся и встал, чтобы выйти из комнаты и отеля, в котором они остановились. Он хотел устроить какой-нибудь погром и покрасить стены в красный цвет, но сидеть взаперти в этой крошечной комнате и ждать, как послушный маленький ребенок, сводило его с ума.

Не позволяя ей уйти...

Какой абсурд.

.

.

.

"Киоко, могу я остаться с тобой на ночь?"

"А? Вечеринка с ночевкой? Но сегодня вторник".

"Я знаю, я знаю, это просто… Я не знаю, куда еще пойти".

"Дома все в порядке?" С беспокойством спросила Киоко, смущенно глядя на свою подругу, и Тсуне пришлось прикусить губу от стыда. Она знала, что это звучит странно, тем более что приглашения всегда раздавала Киоко, а не Тсуна. Так что ее просьба была неожиданной и вызывала беспокойство.

"Эм... да. Я просто… Я не могу быть у себя дома прямо сейчас" Брюнетка попыталась улыбнуться, чтобы скрыть гримасу, появившуюся на ее лице.

Рыжеволосая девушка уставилась на нее, не совсем понимая и желая узнать больше, но по тому, как Тсуна продолжала избегать ее взгляда, она знала, что не получит никаких ответов в ближайшее время, если они вообще будут.

"Ну, у меня нет проблем, пока твоя мама говорит, что все в порядке".

"Она не возражает", — Тсуна быстро покачала головой. "У меня здесь есть запасная форма, но мне придется побеспокоить тебя какой-нибудь одеждой для сна".

"Все в порядке", — затем Киоко лучезарно улыбнулась. "Ах! Может быть, я наконец-то увижу Тсуну-тян в розовом!"

"Я уже жалею об этом", — брюнетка вздохнула с легким огорчением, но ее плечи опустились от облегчения, что она нашла место для ночлега. Она бы пошла к Дино, но он был занят тренировками- присматривал? — вроде как пытаешься приручить? — Кея, и она все еще чувствовала себя ужасно из-за того, что накричала на него. Точно так же, как она чувствовала себя ужасно из-за того, что вот так ворвалась в жизнь Киоко.

"Мне нужно выполнить кое-какие поручения, но… Я увижу тебя сегодня вечером?" — Спросила она сдувшимся тоном и была рада, что Ханы не было здесь, чтобы засвидетельствовать это.

"Конечно, я дам знать своей маме. Мы можем заказать карри на ужин"

"Извините, что беспокою вас этим", — Она бросила на Киоко печальный обеспокоенный взгляд, когда они подошли к школьным воротам.

"Вовсе нет, я рада, что могу помочь", — она улыбнулась и помахала ей рукой. "Не занимай много времени".

Расставаясь, обе девушки пошли разными путями.

Занятия в школе прошли очень быстро, к тому времени, как наступило время обеда, Гокудера вернулся с пластырем на щеке и тысячами извинений за то, что не смог погулять с ней тем утром.

Тсуна отмахнулась от его беспокойства, вместо этого она сказала ему быть осторожным во всем, что бы он ни делал. Ямамото попытался спросить о его тренировках, но итальянец по-прежнему хранил молчание по этому поводу.

Они не говорили о том, что произошло прошлой ночью или что может произойти через несколько дней, и к тому времени, как прозвенел звонок, возвещающий об окончании рабочего дня, оба мальчика ушли на свои тренировки, и Тсуна осталась одна, чтобы дойти до своей.

Не потребовалось больше 30 секунд, чтобы знакомый вес Реборна опустился ей на плечо.

"Почему ты не остаешься дома?"

"Иемицу вернулся, и я действительно не хочу его видеть", — сказала она ему тихим голосом и мысленно помолилась, чтобы он не заставлял ее возвращаться. Она знала, что это глубоко ранило бы ее мать, если бы та исчезла сразу же, как приехал ее муж, но она ничего не могла с этим поделать. Часть ее боялась этой встречи, и страх увидеть этого мужчину заставил ее бежать, не думая о последствиях.

"Рано или поздно тебе придется встретиться с ним лицом к лицу", — сказал Реборн, поглаживая ее по голове, чтобы она повернула на левую улицу и не настаивала на большем.

"Тогда позже"

Несколько месяцев назад она была уверена — и ее интуиция подтверждает это, — что киллер просто выстрелит в нее пулей "предсмертная воля" и заставит ее встретиться лицом к лицу со своими страхами. О, как далеко они зашли, и все, что потребовалось от Тсуны, — это сдаться и обнажить свое сердце.

Они шли в уютной тишине в сторону горы, и вскоре Тсуна поднималась по знакомой лесной тропинке к тренировочным площадкам, куда Реборн водил ее на их сеансы "медитации". Только то, что вместо того, чтобы пойти по дороге к берегу реки, он заставил ее перелезть через высокий утес.

"Что мы здесь делаем?" — Спросила она в замешательстве.

"Твоя драка с Мукуро натолкнула меня на идею", — сказал Реборн, спрыгивая с ее плеча и приземляясь на большой камень у края утеса. Глядя на него и на то место, где он находился, что-то внутри нее закрутилось в панике, поскольку ее интуиция медленно просыпалась, чтобы оценить ситуацию. "Даме-Тсуна, ты собираешься прыгнуть"

"Это совсем не помогает моему беспокойству", — Она покачала головой и отошла от края, чтобы встать на более безопасном расстоянии на случай, если киллер сбросит ее сам.

"Когда ты выпустил пламя из своих рук, оно смягчило твое падение и заставило тебя левитировать. Я уверен, что ты сможешь использовать их как рычаг, чтобы подняться в небо"

"Летать? Ты хочешь, чтобы я полетела?" Недоверчиво спросила она "Реборн, какого черта?"

"Это не такая уж редкость. Хотя не многие могут перейти в режим hyper dying will, были записи об использовании пламени в качестве поддержки, чтобы держаться в воздухе"

"И... что? Ты хочешь, чтобы я просто нырнул вниз?"

"Да", — был его простой абсолютный ответ. "Твой инстинкт пламени сработает, чтобы спасти тебя, если нет, то ты упадешь".

"Я не могу этого сделать", — Она сидела на земле и старалась не смотреть на киллера, одновременно пытаясь не выглядеть так, будто находится на грани приступа гнева.

"Не сегодня. Сегодня мы собираемся попробовать это" Киллер подошел к ней и показал пластиковую коробочку с синими округлыми таблетками внутри.

"Что это?" — спросил я.

"Они известны как Таблетки Предсмертной Воли. Они выполняют ту же функцию, что и пуля, но компоненты менее сильнодействующие, поэтому при их проглатывании они должны производить пламя меньшей энергии ".

"Значит, ты накачиваешь меня наркотиками?" Осторожно спросила она. Прошло несколько месяцев, но она не забыла, как он подсыпал ей в обед снотворное, просто чтобы она могла отдохнуть.

"Если ты ставишь это таким образом, то да".

Это была обычная паранойя. Возможно, это звучит глупо, но одно дело позволить пуле попасть себе в лоб и совсем другое — глотать какие-то синие таинственные таблетки. Это должно было помочь, она знала это, Реборн знала это, ее интуиция знала это. Но это все равно не успокоило ее нервы.

"И предполагается, что они должны помочь?" Спросила она слабым голосом, схватив маленький контейнер и встряхнув его, чтобы таблетки отскочили.

"Бэзил не смог быть здесь сегодня, его отозвал его босс, но он вернется завтра, чтобы тренироваться с вами". Реборн сказал ей: "У него есть опыт и хороший отзыв о них. Ты можешь подождать, пока он задаст больше вопросов, но если ты будешь ждать, то потеряешь день тренировок с ними".

"А если я не воспользуюсь ими сегодня, что мы будем делать?"

"Ты будешь тренировать свои лодыжки", — сказал он ей без промедления, демонстрируя, что подумал о ее нежелании и разработал план Б на случай, если она отступит. "У Занзаса есть грубая сила в его атаках. Вам придется уворачиваться и прыгать, а если вы добавите в свой арсенал полет, то вам нужно знать, как приземляться. Мы начнем с легких упражнений, чтобы нарастить мышцы там и заставить ваши кости привыкнуть к этому ".

Легкие упражнения, говорит он. Тсуна уже могла представить, к каким пыткам он ее заставит прибегнуть, чтобы у нее были сильные лодыжки и икры. Что ж, до тех пор, пока он не заставит ее бегать на каблуках, все будет хорошо, предположила она.

Встав и отряхнув юбку, она внезапно осознала, что все еще одета в школьную форму. Это просто показало, в каком беспорядке была ее голова в данный момент. Она знала, что тренировка будет неизбежной, она даже охотно пошла на нее, но забыла переодеться в какую-нибудь удобную одежду или, по крайней мере, взять с собой запасную.

Даже если бы пламя перестало уничтожать ее одежду, она все равно осталась бы потной и грязной, поэтому она, не раздумывая дважды, сняла форму, оставив свое тело в классическом спортивном лифчике и шортах из спандекса. Она потеряла всякий стыд, переодеваясь перед Реборном после всех тех разов, когда он заставлял ее бегать в таком состоянии. Кроме того, тот факт, что на ней было не совсем девчачье нижнее белье, а спортивная одежда, заставил ее привыкнуть к этому.

Она уже знала упражнения, поэтому не стала дожидаться команды Реборна. Как только она сложила свою форму рядом со школьной сумкой и положила таблетки, она начала потягиваться, чтобы разогреться. И когда она это сделала, ее мысли унеслись к неизбежному. Она изо всех сил старалась не думать об этом в школе, но всякий раз, когда она теряла бдительность, воспоминания и выдуманные образы того, что могло бы произойти, терзали ее разум.

Мысль о сражении с Занзасом казалась ей такой сюрреалистичной. Просто видеть его и знать, что он жив и дышит, было так удивительно. Это было почти как сон.

Прошлой ночью все, о чем она могла думать, это как он получил все эти шрамы, и если он не был мертв, то где он был все это время? Почему Вонгола держал ее в неведении и втянул в свои планы, когда законный наследник вернулся и был здоров? Хотели ли они избавиться от нее? Горько было думать об этом, но Тсуна не стал бы пренебрегать мафиозной семьей, чтобы устроить этот цирк и устранить любые обрывки нити к трону Вонголы.

И как только ты окажешься внутри, выхода не будет. Не было смысла разговаривать с Занзас, даже если она сдастся и отдаст ему кольцо, его гордость никогда не позволит ей вот так уйти. Они были обречены на столкновение, так или иначе. В их отношениях не было только цветов и конфет, они много ссорились во время ее пребывания в Италии. Споря взад и вперед, она научилась не принимать оскорбления близко к сердцу и отвечать, когда кто-то переходил черту.

Но они никогда намеренно не причиняли друг другу вреда, никогда не обжигали и не заставляли другого истекать кровью.

А теперь? Чего именно ожидал Вонгола и все остальные? Наследник может быть только один, так что на самом деле, какого черта они ожидали, что произойдет? Убивать друг друга?

Занзас был намного сильнее и опытнее в обращении с пламенем, чем она. Он мог легко одолеть ее и закончить их поединок всего за несколько минут, выйдя победителем. Ее бой с Мукуро был чистой случайностью. Она была в ужасе на протяжении всего испытания, ее трясло, и она была на грани панической атаки. И только до тех пор, пока она не обняла пламя, ее голова прояснилась и вытащила ее из тумана.

Победила не она, а пламя.

И она знала, что если бы она хотела хотя бы предстать перед ним, ей нужно было бы носить пламя, чтобы оно могло заглушить ее мысли и заморозить сердце. Это должен был быть огонь против огня, что-то, что отличает его от чего-то, что было вынуждено выплеснуть на нее.

Но как она может бороться, когда она едва могла контролировать свою?

Ее взгляд мгновенно остановился на таблетках, как будто внешняя сила двигала ее головой; скорее всего, ее интуиция. Молчаливо говоря и требуя, чтобы она попробовала их, использовала и владела ими. Бояться их было разумно, но она также знала, что если она хочет выжить в битве — как физически, так и морально, — ей нужно преодолеть их.

"Ты будешь их пробовать?" — Спросил Реборн, увидев ее обеспокоенное лицо, уставившееся на коробку с синими таблетками.

Тсуна прикусила губу, размышляя. Ее интуиция молчала всякий раз, когда она пыталась заставить ее дать ей ответы. Таблетки не были опасны, в этом она была уверена. Но факт все еще оставался фактом, что ее пламя само по себе было неконтролируемой силой.

"Сколько я должен принять?"

"Двух должно хватить"

Все еще настороженная, она присела на корточки, чтобы поднять футляр. Таблетки дрогнули, когда она схватила футляр, и неуверенность ясно отразилась на ее лице. Она не хотела, но если она не сделает этого сейчас, время только затянется, и она может упустить любую потенциальную возможность понять, что, черт возьми, было не так.

"Хорошо", — выдохнула она и кивнула сама себе "Хорошо ..."

По крайней мере, она взяла с собой варежки, сухо подумала она, надевая их, мягкий хлопковый материал мгновенно скрыл сломанное кольцо из виду.

Она встала и посмотрела на утес испуганными глазами. Невозможно, ее колени слегка дрожали при одной мысли о том, чтобы просто стоять у края. Она не собиралась делать это сегодня, по одному делу за раз, подумала она. Во-первых, ей нужно было увидеть, как ее организм отреагирует на эти таблетки, прежде чем совершать слепой прыжок и нырять вниз.

"Пламя живое, Даме-Тсуна. Никто не выбирает пламя, они рождаются с ним. Они — часть тебя, так что не бойся их, прими их", — сказал ей Реборн после того, как она подождала более двух минут.

"Я действительно принимаю их, — призналась она. — Я всегда хотела ими владеть".

И Реборн мог только догадываться, что она знала о пламени и хотела обладать им благодаря Занзасу и его небесному пламени. Он был поражен поступком брюнетки прошлой ночью, но он также смог увидеть потрясенные и возмущенные лица Варии, когда брюнетка выстрелила в себя пулей. Благоговейный трепет и замешательство на их лицах только укрепили его гипотезу о том, что брюнетка не умела пользоваться пламенем, когда была ребенком.

Но если это было так, то что же их разбудило?

В тот первый раз, когда он выстрелил в нее пулей?

Тсуна громко вздохнула и открыла футляр, чтобы вытащить две таблетки на ладонь. Как только они оказались у нее на ладони, она закрыла крышку, поставила футляр рядом со своей одеждой на землю и долго смотрела на два голубых шара в своей руке. Это было не опасно, подсказывала ей интуиция. Она просто должна принять их , не было времени колебаться, и ей нужны были ее пламя и сила, чтобы заявить на это права — Заявить на что?

Она нахмурилась, увидев сбивающие с толку сообщения, и именно этот беспорядок в ее голове заставил ее проглотить таблетки, просто чтобы успокоить их.

Реакция была мгновенной, с тихим вздохом небесное пламя вспыхнуло у нее на лбу, а шерстяные варежки превратились в кожаные черные перчатки.

"Ты в порядке?" Спросил Реборн, пристально глядя на нее и ожидая какой-либо реакции.

Тсуна открыла свои оранжевые глаза, и первое, что она увидела, было полукольцо, сверкающее в ответ на нее, каким-то образом вторгшееся на ее территорию и пробивающееся из своего скрытого кокона. Она не собиралась задаваться вопросом, как это вообще было возможно, это была Вонгола — творение Преступного мира мафии, — поэтому она просто восхитилась тем, как разбитый сапфир контрастировал с чернотой кожи. Она сжала кулак, от этого действия ее руки загорелись. И это было так хорошо, но в то же время так плохо. Чего-то не хватало, и что-то было не так, она просто не могла подобрать этому названия.

"Тсуна"

"Я в порядке". Тихо сказала она.

"Там внизу есть берег реки. Если вы почувствуете перегрев, искупайтесь".

"Что мне делать?"

"Начинай бегать", — сказал он ей. "Мы перейдем к прыжкам через 40 минут".

Тсуна тихо выдохнул и бросил последний взгляд на сломанное кольцо, прежде чем броситься бежать подальше от края утеса.

.

.

.

Япония была чем-то настолько отличным от его обычного образа жизни.

Вы не можете вытаскивать гранаты на людях или нападать на кого-то при свете дня. Город был таким тихим и умиротворенным, что это было почти скучно! Ему приходилось проявлять творческий подход, чтобы скоротать время и развлечь себя. Савада-мама был занят по дому, а Бака-Тсуна всегда отказывался играть с ним, не говоря уже об этом надоедливом Реборне, который всегда игнорировал его.

Поэтому, когда двое лакеев переехали жить к ним, Ламбо был доволен тем, что его дни вдали от родины с каждым днем становятся еще веселее. Они даже отправились в круиз на летние каникулы!

Его японская мама тоже была очень милой. Она осыпает его объятиями и конфетами и всегда готовит его любимое блюдо, когда он просит. Она милая и заботливая, он чувствует, что здесь его действительно любят.

Но бывают ночи, когда его тоска по дому становится слишком сильной, чтобы его маленькое сердечко могло ее вынести. В такие ночи он больше ничего не хочет, кроме как вернуться домой и быть со своей мамой. Его бедная мама была такой слабой и печальной, когда он разговаривал с ней в последний раз, Бака-Тсуна сказал, что он должен вернуться, чтобы быть с ней, но его отец запретил это. "Это было неподходящее время", — сказал он. Он сказал, что его маме нужен отдых. Он сказал, что там в нем не нуждались.

Его отец много чего говорил, чтобы помешать ему вернуться в Италию, и поскольку его мама не звала его в своих письмах и телефонных звонках, он остался в Японии как хороший сын, даже если его сердце жаждало вернуться всего на один визит.

Но сейчас был неподходящий момент, потому что он получил очень важное задание.

Он проснулся со сломанным кольцом, прикрепленным к письму, в котором говорилось — приказывалось ему — сражаться и заслужить титул стража Вонголы. Это был его долг, его миссия — привнести такую должность в имя его семьи. Слов там написано не было, но Ламбо знал, что если он не выполнит это задание, то вообще не сможет вернуться домой.

Он хотел поговорить об этом с Бака-Цуной, но она занимала слишком много времени! Она сказала, что они поговорят позже, но солнце уже село, и его японская мама озабоченно смотрела на часы и готовила ужин, в то время как внезапно появившийся в их доме пьяный идиот воровал телевизор в гостиной.

Он не волновался, что проиграет эту миссию. В конце концов, он был великим Ламбо. Ему просто придется доказать, что они все ошибались! И тогда его мама будет счастлива и гордиться, и его семья будет счастлива, и Бака-Тсуна тоже мог бы быть счастлив. И, может быть, они все смогут стать счастливой большой семьей.

.

.

.

"Это " не он говорит "?"

— Устало спросила Тсуна, высунув голову в окно поезда.

Они закончили тренировку без каких-либо проблем к тому времени, как солнце село на небе. В итоге у Тсуны онемели и дрожали ноги, а лодыжки болели при каждом шаге, но синяков не было и, самое главное, крови не было. Поскольку она не взяла с собой запасную одежду, она смыла грязь и подождала, пока высохнет, прежде чем надеть форму обратно.

И поскольку ее ноги дрожали, как у маленького олененка, она решила воспользоваться метро, чтобы добраться до дома Киоко. Это был самый близкий и быстрый способ добраться туда, поэтому спуск с горы был единственным испытанием, которое она преодолела.

Реборн молчал всю их поездку, и только когда они сели в метро и Тсуна растянулся на сиденье, он полностью переключил свое внимание на нее. Она знала, что этот разговор рано или поздно должен был состояться, он просто накапливался, но даже если бы она была готова поделиться частичкой себя, это все равно действовало на нервы.

"Я дал тебе день на отдых, но дела развиваются быстро".

"Ты даешь, я даю", — пробормотала она, ерзая на своем сиденье, и при ее словах киллер глубоко вздохнул.

"Чего ты хочешь?" — спросил я.

"Кто мои опекуны?" Спросила она, хотя у нее уже были большие подозрения относительно того, кто они такие, ей нужно было официальное подтверждение.

"Ты уже знаешь их. Гокудера, Ямамото, Рехэй, Хибари, Ламбо и Мукуро. Это Стром, Дождь, Солнце, Облако, Молния и туман. Хотя мы все еще работаем над способом для последнего ".

"Ты имеешь в виду, что освобождаешь его?" — Удивленно спросила она, не ожидая, что заключенный станет стражем. Хотя часть ее была довольна, что у него может быть немного свободы, мысль о том, что Мукуро будет освобожден только для того, чтобы быть закованным в цепи Вонголой, была отвратительной. И она также была зла, что они выбрали Ламбо, чокнутого ребенка, сражаться в опасной битве без ее или его согласия. Если бы они были в безопасности в ее комнате, она бы снова впала в истерику и бушевала до такой степени, что снова потеряла бы голос.

Но сейчас было неподходящее время.

"Нет. Без Ноно не мне решать, освободят они его или нет", — сказал ей Реборн, и она не знала, должна ли она радоваться или нет. Это была сложная ситуация, ни одна мафиозная семья не вызволила бы Мукуро из тюрьмы, если бы они ничего от этого не получали. У Вонголы не было причин делать это, если только она не стала Вонголой Децимо и законно — или незаконно, в конце концов, это была мафия — не объявила Мукуро своим.

Все варианты были плохими и оставляли неприятный горький привкус у нее во рту, Мукуро, без сомнения, возненавидит это. Ей придется поговорить с ним при следующей их встрече, чтобы прояснить ситуацию на случай, если Вонгола действовал по собственной воле и все испортил.

"Что ты хочешь знать?" — Спросила она после нескольких минут безмолвных разглагольствований в своей голове, зная, что настала ее очередь отвечать.

"Ваши отношения с командой Varia. Мне нужно знать, с чем мы потенциально можем столкнуться".

Тсуна промычала и еще раз поерзала на своем сиденье. Все эти воспоминания были все еще свежи в ее памяти, поскольку она избавилась от них за последние несколько дней. Большинство из них были такими ясными, яркими и счастливыми, в то время как некоторые из них она просто хотела никогда не вспоминать.

"Ты помнишь, я говорила тебе, что прожила в Италии два года?" Она спросила, хотя Реборн уже знала это, это просто говорили ее нервы. "Я жила в летнем домике Ноно со своей мамой. Иемицу хотел, чтобы семья была рядом, поэтому он убедил маму переехать в Италию, чтобы мы все могли быть вместе. Не то чтобы это сработало, он проводил большую часть дней, занятый работой, и мы почти не видели его по выходным ".

Она рассердилась на это. О, ее мать была так счастлива, когда они переехали, слепо думая, что ее муж поужинает с ними и проснется на следующий день, чтобы вместе позавтракать. Но он этого не сделал. Вместо этого они остались одни в этом большом доме с мужчиной, который время от времени появлялся в "голубой луне".

"Однажды Иемицу привел меня в главную штаб-квартиру Вонголы, чтобы посмотреть, где работает "дорогой отец", и этот глупый человек оставил меня одного в комнате ожидания. Мне было скучно и любопытно, поэтому я отправился исследовать. Именно тогда я встретил Занзаса "

Маленькая девочка встречает сварливого подростка с красными глазами в пустынном коридоре. И вместо того, чтобы закричать с ее стороны или оттолкнуть ее от него, они уставились друг на друга, как будто были любопытными и таинственными существами. Была какая-то связь, что-то, чего она не могла толком объяснить до этого дня.

"Все в особняке так боялись его, но я не боялась", — ее губы бессознательно изогнулись в улыбке, когда она вспомнила выражения лиц горничных, когда они увидели, как она прогуливается за задумчивым подростком, как маленький утенок, плетущийся за своей матерью. "Он сразу рассказал мне о Мафии, рассказал, кто такой Вонгола, и открыл мне глаза на жизнь преступного мира".

Реборн немного нахмурилась, услышав это, потому что прямо сейчас, в ее глазах, Занзас был тем, кто сразу сказал ей правду, вместо того, чтобы лгать, как это делали все остальные. По ностальгическим ноткам в ее голосе и легкой улыбке на лице было очевидно, что она ставила этого человека на пьедестал. Это было что-то неприятное.

"Иногда он отправлялся в летний домик, или я отправлялась в его поместье после школы. Мы обычно проводили вторую половину дня, спали и ужинали вместе. Мама знает его, понимаешь?" Она вдруг сказала. "Она знает всех..."

Она замолчала, когда метро остановилось, чтобы впустить больше людей. Было поздно, так что там были только рабочие, собирающиеся расходиться по домам. Несмотря на то, что вокруг нее были свободные места, никто, казалось, не хотел подходить к ней, даже если они смертельно устали. Наверное, это дело рук Реборна.

"Продолжай", — сказал он ей после того, как поезд снова тронулся. Пройдет совсем немного времени, прежде чем они доберутся до ее остановки.

"Прошло две недели, и я уже смотрел на него как на своего старшего брата".

"Если бы только Дино мог это услышать", — сказал он и подумал, как бы отреагировал блондин, узнав, что его самопровозглашенная младшая сестра считает кого-то другого старшим братом вместо него.

"Дино знает"

Двойной удар в спину! Реборн моргнул, глядя на нее с тихим раздражением.

"Я... не то чтобы он пытался скрыть это, просто это никогда не всплывало ..." Она спорила еженедельно. "Он был школьным товарищем Сквало. А Сквало был моей няней, так что мы часто устраивали чаепития в летнем домике ".

Киллер не знал, как на это реагировать, поэтому молча призвал ее продолжать.

"В конце концов, Занзас начал собирать своих стражей, и это было неизбежно, когда я встретил их всех"

"Varia"

"Я встречался с ними один за другим, и каким-то образом они приняли меня. Можно сказать, я был кроликом в логове хищников, но я не испугался. Для меня они были моими друзьями… они были семьей"

Она вздохнула с такой тяжестью на сердце, что даже Реборн почувствовал это.

"Бел и Маммон практически жили со мной в летнем домике. А после школы Сквало приходил учить меня итальянскому. Я учился в художественной школе, так что мне было очень весело с Луссурией, а что касается Леви и Оттавио… Ну, я много терроризировал Леви, но Оттавио я видел нечасто. На самом деле, меня смутило, что я не увидел его на встрече выпускников ".

"Это потому, что он мертв".

"Что?" Она в шоке выпрямилась. Она даже не была близка с этим человеком настолько, чтобы почувствовать боль от его внезапной кончины, но это было удивительно, потому что она не знала об этом. По-видимому, она многого не знала.

"Я мало что узнал, но он работал с предыдущим лидером Варии, Тиром. Очевидно, именно он рассказал Вонголе о плане государственного переворота Зансуса до того, как это произошло. Если ты хочешь мое предположение..."

"Варя убила его", — сухо заключила она. "В конце концов, предатель есть предатель".

"Почему ты должен быть предателем по отношению к ним?" — Спросил он, потому что именно это сводило брюнетку с ума. О том, что она их предала. Он хотел знать и понимать, как именно она предавала их, когда это было написано у нее в крови.

"Они тренировали меня и научили выживать..." Она сказала: "Вы спрашиваете, почему они называют меня предателем? Потому что, когда я был там, в Италии, с ними, я ничего не знал о своей связи с Вонголой. Я думала, что я просто нормальная девушка, которая жила с самыми могущественными людьми в мире, я смотрела на Занзаса снизу вверх, больше, чем на брата, я смотрела на него как на своего лидера. Я поклялся ему в верности, Возрожденный".

Она выдохнула и быстро заморгала, чтобы жжение в глазах прошло.

"Я поклялся, что, когда он станет Вонголой Десимо, я буду рядом с ним. Вот почему я не могу бороться с ним. И мне больно вот так бороться с ним за то, чего я никогда не хотел".

"Но ты должен"

"Не то чтобы я этого хотела", — она сердито покачала головой, встала, когда поезд остановился, и быстро вышла из вагона на улицу. Реборн запрыгнул ей на плечо в тот момент, когда она пошевелилась, и молчал, пока брюнетка не прошла пару улиц, чтобы успокоиться.

Он не хотел заканчивать их разговор серьезным тоном, не тогда, когда им еще многое нужно было обсудить, но ему нужно было, чтобы она поняла риск ситуации.

"Ты знаешь, почему были убиты все сыновья Ноно?" — Тихо спросил он и мысленно напомнил себе спросить в другой раз, действительно ли она их тоже знала.

"Вражеские атаки", — пробормотала она.

"Потому что Вонгола — кровавая семья, и должность следующего босса проклята. Любой хочет этой власти, не имеет значения, придется ли тебе убивать, чтобы получить ее ".

"Занзас не убьет меня", И она сказала это с такой уверенностью, что Реборн не знал, была ли это ее интуиция или ее наивность.

"Возможно". Он сказал: "Но мафия может".

И они это сделают.

.

.

.

Среда, 7:40 утра.

"Джудайме!" Гокудера поприветствовал ее, как только она вошла в класс с Киоко.

"Привет", — она улыбнулась и заметила, что на его лице появился еще один пластырь. "Как проходит тренировка?"

"Идет", — Он пожал плечами, как будто это не было утомительно, не желая волновать ее или показывать слабую сторону перед ней.

"Пожалуйста, не заставляй себя", — сказала она ему, когда они шли к своим местам. Зная Гокудеру, он, вероятно, доведет себя до предела не очень здоровым способом.

"Я не буду". И все же он все равно пообещал: "Как проходит тренировка Джудайме?"

"Это..." Она сделала паузу на своем вопросе с легкой гримасой "Это происходит"

Реборн исчезла, как только добралась до дома Киоко, где ее тепло встретили. После вкусного ужина девушка с оранжевыми волосами заставила ее принять теплый душ и помогла ей нанести на лодыжки немного мази от воспаленных мышц, которую она украла из сумки своего брата. Тсуна не спотыкалась, но Киоко могла видеть, как она устала при ходьбе.

И да, ее заставили надеть розовую ночную рубашку с оборками и напечатанными по всей ней сердечками. Кеко могла быть грубой, когда хотела, это иногда удивляло Тсуну.

Она также написала сообщение своей матери, солгав — почему это слово стало распространенным в наши дни? — и сказала ей, что из-за школьного проекта она осталась с Киоко. Ее мать не упоминала о ее отце и не просила ее вернуться домой. Она, вероятно, не знает, что Тсуна в курсе, что Иемицу вернулся, и он, вероятно, пьет пиво на полу в гостиной. С ее стороны было жестоко так себя вести, но до тех пор, пока ее мать не попросит ее приехать, она не вернется домой.

Кстати, у нее не было никаких проблем с засыпанием или пробуждением посреди ночи. Сон в другом месте под давлением боев должен был держать ее в параноидальном состоянии всю ночь, но, на удивление, она очень хорошо отдохнула. Никакие сны или кошмары не преследовали ее разум, поэтому она была действительно раздражена, когда Рехэй разбудил их своим громким криком.

"В любом случае, где бейсбольный идиот?" Спросил Гокудера, оглядывая класс в поисках упомянутого мальчика.

"О, ты действительно скучаешь по нему", — поддразнила она его с улыбкой и подавила смешок, увидев выражение его лица.

"Что? Нет!" Воскликнул он с легким сердитым румянцем на щеках.

"Не волнуйся, завтра ты увидишь своего лучшего друга".

"Он не мой лучший друг", — Он скрестил руки на груди и отвернулся, чтобы скрыть хмурый взгляд. — "Я не хочу его больше никогда видеть".

Он не собирался приходить, рано утром он отправил ей сообщение, в котором говорилось, что он пропускает школу, чтобы потренироваться в некоторых новых движениях со своим отцом, и что она не должна злиться из-за его решения. Тсуна была зла, но не похоже, что она могла заставить его остановиться, как только он принял решение.

Она подумывала о том, чтобы поговорить с ним и рассказать все о мафии, чтобы он мог отступить, пока не стало слишком поздно. Но у нее было чувство, что когда он поймет, как глубоко в подземном мире оказались она и Гокудера, он последует за ними со своей глупой сияющей улыбкой.

Она вздохнула. Может быть, ей тоже стоит прогулять школу. Завтра был первый бой, и она понятия не имеет, кто будет выбран. Не похоже, чтобы ее интуиция могла видеть будущее, а если и могла, то не работала должным образом.

Приходить в школу, вероятно, было плохой идеей, в течение всего дня и Гокудера, и она оставались беспокойными и вообще не обращали внимания на урок. Это вызвало много подозрительных взглядов, в основном потому, что Ямамото не было в классе, и они вели себя очень нервно и суетливо, и как только занятия закончились, они бросились в разные стороны.

К несчастью для Тсуны, из-за того, что у нее закончилась запасная одежда и униформа, ей придется пойти к себе домой позже ночью, чтобы собрать сумку. Это была просто удача, что у нее была запасная физическая форма — и дополнительный спортивный бюстгальтер — спрятанный в офисе дисциплинарного комитета. И было так неловко, что Кея держал их там! Серьезно, почему?!

Она краснела и что-то бормотала, выходя из школы, Реборн никак это не прокомментировал, но ему было весело от ее смущения. Когда они вышли за ворота, их встретил Бэзил. Бедному мальчику, должно быть, было очень трудно сориентироваться, хорошо, что они встретились в таком месте, как школа, а не посреди леса. Он наверняка заблудился бы, если бы это было так.

"Приветствую! Синьорина Цунаюки", — Он улыбнулся и почтительно поклонился ей, чем вызвал множество странных взглядов со стороны зрителей.

"Ти-Тсуна в порядке", — Она похлопала его по плечу, чтобы заставить встать. "Кстати, кто учил тебя японскому? Он немного устарел".

"Мой учитель! Он отличный начальник и уважаемый лидер! Ты должен быть благословлен тем, что он твой отец"

"Мой... отец"

Верно, Дино упоминал, что он был лидером какой-то организации, связанной с Вонголой. Значит, он отказался от титула босса мафии, чтобы стать боссом и наставником другого ребенка? Это было нечестно, и ей хотелось зарычать и стереть благоговейную улыбку с лица Бэзила. Это было подло, она знала это. Но она не могла остановить отвратительное чувство горечи, расцветшее в ее груди. Она не знала, что могла бы сказать дальше, если бы Реборн не потянул ее за волосы, чтобы остановить это.

Она вздохнула и кивнула Бэзилу, который продолжал говорить на странном японском наречии о героических поступках ее отца и моментах лидерства, когда они направились к тренировочной площадке. Всю дорогу до гор Бэзил продолжал говорить и задавать ей вопросы, и хотя она изо всех сил старалась быть вежливой, некоторые ее ответы были короткими и немного горькими.

Как только они добрались до того же утеса, что и на вчерашней тренировке, Тсуна достиг предельной точки. Она действительно не хотела слышать о том, как Иемицу разрешил конфликт с латиноамериканским картелем или о его наставничестве по отношению к Бэзилу, поэтому воспользовалась шансом повернуться и начать расстегивать школьную блузку.

"... а потом он перехватил другого наркоторговца недалеко от границы и — о! О, мне так жаль! С-Синьорина, вам не следует снимать свою с-одежду! Это неприлично для леди!"

— Воскликнул Бэзил высоким тоном в конце своего голоса, быстро закрыв глаза и отвернувшись, в то время как Тсуна продолжала молча переодеваться в свою физическую форму.

"Ты жестока, Даме-Тсуна", — сказал ей Реборн с ухмылкой.

"Я не понимаю, о чем ты говоришь", — пробормотала она в ответ, закончив укладывать волосы в беспорядочный пучок. "Бэзил, все в порядке. Теперь ты можешь посмотреть".

Мальчик сделал это с красным лицом, и очень медленно убрал руки от глаз, чтобы убедиться, что она действительно одета.

"Это было действительно возмутительно, синьорина! Ты должен быть самым осторожным!"

"Извини, пламя иногда обжигает мою одежду, так что я привык к этому", А на ней были спортивный бюстгальтер и футболка, что в этом было жестокого?

"Р-верно", — Бэзил прочистил горло. "Ты пробовал таблетки?"

"Вчера. Есть что-то еще, что я должен знать?"

"Я проверил, что прием более двух таблеток в день может вызвать головную боль".

"Значит, вы можете входить в гиперрежим только один раз в день?" — Спросил Реборн, принимая это к сведению.

"Да"

Это сильно ограничивало их, если бы это было так, зная везучесть Тсуны, она могла упасть в обморок от мигрени, если примет больше четырех таблеток. Но это было к лучшему, им просто придется довольствоваться тем, что они получили.

"Разогрейся немного. И Бэзил, не сдерживайся, иначе она надерет тебе задницу".

Тсуна чуть не фыркнула от комментария наемного убийцы и пугливого взгляда Бэзила. Она не знала, что за сказки рассказывал ему о ней ее отец, возможно, что она была волшебной принцессой или что-то в этом роде. И она не будет чувствовать себя ни капельки виноватой из-за того, что разрушила тот образ Мэри-Сью, который, похоже, у нее сложился.

Потянувшись несколько минут, Тсуна отошел на несколько метров от края утеса, игнорируя мертвый взгляд Реборна. Она не собиралась этого делать, не сегодня. Вероятно, не скоро и никогда. Она никогда не мечтала летать как супергерой, поэтому ей не было любопытно или даже достаточно смело попробовать это.

Бэзил не стал ждать никакого приказа, как только они остановились на небольшой полянке, он проглотил две таблетки, и Тсуна с удивлением наблюдал, как на его голове расцвело голубое пламя. Она мало что знала о режиме гипер умирающей воли, но считала само собой разумеющимся, что только Небесное пламя могло это сделать.

"Я никогда не видела, чтобы кто-то другой входил в режим предсмертной воли", — сказала она ему. Лучший способ натренировать HDWM — это сражаться с кем-то, кто мог бы им владеть. Тсуна не хотела драться, она бы с радостью вернулась к тренировкам с Ахиллесом, но она не думала, что Реборн будет к ней более снисходителен, чем уже был.

"Твой отец тоже был по-настоящему удивлен!" — Радостно воскликнул Бэзил, и его глаза засияли от гордости.

Все эти разговоры о ее отце и его отношениях с мальчиком вызывали у нее тошноту. Она не хотела впадать в ревность, она бы этого не сделала. Это было мелочно и бесполезно, и она не хотела тратить время на мысли об отце. Она не стала ждать ни секунды, натянула перчатки, проглотила таблетки и позволила пламени поглотить себя.

"Тсуна, ты нападающая. Сломай защиту Бэзила", — скомандовал ей Реборн, и Тсуна бросилась вперед. Она не дала Бэзилу ни секунды на раздумья и сразу же повалила его на землю слабым ударом, который сменился ударом с разворота.

"Не относись к ней легкомысленно", — напомнил ему Реборн. Бедный ребенок, подумал он. Ему придется вмешаться на тот случай, если брюнетка попытается совершить убийство.

"Р-Правильно" Бэзил кивнул и встал, размахивая металлическим бумерангом и зажигая его синим пламенем. В течение следующих 30 минут он стоял на своем и сумел сохранить свою оборону. Реборн сделал несколько замечаний за них обоих, но позволил им самим выбирать темп.

Поскольку Тсуна был на стороне нападения, Бэзил использовал свое оружие не для защиты, а для блокирования или отвода пылающих кулаков брюнета в неверном направлении.

Тсуна не играла с ним, но она точно не атаковала с достаточной силой. Похоже, она что-то почувствовала на вкус, потому что, когда поведение Бэзила внезапно перешло в нападение, когда Тсуна оставил брешь, он отметил, что брюнетка прислушивалась к своей интуиции и увидела приближение атаки еще до того, как она возникла. Она увернулась и снова повалила Бэзила на пол.

Это было хорошо. Ее интуиция может предупредить ее заранее, чтобы она была готова, но если она сильно сосредоточится на этом, она может упустить свой шанс напасть или подвергнуться нападению в ответ. Время должно было иметь жизненно важное значение в битве против Занзаса, Тсуне нужно было встретиться с ним лицом к лицу, вместо того чтобы он проводил свои атаки, как игру в кошки-мышки.

Бэзил быстро пришел в себя, и по молчаливому соглашению они изменили свою динамику, когда парень попытался нанести ей удар. Ее ноги, наверное, болели после вчерашней тренировки, но она сделала все возможное, прыгая и уворачиваясь. Атака бумерангом стала неожиданностью, и Тсуна смогла вовремя пригнуться, но когда он летел, он прилетел, и он почти попал ей в затылок, если бы она не пригнулась.

"Не спеши вслепую. Посмотри, куда придет его атака", — сказал ей Реборн. "Занзас сражается с двумя пистолетами, тебе нужно смотреть под обоими углами".

Один час превратился в два, и когда палящее солнце начало садиться, Реборн закончили свою тренировку с Бэзилом на сегодня. Бедный мальчик тяжело дышал и был слегка в синяках, брюнетка не сдерживала свои удары, и это было хорошо. Не имело значения, был ли это товарищеский матч или тренировочный спарринг, Тсуне нужно было измерить свои собственные силы.

И она также доказала правильность его теории. Она смогла скользить в течение нескольких секунд, уклоняясь от приближающихся атак. С такой воздушной мобильностью у нее могло быть большое преимущество в уклонении от выстрелов Занзаса. Прыгать было бы не просто так, скоро ей нужно будет летать.

"Это все на сегодня", — он призвал их остановиться, и они оба замедлили ход. И типа: "ура!" Тсуна послушался с первого звонка. Это тоже был хороший прогресс.

"Т-это... это было напряженно", — сказал Бэзил, сидя на земле, тяжело дыша и выпуская свой режим умирающей воли.

"Похоже, мой ученик тренирует тебя", — сказал ему Реборн, подходя к ним. Он не знал, насколько у мальчика был опыт в драках, видя, что ему нужно было улучшить некоторые области, но он был не так уж плох.

"Синьорина Цунаюки потрясающая!"

"Это ничего", — она пожала плечами, все еще с Небесным пламенем на голове, хотя теперь, когда она стояла неподвижно, она лучше контролировала свои реакции.

"Бэзил, как долго длится действие таблеток?"

"О, на самом деле, я понятия не имею. Я могу использовать эффект, когда захочу", — сказал он им и начал с Тсуны, который слегка нахмурился и смотрел в сторону.

"Ты можешь продолжать в том же духе?" — Спросил ее Реборн. Им еще предстояло пройти дополнительные тренировки, и он хотел посмотреть, как далеко она сможет зайти. В ответ на его вопрос Тсуна сжимала и разжимала руки, пока огонь в них не исчез, не оставив ее ни с чем, кроме Небесного пламени в голове. Тихо вздохнув, она кивнула ему.

"Спасибо, Бэзил, теперь ты можешь идти. Мы встретимся здесь завтра, в это же время".

"Конечно", — Он встал с широкой улыбкой, не обращая внимания на свой потрепанный вид. "Я прощаюсь с вами, синьорина Цунаюки. Приятного вечера".

Они смотрели, как он уходит, и когда он был уверен, что мальчик скрылся из виду, киллер повернулся к своему хмурому ученику.

"Даме-Тсуна"

"Я в порядке", — заверила она его и сняла свою белую футболку, так как ее тело начало чувствовать легкий перегрев.

"Ты думаешь, что сможешь выключить это сама?" Спросил он, тоже нахмурившись, уставившись на оранжевое мерцающее пламя в ее голове, как будто оно колыхалось на ветру.

"Я так думаю" — это не было 100% заверением, но им придется иметь с этим дело, когда они туда доберутся.

"Оберните это вокруг своих лодыжек, а затем положите гантели. Ты спускаешься", — Он протянул ей несколько бинтов, и когда брюнетка села на землю, чтобы снять обувь, Леон прыгнул перед ней и превратился в несколько зеленых утяжелителей для лодыжек.

У нее не было большого опыта в перевязывании ран, но она сделала все возможное, чтобы правильно перевязать обе лодыжки, чтобы ноги не онемели и имели подвижность. Как только она почувствовала себя комфортно, пошевелив пальцами ног, она снова надела туфли и обхватила Леона за лодыжки.

Он был тяжелым, она уже чувствовала напряжение в своих мышцах, когда начала ходить, чтобы привыкнуть к дополнительному весу. Это было немного тяжело и утомляло ее и без того уставшее тело, но к тому времени, когда солнце опустилось к ночи, а ее пламя превратилось в крошечные тлеющие огоньки, Тсуна была измотана.

Она лазила, прыгала и выполнила несколько упражнений, чтобы укрепить лодыжки и икры, и это было так больно, что она спотыкалась, добираясь до берега реки, чтобы смыть грязь со своего тела, когда они закончатся. К этому моменту Леон отпустил ее и вцепился когтями ей в плечо. Вероятно, он ждал, когда она упадет, чтобы он мог превратиться в подушку.

Тсуна слепо доверяла ему, потому что ее ноги дрожали, даже если она стояла на берегу. Она не доверяла своим ногам стоять ночью на скользких камнях с таким состоянием своего тела, и она уже переоделась в школьную форму, смыв с себя пот и большую часть грязи, так что окунуться в холодную воду было очень плохой идеей.

Она как раз наклонилась за чашкой воды, чтобы поднести к лицу, когда почувствовала это, крошечные иголочки, покусывающие ее кожу и спускающиеся вниз по спине, дрожь горячего пламени, лижущего ее кожу, и шепот неистовой сирены, царапающий ее разум.

Цу-аут!

"Р-Реборн", — она назвала его немного неуверенно, и когда киллер обернулся, то увидел брюнетку, пытающуюся остановить кровь из носа.

"Это не пуля", — Он нахмурился и подошел ближе к ней, чтобы оценить ее состояние.

"Н-нет", — подтвердила она. "Это пламя".

"Как ты себя чувствуешь?"

"Жарко", — она с трудом сглотнула и резко задышала ртом, поскольку из носа у нее все время капало на лицо и одежду, — "Но это не так, как раньше".

"Это была трехчасовая отметка, — отметил он про себя, — С пулей это было меньше".

Намного меньше. Но это все равно было что-то, они получили значительное количество трех часов для Тсуны, чтобы тренировать пламя, и ограниченное время для ее боя. Им определенно придется активизировать это, если она собиралась бороться с часами вместо Занзаса. Но это все равно было неприятно, потому что вчера все было хорошо, так почему сейчас? Что вызвало это? Было ли это напряжение или адреналин от боя, который подтолкнул ее пламя разгораться сильнее?

Tsuna может ненавидеть это, но им нужно продолжать тренироваться, чтобы найти причину и возможное решение. Так дальше продолжаться не могло, это было нездорово.

"Я в порядке, я в порядке", — пробормотала Тсуна, осторожно опускаясь на колени и вымывая окровавленные руки в реке. Лунный свет был ярким и освещал достаточно, чтобы в воде было видно ее изможденное лицо. Это был пугающий образ, ее кожа была слишком бледной, чтобы можно было сказать, что луна своим светом окрасила ее в белый цвет, и единственным контрастом была кровь, покрывающая половину ее лица.

Она поднесла дрожащую руку к прохладной воде и набрала немного, чтобы промыть подбородок и нос.

"Если это мое… почему это причиняет боль?" Прошептала она в ночь.

" Потому что у тебя этого не должно быть"

Мужчина ответил.

Было ли это действительно так просто?

.

.

.

В конце концов, ей пришлось пойти домой, чтобы переодеться.

Леон переоделся в трость для ходьбы, чтобы помочь ей выбраться из леса и, в конечном счете, из горы, не споткнувшись. Тсуна была тронута этим небольшим поступком, который заставил Реборна обвинить ее в краже его любимого питомца. Всю обратную дорогу до ее дома они спорили о правах Леона и опеке, потому что маленький хамелеон очень привязался к Тсуне за последние несколько месяцев, помогая ей и подбадривая по-своему.

Тсуна хотела питомца, но она не могла заполучить Леона, возразил киллер в ответ. У нее уже была бездомная кошка, за которой нужно было присматривать, так что красть чьих-то домашних животных было чем-то низким, даже в мафии.

Очевидно, он все это выдумал, но это отвлекло ее настолько, что, прежде чем она осознала это, она уже стояла перед своим домом с растрепанными волосами, окровавленной рубашкой и ногами, покрытыми синяками. Это было очень тревожное зрелище для всех, кто ее видел, и ей повезло, что никто из соседей ее не заметил.

Но факт все еще оставался фактом: ей предстояло войти в свой дом с таким видом, словно на нее только что напали. Она подумывала о том, чтобы прокрасться с заднего двора, но когда ее пальцы взялись за ручку двери, чувство облегчения на мгновение охватило ее.

"Мамы здесь нет?" — Прошептала она, но Реборн просто пожал плечами и спрыгнул с ее плеча, когда дверь открылась.

Она заглянула внутрь, отметив, что из коридора и кухни не проникал свет. Это было послеобеденное время, так что ее мать наверняка все еще была на кухне или складывала одежду в гостиной, пока дети отказывались спать. Ее интуиция была спокойна, и она знала, что если бы что-то случилось с ее матерью, гиперинтуиция это или нет, она бы это почувствовала.

Но все равно было странно, что даже дети не поднимали шума. Воспользовавшись возможностью проскользнуть внутрь, не устраивая сцен, она закрыла за собой дверь и направилась к лестнице, чтобы направиться в свою комнату. Но как раз в тот момент, когда она собиралась занять первое место, ее плечи напряглись, а тело застыло, несмотря на то, что интуиция предупредила ее о присутствии, стоящем под дверью гостиной.

"Цунаюки", — назвал ее Иемицу.

Его голос, Боже, его голос… Тсуна больше не помнил, как это звучало. Просто прошло так много времени с тех пор, как она слышала это в последний раз. Ее губы приоткрылись, а глаза скосились вбок, чтобы увидеть его, на самом деле не вглядываясь в его лицо. Его высокий силуэт почти достигал дверного косяка, ему пришлось фактически наклониться. И только эта поза заставила ее вспомнить, как он обычно бил себя по лбу, когда бывал дома, здесь. Так очень давно это было.

Она расстроенно наморщила нос. Она не могла этого сделать. Не сейчас.

"Это Тсуна"

"Тсуна-рыба-

Тсуна не потрудилась услышать, что он собирался сказать, она практически взбежала наверх так быстро, как только могла, и чуть не врезалась в Бьянки, которая выходила из комнаты для гостей. Бьянки в шоке уставилась на ее внешний вид, прежде чем броситься к ней и схватить за плечи, пока она осматривала все свое тело в поисках каких-либо признаков травм.

"Тсуна, дорогой!"

"Я в порядке, это было кровотечение из носа", — успокоила она ее. "Где мама?"

"Она вышла поесть мороженого с детьми"

"Один?" Она почти зарычала, но ее сердце все еще билось как сумасшедшее, а голос прозвучал как сдавленный всхлип.

"Ты дрожишь"

"Бьянки", — Тсуна посмотрел на нее противоречивым взглядом. — "Ты можешь отравить его?"

"Это будет нетрудно", — Бьянки обеспокоенно нахмурился, глядя на нее. "Но, Тсуна, останься на ночь. Ты побежден. Я разогрею тебе что-нибудь на ужин, хорошо? Тебе не обязательно спускаться, просто останься".

"Ладно..."

Это не то, что она хотела сделать. Это не то, за чем она пришла сюда. Но ее тело было близко к обмороку, и ей нужно было немного отдышаться, поэтому, как только Бьянки спустилась вниз, Тсуна практически заперлась в своей комнате.

Она прислонилась к двери и прикрыла глаза. Она не собиралась плакать, только не из-за него. Он не стоил таких усилий. И все же она все еще чувствовала себя такой виноватой за то, что хотела это сделать. Было ли ужасно, что ты хотел кого-то ненавидеть? Ненавидеть члена семьи? Она чувствовала себя ужасно, просто думая об этом, но ее сердце не могло справиться со всеми этими эмоциями. Если услышав его голос, она так взволновалась, она не хотела думать, что бы она сделала, если бы встала перед ним лицом к лицу.

Вероятно, разразится душераздирающими рыданиями или направит на него пистолет. Может быть, и то, и другое.

Одно было ясно наверняка: ей нужно было уехать хотя бы для того, чтобы иметь возможность нормально дышать, не боясь, что ее мать вернется и будет вынуждена общаться на семейных сборищах. Она просто не могла.

Поэтому она открыла глаза и решительно уставилась в окно.

.

.

.

Иемицу тяжело вздохнул, когда брюнетка бросилась наверх. По правде говоря, все прошло лучше, чем он ожидал. Он приготовился к тому, что его дочь накричит на него или попытается выгнать из дома, и почувствовал такое облегчение, что она не разрыдалась. Его сердце больше не смогло бы с этим справиться.

Он поднял полупустую бутылку пива, которую нес с собой, и сделал большой глоток горького напитка, чтобы унять боль в груди.

"Что ты здесь делаешь?" — спросил я. — Спросил Реборн, прогуливаясь по коридору, и Иемицу пришлось хорошенько подумать, какую тренировку наемный убийца навязывал ее дочери, чтобы она вернулась домой поздно ночью в окровавленной рубашке и с ушибленными ногами.

"Почему, я пришел поддержать мою рыбу-Цуну в ее битве!"

"А как насчет Ноно?" — Спросил наемный убийца, и Иемицу нахмурился.

"Мы перевернули особняк вверх дном, его там нет", — сказал он ему. "У меня есть команда наготове. Я не буду обвинять, не имея доказательств, но вполне возможно, что Вэрия имела какое-то отношение к его исчезновению".

"А Сервелло?"

"Я знаю их. Это я послал их как нейтральную сторону", — признался он и, увидев бесстрастное выражение лица Реборна, сделал еще один глоток пива, прежде чем объяснить получше: "Вариа никогда не согласится на условия, если это был представитель Вонголы, наблюдающий за матчем. И таким образом, это также избавляет Tsuna от проблем на случай, если они попытаются сыграть грязно".

Как раз в этот момент по лестнице спустился Бьянки. Она не удостоила Иемицу взглядом, но приветствовала возвращение Реборн, когда та направилась на кухню, натягивая на руки силиконовые перчатки, вероятно, чтобы разогреть какую-нибудь еду для брюнетки. Это было хорошо, ей нужно было что-нибудь теплое после всех интенсивных тренировок, которые она провела. Она сказала, что обратилась в больницу, и они, должно быть, дали ей какое-то лекарство. Ему тоже придется спросить об этом, чтобы составить план диеты.

"Кстати, как она себя чувствует?" — Спросил Иемицу после минутного молчания. Реборн моргнул, глядя на него, как бы препарируя его своими глазами, поэтому он сделал еще один глоток из бутылки, чтобы избежать зрительного контакта.

"Ну, ваша дочь устроила вашей ученице стриптиз-шоу и выстрелила себе в голову, чтобы объявить войну. О чем это тебе говорит?"

Иемицу при этих словах выплюнул свое пиво.

.

.

.

Теперь, когда она делала это раньше и знала выход, улизнуть было легко. Ей пришлось подождать, пока Бьянки вернется с грибным крем-супом, чтобы она не волновалась, и ей повезло, что ее мама и дети долго возвращались. Тсуна не беспокоилась о них, ее интуиция никогда не сигнализировала об опасности или предупреждении.

Поэтому, допив свою тарелку до дна, она переоделась в удобную одежду, напомнив себе, что ей нужно как следует помыться, и села на подоконник. Это было не так высоко, на тренировках она прыгала на более высокие дистанции, но она будет выполнять этот прыжок без огня, и одно неудачное приземление может стоить ей обеих лодыжек.

Однако ей было легче захотеть выпрыгнуть в свой сад из окна, чем стоять на вершине утеса в надежде слететь вниз. Смешно, в ее голове царил полный сумбур от подобного сравнения, но она все еще не чувствовала страха, когда начала спускаться по перилам своего маленького балкона на низкую крышу. Должно быть, она сошла с ума, раз так поступила, но как только она оказалась на краю крыши, все, что потребовалось, — это небольшой толчок, прежде чем гравитация потянула ее вниз, и ее ноги приземлились на траву еще до того, как она осознала удар.

Ее больные лодыжки ныли от силы, умоляя ее отдохнуть, но она, черт возьми, сделала это! Она подавила крошечный смешок успеха от собственного достижения. Хотя она поморщилась, как только встала, так как ее ноги дрожали, но все было в порядке, ничего не было сломано, и она могла ходить с небольшим дискомфортом.

Вероятно, ей следует вырастить немного плюща у стены своей спальни или спрятать складную лестницу на случай, если ей снова понадобится улизнуть. Спускаться вниз должно быть легче, чем прыгать, и ей нужно быть осторожной, чтобы это не вошло в привычку. У ее матери случится сердечный приступ, если она узнает.

Направляясь к ближайшему парку, Тсуна безмятежно смотрела на ночное небо. На улице было немного прохладно, но ее интуиция подготовила ее заранее, поэтому хлопчатобумажная толстовка, в которую она была одета, служила теплым щитом от холодного ветра. Ее ноги все еще горели при ходьбе, но даже если сейчас у нее есть синяки, боль была не такой сильной, как вчера. По словам Реборн, ей просто нужно было продолжать тренироваться и приучить свои мышцы и кости к суровому обращению, пока они не перестанут болеть.

Возрожденное зло, пробормотала она себе под нос. Его методы обучения были не такими, как она ожидала, и часть из них была скорее для его собственного развлечения. Он хотел превратить ее в пылающего летающего цыпленка и ожидать, что она победит Занзаса? Смешно.

Дойдя до парка, она села на одну из скамеек и подтянула колени к груди. Откинув голову назад, она продолжала смотреть на звезды и думать о чем угодно, кроме Занзаса и своего отца. Ах да, ей нужно было поговорить с Ламбо. Она должна вытащить его из этой передряги, пока не стало слишком поздно. Она не может позволить ему сражаться с Варией, это было безумием — позволить маленькому ребенку участвовать в такой мафиозной битве, как эта.

Она тихо напевала и молчала, несмотря на то, что интуиция предупреждала ее о чьем-то приближении. Присутствие ощущалось так же, как и раньше, ностальгическое чувство летней грозы, смешивающееся с внезапным желанием ударить его, но ее тело было слишком уставшим, чтобы двигаться.

"Я не хочу драться", — прошептала она.

"Не собираюсь драться", — прошептал Бел в ответ, садясь рядом с ней и откидывая голову назад, чтобы отразить ее позу.

Они оставались так несколько минут, просто глядя в тишину ночного неба. Тсуна почувствовал себя спокойным и сонным из-за внезапного тепла, просачивающегося через ее бок, который прижимался к его. На самом деле ей не следовало сближаться с "врагом", но рядом не было никого, кто мог бы судить, а даже если бы и были, Тсуне было бы все равно. Поэтому, когда самопровозглашенный принц не пошевелился, она тихо вздохнула, возвращая зрение к земле, и положила голову ему на плечо.

"Ты шпионил за мной"

"Шишиши, ты сбежала из дома, зная, что за тобой охотятся убийцы"

"Я знаю, что ты не причинишь мне вреда"

"Принцесса слишком наивна", — хихикнул Бел и подвинулся, чтобы положить свою голову поверх ее, шире расставив ноги и просто откинувшись на спинку скамьи.

Лениво, пробормотала она, но все, что она получила, это удар коленом в ступню, потому что она все еще обнимала колени.

Тишина с Белом была странной и почти отсутствовала, когда они были детьми, они проводили целые дни и ночи, а иногда и утра, просто крича и смеясь и сеяли хаос до такой степени, что Сквало приходилось запирать их в противоположных концах дома с угрозами, а иногда и цепями. Но эти тихие моменты с ним тоже были приятными. Приятными, но и немного грустными. Зная, что она потеряла шесть лет своей жизни без него и всех остальных, кого оставила в Италии.

"Эй..." Внезапно Бел прошептал, и Тсуна промычал в ответ вопрос. "Отдай кольцо".

По его просьбе ее плечи поднялись, и она опустила ноги на землю, чтобы повернуться и лучше его разглядеть. Она не могла видеть его глаз, но была уверена, что он хмуро смотрел на нее.

"Если ты откажешься от этого, никаких драк не будет. Ты можешь вернуться к нам, мы можем защитить тебя".

"Это не так просто", — Она печально покачала головой.

"Я тебя не понимаю!" Сердито воскликнул он, вставая: "Ты не хочешь быть Вонголой Десимо, и все же отказываешься отдать кольцо? Почему?! Это из-за него? Человек, которого вы ищете?"

"Как ты..." прошептала она и в шоке уставилась на Бела. Он не мог на это намекать.… мог ли он? он ...?

"... Ты отстой во взломе", — пробормотал блондин. "Принцу пришлось взломать тебя обратно, чтобы стереть все следы и ошибки".

"П-подожди... Подожди минутку, ты..." Она покачала головой, вставая перед ним и позволяя словам впитаться. Все это время? Действительно ли она была единственной, кто остался в неведении?

"Ты ублюдок!" Она сердито зарычала и оттолкнула его: "Ты шпионил за мной?! Ты взломал меня и оставил в покое? Ты никогда не звонил, чтобы узнать, как у меня дела, был ли я вообще жив! Ты знал, что Ноно сказала мне, что Занзас мертв, ты знал, что я был сломлен этим! И у тебя хватает наглости называть меня предателем?! Просто как ты мог?"

Она резко выдохнула, и ее грудь сжалась от боли, когда она сдерживала рыдание или крик, ей было все равно, и она не могла думать о том, что она чувствовала внутри. Она была просто зла и обижена, и это то, что она чувствовала последние дни, и ее это достало! Ее тошнило от того, что люди предавали ее, лгали ей. Ее самые близкие люди, Бел делает это с ней? Она просто не могла смириться с мыслью, что он...

"Черт" Тсуна повернулась, чтобы уйти, но Бел бросилась вперед, схватив ее за руки и не давая ей уйти.

"Нет"

"Отпусти меня!" Она сильно пнула его в голень и попыталась вырваться из его хватки, но блондин настаивал и держал ее крепче.

"Послушай принца"

"Что?!" Она закричала, и ее плечи опустились в поражении "Что?"

"Я не хотел причинять тебе боль", — тихо признался он и очень медленно ослабил хватку на ее руках, как только убедился, что она не убежит. "Принц подумал, что будет лучше оставить тебя после… Я хотел, чтобы ты была в безопасности".

"Это чушь собачья", — закричала она, потому что это последнее, чего она хотела.

Она чувствовала себя такой одинокой и потерянной, сломленной и напуганной. Она потеряла себя, она никому не могла доверять, не могла даже попытаться подружиться с кем-то в школе. Это был медленный и мучительный процесс заживления, и даже сейчас трещины все еще были там, грубые и заостренные края вонзались в нее всякий раз, когда она позволяла себе быть счастливой.

Она не выдержит еще одного разбитого сердца, не выдержит еще одной лжи.

И теперь Бел делал то же самое? Действовал за ее спиной, крал ее информацию, лгал и игнорировал ее в течение многих лет. Была ли это ее вина? Заставляла ли она людей хотеть хранить от нее секреты, потому что она делала то же самое? Или им показалось забавным видеть, как она сломалась, узнав об их обмане? Она просто не могла понять.

Вещи так легко разваливаются, когда их скрепляют ложью. И это именно то, что происходило с ее жизнью. Ее реальность и убеждения рушились у нее под ногами, обнажая уродливые факты и горькую правду о вещах, во что она привыкла верить.

Все в ее мире пошло наперекосяк из-за лжи. И после этого момента все изменилось. Секреты из того, что она считала своей жизнью, просто продолжали преследовать ее, как призрак в могиле. Должно ли это было стать ее наказанием?

"В тот раз… Меня предал тот, кому я доверял. И это было чертовски больно"

Она почувствовала, как Бел вздрогнул от ее слов, и это напомнило ей о том, какой ужасной была та ночь для них обоих. Когда он обнаружил, что она исчезла, а Тсуна жила в кошмаре, пока не проснулась неделю спустя. У них не было надлежащего прощания, если она была в истерическом припадке, то Бел была близка к психотическому гневу, вся в крови и удерживаемая Сквало и Маммоном, когда они уводили ее. И вот теперь они воссоединились, и вместо счастливых и дразнящих улыбок были крики и горькие слезы.

Все уже никогда не будет как прежде, это было невозможно. Так много всего произошло, и многое требовалось для того, чтобы все вернулось на круги своя. Но она хотела, она так сильно жаждала этого. Она была дурочкой , наивной маленькой девочкой, которая мечтала о счастливой жизни и боялась остаться одна, несмотря на то, что отталкивала от себя людей. И это была ее правда. Она не хотела их отпускать, даже если это причиняло боль.

"Тебе придется заслужить это обратно", — прошептала она.

"Я так и сделаю"

Бел крепко обняла ее, и Тсуна дала волю слезам, крепко сжимая его плечи в детском страхе, что он подшутит над ней и исчезнет. Это все еще причиняет боль, и ей придется поговорить с ним обо всем, что он знал, но пока она проглотила боль и позволила буре в своем сердце превратиться в брызги.

Должны ли все ее ночи заканчиваться слезами?

.

.

.